CC BY
34
УДК 81* 37+811.512.1
З. Ф. Шайхисламова
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ УРАЛО-ПОВОЛЖЬЯ (ЭТНООНТОЛОГИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ)
Рассматриваются методологические аспекты этнолингвистического изучения топонимической системы Урало-Поволжья на материале башкирских пословиц и поговорок, компонентом которых является географический термин. При изучении башкирской топонимической системы в этноонто-логическом контексте в работе ведущим методом является опора на научно-методологическую базу и позицию тех учёных, которые утверждают, что речь идет о языке в формате пространственно-временного континуума определенного этноса - его геокультурного бытования. Предлагается рассматривать когнитивный конгломерат топонимической системы в рамках 4-х когнитивных групп: 1) природы (неживой и живой); 2) человека (как физико-биологического существа); 3) общества (человек как единица государственной структуры в идеологической системе общества, как единица функциональной жизни общества), общественных явлений, а также познавательного процесса; 4) познания (априори). Утверждается, что окружающую действительность каждый этнос воспринимает на основе собственного практического освоения мира с опорой на традиции и обычаи в рамках тех или иных геокультурных пространств с учетом установок особенностей культуры и специфики этнического сознания. Обосновываются задачи когнитивного исследования, которые состоят в глубоком анализе топонимического материала и раскрываются на стыке языкознания с различными смежными науками, которые базируются на глубинном когнитивном постижении действительности.
Ключевые слова: топонимическая система, башкирские паремии, этноонтологическое осмысление, национальное мировидение, геокультура, географический термин, когнитивная сфера, лексика национального языка, этнолингвистическое изучение, мировоззренческие установки, ипостась ментальности, Урало-Поволжье, методологический аспект.
S. F. Shayhislamova
Methodological Aspects of Ethno-linguistic Study of Toponymical Systems of Ural-Volga Region (Ethno - ontological Comprehension)
The article deals with the methodological aspects of the ethno-linguistic study of toponymical system of Ural-Volga region on the material of Bashkir proverbs and sayings, component of which is a geographical term. It is alleged that, in determining the central theme of the cognitive approach to language learning Bashkir toponymical system in ethno-ontological context of the work leading a reliance on scientific and methodological base and the position of those scholars who argue that it is a language in the format of the space-time continuum of a particular ethnic group - its geo-cultural existence. It is proposed to consider the cognitive conglomerate toponymic system in the 4-cognitive groups (I. The Nature (animate and inanimate),
ШАйХИСЛАМОВА Зубаржат Фаниловна - к. филол. н., доцент кафедры башкирского языкознания и этнокультурного образования Башкирского государственного университета. E-mail: [email protected]
SHAYHISLAMOVA ZubarzhatFanisovna - Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Bashkir Linguistics and ethnocultural Education, Bashkir State University.
II. Person (as physical and biological beings), III. The Society (a person as a unit of state structures in the ideological system of the society, as a unit of the functional life of the community), social phenomena, as well as the cognitive process, IV. Cognition (a priori) shows that the environmental reality of each ethnic group perceives based on their own practical development of the world, drawing on traditions and customs as part of various geo-cultural spaces. taking into account the peculiarities of cultural facilities and specific ethnic consciousness. In the following article authors arise the problem of cognitive research, which consist in a deep analysis of the toponymic material and disclosed at the intersection of linguistics with a variety of related sciences, which are based on a deep comprehension of the cognitive reality.
Keywords: toponymical system, Bashkir paremias, ethno-ontological comprehension, national vision of the world, geoculture, geographical term, cognitive sphere, the vocabulary of the national language, ethno-linguistic study, worldviews, subsistence mentality of the Ural-Volga region, the methodological aspect.
Введение
Научный взгляд на топонимическую систему, представляющий собой важную часть в понимании языка как знаковой системы, позволяет ей тесно соприкасаться с проблемами национального мировидения, миропонимания, т. е. когнитивными проблемами. При определении центральной темы когнитивного подхода к языку и изучению башкирской топонимической системы в этноонтологическом контексте мы опираемся на научно-методологическую базу и позицию тех учёных, которые утверждают, что речь идет о языке в формате пространственно-временного континуума определенного этноса - его геокультурного бытования (Э. Р. Тенишев, Дж. Г. Киекбаев, Р. Г. Кузеев, Н. Х. Максютова, Ф. Г. Хисамитдинова, Г. Д. Гачев, В. В. Морковкин, С. М. Толстая, Е. Л. Берёзович, А. Т. Кайдаров, О. А. Корнилов, Е. И. Зеленев, А. Г. Шайхулов и др.). При исследовании топонимических систем конкретного языка отдельно взятого региона выбор семантического поля или группы зависит от цели исследования. По мнению Э. Р. Тенишева, среди большого количества описаний звукового и грамматического строя языков для исследования целых языковых массивов или частных систем диалектов лингвогеографический метод является одним из основных. Говоря об основных источниках сравнительно-исторических исследований, Э. Р. Тенишев особо выделяет материалы топонимии, антропонимии и этнонимии, что имеет значение главным образом для исследования лексики, а в некоторых случаях и фонетики, и материал других языков (имеются в виду языки алтайской (тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские и корейские), урало-алтайской и ностратической общностей). Автор поясняет, что характер связей между этими языками до сих пор остаётся неясным. Как отмечают учёные, формирование башкирской народности связано с тюркоязычными племенами Алтая, Средней Азии и Южной Сибири [1]. Потребность этнолингвистического изучения топонимической системы Урало-Поволжья в когнитивном аспекте, таким образом, становится очевидной, в его задачи входят проблемы изучения топонимии с позиции человеческого сознания, с прагматическими установками в этноонтологическом осмыслении. Заметим, что задачи когнитивного исследования состоят в глубоком анализе топонимического материала и раскрываются на стыке языкознания с различными смежными науками, которые базируются на глубинном когнитивном постижении действительности, так как вместе с внедрением языковых шаблонов в сознание проникают и мировоззренческие установки. Язык приобретает в сложившейся ситуации конкретное жизненно важное содержание [2]. В основе индивидуального и общественного сознания лежит картина мира, которую можно назвать знанием о мире. В своих работах мы разделяем точку зрения О. А. Корнилова о понятии «языковая картина мира», которая охватывает широкий круг вопросов, связанных с представлением лексики национального языка в качестве результата отражения мира обыденным сознанием, в качестве основного «строительного материала» «дома бытования» духа народа. При таком подходе важным элементом является характер
зависимости результатов лексикализованных интерпретаций внешнего мира от среды бытования конкретного этноса и от структуры человеческого сознания [3]. В данной статье аспекты национального мировидения в этноонтологической интерпретации номинативных принципов в контексте топонимических систем Урало-Поволжья впервые рассматриваются в единстве с отражением их в башкирских пословицах и поговорках, компонентом которых являются географические термины. Отметим, что в контексте исследований, посвященных этноязыковой и этнокультурной истории народов, изучается структура кодифицированных текстов определенных жанров, где особое место занимают паремии как ипостась менталь-ности [4].
