CC BY
290
трагизм и внутреннее напряжение текстов, доведенные до логического предела, сдерживаются рамками нарративной структуры. Чувство, проходя сквозь призму холодного рассудка, видоизменяется. Оно приобретает интенциональную направленность и последовательность в выражении. Таким образом, посредством формы писатель делает более глубоким и выразительным содержание. За счет предельной точности в изображении он передает состояние экспрессии в преобразованном и переосмысленном виде.
На основании приведенного исследования можно сделать следующие выводы. Кржижановский является типичным писателем - модернистом. В его произведениях находят отражение тенденции, характерные для данного эстетического направления. В качестве доминирующих
особенностей выступают неомифологизм, феномен игры, интертекстуальность, интермедиальность. Они
непосредственно служат выражением индивидуальноавторского дискурса. Оставаясь в рамках одной или
Библиографический список
нескольких культурных традиций, автор «Сказок для вундеркиндов» преобразует литературный канон через призму собственного восприятия. Использование писателем мифологического материала служит для создания собственной художественной реальности, базирующейся на
интертекстуальной основе. Привычные образы мировой литературы приобретают у Кржижановского индивидуальный характер, предполагающий возможность нового прочтения.
1 Под термином «модернизм» нами понимается достаточно условное определение периода культуры, характеризующего типологические черты, свойственные художественному мышлению XX века. В силу того, что возникновение понятия «модернизм» было тесно связанно с искусствоведением (первоначально оно использовалось для обозначения экспериментальных и формалистических течений в искусстве), нами разводятся понятия «модерн» и «модернизм».
2 Тексты Кржижановского цитируются по: Кржижановский С. Д. Собрание сочинений: В 5 т. СПб., 2001.
1. Кржижановский, С.Д. Неукушенный локоть // Собр. соч. - СПб.: Симпозиум, 2003. - Т. 3.
2. Кржижановский, С.Д. Клуб убийц букв // Собр. соч. - СПб.: Симпозиум, 2001. - Т. 2.
Статья поступила в редакцию 07.12.09
УДК 82-192
Н.Я. Сипкина, аспирант ХГУ им. Н.Ф. Катанова, г. Абакан, E-mail: max-just@yandex.ru ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА Р.И. РОЖДЕСТВЕНСКОГО 1950-1960 ГОДОВ
В статье рассматривается степень изученности интимной лирики поэта в отечественном литературоведении, раскрывается новизна художественного исследования. Отмечаются характерные черты, определяется значение любовной лирики Р. Рождественского для его творчества 1950-1960-ых гг.
Ключевые слова: любовная лирика, Рождественский, автобиографизм.
Любовная лирика Р.И. Рождественского находится в тени внимания исследователей отечественной литературы: в первую очередь обращается внимание на произведения общественной значимости1, лишь изредка отмечается наличие в творчестве поэта стихов о любви. Так, например, литературовед Н. Мервольф пишет: «Пафос поэмы «Моя любовь» в борьбе за человека в любимой женщине. К поэме примыкает ряд близких по теме стихотворений: «Тысяча мелочей», «Без тебя», «Письмо домой», «Слова бывают грустные»» [1, с. 205]. В середине 1960-ых гг. критик В. Воронов также отметил эстетическое значение любовной лирики Р. И. Рождественского: «Мысль о «проверке», о новом взгляде на сделанное, о первых «итогах» возникает в интимной лирике» [2, с. 65]. А. Мальгин, акцентируя внимание на публицистичности стихов поэта, утверждает: «Даже стихи о любви у Рождественского насквозь публицистичны» [3, с. 346]. В его же очерке о творчестве Р. Рождественского лишь небольшой раздел был посвящен любовной лирике поэта [4, с. 46-55].
Данный материал своего рода первая попытка определения места и значения темы любви в раннем творчестве Р. Рождественского.
