CC BY
102
КУЛЬТУРОЛОГИЯ, ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
КУЛЬТУРОЛОГИЯ,
ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 93/99:321.11
С. Н. ПОПОВ
Алтайский государственный аграрный университет
МАТРИЛИНЕИНОСТЬ У ПРИМАТОВ И ПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ ЖЕНЩИНЫ__________________________________________
В работе показана общность матрилинейности у приматов и в архаичных человеческих обществах. Именно фундаментальные матрилинейные представления вызывали образы групповой прародительницы, воплотившиеся в верхнепалеолитическом искусстве.
Изображения женщин сопровождают человечество на протяжении практически всей его истории: многочисленные глиняные статуэтки культур неолита, энеолита и бронзового века (например, тысячи фигурок в поселениях цивилизации долины Инда), женская иконография средневекового христианства, портретная живопись Нового времени (например, «Кабинет мод и грации» П. Ротари в Большом Петергофском дворце). Но наиболее загадочны самые древние изображения женщины, датируемые эпохой позднего (верхнего) палеолита — «палеолитические Венеры» (40 тыс. — 10 тыс. лет назад). Именно в это время появляется вид Homo sapiens (modern). Именно в это время женские изображения занимают господствующее положение в искусстве. Таким образом, факты свидетельствуют о важности образа женщины в миросозерцании появившегося человека.
Но изображение изображению рознь. И ошибкой исследователей, пытавшихся разгадать значение «палеолитических Венер», был как раз перенос смыслов из древних письменных цивилизаций, современных архаичных обществ или мировоззрения общества, к которому принадлежал сам ученый, на эпоху палеолита. В результате привлечения артефактов позднейшей истории возникали чисто умозрительные гипотезы об изображениях хозяйки природы, хозяек домашнего очага, жриц охотничьего культа, амулетов культа предков эпохи матриархата, культа плодородия, наконец, просто эротических объектов мужчин-художников. Попробуем избежать этой ошибки.
Вначале обратимся к самим изображениям (основные сведения см. в кн.: [1]). Среди палеолитических натуралистических и схематичных изображений человека — более половины женские; если сюда добавить фигуры неопределенного пола
и зооморфные с признаками женского и неопределенного пола, то их подавляющее большинство. Чисто женские изображения можно разделить на следующие четыре вида.
1. Статуэтки. К настоящему времени открыто более сотни статуэток, изготовленных из кости, реже мягкого камня, но есть и из змеевика и др. твердых пород, и даже глины. Все они небольшого размера — чаще всего от 5 до 10 см. в длину. География находок включает широкий пояс от юго-западной Франции до Иркутской области в Сибири (культуры мадлена и восточного граветта, костён-ковско-авдеевская и мальтинская культуры).
2. Малые гравюры и барельефы. Они выполнены на плитках известняка и костях. Например, на костяной пластинке из Нижней Ложери изображена лежащая женщина, рядом с ней видны задние ноги и часть живота оленя. На бивне мамонта из Пржедмости (Моравия) представлена схематичная гравировка.
3. Наскальные барельефы, гравюры и росписи. Барельефы — изображения фигур до 46 см. в высоту на плитках известняка, относимые к наскальному искусство в виду их больших размеров, говорящих о том, что они стояли вдоль стен пещер. Немногочисленные барельефы и гравюры из Лос-сель, Ла Магдален, Англь-сюр-Англен, Романелли и др. Росписи прямо не изображают женщину, лишь в некоторых зооморфных фигурах улавливаются их черты.
4. «Женские знаки». Особую разновидность женских изображений составляют условные изображения женского репродуктивного органа, «великого чрева». Гравюры найдены в Ла Феррасси, Бланшаре, Поиссоне и Бадегуле. Обнаружены знаки и среди пещерных росписей Западной Европы. Есть и скульптурные изображения из Костёнок I. Интересно то, что хотя такой способ обозначения женщины в позднем палеолите стал редкостью, но имел место уже в среднем палеолите (в одном из погребений грота Ла Феррасси обнаружена известняковая плита с искусственными углублениями, среди которых вырезаны и три женских знака).
