CC BY
197
УДК 94(470,61)
МЕМУАРЫ ГЕНЕРАЛА П.Н. ВРАНГЕЛЯ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА ЮГЕ РОССИИ
И.И. Дедов
То, что генерал барон П.Н. Врангель был главнокомандующим Русской армией в Крыму, - общеизвестный факт гражданской войны, известный каждому школьнику. Между тем 2-й Кубанский поход, где впервые появился Врангель в Белой армии летом 1918 г., бои с 11-й Красной Армией на Ставрополье и Тереке, командование его Добровольческой армией в Ростове, а затем Кавказской армией на Царицынском направлении - это малоизвестные страницы его военно-организаторской и боевой деятельности в 1918-1919 годах. Но, к сожалению, изучение военной и политической деятельности генерала затруднено отсутствием достаточного количества источников, поскольку значительная часть документальных материалов, особенно личный архив Врангеля, находятся в Гуверовском институте войны, революции и мира в США [1, с. 79].
Тем не менее не все потеряно. В последние годы жизни П.Н. Врангель работал над подготовкой к печати своих воспоминаний, которые были изданы в 1928 г. после его смерти в многотомном издании "Белое дело" под редакцией А.А. фон Лампе [2]. В советские годы это издание находилось практически под запретом, его можно было почитать только в спецхране, по особому разрешению. В постсоветское время обе части "Воспоминаний генерала барона П.Н. Врангеля" [3] изданы в 1992 г. и в серии "Белое дело", поэтому можно приоткрыть мир жизни крупного русского военачальника и государственного деятеля, познакомиться с его жизнью, ощутить его темперамент и иронию, его симпатии и антипатии к окружающим, его неординарный, неукротимый характер.
Дедов Иван Иванович - кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгодонского института (филиал) Южно-Российского государственного технического университета, 347360, г. Волгодонск, ул. Ленина, 98, e-mail: ded-moroz38@rambler.ru, т. 8(8639)225241.
Глубокий мыслитель ХУП-ХУШ веков итальянец Джамбатиста Вико, основатель концепции историзма, необходимости системного подхода, отмечал, что "там, где люди не могут составить никакого представления о далеких и неизвестных вещах, они судят о них по вещам известным и имеющимся налицо" [4, с. 4]. Так что, имея воспоминания П.Н. Врангеля, мы можем вспомнить драматические дни весны 1919 г., когда он, командующий Добровольческой армией, отстаивает в борьбе с командованием Вооруженных сил Юга России идею наступления Царицынского направления и убедительно ее решает, создавая новое армейское объединение, и проводит блистательную Манычскую операцию, которая практически неизвестна, по крайней мере мало известна, многим военным историкам России. Его огромная несокрушимая энергия, настойчивость в достижении цели, умение убедить оппонента и найти дополнительные аргументы, вдохновение и оптимизм стали основой его успеха, хотя добиться этого было чрезвычайно нелегко.
В немалой степени этому способствовала и военно-стратегическая обстановка. Как отмечал Врангель, на Маныче всю зиму 1918/19 г. шли бои с переменным успехом [3, ч. 1, с. 199]. Части Добровольческой армии по-прежнему занимали южный берег Маныча, в то время как на главном направлении -в Донецком каменноугольном бассейне -значительных успехов достичь не удалось. "Я по-прежнему не сочувствовал принятому Ставкой операционному плану, - писал Врангель. - Необходимость скорейшего соединения наших сил с сибирскими войсками казалась мне непреложной. Необходимость эта представлялась столь ясной, что на нее указы-
Ivan Dedov - Ph.D. in history, associate professor of Social-Humanitarian Disciplines at the Volgodonsk Institute of South-Russian State Technical University (Novocherkassk Polytechnic Institute), 98 Lenin Street, Volgodonsk, 347360, e-mail: ded-moroz38@rambler.ru, ph. +7(8639)225241.
валось целым рядом лиц, в том числе и не военных" [3, ч. 1, с. 199]. В своих мемуарах барон деликатно говорит, что в принятом Деникиным решении находит причины внутреннего, личного характера, отстраняя от себя подобные подозрения, но В.Ж. Цветков без околичностей утверждает, что он осуждал стремление Главнокомандующего наступать на Москву, дабы "не делить лавры победы с А.В. Колчаком" [1, с. 60]. Именно в эти дни закладывалась коллизия противодействия барона Врангеля Главнокомандующему Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) генералу А.И. Деникину, появляются первые разногласия со Ставкой Главкома.
Находясь еще в Екатеринодаре, командующий Добровольческой армией П.Н. Врангель написал 4 (17) апреля 1919 г. Главкому ВСЮР А.И. Деникину рапорт, в котором изложил следующие соображения:
"1. Главнейшим и единственным нашим операционным направлением полагаю должно быть направление на Царицын, дающее возможность установить непосредственную связь с армией адмирала Колчака.
2. При огромном превосходстве сил противника, действия одновременно по нескольким операционным направлениям невозможны...
