CC BY
117
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 3. С. 142-146.
УДК 355.257.72:94(571.1) "1943/1950"
Н.М. Маркдорф
МЕДИКО-САНИТАРНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ИНОСТРАННЫХ ВОЕННОПЛЕННЫХ И ИНТЕРНИРОВАННЫХ В ЛАГЕРЯХ И РАБОЧИХ БАТАЛЬОНАХ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ: 1943-1950 ГГ.
Рассматриваются основные проблемы организации и состояния лечебного дела в лагерях НКВД-МВД СССР для военнопленных в Западной Сибири. Вопросы организации лечебного дела в лагерях для военнопленных были возведены в ранг очень важных государственных задач. Сделан вывод, что высокий уровень заболеваемости и санитарных потерь в лагерях определили необходимость использования медицинского персонала из числа спецконтингента и самих военнопленных. В 1943— 1947 гг. практически все лагеря для военнопленных и интернированных по медикосанитарным показателям были неблагополучными. Решены эти вопросы были только в 1948-1949 гг., когда был отлажен производственный механизм деятельности западносибирских управлений лагерей.
Ключевые слова: иностранные военнопленные, интернированные, Западная Сибирь, рабочие батальоны, медицинское и санитарное обеспечение, лагеря НКВД-МВД СССР.
В соответствии с Положением о военнопленных [1] весь здоровый контингент лагерей для военнопленных и ОРБ № 1104 (отдельный рабочий батальон), пригодный к труду, привлекался к работам в народном хозяйстве Западной Сибири. С целью сохранения трудовых ресурсов лечебно-санитарные учреждения решали и осуществляли следующие задачи: организация лечебных, санитарно-гигиенических, противоэпидемических, профилактических и оздоровительных мероприятий в лазаретах и амбулаториях лагерей; инспектирование лагерей по вопросам медикосанитарного состояния и жилищно-бытовых условий военнопленных и интернированных; снабжение медикаментами и контроль над их правильным расходованием; обеспечение санитарно-хозяйственным имуществом; обеспечение медицинским персоналом.
Массовое поступление пленных и интернированных, экстренное создание лагерей в Западной Сибири после окончания Второй мировой войны определили формирование коечного фонда в стационарах по их фактической потребности. В свою очередь в период становления лечебного дела необходимо было решать целый комплекс санитарно-бытовых проблем. Этиологию и патогенез многих видов и форм заболеваний приходилось изучать заново.
Проблема укомплектованности медицинскими кадрами лагерей была одной из самых острых на протяжении 1943-1949 гг. Госпиталь № 1512 в Славгороде Алтайского края прекратил свое существование в июне
1944 г., а единственный специальный госпиталь № 2494 в Новосибирске не мог обеспечивать потребности в специализированной медицинской помощи. С открытием спецгоспиталя № 1407 в Кемеровской области (декабрь 1948 г.) удалось приблизить квалифицированную медицинскую помощь к лагерям. Спецгоспитали стали лечебно-консультативными, диагностическими центрами, осуществлявшими переподготовку медицинского персонала лагерей.
При найме на работу служебную проверку проходил весь медицинский персонал. Предпочтение отдавалось лицам, отслужившим в армии, © Н.М. Маркдорф, 2012
фронтовикам, имеющим стаж работы в НКВД-МВД СССР. Ротация и наем вольнонаемных медицинских кадров не зависели от национальной принадлежности, но от личностных и деловых качеств. Например, судя по спискам личного состава в Кемеровской области все 34 врача имели высшее медицинское образование, по воинскому званию - от рядовых до майора медицинской службы включительно, а Фишер Сале Израилович в 1930 г. окончил университет в Италии [2]. Возрастной состав был различен - от 25 до 50 лет, врачами работали лица и более старшего возраста. Большинство врачей прошли фронт, работали в системе НКВД-МВД от 1 до 5 лет, в том числе имели профессиональный стаж от 2 до 17 лет. Более 90 % в годы войны были награждены орденами и медалями. Из 62 фельдшеров и медицинских сестер 20 чел. окончили техникумы, 34 - фельдшерские школы, остальные - медицинские училища и курсы [3]; из них стаж работы в системе НКВД-МВД более
2 лет имели около 50 % [4]. В алтайских лагерях из общего количества положенных по штату 18 врачей имелось в наличии лишь 12 (67 %), из 16 медицинских сестер - 9 (56 %) [5]. В годы Великой Отечественной войны в Кемеровской области были открыты 8 фельдшерско-акушерских школ, школ медицинских сестер с двухгодичным сроком обучения. Практически в каждом сибирском городе действовали краткосрочные курсы военных фельдшеров и медсестер.
