CC BY
341
ИСТОРИЯ
УДК 39:930 ББК Т521 (2=663)
Г.Н. АЙПЛАТОВ, И.Ф. ЯЛТАЕВ
МАРИЙЦЫ В «ОПИСАНИИ ПУТЕШЕСТВИЯ» АДАМ/1 А ОЛЕАРИЯ: историко-этнографические аспекты1
Ключевые слова: черемисы, чуваши, религия, язычество, обряды, жертвоприношение. Рассмотрены обряды, традиции, религиозные представления и верования марийского и чувашского народов, описываемые в работе Адама Олеария «Подробное описание путешествия голштинского посольства в Москву и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах». На основе сравнительного анализа сведений, содержащихся в сочинении иностранного автора, отмечается общее и особенное в материальной и духовной культуре мари и чувашей.
G. AIPLATOV, I. YALTAEV THE MARI IN «THE TRAVEL DESCRIPTION» BY ADAM OLEARIUS: historical and ethnographic aspects
Key words: the Cheremis, the Chuvash, religion, paganism, ceremonies, immolation.
The article deals with observances, traditions, religious presentations and beliefs of Mari and Chuvash peoples which were described in a work by Adam Olearius «Travels of the Ambassadors sent by Frederic, Duke of Holstein, to the Great Duke of Muscovy and the King of Persia in 1633, 1636, 1639». Based on a comparative analysis we have distinguished general and specific aspects in the material and spiritual culture of Mari and Chuvash.
История развития этнографической науки о «черемисах» (марийцах) связана с именами иностранных путешественников, послов, дипломатов и ученых. Марийцы, как и другие народы Поволжья (мордва, чуваши, удмурты), долгое время не имели своей письменности и, следовательно, не могли запечатлеть историю своего народа на родном языке. Поэтому большинство письменных свидетельств о средневековой истории марийского народа написаны на языках других народов. А те, кто писали о марийцах, называя их «черемисами», не знали ни языка, ни культуры этого народа.
Одним из первых, кто написал небольшое сообщение о Марийском крае и о марийцах, был Сигизмунд Герберштейн (1486-1556), (Зигмунд Хербер-штейн), немец по происхождению, австрийский дипломат, дважды посетивший Москву (1517, 1526). В 1549 г. он издает книгу «Rerum Moscoviticarum Commentarii» («Записки о Московитских делах»), которая неоднократно переиздавалась еще при его жизни. В «Записке» Герберштейна содержится информация о территории расселения марийцев, об их участии в противостоянии против Московского государства на стороне Казанского ханства, а также о некоторых этнографических особенностях марийского народа.
Более подробное описание о марийцах оставил другой немецкий ученый и путешественник Адам Олеарий (Эльшлегер) (1599-1671). В 1633-1635 гг. он находился в России в качестве переводчика и секретаря в составе посольства герцога Шлезвиг-Голштинского. Следующее его пребывание в России было связано с участием во втором голштинском посольстве через Россию по Волге в Персию и обратно в Голштинию (1635-1639 гг.).
Книга «Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах», изданная в Шлезвиге (1647 г.), стала результатом его многолетнего, кропотливого сбора информации и изучения быта и нравов народов, проживавших в Московском государстве.
* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 14-11-12002.
Адам Олеарий был знаком с работой Сигизмунда Герберштейна, в которой тот одним из первых иностранцев упоминает чувашский народ. Так, описывая царство Казанское и его народы, Герберштейн, который информацию получил об этих народах из сообщений купцов, бывалых людей, пишет: «...Черемисы и Чуваши - весьма искусные стрелки. Чуваши же отличаются и знанием судоходства» [4. С. 145]. Здесь же впервые автор «Записок» указывает и территорию расселения чувашей: «... Беличьи шкурки также привозятся из различных краев, наиболее широкие из Сибирской области, а те, которые благороднее каких угодно других, из Чувашии (Б^ииау), недалеко от Казани» [4. С. 95].
Путешествуя вниз по Волге от Нижнего Новгорода до Астрахани и дальше до персидской столицы Испагани1 в составе голштинского посольства, в 1636 г. Адам Олеарий встречался с жителями Поволжского края (мари, чуваши, мордва и татары), имел возможность с ними познакомиться и собрать некоторые сведения об этих народах. Более подробную информацию он мог записать на обратном пути во время пребывании в Казани в 1638 г. Несмотря на это, Олеарий, описывая народы, с представителями которых он имел возможность встретиться ниже Васильсурска по пути в сторону Казани, не упоминая о чувашах, называет их «черемисы». Он пишет: «Здесь появляются другого рода татары, а именно черемисы. Они тянутся далеко за Казань, живут по обе стороны Волги.» [11. С. 364].
Эту часть своей работы автор озаглавил «О черемисских татарах», но в дальнейшем в тексте для обозначения народа, о котором он пишет, использует термин «черемисы».
