CC BY
140СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Козырева Полина Михайловна, доктор социологических наук, первый заместитель директора ФНИСЦРАН, Москва.
E-mail: pkozyreva @isras. ru
Смирнов Александр Ильич, доктор социологических наук, ведущий научный сотрудник, Институт социологии ФНИСЦ РАН,
Москва.
E-mail: smir_al@bk.ru
Масштабы и динамика
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО НЕРАВЕНСТВА
в современной России DOI: 10.19181/ezheg.2018.13
Аннотация. В фокусе данной работы — анализ особенностей и динамики социально-экономического неравенства в современной России. Рассматриваются изменения в отношении россиян к этой многогранной и болезненной для всего общества проблеме, обусловленные сдвигами как в объективной реальности, так и в восприятии ее широкими слоями населения. Анализ опирается на данные «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS-HSE)» — многолетнего лонгитюдного обследования домохозяйств. Показывается, что неравномерное распределение доходов и накопленного богатства в постсоветской России приобрело чрезмерно большие размеры. При этом, как и в большинстве других стран мира, наблюдается огромная и постоянно возрастающая ускоренными темпами концентрация капиталов у очень узкой прослойки самых богатых людей. Подобные процессы снижают эффективность ряда принятых ранее критериев и показателей социально-экономического неравенства, что вызывает необходимость более тонкой настройки
этих инструментов. Наиболее пострадавшими в период череды экономических кризисов и стагнации 2008—2016 гг. оказались довольно обеспеченные слои населения, составляющие основу среднего класса. Сокращение количества зажиточных домо-хозяйств во время последнего кризиса сопровождалось ростом числа бедных семей, что стало одной из причин повышения уровня неудовлетворенности населения своим материальным положением. Глубокое социально-экономическое неравенство остается наиболее мощным фактором, формирующим неравенство возможностей в доступе различных групп населения к образованию, здравоохранению и другим социальным ресурсам. Вместе с тем, в отличие от 1990-х гг., когда в российском обществе доминировало негативное отношение к частной собственности и богатым, сегодня наблюдается более умеренный уровень терпимости к социально-экономическому неравенству.
Ключевые слова: материальное положение, неопределенность, социально-экономическое неравенство, социальная дифференциация, экономический кризис.
Kozyreva Polina Mikhailovna, Doctor of Sociology, First Deputy director, Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia.
E-mail: pkozyreva@isras.ru
Smirnov Aleksander Il'ich, Doctor of Sociology, Leading researcher, Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia.
E-mail: smir_al@bk.ru
The scale and dynamics
OF SOCIO-ECONOMIC INEQUALITY
in modern Russia
Abstract. The main focus of this article is analyzing the peculiarities and dynamics of socio-economic inequality in modern Russia. Examined are the changes in Russian people's attitudes towards this multilateral and painful social issue, which are dictated by shifts both in objective reality and the way it is perceived by the general population. Analysis is based on data from «Russia Longitudinal Monitoring Survey» (RLMS-HSE). It is revealed that uneven distribution of income and accumulated wealth in post-Soviet Russia has become ever so dramatic. Meanwhile, like in most other countries of the world, a huge and constantly increasing and accelerating concentration of capital in the hands of a slim segment of the richest people is evident. These processes decrease the effectiveness of previously accepted criteria and indexes of socio-economic inequality, which leads to the need for finer adjustment of said instruments. Those who suffered the most from a series of economic crises and stagnation, occurring throughout the period between 2008 and 2016, are those who belong to quite prosperous segments of the population, those which form the backbone of the middle-class. A decrease in the amount of wealthy households during the last crisis was accompanied by an increase in the amount of poor families, which became one of the reasons for an increase in the population's dissatisfaction with their material status. Dramatic socioeconomic inequality remains the most prominent factor which forms inequality of opportunity when it comes to various population groups' access to education, health-care and other social resources. However, unlike the 1990's, when negative attitudes towards private property and rich people were dominant in Russian society, today we see a more moderate tolerance level towards socio-economic inequality.
Keywords: material well-being, uncertainty, socio-economic inequality, social differentiation, economic crisis.
Затяжная кризисная полоса последнего десятилетия, характеризующаяся наличием большого количества возросших рисков, быстротечным развитием негативных тенденций, высокой нестабильностью и непредсказуемостью в развитии общества,
привела к значительным переменам в жизни российских граждан и обострила внимание к проблеме социального неравенства. Особая болезненность данной проблемы связана с глубокой поляризацией российского общества, возросшим имущественным неравенством, противоречивостью процессов социально-экономической дифференциации и их влиянием на формирование социальной политики государства в различных сферах.
В результате постоянного и неконтролируемого роста социально-экономического неравенства пропасть, разделяющая бедные и богатые слои населения, стала еще шире и глубже. Четче стали очертания полярных групп, находящихся на полюсах богатства и с трудом воспринимающих ценности и предпочтения противоположной стороны. Рост неравенства в уровне материальной обеспеченности повлек за собой углубление неравенства в доступе к различным социальным ресурсам, в возможностях накопления и использования человеческого и социального капиталов. Значительно обострилось восприятие данной проблемы населением, выросло ощущение «избыточной глубины и несправедливости существующего в стране неравенства» [Мареева, Тихонова 2016: 48].
Настоящая статья посвящена анализу динамики и специфики социально-экономического неравенства в современной России, а также изменения отношения россиян к данной проблеме, обусловленного сдвигами в объективной реальности и восприятии ее широкими слоями населения на разных этапах постсоветского периода. Анализ опирается на данные официальной статистики и «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS-HSE)» — многолетнего лонгитюдного обследования домохозяйств, представляющего собой серию ежегодных общенациональных опросов1.
1 «Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS-HSE)» проводится Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» и ООО «Де-москоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (см: http://www.cpc. unc.edu/projects/rlms, http://www.hse.ru/rlms).
Приступая к анализу масштабов, динамики и особенностей социально-экономического неравенства в современной России, следует отметить, что эта проблема приобрела сегодня чрезвычайно острый характер не только в нашей стране, но и во всем мире. Анализ результатов самых разных международных исследований, например, содержащихся в докладах банка Credit Suisse или некоммерческой неправительственной организации Oxfam International, доказывает, что растущее неравенство относится к наиболее актуальным проблемам всего современного мира, является одним из основных вызовов XXI в. [Вершинина, Мартыненко 2016]. Подобные данные, в частности, показывают, что в 2015 г. 62 богатейших человека мира владели таким же состоянием, что и 3,6 млрд беднейших жителей нашей планеты, причем пропасть между ними постоянно увеличивалась — состояние богачей за последние пять лет выросло на 44 %, а бедные слои потеряли 41 % [An Economy... 2016: 2]. Свыше половины мирового богатства (50,8 %) приходилось на 1 % самых богатых людей, что оказалось больше, чем 49,6 % в 2000 г. Более трех четвертей богатства (77,7 % против 77,2 % в 2000 г.) было сосредоточено в руках 5 % наиболее богатых, а 10 % самых обеспеченных аккумулировали 89,1 % мирового богатства, что было близко к уровню начала века (89,4 %) [Global Wealth Report. 2016: 18].