Стационары и амбулатории в лагерях в должной мере не были обеспечены медикаментами и хозяйственно-бытовым инвентарем и постельными принадлежностями. Имеющиеся в алтайских лагерях центральные лазареты вместо предусмотренных по штату 400 коек имели всего по 200-250 мест и не исчерпывали потребностей лагерных отделений [6]. В Кемеровской и Новосибирской областях заболеваемость и смертность на протяжении 1945-1947 гг. постоянно возрастали, поэтому больных и длительно нетрудоспособных лечили не только в лагерных стационарах, но и отправляли в спец-госпитали других регионов страны. В 1946 г. этот контингент в первоочередном порядке подлежал репатриации на родину. Многочисленные комиссии констатировали, что в палатах лазаретов наблюдалась антисанитария, больные лежали на грязных матрацах, простыни не выдавались при их остром дефиците. Например, в секции больничной кухни лаготделения № 8/525 (Кемеровская область) находилась и комната для санобработки больных, в которой хранилось белье дистрофийных пациентов. Здесь же на необорудованных плитах варился картофель, хранилась одежда наемных работников санчасти. Обслуживающий персонал работал без халатов, хотя в отделении их имелось достаточно. Проверка 10 декабря 1947 г. показа-
ла, что при наличии нарядов на мясо выдавалась рыба [7]. В лаготделении № 4/526 (Кемеровская область) белье не менялось 2-4 недели, а контингент в 700 чел. не имел даже матрацев. По отделению № 7 был объявлен карантин, но антисанитария ликвидирована не была [8].
Неблагоприятная окружающая санитарно-бактериологическая обстановка сложилась в Барнауле (сыпной тиф). Единственный в лагере центральный лазарет, стационары и амбулатории не справлялись со все возрастающим потоком больных. В лагере № 128 имелись одна прачечная и всего 4 бани с общей разовой пропускной способностью в 555 чел., несмотря на массовый педикулез [9].
Наиболее благополучным в санитарном отношении был лагерь № 93 (Тюменская область), эпидемических заболеваний за период его существования выявлено не было. Для больных, подлежащих госпитализации, был организован лазарет на 180 коек, который работал до полной ликвидации лагеря. В 1945-1946 гг. в связи с большим количеством больных количество коек было доведено 230. Твердым, мягким инвентарем и медимуществом, инструментами и предметами ухода лагерь обеспечили полностью. Военнопленных, которым требовалось специальное лечение, помещали в областную больницу. В каждом лагерном отделении имелись бани, дезокамеры, сушилки, прачечные. Санитарное состояние зон, пищеблока, общежитий находилось в удовлетворительном состоянии [10].
К 1947 г. МВД СССР укомплектовало лагерные стационары и амбулатории опытными вольнонаемными кадрами. На основании анализа именных списков, послужных карточек и личных дел можно заключить, что текучесть медицинского персонала в лагерях была достаточно низкой. Например, в Кемеровской области за период
1945-1949 гг. было уволено по причинам перевода в другие области, семейным обстоятельствам, смерти 20 чел. (6 врачей, 14 фельдшеров и медсестер) [11]. Аналогичная картина имела место и в других западносибирских областях. В Новосибирской области, например, к консультированию и лечению особо тяжелых случаев привлекались высококвалифицированные врачи местного института усовершенствования врачей, военные медики спецгоспиталя.
Недокомплект медицинских кадров пытались ликвидировать за счет привлечения военнопленных терапевтов, хирургов, отоларингологов, дерматологов, санитарных и зубных врачей. Так, в Кемеровской области штатное расписание предусматривало наличие 55 врачей, 57 фельдшеров, при этом обязанности врачей (терапевтов, хирургов, стоматологов и других) выполняли 59 пленных; среднего медперсонала - 19, что со-
ставляло 69,5 % от общего числа медицинского персонала в целом. В Тюменской области на должности медицинского персонала были приняты около 50 % врачебного и среднемедицинского подневольного персонала [12].