Методологические основы исследования
Каждый народ на территории своего обитания в соответствии с общественной и экономической необходимостью создает систему географических наименований. История становления башкирского этноса, научные данные по вопросу формирования башкирского языка, материалы фольклора, башкирские народные пословицы, поговорки и другие языковые данные позволяют в нашем исследовании затронуть сложные задачи, которые, на наш взгляд, тесно связаны и с вопросами о глубинных, архаичных фонологических процессах, которые, в свою очередь, сопряжены с решением проблем генетического родства урало-алтайских языков и с этнической историей башкир [5-8]. Наше исследование базируется на изучении мировоззренческого осмысления окружающей объективной действительности, башкирской топонимической системы (человек как единица функциональной жизни общества), познания (априори). В данном случае представляем идеографическую классификацию как каркас познавательного процесса [9]. Такая характеристика способствует достаточно строгому выявлению и характеристике слоя лексики, специфичного для каждого тюркского языка, а также проведению типологического сравнения на уровне семантических основ, способствующего выяснению этнолингвистических особенностей становления картины объективного мира, отраженных в лексической структуре языка. Согласно заявленной выше проблематике, топонимия является интересным объектом для их разнопланового исследования языка по выявлению феноменального, неповторимого. Благодаря отражению в топонимах исторического, духовного, социального и бытового опытов лексемы определенного языка выступают в данном случае как маркеры, в связи с чем мы можем как определить современную ментальность нации, так и попытаться восстановить, описать процесс становления воззрения древних людей, их окружающую действительность: природу, сообщество и самих себя. Отметим, что от правильного выбора классификационных принципов исследуемого материала зависит верное решение заявленной проблемы. Запечатленный в языке и передаваемый от поколения к поколению воспринятый окружающий мир у каждого народа имеет особую, неповторимую проекцию. Человеку в процессе этой передачи в языковой форме вводится специфичная программа, определяющая бессознательное моделирование им окружающего мира. «Какой «сеткой координат» данный народ улавливает мир, - подчеркнул Г. Д. Гачев, - и, соответственно, какой космос (в древнем смысле слова: как строй мира, миропорядок) выстраивается перед его очами. Это особый «поворот», в котором предстаёт бытие данному народу, - и составляет национальный образ мира» [10, с. 24]. Национальное мировосприятие, мировидение в данной работе нами рассматриваются как система взглядов, установок, убеждений, определяющих понимание мира в целом, места в нем человека. Как справедливо заметили исследователи, «ментальность и ментальное поле культуры - весьма популярные категории теории культуры. Они характеризуют умонастроения людей по основным параметрам образа жизни. Геокультура, располагаясь внутри культуры, имеет в качестве аналога ментальности геокультурное поле с многообразными внутренними подструктурами, что позволяет наряду с единственным числом этого понятия использовать множественное - геокультурные поля» [11, с. 294-295]. Другие исследователи также отмечают, что образ геокультуры является максимально
дистанцированным и опосредованным представлением «рельефа» культуры. Близким по смыслу к понятию географического образа является понятие географического имиджа (имиджа территории). Синонимы географического образа - образ территории, образ региона, образ места, образ пространства. Как инвариант понятия «географический образ» может рассматриваться понятие культурного ландшафта. Все вышесказанное подчеркивает глубину и актуальность нашего исследования в том плане, что при этнолингвистическом изучении топонимической системы Урало-Поволжья, в этноонтологическом осмыслении паремии с компонентом «географический термин» занимают особое место, так как географические термины принимают непосредственное участие в создании уникального географического образа башкирского народа. Качественные характеристики географических образов в культуре, способы репрезентации и интерпретации географических образов, структуры художественного и политического мышления в категориях географических образов являются существенными для географического, культурологического, исторического, политологического анализов развития общества. Считаем, что в методологическом плане формирование и развитие систем географических образов определяются развитием культуры (культур), что составляет основу этнолингвистического изучения топонимической системы Урало-Поволжья в этноонтологическом осмыслении. В процессе человеческой деятельности географическое пространство все в большей степени осознается как система (системы) образов, которые также отражаются в башкирской паремии. Первоначально, как правило, формируются простые, примитивные географические образы, «привязанные» к прикладным аспектам деятельности [12-13].
Наше исследование, как было сказано выше, базируется на изучении мировоззренческого осмысления окружающей объективной действительности на материале башкирских пословиц и поговорок, компонентом которых являются географические термины. В паремиях с указанным компонентом заложен пространственно-временной код - один из основных, как справедливо считают многие исследователи, базовых кодов культуры башкирского этноса. В целом башкирские пословицы и поговорки с компонентом «географический термин», непосредственно связаны с духовным кодом культуры народа, который отражает нормы социального поведения, принятые в башкирской культуре и зафиксированные эксплицитно или имплицитно в семантике башкирских паремий. Топонимический код, основанный на символьных функциях географических названий, терминов, объединенный с духовным кодом, показывает как национальную специфику стереотипов, так и утилитарные ориентации этических норм в башкирском языке. «Ономастам совершенно необходимо накопление данных по всему изучаемому этносу и по всей территории его исторического обитания», - отмечал Р. Г. Кузеев. Только тогда появится возможность историко-хронологического (стратиграфического) членения материала и проведения этимологических и семантических изысканий, опирающихся на системные и достоверные знания об историческом развитии данного названия [14]. Процесс формирования башкирского языка связан с участием многих кочевых народов в этнической истории племен, проживавших на Урале в ^-Х вв. Они