CC BY
34
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2013. № 1
В.А. Береснева
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ СИНКРЕТИЗМ КАК
ЛИНГВОМЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН
(на материале грамматической категории времени
в немецком языке)
В статье рассматривается явление лингвистического синкретизма в связи с вопросами развития сознания и мышления человека. Отмечается, что синкретичность в мышлении порождает синкретизм в языке как форме проявления мышления.
Ключевые слова: синкретизм, мышление, язык, общий закон развития.
In the article the phenomenon of linguistic syncretism is considered in connection with the questions of development of consciousness and thinking. It is pointed out that syncretism in thinking gives rise to syncretism in language as the form of mental manifestation.
Key words: syncretism, thinking, language, the general law of development.
Проблема синкретизма (греч. sygkretismos "соединение", "объединение") хотя и не новая для лингвистики, все еще однозначно не решена. В отечественном языкознании характеристика языкового синкретизма остановилась в своем развитии на структурной фазе. Так, в "Лингвистическом энциклопедическом словаре", во-первых, синкретизм характеризуется как "совпадение в процессе развития языка функционально различных грамматических категорий и форм в одной форме"1; во-вторых, под синкретизмом понимают "совмещение (синтез) дифференциальных структурных и семантических признаков единиц языка <...>, противопоставленных друг другу в системе языка и связанных явлениями переходности", "разного рода гибридные (контаминационные, промежуточные, диффузные) образования"2. В новейших германистических исследованиях речь чаще всего идет также о формальных или нормативных аспектах синкретизма (например, о синкретизме форм конъюнктива и индикатива и их правильном употреблении)3. Наиболее перспективным и адекватным является рассмотрение явления
Береснева Виктория Алексеевна — канд. филол. наук, доц. кафедры романо-гер-манской филологии факультета лингвистики ФГБОУ ВПО "Вятский государственный гуманитарный университет"; тел.: 8-912-736-64-99, e-mail: [email protected]
1 Бабайцева В.В. Синкретизм // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 446.
2 Там же.
3 Grammatik der deutschen Sprache / Hrsg. von G. Zifonun, L. Hoffmann, B. Strecker: In 3 Bd. Bd. 3. Berlin; N.Y, 1997. S. 1784; см. также: Eisenberg P. Grundriss der deutschen Grammatik: In 2 Bd. Bd. 1. Stuttgart; Weimar, 2006. S. 18 ff.
лингвистического синкретизма в связи с вопросами, касающимися развития сознания и мышления человека, поскольку язык есть форма проявления мышления.
Мышление, являющееся "по своей природе не чем иным, как материальным процессом", подчиняется "тем же объективным закономерностям, что и весь природный мир"4, а значит и установленному В.С. Соловьевым "общему закону всякого развития"5. Этот закон, который, по замечанию В.С. Соловьева, был логически сформулирован Гегелем, лег в основу теории всеединства Вл. Соловьева. Так, Соловьев называет три состояния (момента) развития — смешение, или внешнее единство, обособление составных форм и элементов организма и внутреннее свободное единство.
Первый и третий моменты в названной схеме развития отражают, по нашему убеждению, два этапа развития синкретизма. Несмотря на то что в своих произведениях Вл. Соловьев не употребляет слова "синкретизм", а использует синонимичные термины ("смешение", "внешнее единство", "внутреннее свободное единство", "синтез", "всеединство"), в работе В.В. Розанова "Памяти Вл. Соловьева" нами обнаружено следующее крайне важное замечание: «В одной ненапечатанной статье своей "Схема развития славянофильства" я, указывая историческое положение Соловьева и характеризуя общий склад его ума, занятий и направлений, определил их словом "эклектизм". Покойный, прочитав эту рукопись и возвращая ее мне, сказал: Только слово 'эклектизм' вы заменили бы словом 'синкретизм'. Считаю долгом внести эту личную поправку Соловьева, не отвергая ее, хотя и не настаивая на ней»6 (курсив мой. — В. Б.).
Первый момент развития отображает начальный этап развития синкретизма. Первоначальный, или первородный, синкретизм, свойственный явлениям в период их становления, выражается в смешении, вынужденной слитности содержательных элементов этих явлений.
Установлено, что для ранних ступеней развития человечества характерна "универсальная, нерасчлененная (синкретическая) форма сознания"7 (курсив мой. — В.Б.). Этой формой выступал миф. Миф объединял в себе "зачатки знаний, религиозных верований, политических взглядов, разных видов искусств, философии. Лишь впоследствии эти элементы получили самостоятельную жизнь и развитие"8.
4 Колшанский Г.В. Логика и структура языка. М., 1965. С. 15.
5 Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 145.
6 Розанов В.В. Памяти Вл. Соловьева // Вл.С. Соловьев: pro et contra. СПб., 2000. С. 190.
7 Введение в философию. М., 2002. С. 13—14.
8 Там же. С. 14.
