CC BY
24
решении вопроса о доступе к информации. Кроме того, и в самой Конституции РФ, и при ее толкованиях практически не учитывается разница между публично-правовыми и частноправовыми режимами информации.
Безусловно, под влиянием глобальных тенденций и проводимой административной реформы законодательство России постепенно развивается. Однако право на информацию, в том числе на социально значимую, по-прежнему нередко рассматривается только в аспекте реализации субъективного права гражданина, безотносительно к проникающей в законодательство концепции «хорошего управления», где центр тяжести предоставления информации переносится на органы власти, это становится их обязанностью, выполняемой вне зависимости от наличия запросов. В процессе дальнейшего совершенствования административной реформы этот вопрос мог бы получить достойное внимание.
В Н. Монахов*
МЕХАНИЗМЫ ЗАЩИТЫ ПРАВА ЗНАТЬ.
ВОПРОСЫ РАЗВИТИЯ И ИНСТИТУАЛИЗАЦИИ**
Право знать. Роль и значение
Всякая власть имеет тенденцию развращать ее носителей, причем абсолютная власть развращает абсолютно. Практические проявления этой политико-психологической закономерности, включенной в научный оборот английским историком и политическим деятелем XIX в. лордом Эктоном (John Acton), век за веком побуждают лучшие умы рода человеческого разрабатывать меры политико-правовых противодействий беде развращения властью.
* Советник юстиции 1-го класса, старший научный сотрудник сектора информационного права Института государства и права РАН, заместитель председателя Палаты медиа-аудитории Общественной коллегии по жалобам на прессу.
" Статья подготовлена при поддержке РФФИ. Проект № 10-06-00003. 82
Труды Института государства и права Российской академии наук № 1/2012
Именно в этом семантическом ряду находятся и институт разделения властей, и нормы права об ограничении сроков пребывания высших должностных лиц в тех или иных выборных должностях, и институт специальных прокуроров для расследования преступлений представителей высшей власти е1 $е1ега. Достойное место в нем занимают информационно-правовые средства профилактики и «лечения» различных видов развращения власть предержащих (коррупции, произвола, некомпетентного отправления публичной власти): свобода массовой информации и право каждого на информацию, в своей совокупности обеспечивающие право каждого знать. И тем самым предоставляющие каждому реальную возможность контролировать -именно через знание - государственную и иную публичную власть во всех ее разновидностях, ветвях и территориальных пределах.
В Белой книге «Ваше право знать: свобода информации», вышедшей в Лондоне в 1997 г., в качестве зачина широкого общественного обсуждения законопроекта лейбористов «О свободе информации», которую подготовил к изданию один из главных творцов этого закона Д. Кларк, право знать трактуется в качестве «самого важного» для зрелых демократий
Не менее значимые роль и место отводит этому праву и Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации В.II. Лукин: «Государство, которое не может или не желает гарантировать своим гражданам беспрепятственный доступ к информации, затрагивающей их права и свободы либо представляющей общественный интерес, не является правовым и демократическим. Право на информацию и свобода информационного обмена, с одной стороны, принадлежат к числу основных прав и свобод граждан, а с другой - выступают как один из главных механизмов реализации права граждан на участие в управлении общественными делами, принципа народовластия и публичности власти»2.
1 См.: Clark D. Your Right to Know: the Government's proposals for a Freedom of Information Act. L., 1997 r.
2 Ежегодный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2004 г. // Российская газета. 2005. 31 марта.
83
Трудно переоценить значение реального воплощения права знать и для осуществления важнейших социальных предназначений журналистики. Генеральный секретарь Международной федерации журналистов А. Уайт, выступая 13 января 2010 г. в Москве на открытии «Национального медиафорума», подчеркнул: «Очевидна связь: чем меньше качественной журналистики мы имеем, тем больше коррупции. Всемирный банк утверждает, что средний уровень коррупции соотносится с уровнем журналистики. Снижение уровня журналистики означает снижение уровня демократии, уменьшает влияние граждан, общества на власть»3. В этой связи вспоминается знаменитое выражение Т. Джефферсона: «Государство может растеряться от того, что пишут газеты, но оно погибнет, если они замолчат».
Без должного и необходимого качества открытости любых процессов (политических, экономических, культурных и т. д.) итог их практически всегда и везде тем или иным образом, чаще всего именно коррупционным, «приватизируется». При этом конкретные общество и государство недобирают, недополучают, теряют. И - неминуемо отстают в своем развитии от более открытых (и именно потому более эффективных) соседей и конкурентов.
Уверен, что именно в этом состоял главный месседж А. Шаронова4, когда он, представляя в Государственной Думе в режиме первого чтения правительственный законопроект «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» (апрель 2007 г.)5, обратил внимание депутатов на то, что в международной «табели о рангах» информационной открытости публичной власти Россия занимает «сороковое место из 48 стран, всего
3 Цит. по: Пресс-релиз пресс-службы Союза журналистов России от 15 января 2010 г. об итогах первого дня «Национального медиафорума».
4 В то время — статс-секретарь замминистра экономического развития и торговли; официальный представитель Правительства РФ в Государственной Думе. - В.М.
5 Стенограмма заседания Государственной Думы 18 апреля 2007 г. URL: http://transcript.duma.gov.ru/node/7l5/ (дата обращения: 25.10.2011).
84
лишь на две позиции опережая Нигерию». Он также подчеркнул, что международный опыт подтверждает влияние подобных законов «не только на гражданские права граждан, но и социально-экономическое развитие стран». Согласно его оценкам, «изменение на одно место в рейтинге в сторону улучшения ведет к увеличению среднегодового ВВП на душу населения порядка на 900 долларов, к увеличению прямых иностранных инвестиций примерно на 1% и к сокращению инфляции примерно на 0,4%. Это связано с тем, что открытость власти повышает доверие населения к власти, доверие инвесторов к власти, снижает инфляционное ожидание, а также издержки бизнеса от взаимодействия с органами власти».
Смысловым содержанием категории «право знать» является право народа знать, насколько эффективно различные ветви публичной власти, в том числе судебная, и «слуги народа» выполняют взятые на себя перед своим народом обязательства и обязанности.
