CC BY
120
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
| Мануэль Кастельс: политика vs. наука / Manuel Castells: Policy vs. Science |
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург, Россия Институт философии человека, Кафедра теории и истории культуры Доцент, кандидат культурологии
Herzen State Pedagogical University, St.Petersburg, Russia Associate Professor, PhD in Cultural Studies achukurov@yandex. ru
МАНУЭЛЬ КАСТЕЛЬС: ПОЛИТИКА VS. НАУКА
Данная статья представляет собой развернутую рецензию на монографию М. Кастельса «Власть коммуникации». В книге рассматривается история медиакоммуникации и ее роль в информационном обществе. Информационное общество, по мнению автора, фактически создает «творческую аудиторию», генерирующую собственные смыслы, что представляется весьма спорным. К сожалению, в своем исследовании М. Кастельс не пытается выстроить прямую зависимость между концептами «государство», «контроль» и «бизнес». Автор на протяжении всей работы ошибочно отделяет государство/бюрократию от бизнес-структур как таковых. В монографии много и других, не менее спорных моментов. Работа содержит интересный анализ ряда отельных аспектов информационного общества, но чистота научного анализа нередко вызывает сомнения в силу очевидной ангажированности автора.
Ключевые слова: информационное общество, медиакоммуникация, интернет, глобализация, фейк, контроль, бизнес, постиндустриальное общество, манипуляция.
MANUEL CASTELLS: POLICY VS. SCIENCE
This article is a detailed review of the monograph by M. Castells «The Power of Communication». The book examines the history of media communication and its role in the information society. The information society, in the opinion of the author, actually creates a «creative audience» that generates their own meanings. We disagree with this statement and say that a person is not free to create new meanings and strategies. Unfortunately, in his study M. Castells does not attempt to build a direct relationship between the concepts of «state», «control» and «business». The author throughout the whole work mistakenly separates the «state / bureaucracy» from the business structures. There are many other equally controversial points in the monograph. The work contains an interesting analysis of the information society different aspects, but the depth of scientific analysis often provokes doubts because of the author' obvious engagement.
Key words: information society, media communication, Internet, globalization, fake, control, business, post-industrial society, manipulation.
Мануэль Кастельс - один из самых известных ученых современности, основатель социологии города, но специализируется на проблемах информационного общества во всей его многогранности и сложности. На сегодняшний день ни одна работа по коммуникативистике не
обходится без ссылок на М. Кастельса, что вполне закономерно и оправдано. Непростая судьба, в частности, столкновение с режимом Франко в ранней юности и эмиграция в Париж, очевидно определили его левые взгляды, а те в свою очередь, что может уже и не столь очевидно, повлияли на его на-
12 (27) 20171
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
| Мануэль Кастельс: политика vs. наука / Manuel Castells: Policy vs. Science |
учные изыскания. Самая известная его работа -«Информационный век: экономика, общество и культура» (1996-1998 гг.) в трех томах, в которой, что понятно из названия, артикулируется его авторская концепция информационного общества. Вся поздняя траектория научного движения М. Кастельса была связана именно с рассмотрением различных аспектов постиндустриального информационного мира.
В 1990-х годах сложились и его взгляды на Россию (исследователь связан с нашей страной и в научном, и в личном плане) и за двадцать лет они не претерпели сколь-нибудь заметных изменений, что мы и видим в монографии «Власть коммуникации».
Книга Мануэля Кастельса «Власть коммуникации» вышла в 2016 году в издательстве Высшей школы экономики в серии «переводные учебники ВШЭ». Сражу же необходимо отметить, что книга была написана автором в 2009 году, а значит, с момента выхода ее в свет до публикации на русском языке прошло без малого семь лет. Казалось бы, данный факт не должен быть значим для серьезных научных монографий, посвященных анализу концептуальных проблем. Вне всяких сомнений, есть научные темы и сферы, которые не утрачивают своей значимости со временем. Так, объекты искусствосферы и их интерпретация могут оставаться актуальными столетиями. Но с коммуника-тивистикой дела обстоят несколько иным образом. Если речь идет об анализе вербальной, невербальной и паравербальной коммуникации, т.е. прежде всего об изучении системы «человек-человек», то можно с уверенностью утверждать, что в этом случае информация будет накапливаться, а наши представления о данных феноменах - расширяться и изменяться. Лингвисты, психологи, физиологи и культурологи непрерывно дополняют это комму-лятивное знание.
