CC BY
139
встречается также во фразеологическом обороте невзирая на лица со значением “не обращая внимания на чье-либо положение, звание”.
Таким образом, исследование проявления категории одушевленности-неодушевленности имен существительных в предложно-падежных формах позволяет сделать вывод о том, что грамматические свойства одушевленных и неодушевленных субстантивов, как правило, сохраняются и в предложнопадежных сочетаниях. Исключение составляют некоторые конструкции с предлогом в (выйти в люди, играть в коршуны и т.п.), в которых сохраняется архаическая форма винительного падежа /В.=И./ под влиянием трансформации значения субстантива с угасанием семы одушевленности.
Употребление предлогов, управляющих существительными в винительном падеже обнаруживает следующие закономерности:
1) непроизводные предлоги в, на, за, под, с, через в составе предложнопадежных сочетаний употребляются как с одушевленными (семантически и грамматически), так и с неодушевленными субстантивами;
2) производные предлоги спустя, погодя, невзирая на, а также непроизводные по и сквозь употребляются преимущественно с неодушевленными именами существительными.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1986.
2. Пелих В.М., Абдульманова А.К. Историческая грамматика русского языка. Самара, 1994.
3. Востоков А.Х. Русская грамматика. СПб., 1839.
4. Булаховский Л.А. Исторический комментарий к литературному русскому языку. Киев, 1939.
5. Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М.:Наука,1988.
6. ХабургаевГ.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М.: Изд-во МГУ, 1990.
7. ШмелевД.Н. Архаические формы в современном русском языке. М.: Просвещение, 1960.
8. СтанишеваД.С. Винительный падеж в восточнославянских языках. София: Изд-во болгарской академии наук, 1969.
9. Русская диалектология. М.: Высш. шк., 1972.
10. ЧеркасоваЕ.Т. Переход полнозначных слов в предлоги. М.: Наука, 1967.
Я.О. Уляшева
ЛОГИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЙНОЙ КАТЕГОРИИ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ-НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ
Для современного этапа развития лингвистики характерна установка на переход от позитивного знания к глубинному постижению языка в широком теоретико-методологическом контексте. Эта установка нашла свое выражение в том, что результаты исследований в области таких самостоятельных научных дисциплин, как логика, психология, социология стали применяться для решения лингвистический проблем. Это привело к возникновению таких смежных дисциплин, как семантическая философия (Л. Вайсгербер, В.З. Панфилов, Г.А. Брутян, П.В. Чесноков), психолингвистика (Дж. Грин, Ч. Осгуд,
А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, Д. Слобин, Е.С. Кубрякова), социолингвистика (Э. Сепир, В. Гумбольдт, А. Д. Швейцер, С.М. Галкина-Федорук). За счет логики, психологии, социологии лингвистика существенно пополнила свой понятийный аппарат и методологическую базу. Да и сам язык стал пониматься более широко -
как когнитивная и социальная активность человека, в отличие от чисто номиналистической интерпретации языка как системы знаков, характерной для предыдущего структуралистского периода.
К числу новых междисциплинарных проблем в современной науке о языке относится, помимо вопросов о соотношении языка и культуры, языка и общества, языка и религии, вопрос о взаимосвязи языка и логики. Этот вопрос до сих пор остается одним из наиболее острых и дискуссионных в исследованиях, посвященных сопоставительной типологии языков. Поскольку язык является необходимым орудием абстрактного мышления, а универсальные законы мышления изучаются логикой, то обращение к исследованиям в области логики стали необходимы для решения многих лингвистических проблем. Категория определенности-неопределенности относится, на наш взгляд, к числу таких проблем. Необходимо найти соответствие между данной языковой категорией и некоей понятийной категорией, лежащей в ее основе и изучаемой логикой. Наличие такого соответствия будет свидетельствовать об универсальном, общечеловеческом характере категории определенности-неопределенности и о правомерности ее исследования в языках, где она не оформлена в самостоятельную морфологическую категорию.
