CC BY
25
12. РАЗНОЕ
12.1. МЕНТАЛЬНОСТЬ: ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВОЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ
Павельева Татьяна Юрьевна, д-р филос. наук, доцент. Должность: заведующий кафедрой. Место работы: Московский Государственный Технологический Университета «СТАНКИН». Подразделение: кафедра философии. E-mail: dec-emit@mail.ru
Аннотация: В статье представлен философско-правовой подход к феномену ментальности, кратко проанализированы его сущностные, атрибутивные признаки, реальные и потенциальные возможности использования одноименной категории в современных правовых исследованиях. Аргументировано, что правовая ментальность - своеобразная призма, сквозь которую воспринимается правовая действительность в конкретном обществе. Данная мен-тальность характеризует не только рациональное, но и интуитивное, образное отношение к праву.
Ключевые слова: ментальность, правовая ментальность, культура, право, бессознательное, этос, ценности.
MENTALITY: PHILOSOPHICAL-JURIDICAL APPROACH TO PROBLEM
Pavelieva Tatyana Urievna, Dr of philosophy, associate professor. Position: head of chair. Place of employment: Moscow State Technology University «STANKIN». Department: philosophy chair. E-mail: dec-emit@mail.ru
Annotation: In article presents philosophical-juridical approach to phenomenon of mentality, briefly analyzed its essential, attributive signs, real and potential capabilities of using of same name category in modern researches of law. Argued, that the juridical mentality - a kind of prism through which juridical reality is perceived in a particular society. This mentality is characterized not only rational, but intuitive, imaginative attitude to the law. Keywords: mentality; juridical mentality; culture; law; ethos; unconsciousness; values.
Термин «ментальность» (от лат. «mens», «mentis», англ. «mind», разум, ум, интеллект) стал употребляться еще в середине XIX века (в частности, в работах североамериканского мыслителя Р.У.Эмерсона) [9]. Во франкоязычной литературе данный термин первоначально использовался в исследованиях мифов, этнологии, этике, эстетике. Причем в разных областях научного знания это понятие интерпретировалось по-разному.
Так, в работах французского философа и антрополога Л.Леви-Брюля ментальность определялась не столько как индивидуально-личностное мышление и (или) сознание, сколько как коллективное (различных социальных групп, обществ, цивилизаций) мировосприятие, постижение бытия. Леви-Брюль трактовал ментальность как массовые представления, таящие в себе некий мистический смысл, сопричастность сущему. Он различал социумы по типу ментальности, и, в частности, характеризовал ментальность первобытного общества, как «пралогическую», где причинно-следственные связи реальности рассматривались его членами как «партиципативные», то есть не разделенные хронологическими и иными рамками в особом «пространстве встречи» с Вселенной.
Французский историк - марксист, один из основоположников концепции «истории снизу» Ж.Лефевр определял ментальность как особый «пласт» сознания и подсознания, относительно устойчивый, но медленно и неизбежно подготавливающий перемены в жизнедеятельности личности, социальных групп, государства, общества. Он, в частности, разграничивал массовую (коллективную) и индивидуально-личностную ментальности. Первая, по Лефевру, адекватно проявляется лишь в социально-психологических состояниях, которые характерны для толпы, охваченной революционным порывом или паническим ужасом, реагирующей на ход и исход зрелищных мероприятий (например, публичных пыток и лишения жизни лиц, приговоренных к наказанию в виде смертной казни) [5].
Существенный вклад в разработку категории «мен-тальность» внесли представители направления, сформировавшегося в 1920-х годах, известного как «Школа "Анналов"» [2]. Один из ее основателей, французский историк Л.Февр предложил коллегам не быть, как прежде, «собирателями» исторического «мусора», а разрабатывать методологию, обращенную к интуитивному анализу проблемного «поля» науки через мысленный диалог с людьми изучаемой эпохи. При этом ученый должен пытаться мыслить адекватно доминирующим в этой эпохе умонастроениям.
Другой известный представитель «Школы "Анналов"» М.Блок в своих исследованиях пришел к выводу о наличии в социуме конкретно-исторической мен-тальности как коллективного бессознательного данной эпохи. При изучении массового сознания он уделил особое внимание языку населения исторически конкретных обществ, сравнительному анализу смысла принятых в них обрядов, ритуалов, традиций.