В системе «человек-машина», а М. Кас-тельс анализирует именно сферу СМИ и, в частности, Интернет, устаревание происходит очень быстро, актуальность утрачивается в течении пары лет. В монографии «Власть коммуникации» самые
«новые и последние» факты относятся к 2008 году и это обязательно надо иметь в виду, если у вас есть желание составить верное представление о происходящем. Речь в данном случае идет в большей степени об истории, чем о сегодняшнем дне.
Второй момент, на который следует обратить внимание, прежде чем приступать к чтению книги, - это ее «условная научность». Иными словами, М. Кастельс легко позволяет себе переходить от дискурса научного к дискурсу публицистическому, что снижает именно научную значимость данного исследования, не умаляя иных достоинств книги - в частности, оригинальности авторского взгляда.
Весьма примечательно, что в своем исследовании М. Кастельс не пытается выстроить прямую зависимость между концептами «государство», «контроль» и «бизнес». Обратимся для примера к следующей фразе и попытаемся ее кратко проанализировать: «Коммерциализация медиа во всем мире получила широкую поддержку со стороны 209 общественного мнения, потому что они в значительной степени освободились (или еще находятся в процессе этого во многих странах) от железной хватки политической бюрократии. Современные развлечения, дополненные старыми фильмами и национальным фольклором, побеждают пропаганду. Это чувство относительного освобождения от политической власти в последние два десятилетия может объяснить почти полное отсутствие социального протеста против медиаполитики в большинстве стран, за исключением бизнес-групп, корыстные требования которых не получают удовлетворения в процессе лицензирования. Более того, когда и где бы ни возникали медиа ориентированные социальные движения, они направлены не на медиабизнес, но на борьбу с государственной цензурой. Это особенно относится к России при Путине, когда журналисты и граждане воюют с авторитарным медиарежимом, направляемым политиче-
12 (27) 20171
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
| Мануэль Кастельс: политика vs. наука / Manuel Castells: Policy vs. Science |
ской мотивацией с высшего государственного уровня»1.
Уже первое предложение абзаца вызывает вопросы и недоумения. Во-первых, коммерциализация медиа во многих странах вовсе не вызывает поддержку общественного мнения. Нередко ориентацию на дешевые развлекательные программы связывают именно с коммерциализацией, как и превращение обсуждения серьезных вопросов - в шоу, что как раз провоцирует протест и неоднократно становилось предметом общественных дискуссий. Как, например, показала практика телеканала «Культура» в России интеллектуальные и «культурно значимые» программы способны выживать только при наличии государственной поддержки. Можно также привести в пример государственную поддержку культурно значимых программ в Финляндии - основной процент «интеллектуальных программ» идет именно на государственном канале, который львиную долю доходов получает от налогов, собираемых с населения (от 50 до 140 евро в зависимости от доходов).
Во-вторых, коммерциализация медиа вовсе не освобождает их от «железной хватки политической бюрократии», а просто меняет рычаги давления. Автор на протяжении всей книги ошибочно отделяет государство/бюрократию от бизнес-структур как таковых. И это в высшей степени странно, поскольку на сегодняшний день даже школьнику очевидно, что бюрократия - лишь видимая часть бизнеса, осуществляющая лоббистские функции. Нет никакого государства или бюрократии, стоящих вне бизнес-интересов. Где-то, как например в США, лоббизм давно обрел легитимный статус, в иных же государствах еще не вошел в легальную юридическую плоскость, но от того не является менее действенным. Без лоббизма система государственного управления сегодня не работает ни в одной стране мира.
1 Кастельс М. Власть коммуникации. Серия «Переводные учебники ВШЭ». Изд-во ВШЭ. 2016. С. 136. Здесь и далее цитирование по данной книге М. Кастельса.
