CC BY
67
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 42 (180). Философия. Социология. Культурология. Вып. 15. С. 31-34.
С. Г. Фатыхов
матрифеноменный смысл ландшафтно-рукотворных святилищ
Проблема возрастающего интереса к сакрализованным в древности ландшафтнорукотворным святилищам и храмам, в том числе к открытым недавно мегалитическим комплексам на острове Веры (Южный Урал), рассматривается с точки зрения ее наполнения матриархально-матрифеноменными мотивами. Со строительством мегалитических и иных храмов женским божествам человек стал выстраивать связи между матерью-прародительницей и архитектурой Вселенной, природы и социума, в которых он прибывал, и смог интегрировать эти связи в систему взаимоотношений между космическим и божественным, биологическим и культурным.
Ключевые слова: мать-прародительница, мегалит, ландшафтно-рукотворный храмовый комплекс, мифомагическое сознание, остров Веры.
На территории России все чаще и чаще открываются ландшафтно-рукотворные святилища и храмы, интерес к которым можно объяснить тремя основными причинами: 1) утратой имперской идентичности исторических корней народов бывшего СССР с идеологизированной советской историографией; 2) утратой географических очагов русской культуры и, как следствие, мучительными поисками новых и подлинных исторических корней народов, ныне населяющих Российскую Федерацию; 3) прорывом с помощью переводной популярной литературы корпоративного заслона к историческим знаниям и нарастающим изотерическим и мифомагическим сознанием современной интеллигенции.
Собственно говоря, и само создание ландшафтно-рукотворных святилищ в далекой древности было, очевидно, тесно переплетено с мифомагическим сознанием человека, пребывавшего в изолированных географических регионах и местностях, а побуждающим мотивом организации подобных сакральных мест были не только элементарные рефлексии и смыслы, но уже достаточно цельные мифомагические конструкции мира. Причем на самых древних этапах развития человечества стержнем таких конструкций были не абстрактные астральные сферы, а конкретные мифологизированные комплексы и образы матерей-прародительниц, которые совпадали, в некотором смысле, с визуальными ландшафтными образами, с местами их родовых мук, захоронений и эпифаний. То есть с тем, что наделялось особым смыслом и потому закреплялось сакрализацией места, его огораживанием и строительством побли-
зости примитивных храмовых комплексов.
Многие примитивные культовые сооружения, сохранившиеся на евразийском пространстве, были, к примеру, расположены у необычных скальных образований, на берегах рек, или в изолированных водной преградой участках суши. Именно таким природным объектом для храмового макетирования являлся в глубокой древности расположенный на озере Тургояк (Челябинская область) так называемый остров Веры. Сделанные здесь находки мегалитических сооружений, менгиров, ритуальных площадок эпохи неолита, скульптурных изображений животных, натурализованного комплекса мужского и женского начал косвенно говорят об острове как
о древнейшем на территории Южного Урала инициальном центре или месте поклонения какому-то женскому божеству в образе огромных камней-фетишей. У палеоугорских народов, у хантов, манси, саамов, энцев и нганасан камни-фетиши были только женского рода1, как в большинстве случаев и у протоа-риев, а остров Веры в неолите до появления протоариев находился в ареале проживания именно этих народов.