Не менее убедительными являются данные, изложенные в докладе Фонда ООН в области народонаселения (UNFPA) «Жизнь в разных мирах» за 2017 г. Согласно этим данным, в 2015 г. состояние 2473 миллиардеров мира превышало $7,7 трлн, что было эквивалентно совокупному валовому внутреннему продукту четырех пятых всех стран мира. «Это означает, — подчеркивается в документе, — что, в то время как некоторые привилегированные домохозяйства распоряжаются бюджетом в миллиарды долларов, многие сотни миллионов семей с трудом выживают на менее чем $1,25 в день. Зияющая пропасть между самыми богатыми и самыми бедными не только является несправедливой, но и подвергает риску экономику, общины и государства» [The State of. 2017: 5].
С точки зрения, опирающейся на мировой опыт, нынешняя картина социально-экономического неравенства в России мало отличается от общемировой, т.е. не является чем-то исклю-
чительным, уникальным. Обращает на себя внимание лишь отмечаемый повсеместно экономистами непропорционально высокий уровень неравенства по сравнению с крупными странами с развитой экономикой. Так, согласно данным доклада «От Советов к олигархам. Неравенство и бедность в России. 1905—2016 годы», подготовленного международным коллективом экспертов к 100-летию революции, чуть более миллиона богатейших россиян в среднем имеют доход 470 тыс. евро в год и располагают 20 % национального дохода. В то же время 57 млн беднейших граждан (больше половины населения) получают только по 7,9 тыс. евро в год. При этом наблюдается постоянный рост концентрации богатства [Гайва, Гурова, Обухова 2017]. На долю 1 % сверхбогатых россиян приходится около 71 % всех личных активов, а на долю 5 % самых богатых — 82,5 % [Global Wealth Databook... 2012: 150]. Кроме того, 10 % наиболее обеспеченных российских граждан владеют 89 % совокупного богатства домохозяйств, что существенно больше, чем в других значительных экономиках, например, таких как экономики США и Китая (78 % и 73 %, соответственно). Высокая концентрация богатства выражается и в том, что в России насчитывается 96 миллиардеров. Больше только в Китае и США (244 и 582, соответственно) [Global Wealth Report. 2016: 53]. А по данным исследования The Wealth Report 2017, представленного консалтинговой компанией Knight Frank, в России, несмотря на кризис, число долларовых миллионеров за 2016 г. выросло на 10 % и достигло 132 тыс. человек. Это составляет примерно 0,1 % населения страны, однако в их руках сосредоточено 62 % общего благосостояния страны [Красиво жить... 2017].
Но являются ли такие сведения доказательством непропорционально высокого неравенства в России по сравнению с другими странами, а если оно слишком высоко, то насколько высоко, не ясно. Например, если обратиться к ситуации, которая сложилась в США, то оказывается, что, по сведениям Institute for Policy Studies, в конце 2017 г. совокупное состояние трех богатейших американцев — Дж. Безоса, Б. Гейтса У Баффетта — было больше, чем общее состояние беднейшей половины населения США, то есть 160 млн человек. Их суммарный капитал оценивался в $250 млрд. А состояние 25 богатейших миллиардеров США достигало $1 трлн [Три американца. 2017].
И все же, оставляя за скобками подобные рассуждения и сомнения, следует отметить, что изложенные данные свидетельствуют о значительном усложнении в современных условиях исследования проблем неравенства. Анализ, в частности, убеждает, что масштабы, глубина и темпы роста социально-экономического неравенства сегодня наиболее четко, со всей своей особой остротой ощущаются при сопоставлении накопленного богатства и доходов узкого слоя самых богатых и массы беднейшего населения. В России, как и во многих других странах мира, самые богатые, несмотря на большие экономические трудности, обусловленные чередой экономических кризисов и других неурядиц, постоянно богатеют, наращивая уровень своего материального благосостояния, тогда как самые бедные не могут сдвинуться даже на шаг вперед или становятся еще беднее. Эти процессы, углубляющие пропасть между узким слоем самых богатых и огромной массой бедного населения, постепенно меняют устоявшиеся представления как о содержании и особенностях социально-экономического неравенства, так и об эффективности ряда принятых ранее критериев и показателей неравенства, вызывая необходимость повышения чувствительности данных инструментов. Сегодня при исследовании неравенства, чтобы дойти до сути проблемы приходится углубляться до выяснения уровня материального благосостояния одного процента самых богатых и даже очень небольшой группы сверхбогатых.
Вместе с тем, практически во всех отчетах подчеркивается, что получить такие достоверные данные крайне сложно или невозможно. Доходы самых богатых и сверхбогатых чаще всего существенно занижаются, а если достоверная информация о них и существует, то она тщательно скрывается от общественности. Так, по данным Федеральной налоговой службы, в 2015 г. в России насчитывалось около 34 тыс. человек с доходом от 10 млн рублей. Из них 28950 человек имели доход от 10 до 100 млн рублей; 4221 человек — от 100 до 500 тыс. рублей; 613 человек — от 500 млн до 1 млрд рублей и 427 человек — свыше 1 млрд рублей. Но, по расчетам экспертов, опирающимся на результаты анализа данных о расходах российских домохо-зяйств, в действительности количество граждан с доходом свыше 10 млн рублей втрое превышает показатель, полученный в ходе декларационной кампании [Обухова 2017: 31—32].
Чрезмерное неравенство в России является следствием как возросшего уровня концентрации богатства, так и значительной бедности. Но в то же время хорошо известные и общепризнанные показатели, характеризующие неравенство по доходам в России, в последние годы демонстрировали позитивную динамику.