Различие между определенностью и неопределенностью не является отражением объективной картины мира, так как в объективной действительности все предметы определенны. Появление в языке категории определенности-неопределенности объясняется особенностями процесса отражения мира в сознании человека.
Определенность - это такое отражение предметов и явлений действительности, при котором раскрываются не только их общие признаки, присущие и другим предметам и явлениям, но и их специфические признаки, отличающие их от других предметов и явлений. Неопределенность - такое отражение предметов и явлений действительности, при котором раскрываются лишь общие признаки этих предметов и явлений и игнорируются их дифференциальные, специфические признаки (В. Гладров, Н.В. Иванов).
В системе философских категорий мы не находим категорий определенности и неопределенности. Однако в истории философской мысли давно существовала проблема соотношения общего и частного, абстрактного и конкретного. Именно эти философские категории и лежат, на наш взгляд, в основе лингвистической категории определенности-неопределенности. Понятия «определенный» и «неопределенный» существуют в сознании людей как важные мыслительные категории, позволяющие фиксировать различные ступени знания о предмете. Предмет в сознании человека может быть лишенным индивидуальных признаков, отличающих его от всего класса таких же предметов, или же он может осознаваться как конкретный, обладающий отличительными признаками.
Вопрос о соотношении конкретного и абстрактного, частного и общего оказался одним из наиболее острых и дискуссионных вопросов семантической философии. Задачу постижения природы абстрактного ставили перед собой многие исследователи. Долгое время в западноевропейской философии господствовала идея, согласно которой абстрактное - это всего лишь языковая фикция, продукт языкового произвола (Л. Витгенштейн). Общее, абстрактное не осознавалось как объективно существующее. Тем не менее, уже в работах философов XVII века (П. Гассенди, Т. Гоббс) мы находим идеи об объективном диалектическом единстве общего и частного.
Так, французский философ П. Гассенди писал о том, что всеобщее само по себе иллюзорно, и в мире нет ничего такого, что не было бы особенным [Гассенди,
1966-68: 222]. П. Гассенди, как и представители номинализма (И. Росцелин, У. Оккам), отвергает объективную реальность общего. Но его концепция не носит чисто негативного характера, сводящего абстрактное к ирреальному. Вопреки номинализму, у П. Гассенди не слово конституирует понятие, а наоборот. «Я утверждаю», - поясняет П. Гассенди, - «что наш интеллект с первого взгляда не видит в вещах ничего, что не было бы особенным. А затем, так как вещи различны и многообразны, он, сравнивая их между собой, видит, что они частично сходны, частично различны. Поэтому, оставив в стороне несходное, он объединяет в одном понятии сходное одного и того же порядка и на этом основании дает всему этому одно и то же имя». [Там же: 223]. Единство, представляемое понятием, основывается, таким образом, на сходстве, присущем самим вещам, а не на лингвистическом произволе.
Тем самым, П. Гассенди, будучи представителем сенсуализма, не допускает радикального разрыва между разумом и реальностью, обнаруживая связь идеального и реального, зависимость понятийного от чувственного. Общие понятия не принимаются за реальность, но в то же время не теряют своего значения в ее объективном познании. Подобная трактовка универсалий (общих понятий) - значительный шаг вперед сенсуалистической теории познания по сравнению с номинализмом.
Идея об объективной значимости абстрактного в познании, высказанная П. Гассенди, нашла свое развитие в работах его последователей. Представители материалистического сенсуализма (Дж. Локк) утверждали, что в познании окружающего мира мышление совершает переход от эмпирически наблюдаемых свойств вещей к понятию, выражающему их общую природу, т.е. совершается скачок в познании. Признается, что общее - это рационально осознаваемая сущность материальных вещей. «Отвлеченные идеи суть продукт разума, но имеют своим основанием сходство вещей». [Локк, 1960: 472]. Признание Локком общего как «реальной сущности вещей» явилось предпосылкой для развития теории познания в философии ХК-ХХ вв.