Для этих изображений, частично и для женских знаков, характерно обнаженное женское тело. Но, не всё оно изображается одинаково натуралистично. Редуцировано, как вынужденная необходимость, представлены руки и ноги ниже колен, особенно ступни. Орнаментированная голова хотя и крупная, но без лица. Правдоподобно же, для возраста зрелой рожавшей женщины, реже беременной, изображены большие отвислые груди и живот, жировые отложения поясницы и бедер (на одной из статуэток из Костёнок I сзади видны поперечные линии — складки полного тела). При этом одни фигуры коренасты, другие вытянуты, но вышеперечисленные черты присутствуют как у первых, так и вторых. По мнению П.П. Ефименко, это не более чем воспроизведение двух типов физической конституции — брахискелической и макроскелической [2].
Из сказанного следует, что позднепалеолитические резчики не имели целью изобразить: а) просто женщину, отличную от мужчины; б) половозрелую девушку в период наибольшей привлекательности; в) просто женский половой орган, позволяющий отобразить лишь потенциальность репродуктивной функции (заслуживает внимания мнение, что даже женские знаки изображают не вульву, а именно чрево [3]). Позднепалеолити-
ческие изображения женщины воплощают, образ матери, женщины, уже родившей одного и более детей, скорее даже имеющей не одно поколение потомков. Отсутствие лица говорит о том, что это скоре уже не конкретные родственницы, а групповые прародительницы (нет данных, позволяющих достоверно установить, какая группа в это время имела место и имбелась в виду — стадо, фратрия, род). (Уже одно это указывает на неправомерность отождествления палеолитических изображений с костяными фигурками эскимосов, изображавших именно умерших женщин в той или иной семье и для чего в них вкладывались волосы умершей.)
Данный вывод хотя и не блистает глубинами иных гипотез, но основан на твердом фундаменте артефактов самого палеолитического времени. Обходится без, как было сказано, неправомерного привлечения исследователями материалов позднейших эпох, когда начались существенные изменения в материальной и духовной культуре. Что касается данных этнографии, то, как верно отмечалось многими авторами, даже самые архаичные из современных народов, например, австралийцы, соответствуют как минимум эпохе мезолита, а не палеолита, но тут же, сделав эту оговорку, начинают без разбора переносить их представления на все первобытные эпохи.
Но, значит ли, что на этом следует остановиться? Думаем, что нет. Большему пониманию палеолитических изображений женщины может послужить следующее. Раз нельзя двигаться в более поздние эпохи, то можно обратиться к более раним (средний палеолит уже упоминался). Это обоснованно тем, что более ранние времена хотя и обнимают относительно громадные периоды, связанные с различными видами приматов, вплоть до появления Homo sapiens в позднем палеолите, но которые характеризуются единством отношения к окружающей среде, мировоззрения, лишь по разному выражающемуся, вплоть до воплощения в искусстве. И здесь такими же надежными, как палеолитические изображения, являются факты поведения современных обезьян, и не только семейства Hominida, но и всех антропоидов из секции узконосых (Catarrhina), обладающих сложной социальной жизнью.
Использование наблюдений за высшими приматами для реконструкции ранней истории человечества присуще практически всем научным школам. (Мы здесь оставляем вне рассмотрения эволюционную теорию происхождения человека и используем материалы по приматам исходя из формально-биологического критерия: сходство белков и, соответственно, участков ДНК у шимпанзе и человека до 99%, что для систематики является основанием отнесения любых видов животных с таким сходством к одному роду.) Мы выступаем за использование приматологических материалов и для осмысления рассматриваемых палеолитических изображений.
Уже давно в исторической науке считается устаревшей, не подтвердившейся источниками, теория, как гинекократии И.-Я. Баховена — существования эпохи политической власти женщин, так и матриархата — существования эпохи власти женщины на уровне семьи (эти теории не подтвердились ни этнографическими, ни приматологическими фактами). Но зато давно этнографические данные свидетельствуют о том, что для наиболее архаичных народов характерен счет родства по материнской
*
KWbTWCWOim ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
КУЛЬТУРОЛОГИЯ, ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
линии (матрилинейность), сохраняющийся и в более сложноорганизованных обществах в виде исключения прямо либо в виде разного рода следов и пережитков. Основная причина матрилинейности в ранней истории — отсутствие долговременных моногамных связей, отчего наиболее естественно и эффективно вести счет родства по женской линии. При этом матрилинейность не имеет никакого отношения к возможности или невозможности лидерства женщины в обществе (семье, роде, общине, племени).