Можно предположить, что для Адама Олеария все народы, проживавшие по берегам Волги от Нижнего Новгорода вплоть до Астрахани, были татарами. Так, в десятой главе своей книги, которую назвал «О стране Нагайской и Астраханской, а также и жителях их» он, ссылаясь на труды Матвея Мехов-ского2 и Александра Гваньини3, которые указывали на существование заволжских, перекопских, казанских и ногайских татар, уточняет, кого следует считать волжскими татарами. Он пишет: «Волжскими эти писатели, конечно, зовут тех, кто живут у Волги. Таковыми могут быть и черемисские, казанские, и другие татары» [11. С. 399]. Таким образом, мы видим, что для Адама Олеария и марийцы, и чуваши, которых он встречал во время своего путешествия, представляли один народ - «черемисов», или «черемисских татар».
Исследователи истории народов Поволжья еще в XIX в. писали, что под этнонимом «черемисы», «горные черемиса» следует подразумевать и их соседей - чувашей [5. С. 5]. Историк и этнограф, профессор Императорского Казанского университета И.Н. Смирнов (1856-1904), отмечал, что в рукописях ХУ1-ХУ11 вв. очень часто путали с «черемисами» не только чувашей, но и «вотяков» (удмуртов) [14. С. 262-263].
В работах советских историков мы также находим указание под этнонимом «черемисы» в источниках XVI - начала XVIII вв. подразумевать и чувашей [5. С. 6]. Причину такого явления, когда чуваши часто в документах именуются как «черемисы» и как «чуваши», ученый В.Д. Димитриев (1924-2013) объяснял установившимися у русских издавна традицией «считать земли восточнее Суры и Вет-луги "черемисскими", а обитателей этих земель - "черемисами"» [5. С. 12]. Ответ
1 Испагани (Испагань) - сегодня современный город Исфахан в Иране, расположенный на берегу реки Зайенде-Руд у подножия горной цепи Загрос.
2 Матвей Меховской - польский историк, этнограф. Настоящее имя Карпиго (1457-1523). Адам Олеарий упоминает его как Матвей Мехов.
3 Александр Гваньини (1538-1614) - итальянец по происхождению, подданный Речи Посполитой. У Адама Олеария написано Гвагнин.
о том, как определить исследователям, какие народы «скрываются» под именем «черемисы», или «черемисские татары», в документах XVI - начала XVIII вв. -марийцы или чуваши, мы находим в работе В.Д. Димитриева, который предлагает этноним «черемисы» рассматривать в связке с определенной территорией -конкретный уезд, левобережье или правобережье Волги [5. С. 13-14]. Ученый указал, где и в каких уездах правобережья Волги жили только чуваши или чуваши и горные марийцы. А в тех случаях, когда в документах встречается описание «черемис» без указания уезда и конкретной местности, он предлагает подразумевать под этим названием и марийцев, и чувашей. Под «луговыми черемисами», «черемисами», и «черемисскими татарами» левобережья Волги, по мнению исследователя, выступают луговые марийцы. Эту точку зрения разделяет историк Г.Н. Айплатов [1. С. 839].
Но такой подход при изучении источников, где описываются одежда, украшения, религиозное представление и различные обряды народа «черемисы», не дает возможности с уверенностью сказать, относится ли это к чувашам или марийцам. Именно с такой трудностью сталкивается читатель и исследователь при чтении раздела книги Олеария «О черемисских татарах» [11. С. 364-367]. Следует брать также во внимание то, что в XV-XVII вв. и даже в начале XVIII в., как показывают документы, марийское население встречается на правобережье Волги между реками Сура и Цивиль, где в настоящее время проживают чуваши.