Как показывает анализ данных официальной статистики, после распада Советского Союза, на этапе перехода от прежней экономической модели к рыночной экономике произошел стремительный рост неравенства по доходам, продолжавшийся до 2008 г. Но затем это неравенство стало понемногу отступать, что противоречит широко распространенному мнению о том, что в периоды экономических кризисов неравенство по доходам обычно увеличивается, а в благополучные годы снижается (рис. 1) [ФСГС РФ. 2017]. Так, децильный коэффициент фондов, т.е. разрыв в доходах между десятью процентами самых богатых и десятью процентами самых бедных граждан с 1995 по 2007 г. вырос с 13,5 до 16,7 раз, но затем, после вступления страны в длительную кризисную полосу, постепенно снизился к концу 2016 г. до 15,7 раз. Это же относится и к изменению величины коэффициента Джини (индекса концентрации доходов), свидетельствующего о степени расслоения общества, который с 1995 по 2007 г. вырос с 0,387 до 0,422, однако к концу 2016 г. уменьшился до 0,414.
Все это может свидетельствовать о том, что подобные данные не отражают всей полноты картины и глубины социально-экономического неравенства в России. Как уже было показано, получить более точное представление о такой сложной и многоплановой проблеме позволяют сведения, включающие наиболее полные данные о доходах и накоплениях как очень узких групп богатых и сверхбогатых, так и беднейшей части населения.
Социологические исследования, в силу хорошо известных и понятных причин, не охватывают «самые верхние» и «самые нижние» социальные слои, т.е. сверхбогатые финансово-экономические круги, политическую и иные элиты, «высшее общество», с одной стороны, и самые нищие слои, бедное «социальное дно» — с другой. Это становится одной из причин отсутствия ясного понимания того, что происходит на полю-
Рис. 1. Характеристики дифференциации денежных доходов населения, ФСГС РФ, 1995-2016 гг.
сах неравенства и какова в действительности его глубина. Но в то же время социологические исследования дают возможность представить масштабы и понять особенности неравенства массовых слоев, составляющих абсолютное большинство населения, а также наметить пути его сокращения.
Так, социологические исследования показывают, что наиболее пострадавшими в годы кризисного периода оказались довольно обеспеченные слои населения, сумевшие значительно нарастить доходы и повысить уровень материального благосостояния своих семей в 2003-2008 гг., в течение которых стандарты жизни в стране были подняты на весьма высокий уровень. Об этом позволяют судить данные RLMS-HSE, представленные на рисунке 2, где ежемесячные доходы российских домохозяйств классифицированы по квинтилям душевого дохода. Приводится общая информация о динамике уровня реальных доходов внутри квинтилей. Из изложенных данных видно, что за 2008-2015 гг. реальные доходы домохозяйств в каждом из трех нижних квинтилей хотя и оставались на низком уровне, но все же выросли, тем временем как в четвертом квинтиле практически не изменились, а в группе с самыми высокими доходами они упали почти в полтора раза. В результате этих изменений преобладание по уровню доходов домохозяйств пятого квинтиля над домохозяйствами первого
квинтиля сократилось с 6,6 до 2,8 раз. И только в самом конце 2016 г., когда экономика России стала понемногу выходить из кризиса, был отмечен рост доходов домохозяйств во всех квинтилях.
Экономический кризис 2014—2016 гг. и санкционные войны с западными странами привели к обеднению большинства россиян, занимающих самые разные позиции на шкале материального благосостояния. Однако потери самых богатых и сверхбогатых оказались менее чувствительными, чем потери состоятельных, зажиточных граждан. В связи с этим вызывает интерес тот факт, что в России в годы кризиса производство и реализация легковых автомобилей массового производства, основными покупателями которых являются обеспеченные граждане или люди среднего достатка, постоянно падали, тогда как продажи самых дорогих эксклюзивных автомобилей продолжали неуклонно расти [Статистика продаж. 2015].
Представляют интерес данные мониторинга, характеризующие динамику распределения респондентов, представляющих взрослое население России в возрасте от 14 лет и старше, по группам в зависимости от величины их дохода:
1) низкодоходные слои — 0,75 или менее медианного значения;
2) нижние среднедоходные слои — более 0,75—1,25 медианы;
3) верхние среднедоходные слои — более 1,25—2 медиан; 4) высокодоходные слои — более 2-х медианных значений.
Анализ полученных данных показал, что ухудшение экономического положения значительной части россиян после вступления страны в 2008 г. в полосу экономической нестабильности привело к заметному сужению высокодоходных слоев и расширению нижних среднедоходных слоев (рис. 3). В ходе этих изменений, происходивших на фоне снижения темпов роста, а затем и сокращения доходов населения, которые свидетельствуют об увеличении количества россиян с ограниченными или истощенными ресурсами, зачастую недостаточными для успешного противодействия опасностям и угрозам кризисного общества, нижние среднедоходные слои превратились в наиболее многочисленную группу, составляя вместе с респондентами, относящимися к слоям с самыми низкими доходами, почти три четверти всех опрошенных.
Верхний 20%
| 79,7
....................... ^ 608
61-80%
41-60%
21-40%
Нижний 20%
84,9
196,1 1 97,9
□ 2016 г.
□ 2015 г.
□ 2014 г.
□ 2010 г.
□ 2009 г. ■ 2008 г.
117
Рис. 2. Динамика средних ежемесячных доходов домохозяйств, классифицированных по квинтилям распределения душевых доходов, 2008-2016 гг. (тыс. руб., в руб.декабря 2016 г.)
В настоящее время гарантией против попадания в низкооплачиваемые слои не является даже оплачиваемая работа. Главной причиной широкого распространения бедности, обусловленной положением работников на рынке труда, как и прежде [Доходы и социальные услуги. 2005: 135-140], остается огромный дефицит рабочих мест с достойной заработной платой. Согласно данным Росстата, зарплату ниже прожиточного
45 -| 40 35 -30 -25 -20 15 10 5 -0
34,3
ЗЗД
34,5
30,4 30,2
*......-
204 23 21,7
♦ ^ _
14,9 14,7
33,9
ЗЗД
А--20
12,8
34,6 „. 35,5 35,4 33,6 - - .
36,6
38
34,3
31,4
32,8 33,2 32,7
20,8 2М 20,7 21'8
♦ 13,6 * -10,3 " 9,6
- 421,5
9,2
- А
20,1
38,8
30,1
-А
22,1
8,3
9
2006 г. 2007 г. 2008 г. 2009 г. 2010 г. 2011г. 2012 г. 2013 г. 2014 г. 2015 г. 2016 г.
I Нихнк среднедаходнк Высокодоходные сжсн
—ф-Нн Д ПДГПС Пдн д* гипи
• • А— Верхние гррдирдгогИДИ № гчч
Рис. 3. Динамика соотношения доходных групп, 2006-2016 гг. (%)
минимума получает около2 млн россиян (7,3 % работающих наапрель 2017 г.). Вместе с тем с учетом распределения всех доходов на всех членов семьи количество работающих бедных возрастает до 12,1 млн человек (16,8 % трудоспособного населения). Около60 % всех бедных составляют люди в трудоспособном возрасте, из них 90 % работают [Эксперты правительства...2017].