Данная политико-правовая конструкция возникла сначала в мировой политико-правовой доктрине6, а затем получила закрепление в нормах международно-правовых регуляций. Причем возникла не случайно, а как реакция на трагические последствия своеобразного недуга мирового сообщества того времени, который можно определить как некий общественный иммунодефицит, в свою очередь, во многом вызванный именно общественной информационной недостаточностью. Этот общественный недуг сыграл свою роковую роль как в период развязывания, так и в ходе Второй мировой войны. Уроки этой мировой бойни зримо показали, что вопросы войны и мира в современных условиях приобрели столь большое общественное значение,
6 По свидетельству известного российского исследователя японской модели «права знать» В.Н. Еремина, словосочетание «право знать» впервые было использовано одним из руководителей «Ассошиэйтед пресс» К. Купером в январе 1945 г. См. об этом: Еремин ВН. Правовое регулирование деятельности СМИ в Японии // Япония мнимая и реальная: Сборник лекций по японистике, прочитанных на факультете журналистики МГУ / Под ред. Я.Н. Засурского. М., 2002. С. 154.
85
что доверять их обсуждение и решение только политикам, только государствам отныне уже невозможно.
Именно в этом смысловом контексте доселе существующая de facto монополия государств на информирование своих граждан о ходе государственных дел постепенно заменяется качественно новым, ныне уже общепризнанным принципом и нормой международного права о праве каждого индивида искать и получать информацию независимо от государственных границ.
Соответствующие правомочия, нацеленные на обеспечение информационной открытости как национальных, так и мирового политического, правового и экономического процессов, в своей совокупности образуют общее право парода знать - одно из самых значимых, фундаментальных прав формирующегося глобального информационного общества XXI в. и третьего тысячелетия современной цивилизации.
Принцип свободы информации, лежащий в его основе, сформировался как международный в результате извлечения горьких уроков из известных государственно-правовых практик появления и противоборства бесчеловечных тоталитарных государственных режимов XX в., стоивших человечеству стольких миллионов жертв.
Уже на своей первой сессии в 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию 59 (I), в которой говорится: «Свобода информации - это фундаментальное право человека и ...основа основ всех свобод, ради которых создана Организация Объединенных Наций». В дальнейшем этот принцип неоднократно подтверждался во множестве самых авторитетных международных документов.
Следует подчеркнуть, что до недавнего времени международно-правовое правомочие на поиск и получение информации каждым индивидом независимо от государственных границ, в силу отсутствия для своей массовой реализации соответствующего технологического обеспечения, носило по преимуществу «спящий характер». С появлением же Интернета и спутникового телевидения ситуация резко меняется. Именно эти медиа, в последнее время именуемые глобальными, сформировали достаточно эффективную технологическую базу реализации права народа знать в независимом от государственных границ
86
режиме. Используемые глобальными медиа спутниковая и компьютерная коммуникации уже сегодня во многих своих аспектах выходят за пределы регулирующих воздействий соответствующих национальных юрисдикций, что безусловно требует развития соответствующего этико-правового и институционального реагирования.
Не менее важен учет социально-психологического аспекта права знать. Он предполагает четкое разграничение направлений и глубины реализации этого права. Коротко говоря, желающих знать все обо всем не так уж и много.
Зато желающих узнать побольше, скажем, о не афишируемой стороне жизни окружающих и, в особенности, людей публично известных - несть числа. Именно на удовлетворении такого рода желаний, интересе к подглядыванию в замочную скважину зиждется тиражное благополучие желтой или бульварной прессы, будь то «Бильд» в Германии или «Жизнь» в России.
Такого рода издания всегда «ходят по краю» и иногда - как это произошло в июле 2011 г. с британским таблоидом News of the World, сотрудников которого уличили в массовом прослушивании телефонных разговоров знаменитостей и обычных британцев, - с этого края срываются в пропасть небытия. И нередко увлекают в воронку своего падения вполне респектабельные институции, как это случилось с британской Комиссией по жалобам на прессу (Press Complaints Commission, далее - РСС) -институциональным прообразом российской Общественной коллегии по жалобам на прессу7.
7 Реагируя на возникшую по поводу этого скандала волну критики в свой адрес, премьер-министр Великобритании Д. Кэмерон назвал эту Комиссию «беззубым пуделем», действующим «неэффективно и недостаточно строго». РСС в итоге пришлось заявить о планах ревизии своих уставных положений, касающиеся структуры, объема санкций, которые она управомочена применять, и границ своей независимости. Подробнее см.: Амануллина Э. Press Complaints Commission против Д. Кэмерона // URL: http://www.presscouncil.ru (дата обращения: 25.10.2011).
87
Так что старая как мир сентенция о том, что каждый хотел бы разгадать другого, но никто не хочет быть разгаданным, остается верной и в наши дни. В этой связи задача уравновешивания стремления - подчас подсознательного - каждого разгадать другого (и в том числе побольше узнать о том, что он, этот другой, решительно не хотел бы раскрывать окружающим), стремясь при этом максимально сохранить конфиденциальность лично для себя чувствительной информации, издавна являлась основанием для выработки не только правовых, но и этических норм. Вспомним в этом контексте тайну исповеди, тайну усыновления (удочерения) или закрепленный в ст. 50 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации»8 общий запрет на распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки.
Сказанное подводит нас к выводу: право знать, как и право на информацию, - права отнюдь не абсолютные, обязанные иметь (и имеющие!) известные ограничения, как правовые, так и этические. Так было, так есть, так будет.
Но вот вопрос: какие именно ограничения? И - в связи с первым, основным: кто и как такие ограничения устанавливает и определяет? И действует ли (и если действует, то насколько эффективно) механизм их судебно-правовой и (или) этической оценки?
Резюмируя изложенное и отталкиваясь от известного высказывания судьи Верховного суда США Л. Брендейса о том, что «капля солнечного света — это наилучшее дезинфицирующее средство», прежде чем перейти к следующим тезисам, заметим: солнечный свет открытого, информированного общества способен повсеместно и эффективно бороться как с ржавчиной коррупции, так и с плесенью некомпетентности осуществления государственной и иной публичной власти.
8 Ведомости РФ. 1992 г. № 7. Ст. 300 88
Какой способ защиты права знать более эффективен?
Журналисты и редакции отечественных СМИ «свое» профессиональное право знать обрели два десятилетия назад. Оно было закреплено в Законе РФ «О средствах массовой информации», в формате правомочий на запрос и получение информации «о деятельности государственных органов и организаций, общественных объединений, их должностных лиц» (ст. 38-40).