Существование матрилинейности в человеческом обществе общепризнанно. Неожиданным стало открытие матрилиний у других современных приматов рядом исследователей, наблюдавших сообщества обезьян, как в естественных условиях, так и в неволе (свободноживущих и вольерных).
Матрилинейность у приматов является наиболее распространенным типом родственных связей. Основное проявление здесь, конечно, связь матери со своими детенышами; но это общее место для многих видов животных, и если бы всё ограничивалось этим, ни о какой матрилинейности обезьян, подобной человеческой, говорить бы не приходилось. Хотя уже и здесь обнаруживаются важные особенности: «Относительная длительность периода лактации (около года), защита детеныша и после того, как он переходит в подростковую группу, длительное сохранение связи матери с ее дочерьми и внуками, перенос материнского отношения на чужих детенышей, подростков, а зачастую и на взрослых особей оказываются важнейшими цементирующими факторами в сообществе павианов, особенно гамадрилов» [4]. Но родственные связи у приматов, особенно узконосых, идут дальше.
Так, даже у видов приматов с патрифокальными группами, т. е. в которых не самцы, а самки покидают родную группу, достигнув репродуктивного возраста (шимпанзе, гориллы, павианы), взрослые дети сохраняют особые родственные связи с матерью. Дж. Лавик-Гудолл, наблюдавшая обыкновенных шимпанзе в естественных условиях, отмечает: «Как правило, и в десять-одиннадцать лет сыновья (по сути дела уже совсем взрослые) продолжают с большим уважением относиться к своим старым матерям. Если предложить сыну банан в присутствии матери, то он никогда не возьмет его, а, отойдя в сторону, предоставит эту возможность матери» [5]. Сыновья также защищают свою мать, в то время как отцов своих они не знают, также как и отцы не знают своих детей и не принимают непосредственного участия в их жизни [Там же].
Наиболее явно матрилинейность обнаруживается у видов с матрифокальными группами, в которых самки остаются всю жизнь. Зеленые мартышки, например, узнают не только своих мат-рилинейных родственников, но и дифференцируют неродственные особи на подгруппы по родственному критерию: они с большей вероятностью направляют агрессию на особь, если до этого они ссорились с ее близкими родственниками. У японских макак потомство, особенно женское, сохраняет тесные связи с матерью и во взрослом состоянии. У макаков резусов общение в группе, по наблюдениям С. Вессея, преимущественно осуществляется между особями, родственными по матери. Они держатся рядом, сидят, прижавшись, вычесывают и ласкают друг друга, играют между собой, спят вместе (63% спальных групп составляли родствен-
ники). В случае голода число родственных контактов еще более возрастает [6]. Бабушки опекают внуков и даже прикармливают их грудью, если сами кормят детеныша [4]. Б. Трэфорд наблюдал у макаков резусов альтруизм внуков и правнуков по отношению к 25-летней одряхлевшей бабушке (прабабушке). Если, при переходах эта старая самка отставала, то ее дожидался и сопровождал внук или правнук (ученый считает, что таким образом высокоранговые потомки укрепляли свой ранг, полученный от прародительницы по наследству) [7]. Связь матрилинейности и ранга особи в группе установлена у разных видов (мартышек, макак, павианов, шимпанзе), при которой ранг, как правило, наследуется по материнской линии: дочери получают ранг близкий к матери, обычно чуть ниже, но младшая из сестер — более высокий. Самцы при высокоранговых матерях также без труда занимают высокое положение; даже при переходе в другую группу, в результате воспитания, и там завоевывают высокий ранг. В одной из групп макаков резусов самец-вожак доминировал по отношению к своей матери, но она, в сою очередь, доминировала над двумя другими высокоранговыми самцами. У макаков резусов разросшиеся группы, кроме того, делятся по инициативе самок, дочерние группы основываются на матрилинейно-ранговом принципе. И последнее, в матрилиниях половые контакты крайне редки, случающиеся спаривания сыновей с матерями являются просто первыми опытами, обычно не влекущими зачатия. В сезоны размножения упомянутые спальные группы макаков резусов включали в свой состав не менее одной неродственной особи [6; 8].