Мог ли видеть марийцев немецкий путешественник «по обе стороны Волги», начиная от Васильсурска до Казани? На карте Волги, составленной путешественником, мы видим, что территория «луговых черемис» (Сeremissi Lugovi) охватывает левобережье Волги, начиная от устья Ветлуги и тянется далеко вниз в сторону Казани и ее окрестностей [11. С. 360-361]. Для обозначения этой огромной территории Олеарий дважды зафиксировал название луговых мари на карте. «Горные черемисы» (Сeremissi Nagorni) указаны на правобережье Волги между Козьмодемьянском (Kusmademianski) и Чебоксарами (Sabaxar). Но ниже от острова Маслова (указан на карте), который расположен на одинаковом расстоянии как от Козьмодемьянска, так и от Чебоксар, нет обозначений ни народа «чуваши», ни народа «черемисы». На этой территории правобережья Волги от указанного острова до Чебоксар на карте обозначен лес и имеется изображение двух лосей. Упоминая остров Маслов, Адам Олеарий в своей работе пишет, что у этого острова они налетели на песчаную мель. Дальше он сообщает: «Здесь по правую руку на берегу мы видели очень много черемисов, конных и пеших, бывших на своих сенокосах» [11. С. 368]. Поэтому, возможно, Олеарий на своей карте сделал рисунок, изображающий мужчин и женщин, убирающих вилами и граблями сено в стога, но почему-то изображение «черемисов на сенокосе» он поместил на левобережье Волги. Можно это объяснить, наверное, только тем, что, по мнению Олеария, заниматься сенокосом должны «луговые черемиса», живущие на лугах. Так, в своей работе, объясняя, кто такие «луговые черемиса», он пишет: «Живущие слева именуются "луговыми" от "лугового сена", т.е. зеленых лугов и сенокосов: ведь здесь ввиду низкой и сырой почвы много прекрасных лугов и полей, где собираются в большом количестве сено, которым "нагорные" питают свои стада» [11. С. 364]. Не вполне понятно из слов Олеария, почему сено заготавливают «луговые черемиса», а питают этим сеном свои стада «нагорные». На рисунке также имеются дома с печными трубами. Учитывая, что расстояние между двумя городами до острова Маслова, как показано на карте, примерно одинаковое, можно предположить, что людей на сенокосе Адам Олеарий мог увидеть между современными деревнями Токари Горномарийского района Республики Марий Эл и Куськино Чувашской Республики. Поэтому здесь могли быть как горномарийцы, так и чуваши.
Вполне возможно, Олеарий, встречая, на своем пути марийцев и чувашей на правом берегу Волги, которые проживали по соседству, считал их за один народ «черемисы». По данным исследователей средневековой истории поволжских народов, видно, что марийские и чувашские селения в XV - первой половине XVIII вв. находились вперемешку не только на территории Ядринского и Козь-модемьянского уездов, но далеко ниже г. Чебоксары в сторону Казани.
Так, например, об этом пишет И.Н. Смирнов в своей известной монографии «Черемисы»: «Существование черемисских поселений на запад от Свияги в нынешних Цивильском и Чебоксарском уездах констатируется еще в XVII в. В 1609 г. черемисы разорили и сожгли Цивильск. По тетюшским дозорным книгам 1619 г. в числе колонистов упоминаются черемисы Свияжского и Цивильского уездов. В грамоте Цивильскому воеводе 1627 г. упоминаются черемисские волости Цивильского уезда» [13. С. 13]. Конечно, в этих документах, где говорится о «черемисах», могли быть и чуваши. В подтверждении своих слов, что «черемисы» проживали «от устья Свияги на запад до их нынешних земель», И.Н. Смирнов приводит также названия деревень, рек, и оврагов, сохранившихся в Чебоксарском, Цивильском, Ядринском и Козьмодемьянском уездах и имеющих, по его мнению, «черемисские названия» [13. С. 13-14].
Историк Д.М. Макаров (1918-2001) также писал о проживании большого количества марийцев в начале XVII в. в смежных районах современной Чувашии [5. С. 9].
В хрестоматии по культуре Чувашского края дореволюционного периода утверждается, что упомянутые Олеарием «черемисы», проживавшие по обе стороны Волги, были чуваши [17]. В сборник включены письменные памятники, труды отечественных и зарубежных путешественников, исследователей XVI-XIX вв. Здесь имеется также извлечение из работы Адама Олеария [17. С. 78-82].
Бросается в глаза свободное обращение с историческим документом. Составители хрестоматии переставили местами главы из книги Адама Олеария. Так, четвертая глава книги Олеария ([.XIX. Кн. IV. Гл. 4. С. 364-367) «О черемисских татарах» помещена в хрестоматии после пятой главы (LXXX. Кн. IV. Гл. 5. С. 367-369) «Как мы прошли мимо Козьмодемьянска, Чебоксар, Кокшай4 и Свияжска» [17. С. 78-82]. У Олеария четвертая глава «О черемисских татарах» располагается после подробного сообщения путешествия от Нижнего Новгорода до Васильсурска и начинается она так: «Здесь появляются другого рода татары, а именно, черемисы. Они тянутся далеко за Казань, живут по обе стороны Волги.» [11. С. 364]. Далее автор «Описания» знакомит читателей с занятиями «черемис», их религиозными представлениями, некоторыми обрядами, а также одеждой. Здесь же Олеарий упоминает первую встречу путешественников с «черемисами», которая, как следует из описания в книге, состоялась на левобережье Волги: «К вечеру один из них собрался с духом и у реки Ветлуги, против Юнгинского монастыря, поднялся на наш корабль.» [11. С. 367]. Таким образом, Олеарий начинает свое описание со встречи с марийцами, которых он увидел ниже Васильсурска на левобережье Волги. А поскольку книга была написана и опубликована автором уже после путешествия, он и указывает читателям, где проживали и какие территории занимали «черемисы», про которых он рассказывает далее.