Анализ данных RLMS-HSE еще раз подтвердил, что существует непосредственная взаимосвязь между уровнем доходной обеспеченности и степенью удовлетворенности россиян своимматериальным положением. Так, из таблицы 1 видно, что продвижение от низкодоходных к высокодоходным слоям последовательно повышает долю лиц, удовлетворенных своим материальным положением, приблизительно в два с половиной раза и не менее последовательно в полтора раза сокращает долю тех, кто недоволен материальной стороной своей жизни. Вместе с тем изменение уровня доходной обеспеченности отражается на удовлетворенности своим материальным положением граждан, принадлежащих к разным доходным слоям,не столь однозначно. Респонденты из менее обеспеченных слоев реагируют на увеличение или снижениесвоих доходов острее и эмоциональнее, чем те, кто принадлежат к более обеспеченным слоям, если рост или сокращение доходов не приводят к
изменению их материального статуса. В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что особенно болезненно отреагировали на сокращение доходов во время последнего экономического кризиса бедные, о чем свидетельствует значительное снижение уровня удовлетворенности своим материальным положением респондентов, принадлежащих к низкодоходным слоям, тогда как состоятельные восприняли свои потери гораздо спокойнее и сдержаннее.
Таблица 1
Динамика удовлетворенности своим материальным положением по
группам с разным уровнем доходной обеспеченности, 2008—2016 гг. (%)
2008 2009 2014 2015 2016
Доходные Удов- Не Удов- Не Удов- Не Удов- Не Удов- Не
лет- удов- лет- удов- лет- удов- лет- удов- лет- удов-
группы воре- лет- воре- лет- воре- лет- воре- лет- воре- лет-
ны воре-ны ны воре-ны ны воре-ны ны воре-ны ны воре-ны
Низкодоходные слои 14,7 71,0 15,6 70,1 21,4 63,0 17,9 66,9 12,5 71,5
Нижние средне-доходные слои 23,7 55,9 20,2 61,0 22,8 55,7 20,5 59,7 16,6 63,6
Верхние средне-доходные слои 26,0 51,6 26,2 51,9 28,9 47,0 28,3 49,1 25,8 52,6
Высокодоходные слои 36,1 41,8 37,3 43,6 39,5 38,7 34,1 46,8 34,4 41,4
В целом уровень удовлетворенности россиян своим материальным положением во время экономического кризиса 2014—2016 гг. оказался примерно таким же, как и во время предыдущего кризиса 2008—2009 гг. Во многом это можно объяснить тем, что последний протекал по классической схеме (интенсивный глубокий спад, а затем энергичный отскок) и был достаточно скоротечным. Поэтому, хотя потери населения оказались довольно значительными, их удалось быстро возместить. Многие даже не успели осознать масштабы своих потерь и их последствия. Вместе с тем в ходе кризиса 2014—2016 гг. сжатие экономики и снижение доходов было не столь сильным, но более протяженным по времени. Менее динамичными, но не менее значительными оказались и изменения уровня удовлетворенности населения своим материальным положением.
Неравенство по доходам приводит к сильнейшему неравенству в доступе к материальным благам, услугам образования и здравоохранения. При этом за кризисный период в стране сформировались значительные группы граждан, которые не способны удовлетворять даже свои основные социальные потребности. Все это сужает базу для укрепления сплоченности общества, роста институционального и межличностного доверия, служит одной из главных причин усиления социальной отчужденности.
Так, согласно данным мониторинга, при каждом переходе к группе с более высокими доходами доля респондентов, которые могут откладывать деньги на такие крупные покупки, как легковой автомобиль или дача, практически удваивается (рис. 4). В конце 2016 г. этот рост составил более 7 раз — с 6,1 % среди представителей низкодоходных слоев до 42,9 % среди граждан с самыми высокими доходами. Если среди представителей из низкодоходных слоев могут улучшить свои жилищные условия, т.е. купить комнату, квартиру, дом или часть дома, только 3,8 % респондентов, то среди лиц, представляющих высокодоходные слои, — 17,6 %. Еще более значительными оказались разрывы в показателях, характеризующих возможности различных доходных групп по проведению всей семьей отпуска за границей (соответственно, 2,6 % против 46,2 %) и на российском курорте (8,1 % против 57,3 %). Что касается финансовых возможностей, обеспечивающих доступ к услугам образования (относится к тем, кто может быть в этом заинтересован), то следует отметить, что доля граждан, способных оплачивать учебу своего ребенка в ВУЗе, нарастала с 18,7 % среди респондентов с самыми низкими доходами до 59,9 % среди наиболее обеспеченных респондентов. В то же время оплачивать дополнительные занятия своих детей в музыкальной школе, на курсах иностранных языков, в спортивной секции, творческом кружке и т.п. имели возможность от 47,7 % респондентов из группы с самыми низкими доходами до 75,8 % респондентов из числа граждан с самыми высокими доходами.
Рассматривая вышеизложенные данные важно учитывать различия в ценностных представлениях респондентов из разных доходных групп, которые лежат в основе оценок их покупательских возможностей. Приверженность тех или
Рис. 4. Оценка возможностей своей семьи по приобретению дорогостоящих предметов и услуг по доходным группам, 2016 г. (% от тех, к кому это относится)
иных групп определенным ценностным системам, являющимся своеобразными концепциями желаемого, определяет не только содержание массовых потребностей, но и их внутреннюю иерархию, их относительную значимость для конкретных групп. Оказывая существенное влияние на восприятие человеком своего реального положения, эти ценностные системы выступают в качестве своего рода призмы, определяющей или регулирующей угол зрения на это положение. Сквозь призму свойственных им ценностей индивид или группа как бы пропускают реальные условия своего существования. И тем самым
ценностные системы выполняют своего рода функцию регулятора потребностей с учетом существующих возможностей.
Очевидно, что представления бедных и богатых о хорошей квартире, доме или автомобиле, о престижном вузе или заграничном отдыхе существенно отличаются. Так, в то время, когда богатые ориентируются на отдых на престижных курортах, малообеспеченные, пытаясь экономить, выбирают скромные отели, отказываясь от заманчивого «все включено». Если для бедных и малообеспеченных пределом мечтаний является обучение своего ребенка в любом вузе, то представители обеспеченных слоев ориентируются только на самые престижные институты и университеты. Но, несмотря на выбор более дешевых образовательных учреждений и специальностей, бремя расходов на оплату обучения у бедных оказывается существенно выше, чем у небедных.