Однако подобные идеи о природе абстрактного разделялись далеко не всеми философами XIX в. Один из оппонентов Дж. Локка, Дж. Беркли (представитель идеалистического сенсуализма), в своих работах категорически отрицал возможность абстрактных универсалий. «Общепризнанная максима гласит, что все, что существует, единично». [Беркли, 1987: 35]. Тем не менее Беркли полностью не отрицает общих идей. «... известная идея, будучи сама по себе частною, становится общею, когда она представляет или заменяет все другие частные идеи того же рода». [Беркли, 1905: 43]. Здесь указывается на один из путей к обобщению - репрезентацию общего через частное. Таким образом, общее сводится к отдельному, понятие - к представлению, рациональное -к эмпирическому.
Традиция английского эмпиризма получила свое логическое завершение в работах последователя Дж. Беркли - Д. Юма. Воспроизведя основные идеи репрезентативной теории обобщения Беркли, Юм полагает, что слова побуждают единичные идеи, которые в качестве представителей могут стать и общими. Образ в уме есть образ особенного объекта, хотя применение его таково, как если бы он был общим [Юм, 1965-1966]. Стремясь смягчить номинализм Беркли, Юм внес в его репрезентативную теорию одно «усовершенствование», которое состоит в указании на следующее обстоятельство. Выделенный в качестве представителя всех элементов класса данных предметов индивидуальный чувственный образ функционирует в дальнейшем в тесной связи с обозначающим его словом. Затем роль репрезентанта постепенно переходит к самому этому слову, которое при его
употреблении пробуждает в сознании представления о тех или иных предметах. Между словом и репрезентатирующим образом, а затем между этим и остальными образами предметов данного класса устанавливается ассоциация, переходящая в привычку: «Слово побуждает единичную идею наряду с определенной привычкой, а эта привычка вызывает всякую другую единичную идею, которая может нам понадобиться» [Там же: 24]. Достоинством данной теории, является то, что в ней подчеркивается положительная функция слов в познавательном процессе, признается роль слов как средств концентрации общих свойств в процессе абстрагирования.
В дальнейшем теория абстракции находит свое отражение в крайних номиналистических концепциях неопозитивистов. Наиболее яркий представитель этого направления, Л. Витгенштейн, считал, что осуществляемое словом обобщение свойств класса предметов является условным, общепринятым, зависящим от произвола данного конкретного языка.
Итак, последователи идеалистического и материалистического сенсуализма не сумели еще в своих исследованиях раскрыть диалектическое единство частного и общего. Справедливо доказывая объективность существования отдельных, конкретных вещей, эти философы не смогли увидеть общее в частном, доказать объективную реальность общего, воспроизводимого в абстрактных понятиях. Но, тем не менее, заслуга английских сенсуалистов заключается в том, что они верно связали существование абстрактных понятий с существованием языка, хотя и несколько преувеличили его роль, считая, что именно он и создает общее. Язык является необходимым условием, орудием формирования общих идей.
Не обнаружив связь общего и частного в окружающем мире, номиналисты раскрыли сущность языкового знака как средства выявления единства общего и отдельного. Именно это единство общего и отдельного лежит в основе понятийной категории определенности-неопределенности.
Подавляющее большинство лексических единиц характеризуется способностью одновременно быть приложимыми к единичному явлению и к классу явлений, к отдельной, определенной вещи и к вещи вообще. Способность обозначать класс однородных предметов номинативная единица приобретает благодаря абстрактному мышлению. Вся языковая система - это абстрактная сфера, в которой слова служат для обозначения классов предметов. Эти классы строго противопоставлены друг другу как обладающие теми или иными отличительными признаками. Весь класс представляется в системе языка собирательно, как единое целое и характеризуется генерализирующей определенностью. Но, переходя в речь, номинативная единица зачастую теряет это значение собирательности, единства, специфичности и приобретает классифицирующее значение, обозначая неопределенного представителя класса. Рассмотрим два примера.