Печально известно негативное отношение официальной советской идеологии к лирическому в поэзии в противовес так называемому высокоидейному уровню стихотворных произведений, выдержанных в рамках коммунистической пропаганды2. Однако поэтический бум, выпавший на вторую половину 1950-х - первую половину 1960-х гг., объяснялся не только восторгом, испытываемым от возможности о многом говорить открыто, но потому, что было осознано величие русской поэтической традиции (А. Ахматовой, Б. Пастернака, М. Цветаевой, Н. Заболоцкого и др.), вдохновившей, прежде всего, поэтов «новой волны».
Интимные стихотворения представителей «эстрадной» поэзии (Р. Рождественский, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина и др.) возродили любовную лирику,
освободили от социологизирования и политизирования, развивая его в лучших своих любовных произведениях («Письмо домой», «Тысяча мелочей», «Я уехал от весны», «Необитаемые острова», «Ливень» «Оттуда» и др.
Р.Рождественского, «Заклинание», «Не мучай волосы свои», «Любимая спи», «Эта женщина любит меня» и др.
Е.Евтушенко, «Сон», «Ты мне никогда не снишься»,
«Замерли», «Ну что тебе надо еще от меня?», «Размолвка», «Никогда» и др. А. Вознесенского, «Прощай», «В тот месяц май, в тот месяц мой», «Зима», «Ночь», «Дождь и год» и др. Б. Ахмадулиной). В общественной обстановке времени «оттепели» любовные откровения молодых поэтов становились открытием, вызывали бурную реакцию, пользовались популярностью (многократные успешные выступления перед огромными аудиториями, сборники стихов раскупались мгновенно). Ведь напоминалось о том личном, которое волновало каждого молодого человека, вообще, несмотря на возраст, всех людей, потому что «любви все возрасты покорны».
Новаторство любовной лирики периода «оттепели» состоит в том, что стихи Р. Рождественского, Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Б. Ахмадулиной о любви выводили из кризиса советскую интимную лирику этого периода. В своих стихах они передают «дневники» чувств, в которых проступает такая значимая черта, как автобиографизм. С другой стороны, любовную лирику поэтов-«эстрадников» можно рассматривать как форму борьбы, сопротивление эпохе, вытесняющей из жизни возможность иметь собственное понимание любви: «Любовь - это отдушина, столь необходимый глоток воздуха, дающий возможность сбалансированного существования. Порыв в данное состояние
- это и надежда обмануть время, «вырваться» из эпохи, сохранив себя. Это автономная территория сердца поэта» [5, с. 152].
Р. Рождественский в раннем поэтическом творчестве не отказывается от традиционных тем, привлекающих людей на
протяжении всей истории человечества и постоянно разрабатываемых в лирике с момента ее зарождения, в том числе, от темы любви, которая получает в стихах Р. Рождественского ярко выраженное индивидуальное, уникальное воплощение. В ней мы видим особое, самобытное восприятие того или иного события, отражение внутренней борьбы с самим собой, мучительное напряжение души, драматический поиск гармонии, жажду обычной земной радости и многое другое. Поэт не упрощает чувств, не допускает рассудочных решений, а стремится полно и глубоко выразить свою бурю сложных переживаний, - сомнений, светлых порывов, тяжких мук и горьких сожалений. Его лирика волнует широтой, откровенностью, полнотой и нежностью чувства, размахом доброты, той особой усмешкой, которая слита с печалью и которая придает неповторимую интонацию лирическим произведениям.
В цикле любовных стихотворений (указанного периода), отразивших сложный процесс того, как поэт ищет надежду на чистую радость, как нарастают у него душевные волнения и переживания, можно уловить некую эмоциональную кривую, в которой нарастание, подъем связаны с поиском душевного тепла, свежести чувства, новизны, а резкие спады обусловлены разочарованием, ощущением безнадежности, сложности путей судьбы, стремлением преодолеть конфликт, ревность, взаимные страдания, ссоры и обиды и т.д.
В чувстве любви, в отношениях между мужчиной и женщиной воплощаются у Р. Рождественского, прежде всего, эстетические принципы поэта:
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово этого утреннего стихотворения вдруг потянулось к рукам твоим, словно
соскучившаяся ветка сирени.
(«Знаешь, я хочу...»)