Необходимо вырвать, наконец, в наши руки инициативу и нанести противнику решительный удар в наиболее чувствительном для него направлении" [3, ч. 1, с. 200-201].
Эта настойчивая идея Врангеля подогревалась еще одним не менее важным, но совершенно малосбыточным моментом: к нему прибыл из Сибири посланец от атамана Семенова, есаул Миллер, бывший офицер Нерчинского казачьего полка, служивший при бароне в годы первой мировой войны. Узнав о разногласиях атамана с Колчаком, Врангель решительно убеждал Семенова отказаться от личных интересов в пользу общего дела и подчиниться Верховному правителю [3, ч. 1, с. 202-204].
В конце апреля 1919 г. после продолжительной болезни Врангель прибыл в Ростов, в штаб своей армии. Между тем обстановка значительно осложнилась. Соединения 10-й Красной Армии крупными массами форсировали Маныч и продолжали наступление на запад. Донцы под начальством генерала Мамонтова понесли жестокие потери и, оставив большую часть своей артиллерии в руках
противника, отходили к Ростову. Конница красных начдива Думенко продвигалась стремительно. Генерал Мамонтов, видимо, потерял дух и доносил, что казаки "разложились" и что он бессилен что-либо сделать. Особенно набирала силу кавалерия красных, которая угрожала отрезать Кавказскую Добровольческую армию от ее базы - Кубани, Северного Кавказа. Командарм 10-й армии А.И. Егоров подготовил многозначительный приказ: "Ввиду наличия в армии крупных кавалерийских частей, начальник 4-й кавалерийской дивизии Б.М. Думенко назначается помощником штаба армии (по кавалерийской части) [5]. Это означало, что красные, используя опыт белогвардейцев, начали массирование конницы - формирование 1-го конного корпуса.
Известно, что генерал Врангель являлся родоначальником создания и умелого вожде -ния в сражениях крупных кавалерийских соединений в Белой армии. Прибыв еще в конце августа 1918 г., в дни 2-го Кубанского похода, он принял командование 1-й конной дивизией Добровольческой армии, и вскоре все увидели в его лице общепризнанного кавалерийского военачальника, а его дивизия стала ударной силой армии. В начале ноября дивизия была развернута в 1-й конный корпус, который много сделал в сражениях за Ставрополь, во время победных рейдов в холодных ставропольских и ногайских степях. Врангель не однажды получал благодарности командования за успешные бои, а 22 ноября 1918 г. был произведен в генерал-лейтенанты, а после разгрома 11-й Красной армии возглавил Кавказскую Добровольческую армию, составленную из кубанской казачьей конницы, пластунских бригад и горских полков.
Поэтому не случайно, когда 25 апреля 1919 г. стало известно, что конница 10-й Красной Армии движется к Батайску, начальник штаба ставки ВСЮР Романовский, как пишет в своих мемуарах Врангель, обратился к нему с просьбой принять командование войсками Манычского фронта, а командование Кавказской Добровольческой армией возложить на генерала Юзефовича [3, ч. 1, С. 204-205]. Действительно, события продолжали грозно развиваться. Командующий Южным фронтом красных В. Гиттис настойчиво побуждал командование 10-й армии активизировать действия против Донецкой группы противника: "Действия частей правого фланга 10-й армии (4-я кавалерийская и 32-я дивизия) должны
иметь вид неотступного наседания на отходящего противника, нанося ему удар за ударом, имея задачи прервать железнодорожные линии Батайск - Воронцовская и Ростов - Тихорецкая в районе Хомутовская - Батайск - Кая-ла..." [6].
Прибыв в Ростов, Врангель увидел печальную и безотрадную картину. До прибытия в район сосредоточения частей генерала Покровского, важнейший Ростовский узел с юга ничем не прикрывался, в самом городе свободных резервов не было. Донские части генерала Мамонтова окончательно потеряли всякую боеспособность, совершенно разложились. Перед наступающей конницей красных казаки, бросая артиллерию и оружие, бежали на Дон. Высланный для наблюдения переправы у станицы Ольгинской разъезд ординарческого эскадрона под начальством хорунжего Гриневича доносил о движении разъездов красных в направлении на Батайск [3, ч. 1, с. 209-210].
Ростов был объят паникой, в нем было неспокойно. По сведениям штабной и местной, донской контрразведок, можно было со дня на день ожидать выступления местных большевиков. Врангель срочно провел совещание с командующим войсками округа, донским генералом Семеновым, комендантом города и другими ответственными лицами, приказал в ту же ночь вопреки протестам присутствующих на совещании, арестовать всех намеченных контрразведкой лиц. Было арестовано до 70 человек. Шесть человек видных большевистских деятелей были немедленно преданы военно-полевому суду и приговорены к смертной казни. Ходатайства были отклонены, Врангель остался тверд и непреклонен. Решительность, проявленная властью, несомненно, возымела действие: как писал Врангель, ни в эти дни, ни после никаких выступлений в городе не было [3, ч. 1, с. 210-211].