Значительные подвижки в раскрытии сути, содержания понятия ментальности сделал Ф.Бродель. Он настаивал на необходимости постижения феномена ментальности путем синтеза сведений, которыми оперируют различные науки о человеке, одновременно расширяя диапазон специальных исследований, учитывающих, прежде всего, экономические и географические факторы при анализе исторического процесса. Бродель, в частности, считал, что, благодаря собственным нравам, любой народ может извлечь пользу даже из самых неблагоприятных климатических условий и самых скверных законов. Никакую конституцию не обеспечишь, если нравы населения этому активно сопротивляются. По мнению мыслителя, культура - это логически связанная система ценностей, установок и социальных институтов, влияющих на все аспекты индивидуально-личного и коллективного поведения. Процесс формирования любой национальной культуры также органичен и нетороплив, как процесс формирования природных систем. А комплексный анализ основополагающих ценностей, ценностных ориентаций позволяет определить, насколько изучаемая менталь-ность способна к восприятию социального прогресса.
В современной отечественной философской литературе наиболее последовательный, глубокий, на наш взгляд, анализ ментальности представлен в работах А.Я.Гуревича, Б.В.Маркова, В.С.Степина.
Например: «Главное и наиболее ценное в книге Февра о Рабле и неверии в XVI веке, - отмечал А.Я.Гуревич, - это разработка вопроса о ментальности, о возможностях человеческого сознания воспринимать и осваивать мир в тех пределах и ракурсах, которые
даны ему его культурой и эпохой, о "мыслительном инструментарии", который в определенную эпоху находится в распоряжении человека и исторически обусловлен, унаследован от предшествовавшего времени и вместе с тем неприметно изменяется в процессе его творчества, всей исторической практики». Направление (ход) мыслей, умонастроение индивидов, социальных групп, общества в целом - вот что составляет основу понимания ментальности. Гуревич в связи с этим констатировал: «история ментальностей ..., т.е. "разлитых" в определенной социальной среде умонастроений, неявных установок мысли и ценностных ориентаций, автоматизмов и навыков сознания, текучих и вместе с тем очень устойчивых внеличных его аспектов, противопоставляет себя традиционной истории идеологий» [3].
На основе методов феноменологии, герменевтики и психоанализа Б.В.Марков, в частности, установил, что особое влияние на людей оказывают привычка к трудовой деятельности, складывающаяся благодаря повторению, публичная власть, иные социальные институты, «дисциплинарные» пространства повседневности - техника, архитектура, искусство и адекватный им «мир идей». Все это и охватывается категорий «мен-тальность», которая отражает особенности определенного типа культуры, специфический образ мыслей, ценностей, установок, который складывается у тех, кто идентифицирует себя с данной культурой. Культура же закладывает в сознание и подсознание людей определенного общества образ бытия - менталитет, где душа конкретных народов и эпох существует не сама по себе, а в душах живущих смыслами и ценностями данной культуры субъектов [8].
При этом важно отметить, что ментальность раскрывается в глубинных пластах индивидуального и коллективного сознания, которые детерминированы, в том числе и проявлениями бессознательного. Мен-тальность обусловлена, с одной стороны, реликтами прошлого (например, суевериями), с другой стороны, -программами настоящего и, наконец, с третьей, - проекциями будущего. Как справедливо отмечал В.С.Степин, «в глубинных основаниях культуры можно выделить базисные ценности, фундаментальные жизненные смыслы, которые играют роль своего рода системных параметров, объединяющих все многообразие культурных феноменов в органическую целостность... Их можно отыскать в разных культурах, и из их связей и отношений складывается картина человеческого жизненного мира, свойственная данной культуре в ту или иную историческую эпоху [10].
Понятие «ментальность» нередко употребляется и в философии права, причем в разных аспектах. Так, понятие ментальности взаимосвязано с понятием правосознания. Можно констатировать, что ментальность непосредственным образом воздействует на правосознание, а некоторые авторы вообще полагают, что правосознание - это подструктура ментальности [6]. Хотя, на наш взгляд, это не совсем корректно постольку, поскольку ментальность - это образ мышления, общий духовный настрой, а правосознание предстает как отражение правовой реальности. В первом случае акцент делается на некотором подходе к пониманию и восприятию чего-то (ментальность отвечает на вопрос, как воспринимается), во втором (в правосознании)- на первый план выходит содержательный аспект (что воспринимается).