один за другим создавали различные племенные союзы, например, Печенего-огузский и Кипчакский (Куманский) племенные союзы, а позже основали Булгарию и Золотую Орду [1, 15]. Любая лексическая единица рассматривается как фрагмент языковой картины мира рубрики идеографической классификации охватывает весь изучаемый массив лексики. В тюркском языкознании наиболее удачный опыт в этом отношении, на наш взгляд, представляет идеографическое описание, выполненное А. Г. Шайхуловым [16]. Отметим, что «говоря об Образе мира, мы имеем в виду не только этнопсихологический склад характера и этнокультурные особенности социума, а нечто иное. Речь идет о современной космологии - устройстве мира, его картине, приемлемой для национальных Образов мира и их национальных инвариантов, которые сегодня оказываются востребованными не только на локальном, но и на глобальном уровне миропонимания» [11, с. 139]. В этнолингвистическом подходе к решению данной проблематики центральным понятием является
географический образ. Географический образ у башкирского этноса тесно связан с восприятием пространства. Понимание башкирами пространства самобытно и уникально [17], что нашло отражение в народных пословицах, поговорках с компонентом «географический термин», показывающих оригинальность национального склада мышления, мировосприятия в области нравственно-ценностной интерпретации мира. Они содержат условно три важные специфические особенности: во-первых, идею всеобщности (Ьерелмэгэн ер едтендэ тыу-маган куян балаКы, букв. «На невспаханной земле - неродившийся зайчонок»); во-вторых, идею рекомендательности, совета вести себя определенным образом в определенной ситуации, которая может уходить на задний план, если эксплицитно выражена идея объяснения, а рекомендательность в этом случае будет следствием из значения и контекста (1.Тузандан да тау тыуа, букв. «И из пыли рождается гора». 2.Тау артында сы^а, ул да тартыр дицгезгэ, Ямандан якшы тыуhа, ул да тартыр нигезгэ, букв. «Если за горой пробьет родник (появится вода), то непременно потянется к морю, если от плохого родится хороший, то потянется к корням»); в-третьих, рекомендательная и объяснительная сила пословиц основывается на общем фоне знаний, разделяемом всеми носителями данного языка, следовательно, они культурно зависимы (1. Бейек таузыц Yре кYп, букв. «У высокой горы много подъемов». 2. Йылганыц Yренэ барма, агышына бар, букв. «Не ходи против течения реки, а иди по течению»). Башкирские пословицы и поговорки, как и все тюркские пословицы, по словам О. А. Корнилова, тяготеют к возвышенному стилю, поэтичности. Она, по мнению автора, вполне соответствует самому статусу пословиц в национальной языковой картине мира: во-первых, статусу нравственно-ценностных оценок любых социально значимых жизненных ситуаций и определенных моделей поведения человека в них, во-вторых, статусу информем коллективного опыта и образных предписаний поведения человека, формирующих национальную иерархию ценностей. Возвышенная поэтическая стилистика выражения столь значимого для любого народа ценностного смысла вполне оправданна. Башкирские, как и другие тюркские пословицы, стремятся впечатлить неспешной манерой изложения метафоры, красотой созданного образа [3]. Например, 9й артында кыуагыц булhа, hандуFас кунагыц булыр, букв. «Если за домом будет расти кустарник, то соловей будет гостем твоим»; Арыган ат сокор hанай, асыккан ат кулыцды ялай, яраткан ат ^зецэ карай, букв. «Уставший конь считает ямы, голодный конь лижет руку твою, конь, любящий тебя, смотрит в глаза твои»; Ьауалагы торна торколдаганда, ерзэге каз корколдай, букв. «Когда на небе курлычет журавль, на земле гусь клокочет/гогочет»; Береккэн Кыу Изел булган, таралган h^Iу тамсы булган, букв. «Вода, которая собирается, станет Волгой, вода, которая разделяется, превратится в каплю»; Тау башындагы тэкэгэ тау адгындагы арыдлан сэлэм бирер, букв. «Находящемуся на горе барану находяшийся под горой лев поклонится» и др.
Основы когнитологического осмысления окружающего мира
Актуальность нашего исследования обусловлена тем, что пословицы, поговорки с древнейших времен играли важную роль в становлении духовной жизни народа имели большое познавательное, идейно-эстетическое значения, вследствие чего в них отражаются духовный код культуры как в виде художественного воплощения, так и богатый жизненный опыт, мировоззрение того или иного народа, его нравственные идеалы и нормы гуманистической морали [4]. Специфичная история, природа, материальные и духовные ценности каждого народа составляют в совокупности «национальную модель мира», т. е. целостный образ представлений и многообразия видов деятельности человека, мировидения, мировосприятия. Исследование отражения «национальной модели мира», языковой картины мира в народных пословицах, поговорках башкир на сегодняшний день является одним из актуальных направлений когнитивной лингвистики. В данной статье мы не ставим цели анализа всего башкирского паремиологического творчества в вышеназванном аспекте. Топонимы в башкирских народных пословицах и поговорках рассматриваются как некий
этнокультурный текст, несущий релевантную информацию об историческом прошлом народов, о границах их расселения, о культурных, торговых и географических центрах и т. п. Приводя китайскую пословицу «Shenme shan shanq shenme qe», О. А. Корнилов отмечает, что толковать её можно двояко: «На какую гору поднялся - такую песню и пой». В этом смысле её можно применить в качестве совета всем, кто исследует язык как базовую категорию национальной культуры, как вместилище духа народа: поднявшись на «гору» субъективного отражения мира национальным языковым сознанием, следует петь соответствующие месту «песни» и не пытаться искать так называемую истинную реальность. Эту «песню» пусть «поют» ученые на «горе» естественных наук. Эту же китайскую пословицу можно перевести и несколько иначе: «На каждой горе свои песни». В таком варианте её можно использовать для метафорического обозначения народа и его языка: горы - фрагменты пространственно-временного континуума, в рамках которых протекает бытование народов; песни - языки, на которых эти народы чувствуют, думают и говорят» [3, с. 325]. В современных научных направлениях образ геокультуры рассматривается в контексте процессов глобализации и регионализации [3, 11-13, 18]. В этом ракурсе наше видение совпадает с точкой зрения Д. Н. Замятина о том, что, по-видимому, следует говорить о множественных геокультурах. Определенное место, регион, страна имеют свой геокультурный и одновременно образно-географический