Пятая глава в книге А. Олеария «Как мы прошли мимо Козьмодемьянска, Чебоксар, Кокшай и Свияжска» завершается описанием прибытия посольства в г. Казань вечером 13 августа 1636 г. Таким образом, поменяв местами текст первоисточника, составители хрестоматии вводят в заблуждение читателя,
4 Здесь имеется в виду Кокшайск, который основан как крепость близ устьев Малой и Большой Кокшаги в 1574 г.
незнакомого с работой Олеария. Дальше по тексту выглядит так, как будто речь идет именно о «черемисах», проживавших в Заказанье. По мнению составителей хрестоматии, чуваши, а не марийцы проживали не только в Зака-занье, но и по обеим сторонам Волги, именно о них рассказывает Олеарий, а следовательно, все, что сказано о культуре народа «черемисы», касается именно только чувашского народа [17. С. 83-84].
Полностью солидарен с таким мнением составителей хрестоматии исследователь А.В. Антонов. В своей статье «Этнографическое описание чувашей в трудах иностранных путешественников XVI-XVIII веков» он, не замечая перестановку глав из работы Олеария, не изучив работы других исследователей по культуре чувашского и марийского народов, ссылаясь на комментарии в хрестоматии, поддерживает тезис о том, что под этнонимом «черемисские татары» следует понимать чувашей [2. С.123].
Такие комментарии к тексту хрестоматии сделаны не вполне убедительно. Выводы И.Н. Смирнова и Д.М. Макарова нам кажутся наиболее обоснованными, так как поселения с марийским населением южнее и западнее Чебоксар обнаруживаются даже в документах первой четверти XVIII в. Так, например, факт проживания не только «настоящих чувашей», но и марийцев к западу от Чебоксар и ближе к Казани мы находим в работе В.Д. Димитриева, который, основываясь на данных первой ревизии 1723 г., указывает, что в Свияжском уезде насчитывалось 36 марийцев мужского пола [5. С. 8]. Таким образом, от тех бурных событий «смутного времени», в котором участвовали «черемисы», и времени пребывания Олеария в этих местах до проведения первой ревизии прошло сто лет. Конечно, за это время часть марийцев была ассимилирована чувашами, а еще большая часть была вынуждена покинуть эти места в течение «бунташного XVII века». Период после присоединения Поволжья к России со второй половины XVI в. и до первой четверти XVIII в., когда шло политическое утверждение центральной власти в крае для марийского населения, как и для других народов Поволжья, является периодом активных передвижений и миграций. Известный марийский ученый, этнограф и историк Г.А. Сепеев утверждает, что именно в это время происходил интенсивный отток марийского населения с чувашского правобережья Волги, где они занимали территории междуречья Оки и Свияги, «но наиболее плотно были расселены между реками Сурой и Цивилем» [12. С. 60].
В это время также наблюдался уход марийского населения из Приказанья и Заказанья в более глухие лесные районы, отдаленные от Казани на северо-запад и в Вятско-Камское междуречье, а большинство марийцев было ассимилировано татарами [12. С. 71]. Следы проживания марийцев на левобережье Волги недалеко от Казани в начале XVII в. отмечали исследователи еще в XIX в. Так, например, русский ученый - статистик, археолог и этнограф А.И. Артемьев (1820-1874) писал, что Раифский монастырь был основан в 1613 г. там, «где черемисы самое неприязненное население для русских племя, собирались для языческих жертвоприношений» [3. С. 31]. Ученый А.И. Артемьев, который хорошо знал историю чувашского народа, указывал, что недалеко от Казани проживали именно «черемисы».
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Олеарий пишет в своей книге о «черемисах», проживавших далеко за Казанью.
В четвертой главе своей книги «О черемисских татарах» Олеарий описывает занятия, религиозное представление и обряды народа «черемисы», а также их одежду, допуская при этом иногда погрешности. Так, например, Олеарий ошибочно указывает, что «черемисы» живут «большею частию без домов, в простых избах.» [11. С. 364]. По данным исследований археологов, марийцы, как и
другие народы лесной полосы Восточной Европы, уже в первом тысячелетии нашей эры строили деревянные срубные дома. Так, за последние два десятилетия учеными-археологами выявлено 17 жилищ на 11 памятниках. Впервые жилые сооружения были обнаружены в 1990 г. на правобережье Волги в Нижегородской области (Сомовское II городище) и датируется VII в. [10. С. 48]. Жилища представляли собой срубные постройки подквадратной формы площадью от 20 до 55 кв.м. Отопление осуществлялось с помощью очагов без печей.
