CC BY
92
8 См.: Рейтер, В. Инновации и наука — обновление науки / В. Рейтер // Инновации. 1999. № 9-10.
9 Мировоззренческая парадигма в философии: экзистенциальный аспект : монография / под ред. М. М. Прохорова. Н. Новгород : Изд-во ВГИПУ, 2006. С. 99.
10 См.: Морозов, Ю. П. Инновационный менеджмент / Ю. П. Морозов [и др]. М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2003. 471 с.
11 См.: Кравченко, А. И. Культурология : словарь / А. И. Кравченко. М. : Акад. проект, 2000. 617 с.
12 Мертон, Р. Социальная структура и аномия [Электронный ресурс] / Р. Мертон. Режим доступа: http:// www.i-u.ru
13 См.: Прищепенко, В. В. Новаторы и новации [Электронный ресурс] / В. В. Прищепенко. Режим доступа: http://www.ebiblioteka.ru
14 Черных, П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. / П. Я. Черных. 4-е изд., стер. М. : Рус. яз., 2001. Т. 1 : А — Пантомима. С. 574.
15 Социология труда : теоретико-приклад. слов. / отв. ред. В. А. Ядов. СПб. : Наука, 2006. С. 90.
С. А. Денискин МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ЖИВОГО В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ
Рассмотрены основные методологические подходы к осмыслению сущности жизни и живого, создававшиеся как в русле естественно-научного познания, так и в истории философии. Продемонстрирована необходимость и возможность синтеза достижений науки и философии в этом вопросе. Показано, что наиболее продуктивной для достижения искомого синтеза является герменевтическая методология, позволяющая концептуализировать идею сопряженности жизненных процессов в составе органического целого, базисную для понимания сущности живого.
Ключевые слова: концептуальные основы, естествознание, философия, живое.
В современной науке всё более актуальным становится вопрос о создании концепций, синтезирующих научное знание не только на границах междисциплинарных исследований, но и в пределах конкретных научных дисциплин и даже в составе целостного общенаучного мировоззрения. Весьма актуален такой синтез в плане поиска точек соприкосновения естественно-научного и гуманитарного знания, в частности, для решения вопроса
о специфике живой, органической природы. Иными словами, в данной области необходима концептуальная разработка сущности жизни и живого.
Сегодня нет недостатка в соответствующих концептуальных моделях как сугубо философского, так и собственно естественно-научного происхождения. Однако необходимого целостного представления о живой природе не выработано, как до сих пор не возникла и надежная концептуальная основа для налаживания диалога не только между естественниками и гуманитариями, но и представителями самого естественно-научного знания, в том числе и в пределах научной биологии. Одной из серьезных причин такой ситуации видится разрыв естествознания с философией, которая остается единственной дисциплиной в составе научного мировоззрения, еще сохраняющей претензии на целостное, синтетическое видение. Канадский философ М. Рьюз в связи с этим отмечает, что «философы
в большинстве своем пребывают в неведении относительно многих последних замечательных достижений биологии. Биологи же относятся с недоверием либо равнодушием к тому, чем заняты современные философы. И как следствие этого, философы возводят замки своих построений на неких несуществующих для современной науки основах, а биологи оказываются обреченными ломать копья по вопросам, по которым философы вели споры лет двадцать назад»1. В результате, по его мнению, до сих пор не существует не только единой точки зрения по вопросу философских проблем биологии, но и единого подхода к его рассмотрению2.
В то же время необходимость совместной разработки теоретических концептуальных оснований для интеграции естественно-научного (прежде всего собственно биологического) и философского знания актуализируется по мере экспоненциального нарастания массива конкретных данных и фактов.
В статье предпринята попытка выделить те методологические моменты, которые могут стать основой создания пространства единых смыслов постижения жизни. Рассмотрим сначала те синтезирующие концептуальные модели, которые тяготеют к естествознанию, а затем те, которые вытекают из философских способов понимания живого.
В современных естественно-научных моделях познания живого наблюдаются две линии его постижения: первая заложена микробиологическими исследованиями Л. Пастера, вторая сформировалась в русле эволюционной теории Ч. Дарвина. В начале XX в. эти линии сложились в целый ряд организмических теорий, которые до сих пор претендуют на статус синтетических концептов и предпосылок теоретической биологии.