Исследование также показало, уровень доходов является решающим фактором, определяющим структуру потребительских расходов домохозяйств. В 2016 г. расходы 20 % наиболее обеспеченных домохозяйств превышали расходы 20 % наименее обеспеченных домохозяйств на продукты питания почти в 2,5 раза, а на непродовольственные товары более 9,5 раз. Если у самых состоятельных домохозяйств расходы на продукты питания составляли около 19 % всех расходов, то у наименее обеспеченных более 49 %. При этом разрыв в расходах на товары длительного пользования между домохозяйствами полярных квинтилей достигал 72 раза; на обучение, выплаты по займам, кредитам и страховым полисам — 47 раз; на услуги и отдых — более 10 раз; на одежду — почти 4 раза.
Особенности социально-экономического положения подавляющей части населения, и особенно бедных и малообеспеченных слоев, в настоящее время таковы, что стремление к удовлетворению материальных нужд играет доминирующую роль в их сознании и общественном поведении. Это стремление свидетельствует о главенствующем превалировании однозначной ориентированности масс на удовлетворение актуальной потребности в материальном достатке, плотно заслоняющей многие иные ценности жизни. При этом в сложных экономических условиях весьма распространенной реакцией обедневшего населения на ухудшение их матери-
ального положения оказалась склонность к ограничению своих запросов и готовность к экономии на различных статьях потребительских расходов, что привело к значительным изменениям структуры потребления семей.
Все это еще раз убеждает в необходимости более внимательного отношения властных структур к проблемам бедных семей. Если для богатых снижение доходов во время экономического кризиса или других неурядиц может стать причиной только лишь ухудшения настроения или отказа от приобретения не обязательных для обеспечения нормальной жизни предметов роскоши, то для бедных — катастрофой с малопредсказуемыми последствиями. Сокращение доходов вынуждает бедных влезать в долговую яму, из которой очень трудно выбраться. По данным Национального бюро кредитных историй, в 2017 г. средняя долговая нагрузка в стране постепенно снижалась, тогда как у бедных, чаще всего берущих кредиты на текущее потребление, она росла. Причем из 7 млн должников, которые уже не могли обслуживать свои кредиты, значительную часть составляли представители низкооплачиваемого бюджетного сектора. Долговая нагрузка среди таких специальностей, как воспитатели детских садов, школьные учителя и медсестры, была существенно выше, чем в среднем по стране [Воспитатели и медсестры. 2017].
К сожалению, в настоящее время при принятии важных политических и экономических решений проблемам бедных уделяется очень мало внимания. Непоследовательно и неполно реализуются принципы адресности и нуждаемости при реализации мер социальной поддержки. В частности, после десяти лет бесконечных разговоров и обсуждений правительство так и не преступило к работе над программой продовольственной помощи малоимущим гражданам. Продовольственные карточки оказались в одном ряду с такими новациями, как индивидуальный пенсионный капитал, концепция которого предусматривает определенные налоговые льготы, и энергопаек, предполагающий введение социальной нормы потребления электроэнергии, внедрение которых зависло на неопределенный срок.
Дальнейший анализ показал, что подавляющее большинство респондентов относят себя по самоощущениям к бедным или малообеспеченным слоям населения, одновременно до-
вольно часто отмечая ухудшение материального положения своих семей. В этом убеждает, в частности, сопоставление текущей и ретроспективной самооценок материального положения семей опрошенных, полученных в конце 2016 г.
Респондентам было предложено определить место своей семьи на лестнице из десяти ступеней, где на каждой ступени стоят по 10 процентов всего населения страны. На нижней, первой ступени, находятся 10 процентов самых бедных семей, а на высшей, десятой, — 10 процентов самых богатых. В ходе анализа все опрошенные были распределены по группам, объединяющим респондентов, располагающихся на двух соседних ступенях: бедные (1—2 ступени), малообеспеченные (3—4 ступени), обеспеченные (5—6 ступени), состоятельные (7—8 ступени) и богатые (9—10 ступени). Респондентам предстояло также ответить на два сопутствующих вопроса: на какой из десяти ступеней находилась их семья четыре года назад (ретроспективная самооценка) и на какой ступени она будет находиться через четыре года (прогностическая самооценка).
Анализ показал, что в конце 2016 г. 71,6 % респондентов относили свои семьи к бедным и малообеспеченным слоям населения, тогда как к состоятельным только 2,2 % (табл. 2). И нашлось всего лишь 3 человека, считающих свои семьи богатыми. В ходе сопоставления текущих и ретроспективных оценок выяснилось, что за последние четыре года доля бедных семей увеличилась с 13,3 до 20,1 % за счет сокращения удельного веса обеспеченных и состоятельных, а доля малообеспеченных семей, достигающая более половины, практически не изменилась. Но, несмотря на отмеченные сдвиги, говорить о катастрофическом росте бедности в действительности все же было нельзя. Ее радикального увеличения в условиях медленного снижения уровня жизни населения не произошло, потому что общее неравенство по доходам изменилось мало, а остановка роста доходов домохозяйств, как было показано выше, происходила большей частью за счет снижения доходов достаточно обеспеченных слоев населения, которое в значительной степени нивелировало негативные последствия, обусловленные влиянием стагнирующих зарплат и пенсий.
Таблица 2
Текущая, ретроспективная и прогностическая самооценка материального положения семьи, 2016 г. (% от числа определившихся)
Показатели В целом В том числе по группам
Бедные Малообеспеченные Обеспеченные Состоятельные Богатые
Самооценка материального положения семьи в текущем году, 2016 г. 100,0 20,1 51,5 26,2 2,2 0,0
Четыре года назад...
Были беднее 14,1 0,0 10,6 28,1 43,3 0,0
Ничего не изменилось 53,7 47,6 55,1 57,6 43,3 0,0
Были богаче 32,2 52,4 34,3 14,3 13,4 0,0
Ретроспективная самооценка материального положения семьи на 2012 г. 100,0 13,3 51,6 30,8 4,1 0,2
Через четыре года.
Будут беднее 12,2 0,0 12,6 14,9 15,8 0,0
Ничего не изменится 51,7 63,5 49,2 51,5 46,4 0,0
Будут богаче 36,1 36,5 38,2 33,6 37,8 0,0
Прогностическая самооценка материального положения семьи на 2020 г. 100,0 17,6 40,2 33,0 8,1 1,1
При наличии умеренных изменений на макроуровне наблюдалось большое количество переходов на микроуровне как в сторону повышения, так и в сторону снижения положения на шкале материального благосостояния. Это явилось следствием огромного многообразия судеб людей, когда одни полностью или частично теряют то, что имели, а другие приобретают что-то новое, продвигаются на более высокий, ранее недоступный им уровень. Согласно самооценкам респондентов, за последние четыре года 32,2 % семей стали беднее, в то время,как только 14,1 % — богаче, а материальное положение 53,7 % семей не изменилось. Особого внимания заслуживает тот факт, что свыше половины бедных и более трети малообеспеченных семей четыре года назад были богаче, чем в 2016 г.