В работе Олеария не упоминается главное занятие чувашей и мари -земледелие. Он указывает, что «черемисы» «...питаются скотоводством, медом, дичью, являются превосходными стрелками из лука.» [11. С. 364]. На это обратил внимание еще в XIX в. И.Н. Смирнов. Так, в своей книге «Черемисы» он пишет: «Характеристика быта страдает промахами: черемисы изображены чуть не кочевниками, тогда как относительно земледелия в XVII в. имеются известия в актах.» [13. С. 238].
Это можно объяснить тем, что Олеарий, путешествуя вниз по Волге, не видел обработанные поля марийских и чувашских крестьян, а если останавливался, то только в прибрежных городах. О занятиях местного населения Марийского края Олеарий пишет в следующей пятой главе, где он описывает свое путешествие от Козьмодемьянска до Свияжска. 7 августа 1636 г. посольство сделало остановку у города Козьмодемьянска. Олеарий обратил внимание, что местные жители этого края, богатой лесами, занимаются деревообработкой. Об этом путешественник пишет следующим образом: «В этой местности растет очень много - даже целые леса - лип, с которых жители дерут лыко и развозят его по всей стране, приготавливая из него сани, посуду или ящики. Дерево они режут на цилиндрические части, выдалбливают их и пользуются ими как ушатами, бочками и т.п.; они также выделывают из них целые лодки, челноки и гробы, которые продаются здесь и там на рынках» [11. С. 367].
Характеризуя народ «черемисы», Олеарий подчеркивает, что «это вероломный, разбойничий и чародействующий народ» [11. С. 364]. Такую характеристику «заслужили», видимо, язычники-марийцы за свои антимосковские выступления во второй половине XVI в., которые вошли в историю под названием «черемисских войн», и участие в событиях «смутного времени» начала XVII в.
В работе Олеария содержится подробное описание веровании и религиозных представлений «черемис», о которых он мог узнать от информаторов. В то же время, читая его работу, трудно определить, идет ли речь о религии народа «чуваши» или «мари», так как языческие верования у них во многом схожи. Олеарий пишет о «черемисах» так, что «живущие вокруг Казани, все, насколько я мог узнать язычники.» [11. С. 364]. Это объясняется тем, что сведения о «черемисских татарах» им были получены в ходе личного наблюдения и краткой беседы с жителями края во время путешествия по Волге без углубления в их этническую принадлежность (мари, чувашей). В хрестоматии однозначно указывается, что здесь речь идет только о чувашах-язычниках, ошибочно утверждается, что «нет никаких свидетельств о проживании вокруг Казани марийского населения в XVI-XVII века» [17. С. 84].
Если внимательно читать работу Адама Олеария, есть все основания полагать, что большинство информаций о религиозном представлении «черемис» он получил от настоящего «черемиса» - марийца в Казани. Эти сведения Олеарий записал в Казани через два года, уже на обратном пути, когда посольство возвращалось в Москву из Персии. В Казани посольство находилось с 8 ноября по 13 декабря 1638 г., после чего выехало в сторону Нижнего Новгорода на 60 санях [11. С. 529-531]. Так, например, он упоминает о том, что в Казани, в доме хозяина, где он остановился, «жил черемис, человек 45 лет» [11. С. 364]. Только «настоящий черемис» мог рассказать путешествен-
нику о святом и почитаемом для каждого язычника-марийца месте, которое находится на реке Немда. Вот как об этом пишет Адам Олеарий: «Говорят, что в Казанской области, к югу от Казани миль на 40, в болотистой местности имеется река, именуемая у них Немдою. Сюда они направляются со своими паломничествами и жертвами. Они говорят: «Кто сюда придет и ничего не принесет в жертву, тот зачахнет или засохнет». Они полагают, что черт имеет резиденцию свою там или точнее у реки Шокшем, лежащей в 10 верстах от Немды. Говорят, что эта река не глубже двух локтей, течет между двух гор и никогда не замерзает. Ее черемисы очень боятся» [11. С. 365].
В хрестоматии по культуре Чувашского края в примечании об этом святилище дается следующее пояснение: «Название реки Немда не зафиксировано в «Словаре гидронимов Татарстана» Ф.Г. Гариповой. Шокшем - это, видимо, река Шукшан, левый приток реки Немды в Новоторъяльском районе Марийской республики. Следовательно, Олеарий описывал языческое святилище, расположенное в этой местности» [17. С. 84].
Здесь речь идет о почитаемой марийцами языческой святыне - горе, где по преданию похоронен легендарный марийский князь Чумбылат. Гора Чум-былат находится на левом берегу реки Немды, которая впадает в реку Пижму. Это на территории современного Советского района Кировской области. Здесь у горы Чумбылат с начала 90-х гг. XX в. проводятся крупные ежегодные моления марийцев.