потенциалы. Геокультурный потенциал измеряется силой проецируемых вовне специализированных географических образов, которые сосуществуют и взаимодействуют в различных геокультурных пространствах. Геокультурный образ - это система наиболее мощных, ярких и масштабных геопространственных знаков, символов, характеристик, описывающая особенности развития и функционирования культур и цивилизаций. Геокультурные образы относятся по преимуществу к экзогенным географическим образам, то есть к таким, в формировании которых большую роль играют смежные (соседние) образы. Например, в формировании геокультурного образа России «участвуют» географические образы Евразии, Восточной Европы, Балтийского и Черноморского регионов, Кавказа. Геокультурные образы определяют глобальные стратегии поведения наиболее крупных политических, экономических и культурных факторов. Так, политическое доминирование Китая в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии на протяжении длительного исторического периода было основано на трансляции и оседании (седиментации) китайских культурных ценностей и образов на новых территориях и зачастую на достижении господства. Иногда роль геокультуры, «излучающей» и распространяющей свои образы, выполняют крупные и мировые религии [13]. К средствам оценки и категоризации действительности отечественные исследователи относят культурные коды [19]. Мы также поддерживаем точку зрения тех ученых, которые в своем понимании культуры в первую очередь обращают внимание на её коммуникативную и символическую природу: культура имеет коммуникационную и символическую природу... Одно из важнейших определений культуры характеризует её как негенетическую память коллектива [20]. Лингвисты выделяют следующие культурные коды, общий список которых, по их мнению, считается открытым [21]: антропный, или собственно человеческий, код как совокупность номинаций человека в целом; зооморфный код как совокупность имен животных и названий частей тела, которые несут дополнительные к их природным свойствам смыслы, обусловленные данной культурой; растительный код, или совокупность имен растений и их частей; природный код, то есть совокупность имен, обозначающих природные объекты, элементы ландшафта; артефактивно-вещный код; гастрономический код; духовно и/или религиозно-антропоморфный код как совокупность нравственных установок, или прескрипций; религиозно-артефактивный код, включающий предметы религиозного обихода, приписываемые им свойства и действия; временной код как совокупность имен, обозначающих членение времени на периоды; пространственный код, то есть совокупность имен, обозначающих членение пространства; количественный код (числовой); цветовой код; телесный (соматический код) [22]. В отличие от указанных
классификационных рубрикаций мы базируемся на осмыслении окружающего объективного и духовного мира в рамках 4-х когнитивных групп: 1) природы (неживой и живой); 2) человека как физико-биологического существа; 3) общества (человек как единица государственной структуры в идеологической системе общества, как единица функциональной жизни общества), общественных явлений, а также познавательного процесса; 4) познания (априори), где когнитивная сфера по естеству и по логике должна быть целеполагающей, так как она прямо связана с познанием человеком окружающей объективной действительности. В целях более наглядного и доступного осмысления анализируемого материала, связанного с паремиологией, мы классифицируем их исходя из «естественного языка». Примеры, классификационные принципы идеографической характеристики требуют некоторого рода переосмысления рубрикационных групп. Например, человека, злого на язык, сравнивают с шипением змеи. По обычной классификации мы должны рассматривать примеры такого типа в рамках первой когнитивной сферы - природа (мир фауны). Однако, учитывая цель нашей характеристики - логической классификации, данная паремиологическая единица рассматривается нами как характер разговорной речи человека, уподобляющейся шипению, т. е. специфика поведения змеи описывается в переносном смысле: человек в общении, коммуникации. Фактор человеческий в этом случае перенесен на природный, т. е. на метафорическое осмысление. Количество пословиц и поговорок, содержащих лексемы, описывающие неживую и живую природу, довольно велико. Они служат для описания самых различных явлений и ситуаций в жизни человека. Источниками фактологического материала послужили словари [23-24].
Рассмотрим паремиологические единицы в указанном контексте в рамках следующих когнитивных групп: I. Природа (неживая и живая). 1.1. Неживая природа. Земля, виды земного рельефа: 1. Тау тYбэhез булмад, букв. «Не бывает горы без вершины»; 2. Тау менэн тау бер тYгел, букв. «Гора с горой не одинаковы»/«Не бывает одинаковых гор»; 3. Бейек таузыц Yре ^п, букв. «У высокой горы подъемов много». 1.2. Вода, виды водных объектов и поверхностей: 1. Тэрэн йылга тын агыр, hай йылга шаулап агыр, букв. «Глубокая река течет бесшумно, мелкая река течет с шумом». Небо, космос. Виды небесных тел. Природные явления. Погода. Состояние погоды. 1.3. Живая природа: мир флоры: грибы, травы, цветы. 1.3.1. Кустарники, деревья: 1. Урман - идке тун, букв. «Лес - старая шуба»; 2. Урман-лы юл - бер кат тун, букв. «Лесная дорога - одетая шуба». 1.3.2. Строения и особенности мира флоры, мира фауны (насекомые, земноводные, пресмыкающиеся. Рыбы: 1. Тымык ^лдэ табан ятыр, букв. «В тихом озере лещ водится». Птицы, животные, звери. 1.3.3. Строения и особенности мира фауны: 1. Орлого Бохарза тYгел. букв. «Семя - не в Бухаре». II. Человек. 2.1. Человек как физико-биологическое существо: 2.1.1. Жизнь. Периоды жизни: 1. Ьерелмэгэн ер едтендэ тыумаган куян бала^1, букв. «На невспаханной земле неродившийся зайчонок». 2.1.2. Внешний вид. 1. Таузыц ^рке - таш, кыззыц ^рке - каш, букв. «Красота горы - камень, красота девушки - бровь». 2. Тау билгеhе таш булыр, букв. «Гора значится камнем». 2.1.3. Организм человека. Внешнее и внутреннее строение. 2.1.3.1. Органы: 1. Урман ауызы тар булыр, кыззар ауызы бал булыр, букв. «Вход леса (рот леса) будет узким, уста (рот) девушек сладкими будут. 2.1.3.2. Физиология и потребности: 1. Идке корhак яцы аш, Изел кис, зэцнэ, кас! букв. «Старый живот (желудок) - новая еда, цинга, уходи (убегай), переходи Волгу!». 2.1.3.3. Движение и положение человека. Время: 1. Иденэ тешкэс, Изел кисер, букв. «Перейдет Волгу тогда, когда вспомнит». 2. Ьазлык адты йэйлэY-гэ ярамай, кыдка еп бэйлэYгэ ярамай, букв. «Болотистое место не годится летовке, короткая веревка не годна что-либо завязывать». 3. Тауына ^рэ кар яуыр, букв. «По горе выпадет и снег». 2.2. Человек как чувствующее, желающее, мыслящее и говорящее существо: 1. Урман эйтмэд, тимэ, Кыр ишетмэд, тимэ, Урмандыц ауызы бар, Кырзыц колагы бар, ^лдец ^зе бар, букв. «Не думай, что лес не скажет, не думай, что нива не услышит, у леса есть рот, у нивы есть уши, у озера есть глаза». 2. Арыган ат сокор hанай, асыккан ат кулыцды ялай, яраткан ат ^зецэ карай, букв. «Уставший конь считает ямы, голодный конь лижет руку,