Но близость советских войск волновала рабочих и крестьян, особенно в Приазовье, и это делало актуальным вопрос о вооруженном восстании [7], подпольщики пытались координировать свои действия с операциями Красной Армии. Делегация ростовских дружинников, явившись в штаб 4-й кавдивизии 10-й армии у станицы Хомутовской, заявила, что как только Красная Армия займет Ба-тайск, рабочие Ростова выступят с оружием в руках [8]. Однако советское командование сообщило представителям подполья, что из-за
необеспеченности правого фланга возможен отход частей 10-й армии, что впоследствии так и произошло, и от выступления воздержались.
Врангель встретился с генералом Покровским, прибывшим с конным корпусом кубанцев и терцев, прикрывших Батайскую и Ольгинскую переправы, и подчинил части генерала Мамонтова Покровскому, приказав привести их в порядок. Покровский расстрелял несколько дезертиров и стал приводить в порядок деморализованные донские полки.
В ответ на просьбу начштаба Ставки Романовского взять руководство Манычской операцией, Врангель отказался латать худые дыры и собирать новый штаб, тем более для подобной операции было недостаточное количество войск. Его стиль отличался точностью, уверенностью и основательностью, он, как военный человек, уверенно знал, что делать на авось - торить дорогу к поражению. Об этом он сообщил Главкому Деникину. Поэтому, прибыв из Екатеринодара, Главком лично принял на себя руководство войсками Манычской группы, конницей генерала Покровского и полками донцов, перейдя в наступление, и стал теснить противника к Манычу. Особенно ожесточенные бои развернулись в конце апреля в районе Камышевахи, где под ударом 4-й кавдивизии оказалась 2-я Терская дивизия Покровского. С.М. Буденный писал в своих мемуарах: "В итоге двухдневного боя под Камышевахой дивизия нанесла крупное поражение корпусу генерала Покровского. Мы захватили много пленных, свыше тысячи лошадей с седлами, тридцать восемь орудий, 80 пулеметов, два автоброневика, автомастерскую и много всякого иного имущества" [9, с. 164]. Врангель не преуменьшал потери белых. Терская дивизия, только что сформированная и плохо обученная, была жестоко потрепана и потеряла всю артиллерию [3, ч. 1, с. 212]. Но и красные части вынуждены были отступить в районе Ельмута, о чем писал Буденный: "Сражение под Камышевахой осталось у меня в памяти как одно из самых тяжелых. Не только противник, но и мы понесли большие потери, пожалуй, самые большие за все операции 1919 г." [9, с. 161].
Упорные бои на Маныче нарастали. Врангель в связи с этим отметил: "Предсказания мои генералу Романовскому осуществились, и Главнокомандующий, приняв на себя
руководство Манычской операцией, вынужден был сосредоточить те самые части, каковые предлагал генералу Романовскому использовать для намеченной операции и я" [3, ч. 1, с. 212]. Штаб Ставки ВСЮР и Главнокомандующий Деникин убедились в правоте Врангеля, что эту задачу нельзя решать наскоком, кавалерийским налетом, а необходимо методично, основательно развертывать крупное войсковое объединение. Твердость Врангеля, его военная эрудиция, природный дар и талант оказались на высоте. На заседании с командующими армии Главком Деникин принял решение войска Манычской группы объединить в отдельную армию. Почти с упоением и предчувствием успеха Врангель вспоминал: "При этом Главнокомандующий спросил меня, согласился бы я встать во главе этой армии. Я ответил согласием, добавив, что по-прежнему придаю Царицынскому направлению первенствующее значение. К тому же новая армия будет состоять главным образом из родных мне частей, коими командовал я во время кавказской операции" [3, ч. 1, с. 217].
Предстояли грозные сражения, время их торопило. Врангель передал свою армию генералу Май-Маевскому и 30 апреля (12 мая по н. ст.) выехал в Торговую, где находился поезд Главнокомандующего, лично руководившего Манычской операцией. Теперь этот тяжкий груз генерал Врангель брал на себя. Явившись утром, он сделал генералу Деникину подробный доклад о намеченных формированиях регулярной конницы. Еще по приезду в Ростов он поручил начальнику штаба подробно разработать вопрос об укомплектовании и развертывании отдельных кавалерийских эскадронов и сведении кавалерийских полков в высшие соединения, разработал вопрос о снабжении их лошадьми, седлами и оружием, представил Главнокомандующему кандидатский список начальников. Деникин, выслушав его доклад, полностью его одобрил и тут же утвердил представленный проект приказа и намеченных кандидатов на командные должности.