В 1944-1946 гг. в лагерях НКВД-МВД СССР в Западной Сибири применялся достаточно широко труд врачей из числа нем-цев-спецпоселенцев. По СССР в целом численность медицинских кадров в лагерях ГУПВИ МВД СССР составляла 5 700 чел., из них - 37 % были советскими гражданами, 63 % из числа военнопленных и немцев-спецпоселенцев. Среди 5 072 чел. среднего медицинского персонала вольнонаемный состав равнялся 75 %, из числа спецконтин-гента - 25 % [13]. Например, в соответствии с полученным разрешением заместителя наркома внутренних дел С.Н. Круглова в лагерь № 199 направили 60 медработников среднего звена и 20 врачей из числа местных немцев-спецпоселенцев [14].
По рекомендации начальников Управлений лагерей после окончания войны в лагерях получила распространение практика привлечения медицинских кадров из осужденных немцев, отбывавших срок в тюрьмах и колониях особого режима. Эта категория размещалась на территории лагерной зоны и могла свободно перемещаться внутри лагеря. Запрещалось покидать зону без разрешения, но это правило нередко нарушалось, так как по долгу своих обязанностей медицинский персонал выезжал в город за медикаментами, контактировал с гражданским населением.
«Услугами» квалифицированных немцев пользовался не только контингент, но и лагерный персонал и сибирские граждане. Была широко распространена практика, когда в лагерных амбулаториях пленные врачи вели прием населения, хирурги оперировали совместно с советскими врачами
[15]. Например, в лазарете отделения № 2/93 Тюмени в марте 1945 г. практиковали врачи Шнайдер и фельдшер Козьма. В январе 1946 г. вольнонаемный состав из числа советских немцев пополнили прикрепленные к оздоровительным командам врачи Келлер и Коренее [16].
В своих мемуарах прошедший сибирские лагеря врач Хаггеман вспоминал: «В первую зиму пребывания в лагере мы встретились с болезнями, о которых знали только по учебникам. На их диагностику и лечение потребовалось немало средств и усилий. Физическое и душевное состояние немцев характеризовалось исключительным равнодушием и апатией ко всему происходящему, именно с этим состоянием нам пришлось бороться в первую очередь... Нельзя оспаривать тот факт, что для пациентов мы делали все возможное, что было в наших силах, невзирая на то, кто были эти
больные - немцы, румыны или японцы. В
1945 г. после капитуляции была перестроена деятельность амбулаторий и лазаретов. Больных, требующих отдыха, разместили в чистых и светлых помещениях. Забота об обеспечении лекарствами, их применение были в центре внимания как русских, так и немецких врачей» [17].
В 1947 г. недоверие к немцам-врачам усилилось. Заместитель начальника Первого управления и начальник Отдела трудового использования подполковник Денисов на оперативном совещании руководящих работников ГУПВИ МВД СССР, посвященном ухудшению физического состояния военнопленных, одной из причин роста заболеваемости и смертности указал следующее: «У нас есть врачи - немцы, лечащие румын, лечащие немцев и так далее. Где гарантия, что в их лечебной работе нет сознательно заложенного дефекта? Врачевание - это для нас, не медиков, тайна закрытых дверей, поди узнай, то ли делает, что надо немец-врач с больным венгром. Или, впрыскивая что-нибудь больному немцу, врач-румын не думает при этом: “Эх, сволочи, из-за вас страдаю.”» [18]. Было предложено усилить разоблачительную работу по пресечению антисоветской и националистической пропаганды «реакционных элементов», укрепив контроль над врачебной практикой иностранцев. В результате большую часть арестованных немцев, отбывавших срок за различные преступления в тюрьмах и в исправительно-трудовых колониях, от медицинской практики в лагерях НКВД-МВД СССР попытались отстранить и по возможности заменить на вольнонаемный персонал. Однако дефицит вольнонаемных медицинских кадров преодолен не был, поэтому вплоть до окончательной репатриации в лагерях и спецгоспиталях труд пленных врачей и из числа спецконтингента применялся достаточно широко.