любящий конь смотрит в глаза твои». 2.2.1. Человек как чувствующее и эмоциональное существо: 1. Кэзерецде белмэгэн ергэ туйга барма, букв. «Не ходи на свадьбу туда, где тебя не уважают (не ценят)». 2. Тыуган ерзец тузаны ла кэзерле, букв. «Родной земли и пыль дорога». 3. Айыузан тсуртстсан урманга бармаган, букв. «Медведя бояться - в лес не ходить». 2.2.2. Человек как желающее существо: 1. Камыш ^1узан туймад, катындар туйзан туймад, букв. «Камыш не насытится водой, женщины не насытятся пиршеством». 2. Изел кисмэйен-сэ аягыцды киптермэ, букв. «Не переходя Волгу (большую воду), не суши ноги». 3. Изел ^реп, hbtyhb^ Yлгэн, букв. «Увидев Идель (Волгу, большую воду), умер от жажды». 2.2.3. Человек как мыслящее существо: 1. Урманга кермэд борон сыгырыцды уйла, букв. «Прежде чем зайти в лес, подумай, как выйдешь из него». 2. Бындагы таз, Бохарала ла таз, букв. «Лысый здесь и в Бухаре лысый». 3. Тилегэ бау за бер, тау за бер, букв. «Дураку что веревка, что гора». 2.2.4. Человек как говорящее существо: 1. Ьыузы таяк менэн, кешене тел менэн Yлсэйзэр, букв. «Глубину воды измеряют палкой, человека - по речи (по языку)» / «Осла знать по ушам, медведя - по когтям, а человека - по речам». 2.2.5. Особенности характера человека: 1. Тузандан да тау тыуа, букв. «И от пыли рождается гора». 2. Ьыузан тунын аямаган, яузан йэнен аямаган, букв. «Кто не жалеет (не бережет) шубу от воды, тот на поле битвы не жалеет и жизнь свою». 3. Тауза тыуган колондоц ике ^зе ташта булыр, Аслыкта тыуган баланыц ике ^зе ашта булыр, букв. «У жеребенка, родившегося на горе, взгляд всегда уставлен на гору, взгляд ребенка, родившегося в голоде, всегда уставлен на еду». III. Общество (человек как общественное существо). 3.1. Человек как единица государственной структуры. Трудовая деятельность человека: 1. Уцган юлда тузан тотмад, ялкау эш тапмад, букв. «Трудяга не терпит пыли на дороге, лентяй не может найти работу (не знает чем заняться). 2. Ьонолмай hbty за эсеп булмай, букв. «Не потянувшись и воды не напьешься» / Чтоб из ручья напиться, и то нужно наклониться. 3. Изел башы - ил башы, букв. «Начало (исток) Идель - начало Родины». 3.2. Человек в идеологической системе общества:
1. Ер тау^ц булмай, халык хан^гз булмай, букв. «Не бывает земли без горы, не бывает страны без хана». 2. СYлдец камышы булмад, ямандыц намыды булмад, букв. «У пустыни не будет камыша, у злого не будет чести». 3. Изге кеше Изел кисер, букв. «Святой (человек с благими намерениями) перейдет Идель». 3.2.1. Идеология (человек и политика, социальное расслоение, общественные организации и их деятельность и т. д.): 1. Тау менэн тау бер тYгел, букв. «Гора с горой не одинаковы». 2. Тау билгеhе таш булыр, бай билгеhе аш булыр, букв. «Знаком горы будет камень, знаком богатого будет угощенье». 3. Башлыкка ла баш бар, Таганай башында таш бар, букв. «И у главы имеется голова, на вершине Таганай тоже есть камень». 3.2. Человек как функциональная единица в общественной жизни: 1. Арт йортто туйзырган катын, ирзе алга сыгармай, букв. «Жена, которая кормит оставшийся дом (заботится о родительском доме), не пускает мужа вперед (не дает мужу быть главным)».
2. Ьенэрле ир ^ккэ осор, heнэрhез ир ^лгэ осор, букв. «Мужчина, имеющий профессию, полетит в небо, мужчина без профессии упадет в озеро». 3. Ьенэре бар ^ккэ осор, heнэре юк ерзэ лэ йерей алмад, букв. «Имеющий профессию полетит в небо, не имеющий профессии и на земле не сможет ходить». 3.2.1. Отношения между людьми: 1. Ауыл тулы туганыц булгансы, ауыл hайын берэр дудыц бул^ш, букв. «Чем иметь целую деревню родственников, лучше иметь в каждой деревне по одному другу». 2. Ирле Изел кискэндэ, ирhез ултырып кала, букв. «Когда замужняя перейдет Идель, та, у которой нет мужа, посидит спокойно». 3. Таузай арка^1 булгандыц таштай йерэге булыр, букв. «Кто имеет спину (опору) с гору, тот имеет сердце с камень». 3.2.2. Поведение человека: 1. Ат кэзере белмэгэн юлда илап ултырыр,Тун кэзере белмэгэн белмэгэн кыз ялангас ултырыр, hYЗ юрыгы белмэгэн башына бэлэ килтерер, букв. «Кто не ценит коня, будет сидеть у дороги и слезы лить, девушка, не ценящая шубу, будет сидеть голой, не владеющий красноречием накличет беду на свою голову». 2. Асыу йотоу — тау йотоу, букв. «Проглотить зло - проглотить гору».
3. Насар кешегэ таянгансы, ^1уга таян, букв. «Чем опираться на плохого человека, лучше опирайся на воду». 3.2.3. Формулы речевого поведения: 1. Урман ауызы тар булыр, кыззар
ауызы бал булыр, букв. «Просека будет узкой, уста девушки будут сладкими. 2. Мэкэл эйт-кэн — юл ейрэткэн, эйтем эйткэн — ^цел йыуаткан, букв. «Употребивший пословицу -показал дорогу, употребивший поговорку - утешил». 3. Адылташ тебендэ, адыл hYЗ ^цел тебендэ, букв. «Драгоценный камень на дне реки, ценные слова - в глубине души». 3.2.4. Человек в семье: 1. Агас тамырына карап Ygэ, букв. «Каков корень, таков и отпрыск».
2. ЙэйлэYгэ тугай якшы, кэцэшкэ агай якшы, букв. «Для летовки луг хорош, для совета брат хорош». 3. Тузандан да тау тыуа, букв. «И от пыли вырастают горы». 3.2.5. Воспитание и образование: 1. Юлын белмэгэн юлда илап ултырган, букв. «Не знающий свою дорогу сидел на дороге, слезы лил». 2. Ерзец колагы етэY, букв. «У земли семь ушей» (И стены имеют уши). 3. Менгэн тауыц бейек булhа, аткан ташыц алыд тешер, букв. «Если гора, на которую поднимаешься, будет высокой, то камень, который кинешь, полетит далеко». 3.2.6. Человек и наука: 1. Ьыу сокорга йыйылыр, букв. «Вода собирается в яму». 2. Бейек таузыц Yре ^п, букв. «У высокой горы подъемов много». IV. Познание. 1. Существование, бытие: 1. Туйган ерзэн тыуган ер якшы, букв. «Родная земля лучше той земли, где наелся» /В болоте тихо, да жить лихо. 2. Ьылыу менэн Кыу буйлама, букв. «С красавицей вдоль реки не ходи» / С лица воду не пить. 3. Таузыц башын болот кидер, ирзец башын юк кидер, букв. «Вершину горы обрежет туча, голову мужчины обрежет недостаток (нищета)». IV. 2. Пространство: 1. Тымык ^лдэ табан ятыр, букв. «В тихом озере карась водится». 2. Ирэнде-гем-бишегем, оло оцгол ишегем, букв. «Ирандек мой - колыбель моя, большая дверь в мир».