В состав объединения вошли отряд генерала Кутепова, состоящий из 6-й пехотной дивизии и отдельной Астраханской конной бригады генерала Зыкова, 1-й конный корпус генерала Покровского, 1-я конная дивизия генерала Шатилова, Горская дивизия генерала Гревса, Сводный Донской корпус генерала Савельева и Атаманская дивизия. Выяснив,
что масса конницы не объединена в одних руках, Врангель выразил удивление и высказал это Деникину: для успеха дела конница должна быть объединена в одних руках. Начальник штаба Романовский предложил Врангелю объединить конницу под его руководством. "Я охотно согласился, - вспоминал этот момент Врангель в своих воспоминаниях, - ясно сознавая, что это единственная возможность закончить, наконец, бесконечно затянувшуюся операцию. Радовала меня и возможность, непосредственно руководя крупной массой конницы, разыграть интересный и красивый бой" [3, ч. 1, с. 228].
Противная сторона, войска Южного фронта красных, насчитывали в это время 76 700 штыков и сабель, но большая часть их была на фронте 8-й и 9-й армий, против которых в тылу полыхал Вешенский мятеж, а малочисленная 10-я армия вынуждена была приостановить наступление на рубеже Маны-ча, на ее флангах нависли подошедшие с Кубани и Терека только что укомплектованные полки армейской группы Врангеля. Особенно важным было превосходство белых в коннице, маневренные возможности которой в условиях войны на степных просторах имели громадное значение. Командование 10-й армии хорошо понимало, что рассчитывать на успех в борьбе с мощной конницей белых можно лишь при наличии таких же крупных конных соединений. Боевая 4-я кавдивизия представляла собой отличное основание для создания мощного корпуса советской конницы. В марте 1919 г. в оперативное подчинение 10-й армии вошла 1-я Ставропольская кавдивизия Апа-насенко, оттесненная деникинцами в районе Ремонтное-Заветное. Таким образом, для создания конного корпуса 10-й армии имелись в наличии все материальные предпосылки, этого настойчиво требовала и ухудшавшаяся с каждым днем фронтовая обстановка.
Командарм А.И. Егоров знал Бориса Мокеевича Думенко как большого и талантливого организатора кавалерийских частей, именно ему и было поручено возглавить всю армейскую кавалерию [10]. Одновременно Думенко был назначен и начальником ремонтной комиссии армии по конскому составу [11]. Тем самым все нити управления кавалерией 10-й армии были сосредоточены в руках Думенко, чтобы в жесткие сроки сформировать первый конный корпус Красной Армии. По воспоминаниям генерала В.В. Берлова,
Думенко побывал в инспекционной поездке в Ставропольской кавдивизии, познакомился с ее командирами, состоянием частей [12]. Дивизию спешно решено было переформировать, довести ее до шестиполкового состава. Она стала называться 6-й Ставропольской, а ее полки - от 31-го до 36-го. Командарм Егоров назначил Думенко командующим левой группой войск 10-й армии, в которую вошли 37-я и 38-я стрелковые дивизии и конная группа, что по-существу, как справедливо отметил украинский историк Д. Табачник, стало прообразом Первой Конной армии [13]. Под командованием Думенко манычский рубеж был серьезно укреплен окопами в полный рост, артиллерийскими системами, пулеметными гнездами.
Врангель вспоминал, что главная масса красных сил была сосредоточена в районе Великокняжеской у Баранниковской переправы. Как северный берег, так и станица Великокняжеская с юга были усилены окопами. Красные располагали весьма мощной артиллерией, и об овладении переправами в лоб нечего было и думать [3, ч. 1, с. 229]. Поэтому решено было найти переправу восточнее Баранниковской. Корреспондент "Донской волны" Б. Марков писал: "Генерал Врангель лично произвел рекогносцировку местности и определил ее в урочище Хунсун, верстах в 30 юго-восточнее Казенного моста. Красные не ожидали там переправы и слабо наблюдали за этим местом. Скрытно инженерные работы делали днем и ночью" [14, с. 15]. Врангель предложил применить переносные щиты, разобрав в станицах дощатые заборы, погрузить в воду и быстро навести настил. Пластуны, войдя в воду, должны были, придерживая щиты, не давать им всплывать, в дальнейшем проходящие тяжести вдавят в вязкое дно дощатый настил, плотно закрепив его на месте. Присутствующие сомневались в таком способе переправы, но Врангель вызвал командира саперной роты, который подготовил опытную переправу, и артиллерия успешно была переправлена на одном из окрестных бочагов [3, ч. 1, с. 230].
2 (15) мая армейской группе Врангеля была поставлена задача форсировать Маныч и овладеть станицей Великокняжеской. В распоряжение Врангеля поступил авиационный отряд (8 аппаратов) под начальством полковника Ткачева. В качестве резерва оставалась Атаманская конная дивизия. Переправа на-
чалась в ночь на 4 (17) мая. Ударная группа состояла из 1-го конного корпуса Покровского, 1-й конной дивизии и Астраханской отдельной бригады. Для прикрытия Баранни-ковской переправы и связи с ударной группой оставалась Горская дивизия. В этот же день, по свидетельству Врангеля, Главком Деникин получил донесение о блестящем успехе генерала Улагая, который выдвинулся со своим корпусом от Св. Креста к северу от Маныча, в районе села Ремонтное - станица Граббев-ская, наголову разбил конный корпус Думен-ко [3, ч. 1, с. 231]. Корпус генерала Улагая был сформирован в районе Св. Креста и состоял из 2-й и 3-й Кубанских дивизий и 3-й Кубанской пластунской бригады.