В этих строках явно улавливается надежда на бесконечность любви лирического героя и его героини, радость существования мира любви. Это стихотворение звучит как предисловие к важной, неотъемлемой части всего раннего творчества поэта - любовной лирике, которая станет основной в зрелом периоде его творчества.
Любовная лирика Р. Рождественского пришла к читателю сразу, с первым сборником стихов «Флаги весны» (1955), да и поэму «Моя любовь»(1955), которая принесла известность поэту, подсказала любовь, которая стала его судьбой. В сборниках «Испытание» (1956), «Дрейфующий проспект» (1959), «Ровеснику» (1962), «Необитаемые
острова» (1962), «На самом дальнем Западе» (1964), «Радиус действия» (1965) лирическая героиня, по словам самого автора, - «соавтор практически всего» [6, с. 425], что написал поэт.
В любовной лирике раннего поэтического творчества Р. Рождественского можно заметить определенную эволюцию, которая тесно взаимосвязана с его жизненным и духовным возмужанием и которая своеобразно отразилась в сборниках стихов поэта: восприятие новизны любовных чувств
(«Письмо домой», «Любовь», «Двое», «Стихотворение А.К».), осознание любви как дара судьбы («Радар сердца», «Я и мы», «Необитаемые острова», «Все начинается с любви»),
попытка понять свою любимую и уяснить, что значит для него любимая («Оттуда», «Матрешка», «Где-то оторопь зноя с ног человека валит», «Будь, пожалуйста, послабее», «Сердце в руках», «Богини», «88»), испытание этого сокровенного чувства («Тысяча мелочей», «Слова», «Без тебя», «Я уехал от весны», «Не ревнуй меня к дорогам», «Возвращение», «Ливень», «Слышишь!», «Телеграммы», «Радиус действия»), осознание того, что самое простое и главное в жизни -любовь («Не ночь, а просто сорок минут сумерек», «Ты мне сказала», «Твой голос», «За тобой через годы», поэма «До твоего прихода»).
Любовь для поэта - это самое сильное чувство, сравнимое лишь со светом, жизнью. Она вызывает различные
эмоции («будоражит», «удивляет», «дразнит», «восхищает»). За прекрасное и непонятное чувство лирический герой обязан своей любимой, она для него становится «богиней».
Лирический герой Р. Рождественского старается для себя определить, обозначить выявить, что значит любовь в его жизни:
- Я любовь такую искал, чтоб - всего сильней...
- которая в жизнь мою светом вошла
стала воздухом мне, позвала к перу...
(«Письмо домой»)
Любовь становится чем-то вездесущим, овладевает душевным состоянием, делает жизнь эмоционально насыщенной, неповторимой:
Она была в жестах в улыбке и взглядах.
Она была в ссорах, в словах откровенных.
Она была в каждом движенье и в клятвах наивных, смешных.
(«Любовь»)
Герой решает, что все на Земле начинается с любви: Весна шепнет тебе:
«Живи».
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься.
И начнешься.
Все начинается с любви.
(«Все начинается с любви»)
В интимном мире лирических героев существует только два человека - он и она, любовь у них своя, она не похожа на другие и бывает только один раз для двоих. Любовь подарок судьбы, предназначение свыше:
У сердца есть радар.
Когда-то, в ту весну тебя я угадал из тысячи одну.
(«Радар»)
Любимая - самый близкий и родной человек, которому не жалко даже сердце отдать: «несу я сердце / к дому, / в котором / ты. / Какое это сердце - тебе владеть!» («Сердце в руках»). Для лирического героя любимая как неизведанный материк, который нужно постоянно открывать, как Колумбу далекую Америку: «Мне вновь ночей не спать. / Ворчать на холода. / И волноваться зря. / И, вглядываясь в даль, / вовсю вопить: «Земля!» /Намеренно грубя, / от счастья разомлеть. / Блуждать без сна и компаса в краях / твоей земли. / И никогда не кончатся / открытия мои» («Оттуда»). У лирической героини противоречивая душевная сила: ее солнца хватит на десять Африк, а холода на несколько Антарктид; она беспощаднее пожаров, сильнее землетрясений, но в то же время, «она беспомощнее двухмесячного пацана» («Где-то оторопь зноя с ног человека валит»). Поэт сравнивает свою лирическую героиню с
матрешкой, потому что она как русская игрушка «матрешка» с сюрпризами и очень разная: первая - «дородная,
степенная», вторая - «больно колется», третья - «будто школьница»...: «не знаю и настырничаю, / и все / не надоест,
- / хочу достать четырнадцатую, которая - / ты есть» («Матрешка»).