Сразу же заметим (все ведь познается в сравнении!) , что в таком объеме это право имеют только отечественные журналисты4. Общемировое правило в данном случае таково: какие-либо особые, законодательные преференции в том, что касается доступа к информации у журналиста, в сравнении с гражданином - не журналистом, отсутствуют.
Неизбежный вопрос: общемировое правило «неправильно» или не может сработать в «неправильной» России?
Предлагая читателю поискать собственный ответ на этот непростой вопрос, продолжим рассуждения о разнице информационно-правовых статусов российских и зарубежных журналистов.
Появление в начале 1990-х гг. в отечественном информационно-правовом пространстве законодательного комплекса медийных правомочий «на доступ» к информации можно метафорически интерпретировать как открытие «первого информационно-правового фронта» борьбы за свободу массовой информации в России. В его формате граждане, не обладающие правовым статусом журналиста (по логике и букве российского законодательства о СМИ), имеют лишь «вторичное» правомочие: возможность быть оперативно проинформированными о состоянии государственных дел через СМИ (ст. 38 Закона РФ «О средствах массовой информации»).
С открытием же, — опять применим метафору, - «второго информационно-правового фронта» борьбы за свободу массовой информации, в рамках которого первичные правомочия на доступ к общественно значимой информации получили бы все
9 Его аналогов нет нигде в мире, кроме как в Германии, да и то в узком, специальном сегменте общественных отношений.
89
остальные субъекты права (и прежде всего граждане), как и союзники СССР в ходе Второй мировой войны, в нашем Отечестве явно не спешили.
Как представляется, только острая государственная необходимость соответствовать международным требованиям, вытекающим из факта ратификации в 2007 г. нашей страной Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (подписана от имени России еще 27 января 1999 г.), наконец-то всерьез подвигла наши власти к открытию этого «второго фронта». Причем подвигла настолько серьезно, что почти одновременно был принят не один, а два федеральных закона, регулирующих общественные отношения «по доступу к информации»: от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации»10 и от 9 февраля 2009 г. № 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»11.
Как известно, ст. 58 Закона «О средствах массовой информации» трактует «нарушения права редакции на запрос и получение информации» в качестве отдельной разновидности «ущемления свободы массовой информации», предусматривая за подобные правонарушения определенную юридическую ответственность в соответствии с законодательством РФ. При этом ст. 61 установлено, что «отказ и отсрочка в предоставлении запрашиваемой информации либо несоблюдение должностными лицами, работниками пресс-служб государственных органов, организаций, учреждений, предприятий, органов общественных объединений требований статьи 40 настоящего Закона» («Отказ и отсрочка в предоставлении информации») могут быть обжалованы в суды общей юрисдикции «в соответствии с гражданским и гражданско-процессуальным законодательством Российской Федерации».
Однако если мы посмотрим на статистику реального применения этих законодательно закрепленных механизмов судебной защиты права журналистов знать, то обнаружим, что эти
10 СЗ РФ. 2008. № 52 (ч. 1). Ст. 6217 " СЗ РФ. 2009. № 7. Ст. 776.
90
законодательные механизмы, существующие уже не один десяток лет, практически не используются.
А вот возможности по защите права знать, имевшиеся у такого экзотического квазисудебного органа, как Судебная палата по информационным спорам при Президенте России (1994-2000 гг.; далее - Судебная палата)12, и журналисты, и их редакции использовали. Причем достаточно активно и - что важно - действенно, продуктивно. И этому отнюдь не мешало то, что их возможности были закреплены отнюдь не законом, а «всего лишь» президентским указом13.
В чем же заключались особенность ситуации, которая сложилась в 1990-х гг., и ее отличие от нынешней, почему журналисты, редакции СМИ выбирали тогда именно «судебно-палатный», а не собственно судебный способ защиты своего права на информацию?
Конституция РФ (ч. 2 ст. 45) предоставляет право каждому защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. По этому критерию легитимным было обращение и в суд общей юрисдикции, и в Судебную палату. Но если это так, то должны были существовать определенные факторы, побуждавшие журналистов обращаться за разрешением информационного спора, связанного с доступом к информации, в Судебную палату, а не в тот или иной суд. По всей видимости, это было обусловлено соображениями социальной целесообразности, удобства, жизненно важной по отношению к такому объекту права, как информация, оперативности.
12 Судебная палата была создана в соответствии с Указом первого Президента РФ Б.Н. Ельцина от 31 декабря 1993 г. № 2335 «О Судебной палате по информационным спорам при Президенте Российской Федерации» (САПП РФ. 1994. № 2. Ст. 75) в целях обеспечения закрепленных ст. 29 Конституции РФ «информационных прав граждан, соблюдения их законных интересов в этой области, эффективного выполнения Президентом Российской Федерации конституционной обязанности выступать гарантом прав и свобод человека и гражданина».
13 Положение о Судебной палате было утверждено Указом Президента РФ от 31 января 1994 г. № 228 (САПП РФ. 1994. № 6. Ст. 434).
91
Напомним: в деятельности Судебной палаты вопросы обеспечения информационной открытости деятельности органов государственной власти, иных государственных органов и организаций, органов местного самоуправления, общественных объединений, реализации конституционного права каждого на свободный поиск и получение информации из общедоступных источников занимали особое место. В том числе и потому, что действенная защита права тать через механизм публично-правового информационного спора - важная составляющая реального становления в нашей стране гражданского открытого общества и правовой государственности. При этом реликты исторически пока еще далеко не изжитого нами закрытого советского общества, закрытого характера большинства политических и экономических процессов, происходивших в нем, наиболее ярко дают о себе знать в правовом и этическом смыслах именно в ходе такого рода информационных споров.
Гак было угодно 11ровидению или что-то иное воздействовало, но и первое решение Судебной палаты (от 17 февраля 1994 г.), и одно из самых значимых последних ее решений (от 23 ноября 1999 г.) были посвящены именно защите права знать.
Фабула первого дела, разрешенного Судебной палатой, «О нарушении права журналистов радиостанции "Маяк" на получение общественно значимой информации» предельно проста. Указ Президента РФ от 24 декабря 1993 г. № 2297 «О единовременных компенсациях вкладчикам Сберегательного банка Российской Федерации, имевшим вклады на первое января 1992 г.» предусматривал, что с I февраля 1994 г. заработает определенный механизм компенсации вкладов некоторых категорий населения, обесцененных при отпуске цен в 1992 г.