Врангель высокомерно и уничижительно пишет о противнике, беря в кавычки "товарищ" Думенко, между тем в кровопролитных майских боях кавгруппа Думенко своевременно парировала удар корпуса Улагая, отбросив его дивизии в Ставропольские степи. В книге "Гражданская война 1918-1921 гг." по поводу этих боев сказано: "Конница 10-й армии под командованием Думенко терпит под ст. Граббевской решительное поражение" [15]. Это утверждение в корне неверно. Именно в эти годы появилась нездоровая тенденция, связанная с третированием имени комко-ра, принижением его военно-организаторской и боевой деятельности. В действительности под удар конницы Улагая попала и понесла потери еще недостаточно окрепшая 6-я кав-дивизия, но белый корпус был опрокинут 4-й кавдивизией, бросив орудия, пулеметы, лошадей [9, с. 177]. Положение на фронте 37-й и 38-й стрелковых дивизий красных оставалось прочным на манычском рубеже. Противостояние красных и белых в районе Великокняжеской продолжалось.
После переправы в конце дня фланговым ударом части генерала Шатилова, 1-я конная дивизия и бригада кубанцев полковника Фостикова, отбросили противника от Баранниковской переправы, в ожесточенной атаке овладели его окопами. В результате, вспоминал Врангель, Баранниковская переправа оказалась в наших руках, Горская дивизия начала переправу [3, ч. 1, с. 133]. Холодная майская ночь на время приостановила противостояние.
С первыми лучами солнца, 5 (18) мая бой возобновился, красные делали отчаянные попытки задержать продвижение, но 1-й
конный корпус генерала Покровского занял хутора братьев Михайликовых и Пишванова, произведя обход Великокняжеской с юго-востока. Белая пресса писала: "Красное командование нервничало. что не появлялся Ду-менко, на которого были огромные надежды. Действительно, корпус Думенко был лучшей частью красных войск. Бывший вахмистр, сам лихой наездник, честолюбивый, Думенко сумел создать из своих кавалеристов настоящую регулярную часть. Помогло ему и то обстоятельство, что у него оказались в большинстве красные казаки, почти все бывшие фронтовики. Кроме того, конская часть у Думенко была поставлена великолепно: он забрал лошадей с донских и харьковских конных заводов, и почти все всадники у него были на настоящих кровных конях. Конский состав Думенко был постоянным предметом зависти нашей конницы" [14, с. 16-17].
Врангель назначил общую атаку на пять часов вечера. Он выбрал удобный наблюдательный пункт - огромную скирду соломы -и в бинокль наблюдал за движением колонн. Дивизии строили боевой порядок. Артиллерийский огонь с обеих сторон усилился. Над Великокняжеской реяли аэропланы -вели бомбометание, наводя панику. Быстро несущиеся кони 1-го конного корпуса двинулись в грозную атаку.
Следует отметить, что Манычская операция Врангеля - единственный исторический источник, по крайней мере, других мы не знаем. В "Пройденном пути" С.М. Буденного эти важные моменты не затронуты, видимо, потому, что здесь выпукло и рельефно показаны военно-организаторская и боевая деятельность Думенко, который, командуя левой группой 10-й армии и конной группой, создал сильную оборону Великокняжеской, умело предвосхитил обход 10-й армии со стороны Ставропольских степей конницей белых и дал серьезное трехдневное сражение достойному противнику, какими были генерал Врангель и Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал Деникин.
Воспоминания Врангеля достойны точного и подробного воспроизведения, поскольку достоверны и почти объективны: «Неожиданно далеко вправо, почти в тылу, раздались несколько орудийных выстрелов. Почти одновременно прискакал казак с донесением от Зыкова. Со стороны станции Ельмут в охват нашего правого фланга подходили боль-
шие конные массы противника. (По-прежнему с высокомерием и издевкой Врангель отметил в сноске, что это был спешивший на выручку своим, двинутый усиленными переходами от ст. Ремонтной, после борьбы с Улагаем, конный корпус "товарища" Думенко).
В бинокль было видно, как развернулись и двинулись вперед астраханцы. Их батарея открыла огонь. Над полками были видны рвущиеся снаряды противника. Но вот среди астраханцев стало заметно какое-то волнение. Ряды их заколебались, заметались и, мгновенно повернув назад, казаки бросились врассыпную. Беспорядочной толпой астраханцы неслись назад» [3, ч. 1, с. 234].