На юго-западной стороне острова, почти сразу же от береговой кромки, по пологому подъему к центру тянется вереница опрокинутых или же вросших в землю менгиров, которые могли изображать фаллические символы, женские божества или же детей Земли-матери, вышедших из ее тела. Один из менгиров, перекрывший какую-то яму, видимо, еще в стародавние времена был расколот надвое удивительно ровной клиновидной трещиной. Возможно, что этот менгир почитался особо,
так как древние поселенцы могли предположить, что на нем оставил свой след-молнию бог-громовержец. По крайней мере, древнее нганасанское заклинание, обращенное к подобному камню-фетишу, дает основание предполагать именно это: «Земли идол, камень-идол, когда земля стала пригодной для людей, ты слушал нас, подобно грому-фетишу, сброшенному во время бури в полдень. А теперь ты стал глухим к нам. Я прошу за моих детей
- бедных сирот. Проснись, как брошенный громом в полдень, услышь мою просьбу <...>. брошенный на этом хребте <...> Нос скалы на хребте, лежащий возле своей матери, пока плохой день не пройдет, длиннорукий, прижавшийся к Земле-матери...» [запись и пер. Ю. Б. Симченко]2
В индоевропейской мифологии, как и в мифологии палеоуральцев, Громовержец находится на небе, в то же время он бог скалы. А его визави - владетель пастбищ и потустороннего мира в образе камня или же змея
- властвует под горой, под деревом, у воды (Вритра, Ажи-Дахака - «Огненный змей», Змей Горыныч) и держит в плену красавиц-жен. Громовержец бросает небесный камень и «порождает огонь с помощью двух камней»3, за которые древние обитатели острова, возможно, и приняли две половинки расколотого менгира и обожествили их. В русской традиции такой небесный акт глухо зафиксирован в пословице «Мир (Митра-Громовержец) зинет
- камень треснет»4.
Что касается мегалитических комплексов острова Веры, то можно предположить, что они также представляют собой и чертоги «Огненного змея», в которые должен спускаться герой-освободитель, и чертоги Матери-Земли, и макеты женских детородных путей. Считать эти комплексы коридорными (камерными) гробницами, как это делают некоторые исследователи острова, не совсем верно. Коридорные (камерные) гробницы на изолированном острове для захоронения всего лишь нескольких человек не стоят того титанического труда, какой был вложен в мегалитические сооружения. Скорее всего, как и западноевропейские мегалиты, они представляли собой священные памятники, в которых совершались ритуалы, связанные с регенерацией.
Возможно даже, что остров Веры, как и расположенная в нескольких десятках километров от него Игнатиевская пещера, в раз-
ные исторические периоды для разных народов был региональным центром, где в определенное время года проводились обряды жертвоприношений и перинатальные обряды рождений-перерождений.
Эту мысль подкрепляет и то обстоятельство, что рядом с центральным комплексом на гребне островной возвышенности находится устремленный в небо останец из многослойного гранито-диорита с десятисантиметровыми прожилками кварцита. Конусообразный останец на острове Веры (в русской традиции он мог называться Алатырь-камнем) в эпоху палеоуральцев, протоариев и индоарий-цев вполне мог ассоциироваться с курганом Творений или с той же горой Меру, под которой обитали протоарийская Спента Армайти
- Святая Земля-Мать, или палеоуральская Калтясь, матерь всего сущего, матерь первочеловека и охранительница мертвых.
Жившим у озера палеоуральским племенам, протокельтам, протоариям, проторусичам, как в валлийской мифологии, этот теллурический комплекс мог представляться Землей женщин, Островом жизни, Женским островом со стеклянной башней, в которой обитают рожденно-нерожденные души-фраваши, богиня-громовница, а в русской мифологии - «стоит на престоле Господнем Пресвятая Мати Богородица» (гидроним Тургаяк можно расшифровать и как «Светлый трон», «Небесного трона нога», и как нога авестийского Туры, быка-Тура - сына Йимы и отца героя Трайтаоны5.
В то же время, по представлениям палеоу-ральских народов, индо- и протоариев, христиан манихейского толка, Спента Армайти («Святая Земля-Мать»), Калтясь (другое имя
- Йоли-Торум-сянь, «Нижнего мира мать»), богиня-громовница, Мати Богородица - это не просто матери-прародительницы и матери всего сущего5. В своей протоформе они, прежде всего, земные матки, пещеры-космос, космические яйца, которые в ритуальном контексте, возможно, и воспроизводили мегалиты острова Веры.
На наш взгляд, некоторые мегалиты острова уподоблялись в таких ритуалах телу Великой Богини, то есть материнской Вселенной, внутри которой происходят смерть и возрождение. Породив конусообразный останец-Меру6, пуп, соединяющий небо и землю, богиня Армайти, к примеру, представлялась в ритуале космическим ло-
ном, с помощью Ахура-Мазды рождающим космическое яйцо7 и космический разум, а громовница-Заря, Мати Богородица, оплодотворенная светом-лучом Небесного Отца на Алатырь-камне, превращалась в «детинец» и «непостижимое лоно» Барбело.