31 января 1994 г., в канун вступления в силу этого очень важного в социальном смысле Указа, журналист радиостанции «Маяк» попросил одного из ответственных должностных лиц Сбербанка РФ прокомментировать для радиослушателей этот Указ и дать разъяснения по конкретным деталям его реализации. Ответом был чиновничий совет внимательнее читать Указ - там, мол, все написано.
Это действие (вернее, бездействие) ответственного должностного лица Сбербанка РФ было квалифицировано Судебной
92
палатой как нарушение конституционного права граждан на получение информации (ч. 4 ст. 29 Конституции РФ), нарушение права журналиста на поиск, запрос и получение информации (ст. 47 Закона «О средствах массовой информации»), а также нарушение требований Указа Президента РФ от 31 декабря 1993 г. № 2334 «О дополнительных гарантиях права граждан на информацию». 11осле вмешательства Судебной палаты информационная справедливость была восстановлена. Должностному лицу Сбербанка РФ пришлось-таки дать соответствующие разъяснения радиослушателям.
Второе дело, рассмотренное 17 февраля 1994 г., «Об обращении Гильдии парламентских журналистов» касалось необоснованного ограничения допуска представителей редакций СМИ на заседание Правительства РФ. Итогом его рассмотрения явился вердикт Судебной палаты: «Обратить внимание пресс-службы Правительства РФ на необоснованные и некорректные действия в отношении представителей средств массовой информации должностных лиц аппарата Правительства РФ, имевшие место 3 февраля 1994 г. Принять к сведению намерения пресс-службы Правительства усовершенствовать систему аккредитации журналистов, извещение их о заседаниях, совещаниях, о других мероприятиях Правительства, а также допуска на указанные мероприятия»14.
В этом же предметном ряду находится решение Судебной палаты от 27 января 1995 г. № 2(39) «О нарушении профессионального права журналиста ИТАР-ТАСС Т.Н. Замятиной на получение и распространение информации»15. В данном случае нарушителями права журналиста на доступ к информации были всемогущие тогда кремлевские генералы-охранники - А. Коржаков и М. Барсуков. Один из них стал главным персонажем статьи Т. Замятиной в газете «Известия» под выразительным заголовком «Безнаказанность спецслужб может привести к созданию в России полицейского государства».
14 Судебная палата по информационным спорам при Президенте Российской Федерации: 1994-1996 гг. М„ 1997. С. 36-37.
15 Там же. С. 97-98.
93
Острый журналистский материал стал причиной изъятия у Т. Замятиной пропуска, дающего право входа в Кремль, а также в здания президентской и правительственной администраций. Ну, а повод для изъятия пропуска пришлось «притягивать за уши», что и выяснилось на заседании Судебной палаты.
Кстати, Судебная палата была последним государственным органом, куда решилась обратиться журналистка за разрешением своей проблемы. Все предыдущие инстанции и институции, в том числе судебные, ничем помочь ей так и не смогли.
В итоге именно по решению Судебной палаты Т. Замятина вновь обрела право свободно посещать высокие кабинеты и информировать граждан о ходе государственных дел. Как оказалось, Судебная палата «при Президенте», вопреки расхожим представлениям о степени ее независимости от Президента, сумела защитить права журналиста даже от его всемогущих тогда генералов-охранников.
Хронологически (а как оказалось - и исторически!) предметный ряд «защита права знать» завершается решением Судебной палаты от 23 ноября 1999 г. по делу «Об обращении главного редактора журнала "Досье на цензуру" Наума Нима в связи с неполучением запрашиваемой редакцией СМИ информации»16. Фигурантами этого информационного спора, как и в феврале 1994 г., стали журналисты и аппарат Правительства РФ.
Разрешая данный спор, Судебная палата вновь исходила из того, что в Российской Федерации правовую основу взаимодействия журналистов, редакций СМИ и органов государственной и муниципальной власти в связи с реализацией права граждан на оперативное получение через СМИ достоверных сведений о деятельности государственных и муниципальных органов и организаций составляют нормы ст. 38-40 Закона «О средствах массовой информации», а также нормы Указа Президента РФ «О дополнительных гарантиях права граждан на информацию». Согласно этим нормам деятельность государственных и муници-
16 См.: Информационные споры: как в них победить? Решения, рекомендации, экспертные заключения Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ / Под ред. А.К. Симонова; сост. А.К. Копейка. М., 2002. С. 126-128.
94
пальных органов власти осуществляется на принципах информационной открытости, выражающейся, в том числе, в доступности для граждан информации, представляющей общественный интерес.
Кроме того, при разрешении данного спора Судебная палата исходила из положений Послания Президента РФ Федеральному Собранию 1999 г. В частности, из тезиса о том, что «серьезным препятствием в установлении доверительных взаимоотношений общества и государства является информационная закрытость органов государственной власти и в первую очередь федеральных министерств и ведомств».
Исходя из этих правовых и политических резонов, Судебная палата не согласилась с доводом департамента правительственной информации о несостоятельности ссылок на ст. 38, 39 Закона «О средствах массовой информации» в письме заявителя председателю Правительства РФ.
Обращение редакции журнала «Досье на цензуру» с общественно значимыми вопросами к главе правительства правомерно опиралось на нормы Закона «О средствах массовой информации». Статья 39 этого Закона не содержит каких-либо формальных требований к форме запроса редакцией СМИ информации о деятельности государственных органов. Возможна даже устная форма такого запроса.
Что же касается режима ответов на запрос информации, то в ст. 40 данного Закона закреплены четкие формальные и содержательные требования к такого рода документам, а в качестве законного основания для отказа в предоставлении такой информации предусмотрено лишь одно - если это связано с разглашением специально охраняемой законом тайны. Ссылок на то, что запрашиваемые редакцией журнала «Досье на цензуру» сведения содержат какую-либо охраняемую законом тайну, в подготовленном департаментом правительственной информации редакции СМИ ответе не было, и именно в этом смысле ответ не соответствовал требованиям ст. 40 Закона «О средствах массовой информации».
Естественно, что, принимая решение по данному делу, Судебная палата учитывала и то обстоятельство, что высшие должностные лица, органы публичной власти РФ, которые «у
95
всех на виду», даже физически не в состоянии дать интервью каждому журналисту, оперативно ответить на запросы информации каждой редакции СМИ. Вместе с тем это не должно и не может означать, что волнующие общество вопросы могут оставаться без ответа.