Если посмотреть на представленную картину еще с одной стороны, то оказывается, что чаще всего изменения на микроуровне ограничивались перемещениями вниз или вверх
шшщшттщ
18,1
25
KIÍMÍIHIÍMÍM
41
ШШММММ
52,3
53,1
56,4
lililí
5,5
кш
64,4
I11I1Í111115.2
85,3
Ю Положение ухудшилось на 2 и более ступеней
□ Положение ухудшилось на 1 ступень
□ Положение не изменилось
13 Положение улучшилось на 1 ступень
□ Положение улучшилось на 2 и более ступеней
Рис. 5. Соответствие текущей самооценки материального положения семьи на 2016 г. ретроспективной самооценке на 2012 г.
(1 ступень — самые бедные, 8 ступень — состоятельные), 2016 г. (% от числа определившихся)
на 1—2 ступени (рис. 5). На пяти нижних ступенях, к которым относится более 90 % всех перемещений, подавляющее большинство сдвигов с 2012 по 2016 г. не превышали одной позиции. Наиболее значительные перемещения, снижающие материальное положение семей на две и более позиции шкалы, относятся к седьмой и восьмой ступеням, но количество таких сдвигов не велико. Вместе с тем эти данные еще раз подтверждают вывод о том, что наиболее пострадавшими от кризиса оказались довольно обеспеченные и состоятельные слои населения.
Судя по прогностическим оценкам, многие семьи, которые за годы последнего экономического кризиса ухудшили свое материальное положение, предполагают в будущем, не-
смотря на его неизвестность и малопредсказуемость, восстановить утраченный материальный статус или подняться на более высокую ступень. Через четыре года, т.е. к концу 2020 г., доля бедных и малообеспеченных семей может сократиться с 71,6 до 57,8 %, тем временем как доля обеспеченных, состоятельных и богатых может увеличиться с 28,4 до 42,2 % (табл. 3). В целом, количество семей, надеющихся стать богаче, втрое превышает количество тех, кто полагает, что может стать беднее (36,1 % против 12,2 %), в то время как материальное положение значительного большинства семей, достигающее 51,7 %, скорее всего не изменится.
Обращает на себя внимание, что в ходе опроса более четверти респондентов, не имея ясных представлений не только о будущем, но и о настоящем, что характерно для ситуаций неопределенности в повседневной жизни, так и не смогли сформулировать и высказать какую-либо четкую прогностическую оценку, т.е. затруднились ответить на вопрос, моделирующий ситуацию с усложненным выбором. Гораздо чаще среди таких респондентов встречаются, независимо от пола, возраста и уровня образования, бедные и малообеспеченные люди, менее довольные тем, как складывается их жизнь, чем состоятельные, удовлетворенные своей жизнью.
За годы постсоветского периода российское общество прошло сложный путь от практически полного неприятия частной собственности и богатства до достаточно сдержанного отношения к собственности и богатым и зажиточным людям. Сегодня, как показывают исследования, в России наблюдается более умеренный уровень терпимости к имущественному неравенству и концентрации частной собственности, свидетельствующий о том, что существенная часть россиян по сути смирилась с неизбежностью социально-экономического неравенства.
Как следует из рисунка 6, если в 1990-е гг. не верили в возможность достижения взаимопонимания и сотрудничества между богатыми и бедными около половины взрослых россиян, то к концу 2007 г. их доля сократилась до 43,6 % и далее к концу 2016 г. — до 39,8 %. В основе этих оценок, как и прежде, лежало недовольство своим положением и осознание всей глубины пропасти между бедностью и богатством. Одновременно
Рис. 6. Оценка возможности достижения взаимопонимания и сотрудничества между бедными и богатыми, 1994—2016 гг. (%)
заметно увеличилась доля респондентов, полагающих, что такое взаимопонимание и сотрудничество в чем-то возможно, а в чем-то нет, т.е. занимающих довольно взвешенную, рациональную позицию. С конца 2007 по конец 2016 г. она выросла на 7,4 процентных пунктов — с 32,7 до 40,1 %. В результате этих изменений доля лиц, занимающих такую умеренную позицию, впервые превысила долю пессимистов. Что касается оптимистов, уверенных в возможности взаимопонимания и сотрудничества между богатыми и бедными, то их доля на протяжении всех лет мониторинга менялась незначительно, составляя около одной пятой опрошенных.
Несмотря на то, что взаимное согласование различных, а порой противоположных интересов представляется сложной и болезненной проблемой на всех уровнях социальной иерархии, наблюдаются четкие тренды, демонстрирующие рост позитивных и снижение негативных оценок по мере повышения материального статуса респондентов. Что касается граждан, занимающих умеренную позицию, то они одинаково часто встречаются среди респондентов, принадлежащих к разным доходным группам. Такая позиция в значительной степени свойственна гражданам со своего рода компромиссным сознанием, которое ориентировано не на изменение существующих
условий жизни, а на пассивное, понижающее запросы, приспособление к ним. Для таких респондентов характерен выбор жизненных проектов, акцентирующих внимание индивида в первую очередь на достижение максимально возможного в улучшении своего положения в рамках существующих условий, действуя в соответствии с ними.
Постепенный рост толерантности по отношению к богатым можно объяснить несколькими причинами, но прежде всего постепенной адаптацией россиян к социально-экономической ситуации, характерной для постсоветского общества, повышением их адаптационных возможностей и адаптационной опытности. С каждым годом увеличивается число людей, выросших в обществе с рыночной экономикой, основу которой составляет частная собственность с высоким уровнем социального неравенства. Но неизменной остается закономерность, свидетельствующая об ухудшении анализируемых оценок по мере повышения возраста респондентов. В связи с этим обращает на себя внимание тот интересный факт, что за годы постсоветского периода среди россиян самого разного возраста, но особенно среди граждан в возрасте старше 30 лет, заметно сократилась доля лиц, негативно оценивающих возможность достижения взаимопонимания и сотрудничества между бедными и богатыми, и существенно увеличилась доля занимающих умеренную, компромиссную позицию (табл. 3). В ближайшие годы фактор возраста будет играть все большую роль, поскольку при общей тенденции старения населения произойдут радикальные изменения в соотношении возрастных групп, одним из которых станет рост численности молодежи по мере вступления во взрослую жизнь тех, кто родился в благополучные нулевые годы.