Все они представляют собой результаты обобщения частнонаучного знания в теоретических построениях нарастающего уровня сложности, в которых осуществляется последовательный переход от простого гносеологического редукционизма к модели биологической целостности.
Образцы понимания целостности организма в его онтогенезе и последующей жизнедеятельности достаточно полно представлены в трудах А. Н. Северцова и И. И. Шмальгаузена3, в принципе устойчивого неравновесия Э. Бауэра4 и в концепции сопряженных процессов Э. М. Галимова5, использованной им в построении гипотезы абиогенеза.
В целом внутрибиологическое знание базируется на естественно-научных материалистических представлениях, которые методологически выражаются в виде принципа структурно-функционального единства. Это ведет к тому, что физико-химические концепты проецируются на биологическую предметность, в результате чего складываются представления о живом, в сущности почти полностью заимствованнные из естествознания. В итоге утрачивается понимание специфики, уникальности живого, а сама биологическая наука, при всей своей естественно-научной нагруженности осознающая несводимость органического сущностно-жизненного начала к физико-химическим явлениям, оказывается в методологическом и концептуальном тупике.
В этом плане до сих пор сохраняют свою актуальность те выводы, которые были сделаны еще в 1970-х гг., когда активно шла дискуссия о том, существует ли теоретическая биология6. Ее участники сошлись на том, что методологическим ориентиром для естествознания, в том числе для биологии, остается теоретическая физика, что было выражено Н. В. Тимофеевым-Ресовским следующим образом: «Теоретической биологии не было до самого последнего времени, потому что нет общих естественно-исторических биологических принципов, сравнимых с теми, которые начиная с XVIII в. существовали в физике»7.
Как следствие, при всей эффектности конкретных достижений в биологии, оснований для объединения всех составляющих ее дисциплин и подразделов так и не было
выработано. Становится очевидным, что для дальнейшего развития наук о живом необходимо сформулировать некие основания, выходящие за рамки частных, в основном естественно-научных аксиом. Тем самым закономерно обращение к философии, точнее, к проблематике философских оснований биологии.
В самой философии, в ее разделах, исследующих проблему сущности живого, складывается следующая ситуация. Как замечает В. Г Борзенков, понятие жизни конструируется исходя из внутренних потребностей философского знания, что по своему содержанию весьма далеко от соответствующих представлений биологической науки8.
В историческом анализе процесса становления философского осмысления жизни, выполненном в Институте философии РАН, констатируется многоходовой концептуальный переход: от философских концепций первой трети XIX в. (Ф. Шлегель, 1827) к дарвиновской биофилософии последней трети XIX в., а от нее — к философии жизни первой трети XX в. и далее к биофилософии последних десятилетий XX в.
В основе этого колебательного исторического движения лежит смена основополагающей идеи представления живого. Двумя ее полюсами являются теоретико-эмпирические обобщения, выработанные с опорой на естествознание — с одной стороны, и обобщения экзистенциально-философского генеза с опорой на мировоззренческие конструкты — с другой.
Однако, чтобы более фундаментально подойти к рассмотрению исторического развития философских представлений о живом, на наш взгляд, полезно дополнить этот анализ еще более ранним этапом — осмыслением живой природы в немецкой классической философии.
Начало философской разработки познания живого здесь положено И. Кантом в его работах «О применении телеологических принципов в философии» (1788), «Первое введение в критику способности суждения» (1789-1790), «Критика способности суждения» (1790). В XVIII столетии механическая причинность стала ключом к научному объяснению всех процессов и явлений природы в физике, механике (которая тогда рассматривалась в качестве автономной области естествознания) и астрономии. Признавая законность механического причинного объяснения явлений неорганической природы, Кант обратил внимание на неприменимость его к организмам в качестве способа теоретического объяснения.
Механическая причинная связь, которая мыслится рассудком, составляет всегда внешний, «нисходящий» ряд причин и результатов (действий), в котором вещи, вызывающие те или иные действия, сами, в свою очередь, являются результатом воздействия других вещей, которые в этом случае выступают как причины. Эту причинную связь Кант называет «связью действующих причин (nexus effectivus)»9 Именно так мыслятся причинноследственные связи в механике, физике, химии при изучении неживой природы.