Студент - учащийся высшего учебного заведения.
Он - студент.
В обоих предложениях слово «студент» служит для обозначения абстрактного понятия. Однако в первом предложении слово «студент», сохраняя абстрагирующий характер единицы языковой системы, служит для обозначения особой, отличной от других социальной группы, раскрывая ее специфические признаки. Во втором предложении то же слово имеет значение одного, неопределенного представителя данного класса, специфические признаки которого не отражены. «Студент» во втором предложении - лишь один из признаков, служащих для конкретизации понятия «он». В то же время «он» не исчерпывает всего класса объектов, обозначенного словом «студент».
Следовательно, понятия, представленные словами «он» и «студент» не тождественны. Между ними существуют гиперо-гипонимические (родо-видовые) отношения.
Рассмотрим другой пример.
Он - студент, победивший на олимпиаде.
В данном случае лексическая единица «студент» благодаря контексту обозначает конкретного представителя класса. Между понятием «он» и конкретным понятием «студент, победивший на олимпиаде» наблюдается полное количественное тождество. Словоформа «студент» благодаря присоединенному определению приобретает индивидуализирующий, конкретизирующий характер.
Ми видим, что лексическая единица является двусторонним образованием, заключая в себе значение конкретного и абстрактного. Возникает необходимость проследить развитие выражаемого каким-либо словом понятия от конкретного к абстрактному и наоборот.
Джон Локк в своей теории абстракции указывает на первую ступень в познании - переход от эмпирически наблюдаемых свойств вещей к обобщенному понятию, от частного к общему, от конкретного к абстрактному. Но образованием абстракции не заканчивается процесс познания. От отдельных абстракций мышление снова восходит к конкретному. Любой мыслительный акт должен быть двунаправленным, объединять в себе два противоположных процесса структурных преобразований исходного идеального содержания, которые последовательно сменяют друг друга (К. Маркс). Характеризуя единство и своеобразие этих двух процессов, К. Маркс пишет: «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления. На первом пути полное представление испаряется до степени абстрактного определения, на втором пути абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления» [Маркс, Энгельс. Т. 12: 727]. Приведенное высказывание К. Маркса относится к познавательной деятельности человека в целом, но оно характеризует и любой мыслительный акт, протекающий в рамках отдельного предложения.
В результате движения от абстрактного к конкретному создается конкретное понятие о том или ином предмете. Получается, что конкретное является и исходным и конечным пунктом процесса познания. Чувственноконкретное является исходным в познании, конкретное, воспроизведенное мышлением, - результат познания, а отдельные абстракции - средство для достижения этого результата.
Возвращаясь к приводимым ранее примерам, отметим, что и в предложении «Студент - учащийся высшего учебного заведения», и в предложении «Он -студент» слово «студент» служит обозначением абстрактного понятия. Тем не менее наблюдается определенная разница в степени абстрактности этого понятия в первом и втором примере. В связи с этим представляется целесообразным выделение понятий общих и понятий частных из ряда абстрактных понятий.
В первом примере словоформа «студент», обладая максимальным абстрагирующим характером, служит для обозначения всего класса в целом. Оно заключает в себе общее понятие. Во втором примере к понятию о классе присоединяется понятие одного, неопределенного представителя этого класса. Так понятие, обозначаемое словом «студент», становится частным. И, наконец,
в результате раскрытия идентифицирующих признаков понятие становится единичным. (Он - студент, победивший на олимпиаде).