Точно также вызывает вопросы и второе предложение, где «старые фильмы и национальный фольклор побеждают пропаганду». Выход за границы научного дискурса более чем очевиден. В современной России прекрасно известно, что формула «старый фильм + фольклор» - это идеальный фундамент пропаганды и формирования потребной реальности. Именно благодаря этой формуле осуществляется формирование ностальгических настроений и формируется «национальный профиль» культуры. Именно эта формула является фундаментом «национально-освободительной модели» управления культурой.
Далее, третий тезис-утверждение про «чувство освобождения от политической власти» и «отсутствие социального протеста» М. Кастельса также вызывает недоумение: медийная политика CNN и BBC вызывает массовый протест (достаточно зайти на соответствующие порталы и страницы facebook, чтобы увидеть письма от недовольных потребителей) именно в силу их политической ан- 210 гажированности и несвободы. А уж последний тезис про «авторитарный медиарежим» и борьбу с ним «журналистов и граждан» (кстати, обратите внимание, что М. Кастельс с завидным упорством разводит эти понятия, т.е. журналист по определению не может быть гражданином), вообще уводит нас в сферу свободной и ненаучной дискуссии. Примеров «медиаориентированных социальных движений» такого рода М. Кастельс не приводит, а потому не вполне понятно, о чем идет речь. Самое же главное, что ни один из этих тезисов (а мы проанализировали в качестве примера лишь один абзац) не подкрепляется ни фактами, ни цифрами, ни даже данными социологических опросов или иных исследований. Таким образом, на протяжении всей монографии автор постоянно уходит в публицистику, которая может быть более чем интересной и оригинальной, но оставаться при этом публицистикой.
Вспомним, что одно из основных условий научного знания - это его верифицируемость. Но о какой верифицируемости можно говорить, когда на странице 299 мы читаем, что «Некоторые из дан-
12 (27) 20171
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
| Мануэль Кастельс: политика vs. наука / Manuel Castells: Policy vs. Science |
ных, представленных в этом анализе, были получены из надежных веб-источников» (курсив - А. Ч)? В роли этих надежных веб (/)-источников в ссылке мы находим http://www.freedomhouse.org, http://www.lenta.ru и http://www.oprf.ru. У нас нет претензий к достойной организации freedomhouse, Общественной палате или «Ленте» и иным, указанным автором источникам, но поскольку приведенные в общем списке источники не равноценны, хотелось бы все же большей конкретики - какими именно данными пользовался автор и на что опирался, формулирую теле или иные идеи. Что именно и почему позволяет ему определять их как надежные?
Между тем, в монографии М. Кастельса дается глубокий и всесторонний анализ истории ме-диакоммуникации в аспекте СМИ и сети Интернет. Первые три главы полностью посвящены истории вопроса и теории сетевого общества. Автор подробно рассматривает институциональный аспект медиакоммунникации, уделяет колоссальное внимание маркетингу СМИ, приводит примеры слияний и поглощений в этой сфере. Анализируя трансформацию предпочтений потребителя, автор опирается на опросы ведущих бюро, что ценно само по себе.
Особенно подробно он останавливается на военных операциях США в Ираке и изучает манипуляцию сознанием американцев посредством СМИ. При этом М. Кастельс практически отрывает СМИ от власти, делая упор на коммерческой составляющей, что далеко не всегда верно, с учетом партийной принадлежности журналистов CNN. Последний факт автор почему-то обходит стороной.
В работе много и частных, но от этого не менее интересных и важных аспектов информационного общества. Так М. Кастельс рассматривает феномен блогосферы, указывая на формирование новых каналов коммуникации. «Во всем мире большинство блогов персональны по своей природе. По данным исследования Центра Пью в рамках проекта "Интернет и образ жизни американцев", 52% блогеров утверждают, что они ведут блог пре-
имущественно для себя, а 32% — для своей аудитории [Lenhart, Fox, 2006, р. iii]. Таким образом, в определенном смысле значительная часть этой формы массовой самокоммуникации ближе к "электронному аутизму", чем к настоящей коммуникации. Поэтому любой пост в Интернете независимо от намерений автора становится бутылкой, дрейфующей в океане глобальной коммуникации, сообщением, подверженным передаче и редактированию самым неожиданным образом»2.