Для права понятие «ментальность» весьма значимо, так как оно определяет, по сути, отношение к нему со
стороны общества и отдельной личности. Причем с ментальностью связана специфика восприятия права в конкретном социуме (то, что в свое время называли «дух народа»), что отражается в специфике правовой системы той или иной страны и что можно обозначить как правовая ментальность. Она отражает эмоционально-образное, но одновременно и рационально-понятийное, и аксиологическое отношения к праву, которые сформированы в процессе исторического и культурного развития того или иного народа, отдельной социальной группы или индивида. Через правовую ментальность конкретное общество или индивид воспринимают действующую систему права.
Интересен подход к понятию правовой ментальности тех авторов, которые говорят о нем, как о «поле априорных инвариантных форм правосознания человека, определяющих паттерны социального поведения, отношение к правовому статусу другого индивида, а так же интенции рефлексивных актов мышления, направленных на понимание природы феноменов права» [1]. Не совсем понятен здесь термин «априорные инвариантные формы правосознания» постольку, поскольку такой априоризм на самом деле есть не что иное, как восприятие общего эмоционального и иного отношения к праву, которое транслируется в обществе отдельному индивиду в процессе социализации последнего. И уж тем более не применим термин «априоризм» по отношению к народу той или иной страны, в процессе исторического развития которого правовая ментальность и формируется. А вот в чем с автором можно согласиться, так это с тем, что правовая ментальность, действительно, «выполняет функцию своеобразной призмы, через которую воспринимается субъектом общественно-правовая реальность» [1]. Атрибутивными элементами указанной «призмы» выступают исторически сложившиеся и транслируемые из поколения в поколение представления о формах и организации социально-правового бытия, которые могут подвергаться медленной коррекции в соответствии с требованиями времени.
Правовая ментальность складывается конкретно исторически, обусловлена значительным числом факторов, прежде всего, культурных, и транслируется последующим поколениям, причем как через специально организованные формы (например, правовое воспитание), так и стихийно (через восприятие тех образцов правового поведения, которые имеют место в обществе). Так, существуют особенности русской правовой ментальности, которая отражает черты русского этноса, влияющие в дальнейшем на восприятие права. «Истоки правового менталитета находятся в коллективном бессознательном, которое является вторым отделом бессознательного - так называемым "сверхличным". Этно-коллективное бессознательное практически тождественно у представителей одного народа. Оно образует общее психическое основание национального духа, поскольку является по своей природе сверхличным». В связи с этим русский правовой менталитет - это «исторически сложившаяся правовая "память" русского этноса, которая получила свое закрепление в архетипах коллективного бессознательного, оказывающих воздействие на развитие комплексов личностного бессознательного человека, которые рационализируются на "поверхности" правосознания в виде системы представлений о праве, чье содержание составляют правовые ценности, установки, верования, умонастроения» [1].
В частности, среди черт русского правового менталитета можно назвать его противоречивость, настороженное отношение к государству и праву, неверие в справедливость законов, но вера в Божественный суд (искание правды, нравственного закона), соединенная с воинствующим безбожием.
Анализируя специфику отечественного правового менталитета, Е.В.Данилова и К.Б.Лазорин акцентировали внимание на том, что во многих учениях русских юристов общественная мораль выступает более совершенным регулятором общественных отношений, чем право, которое «может регулировать только поступки и конкретные действия людей, но не мир чувств и эмоций, как бы мы этого ни хотели. Подобное отношение к праву объясняется наличием ряда специфических условий, в которых формировалось правосознание русского общества, начиная с X в. в связи с принятием христианства, православного обряда. С последним, скорее, связывались представления о царстве "правды", чем права. Категория "правда" выражает ценностное понимание истины бытия. На Руси слово "правда" воспринимается и употребляется как юридический термин, означающий закон, включающий в свое содержание нравственную мотивацию». Важно иметь в виду и то, что взаимоотношения государства, общества и личности в нашей стране де-юре носили и носят равноправный, справедливый, взаимовыгодный характер. Но де-факто отечественная история свидетельствует об обратном: «На России лежит печать системо-центризма, где личность всегда рассматривалась как средство достижения неких поставленных надличностных целей». Кроме того, беспокоит «привычка возлагать на государство заботу о благосостоянии всех и каждого», которая трансформировалась «в безумную теорию социализма государственного, которому присуща мысль, что вся частная жизнь должна поглощаться общественной, а вся общественная жизнь должна сосредоточиваться в государстве и быть управляема государством». Вот, по мнению указанных авторов, негативы нашего правового менталитета. «Отсюда и непрекращающиеся разговоры о "твердой руке" и объединяющей "национальной идее" как о средствах национального спасения» [4].