В любовной лирике поэта звучит опасение за это сокровенное чувство. Иногда за мелкими обидами, ссорами на бытовой почве постепенно исчезает радость, счастье, и тогда он обращается к своей половине:
Послушай!
Не верю, что так и надо, что будет без того скучно.
Хочу научиться и не могу Обиды сносить умеючи, чтоб
в сердце не лезли на каждом шагу
проклятые эти мелочи.
Любимая окружила героя своей ревностью, как крепостью и ревнует ко всему. Герою это неприятно, он злится, но в то же время у него есть опасение, что если любимая перестанет ревновать, то станет «меньше любви». Да и самого лирического героя мучает это жгучее чувство, когда он просыпается среди ночи, вдали от дома с тревожными чувствами, думами о том, что любимая может не выдержать одиночества и найти себе другого.
Разлука для нее и него становится еще одним испытанием: попытка убежать от своей любви на Северный полюс, уйти от «радиуса действия ее любви», приносит один результат: каждый раз, возвращаясь домой, поэт испытывает чувство восторга: «К тебе... / Закрыть счастливые глаза» («Возвращение»).
В любовной лирике Р. Рождественского первой половины 1960-х годов звучит переоценка любовных отношений, появляются драматические нотки, любовь становится основополагающей. Так в стихотворении «Не ночь, просто сорок минут сумерек» звучит тревожное смятение, беспокойство за чистое, цельное чувство, возникшее тогда, в начале любви, «у костра счастливого года». Хотя бы изредка нужно возвращаться к тому «костру», чтобы угли холодные «вдруг покраснели от счастья», чтоб . тайные мысли проверить.
И сердцу поверить.
И теплым коленям поверить.
Драматизм переживания рождается в предчувствии надвигающегося несчастья: «Поедем скорее! Поедем, пока не поздно». Здесь волнует нравственная чистота раскрываемого душевного состояния; она более действенна, чем декларация о верной любви.
Эстетические особенности интимной лирики Р. Рождественского определяются богатством использования поэтических средств выражения. Стихотворение «Двое» -яркий пример художественного своеобразия творчества Р. Рождественского. Данное стихотворение о чистой первой любви юноши и девушки. Его условно можно разделить на две части - настоящего времени и прошлого: образы
современных поэту девчонок и мальчишек и образы теперешней юности. Мальчик ждет на свидание девочку. Поэт просит своих друзей не смеяться над ними, а лучше вспомнить, вернуться в свою раннюю юность, ощутить то прекрасное чувство, чистое и наивное.
Основные словесные образы данного стихотворения сопоставляются по ассоциации: ожидание - «осточертело скитаться», «кепки мнут»; мальчик скрывает нежные чувства - «говорит как можно небрежно»; лирический герой вспоминает свою юность - «стихи в тетрадках»,
«пионерский лагерь», «летящие флаги» - все это
ассоциируется со счастливой юностью, беззаботностью, радостью.
Изобразительные средства помогают раскрыть этот образ радостного чувства первой влюбленности: метафоры («летят они к месту», «осточертело скитаться», «окинув взглядом», «к солнцу летящие флаги», «надо считаться», «порывы страсти»), метонимия («мальчишке становится жарко» - волнуется, «смешные стихи в голубых тетрадках», «возле реки пионерский лагерь»,- воспоминания о юности лирического героя), олицетворение («веселая улица», «смешные стихи»), сравнение («говорят как можно
небрежнее»), эпитеты («запыхавшимся подружкам»,
«наихитрейшим созданьям»). Синтаксические фигуры
подчеркивают разговорную интонацию стихотворения:
...Не смейся!
Давно ли мы сами были такими?
(...) Помнишь?
Смеяться над этим не надо.
Как ее звали?..