Немаловажное значение в данном случае имеет также усилившаяся по мере смены поколений и роста уровня адап-тированности россиян к обновляющейся социально-экономической ситуации постепенная трансформация мировоззренческих ориентиров, ценностных установок и предпочтений граждан, которая выражается в ослаблении традиционализма и инерционных моментов при их формировании, а также в радикализации некоторых новых потребностей, формирующихся в массовом сознании. Так, с 2006 по 2015 г. доля россиян,
Таблица 3
Зависимость оценки возможности достижения взаимопонимания и сотрудничества между бедными и богатыми от возраста, 1994—2016 гг. (% по возрастным по группам)
Возраст, лет
Оценка До 20 20-29 30-39 40-49 50-59 60 и более
Положительная 33,1 26,3 20,9 20,3 14,9 13,4
О! Умеренная 38,4 39,4 34,0 26,9 22,2 23,1
Отрицательная 28,5 34,3 45,1 52,8 62,9 63,5
Положительная 36,3 29,0 23,5 18,3 15,1 13,7
о о Умеренная 42,6 41,9 39,5 34,4 31,8 27,6
Отрицательная 21,1 29,1 37,0 47,3 53,1 58,7
Положительная 34,1 28,9 23,7 20,3 15,3 13,3
о Умеренная 37,5 38,0 36,3 32,8 31,7 28,0
Отрицательная 28,4 33,1 40,0 46,9 53,0 58,7
Положительная 37,4 26,6 24,8 18,3 16,5 13,4
о Умеренная 39,2 43,0 41,0 41,8 39,5 37,7
Отрицательная 23,4 30,4 34,2 39,9 44,0 48,9
которые хотели бы, чтобы их дети росли не в Советском Союзе, а в сегодняшней России, увеличилась с 40,4 до 44,1 %, тогда как доля граждан, занимающих противоположную позицию, сократилась с 43,3 до 37,1 %. Важность подобных тенденций объясняется тем, что выбор в пользу современного российского общества увеличивает почти вдвое долю положительных и почти на треть долю умеренных оценок, одновременно более чем в полтора раза сокращая долю негативных оценок возможности достижения взаимопонимания и сотрудничества между бедными и богатыми.
Развитие указанных тенденций идет сложно и противоречиво, что в немалой степени объясняется социальной неоднородностью общества, вызывающей беспокойство неоднозначностью жизненных условий различных категорий населения и неопределенностью своего будущего. Изменения, происходящие в массовом сознании в процессе социализации новых поколений, повышение противоречивости внешних воздействий объективно способствуют усилению самостоятельного начала в познавательной деятельности широких слоев населения, в выработке представителями разных социаль-
ных групп своих жизненных позиций. Вместе с тем существует ряд серьезных факторов, обусловливающих воспроизводство или даже активизацию традиционных конструкций общественного сознания. К тому же формирование в массовом сознании новых ценностей, запросов и жизненных идеалов постоянно сталкивается с проникающим в большей или меньшей степени в сознание самых различных социальных слоев разочарованием в нормах и ценностях нынешнего образа жизни, во многом далеких от провозглашенных идеалов и декларируемых достижений.
Самые значительные сдвиги в анализируемых оценках произошли в 2000—2001 и 2010—2011 гг. Если первый сдвиг связан с выходом из наиболее тяжелого периода в развитии нынешнего российского общества, обусловленного крайне болезненными трансформационными процессами и последствиями глубочайшего экономического кризиса, то второй — с началом нового качественного скачка в развитии адаптационных процессов, который ряд социологов называют «тихой социальной революцией». В подтверждение последнего тезиса отмечается, что с 2011 по 2015 г. доля «самодостаточных» россиян, уверенных в себе, готовых опираться на собственные силы и обеспечивать себя без помощи государства, выросла на треть — с 34 до 45 % [Российское общество. 2016: 228]. Этот сдвиг оказался намного мощнее, чем перемены в благополучные 2003—2008 гг., когда существенный рост доходов и потребления, сопровождался едва заметным изменением социальности.
Но уровень межличностного доверия в России, хотя и имеет тенденцию к медленному росту, продолжает оставаться низким, что является одним из свидетельств сохранения повышенного фона напряженности и конфликтности в обществе, в том числе в отношениях между бедными и богатыми. Согласно данным RLMS-HSE за 2016 г., только 16,5 % россиян считают, что большинству людей можно доверять, тогда как 42,5 % уверены, что в отношениях с людьми надо быть осторожными, а 39,8 % полагают, что и то и другое зависит от конкретного человека, условий или других обстоятельств. При этом прослеживается достаточно тесная связь между доверием к посторонним, т.е. к незнакомым людям вообще, которое
принято называть генерализованным (или обобщенным) доверием, и оценками возможности достижения взаимопонимания и сотрудничества между бедными и богатыми.
На оценках россиян сказываются также позитивные изменения в деятельности бизнеса, рост ответственности и добросовестности предпринимателей. Как бы то ни было, но нельзя не признать, что за годы постсоветского периода многие из них стали работать по прозрачным, понятным всем правилам, превратились в законопослушных налогоплательщиков. Заметно выросло число успешных предприятий частного сектора в различных отраслях экономики, которые активно борются за доверие своих клиентов. Как показали наши предыдущие исследования, за последние десять лет отношение к бизнесу изменилось в лучшую сторону [Козырева, Смирнов...2017]. И в то же время ухудшилось отношение к бедным. Согласно данным исследований, с 2003 по 2013 г. более чем в полтора раза, с 51 до 36 %, сократилось число относящихся к бедным с сочувствием и одновременно тоже более чем в полтора раза, с 22 до 35 %, увеличилась доля тех, кто относится к ним не лучше и не хуже, чем ко всем остальным. Кроме того, втрое, с 2 до 7 %, выросла доля тех, кто стал относиться к бедным безразлично [Бедность и бедные. 2014: 14—15].
Необходимо учитывать и то, что, несмотряна значительное увеличение числа состоятельных людей, неравенство стало меньше бросаться в глаза. Богатые и бедные живут сегодня как бы в разных, не пересекающихся измерениях. Обычные граждане не только не видят самых богатых и сверхбогатых, живущих, хранящих и тратящих деньги за границей, но и гораздо реже, чем прежде сталкиваются даже с зажиточными гражданами, которые переселились в недоступные для них коттеджные поселки и ведут более закрытый образ жизни. Меньше стало также с нарочитостью цинично совершаемых аморальных поступков, демонстративно выставляемой на показ роскоши крупных чиновников, бизнесменов и их родственников, вызывающих раздражение у бедного и испытывающего большие материальные трудности населения.