С идеей «электронного аутизма» сложно не согласиться. Более того, актуальность темы «электронного аутизма» будет лишь возрастать в ситуации ослабевающих социальных связей и усиливающейся атомарности общества в постиндустриальной цивилизации с одной стороны, и стремления сохранить собственную идентичность в условиях всепроникающего агрессивного информационного поля - с другой.
Информационное общество предоставляет новые возможности для реализации контроля, что 211 полностью выпадает из поля зрения М. Кастельса. Между тем, именно это становится причиной того, что в информационном обществе физическое тело «отступает» перед телом социальным, границы которого с одной стороны значительно шире, но при этом и куда более прозрачны и легко разрушаются в силу любого внешнего давления. Физическое тело становится крайне уязвимым по причине размытости его границ в связи с всепроникающим информационным шумом. Данная ситуация приводит с одной стороны к росту стремления к самоконтролю, а с другой - к проблеме самоидентификации. Потребность в формировании своего «культурного профиля» будет только возрастать, ибо это есть механизм выстраивания границ, а «любительское творчество», в частности ведение блогов и он-лайн дневников - это одно из проявлений этой тенденции. Человек стремиться оставить «след», маркировать свое присутствие, при том, что адресат в данной деятельности полностью утрачивает значение. Но М. Кастельс слишком «романтизирует»
2 Там же. С. 85.
12 (27) 20171
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
| Мануэль Кастельс: политика vs. наука / Manuel Castells: Policy vs. Science |
информационное общество, чтобы увязать его с новыми формами контроля.
Большое внимание М. Кастельс уделил экономике медиа. Он указал на процесс «специализации», когда холдинги избавляются от непрофильных активов, концентрируясь на тех или иных областях медиарынка, что позволяет им лучше удовлетворять интересы потребителя. Автор рассмотрел вопросы концентрации СМИ у крайне ограниченного количества медиагрупп, которые сливаются в глобальные медиасети. Последние же, в свою очередь, стремятся контролировать сетевое пространство Интернет. Иными словами, М. Кас-тельс видит связь между возрастанием контроля и бизнес-стратегиями, но упорно исключает из этой логической цепочки концепт власти, явленный бюрократическими институциями. Это при том, что именно коммерциализация является сегодня главным рычагом контроля и манипуляции.
Информационное общество, по мнению автора, фактически создает «творческую аудиторию», генерирующие собственные смыслы. «Мы перешли от массовых коммуникаций, обращающихся к аудитории, к активной аудитории, созидающей собственный смысл в ходе сопоставления своего опыта с получаемой из однонаправленного потока информацией. Таким образом, мы наблюдаем рост интерактивного производства смысла. Это и есть то, что я называю творческой аудиторией, источником культуры смешения, которая характеризует мир массовой самокоммуникации»3.
Между тем, не стоит обольщаться на тему творческого потенциала аудитории в аспекте созидания собственных смыслов. Человек по природе своей не в состоянии создать ровным счетом ничего такого, чего бы уже не было в его социокультурном опыте. По этой причине все «смыслы» -это не более чем перманентная пересборка культурных паттернов, а «интерактивное производство смысла» - результат манипулятивного консенсуса власти, представляющей интересы тех или иных бизнес-групп, и транслирующей эти интересы по-
3 Там же. С. 157.
средством медиакоммуникации. Свобода выбора/генерации смыслов и стратегий - это не более, чем свобода супермаркета, когда ты можешь выбрать лишь из представленного на полках, но не можешь создать принципиально новый товар.
М. Кастельс предлагает свой вариант типологии установления контроля за медиакоммуника-циями, за образец взяв три страны - США, Россию и Китай. Это весьма интересный подход, в котором присутствует много рационального, но опять же, как и в вышеназванных примерах, автор не удерживается в рамках научного дискурса, пускаясь в публицистику. Читаем на странице 301: «Диапазон бюрократического давления на медиа так же разнообразен, как непредсказуем. По данным из надежных источников, которые я не могу раскрывать из опасения возможных санкций, публикация репортажей, неугодных властям (национальным, региональным или местным), может вызвать ряд последствий. Это могут быть визиты сотрудников пожарной инспекции или санитарно- 212 эпидемиологических станций, в результате которых могут быть отменены разрешения на эксплуатацию помещений.