С учетом совокупности фактических, юридических и этических аспектов этого непростого дела. Судебная палата в своем решении, во-первых, признала, что ответ департамента правительственной информации аппарата Правительства РФ объективно является необоснованным отказом в предоставлении общественно значимой информации редакции журнала «Досье на цензуру» и не соответствует требованиям ст. 40 Закона «О средствах массовой информации», и, во-вторых, рекомендовала руководству указанного департамента принять надлежащие меры к упорядочению отношений, связанных с реализацией законодательно закрепленного права редакций СМИ запрашивать и получать информацию о деятельности Правительства РФ.
Как само рассмотрение данного дела Судебной палатой, так и принятое по его результатам решение вызвало широкий общественный резонанс17. В этой связи, как представляется, будет уместным процитировать один из тезисов письма в Судебную палату по этому поводу Президента Фонда защиты гласности
A. Симонова, отражающий его точку зрения на предмет спора: «Проблема, которую ставит перед Вами обращение главного редактора журнала "Досье на цензуру", на поверхностный взгляд, связана только с доступом к информации и с нарушением права гражданина и журналиста на этот доступ, подтвержденный Конституцией и Законом о СМИ.
На самом деле речь идет о судьбе гласности в нашей стране — не больше и не меньше (здесь и ниже выделено мной. -
B.М.). Доступ к информации — это возможность реально взвесить неминуемые последствия происходящего, трезво оценить
17 См., например: Дементьева И. Подняться над бруствером // Общая газета. 1999. 2-8 дек.; Челышев В. Прогулки по канату над штормящим океаном // Журналист. 2000. № 5. С. 14-16; Демьянова К., Ткач А. К ликвидации Судебной палаты // Законодательство и практика СМИ. 2000. № 70. С. 24-26.
96
результаты деятельности тех, кто под завесой общих слов и пропагандистских лозунгов, подаваемых в качестве фактов, закладывает невидимые миру мины под наше общее будущее. Мне представляется, что в этом случае нарушение простого права на доступ к информации носит особо опасный характер и последствия его ставят под сомнение само будущее страны, в которой мы имеем очень трудное счастье жить». Теперь, по прошествии многих лет после написания этих слов, каждый волен сам оценить степень их верности и справедливости.
Завершая сюжетный ряд о «судебно-палатном» способе защиты права тать (следует отметить, что приведенными примерами перечень решений Судебной палаты по защите этого права не исчерпывается), хотелось бы обратить внимание читателей не просто на успешность опыта Судебной палаты в деле такого рода защиты, но и на тот печальный факт, что опыт этот, по сути, не получил достойного развития и продолжения во времени «после Судебной палаты».
Нашему законодателю следует обратить серьезное внимание на это обстоятельство. В частности, приняв меры по законодательному закреплению, наряду с судебным, дополнительных к нему, досудебных способов защиты прав журналистов и редакций СМИ на получение социально значимой информации. А тем самым - по лучшему обеспечению посредством СМИ права граждан тать.
Ахиллесова пята отечественного законодательства по доступу к информации
Итак, нулевые годы принесли нам два федеральных закона, регулирующих общественные отношения «по доступу к информации»: «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» (далее - ФЗ № 262) и «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» (далее -ФЗ № 8).
Попытаемся проанализировать их нормы, чтобы найти ответ на интересующий вопрос: а сделал ли современный законодатель какой-либо шаг вперед в деле формирования надлежа-
7-2045 97
щего организационно-правового и (или) профессионально-этического механизма разрешения практически неизбежных при реализации этих принципиально новых для отечественной правовой системы законов информационных споров?18
Ведь как бы хорошо ни были сформулированы нормы закона. уберечься «на сто процентов» от их неисполнения, в том числе в силу их неоднозначного понимания, невозможно. Отсюда вывод: необходимейшая часть механизма реализации норм любого закона - внятное закрепление в нем возможных мер по защите декларируемых им прав и ответственности за неправомерный отказ в их реализации. Это несущие элементы механизма исполнения норм любого закона. Без них закон практически обречен на бездействие или в лучшем случае на мизерный коэффициент своего социально полезного действия.
Как представляется, ахиллесовой пятой ФЗ № 8 является отсутствие закрепления в его нормах современных общественно-государственных механизмов контроля за их исполнением и защиты прав его субъектов на надлежащее качество доступа к информации о деятельности г осударственных органов и органов местного самоуправления19.
К сожалению, в интересующем нас аспекте ФЗ № 8 всего лишь повторил содержание нормы, закрепленной п. 6 ст. 8 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»20. Напомним, что согласно этой норме решения и действия (бездействие) государственных органов и органов местного самоуправления, должностных лиц, нарушающие право на доступ к информации, могу! быть обжалованы лишь «в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу либо в суд».
18 Подробнее об этой проблематике см.: Монахов ВН. Дом для права россиян знать. Информационный долгострой // 'Груды кафедры
ЮНЕСКО по авторскому праву и другим отраслям права интеллектуальной собственности. Т. IX. Гласность как предмет правового регулирования / Под общ. ред. М.А. Федотова. М., 2009. С. 60-71. 14 См. об этом: Монахов В. Закрытая открытость власти // Политический журнал. 2007. № 17-18. С. 100-103.
20 СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. 1). Ст. 3448.
98
Между тем в Окинавской хартии глобального информационного общества21, подписанной 22 июля 2000 г., в том числе и Президентом РФ, отмечается необходимость в условиях глобального информационного общества более широкого использования альтернативных механизмов разрешения споров.
В этом контексте отечественному законодателю следовало бы обратить пристальное внимание на опыт подавляющего большинства развитых зарубежных стран, чье информационное законодательство и практика предусматривают формирование специализированных государственно-общественных органов, наделенных полномочиями по работе с жалобами, контролю и надзору за реализацией законодательства об информационной открытости публичной власти.
В качестве примеров такого рода институций информационной справедливости XXI в. можно привести деятельность Комиссара и Трибунала по вопросам информации (как досудебных органов по рассмотрению споров, возникающих в ходе применения уже упоминаемого выше закона Великобритании 2000 г. «О свободе информации»), а также Комиссии по доступу к административным документам (САПА), которая имеет статус независимого парламентского учреждения (Португалия).
Думается, что скоро и нам в России придется рассмотреть вопрос о подготовке и внесении дополнений в ст. 23 ФЗ № 8, предусмотрев в ней создание, например, при Общественной палате РФ и при общественных палатах субъектов РФ органов общественно-государственного контроля за реализацией норм данного Закона.