Наташей.
Натой.
Где же ты, Натка?
Певунья Натка?
В частности, в приведенном отрывке стихотворения поэт, используя повторы («Наташей», «Натой»), инверсии («Давно ли мы сами были такими?»), риторические вопросы, восклицания, обращения («Не смейся! Помнишь? Как ее звали? Где же ты, Натка? Певунья Натка?»), добивается эффекта непринужденного разговора.
Специфической особенностью раннего творчества Р. Рождественского становится постоянное обращение к лирической героине в стихах различных тематик: он делится с ней впечатлениями, рассказывает о событиях, произошедших с ним, о своих душевных переживаниях. В философских размышлениях о жизни и смерти, предназначении поэта и долга его перед обществом, опровержениях на те или иные сплетни о «подкупленности» поэтов и другие полемические вопросы, отразившиеся в стихах, поэт обязательно посвятит несколько строк любимой: («человеку / мало / надо, лишь бы кто-то дома / ждал»; «хорошо, что есть еще / женщина немодная. /Милая. / Усталая./ Навсегда моя»; «Я писал и пишу/ по заказу/ горьковатой улыбки твоей,/ не разгаданной мною/ ни разу»; «Как-то женщина пришла/ и подкупила./ Подкупила —/ чем? —/ не знаю до сих пор.»).
Размышляя о последнем часе своей жизни, лирический герой решает, что его «конечной гаванью» будет дом любимой:
А уснуть захочу, после долгих погонь я к тебе прилечу -мотыльком на огонь ...
Одним из сокровенных и интимных произведений раннего поэтического творчества Р. Рождественского является поэма «До твоего прихода» (1967), которая отличается, как и вся интимная лирика поэта, автобиографизмом, и посвящается главному для него человеку - Алене . В поэме выражены все чувства, самой сказочной и неопознанной любви, которая приходит к двум людям - к ней и к нему. Стихотворения, посвященные любимой, писавшиеся на протяжении 15 лет, начиная с самого раннего, с зарождения чувств, их укрепления и продолжения, постоянного обновления, умирания и вновь зарождения, но уже в новом, более глубоком качестве, вылились в поэму. Она стала наивысшей точкой осмысления, что значит для него любимая.
В поэме «До твоего прихода» отразились основные творческие поиски Р. Рождественского. У художника начинают меняться общие идейно-эстетические взгляды, продиктованные определенным разочарованием в наступившей действительности: крах всех надежд и мечтаний о свободе, слухи и сплетни о поэте, распространяемые критикой, измена друзей. На фоне такого контекста звучит поэма.
Жанровое своеобразие поэмы «До твоего прихода» в том, что она, не достигая больших размеров, тяготеет к ослаблению фабульного элемента, к фрагментарности, лирическим развертываниям.
Сюжет строится не на движении событий в их причинно хронологической последовательности, а на движении авторской мысли. Тот факт, что сама личность автора является структурно-сюжетным новообразующим фактором в поэме, то форму лирического сюжета можно определить как философско-ассоциативную.
Специфика композиции поэмы в постоянной смене плана, соотношении внутреннего состояния лирического героя с цепью внешних событий, Вся поэма по своей форме представляет собой страстный и взволнованный монолог, своеобразный поток мыслей, который проносится в голове лирического героя за то короткое время, когда его любимая поднимается по лестнице к своей квартире и не знает еще о возвращении мужа. Это придает повествованию яркий эмоциональный характер и позволяет поэту передать свои чувства. Форма данного лирического монолога таит в себе и широкие художественные возможности: повествование о настоящем (мы узнаем, что он почувствовал, как она зашла в подъезд, это для него сейчас стало самым главным, а «остальное ложь». Он слышит каждый ее шаг. Эти шаги обжигают его, ему представляется, будто он летит в неизвестном пространстве и просит у Земли замедлить свое вращение. Лирическому герою кажется, будто не она поднимается по лестнице, а он спускается к ней) свободно перекликается в поэме с воспоминаниями (например, прощание на вокзале: «Разомкни свои руки,/ перекрести./ Прости! / И спокойно - / впервые за долгие дни - / усни») с лирическими отступлениями (философские рассуждения о значении общественной жизни поэта - для него это наносное («звонкие трубы», тосты над столами, рассуждения о совести, «мудрые вздохи»), не основное, а главное то, что мы всегда идем к кому-то, неосознанно; иронические мысли о слухах («нету дыма без огня»): слухи, как недруги, окружили поэта, они «сбоку», «завлекают» и «манят». Один из главных слухов, что она ему «наставила рога». Он смеется над этими слухами, с иронией думает, что ж «поплачу в подушку, в тетрадку поною», и будет сдавать «драгоценные панты за деньги»), что обусловливает широту раскрытия главной темы поэмы, многоплановость самого повествования, позволяет передать напряженность переживаний.