Врангель вскочил в автомобиль и помчался к ближайшим частям генерала Покровского, успел остановить его корпус и повернул часть сил против конницы Думенко. Славные кубанцы и терцы задержали противника. Но атака захлебнулась. Итоги сражения были неутешительны. Врангель писал:
"Подход новых крупных сил противника значительно осложнил наше положение. Имея в тылу весьма неудобную переправу у ст. Ба-ранниковской и владея на северном берегу Маныча весьма ограниченным плацдармом, мы, в случае успеха противника, могли оказаться в очень тяжелом положении. Свежих резервов у меня не было. Астраханцы, потеряв раненым начальника дивизии генерала Зыкова и убитыми и ранеными всех командиров полков - потеряли всякую боеспособность. Расстроенные части рассеялись, казаки и черкесы отдельными группами и в одиночку текли в тыл. Я выслал свой конвой к переправам, приказал собирать беглецов и, отведя на южный берег, привести полки в порядок, беспощадно расстреливая ослушников и трусов" [3, ч. 1, с. 235]. На замену астраханцам Врангель просил генерала Деникина выслать таманцев. Утром последние прибыли на помощь имеющимся частям. Между тем соединения красных резерва не имели, они уже три месяца не выходили из ожесточенных боев, обносились, не имели отдыха и окончательно истомились. Однако, невзирая на это, боевая обстановка требовала полного напряжения сил для отпора напиравшего врага.
19 мая с рассветом бой возобновился на всем фронте Манычского рубежа. Третьи сутки обе стороны почти не спали, не ели горячего, неимоверно устали. Врангель истово требовал завершения начатого дела до конца.
В течение дня, по его словам, удалось расширить занятый плацдарм. Части генерала Покровского вновь заняли окрестные хутора, части генерала Шатилова подошли на 2-3 версты к станице Великокняжеской. Врангель чувствовал дыхание последнего, победного боя, ощущая себя, как в римских легионах, триумфатором, и на закате назначил общую атаку. Дал горцам, 1-й конной дивизии и бригаде полковника Фостикова направление на станицу Великокняжескую, а генералу Покровскому приказал "сковать и разбить конницу Думенко", для предварительного же расстройства красной конницы приказал эскадрилье Ткачева произвести бомбовую атаку.
Он излучал необычайную энергию, которая передавалась войскам, чувствовал себя Цезарем: «С начала артиллерийской подготовки я объехал фронт полков, сказал людям несколько слов, приказал снять чехлы и распустить знамена. При построении боевого порядка всем полковым хорам приказал играть марши своих частей. Как на параде строились полки в линии колонны, разворачиваясь в боевой порядок. Гремели трубачи, реяли знамена. Блеснули шашки, понеслось "ура!" и масса конницы ринулась в атаку, вскоре скрывшись в облаках пыли. Гремела артиллерия, белые дымки шрапнелей густо усеяли небо» [3, ч. 1, с. 235-236]. Величественная картина Манычского сражения написана Врангелем необычайно колоритно, словно искусным живописцем. Жажда славы его обуревала, он помчался на автомобиле к полкам генерала Покровского. Особенно обрадовал его налет авиаторов полковника Ткачева, бомбометания которых оказались очень удачными.
Белая пресса писала: "Когда наша конница двинулась на север, поднялись и самолеты. Думенко тоже выдвинулся. Стройно, в резервном порядке и грозно-спокойно приближался он к нашим частям. Перешел на рысь. С замиранием сердца следят летчики за сближением передовых частей конницы. Как стая коршунов налетели аэропланы на свою жертву и в течение 30 минут, кружась на различной высоте, принялись обстреливать из пулеметов и забрасывать бомбами ошеломленного неожиданностью врага. Первые сброшенные бомбы не произвели видимого впечатления (сказывалась дисциплина думенковской конницы), зато второй, третий, четвертый и пятый десяток трескучих го-
стинцев и обстрелы из пулеметов сверху дали себя почувствовать и полки красных рассыпались в беспорядке" [16, с. 12]. Конница Думенко потеряла большое число всадников и лошадей, морально потрясенные его части расстроились, но генерал Покровский упустил удобный момент ударить расстроенного противника, а может быть, специально промедлил: красный грозный корпус великолепно показал себя во вчерашнем бою.
Великокняжеская была взята. Путь к Царицыну и Волге был открыт. Прибывший в Великокняжескую Главнокомандующий генерал Деникин, который наблюдал атаку конницы с наблюдательного пункта 6-й пехотной дивизии, отметил, что за всю гражданскую войну он не видел такого сильного огня большевистской артиллерии. Этот успех должен быть отнесен, естественно, командующему левой группой 10-й армии Думенко, который несколько лет был на действительной службе в русской армии в артдивизионе, дослужился до вахмистра, а затем прошел еще огонь первой мировой войны. Во время обороны Царицына в 1918 - начале 1919 г. он прошел еще сталинский курс организации артиллерийского огня. Один из его сподвижников И. Толмачев, возглавивший в дивизии Думенко огневой ударный пулеметный батальон, писал: "Думенко, как командир красной конницы, добивается побед не только личной отвагой в бою, когда бойцы, сломя голову, бросаются в атаку за ним, не только новой совершенной тактикой боя, но самое главное - превосходством огневой подготовки, ее техническим обеспечением" [17, с. 212].