3. Агизелдец башы - Ирэмэл, букв. «Начало Агидели - Иремель». ГУ.3. Время: 1. Yткэн FYмер - аккан Кыу, букв. «Время идет, как водой несет». 2. Ьуцга калган - туцга калган, букв. «Упущенное не наверстаешь». 3. FYмер шеу - Изел кисеY, букв. «Жизнь прожить -Идель перейти» (Ошибки обходятся дорогой ценой, но глупца ничто иное не учит). IV. 4. Форма: 1.Агас урмандан йырак Yghэ лэ, шунда табан ^1гыла, букв. «Несмотря на то, что дерево растет далеко от леса, наклоняется в ту сторону». 2. Береккэн Кыу Изел булган, таралган тамсы булган, букв. «Собирающаяся вода стала Идель, расходившаяся вода стала каплей». 3. Бэлэкэй ^1уза оло балык Ygмэй, букв. «В маленькой воде не водится большая рыба». IV. 5. Изменение: 1. Ерзе бер кат туйзырhац, ул hине ун кат туйзырыр 2. Ьыу тулкынланмай тормад. 3. Ьыузан кала, уттан калмай (Огонь и вода - хорошие слуги человека, но им нельзя давать воли). IV. 6. Движение, перемещение. 1. Урманга кермэд борон сыгырыцды уйла, букв. «Прежде чем войти в лес, подумай о том, как выйдешь». 2. Тэкэ hезеп таузы аузара алмай, букв. «Баран, забодав, не сможет опрокинуть гору». 3. Таузан килгэн ташка китер, букв. «То, что пришло от горы, уйдет в камень». IV. 7. Отношение: 1. Ил hYЗе - дицгез тулкыны, букв. «Слово страны - волна моря». 2. Тамсы таш ярыр, букв. «Капля расколет камень» / (Последняя капля переполняет чашу). 3. Балтац булмаhа, урманга барма, букв. «Если не имеешь топора, не ходи в лес». !У8. Порядок: 1. Агасты кем ултырЛа, емеш шуныкы, букв. «Кто посадил дерево, плоды принадлежат тому». 2. Форса-ты етмэй агас япрагы ла езелмэй. / Время не придет, и лист не опадет. 3. Урам ^зЬюз, урман кола^ыз булмад, букв. «Не бывает улицы без глаз, леса без ушей». Щ9. Количество, величина, размер, степень: 1. Бэлэкэй тYЦгэк зур арбаны аузара, букв. «Маленький пенек опрокидывает большую телегу» / (По капле озеро набирается, небольшой дождь пробивает густую пыль. Мал золотник, да дорог). 2. Бер сэскэ яланды матурламай, букв. «Один цветок не украшает поляну». 3. Бер агастан урман булмай, букв. «Из одного дерева леса не будет». IV. 10. Качество: 1. Тэрэн йылга балыкка бай, hай йылгалар таллыкка бай, букв. «Глубоководная река богата рыбой, мелководная - ивой». 2. Дицгез башы шишмэлэ, букв. «Начало моря - родник» / (Иди вдоль реки - к морю выйдешь). 3. Дицгеззэн бер тамсы, дуцгыззан бер кыл, букв. «От моря одна капля, от свиньи одна щетинка» и т. д. IV.11. Цвет и т. д.
Так, башкирские пословицы, компонентом которых является географический термин, занимают особое место в описании национального мировидения в этноонтологической интерпретации номинативных принципов топонимической системы в исследуемом регионе. Заметим, что в геокультурологии четко установлено: геокультура - процесс и результат
развития географических образов в конкретной культуре, а также определенная традиция осмысления этих образов. В совокупности они создают геокультурное пространство -систему устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате взаимодействия различных вероисповеданий, традиций и норм, ценностных установок, структур восприятия - то есть картин мира (12). Анализ башкирских паремий, в составе которых имеется географический термин в рамках 4-х когнитивных сфер, показал, что немалое количество пословиц и поговорок при распределении по когнитивным сферам занимает условное место по причине, что в разных контекстах их значение меняется. Подчеркнём ещё раз, что роль формы выражения любого смысла в формировании национального образа мира ничуть не меньше роли самого выражаемого смысла, ибо каждой из семантических универсалий, составляющих единый логико-понятийный базис человеческого сознания, может соответствовать неограниченное число самых разнообразных форм выражения, опирающихся на совершенно разные мотивации (18).
Заключение
Как показывают фактические материалы, лексика данного порядка обладает большим информационным потенциалом. Отметим, что географическое пространство все в большей степени осознается как система (системы) образов в процессе человеческой деятельности, деятельности определенного этноса. Н. Х. Максютова, определяя характер диалектологических исследований в перспективе, говорит следующее: «В дальнейшем, должно быть обращено внимание на историю формирования диалектов, выяснение внутренней истории диалектных явлений в связи с историей этноса. В башкирской диалектологической науке еще не изучены языковые явления, связанные с наличием различных этнических компонентов как тюркского, так и нетюркского происхождения; не раскрыты древнетюркский, древнебашкирский пласты явлений и их трансформации, не объяснены причины происхождения явлений и признаков, составляющих специфику в грамматическом, лексическом и синтаксическом строе башкирского языка» [6, с. 15-16]. Заметим, существуют недавно опубликованные работы, посвящённые исследованию определенных проблем и аспектов, затрагивающих историю становления диалектов древнетюркских народов Урало-Поволжья, Алтая и их территориального соседства [25, 26]. Как уже было отмечено выше, наше исследование, посвященное изучению методологических аспектов этнолингвистического исследования топонимической системы Урало-Поволжья, в этноонтологическом осмыслении базируется на выводах научных изысканий (например, Э. Р. Тенишева), каждый из тюркских этносов имеет определенное мироощущение, мировосприятие, мировидение, которые отражаются в языке и прежде всего в лексике, описывающей «неповторимый и оригинальный мир, его разнообразие - бесценное богатство тюрков, которое надо бережно хранить и развивать» [27, с. 304]. Очевидным для тюркского мира на современном этапе является выявление общих корней, символизирующих единый характер мировосприятия, образа мира. Исходя из этой позиции, нужно отметить важность унификации терминологии в данной области, которая не представляет особых трудностей. Вышесказанное направлено на решение таких важных вопросов, как попытка описать, каким образом в действительности отражаются определенные группы лексики в человеческом сознании, глубину языковой культуры. По мнению Н. З. Гаджиевой и Ф. Г. Исхакова, лексический материал является сокровищницей, в которой хранится бесценный материал по истории народа: происхождение и развитие народа, его быт и культура, возникновение и рост материальных и духовных ценностей, его роль в развитии общечеловеческой культуры, во всё более и более глубоком познании природы и овладении ею - все это отражается в лексике [28]. Идеографическое осмысление данного классификационного подхода, впервые предложенного немецкими учеными Халлугом и Вартдбургом и продолженное в фундаментальных исследованиях идеографической характеристики материальной и духовной среды В. В. Морковкиным, Ю. Н. Карауловым и Ю. В. Шведовой, Т. А. Кильдибековой и др., помогает очертить смыс-
ловой континуум для всех языков, на основе которого можно вести семасиологические и ономасиологические исследования в области лексической реконструкции как близкородственных тюркских языков, так и определенного региона - геокультурного пространства.