Но можно мыслить причинную связь и по понятию разума (о целях), если ее рассматривать как ряд зависимостей, реализуемых не только по нисходящей, но одновременно и по восходящей линиям, «когда вещь, обозначенную раз как действие, при восхождении можно вполне назвать причиной той вещи, для которой она есть действие»9. Такая причинная связь определяется как связь конечных причин (nexus finails). Итак, по мнению Канта, органический процесс необходимо мыслить как закольцованное причинение (возвратное причинение), при котором действие вызывает противодействие и тем самым возвратное воздействие на источник этого действия. При этом, как он замечает, в «таком обозначении становится также понятным, что других видов каузальности, кроме этих двух, быть не может»10.
На этом основании Кант формулирует понятие органического целого: «Для вещи как цели природы требуется, во-первых, чтобы части (по их существованию и форме) были
возможны только в силу их отношения к целому» на том основании, что если «сама вещь есть цель, то она охватывается понятием или идеей, которая должна a priori определять всё, что в ней должно содержаться». А для этого, в свою очередь, требуется, «чтобы части ее соединялись в единство целого благодаря тому, что они друг другу были причиной и действием своей формы»10.
Дальнейшее развитие идей Канта прослеживается в философии Ф. Шеллинга. Впервые к проблемам философии природы Шеллинг обращается в труде «Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки» (1797).
Для Шеллинга очевидно, что «понятие жизни должно быть сконструировано, т. е. оно должно быть объяснено в качестве явления природы»11. Разрабатывая такой подход, Шеллинг показывает, что в основе естествознания лежит принцип единства противоположных моментов. Например, в механике — это единство сил действия и противодействия, притяжения и отталкивания. Принцип полярности Шеллинг включает как атомистический элемент в кантовское различение видов причинности. В результате для неживой природы получается цепочка последовательных действий, рассматриваемых полярно, которая составляет нисходящий или восходящий ряд линейного причинения.
Напротив, в области живой природы всякая механическая связь причины и действия для нас прекращается, «любой органический продукт имеет основание своего существования в себе самом, ибо он есть причина и действие самого себя. Ни одна отдельная часть
не могла возникнуть иначе, как в этом целом, и само это целое заключается во взаимо-
~ 12
действии частей»12.
Другими словами, дуалистический принцип механицизма (физикализма, химизма) не описывает полностью органические явления, но лежит в их предпосылке как основа всех природных явлений, поэтому «неорганическая и органическая природа связаны одним и тем же началом»13.
В результате Шеллинг делает вывод о том, что «понятие жизни может быть сконструировано только из противоположных начал»14. Такое понятие жизни «состоит в чередовании отдельных процессов, каждый из которых есть обратный, или отрицательный, по отношению к предыдущему»15.
Таким образом, биологическая организация понимается Шеллингом как устойчивая форма воспроизводящихся динамических процессов. Источник ее устойчивости видится в сопряженности противоположных процессов, протекающих циклически и непрерывно, каждый раз возвращаясь в исходное состояние. Эта сопряженность дуализмов характерна для всей природы, но в органической ее части этот дуализм замкнутый, т. е. заключенный в составе относительно изолированной целостности. Именно замкнутость противоположного создает определенную форму, которая за счет многократного повторения самой себя обеспечивает всё многообразие более сложных жизненных форм.
Гегелевская натурфилософия изложена в его работе «Философия природы» (1817), где Гегель рассматривает природу в ее единстве и целостности, в предположении развития и происхождения высшего из низшего.
Как и Ф. Шеллинг, Г. Гегель убежден, что организация и жизнь могут и должны быть объяснены из принципов самой природы. Жизнь, по Гегелю, есть результат, поскольку она себя породила, и есть продукт, который затем вновь производит, и это произведенное есть сама жизнь. Другими словами, жизнь является своей собственной предпосылкой. Полагание своей собственной предпосылки представляет собой не что иное, как внутреннюю необходимость.