Экспертиза и медицинское освидетельствование в лагерях осуществлялись врачебно-трудовыми комиссиями (ВТК), руководствовавшимися Положением № 28/7309 от 17 июля 1942 г. и последующими отдельными приказами, инструкциями и распоряжениями, вносившими коррективы в соответствии с менявшейся экономической ситуацией в лагерях и показателями трудового фонда. ВТК ежемесячно освидетельствовали военнопленных и на основании степени трудоспособности каждого человека определяли место его трудового использования. ВТК в составе заместителя начальника управления лагеря (лаготделения), начальника медицинского и производственного отделов (частей), вольнонаемных врачей действовали при управлениях лагерей (как центральные комиссии), в каждом лаготде-лении при УНКВД-УМВД СССР и управлениях лагерей, координировали свою дея-
тельность с Министерством здравоохранения республики, Главным военно-медицинским управлением вооруженных сил, Врачебно-санитарным управлением Министерства путей сообщения. Положением № 28/7309 устанавливалась разбивка военнопленных с учетом состояния здоровья на четыре условные группы трудоспособности и оздоровительные команды в соответствии со специальными инструкциями ГУПВИ, с указанными в них перечнем болезней и физических недостатков для дифференцированного использования контингента на работах различной тяжести. Существенную роль в деле определения групп трудоспособности ВТК играли в ходе начавшейся уже в
1945 г. репатриации больных и нетрудоспособных военнопленных на родину. Однако неправильное комиссование и отбор лагерного контингента при подготовке к репатриации являлись достаточно распространенным явлением в западносибирском регионе. В постановлениях и приказах неоднократно подчеркивалась особая роль ВТК в деле сохранения и учета физического состояния и трудового использования.
Судя по спискам умерших, зарегистрированных в кладбищенских книгах, смертность пленных и интернированных зимой
1946-1947 гг. составляла до 30 % по сравнению с 1945 г. (45 %), показатели смертности сократились в 1947 г., но оставались по-прежнему значительными. Самыми высокими показатели санитарных потерь были на протяжении 1945-1947 гг. Смертность военнопленных ежегодно возрастала весной, летом незначительно снижалась и к осени ее показатели начинали медленно и неуклонно увеличиваться. По возрастным категориям процентное соотношение умерших молодых лиц трудоспособного возраста (15-45 лет), как офицерского, так и рядового состава, преобладало над старшими категориями, что объяснялось неблагоприятными условиями труда, использованием ослабленных людей в цехах основного производства, в шахтах, на работах в гражданском строительстве. В Кузбассе доля смертности в угольной промышленности была самой высокой в западносибирском регионе.
Нарком внутренних дел СССР С.Н. Круглов, обеспокоенный сложившейся критической ситуацией в лагерях, 30 января
1946 г. утвердил «Организационные мероприятия по физическому оздоровлению военнопленных» [19]. На основании этой директивы все руководители производственных отделений в Западной Сибири, их заместители по оперативной и политической работе получили указание НКВД СССР принять решительные меры по улучшению физического состояния пленных под угрозой привлечения адресатов к строгой ответственности, вплоть до снятия с должности, если положение в лагере в ближайшем бу-
дущем не будет исправлено. В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 16 сентября 1946 г. были повышены пайковые цены на продукты питания военнопленных, введены новые расценки и снижены тарифные ставки. Средняя стоимость содержания одного военнопленного в месяц возросла с 228 руб. до 414,51 руб. за счет увеличения расходов на питание с 153,15 руб. до 310,38 руб. Однако рост расходов на содержание контингента был связан не с его улучшением, а с удорожанием продуктов [20].
Администрация лагерей принимала экстренные меры к быстрейшему восстановлению работоспособности военнопленных. Все военнопленные, находившиеся в этих командах, до 1 апреля 1946 г. освобождались от тяжёлой физической работы. Они размещались в отдельных помещениях, в основном оборудованных необходимым твёрдым и мягким инвентарём. Помощникам командиров батальонов по лечебной и санитарной части была установлена премия за выхождаемость и увеличение трудового фонда [21].