Л и т е р а т у р а
1. Очерки истории башкирского литературного языка. - М.: Наука, 1989. - 256 с.
2. Шайхисламова З. Ф. Некоторые аспекты когнитивных исследований кыпчакско-огузских лексических взаимосвязей (на материале эмотивов) // Вестник Чувашского университета. - 2014. - № 4.
- С. 190-198.
3. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национального менталитета. 2-е изд., испр. и доп. - М.: ЧеРо, 2003. - С. 325.
4. Шайхисламова З. Ф. Национальное мировидение в этноонтологической интерпретации номинативных принципов в контексте топонимических систем Урало-Поволжья, Казахстана, Сибири и Северо
- Востока Российской Федерации: учебное пособие / З.Ф. Шайхисламова /под ред. Е. И. Зеленева, А. Г. Шайхулова. - Уфа: РИЦ Баш ГУ, 2015. - 184 с.
5. Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. - М.: Наука, 1974. - 576 с.
6. Максютова Н. Х. Восточный диалект башкирского языка. - М.: Наука, 1976. - 292 с.
7. Миржанова С. Ф. Южный диалект башкирского языка. - М.: Наука, 1979. - 272 с.
8. Киекбаев Дж. Г. Основы исторической грамматики урало-ултайских языков: Структурный анализ морфологического стоя тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских и угро-финских языков на основе теории определенности в языке. - Уфа: Китап, 1996. - 368 с.
9. Шайхисламова З. Ф. Методологические аспекты этнолингвистического изучения башкирской топонимической системы Урало-Поволжья, Казахстана, Сибири и северо-востока Российской Федерации в этноонтологическом контексте // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. - 2016. - № 3 (91). - С. 65-73.
10. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. - М.: Прогресс, 1995. - 480 с.
11. Зеленев Е. И. Постижение Образа мира: Монография - СПб.: КАРО, 2012. -336 с.
12. Замятин Д. Н. Географические образы в гуманитарных науках // Человек. - 2000. - № 5.
- С. 81-88.
13. Замятин Н. Д. Гуманитарная география: пространство, воображение и взаимодействие современных гуманитарных наук // Социологическое обозрение. - 2010. - Т. 9, № 3. - С. 26-50.
14. Кузеев Р.Г. Источники по истории Башкирии до XVI в. / Южноуральский археографический сборник. - Выпуск 1. - Уфа, 1973. - С. 133-150.
15. Ишбердин Э. Ф. Историческое развитие лексики башкирского языка [Текст] / Э. Ф. Ишбердин.
- М.: Наука, 1986. - 151 с.
16. Шайхулов А. Г. Опыт словаря-тезауруса односложных корневых основ (структурная и идеографическая парагматика). - Алматы: Кантана-Пресс, 2012. - 704 с.
17. Шайхисламова З. Ф. Некоторые аспекты этнолингвистической интерпретации лексических единиц тау, таш в башкирском языке // Вестник Башкирского университета. - 2014. - Т. 19, № 4.
- С. 1480-1488.
18. Корнилов О. А. Жемчужины китайской фразеологии / О. А. Корнилов. - 2-е изд., испр. и доп. -М.: КДУ, 2010. - 346 с.
19. Абакумова О. Б. Пословицы в языке, сознании и коммуникации. Монография. - СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2012. - 354 с.
20. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. - СПб, Издательство «Искусство - СПБ», 1994.
- 758 с.
21. Телия В. Н. Фактор культуры и воспроизводимость фразеологизмов-знаков-микротекстов // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: сб. статей в честь Н. Д. Арутюновой / отв. ред. Ю. Д. Апресян. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 674-684.
22. Гудков Д. Б., Ковшова М. Л. Телесный код русской культуры: материалы к словарю. - М.:
Гпозис, 200l. - 2SS с.
23. Башкирско - русский словарь пословиц и поговорок. Сост. И. М. Гарипов. - Уфа: Китап, 1994.
- 168 с.
24. Башкирское народное творчество. - Т.7: Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. - Уфа: Китап, 199З. - 464 с.
25. Асмопдьяров В. Н. К проблеме этногенетической интерпретации говоров пародов Урало-По-волжья (идеографический аспект) // Вестник Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова. - 2014. - Том 11, № 2. - С. 92-96.
26. Шайхулов А. Г., Шайхисламова З. Ф., Асмопдьяров В. Н. Методологические аспекты интеграционных процессов в диалектных системах языков Урало-Поволжья, Казахстана, Сибири и Северо-Востока Тоссии (когнитивно-семантический аспект) // Тоссия и Восток: взаимодействие стран и пародов: Труды X Всероссийского съезда востоковедов, посвященного 125-летию со дня рождения выдающегося востоковеда Ахмет-Заки Валиди Тогапа. Книга 2. - Уфа: ИИЯЛ УНЦ PАН, 2015. - С. 10З-104.
2l. Тенишев Э. P. Избранные труды / ЭР. Тенишев. Книга первая. - Уфа: Гилем, 2006. - З04 с.
28. Гаджиева Н. З., Исхаков Ф. Г. Вопросы исторического развития лексики тюркских языков [Текст] / Н. З. Гаджиева, Ф. Г. Исхаков. - М.: Восточная литература, 1960. - 2l с.
R e f e r e n c e s
1. Ocherki istorii bashkirskogo literaturnogo jazyka. - M.: Nauka, 1989. - 256 s.
2. Shajhislamova Z. F. Nekotorye aspekty kognitivnyh issledovanij kypchaksko-oguzskih leksicheskih vzaimosvjazej (na materiale jemotivov) // Vestnik Chuvashskogo universiteta. - 2014. - № 4. - S.190-19S.
3. Kornilov O. A. Jazykovye kartiny mira kak proizvodnye nacional'nogo mentaliteta. 2-e izd., ispr. i dop.
- M.: CheRo, 200З, - S. З25.
4. Shajhislamova Z. F. Nacional'noe mirovidenie v jetnoontologicheskoj interpretacii nominativnyh prin-cipov v kontekste toponimicheskih sistem Uralo-Povolzh'ja, Kazahstana, Sibiri i Severo - Vostoka Rossijskoj Federacii: uchebnoe posobie / pod red. E. I. Zeleneva, A. G. Shajhulova. - Ufa: RIC Bash GU, 2015. - 184 s.