Напротив, в неживой природе действует внешняя необходимость, которая выступает как зависимость результата от исходного пункта, как простое перенесение на следствие
определений причины по типу линейного причинения. Поэтому внешняя необходимость есть бытие, положенное другим.
Только там, где предпосылка становится результатом, а результат — предпосылкой, внешняя необходимость трансформируется во внутреннюю, производящее приобретает статус самодавлеющего бытия, т. е. становится для-себя-сущим, для-себя-определенным субъектом. Отсюда у Г Гегеля возникает понимание того, что сопряжение обратных процессов имеет место не только внутри органического целого, но и в его взаимодействии с окружающей средой.
В последующем выработка теоретических концептов в биологии долгое время происходила автономно от философии. Точнее, вся вторая половина XIX в. и начало XX в. прошли при доминировании естествознания, выработавшего собственное философское обеспечение в образе позитивизма с его девизом «наука — сама себе философия». Только во второй половине XX в. наметились признаки обретения философией полноценного статуса в ходе концептуализации сущности живого. Поскольку на Западе философия всё-таки оставалась под влиянием позитивизма и оттого оказывалась в данном отношении вторичной, вполне закономерно, что первые существенные признаки нарастания влияния философии на биологическое знание проявились у отечественных мыслителей. Эти философские идеи получили дальнейшее развитие прежде всего в аспекте обогащения понятия органической целостности.
М. К. Мамардашвили в одной из своих первых статей определяет органическое целое как «исторически возникшую, развивающуюся систему связей и процессов, взаимовли-яющих друг на друга. Эти части и их связи возникают (и исторически и функционально) «лишь в связи с данным целым, как результат его внутренней дифференциации»16.
В. И. Кремянский дополнительно указывает на специфический вид связей между компонентами целого — органическое отношение — как «отображение и перспективное отображение... специфичности целого в его частях»11.
Новым этапом в процессе интеграции биологического знания и конструирования понятия живого стала биофилософия. Ее становление связано с формированием и развитием школы Р. С. Карпинской в Институте философии РАН, которая заложила исторический подход к анализу и отбору наиболее перспективных моделей познания живого. Согласно взглядам этой школы, одной из основных задач философии природы «является осмысление смены познавательных моделей, происходящей в развитии человеческой цивилизации, осознание историчности принципов и методов, с которыми подходит к природе естествознание»18. А наиболее продуктивным методологическим принципом в этом отношении является коэволюция.
Вообще, согласно установкам биофилософии, в качестве теоретического базиса биологического знания выступают следующие биологические концепции:
• организменная познавательная модель — отображает бытие природы, общества, космоса с позиций структурной организации;
• эволюционная познавательная модель — бытие природы с позиций процессов развития любых объектов и явлений;
• коэволюционная познавательная модель — бытие природы и общества в целом как процесс и результат сопряженного развития различных видов живого вещества между собой и неживой природой19.
Причем именно коэволюционная модель, обладая весомым эвристическим потенциалом, рассматривается как наиболее перспективная для осуществления синтеза биологического и философского знания. Для этого есть следующие основания.
Прежде всего коэволюционная модель представляет собой самостоятельный методологический конструкт, соединяющей в себе идеи развития и организации.
Во-вторых, и это главное, коэволюция рассматривается как «сопряженное развитие систем с взаимными селективными требованиями» и предполагает взаимосвязи на основе органического взаимодействия, взаимозависимости, сопряженности процессов на всех
20
уровнях организации20, что дает осознание универсальности коэволюционных отношений, приложимой ко всей реальности. Например, по мнению С. Н. Родина, коэволюция предполагает своевременное возникновение сопряженных изменений и последовательно автоматическую селекцию взаимно адаптивных вариантов21. Е. Н. Шульга же обращает внимание на то обстоятельство, что «в содержании слова “коэволюция” наличествует как минимум два жестко взаимосвязанных и сопряженных друг с другом процесса, или даже два “бытия”», поэтому термин «коэволюция» расшифровывается как «онтологизированное бытие, адекватное другому бытию в его совокупной и развивающейся целостности»22.