Приведенные факты действительно доказывают реальность матрилинейности у приматов. И, ввиду почти общепринятого использования приматологических материалов для реконструкции ранней истории человечества и отдельных аспектов его современного поведения, конечно же, напрашивается идея происхождения матрилинейности человека из матрилинейности обезьян, во всяком случае, их однотипности. Об этом писал в частности Р. Фокс в работе «Обезьяний род и человеческое родство» (1975) [9]. Мы, со своей стороны, поддерживая эту точку зрения, считаем обоснованным, видеть именно матрилинейность основой палеолитических изображений женщины, феноменом которой они являются.
Именно фундаментальные матрилинейные представления вызывали образы, состоявшейся матери с увеличившимися с годами формами, групповых прародительниц (в этом конечно позднепалеолитический человек далеко ушел от почитания приматами своих прабабушек), а не сексуальных партнеров. Все гипотезы, уводящие объяснение в русло сексуальной магии, охотничьего культа, культа огня домашнего очага и т. п., являются надуманной проспекцией.
В заключение возникает немаловажный вопрос: насколько палеолитические изображения женщины имели религиозный характер? вернее, имели или нет палеолитические изображения женщины религиозный характер? Если да, то плодотворной выглядит их связь с тотемизмом; но теорий тотемизма несколько десятков. Мы придерживаемся взглядов российского этнографа Л.Я. Штернберга и британского — Дж.Дж. Фрэзера, которые, первый на основе сибирских материалов, второй — на основе австралийских, на рубеже XIX—XX вв., прак-
тически параллельно, пришли к «концепциональ-ной» теории тотемизма. Ее суть в происхождении тотемического родства из веры в связь женщины рода с тотемом (духом тотема). Д.Е. Хайтун в 1955 г. интерпретировал именно женские изображения палеолита в связи с австралийскими этнографическими параллелями как образы «тотемических предков» [10]. Тогда зооморфные изображения палеолита приобретают религиозный смысл.
Действительно, у разных австралийских племен существует легенда о предках людей «альче-рингах» — полулюдях, полуживотных, носивших при себе «чуринга» — деревянные или чаще каменные плоские предметы. Впоследствии они переселились под землю, но оставили каждый свой след на земле в виде дерева, скалы и т. п.; и если женщина, проходя мимо такого места, почувствует, что беременна, считается, что в нее предок бросил чу-рингу, и его дух вошел в нее. Отцом ребенка будет тот или иной предок местности (кенгуру и др.) [11]. Здесь перед нами и сверхчеловеческие существа, и материальные предметы.
Приведем еще несколько примеров мифов о сверхъестественной связи женщины. При этом нас особенно должны интересовать как самые древние те, в которых женщина-мать или прародительница не является божеством. Сюда же относятся и мифы о рождении у женщины близнецов, т. к. по поверьям многих народов, они всегда являются плодом связи с духом (теория А.М. Золотарева о фратри-альном происхождении культа близнецов относится скорее к одному из более поздних смыслов).
У нивхов рассказ женщины о сне, где она делила ложе со зверем, рождал у всех убеждение, что родившийся после этого ребенок — дитя «горного человека» (тигра, медведя) [Там же]. Миф орочей (который записал Штернберг и вместе с запретом есть мясо медведя на медвежий праздник членами откормившего его рода связал с тотемизмом) гласит, что жили брат с сестрой. Узнал брат, что сестра дружит с медведем, и попытался его убить, а сестра ушла. Раз в тайге он встретил двух мальчиков, от которых узнал, что они дети его сестры и медведя. Тут ему удалось убить медведя. «Он умер, а сестра говорит: ‘'Ну, теперь я должна стать медведем, и мои ребятишки тоже. Смотри, если где-нибудь встретишь медведицу с двумя детенышами, знай, что это — я''» [Там же]. В одной из чукотских сказок говорится о дочери, отказавшейся выйти замуж: «Как-то два дня не было дома девушки. И еще раз целый день ее не видели. А вечер наступил, услышали вдруг из ее яранги крик маленького моржонка. Сказал отец: ‘'Да где же это моржонок кричит! А ну-ка, пойду посмотрю!'' Пошел к дочериной яранге, а моржонок, оказывается, в пологе кричит. Заглянул туда. Видит — в корыте, которое он сделал, плавает в воде новорожденный моржонок и кричит. Схватил он моржонка и убил. Домой принес. Говорит жене: ‘'Вот моржа убил. Свари-ка мясо, с удовольствием молоденькой моржатины поем!'' Обрадовалась жена, стала еду готовить. Сварилось мясо, стали есть. А тут дочь вошла. Говорят ей: ‘'Поешь и ты с нами!'' Подошла было, да узнала мясо моржонка. Сказала, отстраняясь: ‘'Не буду я своего ребенка есть'', — заплакала и ушла домой» [12]. Сюжеты о девушках, отказывающихся от замужества по велению родителей, в связи с тайной связью со зверем или иным существом, распространены у палеоазиатских народов Сибири, и особенно у эскимосов. С ними сходна и чукотская история тоже о дочери, отказавшейся выйти замуж,
выгнанной из дома (связь с другим существом здесь не упоминается), но не родившей, а создавшей из камней, нерпичьих и моржовых зубов, китового уса людей (жителей реально существующего селения Утен), жилища, животных [Там же]. В Того и Бенине у ряда племен близнецы считались детьми обезьян, и ни они, ни их родители не могли есть мясо родственного им вида [11].