Возможно, что подобная расшифровка останца содержится в раскопанном поблизости археологами С. Григорьевым, Л. Ивасько,
В. Котовым (летом 2008 г.) каменном «макете» мужского и женского детородных органов и конусообразного, со сглаженными углами алтаря. Мужской детородный орган представлен менгиром, опоясанным у верхней закругленной части кварцевой жилой, имитирующей головку фаллоса. Рядом с ним находится почти округлый валун-яйцо, видимо специально подкаченный к менгиру. Чуть ниже этих двух каменных детородных символов расположены два полудуговых многотонных валуна, напоминающих очертаниями большие женские половые губы. Под ними видна прослойка гумусированной почвы, свидетельствующая о том, что валуны намеренно установлены перед каменным фаллосом и яйцом. Это своеобразный символ космического лона матери-прародительницы рядом с космическим детородным символом громовика (Индры, Перуна, Миры, Ильи-пророка).
То есть остров Веры, его рукотворные пещеры-мегалиты и менгиры-фетиши в ипостаси женских идолов, или же в форме женских и мужских детородных органов, как и останец посреди острова в форме мифической вершины Меру, все окруженные водами, могли воображаться палеоуральскими и индоиранскими и протоарийскими народами (позже средневековым русским населением восточных склонов Уральских гор) островом Первоверы, местом хтонического рождения, авестийской мировой осью, дорогой из материнского чрева в тварный мир, а потом в космос.
Где бы ни находились отдельные племена индо- и протоариев и палеоуральцев, именно по такой схеме они наделяли объекты окружающего ландшафта сюжетными фабулами мифа о происхождении!8 Остров Веры на озере Тургояк был для такой цели наиболее подходящим ландшафтным образованием. С помощью воды и малодоступной суши человек неолита «макетировал» здесь превращенное в ландшафтные рукотворные и нерукотворные объекты тело матери-прародительницы, кото-
рое перерастает в потусторонний, а потом и в космический мир.
Жить в межгорной, непроходимой тайге у глубокого озера и не иметь представления о дихотомии жизни и смерти, пространства и времени древний обитатель прибрежных зон озера Тургояк, имеющий самосоотносимое сознание, просто не мог. Не мог он смериться и с невозможностью фиксировать и передавать социальный, родовой и сакральный опыт, поэтому с помощью ландшафтных символов овеществлял и проигрывал его в ритуалах, чтобы о нем всегда помнили, чтобы к нему прибегали в тяжелые периоды жизни, чтобы им дорожили.
Во многих случаях на базе ландшафтнорукотворных храмов и святилищ происходило формирование экстатических и трансперсональных практик, религии, архитектуры, может быть, и градостроительства. Примитивный ландшафтно-рукотворный храмовый комплекс притягивал к себе мифологизированное сознание человека. Он возвращался к нему раз за разом до тех пор, пока не начал обустраивать рядом свою повседневную жизнь, наполненную символическими смыслами. Материнский, а потом и семейнородовой фетиш в храме-мегалите, сам мегалит, пещерная полость которого напоминала материнское чрево, стали фундаментальной опорой устремляющегося в пространство сознания человека.
Со строительством мегалитических и иных храмов женским божествам человек стал выстраивать связи между чревом матери-прародительницы и архитектурой Вселенной, природы и социума, в которых он прибывает. С помощью ландшафтно-рукотворного храма, подобного комплексу мегалитов острова Веры, он, возможно, смог интегрировать эти связи в систему взаимоотношений между космическим и божественным, биологическим и культурным. Став когда-то местом плацентарной памяти о матери-прародительнице, ландшафтно-рукотворный островной храм, с одной стороны, превратился в сверхсимвол, всеохватный образ потусторонней реальности, средоточие мировых направлений и мироздания. С другой стороны - его возведение, особенно в эпоху централизации культур, стало своеобразным узакониванием земной власти правителей и жрецов, небесным благословением их высокого царского и жреческого статуса.