Процесс конкретизации понятия имеет три стадии. Сначала из системы языка берется общее понятие; применительно к какому-либо конкретному предмету оно становится частным. В результате комбинирования абстракций, частное понятие становится конкретным, единичным. Такое развитие понятия находит отражение в значении категории определенности-неопределенности. Слово, обладающее генерализирующей определенностью в системе языка, переходя в речь, приобретает значение индивидуализирующей (частной) неопределенности. По мере уточнения и ограничения данного понятия с развитием речевого акта слово приобретает индивидуализирующую определенность.
Рассмотрим это на примере. Обратимся к известным строкам из произведения М. Горького «На дне»:
Что такое человек? Это не ты, не я, не они ... нет! - это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет... в одном!. Это - огромно. В этом - все начала и концы... Человек! Это - великолепно! Это звучит... гордо.
Пытаясь дать определение понятию «человек», персонаж Горького точно подчеркивает всеобъемлемость, широту этого понятия, определяя его посредством перечисления единичных понятий, составляющих объем общего понятия
«человек». При этом подчеркивается невозможность определения общего понятия через какое-либо частное, которое не исчерпывает всего объема данного класса (Это не ты, не я, не они ...). Словоформа «человек», обозначая общее понятие -понятие о классе предметов, характеризуется генерализирующей определенностью. Причем весь класс в данных примерах представлен не дискретно, а собирательно. Но понятие о классе может быть представлено в речи и через понятие обо всем множестве отдельных представителей класса:
Каждый человек чего-то добивается в жизни (А.П. Чехов).
И в данном, и в рассмотренном ранее примере словоформа «человек» обозначает общее понятие. Эта лексическая единица обладает лишь
общереферентным значением. Но если в предыдущих примерах понятие о человеке представлено собирательно, то в последнем предложении значение собирательности нейтрализуется за счет кванторного слова «каждый». Весь класс в данном предложении представляется дискретно, расчлененно. Такое понятие будем называть дизъюнктивно-общим понятием. В данном случае понятие о классе низводится до понятия о любом представителе класса. Этот представитель не является особенным. Вследствие этого значение актуализирующейся в подобных высказываниях словоформы можно охарактеризовать как генерализирующе-
неопределенное, поскольку дифференциальные признаки каждого представителя класса не выявляются.
Общее понятие, как отмечалось ранее, не может быть определено через единичное. Однако единичное понятие определяется посредством его подведения под общее. Например.
Ты - женщина, а большинство моих читателей - женщины, поэтому мне необходимо знать твое мнение (А.П. Чехов).
Общее понятие, применяясь по отношению к отдельному, конкретному объекту, превращается в данном примере в частное. Словоформа «женщина» в этом предложении, отражая признаки определенного класса, приобретает значение неопределенного представителя этого класса, лишенного специфических признаков. Следовательно, в данном случае словоформа «женщина» характеризуется индивидуализирующей неопределенностью (неопределенностью единичного представителя конкретного класса объектов).
Рассмотрим аналогичный пример:
Из черно-зеленых бамбуковых зарослей вышел человек в рваной синей косоворотке, опоясанной потертым витым шнурком с густыми кистями, и
в затертых полосатых брюках..... Человек молча повалился на колени. Это был
отец Федор. (И. Ильф, Е. Петров).
В первом предложении существительное «человек» сохраняет значение определенного класса предметов, отличного от других, а также приобретает значение одного, неопределенного представителя данного класса. Далее мы видим, как, актуализируясь в речи, объем частного понятия сужается до единичного понятия - понятия о конкретном представителе класса. Объем понятия «человек» во втором предложении уже, чем в приводимых ранее примерах. Словоформа «человек» обозначает в данном случае не класс в целом и не какого-то неопределенного представителя этого класса. Здесь речь идет о конкретном человеке, интродукция которого произошла в предыдущем контексте. Признаки этого человека, перечисленные ранее, выделяют его из класса подобных, в результате чего словоформа «человек» приобретает значение
индивидуализирующей определенности.