Как представляется, основу для обсуждения текста такого дополнения могла бы составить следующая редакция соответствующей нормы: «По решению Президента Российской Федерации, глав субъектов Российской Федерации, соответственно при Общественной палате Российской Федерации и общественных палатах субъектов Российской Федерации совместно с общественными организациями создаются федеральные и региональные органы, наделенные полномочиями государствен-
21 1ЖЬ: http://www.iis.ru/library/okinawa/charter.nj.html (дата обращения: 25.10.2011).
99
но-общественного контроля за соблюдением права на информацию и реализации права на доступ к информации государственных органов и органов местного самоуправления, а также их должностных лиц».
Законодательное закрепление форм и процедур не муляжного, а действенного соучастия общественности, структур российского гражданского общества в осуществлении контроля за соблюдением правомочий на доступ к информации государственных органов, органов местного самоуправления, их должностных лиц отвечает духу нашего нацеленного на очередную широкую модернизацию российского государства и общества времени и полностью вписывается в мейстрим мирового законодательства, регулирующего отношения по поводу права народа знать.
Тем паче что такого рода законодательные регуляции, закрепляющие определенные механизмы соучастия общественности в обеспечении контроля за исполнением важных законодательных норм, имеющих отношение не только к государству, но и к обществу, уже имеются в отечественной правовой системе.
Так, наряду с системой мер по государственному контролю за производством, оборотом, качеством и безопасностью этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, соблюдением законодательства в этой области и условий, предусмотренных соответствующими лицензиями, Федеральный закон от 22 ноября 1995 г. № 171-ФЗ «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции»22 предусматривает (ст. 24) элементы общественного контроля за соблюдением его норм. В частности, определяются его субъекты (граждане и общественные объединения), а также закрепляются обязанности государственных органов и должностных лиц «содействовать гражданам и общественным объединениям в проведении соответствующих проверок фактов нарушения настоящего Федерального закона и в десятидневный срок уведомлять заявителей о принятых решениях».
22 СЗ РФ. 1995. № 48. Ст. 4553. 100
Несомненно, для россиян формирование и реальное (а не имитационное) функционирование института общественного контроля за реализацией норм информационной открытости процессов политического властвования не менее важно, чем общественный контроль за производством, оборотом, качеством и безопасностью алкогольной продукции.
С удовлетворением следует отметить, что законодательный акт в сфере судебной гласности - вступивший в силу с 1 июля 2010 г. ФЗ № 262 - в интересующем нас плане содержит достаточно перспективный позитивный потенциал. Судебно-гласный закон в ст. 23 «Разрешение споров, связанных с освещением деятельности судов в средствах массовой информации» предусматривает весьма перспективную с точки зрения обсуждаемой нами тематики правовую позицию. Согласно данной норме кроме традиционного, судебного порядка разрешения возможных споров, связанных с освещением деятельности судов в СМИ, такого рода споры «могут также разрешаться во внесудебном порядке органами или организациями, к компетенции которых относится рассмотрение информационных споров».
Справедливости ради необходимо заметить, что данная правовая позиция была закреплена в этом Законе отнюдь не автоматически. Дело в том, что в его первоначальном проекте дело ограничивалось созданием так называемых конфликтных комиссий при советах судей, для видимости публичности «разбавленных» некими представителями журналистского сообщества. Однако медийно-правовая общественность сумела убедить и «судейских», и депутатов, что при формировании механизма разрешения возможных споров, связанных с освещением дея-кельности судов в СМИ, подобная судейская корпоративность не принесет пользы, а, напротив, будет вредна.
В частности, эти вопросы обсуждались в ходе встреч Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева с членами Общественной коллегии по жалобам на прессу, в том числе конкретные направления взаимодействия судейского сообщества с Общественной коллегией.
В дальнейшем идея более активного взаимодействия судейского сообщества с Общественной коллегией по жалобам на прессу в ходе реализации норм ФЗ № 262 получила одобрение и
101
высшего судебного ареопага страны - Пленума Верховного Суда РФ. В частности, в п. 20 его постановления от 15 июня 2010 г. № 16 «О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой' информации"»23 содержится важный процедурный «намек» по поводу того, куда надлежит обращаться при возникновении спора, связанною с освещением деятельности судов в СМИ. В тексте постановления этот «намек» выражен следующим образом: «Не исключается возможность обращения за его разрешением в Общественную коллегию по жалобам на прессу (далее - Коллегия), которая в силу пункта 4.1 ее Устава, принятого 14 июля 2005 года, рассматривает информационные споры, прежде всего, нравственно-этического характера, возникающие в сфере массовой информации. К компетенции Коллегии относится также рассмотрение информационных споров, затрагивающих права человека в сфере массовой информации».
Следует признать, что только совместными усилиями заинтересованных представителей государственных и общественных институций нормы ФЗ № 8 и ФЗ № 262 могут стать реальным элементом укрепления демократических устоев российского общества и государства и будут способствовать эффективному решению насущных задач национальной политико-экономической модернизации.
Выход саморегулирования медийной среды на международный уровень: обсуждаемые форматы
Международная начата по информационным спорам
Поиску более совершенных и отвечающих вызовам времени институциональных форм разрешения возникающих в мировом информационном пространстве информационных споров и даже конфликтов был посвящен состоявшийся в мае 2006 г. в сердце объединенной Европы - Брюсселе - мировой Форум «Роль глобальных средств массовой информации во взаимоот-
23 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010. № 8 102
ношениях между народами»24. Его 250 участников (а это были главные действующие лица, отвечающие в своих странах за безопасность в целом и информационную безопасность в частности) обсуждали проблемы противодействия распространению по каналам глобальных СМИ (Интернет и спутниковое ТВ) информации и материалов, призывающих к насилию и провоцирующих ненависть между представителями различных национальностей, религий,культур и цивилизаций.
Член Комитета безопасности Государственной Думы Федерального Собрания РФ и фракции «Единой России» А.Н. Волков в ходе обсуждения будущих стратегий такого противодействия внес от имени российской делегации предложение обсудить вопрос о формировании в качестве некого органа международной информационной справедливости, формирующегося на паритетной основе представителями государств и гражданских обществ стран - будущих участниц этого проекта, принципиально нового для мировою информационного пространства органа - Международной палаты по информационным спорам. Следует отметить, что в основу данной российской инициативы был положен именно опыт Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ.