Вспоминая победную Манычскую операцию, Врангель указал, что Главнокомандующий был весьма доволен, он обнял и расцеловал его, горячо благодаря. Победная группа войск в этот же день была приказом объединена в Кавказскую армию с задачей в кратчайший срок овладеть Царицыным. Главком поздравил генерала Шатилова с производством в генерал-лейтенанты и объявил о назначении его командиром 3-го конного корпуса, в состав которого вошли 1-я конная и Горская дивизии. Особым почетом был окружен полковник Ткачев, который со своими самолетами сорвал контратаку конницы Думенко и расстроил его ряды. Главком поздравил авиатора со званием генерала. С этого дня во всех справочниках военного искусства во всех странах появилась
статья о налетах авиации на кавалерию. Белая пресса отмечала: "Генерал Врангель приказал атаковать конницу противника и перед самой атакой забросать ее бомбами с аэропланов. Верхом торжества авиации в этот день было действие ее по коннице противника, по знаменитой дивизии Думенко. Эта операция летчиков была последним решающим аккордом в Великокняжеских боях" [16, с. 11].
Отечественные историки считают, что, начиная с 21 мая 1919 г., 10-я армия покатилась, как водный поток, к Волге, к Царицыну, под натиском конницы Врангеля [10, с. 179]. Об этом пишет в своих воспоминаниях и Врангель. Но это не совсем так. Командование 10-й армии под ударами превосходящих сил противника сжимало фланги, образуя сжатую пружину и отскочила к ст. Ремонтной, на подготовленный Сальский оборонительный рубеж. Командарм Егоров 20 мая телеграфировал В.И. Ленину, что армия, против центра и левого фланга которой противник сгруппировал кавалерийские корпуса, вынуждена отойти на линию р. Сал. Ознакомившись с донесением Егорова, В.И. Ленин в этот же вечер переправил телеграмму в Наркомвоен Э.М. Склянскому с резолюцией: "Нужны экстренные меры" [18].
Левая группа 10-й армии без паники, организованно отошла от Великокняжеской, под прикрытием кавалерии бойцы 37-й и 38-й стрелковых дивизий погрузились на открытые платформы железной дороги и эшелон за эшелоном были отправлены в район станции Ремонтной. Ветеран гражданской войны, генерал-полковник авиации Рыбальченко вспоминал, что Думенко "всех нас спас на Маныче" [17, с. 301]. 21 мая Думенко привел в порядок после боя конницу и огласил приказ, в котором подчеркнул, что "в данный момент 10-я армия находится в исключительно тяжелом критическом положении. Враг с подавляюще-громадной конницей Кавказа теснит нашу усталую армию, заходя с востока глубоко к нам в тыл, желая тем отрезать и раздавить нашу армию, захватив всю нашу технику. Оплот и надежда всего фронта лишь наша объединенная кавалерийская группа. Для спасения фронта и самих себя необходимо особенно теперь иметь твердый дух и тесную сплоченность между собой..." [19].
Командующий Кавказской армией генерал Врангель сообщил в Ростов, в Ставку ВСЮР, что 25 мая 1919 г. он выехал на север,
но был задержан на станции Куберле из-за неисправности железнодорожного моста. На Сале шли горячие бои и он хотел лично принять руководство боями. Он попытался продолжить путь на единственном имевшемся в штабе автомобиле, однако вынужден был с полпути вернуться назад из-за порчи машины [3, ч. 1, с. 245]. В это же время в районе хутора Плетнева произошел бой, где белоказаки трижды пытались захватить плацдарм на северном берегу р. Сал, но каждый раз терпели неудачу. Командарм Егоров, разгадав план противника, сосредоточил в нужном месте основные силы конницы Думенко и сам возглавил 6-ю кавдивизию. И хотя в ожесточенной атаке Егоров и Думенко были тяжело ранены, противник был сброшен с плацдарма и потерпел серьезное поражение. Путь Кавказской армии к волжской цитадели оказался трудным и тернистым.
Воспоминания Врангеля необычайно интересны, насыщены богатой информацией, особенно борьбой за Великокняжескую, взятие которой открывало путь Кавказской армии к Царицыну и воссоединению с армией адмирала Колчака. Эта мысль согревала душу Врангеля, она была его "Синей птицей", однако бои 10-й армии серьезно задержали Кавказскую армию в пути и его "Синяя птица" улетела. Следует сказать, что эта идея генерала Врангеля изначально являлась неосуществимой, как отмечали некоторые военные авторитеты [20], но это уже иная тема.
ЛИТЕРАТУРА
1. Цветков В.Ж. Петр Николаевич Врангель // Вопросы истории. 1997. № 7. С. 54-81.
2. Записки П.Н. Врангеля. Ч. 1. Южный фронт // Белое дело: Летопись белой борьбы: В 6 т. Т. 5. Берлин: Медный всадник, 1928. 312 с.; Записки П.Н. Врангеля. Ч. 2. Последняя пядь родной земли // Там же. Т. 6. 266 с.
3. Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля: В 2 ч. М.: Терра, 1992. 480 с. + 544 с.