Как полагает В.В.Кулыгин, внешняя схожесть различных правовых институтов, функционировавших и функционирующих и в России, и в экономически развитых странах Запада, является «той точкой соприкосновения правовых культур, за которой начинаются серьезные расхождения, связанные, в первую очередь, с отношением к правовой форме и процедуре, которые и в массовом, и в индивидуально-личностном, и профессиональном правосознании россиян выглядят второстепенными по отношению к неким внутренним сущностным свойствам права, выводимым из нравственности, справедливости, целесообразности». В России традиционно в правовую форму «как бы не вмещается все многообразие конкретных жизненных ситуаций и потому форма приносится в жертву собственному пониманию права». Корректно именовать это «правовым нигилизмом, юридической недоразвитостью», корректно, напротив, «считать проявлением органичной природы российского права». Но принципиально и значимо то, что русская правовая ментальность всегда тяготела и тяготеет «к такому своему оформлению, при котором форма вытекала бы из содержания национальной жизни и сложившихся социокультурных традиций» [7].
Дискуссионный вопрос по поводу сохранения особой национальной правовой ментальности в условиях глобализации [12]. С одной стороны, обосновывается позиция, что русская правовая ментальность постепенно исчезнет под влиянием внешних факторов (западной техногенной культуры, которая изменит культурно-генетический код нации). С другой стороны, опыт стран Востока показывает огромные приспособительные возможности этой культуры к процессам модернизации. Поэтому представляется, что правовая мен-тальность сохранит свое существование и в условиях активного влияния различных культур, а также усиления единообразия экономической и иной сфер общественной жизни.
Итак, ментальность представляет совокупность образов действительности, которые создают систему представлений о мире и месте индивида в нем. Мен-тальность становится основой формирования картины мира, которая - не только отражение действительности субъектами общественных отношений, но и некая интуитивная модель, в основу которой положены заданные национальной культурой смыслы бытия.
В традиционном значении «ментальность» синонимична «менталитету» и подразумевает устойчивые интеллектуальные, эмоциональные особенности, ценностные ориентации, нравы, присущие тем или иным индивидам, социальным группам, обществам. Одновременно ментальность - это и способ видения, постижения мира [11]. Ментальность обладает преемственностью и изменчивостью. Выявление сущности, содержания, особенностей менталитетов конкретно-исторических обществ и эпох осуществляется путем сравнительного анализа ритуалов, традиций, обрядов, духовной и светской литературы, архитектуры, живописи, правовых, других социальных институтов, кода символов, языка, способов деятельности, общения. Ментальность охватывает широкий спектр феноменов онтологического, социально-философского, психологического, логико-предметного, исторического, социально-культурного и пр. характера.
Список литературы:
1. Гуляхин В.Н. Правовой менталитет российских граждан //Вопросы права и политики. - 2012. - №4. -С.108-133.
2. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». - М.: Издательство «Индрик», 1993. - 319 с.
3. Гуревич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии //Всеобщая история: Дискуссии, новые подходы. Выпуск 1 /Редакторы: А.Чубарьян, В.Согрин. - М.: Издательство «Наука», 1989. - С.75-89.
4. Данилова Е.В., Лазорин К.Б. Правовое значение российского менталитета во взаимоотношениях государства, общества, личности: вопросы формирования государственной власти и управления в России в XVIII-XIX вв. //Государственная власть и местное самоуправление. - 2013. - №6. - С.3-6.
5. История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах /Сборник статей под редакцией У.Раульфа. - М.: Издательство Российского государственного гуманитарного университета, 1996. - 255 с.
6. Калинина Е.Ю. Ментальность и правосознание //Вестник Пермского университета. Юридические науки. - 2012. - №3. - С.27-31.