Летом 2010 г. аналогичное по своей сути предложение, но только применительно к евро-азиатскому информационному пространству, было высказано в ходе секционного заседания на тему «Чистый Интернет»: новые возможности в развитии интеграционных процессов электронного взаимодействия и социальная ответственность в Интернете», состоявшегося в рамках 6-го Евразийского форума «Международные проблемы информационного взаимодействия и информационной безопасности» («Инфофорум-Евразия», Москва, 10 июня 2010 г.).
Итоговая резолюция Форума, утвержденная его секретариатом 6 сентября 2010 г., содержит важное для нашей темы положение о том, что стартовым вариантом дальнейшего сотрудничества в решении затронутых в данной резолюции вопросов и
24 Форум проводился Европейским институтом исследований европей-ско-арабского сотрудничества и отношений стран Средиземноморья «Медея» под патронажем ОБСЕ.
103
проблем формирования евро-азиатского сегмента Интернета как среды цивилизованного информационного взаимодействия мог бы явиться формат специальной рабочей группы стран - постоянных участников Евразийского форума, включающей представителей правительственных, коммерческих и общественных структур стран - его постоянных участников. Основной задачей этой рабочей группы должна стать организация открытых дебатов по вопросам создания, содержания и формам деятельности Международной палаты по информационным спорам25, а также подготовка соответствующих рекомендаций уполномоченным органам стран - постоянных участников Евразийского форума.
Общеевропейский Совет по делам прессы
В марте 2009 г. в Вене состоялась международная конференция «Европейская общественная сфера и журналистская ответственность», главным предметом обсуждения на которой был вопрос о развитии саморегулирования в сфере СМИ. С ключевым, постановочным докладом выступил Представитель ОБСЕ по свободе СМИ М. Харашти, а сотрудница его офиса А. Юлин представила подробный аналитический обзор существующих в современной Европе механизмов медийного саморегулирования.
Основная дискуссия развернулась вокруг вопроса о том, насколько возможно и необходимо создание общеевропейского Совета по делам прессы. По мнению Д. Коэн из Нидерландского Совета по делам прессы, к примеру, в создании некоего наднационального органа нет никакой необходимости, поскольку любая жалоба на журналиста или конкретную организацию СМИ может быть рассмотрена национальным органом саморегулирования. Иную точку зрения высказал российский участник обсуждения, заместитель Председателя Палаты медиа-сообщества Общественной коллегии по жалобам на прессу Е. Абов. По его
25 Под информационными спорами в данном контексте понимаются споры, в ходе разрешения которых выясняется ответ на вопрос: в какой степени и в каких смысловых контекстах установленные национальными законами и (или) иными социальными регуляциями ограничения на свободу международного информационного обмена являются социально и личностно оправданными.
104
мнению, развитие трансграничных массовых коммуникаций серьезно ограничивает возможности национального саморегулирования в этой сфере. Все участники обсуждения согласились продолжить дискуссию на эту тему, чтобы постепенно двиг аться к единому общеевропейскому кодексу профессионального поведения журналистов и, возможно, общеевропейскому Совету по делам прессы.
Разговор на эту тему был продолжен в мае 2009 г. на 12-х Шлангенбадских беседах26. Большой интерес вызвало сообщение сопредседателя Общественной коллегии по жалобам на прессу М.А. Федотова «Медийный образ окружающего мира: страхи и иллюзии». В ходе его обсуждения отмечалось, что выход журналистского саморегулирования на международный уровень, в частности, в формате общеевропейского Совета по делам прессы вполне созрел и реализация этого проекта может оказать весьма благотворное влияние на укрепление взаимопонимания и доверия между народами.
Интернет как основной фактор выхода саморегулирования медийной среды на международный уровень
Значительный и непрерывно растущий потенциал развития Интернета, иных современных информационно-коммуникационных технологий внес и продолжает вносить серьезные коррективы не только в методы получения, накопления и хранения разнообразной официальной информации, находящейся в распоряжении публичных властей, но и в способы использования гражданами полученных таким образом информационных ресурсов. И прежде всего с точки зрения расширения и углубления возможностей граждан, каждого пользователя Всемирной Сети на повсеместное распространение разнообразной информации, сведений и материалов, тем или иным образом касающихся государственных, общественных и - теперь уже все реальнее - общепланетарных дел.
26 Эти «беседы» регулярно собирают в германском местечке Шланген-бад признанных специалистов в области политологии, международных отношений, экономики, массовой коммуникации.
105
Как отмечается в коллективном докладе «Новая информационно-коммуникационная среда. Состояние, проблемы, вызовы. Попытка осмысления»27, подготовленном в первой половине 201 1 г. по заказу Министерства связи и массовых коммуникаций РФ с участием широкого круга экспертов (включая и автора данной статьи), «прошедшее десятилетие показало, что сфера медиа (информационно-коммуникационная среда) переживает период существенных изменений, в результате которых преимущественно одноканальная система распространения информации радикально меняет свою топологию, превращаясь в многомерное общество, в котором каждый может общаться с каждым или со всеми или некоторыми одновременно. Возникают совершенно новые феномены, прежде никогда не существовавшие: социальные сети, блоги, индивидуальные масс-медиа и т.д.
Возможность влияния на общественное мнение превращается в значимый сегмент мировой экономики и весомый фактор развития социально-политических систем, способный в значительной степени определять характер общественного устройства, способы формирования социальных сообществ и их взаимодействия с государственными институтами, формы организации экономической активности, типы и принципы занятости населения, образ жизни и социальные установки значительной части общества (выделено мной. - В.М.)».
В этом контексте все более явственным становится новый категорический императив глобального информационного общества: скорейшее формирование адекватного правового и институционального ответа на вызовы, связанные с внедрением новейших технологий открытости и прозрачности уже планетарного уровня. Дело в том, что результаты такого рода внедрения, с одной стороны, позволяют национальным гражданским обществам более эффективно контролировать свои публичные власти, наращивать качество информационного взаимодействия граждан и органов публичной власти. Сами такие технологии выступают при этом в роли, в том числе, новых демокрагиче-
27 Его рабочий вариант см.: URL:
http://img.rg.ru/pril/article/48/38/20/Doklad-svyaz.pdf (дата обращения 25.10.2011).
106
ских каналов общения властей с гражданами. С другой стороны, возникают вполне реальные опасности нелегитимного, незаконного и (или) предосудительного использования результатов внедрения новых технологий открытости и прозрачности.