Таким образом, в коэволюционной модели наиболее продуктивно и полно, причем в новых терминах, поставлена задача формулировки представлений об органическом целом, особенность организации которого в данном случае усматривается в сопряженности органических процессов.
Однако и этого всё еще недостаточно для формулировки искомой целостности, в рамках которой может быть осуществлен синтез естественно-научных и философских представлений, а тем самым — осуществлена концептуализация знаний о живом. По мнению самих биофилософов, «несмотря на известные достижения, биофилософия всё еще находится в стадии становления, пребывая в поисках своего предмета, метода и места в системе биологического и философского знания»23.
Основная причина видится в том, что, как уже отмечалось, понимание проблем биологии и философии осуществляется по-прежнему в принципиально разных познавательных моделях с присущими им собственными методологическими установками. Более того, если во времена становления философии природы естествознание еще каким-либо образом пересекалось с философией и философы были в курсе новейших достижений науки, то сейчас картина иная. И дело не в сложности предмета, а в отсутствии встречного движения этих двух потоков научно-теоретического мировоззрения.
Среди возможных причин сложившейся ситуации указывается «неспособность отдельных (даже энциклопедических) умов объять сложность Универсума»24 или отсутствие неких «решающих аргументов» или «решающих фактов», или большая инертность и консервативность мировоззренческих постулатов, основанных на традиционном физи-калистском (механистическом) мировоззрении. «Словом, до сих пор нет целостной комплексной системы мировоззрения современной эпохи»24. Такая оценка близка мировоззренческому пессимизму.
Ясно, что искомая целостность вряд ли может быть выработана учеными-естественни-ками, поскольку их науки под давлением нарастающего массива знаний всё больше разделяются на совокупность изолированных направлений и дисциплин. Поэтому представляется обоснованным, что именно философы должны проявить инициативу во встречном движении философии и естествознания. В этом случае развитие проблематики биофилософии видится в постановке задачи на переосмысление философского наследия, в ревизии методологии и идей в современном контексте. Необходимо пристально посмотреть, какие идеи выдержали проверку временем и могут служить строительным материалом для дальнейшего движения, а для этого нужно концептуализировать две половинки относящегося к делу знания — философию природы и теоретическую биологию.
В этом отношении видится следующая последовательность.Исторический анализ становления философского осмысления жизни, выполненный в Институте философии РАН, выявил циклический процесс смены основополагающей идеи представления живого, обусловленный наличием двух полюсов: эмпирически-разумное представление с опорой на естествознание и экзистенциально-философское с опорой на мировоззренческие конструкты. Такое понимание заставляет обратиться к истокам научного осмысления природы — классической немецкой философии — и концептуально переосмыслить достижения философской мысли, в качестве критерия имея современные научные данные.
В этом обращении обнаруживается несомненно революционное достижение классической философии природы в виде обоснования телеологического принципа. Суть его в различении последовательного (линейного) причинения как связи действующих причин (nexus effectivus), составляющих механику природы, и циклического причинения как связи конечных причин (nexus finails), составляющих способ существования органических целых. В этом различении причинения установлен всеобщий базис для осмысления всех природных явлений.
Выводимое отсюда понятие органического целого объективно определяет объект биологического знания как теоретический конструкт, позволяющий свести воедино всё многообразие научно-эмпирических данных и философского знания. Его основополагающим моментом, с одной стороны, является представление о сопряженных процессах, а с другой — использование коэволюционной методологической стратегии, актуализированной в отечественной биофилософии.
Представляется, что необходимым условием такого синтеза научных предметных данных и философского знания должна стать выработка адекватного методологического аппарата, который совмещал бы в себе процедуры анализа и синтеза при целостном представлении многокомпонентного предмета осмысления. Диалектическая же методология в двух ее сложившихся вариантах (идеалистическом, выраженном в диалектике Гегеля и материалистическом — учении диалектического материализма) не соответствует этому требованию в силу дуалистичного представления целого как суммы противоположных начал.
Более адекватной видится герменевтическая методология. Первой предпосылкой для этого нужно указать целостное рассмотрение предмета в виде герменевтического круга, символизирующего циклический процесс бытия объекта и решающего проблему соотношения части и целого, когда часть понимается из целого, а целое — из части (что абсолютно необходимо для понимания органического целого).