Синкретичность в мышлении обязательно приводит к синкретизму в языке. Нерасчлененность в восприятии временных предметов обусловливает нерасчлененность содержательных элементов грамматической категории времени на ранних стадиях развития немецкого языка. Так, например, в древневерхненемецком языке отсутствовала специальная форма для выражения будущего времени. Это время могло обозначаться презенсом9, ср.:
Oba Karl then eid, then er sinemo bruodher Ludhuuige gesuor, geleistit, indi Ludhuuig min herro then er imo gesuor forbrihchit, ob ih inan es iruuenden ne mag: noh ih noh thero nohhein, then ih es irruuenden mag, uuidhar Karle imo ce follusti ne uuirdhit. " Wenn Karl den Eid, den er seinem Bruder Ludwig geschworen hat, halten wird, Ludwig, mein Herr, aber den Eid, den er ihm schwor, brechen wird, so werden ihm weder ich selbst noch einer von denen, die ich zu überreden vermag, gegen Karl Hilfe leisten" ("Straßburger Eide", 9. Jh.)10.
Синкретизм как "слитность, нерасчлененность, характеризующая первоначальное, неразвитое состояние какого-либо явления"11, отмечается специалистами в разных областях знания. Однако они ничего не говорят о происхождении этого вида синкретизма как выражении мифологического сознания, а ограничиваются лишь иллюстрацией синкретизма, называя "нерасчлененность философской науки античного мира, в которой мировоззрение, физика, биология и др. отрасли знания существовали в единстве, слитно"12, нерасчлененность "искусства на первоначальных стадиях человеческой культуры, когда музыка, пение, поэзия, танец не были отделены друг от друга"13, "нерасчлененность психических функций на ранних ступенях развития ребенка и т.п."14.
Следует заметить, что некоторые исследователи15 учитывают зависимость явлений синкретизма от определенной формы сознания, но при этом не выходят за рамки рассмотрения отображения мифологического синкретизма.
9 Ср., например: Москальская О.И. История немецкого языка. М., 1977. С. 113.
10 Там же.
11 Ср., например: Синкретизм // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 609; Синкретизм // Психология: Словарь. М., 1990. С. 363.
12 Синкретизм // Кондаков Н.И. Логический словарь. М., 1971. С. 473.
13 Синкретизм // Кравченко А.И. Культурология: Словарь. М., 2001. С. 529—530; ср. также: Веселовский А.Н. Три главы из исторической поэтики // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. С. 155.
14 Синкретизм // Философский энциклопедический словарь. С. 609.
15 См., например: Колесов В.В. Семантический синкретизм как категория языка // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. 1991. Вып. 2. № 9; Ученова В.В., Шомова С.А. Полифония текстов в культуре. М., 2003; Агранович С.З., Стефанский Е.Е. Миф в слове: продолжение жизни: (Очерки по мифолингвистике). Самара, 2003.
Мифологический синкретизм, обозначаемый нами так по той причине, что миф является средоточием данного вида синкретизма, составляет естественный и необходимый, но лишь первый этап развития синкретизма в мышлении. Новый этап развития синкретизма неизбежен в силу действия общего закона развития.
По нашим наблюдениям, внутреннее свободное единство содержательных элементов, соответствующее третьему моменту в схеме развития В.С. Соловьева, часто проистекает из метафоричности нашего мышления и нашей понятийной системы.
Мысль о том, что "наша понятийная система носит преимущественно метафорический характер", что наше мышление "в значительной степени" обусловлено метафорой, принадлежит Дж. Ла-коффу и М. Джонсону16. Такой вывод, указывают авторы, они сделали, опираясь на лингвистические данные17. Исследование грамматической категории времени современного немецкого языка подтверждает идею ученых.
Каждая временная форма современного немецкого языка совмещает в своем парадигматическом содержании несколько сигнификативных функций. Одна из них совпадает с денотативной функцией данной временной формы, а другие отображают использование временной формы в первичной временной сфере употребления других временных форм. Презенс и перфект употребляются в первичных временных сферах функционирования претеритальных и футуральных временных форм, претерит и плюсквамперфект — в первичных временных сферах функционирования презентных и футуральных временных форм, футур I и футур II — в первичных временных сферах функционирования презентных и претериталь-ных временных форм18.
Сигнификативные функции, обнаруживающиеся при употреблении временной формы в областях, традиционных для других форм парадигмы, не тождественны денотативным функциям форм—партнеров данной формы по парадигме, так как денотативные функции представляют объективное содержание форм, а смысловые признаки, возникающие при использовании временной формы в первичной временной сфере функционирования других временных форм, проявляются на уровне являющихся фактом коллективного языкового сознания коннотаций. Под коннотацией автор понимает смысловое содержание языковой единицы, выступающей во вторичной для нее функции наименования, форми-
16 Цит. по: Актуальные проблемы современной лингвистики. М., 2007. С. 267.
17 Там же. С. 268.
18 См. об этом подробнее в кн.: Береснева В.А. Синкретизм временных форм современного немецкого языка. Киров, 2008. С. 37 и след.
руемое ассоциативно-образным представлением об обозначаемой реалии на основе осознания внутренней формы наименования.