Можно отметить ряд художественных особенностей поэмы «До твоего прихода». Впервые Р. Рождественский вводит в поэму эротический подтекст: поэт раскрывает нам самое сокровенное, интимное:
Люб -
(Царствуй, рабыня!
Бесчинствуй!
Неистовствуй, женщина) лю!
(Вот и глаза твои.
Жалкие, долгие и сумасшедшие!)
Люб -
(Чертовы годы уставились в небо
темными бивнями)
лю!
(Только люби меня!
Слышишь, люби меня!
Знаешь, люби меня!)
Люб -
(Чтоб навсегда!
Чтоб отсюда - до гибели...
Вот оно...
Вот оно.) лю!
(Мы никогда, никогда не расстанемся...
Воздуха...
Воздуха!)
Данный отрывок отличается художественным своеобразием, который подчеркивает специфику творческого почерка поэта. Обращает на себя внимание анафорическая разбивка слова «люблю», это слово повторяется много раз и выносится в отдельную строку. Прием градации (повтор слов: «Только люби меня! /Слышишь, люби меня!/ Знаешь, люби меня!», «Чтоб навсегда! Чтоб отсюда..», «Вот оно... / Вот оно.», «Мы никогда, никогда, не расстанемся.»,
«Воздуха./ Воздуха.») помогает выразить глубину чувств лирического героя. Характерно (что отличает поэта-
«эстрадника» Р. Рождественского) применение предударной, неправильной, внутренней и составной рифмы: женщина-сумасшедшие, бивнями-люби меня, вот-воздуха, царствуй-рабыня, бесчинствуй-неистовствуй, вот-твои, жалкие-долгие-сумасшедшие, чертовы-годы. Интонационный рисунок данной части главы поэмы можно охарактеризовать как восторженным, что доказывается применением бесчисленного количества восклицаний-обращений (Люблю! Царствуй рабыня! Бесчинствуй! Только люби меня! и т.д.)
Применение тропов, синтаксическических фигур и других средств художественной выразительности обогащает образный мир поэмы. Например, использование сравнений, метафор («костром порывным», «руки по перилам, как сети тянет» и др.) помогают нам представить движение героини. Удачно использованный прием контраста в словах «недавними и давними», «святыми и бездарными», и игра слов «датами, далями» ассоциируют шаги героини по лестнице с движением времени, а аллегория («трагическим тасканием двух тысяч недель на себе», «следы от зубов») и метафорические выражения («отблеск грозной глади стола», он несет на себе «чужую судьбу и слепые слова») - с настроением лирического героя.
В заключение поэмы лирический герой подытоживает свою жизнь: ему надоело писать с оглядкой, он выбирает «самое простое», которое для него становится главным в жизни - любовь. Он «наорался на десять годов вперед»:
Реки движутся в каменных шорах, дни уходят в небытие...
Крик устал...
Да здравствует
шепот
двух людей:
его
и
ее.
Таким образом, любовная лирика в раннем творчестве Р. Рождественского занимает важное место. Ее значимость видится нами в благородстве и гуманности передаваемых поэтических настроений, ощущений, в показе истинной позиции лирического героя, в раскрытии широты его души; в анализе психологии любви; в изображении мощного эмоционального заряда лирического образа; в представлении любви как предмета высокой поэзии; в показе красоты любовного чувства лирического героя; в преклонении перед любимой женщиной.