Согласно воззрениям племени мурнгин в Австралии, когда животные еще были, как люди, две сестры в стране Уауилак вступили в кровосмесительную связь с камнями, отчего появились люди
[13]. В Океании на архипелаге Пелау рассказывали предание: «Давным-давно женщина по имени Ми-лат разрешилась от бремени тремя сыновьями и дочерью. (Кто был ее супруг — предание умалчивает, или рассказчик позабыл его.) От этих детей Милат произошли люди, которые живут теперь в четырех участках острова». Она же во время наводнения превратилась в существующий до сих пор камень
[14]. Миф о-ва Леперс (Новые Гебриды): «Гагара сделал сначала двух мужчин; один из них взял кусок мяса и швырнул в другого, и тот превратился в женщину. Эта женщина имела двух дочерей, от которых и произошли современные фратрии» [13]. В Африке пангве рассказывали, что праматерь родила близнецов, от которых произошли и люди, и боги [Там же].
Исходя из вышесказанного, первичным, объектом сакрализации в истории могла быть только мать-прародительница. Но, возвышение ее образа, с психологической точки зрения, для законченности мировоззрения требовало впоследствии дополнения ««праотцом». А раз само общество той поры, не носило в себе основы, для такого дополнительного образа, то им. стало нечеловеческое существо.
После приведенных примеров следует оговориться. Тотемическая линия суждений наиболее приемлема для объяснения эволюции образа в мезо- и неолите. Для верхнего же палеолита, не имеющего этнографических параллелей, вопрос остается открытым.
Если остановиться на том, что матрилинейность и религиозное мировоззрение не обязательно подразумевают друг друга, что наблюдается у приматов, то же могло быть и у человека позднего палеолита, то выражение матрилинейности, матери как ее центральной фигуры, в искусстве палеолита было не религиозным, феноменом. Бесспорно открытие человеком религиозного смысла в этом в более позднее время. Но, для палеолитического времени твердо можно утверждать лишь сходность почитания матерей-прародительниц с почитанием приматами своих прародительниц вплоть до третьего поколения. А, как свидетельствуют наблюдения за приматами, «почитаются» только предки по женской линии, но не вожак, ненастная погода и т. п.
Итак, позднепалеолитические изображения женщины воплощают образ состоявшейся матери, прародительницы группы. Основанием этих изображений как социально-биологическим, так и мировоззренческим, является существование в эпоху палеолита матрилинейности, наличие которой доказывается матрилинейностью, с одной стороны, у приматов, с другой, у человека мезолита. Наиболее обоснованно можно говорить о естественном социальном характере данных изображений; вопрос о наличии в этом, уже в палеолите, религиозного тотемического культа на основе имеющихся данных не может быть разрешен.
КуЛЬТурОЛОГИЯ, ИСКуССТВОВЕАЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
КУЛЬТУРОЛОГИЯ, ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
Библиографический список
1. Абрамова З.А. Изображения человека в палеолитическом искусстве Евразии / З.А. Абрамова. — М.; Л.: Наука, 1966. - 223 с.
2. Ефименко П.П. Первобытное общество. Очерки истории палеолитического времени. 3-е изд., перераб. и доп. / П.П. Ефименко. — Киев: Изд-во АН УССР, 1953. — 663 с.
3. Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства / А.Д. Столяр. — М.: Искусство, 1985. — 298 с.