Все временные формы функционируют в первичной временной области употребления своего партнера по парадигме постольку, поскольку последний не может выразить то, что находится в сфере возможностей соответствующей временной формы в силу ее денотативного содержания. Так, презенс способен обозначить действительно воспроизводящее, повторяющее воспоминание, претерит может представить настоящее или будущее относительно момента актуального как уже состоявшееся в "живой" фантазии говорящего и т.д., ср.:
Herbst 1941: "Das Schicksal der Sowjets vollzieht sich in diesen Herbsttagen". Als Weihnachtsmärchen gibt das Stadttheater für seine kleinen und großen Besucher den "Däumling"19;
Warum genoss er jetzt das tiefe, sommerliche Grün der großen, breiten, reichen Kastanienblätter, und weshalb betäubte ihn jetzt der Duft der Kastanien so heftigz20
Имеются все основания обозначить употребления временных форм в первичной временной сфере функционирования других временных форм как грамматические метафоры21. Метафорическое употребление временных форм свидетельствует о метафоричности нашего мышления. Языковая метафора есть проявление концептуальной метафоры.
Именно существование синкретичных метафорических концептов, или, иными словами, синкретичных понятийных метафор ("псевдоактуализированное прошлое", «состоявшееся в "живой" фантазии действующего лица настоящее» и т.д.), вызывает употребление одной грамматической формы противопоставления в первичной временной сфере функционирования другой. В результате такого употребления происходит нейтрализация различных темпоральных дифференциальных признаков в рамках одной единой грамматической категориальной формы. Нейтрализация же на уровне каждой временной формы приводит к объединению в системе языка в общее нерасчлененное целое ее сигнификативных функций, т.е. к парадигматическому внутрикатегориальному синкретизму22.
Во внутрикатегориальном отношении временные формы являются, таким образом, поликонцептными. Поликонцептность временных форм есть признак особой организации нашей понятийной системы, которая представляет собой совместную реализацию
19 Wolf Ch. Kindheitsmuster. Berlin; Weimar, 1983. S. 323.
20 Roth J. Das falsche Gewicht. Köln, 1996. S. 57.
21 Термин Е.И. Шендельс, см.: Шендельс Е.И. Практическая грамматика немецкого языка. М., 1988. С. 50.
22 См.: Береснева В.А. Указ. соч. С. 31 и след.
концептов, отражающую совокупность всех познанных сторон и свойств того или иного факта объективной реальности.
Внутрикатегориальный синкретизм в системе временных форм может быть охарактеризован как внутреннее гармоничное единство, как свободный синтез содержательных элементов, различных сигнификативных функций в рамках одной единой грамматической формы. Иначе и быть не может, в силу того что объединенные в системе языка в общее нерасчлененное целое сигнификативные функции каждой временной формы являются разными сторонами одного и того же объекта существующей реальности. Все вторичные сигнификативные функции временных форм опосредованы и обусловлены их первичными денотативными функциями.
Внутрикатегориальный синкретизм в рамках грамматической категории времени современного немецкого языка является результатом закономерного развития системы временных форм, языкового развития, непосредственно связанного с развитием нашего мышления — от смешения составных форм и элементов организма на ранних этапах развития (первоначальный синкретизм) к их обособлению и дальнейшему свободному синтезу. Таким образом, мы стремились показать, что лингвистический синкретизм носит не случайный характер, а существует объективно как выражение определенной формы сознания, определенного способа мыслительной деятельности, особой организации понятийной системы человека.
Список литературы
Агранович С.З., Стефанский Е.Е. Миф в слове: продолжение жизни:
(Очерки по мифолингвистике). Самара, 2003. Актуальные проблемы современной лингвистики. М., 2007. Бабайцева В.В. Синкретизм // Лингвистический энциклопедический
словарь. М., 1990. Береснева В.А. Синкретизм временных форм современного немецкого
языка. Киров, 2008. Введение в философию. М., 2002.
Веселовский А.Н. Три главы из исторической поэтики // Веселовский А.Н.
Историческая поэтика. М., 1989. Колесов В.В. Семантический синкретизм как категория языка // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. 1991. Вып. 2. № 9. Колшанский Г.В. Логика и структура языка. М., 1965. Москальская О.И. История немецкого языка. М., 1977. Розанов В.В. Памяти Вл. Соловьева // Вл.С. Соловьев: pro et contra. СПб., 2000.
Синкретизм // Кондаков Н.И. Логический словарь. М., 1971. Синкретизм // Кравченко А.И. Культурология: Словарь. М., 2001. Синкретизм // Психология: Словарь. М., 1990. Синкретизм // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соловьев В.С.
Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1988. Ученова В.В., Шомова С.А. Полифония текстов в культуре. М., 2003. Шендельс Е.И. Практическая грамматика немецкого языка. М., 1988. Eisenberg P. Grundriss der deutschen Grammatik: In 2 Bd. Bd. 1. Stuttgart; Weimar, 2006.
Grammatik der deutschen Sprache / Hrsg. von G. Zifonun, L. Hoffmann,
B. Strecker: In 3 Bd. Bd. 3. Berlin; N.Y., 1997. Roth J. Das falsche Gewicht. Köln, 1996. Wolf Ch. Kindheitsmuster. Berlin; Weimar, 1983.
