CC BY
426
СИМВОЛ ЭПОХИ: ЛЮДИ, КНИГИ, СОБЫТИЯ
В санитарной палатке на Бородинском поле. Иллюстрация к роману Л.Н. Толстого «Война и мир». Худ. А.Апсит. 1912 г.
УДК 929:140.8
Щипков В.А.
Лев Толстой: от патриотизма к пацифизму. Этапы пути
Щипков Владимир Андреевич, кандидат философских наук, доцент военной кафедры Государственного Университета - Высшей школы экономики, член Фонда международной и национальной безопасности, полковник в отставке
Статья посвящена проблеме становления мировоззрения Л.Н.Толстого и эволюции его взглядов на насилие и войну как его разновидность. Прослеживается путь от патриотической направленности творчества писателя и мыслителя к обоснованию идеи ненасилия и непротивления злу силой.
Ключевые слова: эволюция взглядов Л.Н.Толстого, армия, война, патриотизм, христианство, насилие, ненасилие, непротивление злу силой, пацифизм.
Сто лет тому назад из Ясной Поляны ушёл, чтобы никогда не вернуться, россиянин, потрясший своим писательским талантом и гением мыслителя всё человечество, - Лев Николаевич Толстой. Пожалуй, из плеяды выдающихся личностей России мало кто кроме него обладал и поныне сохраняет подобную притягательность для обращающихся к его наследию вне зависимости от возраста, социального происхождения, профессиональной принадлежности. И не случайно несмотря на большое количество исследований, посвященных разным сторонам жизни и деятельности Толстого интерес к его творчеству и личности остается исключительно высоким; до настоящего времени многие стороны его жизни и творческой дея-
тельности остаются «белыми пятнами» и в должной мере не осмыслены, а высказанные им мысли в каждую новую эпоху преломляются под новым углом зрения, не утрачивая своей актуальности.
Столетие - относительно продолжительный временной интервал для осмысления социальных явлений. Однако, по-видимому, потребуется ещё не один век для того, чтобы в относительно полном объёме осознать вклад Толстого в развитие мировой культуры, понять его внутренний мир, проследить эволюцию от одной мировоззренческой позиции к другой. В частности, более чем проблематичными и актуальными для современного цивилизованного мира остаются представления Л.Н.Толстого о патриотизму, защите Отечества, применяемом при этом насилии, проявляющемся - в том числе и прежде всего - в форме вооружённой борьбы. Учитывая же, что проблемы модернизации общества и обеспечение всеобщего мира в XXI века стали ещё более злободневными по сравнению с веком XIX, небезынтересно взглянуть на данные проблемы сквозь призму эволюции мировоззрения великого писателя и мыслителя, оценить степень претворения в жизнь его идей и реализации прогнозов.
Понять природу процесса превращения Толстого из воина-патриота в ярого ненавистника любого насилия, не говоря уже о военном, можно лишь в контексте как биографии писателя, так и тех общественных явлений и процессов, в которые он был вовлечен. Последнее тем более принципиально, что вся насыщенная событиями жизнь Л.Н.Толстого так или иначе была обращена к обществу и оставалась наполненной стремлением очистить его от скверны, разъедающей душу народа, без чего сам Лев Николаевич не видел смысла своего существования.
Уже по объективным обстоятельствам - в силу передаваемых из поколения в поколение традиций рода, многие представители которого несли «государеву службу», - Толстой не мог не стать патриотом. Корни толстовского фамильного древа уходят в эпоху Ивана Грозного, когда один из его основателей Иван Иванович Толстой имел чин и должность воеводы. Его сын Василий Иванович был военачальником во время царствования Фёдора Ивановича и Михаила Фёдоровича, а впоследствии получил чин окольничего, позволявший участвовать в принятии всех важнейших государственных решений. Такое же положение в государственной иерархии занимал и сын Василия Ивановича Андрей. Прадед будущего писателя Пётр Андреевич одним из первых в России получил графский титул введённый Петром Первым. Дед Илья Андреевич Толстой служил во флоте и в лейб-гвардии Преображенского полка. Добровольно поступил на военную службу отец Льва Николаевича и был активным участником Отечественной войны 1812 года. Не менее знаменитая родословная по линии матери писателя. Род Волконских внес заметный вклад в дело укрепления государства российского и особенно его военной мощи. Принадлежность к высшему классу ко многому обязывала, но и многое давала. Впоследствии Лев Николаевич отмечал: «.. .Мне в детстве внушено было всю энергию мою направить на молодечество охоты и войны...»(Толстой Л.Н. Собр. соч. в 90 тт., 57: 181).