Или, если пресс-центр расположен на верхнем этаже здания, лифт может внезапно перестать работать, а его ремонт будет длиться бесконечно...». Как не сложно догадаться, речь идет о России. И мы в очередной раз остаемся без цифр, фактов и научных доказательств. Ссылка на источники, которые он не может называть по соображениям безопасности этих источников, вообще уводит нас куда-то в маргинальный дискурс интернет-издания «Медуза». Разумеется, никто не отрицает наличие разного рода косвенных видов контроля со стороны государственных структур за СМИ в России, но в научной монографии хотелось бы видеть именно строгую логику и сравнительный анализ, а не публицистику. Однако следующий абзац лишает нас последней надежды на научность: «Ведущие политические оппоненты, такие, как Гарри Каспаров, Владимир Рыжков, представители главной оппозиционной партии (коммунисты) и даже бывшие политические союзники Путина, такие как Михаил
12 (27) 20171
Андрей Юрьевич ЧУКУРОВ / Andrey CHUKUROV
| Мануэль Кастельс: политика vs. наука / Manuel Castells: Policy vs. Science |
Касьянов и Андрей Илларионов, почти исчезли с телевизионных экранов». Если Каспаров и Рыжков, по мнению М. Кастельса - это ведущие политические оппоненты, то читатель вполне может представить себе уровень анализа автора и глубину его познаний в социальной жизни и политике России. Даже, если мы примем во внимание, что речь идет о 2008 годе.
М. Кастельс отмечает, что для манипуляции общественным сознанием используют самые разные механизмы и образы. В частности, он подробно рассматривает использование тезиса о парниковом эффекте в ходе выборов Б. Обамы. «Экологические движения» уже давно стали ударным отрядом политических компаний, что вполне может стать предметом отдельного рассмотрения в любой научной работе. В данном же случае примечательно другое: М. Кастельс не определяет это как «манипуляцию», а указывает на «парниковый эффект» как реально существующий факт. И это при том, что научный мир так и не пришел к консенсусу по данному вопросу. Иными словами, мы видим, что сознание самого исследователя не свободно от манипуляций, что, вне всяких сомнения, интересно само по себе. Возможно, именно поэтому нам вновь хотелось бы обратить внимание на проблему верификации научного знания и очевидной для читателя политической ангажированности автора - фраза «с 2008 года Барак Обама вершит историю» не оставляет пространства для воображения. Причем, вполне возможно, самому автору это вовсе не представляется столь уж очевидным. Теория о роли личности в истории всегда вызывала сомнения у серьезных исследователей, а в ХХ веке от нее практически полностью отошли и сегодня к ней не обращаются. «Вершить историю» в эпоху
глобализации могут только транснациональные корпорации, но никак не медийные продукты.
Работа снабжена большим количеством схем, графиков и разного рода сравнительных таблиц, очень полезных для политологов, социологов и специалистов в области коммуникации. Примечательно, что политическая ангажированность просматривается даже здесь - в монографии представлена внушительная и подробная хронологическая таблица фейков, сфабрикованных политическими оппонентами Б. Обамы и Х. Клинтон и запущенных в ходе предвыборной компании с целью дискредитации этих политиков. При этом М. Кас-тельс не приводит аналогичной таблицы фальшивок, сфабрикованных в лагере Б. Обамы и Х. Клинтон в адрес конкурентов.
Монография Мануэля Кастельса «Власть коммуникации» - яркий пример того, что могут сделать собственные политические убеждения и ангажированность с научным поиском. В этом видится серьезная проблема гуманитарного знания. В 213 отличие от физиков, химиком или математиков, опирающихся на формулы и эмпирические данные, представители гуманитарного корпуса чаще, чем того бы хотелось, оперируют субъективными интерпретациями. Разумеется, научное знание во многом относительно, но имеет ли право ученый ставить свои научные изыскания в столь сильную зависимость от политических убеждений? А с другой стороны, может ли он быть от них свободен? Впрочем, все это риторические вопросы. Что до монографии, то материалы, собранные в ней, вне всяких сомнений будут весьма полезны тем, кто желает разобраться с динамикой коммуникативного пространства цивилизации XXI века.
12 (27) 20171