Олеарий указывает неправильные «координаты» этого языческого святилища - «к югу от Казани миль на 40». Еще в 1905 г. известный историк и этнограф С.К. Кузнецов (1854-1913) в своей работе «Поездка к древней черемисской святыне, известной со времен Олеария» обратил внимание на эту ошибку. Так, С.К. Кузнецов пишет: «Олеарий неточно указывает положение р. Немды на юге Казани. Существуют две реки с подобным названием: одна - приток р. Волги в Костромской губ., впадающей близ Юрьевца, другая - приток р. Пижмы, впадающей в р. Вятку - протекает в Уржумском и Яранском уездах Вятской губ. ... По близости к той и другой реки нет речки с названием Шокшем. Если предположить, что Олеарий меряет расстояние на старорусские версты по 1000 саж., а миля у него разумеется географическая, то мы как раз будем иметь дело с Чумбулатовым5 камнем, находящемся, как я сказал вначале, в полуверсте на Ю. от дер. Чумбулатовой Колянурской волости Яранского уезда Вятской губ. и в 250-280 верстах от Казани» [7. С. 8]. Ошибку в работе Олеа-рия он объясняет тем, что «черемисин» путешественнику «дал намеренно неверные сведения о местонахождении Чумбулатовой святыни» [7. С. 11].
На этой же странице, где Олеарий описывает древнее святилище марийцев на реке Немда, имеется рисунок, изображающий жертвоприношение «черемисов» в лесу на берегу речки [11. С. 365]. На обоих берегах реки изображены стоящие люди. На правом берегу также видим мужчину, разделывающего тушу жертвенной лошади, а правее от него еще двух человек, которые молятся на коленях перед деревьями, на которых висит шкура жертвенной коровы с головой и рогами. А дальше от них в глубине леса на поляне изображена группа людей, которые расположились вокруг костра с котлом. Справа от них на деревьях также висят, видимо, шкуры жертвенных животных.
Олеарий не был свидетелем жертвоприношения и не был на языческих молениях, но можно с уверенностью сказать, что этот рисунок сделан на основании словесного рассказа марийца - «черемиса, человека 45 лет». Этим можно объяснить неправильное представление путешественника о молениях «черемис» перед шкурой жертвенного животного. Олеарий пишет об этом так:
5 В работах дореволюционных исследователей «Чумбылат» писали как «Чумбулат».
«Иногда они приносят жертвы и богу, режут для этой цели лошадей, козлов и овец, натягивают шкуры на колья, варят рядом с ними мясо, берут блюдо, полное мяса, в одну руку, а чашку с медом или другим напитком в другую и бросают все это против шкуры в огонь, говорят: "Иди, передай мое желание богу". Также: "О боже, я охотно жертвую тебе это, прими это от меня и дай мне скота" и т.д., смотря по тому, что они охотно желали бы» [11. С. 365-366].
Обращает на себя внимание также необычная для марийцев обувь на ногах у участников моления, которые напоминают остроконечные ботинки на высоких каблуках. На необычную форму обуви указал и исследователь С.К. Кузнецов: «.поразительно, что вся жертвенная обстановка и характер р. Немды переданы превосходно. Одно странно, что костюмы черемис, которых Олеарий видел близ устья Ветлуги в большом количестве и неоднократно встречался потом, проезжая по р. Волге до Казани, переданы весьма неправдоподобно. Особенно режут эти ботинки, пригодные разве для тогдашней европейской щеголихи» [7. С. 11].
Представление «черемис» о боге, о добрых и злых духах, моления с жертвоприношением в хрестоматии по культуре Чувашского края отождествляется с чувашскими языческими представлениями и обрядом жертвоприношения «чук» (чук) [17. С. 84]. Само слово «чук» в чувашском языке имеет много значений. Это может быть и жертвоприношение, и бог, и место, где совершается моление с жертвоприношением. В описании Олеария действительно мы находим много общего в языческих верованиях марийского и чувашского народов. Действие, связанное с жертвоприношением, на марийском языке звучит чоклаш - принести жертву [9. С. 673]. Это очень близкое с чувашским словом чуклэмэ - жертвоприношение в честь благополучия рода и семьи. Языческие моления были связаны с самыми разнообразными обрядами и производственной деятельностью, касающейся как отдельной семьи, так и селения. Моления как у марийцев, так и у чувашей проводились в семейном кругу - семейные моления, были родовые, деревенские моления и большие моления (мар. - мер кумалтыш; чув. - пысак чук, или учук).
Марийцы и чуваши поклонялись духам керемет (чувашский вариант - кире-мет), которые являлись покровителями рода и нередко воспринимались ими в виде птицы, животного или в человеческом облике. На близость языческих верований марийского и чувашского народов указал в своей работе В.К. Магницкий (1839-1901) - историк, этнограф, фольклорист и деятель народного просвещения [8]. К такому выводу ученый пришел, сравнивая представление у этих народов о керемете, различные моления, посвященные разным божествам и духам, а также народные праздники (чув. - Ага - дуй (Агадуй) [8. С. 18], мар. - Агавай-рем; чув. - Соргоры (Сорыг-оры) [8. С. 97], мар. - Шорык йол; чув. - Сьув арни [8. С. 101], мар. - уарня).