7. Кулыгин В.В. Этнопсихологические доминанты современной уголовно-правовой культуры //Правовая политика и правовая жизнь. - 2004. - №1. - С.187-197.
8. Марков Б.В. Разум и сердце: история и теория менталитета. - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 1993.
- 229 с.
9. Современная западная философия: Словарь /Составители и ответственные редакторы В.С.Малахов, В.П.Филатов. 2-е изд., переработанное и дополненное. - М.: Издательство «ТОН - Остожье», 1998. - 544 с.
10. Степин В.С. Выступление на Круглом столе «Куда идет российская культура?» //Вопросы философии.
- 2010. - №9.
11. Хмелевская С.А. Что есть истина: пещерные тени или блеск яркого Солнца? //Социально-политические науки. - 2013. - №3. - С.5-12.
12. Хмелевский С.В. Влияние глобализации на национальную правовую систему постсоветской России: формы, методы, коллизии //Социально-политические науки. - 2012. - №1. - С.101-114.
Literature list:
1. Gulyaikhin V.N. Juridical mentality of Russian citizens //Questions of law and policy. - 2012. - №4. - P.108-133.
2. Gurevich A.Y. Historical synthesis and School of «Annals». - M.: Publishing house «Indrik», 1993. - 319 p.
3. Gurevich A.Y. Problem of mentalities in modern historiography //General history: Discussions, new approaches. Issue 1 /Editors: A.Chubaryan, V.Sogrin. - M.: Publishing house «Nauka», 1989. - P.75-89.
4. Danilova E.V., Lazorin K.B. Juridical significance of Russian mentality in relations between state, society and individual: questions of formation of government and management in Russia in XVIII-XIX centuries //State power and local government. - 2013. - №6. - P.3-6.
5. History of mentalities, historical anthropology. Foreign investigations in reviews and abstracts /Collection of articles edited by U.Ralf. - M.: Publishing house of Russian state humanitarian university, 1996. - 255 p.
6. Kalinina E.Y. Mentality and sense of juridical consciousness //Bulletin of Perm university. Jurisprudence. -2012. - №3. - P.27-31.
7. Kulygin V.V. Ethno-psychological dominants of modern criminal law culture //Juridical policy and juridical life. -2004. - №1. - P.187-197.
8. Markov B.V. Mind and heart: history and theory of mentality. - SPb.: Publishing house of St. Petersburg state university, 1993. - 229 p.
9. Modern Western philosophy: Dictionary /Compilers and responsible editors V.S.Malahov, V.P.Filatov. 2nd edition, revised and enlarged. - M.: Publishing house «TON -Ostozhye», 1998. - 544 p.
10. Stepin V.S. Presentation at the «Round table» "Where does the Russian culture?" //Questions of philosophy. - 2010. - №9.
11. Khmelevskaya S.A. What is truth: shadow cave or shine of bright sun? //Socio-political Sciences. - 2013. -№3. - P.5-12.
12. Khmelevskiy S.V. Influence of globalization on the national juridical system of post-Soviet Russia: forms, methods, collisions // Socio-political Sciences. - 2012. -№1. - P.101-114.
Рецензия
на статью Т.Ю.Павельевой «Ментальность: фило-софско-правовой подход к проблеме»
В рецензируемой статье представлен комплексный подход к анализу феномена ментальности, указаны ключевые персоналии, введшие в философский, научный оборот одноименную категорию, раскрыты ее суть, содержание и эвристический потенциал. Автором, в частности, аргументировано, что ментальность подразумевает не только устойчивые интеллектуальные, эмоциональные особенности, ценностные ориентации, присущие тем или иным индивидам, социальным группам, обществам, но и способ видения, постижения мира. В связи с этим следует согласиться и с одним из ключевых выводов автора, что с ментально-стью связана специфика восприятия права в конкретном социуме, что отражается в специфике правовой системы той или иной страны и что можно обозначить как правовая ментальность.
Статья Т.Ю.Павельевой написана на высоком теоретическом уровне, в ней много элементов новизны. Она логична, последовательна, читается с интересом. Статья может быть рекомендована к выходу в свет в печатных рецензируемых периодических научных изданиях, в которых на основании требований Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.
Доктор философских наук, профессор Н.И.Яблокова.
Статья проверена программой «Анти-Плагиат»; оригинальность текста - 90%.
