CC BY
46
VI Державинские чтения, 2001
МЕТАФОРА ПАУТИНЫ В ПОВЕСТИ Е.И. ЗАМЯТИНА «НА КУЛИЧКАХ»
А. С. Коржов
Метафора Замятина оригинальна и своеобразна. В повести «На куличках» (1914) Замятин в очередной раз демонстрирует способность прозы приближаться к поэзии.
«...А всего важнее - быть искусным в метафорах, - говорится в «Поэтике» Аристотеля. -Только этого нельзя перенять от другого; это -признак таланта, потому что слагать хорошие метафоры - значит подмечать сходство» [1].
В «На куличках» мегафора паутины - одна из наиболее сложных и часто встречающихся: в повести, состоящей из 24 глав, она встречается 9 раз, иногда несколько раз в одной главе.
Все виды метафоры паутины можно условно разделить на 4 группы. К первой группе относятся метафоры с четко выраженным предметным планом. Здесь достаточно отчетливо прослеживается ассоциация между паутиной и хрупкостью человеческой жизни. Эта метафора приближается к аллегории.
Ко второй группе встречающихся в повести видов метафоры «паутины» относятся метафоры, осложненные эпитетом «богородицына пряжа». Она вызывает ассоциации с мифами; например, Скандинавии, где вещие Норны ткут пряжу из человеческих судеб; а также со славянскими мифами, где присутствует богиня-пряха Среча (Встреча). Однако ближе всего к сути замятин-ской метафоры паутины стоит христианская Богородица, на что указывает эпитет «богородицына». Осложненная эпитетом метафора не только
имеет за собой многовековую историю, она чрезвычайно светла, положительно эмоциональна и присутствует в тех эпизодах сюжета, где главный герой испытывает внутренний подъем. Здесь метафора приближается к символу.
К третьей группе относятся сложные метафоры. Здесь происходит наложение на метафору паутины вспомогательной, тоже довольно частой в повести «На куличках», метафоры тумана, символизирующей скуку и бесцельность армейской жизни. В данном случае паутина ассоциируется уже не с бренностью человеческой жизни, а выполняет функцию ловчей сети.
Четвертая группа метафор дается автором с последовательным, от главы к главе, нагнетанием эмоциональной напряженности с помощью сравнений, эпитетов: «Паутинка - и смерть. Соната -Шмит. Ни к чему, как будто, а заглянуть»...; Да, это она, Маруся: паутина - и смерть, воротничок - и не жить...»; «Да, она. Паутинка и смерть. Вальс - и убейте...» [2].
В повести «На куличках» Замятину удается создать парадигму форм метафоры, на примере метафоры паутины, где наблюдается превращение аллегории в метафору, а метафоры - в символ.
1. Энциклопедический словарь юного литературоведа. М., 1998. С. 159.
2. Замятин Е.И. Повести, рассказы. Воронеж, 1986. С. 143, 170, 182.
РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ («ПЕЩЕРА» И «МАМАЙ» Е.И. ЗАМЯТИНА)
А.И. Алушкина
«Мы пережили эпоху подавления масс; мы переживаем эпоху подавления личности во имя масс; завтра - принесет освобождение личности во имя человека. Война империалистическая и война гражданская обратили человека в материал для войны, в нумер, в цифру. Стремительно падает ценность человеческой жизни. Нельзя больше молчать. Время крикнуть: человек человеку - брат! На защиту человека и человечности зовем мы русскую интеллигенцию», - так писал Замятин в своей статье «Завтра» (1920) [1].
В центре рассказов «Пещера» и «Мамай» -драматическая судьба интеллигенции на изломе истории. Оба рассказа являются попыткой автора вглядеться в лица интеллигентов в тумане бредо-
вого мира, попытаться понять, как и чем живет в эту эпоху конкретный человек.
Герой рассказа «Пещера» Мартин Мартиныч разделяется как бы на две части: «нового пещерного, который знает - надо, и давнего, со Скрябиным, который знает - нельзя» [2] - и между ними постоянно вдет борьба за выживание.
Послереволюционная «пещера» - вселенная, она же «пещера» - спальня, как бы «раскачивает» традиционные нравственные ценности, заставляет духовного человека, интеллигента Мартина переступить через заповедь «не укради», позволяет победить пещерной, звероподобной половине героя. Под жестокими ударами судьбы, истории и эпохи, в пещере Мартин превращается в