В заключение хотелось бы отметить, что снижение социально-экономического неравенства — это очень непростой, трудоемкий и длительный процесс. В настоящее время одной
из главных опасностей, способных его затормозить или отбросить назад, становится риск очень медленного экономического развития, которое создает реальную угрозу более широкого распространения в стране социального неблагополучия и усиления поляризации общества. Уже не раз доказывалось, что существует прямая зависимость неравенства от экономического роста, что большему неравенству чаще соответствуют низкие или отрицательные показатели экономического роста и меньший уровень развития человеческого потенциала [Ве-бер 2005]. И, чем шире будет становиться сфера экономики, контролируемая небольшой группой самых богатых и сверхбогатых людей, чем быстрее будут расти их состояния, тем меньше будет оставаться пространства для справедливого распределения доходов и образования массового среднего класса.
Сегодня предлагается немало конкретных мер, реализация которых способна обеспечить более справедливое распределение доходов и снизить социально-экономическое неравенство. К таким мерам, пользующимся огромной поддержкой у населения, но вызывающим немало споров у специалистов, относится введение налога на роскошь и прогрессивного подоходного налога. Согласно данным социологических исследований, введение этих мер поддерживают более 90 % россиян [Цена роскошной жизни. 2017]. Вместе с тем одни специалисты считают, что эти меры не дадут желаемого эффекта, а будут способствовать росту теневых доходов, приведут к дополнительному давлению на бизнес и нанесут удар по среднему классу. И в тоже время другие полагают, что введение прогрессивной шкалы значительно повысит доходы государства и поможет поддерживать политическую стабильность в обществе. Расчеты экономистов, в частности, показывают, что серьезное повышение ставки НДФЛ только лишь для самых богатых могло бы в 2017 г. дать бюджету дополнительно до 1,5 трлн рублей, что составляло бы примерно половину бюджетного дефицита и вдвое больше того, что можно было бы собрать, ужесточив налоговые условия для бедных [Обухова 2017].
К другим мерам, препятствующим сокращению неравенства, но принимаемым практически всеми специалистами, следует отнести использование различных инструментов,
стимулирующих экономический рост, обеспечивающих значительное увеличение числа граждан, владеющих активами, рост малого и среднего бизнеса, а также предоставление населению широких возможностей, позволяющих зарабатывать на достойную жизнь. В последнем случае речь идет прежде всего о развертывании высокотехнологичных производств, организации индустриальных сервисов и услуг, внедрении современных технологий, обеспечивающих развитие российской экономики, рост производительности труда и создание большого количества рабочих мест с достойной заработной платой.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бедность и бедные в современной России / [М.К. Горшков и др.]; под ред. М.К. Горшкова и Н.Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2014. 304 с. Вебер А.Б. Неравенство и развитие // Социальное неравенство в России: вызовы обществу и публичной политике / под ред. А.А. Галкина и Ю.А. Красина. М.: УКГФ, 2005. С. 69-76. Вершинина И.А., Мартыненко Т.С. Неравенство в современном мире: обзор международных докладов // Вестник Московского университета. Сер. 18: Социология и политология. 2016. № 3. С. 74-91. Воспитатели и медсестры погрязли в кредитах // Независимая
газета. 2017. 31 окт. Гайва Е., Гурова Т., Обухова Е. Не только в отдельно взятой
стране // Эксперт. 2017. № 38. С. 15-23. Доходы и социальные услуги: неравенство, уязвимость, бедность / [Г.Е. Бесстремянная, А.Я. Бурдяк, А.С. Заборов-ская и др.; рук. авт. колл. Т.Н. Овчарова]. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005. 348 с. Козырева П.М., Смирнов А.И. Население и бизнес: дефицит доверия, его причины и последствия // Политические исследования. 2017. № 1. С. 53-69. Красиво жить не запретишь // Инвест-Арена. [Электронный ресурс] URL: https://www.finversia.ru/news/events/krasivo-zhit-ne-zapretish-16570 (дата обращения: 12.02.2018). Мареева С.В., Тихонова Н.Е. Бедность и социальные неравенства в России в общественном сознании // Мир России. 2016. № 2. С. 37-67.
Обухова Е. Цена справедливости // Эксперт. 2017. № 9. С. 30—33.
Российское общество и вызовы времени. Книга третья / [М.К. Горшков и др.]; под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2016. 424 с.
Статистика продаж автомобилей в России в 2015 г. // Автостатистика. [Электронный ресурс] URL: http://serega.icnet.ru/ CarSaleAuto_2015_Russia.html (дата обращения: 12.02.2018).
Три американца оказались богаче половины населения США [Электронный ресурс] // Lenta.ru. URL: https://lenta. ru/news/2017/11/10/wealth/ (дата обращения: 12.02.2018).
ФСГС РФ. «Распределение общего объема денежных доходов и характеристики дифференциации денежных доходов населения». [Электронный ресурс] URL: http://www.gks. ru/free_doc/new_site/population/bednost/tabl/1-2-2.doc (дата обращения: 12.02.2018).
Цена роскошной жизни. Исследовательский холдинг Ромир. Октябрь 2017 [Электронный ресурс]// ROMIR. URL: http:// romir.ru/studies/970_1508965200/ (дата обращения: 12.02.2018).
Эксперты правительства назвали точное число бедных работающих россиян. 2017 г. [Электронный ресурс] // Новости@mail. ru. URL: https://news.mail.ru/economics/31490722/?frommail=1 (дата обращения: 12.02.2018).
An Economy for the 1 %. 210 Oxfam briefing paper. 18 January 2016. URL: https:// www.oxfam.org/sites/www.oxfam.org/ files/file_attachments/bp210-economy-onepercent-tax-havens-180116-en_0.pdf (дата обращения: 12.02.2018).
Global Wealth Databook 2012. Credit Suisse.Research institute. October 2012. URL: http://www.usagainstgreed.org/ GlobalWealthDatabook2012.pdf (датаобращения: 12.02.2018).
Global Wealth Report 2016. Credit Suisse. Research institute. November 2016. URL: https://punzhupuzzles.files.wordpress. com/2016/11/global-wealth-report-2016-en.pdf (дата обращения: 12.02.2018).
The State of World Population 2017. Reproductive health and rights in an age of inequality // UNFPA. URL: https://www.unfpa.org/ sites/default/files/pub-pdf/UNFPA_PUB_2017_EN_SW0P.pdf (дата обращения: 12.02.2018).