Особенностью ранней интимной лирики стали: автобиографизм, неподдельность чувств, их естественность, самобытность восприятия, обращение к лирической героине в стихах различных тематик.
Р. Рождественский своими стихами и поэмой о любви способствовал возрождению жанра любовной лирики в русской литературе второй половины 1950-х - первой половины1960-х гг., освобождению его от социологизации и политизации.
Любовная лирика Р. Рождественского возвращала лирической поэзии полнокровный гуманизм, восстанавливала в правах подлинную глубину лирического чувства, продолжая традиции любовной лирики русской поэзии.
1 Аннинский Л. Шестидесятые - семидесятые - восьмидесятые // Литературное обозрение. - 1991. - №4. - С. 56; Михайлов И. Какими мы были? / Шестидесятники в литературно-общественной жизни страны. // Литературная газета. - 2002. - № 32. - С. 10; Бочаров А. Две оттепели веры и смятения. // Октябрь. - 1991. - № 6. - С. 188; Слуцкий Б. Заметки о поэзии Р. Рождественского. - М. - Архив литературы и искусств. - Ф3. 101. Слуцкий, оп. 1. ед. хран. 104; Евтушенко Е. Один из нас. Памяти Р. Рождественского // Литературная газета. -1994. - 24 августа. - № 34. - С. 3. и др.
2 См., к примеру, постановление ЦК ВКП (б) от 14 августа 1946 г. О журналах «Звезда» и «Ленинград»// Правда. - 1946. - № 198. -21.08.
3 Прототипом лирической героини является Алла Киреева -Алена, ставшая единственным спутником поэта в радостях, бедах, успехах, неудачах, во всех перипетиях жизни.
Библиографический список
1. Мервольф, Н. Стихи Р. Рождественского // Звезда. - 1957. - № 5.
2. Воронов, В. Мы еще будем // Вопросы литературы. - 1965. - № 3.
3. Мальгин, А. По заказу времени // Литературное обозрение. - 1983. - № 8.
4. Мальгин, А.Р. Рождественский: очерк творчества. - М.: Художественная литература, 1990.
5. Комин, В. Он пришел в XXI век / В. Комин, В. Прищепа. - Новосибирск, 2003.
6. Рождественский, Р. Удостоверение личности. - М.: Эстепонт, 2002.
Статья поступила в редакцию 12.11.09
УДК 882.09
П.Г. Жирунов, канд. филол. наук, доц. ГОУВПО АГПИ им. А.П. Гайдара, г. Арзама, E-mail: lev_shirokov@mail.ru ВЗГЛЯД НА «ПОВЕСТИ ПОКОЙНОГО ИВАНА ПЕТРОВИЧА БЕЛКИНА» В АСПЕКТЕ ЦИКЛИЗАЦИИ
Целью данной статьи явилось исследование особенностей поэтики циклизации в «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина». В своем произведении А.С. Пушкин устанавливает отправную точку явления литературной циклизации и актуализирует приемы циклообразования опережающие типичные для русской литературы 30-х гг. Х1Хв. явления.
Ключевые слова: цикл, признаки циклизации, циклоообразование, образ повествователя.
В литературно-критических работах, посвященных изучению «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина», непременно обращаешь внимание на тот факт, что большинство исследователей на первый план выносят проблему взаимодействия «трех фиктивных инстанций» [1, с. 42] (здесь и далее курсив наш П.Ж.), выступающих в роли «призм, отражающих и преломляющих моменты фабулы» [1, с. 42].
Как отмечает В. Шмит, в длительных спорах можно наметить два лагеря: так называемая «белкинская» партия считает фиктивного автора центральным фокусом повествования (все в повестях рассказано так рассказывал бы Белкин, все пропущено через его душу и рассматривается через его точку зрения).
Второй лагерь утверждает, что никакой внутренней и необходимой связи между повестями и личностью Белкина не существует, а предисловие издателя представляет собой отдельную повесть[1, с. 44].
Не пытаясь встать на точку зрения какой-либо одной из сторон в этом споре, в рамках данной работы мы предприняли попытку рассмотреть образ Белкина через призму циклизации.