В работе Олеария описывается нехарактерная для марийцев традиция имянаречения ребенку: «Когда ребенку исполняется полгода, они определяют особый день, когда ребенок должен был получить имя. Кто в этот день раньше всего зайдет к ним или пройдет хотя бы мимо, того имя и получит дитя» [11. С. 364]. Следовательно, здесь Олеарий рассказывает о традициях чувашского народа. В примечаниях в хрестоматии также сообщается, что вплоть до начала XX в. сохранялся у чувашей такой порядок наречения имени [17. С. 84].
Адам Олеарий сообщает, о наличии полигамии (многоженства) среди «черемисов». Он пишет: «Они одновременно вступают в брак с 4, 5 и более женщинами и, не обращая внимания на то, если бы даже 2 или 3 жены оказались родными сестрами» [11. С. 366]. Такое явление не связано с мусульманством, оно было характерно не только для чувашского народа, но и для других финно-угорских народов, например, мари, мордвы, удмуртов.
В работе описывается одежда «черемис» - женщин и мужчин, состоящая из грубой белой холщовой материи, характерная и для мари, и для чувашей. Так, Олеарий описывает одинаковый для марийских и чувашских женщин головной убор: «Женщины и девицы ходят окутанные грубою белою холщовою материю и закутываются вплоть до лица» [11. С. 366]. Такой головной убор шарпан носили и марийские, и чувашские женщины, у которых он называется -сурпан. Следующий головной убор, о котором пишет путешественник, напоминает марийский женский головной убор шурка и чувашский - тухья: «Невесты носят спереди на головах своих украшения, почти вроде рога; оно с локоть длиною и направлено кверху; на конце его в пестрой кисточке висит небольшой колокольчик» [11. С. 366].
Из работы Олеария видно, что много общего обнаруживается в одежде «черемис», характерных как для мари, так и для чувашей. Так, например, известный историк и этнограф К.И. Козлова исследовала этнические связи чувашей и марийцев и пришла к выводу о том, что женская одежда чувашей и марийцев (цвет, покрой рубахи, способ ношения, вышивки), а также верхняя женская одежда, обувь (лапти, способ наматывания онучей) во многом схожи. Общие элементы у этих народов обнаружила она также в женских головных уборах, украшениях. По мнению ученого, здесь присутствует влияние марийской культуры на чувашек-вирьялок [6. С. 157-162]. Соглашаясь с К.И. Козловой, надо признать, что это влияние было обоюдным. Следовательно, марийцы и чуваши, не отличались резко друг от друга своей одеждой. Исследователи отмечали не только сходство в одежде, но и сходство в антропологическом типе этих двух совершенно разных народов - чувашей (тюркского происхождения) и мари (финно-угрского) [15. С. 542; 16. С. 934].
Поэтому главная причина, почему Адам Олеарий и другие иностранные путешественники, дипломаты, а также русские чиновники не видели разницы между «черемисами» и чувашами, на наш взгляд заключается не только в «установившихся традициях». Именно близость традиционной культуры марийцев и чувашей, сходство одежды, религии и обрядов, даже внешних антропологических данных этих древнейших народов Поволжья дают ответы на «устоявшуюся привычку» называть эти народы этнонимом «черемисы».
Литература и источники
1. Айплатов Г.Н. Черемисы. Советская историческая энциклопедия. Т.15. Феллахи - Чжалайнор. М.: Сов. энциклопедия, 1974. 1006 с.
2. Антонов А.В. Этнографическое описание чувашей в трудах иностранных путешественников XVI-XVIII веков // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 16(154). История. Вып. 32. С. 123-127.
3. Артемьев А.И. Исторические сведения о Казанской губернии // Хрестоматия по культуре Чувашского края. Дореволюционный период / под ред М.И. Скворцова. Чебоксары, 2001. С. 7-39.
4. Герберштейн, С. Записки о Московитских делах / введ., пер. и прим. А.И. Малеина. СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1908. 382 с.
5. Димитриев В.Д. Чуваши в эпоху феодализма (XVI - начало XIX вв.). Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1986. 456 с.
6. Козлова К.И. Об этнических связах чувашей и марийцев // Вестник Московского университета. Историко-филологическая сер. 1958. № 4. С. 153-156.
7. Кузнецов С.К. Поездка к древней черемисской святыне, известной со времен Олеария // Быль о Чумбылате / сост. А.Е. Китиков. Йошкар-Ола: ГУП РМЭ «Газета «Марий Эл», 2002. С. 6-32.
8. Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры. Казань: Тип. Императорского ун-та, 1881. 268 с.
9. Марийско-русский словарь. М.: ГИС, 1956. 863 с.