Примечания
1 Симченко, Ю. Б. Культура охотников на оленей Северной Евразии: этнографическая реконструкция. М. : Наука, 1976. С. 258.
2 Там же. С. 255.
3 Топоров, В. Н. Индоевропейская мифология // Мифы народов мира: энциклопедия : в 2 т. / под ред. С. А. Токарева. 2-е изд. М. : Совет, энцикл., 1987. Т. 1. С. 530.
4 В. Н. Топоров тщательно исследует этимологию славянского слова «мир», а также этимологию имени индоиранского божества Митры. Митра - это и яркий свет, из которого образовался мир, и вселенная, и космическая целостность, и солнце, и договор, и единица социальной организации, и дружба, и, наконец, дневное божество-Громовержец (Топоров, В. Н. : 1) Праславянская культура в зеркале собственных имен (элемент *тіг) // Исследования по этимологии и семантике. Т. 2. Индоевропейские языки и индоевропеистика. Кн. 2. М. : Языки славян. культур, 2006. С. 98; 2) О метаязыковом аспекте митраиче-ской мифологии в связи с реконструкцией некоторых древних представлений // Там же. С. 600). Сохранились многочисленные митраические легенды о рождении Митры из расколовшегося, треснувшего камня. Мы предполагаем, что двум половинкам треснувшего менгира на острове Веры как особому сакральному объекту поклонялись не только палеоуральские племена, но и (после завоевания Урала русскими) еретические секты манихейского, а потом и старообрядческого толка, что косвенно подтверждается другими мифологическими мотивами.
5 См. древнерусский заговор: «Пойду на <.. .> свят Божий остров. На этом острове лежит Алатр камень, а на камени стоит Мати Пречистая Богородица, просит и молит беспрестанно Господа Иисуса Христа о нас грешных». Цит. по: Топоров, В. Н. О понятии места, его внутренних связях, его контексте // Исследования по этимологии и семантике. Т. 2. Индоевропейские языки и индоевропеистика. Кн. 2. М. : Языки славян. культур, 2006. С.283.
6 Возможно, что у русских поселенцев этот останец (Мир-Митра) мог ассоциироваться
с Мир-Вселенной - «Мир столбом стоит». Барельефное изображение головы «быка-оленя» внутри центрального мегалита острова может свидетельствовать о проводимых под останцем-алтарем обрядов жертвоприношения быка, у индоевропейцев связанного с Громовержцем. У русских эта традиция воспроизводилась на Ильин день, когда закалывали Ильинского быка.
7 У разных народов было свое, но в целом близкое друг к другу, представление об этом яйце. Так, финно-угорские этносы, которые также обитали в эпоху бронзы на Южном Урале, считали, что:
Из яйца, из нижней части,
Вышла мать-земля сырая;
Из яйца, из верхней части,
Встал высокий свод небесный;
Из желтка, из верхней части,
Солнце светлое явилось;
Из белка, из верхней части,
Ясный месяц появился;
Из яйца, из пестрой части,
Звезды сделались на небе;
Из яйца, из темной части,
Тучи в воздухе явились.
(Калевала. Руна 1. 233-244). См. Калевала. Карело-финский эпос / пер. Л. П. Бельского ; под. ред. В. Казина и М. Шагинян ; вступ. ст. О. В. Куусинена. М. : ОГИЗ. Гос. изд-во. худож. лит., 1949. Аналогичную картину рисует древнеиндийская мифология. Сотворение мира из хаоса Брахмой происходит с помощью золотого яйца, две половинки которого образуют землю и небо.
8 Этот наш вывод подтверждается некоторыми ирландскими примерами. В ирландском графстве Тайрон коридорная гробница в Нокмери и сейчас зовется «Пещерой Аннайи», то есть пещерой матери-прародительницы Анну (Она, Анна, Анку), которая ассоциировалась и как мать богов, и как мать-старуха, и как богиня смерти, ведьма и великанша Маро, Морриган. См. об этом: Гимбутас, М. Цивилизация Великой Богини : Мир Древней Европы. М. : РОССПЭН, 2006.
С.333.