Общая тенденция развития повествовательных жанров в русской литературе XIX века достаточно подробно описана в коллективной монографии под редакцией Б. С. Мейлаха «Русская повесть XIX века». Определяя основной чертой эстетики нового времени преобладание прозаических произведений над стихотворными, авторы исследования особо подчеркивают, что магистральным явлением в сфере жанров в 30-40-е гг. и в 70-80-е гг. становятся малые и средние жанровые формы[2, с. 342, 453].
По мнению Б. М. Эйхенбаума, отмеченное преобладание малых и средних жанровых форм вызвано тем, что «главное внимание» русской прозы этого периода «направлено на роман, на большую форму», которая «на практике долго не дается» [3, с. 285]. Основная же проблема как раз и заключалась в выходе за пределы малых форм. Этим объясняется обычное для русских беллетристов 30-х гг. XIX в. явление - соединение разных новелл под видом «вечеров», как естественной переходной ступени к большой форме.
Действительно, вслед за практически одновременным появлением «Повестей Белкина» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки» создается большое количество различных сборников, имеющих ряд признаков цикла (например, «Пестрые сказки.» и «Русские ночи» В.Ф. Одоевского, «Очерки большого света» Е.П. Ростопчиной, «Вечера на Карповке» М.С. Жуковой, «Двойник, или мои вечера в Малороссии» Антония Погорельского (А.А. Перовского), «Вечер на Хопре» М.Н. Загоскина и др.).
Описывая общие для данных циклов признаки поэтики, Эйхенбаум отмечает, что особое внимание писатели
обращают на детали повествовательной формы - на способ ведения рассказа, на мотивировку переходов от одного персонажа к другому, сообщения о прошлом. Обычной формой соединения новелл является либо их обрамление предисловием и заключением, либо простая смена рассказчиков, которой предшествует вступительная часть, описывающая самый повод для рассказывания. Так, например, в «Вечере на Хопре» вступление представляет собой полноценную новеллу, не только мотивирующую ситуацию рассказывания, но и актуализирующую образы действующих лиц повествования, в «Вечерах на Карповке» М. Жуковой полное обрамление мотивирует соединение новелл и само по себе развито в небольшую новеллу (описывает любовь Любиньки и Вельского).
Следует обратить внимание на один, на наш взгляд, существенный момент в поэтике подобных сборников: объединяющим началом выступает рассказчик (или рассказчики, один за другим вступающие в беседу, т.е. в рассказывание и обсуждение историй). Рассказывание мотивируется тем или иным сюжетом, заставляющим думать о полной естественности возникновения и образования цикла рассказов.
Непосредственное участие самого рассказчика (или рассказчиков) не просто мотивирует реальность повествования, образ рассказчика получает новую функцию -из повествователя он вырастает в литературный персонаж, вокруг которого организуется особый сюжет. Он наделяется биографией, получает большую индивидуальность. Благодаря этому, рассказанная им история получает индивидуальное освещение и дополнительную убедительность - то есть происходит объективация произведения.
Хотя циклизация и происходила обычно с помощью образа рассказчика (Ясновидящая в «Очерках большого света» Е.П. Ростопчиной, Ириней Модестович Гомозейко в «Пестрых сказках» В.Ф. Одоевского, Рудый Панько в «Вечерах.» Гоголя), но объединение произведений образом повествователя (или автора) - не единственный способ организации подобной прозы. Еще одним из основных критериев циклизации является тематический принцип, т.е. объединение произведений вокруг какой-либо одной проблемы. Например, циклы фантастических или «страшных» рассказов. В этом жанре работали А. Погорельский, М.Н. Загоскин, В.Ф. Одоевский, Н.В. Гоголь. В данных циклах сюжеты произведений объединяет стремление рассказчика или рассказчиков вынести на обсуждение мистические и таинственные явления, находящиеся за рамками понимания, с точки зрения предметной повседневной логики. Выбор сюжета повествования обусловлен авторской интенцией, направленной на формирование определенного эмоционального состояния читателя. В целом ряде случаев сам сюжет, объединяющий рассказы собеседников, содержит