10. Никитина Т.Б. Марийцы в эпоху средневековья. Йошкар-Ола: Мар. науч.-исслед. ин-т языка, литературы и истории им. В. М. Васильева, 2002. 432 с.
11. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно / введ., пер., прим. и указ. А.М. Ловягина. СПб.: Издание А.С. Суворина, 1906. 582 с.
12. Сепеев Г.А. История расселения марийцев. Йошкар-Ола: Мар. науч.-исслед. ин-т языка, литературы и истории им. В. М. Васильева, 2006. 200 с.
13. Смирнов И.Н. Черемисы. Историко-этнографический очерк. Казань: Тип. Казан. ун-та, 1889. 265 с.
14. Смирнов И.Н. Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Т. VIII, вып. 2. Вотяки. Историко-этнографический очерк. Казань: Тип. Императорского ун-та, 1890. 358 с.
15. Смирнов И.Н. Черемисы // Энциклопедический словарь. Т. XXXVIII. Человек - Чугуевский полк / изд.: Брокгауз Ф. А. (Лейпциг), Ефрон И.В. (С.-Петербург). СПб.: Тип. Акц. общ. Бракгауз - Ефрон, 1903. С. 541-544.
16. Смирнов И.Н. Чуваши // Энциклопедический словарь. Т. XXXVIII. Человек - Чугуевский полк / изд.: Брокгауз Ф.А. (Лейпциг), Ефрон И.В. С.-Петербург. СПб.: Тип. Акц. общ. Бракгауз - Ефрон, 1903. С. 933-938.
17. Хрестоматия по культуре Чувашского края. Дореволюционный период. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2001. С. 255 / Как мы проехали. С. 78-80; О Черемисских татарах. С. 80-82; Примечания. С. 83-85.
АЙПЛАТОВ ГЕННАДИЙ НИКОЛАЕВИЧ - доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории, Марийский государственный университет, Россия, Йошкар-Ола.
AIPLATOV GENNADIY - doctor of historical sciences, professor of Russian History Chair, Mari State University, Russia, Yoshkar-Ola.
ЯЛТАЕВ ИВАН ФЕДОРОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории, Марийский государственный университет, Россия, Йошкар-Ола (ifyalta@yandex. ru).
YALTAEV IVAN - candidate of historical sciences, associate professor of Russian History Chair, Mari State University, Russia, Yoshkar-Ola.
УДК 94(47).084.3 ББК 63.3.(3)
А.А. ИВАНОВ, Т.П. ФЕДЯЕВА
КРЕСТЬЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В МАРИЙСКОМ КРАЕ В ПЕРИОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ 1918-1921 ГОДОВ (проблемы историографии и археографии)
Ключевые слова: крестьяноведение, краеведение, «архивная революция», Поволжско-Приуральский регион, тематический («деревенский») характер, «новое» содержание «старых» знаний, крестьянское движение, теория аграрной революции, контрреволюционные выступления кулаков, «военный коммунизм», гражданская война.
Дан обзор источников и литературы по проблеме крестьянского движения в Марийском крае в период гражданской войны 1918-1921 гг. Раскрываются основные этапы публикации архивных документов, развития отечественной историографии по данной проблеме.
A. IVANOV, T. FEDYAEVA
THE PEASANT MOVEMENT IN THE MARY COUNTRY AT THE PERIOD OF CIVIL WAR FROM 1918 UNTIL 1921 (problems of historiography and archeography)
Key words: study of peasantry, study of local lore, «archival revolution», Volga-Ural region, theme-based («village») character, the «new» content of «old» knowledge, peasant movement, theory of agrarian revolution, counterrevolutionary actions of wealthy peasants, «military communism», Civil War.
In this article, there is an overview of sources and literature on the problem of peasant movement in the Mary country at the period of Civil War from 1918 until 1921. The basic steps of the publication of archival documents, the development of national historiography on this issue are revealed here.
Трактовка феномена крестьянского движения в период гражданской войны в России в отечественной историографии претерпела несколько этапов развития. Традиционно в изучении событий, произошедших в 1918-1921 гг., выделяются два периода развития исторической мысли - советский и современный. В советской историографии крестьянство в период Великой Октябрьской социалистической революции и последовавшей за ней гражданской войны рассматривалось в качестве ближайшего союзника, так называемого «младшего брата», рабочего класса в борьбе за упрочнение социалистических завоеваний. Бедняцкие и середняцкие слои крестьянства причислялись к пролетарским элементам деревни и входили в когорту движущих сил революции. Наиболее же зажиточные слои несли клеймо эксплуататоров и пережитков царского режима, доставшихся в незавидное наследство Советской России, приравнивались к пособникам контрреволюции, проводникам «белого» настроения в деревне. Впоследствии постулат классовой борьбы был переложен на кресть-