Не последнюю роль наряду с образованием и воспитанием в формировании личности Льва Николаевича играла природная одарённость. Ещё в юности Лёвушка Толстой пытался понять смысл человеческого бытия, приходя к выводу о том, что всё вокруг стремится к развитию: «И так я, кажется, без ошибки за цель моей жизни могу принять сознательное стремление к всестороннему развитию всего существующего». И далее: «Я был бы несчастливейший из людей, ежели бы я не нашёл цели для моей жизни - цели общей и полезной, полезной потому, что бессмертная душа, развившись, естественно перейдёт в существо высшее и соответствующее ей. Теперь же жизнь моя будет вся стремлением деятельным и постоянным к этой одной цели» (Толстой Л.Н., 57: 14), - после чего формулирует более десяти исключительно благородных целей, которые ему следовало достичь в ближайшие два года.
С наибольшей пользой энергию молодости решено было применить на военном поприще, то есть на пути своих предков, - благо Россия постоянно Л.Н. Толстой в молодости находилась в орбите войн, в том числе на Кавказе, где в этот период россий-
ской истории складывалась наиболее напряженная обстановка. Юноша Толстой, «один из четырёх сыновей отставного подполковника», был прекрасно осведомлён о военнополитической ситуации в этом регионе и его истории2. Воодушевленный возможностью быть полезным отечеству, русскому народу Лев Николаевич после окончания отпуска старшего брата в конце апреля
1 Здесь и далее при ссылках на данное издание в скобках первая цифра указывает том, а вторая - страницу.
В силу своей геополитической значимости Кавказ привлекал к себе внимание и Древнего Рима, и иранских Сасанидов, и Византии, и арабов, и турок, и других народностей. Установлен факт появления контактов русичей с племенами, проживающими в предгорьях и на самом Кавказе в У-У1 вв. Наиболее интенсивными связи стали в Х в., когда на Таманском полуострове было создано древнерусское княжество Тмутаракань. В период феодальной раздробленности Русь была вытеснена из предгорий Кавказа. Тем не менее, полностью связи прерваны не были. Православные государства Грузия и Армения постоянно обращались за покровительством к северному соседу. В конце XVIII - начале XIX вв. был осуществлён акт воссоединения этих двух государств, а так же Азербайджана с Россией. После этого акта российская элита стала воспринимать грузин, армян и азербайджанцев не только как дружественные народы, но и стали считать их своими. Но развитию экономических связей с новыми территориями препятствовали воинственные горцы Чечни, Горного Дагестана и СевероЗападного Кавказа, поддерживаемые Турцией и Ираном. (См.: Кавказ в сердце России. На вопросы современности ответы ищем в истории. М., 2000. С. 16-25).
1851 года отбыл на Северный Кавказ в станицу Старогладковскую в качестве волонтёра, где проходил в это время военную службу Николай Николаевич.
Понимание необходимости Кавказской войны и личного участия в ней, Толстой выразил в черновом варианте рассказа «Набег». «Кто станет сомневаться, - отмечал писатель, - что в войне русских с горцами справедливость, вытекающая из чувства самосохранения, на нашей стороне? Ежели бы не было этой войны, что бы обеспечивало все смежные богатые и просвещенные русские владения от грабежа, убийств, набегов народов диких и воинственных?»1 Но из целого ряда записей Льва Николаевича следует, что наряду с патриотической составляющей были и другие причины отъезда на Кавказ.
В дневниковой записи от 17 апреля 1847 г. Толстой, студент казанского университета, утверждает: «Перемена в образе жизни должна произойти. Но нужно, чтобы эта перемена не была произведением внешних обстоятельств, но произведением души» (Толстой Л.Н., 46: 30). Предполагаемая перемена в образе жизни обусловливалась неудовлетворённостью окружающей социальной средой. Толстой не чувствовал источника своего развития в учебном процессе ни в одном из университетов того времени. Ещё в большей степени уже в студенческие годы проявлялось неприятие светского общества, из-за его антигуманного отношения к «трудовому народу».