Комиссиями МВД СССР, обследовавшими лагеря Западной Сибири в 1947 г., были проделаны следующие мероприятия. Проведены совещания и семинары с начальниками управлений лагерей и санитарных отделов, на которых даны указания по организации необходимых действий по снижению заболеваемости и смертности, по вопросам организации контроля над питанием, комиссованием контингента и трудом военнопленных. Зимой-весной 1947 г. организовано перекомиссование контингента с целью выявления реального состояния дел, а также нуждающихся в госпитализации и направлении в оздоровительные команды. В лагерях Алтайского края № 128 (Барнаул) и № 511 (Рубцовск) в ходе совещаний с офицерским составом были выявлены следующие недочеты. Во-первых, зимой 1946-
1947 гг. имели место затруднения с подвозом топлива. Особенно плохо обстояло дело в «немецком» лагерном отделении № 7/511, где хозорган Алтайского тракторного завода Министерства среднего машиностроения вплоть до лета 1947 г. договоров с лагерем не заключал и категорически отказывался создавать переходящий запас топлива. Вследствие этого температура в жилых помещениях колебалась от плюс 40 до плюс 80. Во-вторых, на открытых работах не были оборудованы обогревательные пункты. Как результат - простои военнопленных и невыход их на работы. На этой почве между лагерем и хозорганом создались ненормальные отношения [22]. Ситуация коренным образом изменилась только к началу 1948 г., когда был отлажен механизм производственной деятельности лагерей, решены жилищно-бытовые проблемы.
Подводя итоги, необходимо констатировать следующее. Все мероприятия ГУПВИ МВД СССР по линии трудового использования военнопленных и интернированных Западной Сибири проводились в тесном сочетании с комплексом мер по физическому оздоровлению контингента лагерей для военнопленных и ОРБ (бытовые условия, контроль над нормальным отдыхом не мене 8 часов, установлены новые нормы питания до
3 500 кал, и другие). Благодаря организации жесткого медико-санитарного контроля на день ликвидации лагеря располагали всеми необходимыми медикаментами, которые в полном соответствии с учетными данными и на основании указаний Санитарного управления МВД СССР были переданы в санчасти УМВД по краям и областям Западной Сибири. Проведенные за 1948-1950-е гг. оздоровительные мероприятия в лагерях, а также отлаженный медицинский контроль над условиями труда и его организацией, способствовали восстановлению физического состояния людей и явились существенным фактором сохранения и восполнения трудового фонда. Высокий уровень заболеваемости и санитарных потерь в лагерях определили необходимость использования медицинского персонала из числа спецконтинген-та и самих военнопленных. В 1943-1947 гг. практически все лагеря для военнопленных и интернированных по медико-санитарным
показателям были неблагополучными. Решить эти вопросы удалось только в 19481949 гг., когда удалось отладить производственный механизм деятельности западносибирских управлений лагерей.
ЛИТЕРАТУРА
[1] ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 619. Л. 297-299.
[2] ИЦ ГУВД КО. Ф. 11. П. 5. Д. 5. Л. 87.
[3] ИЦ ГУВД КО. Ф. 11. П. 5. Д. 5. Л. 86-94.
[4] РГВА. Ф. 1 п. Оп. 15а. Д. 13. Л. 177.
[5] РГВА. Ф. 1 п. Оп. 15а. Д.82. Л. 185.
[6] ИЦ ГУВД КО. Ф. 11. П. 16. Д. 1. Л. 96-99, 101.
[7] РГВА. Ф. 1 п.15а.12. Л. 316-318 все с об.
[8] РГВА. Ф. 1 п. 15а. Д. 109. Л. 15-16.
[9] РГВА. Ф. 1 п. Оп. 6з. Д. 12. Л. 54.
[10] РГВА. Ф. 32п. оп 1. Д. 12. Л. 113.
[11] ИЦ ГУВД ТО. Ф. 21. Оп. 20. Д. 13. Л. 14-27.
[12] Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы. М., 2000. С. 473.
[13] Там же. Л. 117-118.
[14] Кузнецова И.П. Зона милосердия. М., 2005. С. 71.
[15] ИЦ ГУВД ТО. Ф. 27. Оп. 20. Д. 7. Л. 113, 118.
[16] РГВА. Ф. 32п. Оп. 1. Д. 12. Л. 3, 3 об.
[17] Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы. М., 2000. С. 517-518.
[18] Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы. М., 2000. С. 541.
[19] ИЦ ГУВД АК. Ф. 17. Оп. 1. Д. 2. Л. 14.
[20] Там же. Л. 618.
[21] Там же. Л. 69.
[22] Там же Л. 231.