4. Цит. по: Искендеров А.А. Два взгляда на историю // Вопросы истории. 2005. № 4. С. 3-23.
5. Российский государственный военный архив. (РГВА). Ф. 193: Оп. 1. Д. 14. Л. 159.
6. Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922): В 4 т. Т. 2. М.: Воениздат, 1972. 504 с. С. 235-236.
7. Берз Л.И., Хмелевский К.А. Героические годы. Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1964. С. 285.
8. Тюленев И.В. Советская кавалерия в боях за родину. М.: Воениздат, 1957. 304 с. С. 68.
9. Буденный С.М. Пройденный путь: В 3 кн. Кн. 1. М.: Воениздат, 1958. 448 с.
10. История гражданской войны в СССР: В 5 т. Т. 4. М.: ИМЛ при ЦК КППС, 1979. С. 179.
11. РГВА. Ф. 193. Оп. 3. Д. 767. Л. 138.
12. Берлов В.В. В пламени, в пороховом дыму. Записки политкомиссара. Ставрополь, 1973. 76 с. С. 30.
13. Табачник Д. Всадник из легенды // Красная звезда. 1998. 14 авг.
14. Марков Б. По Манычу и Салу (На пути к Царицыну) // Донская волна. 1919. № 22-24. С. 15.
15. Гражданская война 1918-1921 гг.: В 3 т. Т. 3. М.; Л.: ГИЗ, отдел военной литературы, 1930. С. 240.
16. Крыльский А. Стальные птицы на Маныче // Донская волна. 1919. № 30 (58). С. 12.
17. Комкор Б.М. Думенко на фронтах Гражданской войны: В 2 кн. Кн. 1. Сердце в атаке. Волгодонск: ВПО, 2010. 552 с.
18. Ненароков А.П. Верность долгу. М.: Политиздат, 1989. 158 с. С. 81.
19. РГВА. Ф. 7657. Оп. 1. Д. 659. Л. 1 (4-я кавалерийская дивизия).
20. Керсновский А.А. Философия войны. Белград: Царский вестник, 1939. 92 с.
2 ноября 2010 г.
УДК 94 (470.67) "192":321.1(=411.16)
ГОРСКИЕ ЕВРЕИ ДАГЕСТАНА В ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ (1926-1933 гг.)
Д.Ш. Рамазанова
По истории горских евреев и идентифицируемых с ними татов имеются исследования, содержащие богатейшие сведения, характеризующие политическую, экономическую и культурную составляющие их социальной жизни в прошлом. Это труды исследователей -историков, этнографов, филологов - Р.М. Ма-гомедова, М.М. Ихилова, М.Е. Мататова, М.Р. Гасанова, Г.С. Федорова, И.Г. Семенова, М.-Р.А. Ибрагимова, Л.Х. Авшалумовой, Г.Б. Мусахановой и др. [1]. При этом все же следует отметить, что в имеющейся исторической литературе значительное внимание уделено освещению вопросов этнического происхождения и этнической принадлежности горских евреев и татов, являющихся, как известно, дискуссионным. В трудах некоторых из указанных авторов имеется лишь краткое упоминание о переселениях горских евреев [2]. Более подробно отдельные аспекты переселенческой политики советской власти в Дагестане в отношении горских евреев в 1926-1933 гг. исследуются в трудах А.И. Османова [3], А.Ш. Ибрагимовой [4], Д.Ш. Рамазановой [5].
Рамазанова Дильшад Шагидиновна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Дагестанского государственного университета, г. Махачкала, ул. Коркмасова, 8; e-mail: dilshad73@mail.ru, т.: 8(872-2)675762.
В монографии А.И. Османова "Аграрные преобразования в Дагестане и переселения горцев на равнину (20-70 годы ХХ века)" отмечается, что "переселение горских евреев, большая часть которых, связанная с землей, проживала в Дербентском районе, проводилось в основном в Кизлярский округ" [3, с. 123]. Автор довольно подробно освещает Кизлярско-Дербентское переселение, дает некоторые сведения о переселении горских евреев из г. Дербента на участок Молла-кент, в с. Аглаби и на пригородные виноградники; из с. Ашага-Стал Касумкентского района в поселок Араблинский; из с. Ханжал-Кала на местность Турпак-Кала; из городов Буйнакск, Кизляр, Махачкала и Хасавюрт и сел. Маджалис и Янги-кент Кайтагского района в колхозы Дербентского района.
А.Ш. Ибрагимова в статье "Решение Дагестанским правительством экономических проблем горских евреев (1927-1930 гг.)" также освещает деятельность Дагестанского правительства по переселению горских евреев в Кизлярско-Дербентском направлении.
В статье Д.Ш. Рамазановой "Переселения горских евреев Дагестана в 1920-1930 гг."
Dilshad Ramazanova - Ph.D. in history, associate professor of Russian History Department at the Dagestan State University, 8 Korkmasov Street, Makhachkala, e-mail: dilshad73@mail.ru, ph.: +7(8722)675762.