4. Тих Н.А. Предыстория общества (Сравнительно-психологическое исследование) / Н.А. Тих. — Л.: Изд-во Лен. унта, 1970. — 311 с.
5. Лавик-Гудолл Дж. ван. В тени человека: Пер. с англ. / Дж. ван Лавик-Гудолл. — М.: Мир, 1974. — 264 с.
6. Бутовская М.Л. У истоков человеческого общества (Поведенческие аспекты эволюции человека) / М.Л. Бутовская, Л.А. Файнберг. — М.: Наука, 1993. — 256 с.
7. Treford B. Nondesertion of a post-reproductive rhesus female by abut male kin / B. Treford // J. Mammalia. — 1981. — № 3. — Р. 638-639.
8. Дерягина М.А. Этология приматов: учеб. пособие / М.А. Дерягина, М.Л. Бутовская. — М.: Изд-во МГУ, 1992. — 192 с.
9. Primate Kin and Human kinship / R. Fox // Biosocial anthropology. — London, 1975. — Р. 30-31.
10. Хайтун Д.Е. К вопросу об интерпретации женских изображений ориньякской эпохи / Д.Е. Хайтун // Ученые записки Тадж. гос. ун-та. — Душанбе, 1955. — Т. VII. — С. 140148.
11. Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Исследования, статьи, лекции / Л.Я. Штернберг. — Л.: Изд-во Института народов Севера, 1936. — XVI + 573 с.
12. Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки / Сост. Г.А. Меновщикова. — М.: Наука, 1974. — 646 с.
13. Золотарев А.М. Родовой строй и первобытная мифология / А.М. Золотарев. — М.: Наука, 1964. — 328 с.
14. Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч.: В 5 т. Т. III. Ч. I: Статьи по антропологии и этнографии / Н.Н. Миклухо-Маклай. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. — 558 с.
ПОПОВ Салман Николаевич, кандидат философских наук, доцент кафедры менеджмента и правоведения.
Дата поступления статьи в редакцию: 29.09.06 г.
© Попов С.Н.
УДК 008
Ю. И. ШЕХВОРОСТОВА
Белгородский государственный университет
СРАВНИТЕЛЬНЫМ АНАЛИЗ БОГОСЛОВСКОГО
И СВЕТСКОГО ПОДХОДОВ К ВОПРОСУ О ЦЕРКОВНОМ РАСКОЛЕ XVII ВЕКА
На основании проведенного исследования установлено различие богословского и светского подходов в понимании цели проведения церковной реформы, послужившей поводом для раскола, и истинных причин его возникновения. В статье рассматривается также новая точка зрения на причины реформы, согласно которой реформа проводилась с целью введения унии в России.
XVII век является сложным в истории русской культуры. Он проходил на фоне частых войн и внутренних конфликтов и не случайно в историографии получил название «смутного», или «бунташ-ного». XVII век характеризуется распространением западного влияния и обмирщением культуры. Это переходный период. При сохранении феодальнопатриархальных отношений одновременно происходит усиление централизации государственной власти, при господстве религиозного мировоззрения начинается процесс секуляризации культуры. Осложняется ситуация проведением церковной реформы патриарха Никона, которая в итоге привела к расколу древнерусского общества.
Церковный раскол XVII века — важное, но в то же время сложное событие российской истории, которому на протяжении многих лет исследователи не могут дать однозначной оценки. Данная проблема оставалась дискуссионной на протяжении трёх столетий. Не потеряла она своей актуальнос-
ти и в наше время, когда духовный кризис заставляет общественную мысль обращаться к прошлому в поисках ответа на волнующие ее вопросы.
В большом разнообразии мнений нельзя не отметить два ключевых подхода: светский и богословский. Они обнаруживают себя при изучении причин и обстоятельств, на фоне которых проходил раскол. В целом закрепилось мнение, что он был вызван церковной реформой, сущность которой состояла в необходимости исправления многочисленных ошибок и описок, возникших в богослужебных текстах с течением времени, с ориентиром на греческую практику.
История показывает нам, что многочисленные потрясения XVII века, которые пережил русский народ, способствовали росту крестьянского самосознания, а социальное расслоение среди крестьянства (появление зажиточных крестьян) — ут-верждениюстатусакрестьянинакакпредставителя значимой социальной группы, влияющей на фор-