Как результат этих противоречивых социально-технологических процессов становится все более очевидной настоятельная общественная необходимость скорейшей разработки и внедрения этико-правовых и институциональных механизмов и технологий разрешения информационных споров, носящих не национальный, а глобальный характер. Имеющиеся сегодня национальные правовые и этические юрисдикции не способны эффективно их разрешать в силу фактической экстерриториальности среды их возникновения и того обстоятельства, что для современных информационных потоков категории государственных границ практически утрачивают свое прежнее значение.
Наиболее ярким проявлением вышеуказанных противоречивых социально-технологических и социально-информационных процессов является набирающее в мире силу явление, вызванное к жизни недавним фактом размещения на ингернет-поргале \VikiLeaks не предназначенных к огласке документов и материалов, которое можно назвать «викиликсизацией мирового информационною пространства».
С технологической и организационно-правовой точек зрения аикиликсизсщия - это социально-информационное явление, представляющее собой пример новейшего формата электронной социальной сети, специально предназначенной для максимально возможной (в данных условиях места и времени) минимизации опасности для инсайдеров из национальных и транснациональных правительственных, военных или корпоративных струкгур, которые решаются придать огласке определенные сведения21*, в той или иной степени представляющие глобальный общественный интерес, в целях социально оправданного влияния на принятие решений как на национальном, так и на надгосударствен-ном уровне, быть раскрытыми.
28 Прежде всего или как правило - антикоррупционного характера.
107
Уже сегодня, а тем паче завтра такого рода сведения все чаще будут становиться специфическим объектом интереса личности, общества, государства и их институций, а потому - особым предметом деятельности и социальных отношений, а следовательно они неминуемо должны явиться особым предметом и правовых, и соответствующих профессионально-этических отношений.
Структурно викиликсизация мирового информационного пространства сводится к двум взаимосвязанным содержательным компонентам. Первый компонент - разнообразный мировой круг волонтерских действий по защите интернет-портала \VikiLeaks от различных нападок на него, вызванных приданием огласке секретных документов о военных действиях США в Афганистане и Ираке, а также конфиденциальной американской дипломатической переписки. Второй компонент - зримо расширяющееся число близких аналогов интернет-портала \VikiLeaks -электронных источников распространения чувствительной для разного рода сильных мира сего информации и представляющей несомненный общественный интерес24.
Представляется, что викиликсизация мирового информационного пространства ощутимо меняет уровень прозрачности реализации функций публичной власти в сегодняшнем мире, позволяя ставить вопрос о возникновении эпохи новой гласности, цифровой по форме и устроенной горизонтально, а не вертикально, как ее офлайновые предтечи.
Несомненно, подобного рода новейшие социально-правовые, информационно-правовые явления в информационной сфере жизни личности, общества и государства не могут оставаться вне критичного научного осмысления, обсуждения и соответствующего реагирования. И, в том числе, с точки зрения выработки конкретных предложений по формированию адекватных вызовам новой информационно-коммуникационной реальности институциональных и организационных форм разрешения возникающих в мировом информационном пространстве
29 В частности, МГИМО, слывший некогда «российским Итоном», обзавелся таким аналогом. См.: Низамов Р. В МГИМО создали свой WikiLeaks... // Комсомольская правда. 2011. 18 марта.
108
информационных споров. Можно надеяться, что очередной форум Европейского Альянса независимых советов по делам прессы (А1РСЕ30), который осенью 2011 г. впервые провел свою очередную встречу в Москве, сможет предложить на сей счет конкретные рекомендации.
Вышеизложенное позволяет предложить к дальнейшему обсуждению ряд общих выводов и идей.
1. Только через активное общественное соучастие как в совершенствовании правовых актов, закрепляющих право парода знать, так и в его активной реализации, защите, в том числе путем формирования при Общественной палате РФ и общественных палатах субъектов РФ федеральных и региональных структур, наделенных полномочиями государственно-общественного контроля за соблюдением права на информацию и реализации права на доступ к информации государственных органов и органов местного самоуправления, а также их должностных лиц, возможно постепенное превращение права народа знать из вещи в себе в вещь для нас. В том числе, - что для нас сейчас критически важно, - и в качестве эффективного противоядия яду коррупции.
2. Только в этом правовом состоянии — вещи для нас - рассматриваемый политико-правовой институт обретает возможность действенно, эффективно способствовать последовательному продвижению в направлении так необходимой россиянам социально-политической модернизации, к созданию демократической ответственной власти и сильного гражданского общества. А также участвовать в разрешении более фундаментальной национальной проблемы - формировании такой системы демократической публичной власти в России, которая в наименьшей степени зависела бы от личности власть предержащих, представляя собой разумный баланс между вертикалью государства и горизонталью общества. Общества и государства, основой развития которых должны, наконец-то, стать не нефть и газ, а информация и знания.
30 С деятельностью Альянса можно познакомиться на его сайте. См.: URL: http://www.ejiaz.org/ (дата обращения: 25.10.2011).
109
3. Необходимо наращивать усилия по поиску отвечающих вызовам реалий глобального информационного общества институциональных форм разрешения возникающих в мировом информационном пространстве информационных споров и иных дел.
А. К. Жарова
СООТНОШЕНИЕ ЮРИДИЧЕС КИХ КОНФЛИКТОВ И ЮРИДИЧЕСКИХ КОЛЛИЗИЙ"
Образование, знания, информация и общение составляют основу развития, инициативности и благополучия человеческой личности. Наряду с этим информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) оказывают огромное влияние практически на все аспекты нашей жизни, стремительный прогресс которых открывает новые перспективы достижения более высоких уровней развития общества. ИКТ способны ослабить воздействие многих традиционных препятствий, особенно связанных со временем и расстоянием, впервые в истории дают возможность использовать свой потенциал во благо миллионов людей во всех уголках земного шара1.
В то же время такое стремительное развитие ИКТ создает предпосылки для возникновения различных конфликтов, хотя и в ранее существовавших и существующих ныне различных концепциях формирования общества учитывалась противорсчи-
Кандидат юридических наук, старший научный сотрудник сектора информационного права Института государства и права РАН.
Статья подготовлена при поддержке РФФИ. Проект № 10-06-00003.
1 См.: Женевская декларация принципов «Построение информационного общества - глобальная задача в новом тысячелетии». Принята в Тунисе 12 декабря 2003 г. / WSIS-03/GKNEVA/DOC/4-R // URL:
http://www.un.org/russian/conferen/wsis/dec.pdf (дата обращения: 21.09.2011).
110