Итак, изменение в речи значения словоформы от генерализирующей определенности к индивидуализирующей определенности отражает особенность человеческого мышления. Любое понятия в конкретных мыслительных процессах проходит последовательные стадии - от абстрактного к частному и далее к единичному. Движение понятия от общего к единичному отражается в речи за счет изменения значения словоформы от генерализирующей определенности к индивидуализирующей неопределенности и затем к индивидуализирующей определенности. Схематически такое развитие понятия и связанное с ним изменение значения словоформы можно изобразить так:
Таким образом, связав актуализацию категории определенности-неопределенности с диалектическим единством общего и частного, абстрактного и конкретного в мышлении человека, мы доказали универсальный,
общечеловеческий характер данной категории.
Схема 1
Частное понятие ^ Единичное понятие
Индивидуализирующая Индивидуализирующая неопределенность определенность
Общее понятие
Генерализирующая
определенность
Дизъюнктивно-общее понятие
Генерализирующая
Неопределенность
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИИ СПИСОК
1. Беркли Дж. Трактат о началах человеческого знания. СПб., 1905.
2. Беркли Дж. Три разговора между Гиласом и Филонусом. М., 1987.
3. Брутян Г.А. Очерки по анализу философского знания. Ереван, 1979.
4. Галкина-Федорук С.М. Язык как общественное явление. М., 1954.
5. Гассенди П. Сочинения. Т. 1-2, М., 1966-68.
6. Гладров В. Семантика и выражение определенности-неопределенности // Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная
перспектива высказывания. Определенность / неопределенность. СПб, 1992. С. 232266.
7. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985.
8. Иванов Н.В. Смысловая функция артикля: опыт логико-философского анализа // Вопросы языкознания. № 2, 1994. С. 90-95.
9. КубряковаЕ.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986.
10. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М., 1999.
11. Локк. Д. Избранные философские произведения. Т.1. М., 1960.
12. Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1979.
13. Маркс К. Введение (из экономических рукописей 1857-1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 12. С. 709-738.
14. ПанфиловВ.З. Философские проблемы языкознания. М., 1977.
15. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.
16. Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М., 1976.
17. ЧесноковП.В. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967.
18. ШвейцерА.Д. Современная социолингвистика. М., 1976.
19. Юм Д. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1. М, 1965-1966.
20. Osgood Ch. Psycholinguistics // Psychology: a Study of Science / S. Koch (Ed.), V. 6. New-
York, 1963.
А.М. Червоный
СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ВЫРАЖЕНИЯ СЕМАНТИЧЕСКОГО СУБЪЕКТА В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЬЕС А.П. ЧЕХОВА)
Целью данной статьи является сопоставительный анализ форм выражения субъекта в русском и французском языках, для чего в качестве фактологического материала были использованы тексты пьес А.П. Чехова «Дядя Ваня», «Три сестры» и их перевод на французский язык, выполненый Симоном Сан-Мишелем.
Семантическим субъектом, на наш взгляд, следует считать чувствующее, разумно мыслящее, обладающее речью, активное, планирующее и каузирующее причину некоего действия и выполняющее его в реальном мире существо, живая субстанция - Человек.
Поскольку подлежащее и семантический субъект предсталяют разноуровневые понятия и совмещение их в предложении имеет место далеко не всегда, вследствие асимметрии формы и значения, семантический субъект не может быть определен лишь с помощью формальных грамматических признаков. Для его выявления следует погрузиться в сферу семантики лексических единиц и рассмотреть их семантический объем и способы выражения в структуре высказывания, которое содержит в себе смысловой признак субстанции, наделенный в онтологическом образе фрагмента действительности субъективной функцией. Тем более, невозможно ограничиться грамматическими рамками при идентификации субъекта в процессе многоуровневого сопоставительного анализа высказываний русского и французского языков.
Таким образом, в фокусе нашего исследования находится центральный элемент европейской системы ценностей, ее культуры и мировоззрения - Человек,