Вторая предпосылка связана с тем, что герменевтика изначально создавалась как методология постижения смысла. А именно понимание живого служит основой всякого последующего истолкования существующей биоты, ее тенденций и возможностей. В конечном итоге в постижении живого неизбежно возникает вопрос о сущности живого и смысле жизни как направленного самоорганизующегося природного процесса. Кроме герменевтической, ни одна методология не способна к такого рода «пониманию».
Таким образом, осуществление встречного движения философии природы и теоретической биологии на основе герменевтических принципов постижения смысла дает новый творческий импульс и открывает перспективу в создании необходимой мировоззренческой парадигмы.
Примечания
1 Рьюз, M. Философия биологии / М. Рьюз / под общ. ред. И. Т. Фролова. М. : Прогресс, 1911. С. 21.
2 Ruse, M. Philosophy of Biology Today / M. Ruse. Albang : State Un. of New York Press, 1988. P. 155.
3 См.: Шмальгаузен, И. И. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии: Избр. тр. / И. Н. Шмальгаузен. М. : Наука, 1982. 383 с.
4 См.: Бауэр, Э. С. Теоретическая биология / Э. С. Бауэр / сост., примеч. Ю. П. Голикова; вступ. ст. М. Э. Бауэра и Ю. П. Голикова. СПб. : Росток, 2002. 352 с.
5 См.: Галимов, Э. М. Феномен жизни: между равновесием и нелинейностью. Происхождение и принципы эволюции / Э. М. Галимов. М. : Эдиториал УРСС, 2006. 256 с.
6 См.: На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М. : Мир, 1910.
I Тимофеев-Ресовский, Н. В. Генетика, эволюция и теоретическая биология / Н. В. Тимофеев-Ресовский // Природа. 1980. № 9. С. 64.
8 См.: Борзенков, В. Г. От «философии жизни» к «биофилософии»? Биофилософия / В. Г. Борзенков / РАН; Ин-т философии ; ред. А. Т. Шаталов. М. : ИФРАН, 1991. С. 33.
9 Кант, И. Соч. : в 6 т. / И. Кант. М. : Мысль, 1966. Т. 5. С. 391.
10 Там же. С. 398.
II Шеллинг, Ф. В. Й. Соч. : в 2 т. / Ф. В. Й. Шеллинг ; пер. с нем. / сост., ред., авт. вступ. ст. А. В. Гу-лыга. М. : Мысль, 1981. Т. 1. С. 122.
12 Он же. Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки. СПб. : Наука, 1998. С. 109.
13 Он же. Соч. С. 92.
14 Он же. Идеи к философии природы... С. 161.
15 Там же. С. 158.
16 Мамардашвили, М. К. Процессы анализа и синтеза / М. К. Мамардашвили // Вопр. философии. 1958. № 2.
11 Кремянский, В. И. Структурные уровни живой материи / В. И. Кремянский. М. : Наука, 1969.
С. 199.
18 См.: Лисеев, И. К. Философия жизни — путь к новой парадигме культуры. Биофилософия / И. К. Лисеев / РАН; Ин-т философии ; ред. А. Т. Шаталов. М. : ИФРАН, 1991. С. 99.
19 См.: Методология биологии: новые идеи (синергетика, семиотика, коэволюция) / отв. ред. О. Е. Баксанский. М. : Эдиториал УРСС, 2001. С. 24.
20 См.: Лосев, И. К. Указ. соч. С. 101.
21 См.: Родин, С. Н. Идея коэволюции / С. Н. Родин. Новосибирск : Наука, 1991. 268 с.
22 Шульга, Е. Н. Генезис идеи коэволюции. Биофилософия / Е. Н. Шульга / РАН; Ин-т философии ; ред. А. Т. Шаталов. М. : ИФРАН, 1991. С. 62.
23 Шаталов, А. Т. К проблеме становления биофилософии. Биофилософия / А. Т. Шаталов, Ю. В. Олейников / РАН; Ин-т философии ; ред. А. Т. Шаталов. М. : ИФРАН, 1991. С. 14.
24 Там же. С. 23.