На глазах Толстого вершилась «грубая, лживая жизнь». Порка и иные издевательства в отношении крепостных крестьян, даже при отсутствии с их стороны провинностей, взятки и мздоимство, доносы и несправедливое правосудие, разврат, пьянство и многие другие пороки отзывались нестерпимой душевной болью будущего писателя. По словам Толстого, в Петербурге и в Москве все, негодовали, ожидали чего-то, а в глуши процветало патриархальное варварство и беззаконие. И Кавказ - «жаркая Сибирь» -оказывался едва ли не более привлекательным для Льва Николаевича, чем такая жизнь. Определённую роль в принятии решения пойти на военную службу сыграло и юношеское тщеславие: кому в юношеские годы не хотелось отличиться перед сверстниками, прославиться в глазах окружающих. Пылкая и открытая натура будущего волонтёра жаждала геройских свершений. Он представлял себе картины бурных обсуждений в свете непременно великого поступка, на который обратит внимание сам император. Были, по-видимому, и другие побудительные мотивы в неизбежной перемене места жительства. В письме к Т.А.Ергольской в январе 1852 г. молодой доброволец писал: «Моя мысль, непродуманное мое решение ехать на Кавказ было мне внушено свыше» (Толстой Л.Н., 59: 162).
Как бы то ни было, 30 мая 1851 г. братья Толстые прибыли к месту назначения, а уже 3 июля в дневнике волонтёра появилась запись: «Был в набеге». Сведения о пребывании Льва Николаевича на Кавказе и о его участии в боевых действиях скудны и противоречивы. Но доподлинно известно то, что им проявлялась весьма разумная инициатива. В первые месяцы пребывания на Кавказе в боевых действиях вызывался принимать участие добровольно; славился заправским джигитом; обладая знаниями математики, превосходно справлялся с обязанностями фейерверкера.
Война есть всегда война. Несмотря на своеобразие Кавказской войны, жизнь, участвующих в ней солдат и офицеров находилась в постоянной опасности. 18 февраля 1906 г. Лев Николаевич напишет в письме к П.И.Бирюкову из Ясной Поляны: «Нынче вспомнил, как в этот день 53 года тому назад был в сраженье и ядро попало в колесо пушки, которую я наводил» (Толстой Л.Н., 76: 101). В тот же день Лев Николаевич сообщает Г.А.Русанову об этом более подробно. Жизнь юного Толстого спасла тогда чистая случайность, и даже спустя десятилетия он будет вспоминать это происшествие, хотя подобные эпизоды неоднократно повторялись впоследствии. Боевая служба на Кавказе была для Толстого не в тягость, но и не приносила должного удовлетворения. Желание получения офицерского звания было постоянным. В октябре 1851 года осуществление этой цели привело Толстого с прошением в Тифлис, где находился штаб Кавказского отдельного корпуса.
3 января 1852 г. без особого напряжения он выдержал экзамен на звание юнкера, зачислен фейерверкером 4-го класса. В письме к своей воспитательнице Т.А.Ергольской Толстой сообщал: «Наконец сегодня получил приказ отправиться к своей батарее, и я больше не коллежский регистратор, а ферверкер 4го класса. Вы не поверите, какое это доставляет мне удовольствие. Сколько людей в моём положении сочли бы это большим несчастием, а для меня это приятнейшая вещь на свете. Мне весело надеть солдатский мундир вовсе не из ребячества, а потому, что я счастлив, что наконец добился того, о чём старался и чего ждал давно...» (Толстой Л.Н., 59: 141).
Наряду с несением военной службы Толстой активно занимается писательской деятельностью: менее чем за три месяца написана повесть «Детство»; здесь же, на Кавказе, написан военный рассказ «Набег». На Кавказе зарождаются и его планы новых эпохальных художественных произведений, а так же прожекты переустройства армии с целью устранения нелепостей в её устройстве, приводящих к бессмысленной гибели людей.
Тем не менее жизнь на Кавказе не устраивала Льва Николаевича. Под влиянием патриотического чувства он перевёлся в Дунайскую армию, где прослужил с 12 марта по начало ноября 1854 г. (когда и был произведен в прапорщики), однако в боях ему участвовать не пришлось. В сентябре 1854 г. началась осада Севастополя, и 7 ноября Толстой уже в осажденном городе. В одном из писем брату Сергею признаёт-
1 Цит. по: Зверев А., Туниманов Ж. Лев Толстой. М., 2006. (Серия ЖЗЛ). С. 70.