5. Kuzeev R. G. Proishozhdenie bashkirskogo naroda. - M.: Nauka, 19l4. - 5l6 s.
6. Maksjutova N. H. Vostochnyj dialekt bashkirskogo jazyka. - M.: Nauka, 19l6. - 292 s.
I. Mirzhanova S. F. Juzhnyj dialekt bashkirskogo jazyka. - M.: Nauka, 19l9. - 2l2 s.
8. Kiekbaev Dzh. G. Osnovy istoricheskoj grammatiki uralo-altajskih jazykov: Strukturnyj analiz mor-fologicheskogo stoja tjurkskih, mongol'skih, tunguso-man'chzhurskih i ugro-finskih jazykov na osnove teorii opredelennosti v jazyke. - Ufa: Kitap, 1996. - З68 s.
9. Shajhislamova Z. F. Metodologicheskie aspekty jetnolingvisticheskogo izuchenija bashkirskoj toponimicheskoj sistemy Uralo-Povolzh'ja, Kazahstana, Sibiri i severo-vostoka Rossijskoj Federacii v jet-noontologicheskom kontekste // Vestnik Chuvashskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. I. Ja. Jakovleva. - 2016. - № З (91). - S. 65-7З.
10. Gachev G. D. Nacional'nye obrazy mira. Kosmo-Psiho-Logos. - M.: Progress, 1995. - 480 s.
II. Zelenev E. I. Postizhenie Obraza mira: Monografija /E.I.Zelenev. - SPb.: KARO, 2012. - ЗЗ6 s.
12. Zamjatin D. N. Geograficheskie obrazy v gumanitarnyh naukah // Chelovek. - 2000. - № 5. - S. 81-88.
13. Zamjatin N. D. Gumanitarnaja geografija: prostranstvo, voobrazhenie i vzaimodejstvie sovremennyh gumanitarnyh nauk // Sociologicheskoe obozrenie. - 2010. - T. 9, № З. - S. 26-50.
14. Kuzeev R. G. Istochniki po istorii Bashkirii do XVI v. / Juzhnoural'skij arheograficheskij sbornik. -Vypusk 1. - Ufa, 191З. - S. 1ЗЗ-150.
15. Ishberdin Je. F. Istoricheskoe razvitie leksiki bashkirskogo jazyka [Tekst] / Je. F. Ishberdin. - M.: Nauka, 1986. - 151 s.
16. Shajhulov A. G. Opyt slovarja-tezaurusa odnoslozhnyh kornevyh osnov (strukturnaja i ideografiches-kaja paragmatika). - Almaty: Kantana-Press, 2012. - 104 s.
11. Shajhislamova Z. F. Nekotorye aspekty jetnolingvisticheskoj interpretacii leksicheskih edinic tau, tash v bashkirskom jazyke// Vestnik Bashkirskogo universiteta. - 2014. - T. 19, № 4. - S. 1480-1488.
18. Kornilov O. A. Zhemchuzhiny kitajskoj frazeologii/O.A.Kornilov. - 2-e izd., ispr. i dop. - M.: KDU,
2010. - S. 346.
19. Abakumova O. B. Poslovicy v jazyke, soznanii i kommunikacii. Monografija. - SPb.: Izdatel'skij Dom «Alef-Press», 2012. - 354 s.
20. Lotman Ju. M. Besedy o russkoj kul'ture. - SPb, Izdatel'stvo «Iskusstvo - SPB», 1994. - 758 s.
21. Telija V. N. Faktor kul'tury i vosproizvodimost' frazeologizmov-znakov-mikrotekstov // Sokrovennye smysly: Slovo. Tekst. Kul'tura: cb. statej v chest' N. D. Arutjunovoj / otv. red. Ju. D. Apresjan. - M.: Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2004. - S. 674-684.
22. Gudkov D. B., Kovshova M. L. Telesnyj kod russkoj kul'tury: materialy k slovarju. - M.: Gnozis, 2007. - 288 s.
23. Bashkirsko-russkiy slovar' poslovits i pogovorok. Sost. I. M. Garipov. - Ufa: Kitap, 1994. - 168 s.
24. Bashkirskoye narodnoe tvorchestvo. - T. 7: Poslovitsy, pogovorki. Primety. Zagadki. - Ufa: Kitap, 1993. - 464 s.
25. Asmond'jarov V. N. K probleme jetnogeneticheskoj interpretacii govorov narodov Uralo-Povolzh'ja (ideograficheskij aspekt) // Vestnik Severo-Vostochnogo federal'nogo universiteta imeni M. K. Ammosova. -2014. - Tom 11, № 2. - S. 92-96.
26. Shajhulov A. G., Shajhislamova Z. F., Asmond'jarov V. N. Metodologicheskie aspekty integracionnyh processov v dialektnyh sistemah jazykov Uralo-Povolzh'ja, Kazahstana, Sibiri i Severo-Vostoka Rossii (kogni-tivno-semanticheskij aspekt) // Rossija i Vostok: vzaimodejstvie stran i narodov: Trudy H Vserossijskogo s#ez-da vostokovedov, posvjashhennogo 125-letiju so dnja rozhdenija vydajushhegosja vostokoveda Ahmet-Zaki Validi Togana. Kniga 2. - Ufa: IIJaL UNC RAN, 2015. - S. 103-104.
27. Tenishev Je. R. Izbrannye Trudy / Je.R. Tenishev. Kniga pervaja. - Ufa: Gilem, 2006. - 304 s.
28. Gadzhieva N. Z., Ishakov, F. G. Voprosy istoricheskogo razvitija leksiki tjurkskih jazykov [Tekst] / N.Z. Gadzhieva, F.G. Ishakov. - M.: Vostochnaja literatura, 1960. - 27 s.
Испытательный центр «ЯКУТСК-ЭКСПЕРТ» СВФУ
ЯКУТСК-ЭКСПЕРТ
Испытательный центр «ЯКУТСК-ЭКСПЕРТ» СВФУ (аттестат аккредитации РОСС^и.0001.21АЮ47) проводит следующие виды исследований:
- лабораторные исследования образцов бетона и других строительных материалов и изделий в целях оценки прочности, морозостойкости, во-допоглощения и других показателей;
- выездные экспресс-испытания на строительных объектах по нераз-рушающим методам контроля прочности бетона;
- разработку и подбор составов различных бетонов с определением физико-механических свойств;
- исследование теплотехнических характеристик ограждающих конструкций в экспериментальной климатической камере.
Телефон: +7 (984) 114-55-18, +7 (968) 150-04-17. Сайт: http://www.yakutskexpert.ru/.