ся в том, что в Севастополь напросился из патриотизма, который в то время «сильно нашёл на него».
В трагические весенние месяцы 1855 г. Лев Толстой находится на четвёртом бастионе, на самом напряжённом участке обороны Севастополя. В дневнике от 13 апреля 1855 г. делается запись: «Постоянная прелесть опасности, наблюдения над солдатами, с которыми живу, моряками и самим образом войны так приятны, что мне не хочется уходить отсюда, тем более, что хотелось бы быть при штурме, ежели он будет» (Толстой Л.Н., 47: 42). Будучи командиром батареи, Толстой не по рассказам и чужим записям мог судить о положении дел войск, находящихся в непосредственном соприкосновении с более оснащённом в военно-техническом отношении противником. А положение командира боевого подразделения требовало показывать личный пример своим подчинённым.
За четыре года и десять месяцев военной службы Л.Н. Толстой сформировался как офицер, не прячущийся за спины своих подчинённых и ясно осознающий те направления переустройства армии, которые непременно должны способствовать достижению победы в сражении. В этом отношении наиболее примечательным был 1855 год: за короткое время при острейшем цейтноте молодой офицер пишет докладную записку о создании специальных батальонов, оснащенных нарезным оружием, разрабатывает проекты о переформировании батарей и армии. От начальника Севастопольского гарнизона Д.Е.Остен-Сакена он получает одобрение, но вышестоящее начальство отказывает ему не задумываясь, и даже считает преступной подобную активность прапорщика. Проект о переформировании батарей был сдан в архив, где он и пылился ровно сто лет, и лишь современные военные специалисты высоко оценили предложения Толстого по реформированию русской артиллерии XIX в.1
В это же время Толстой вынашивает так и не реализованную на практике идею военно-теоретического труда о наказаниях в Русской армии, предпринимает попытку создания общества для распространения просвещения и образования среди войск и военного журнала для поддержания и укрепление морального духа солдат, успешного выполнения ими воинского долга. Однако и в реализации этой идеи было отказано, уже на высочайшем уровне: своё веское «нет» сказал император. Договорился с Некрасовым о сотрудничестве с журналом «Современник». Обещал присылать материалов в объёме 4 п.л. в месяц, но корреспонденты, на кого он рассчитывал, оказались несостоятельными. Свои же работы Лев Николаевич в литературные журналы отправлял регулярно. Писательская деятельность была вторым фронтом во время военной службы. Помимо уже упомянутых «Детства» и «Набега» им были написаны и опубликованы повесть «Рубка леса», серия севастопольских рассказов, «Песня про сражение на реке Чёрной 4 августа 1855 г.» и др.
В каждом из этих произведений писатель-воин вновь перелистывал страницы реальных боевых действий, воссоздавал картины героических подвигов многих тысяч русских солдат. «Дух в войсках свыше всякого описания, - сообщает Лев Толстой своему брату Сергею. - Во времена древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо: «здорово ребята!», говорил: «нужно умирать, ребята, умрете?» - и войска кричали: «умрем, Ваше Превосходительство. Ура!». И это был не эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а взаправду» (Толстой Л.Н., 59: 281).
Соответствующим образом был оценен и ратный труд прапорщика Толстого. За добросовестную службу он был награжден «Орденом Анны» четвертой степени с надписью «За храбрость», медалями «За защиту Севастополя» и «В память Восточной войны 1853-1856 гг.»2. Трижды представлялся к награждению Георгиевским крестом, но в силу различных обстоятельств так и не получил.
Несмотря на успешно складывающуюся карьеру офицера, у Льва Николаевича все чётче и решительнее вызревает решение об отставке и переходе к литературной деятельности. В марте 1855 года он пишет в дневнике: «Военная карьера не моя и чем раньше я из нее выберусь, чтобы вполне предаться литературной, тем будет лучше» (Толстой Л.Н., 47: 38).
Л.Н.Толстой оставил ряды русской армии в 1856 г., и теперь можно с уверенностью утверждать: армия лишилась потенциального военного аналитика, целеустремленного организатора и реформатора вооруженных сил России, однако русское общество, культура - и отечественная, и мировая - выиграли гораздо больше, чем они имели бы от Толстого - военного теоретика или полководца.
Завершился один из этапов жизни и деятельности Толстого-писателя, который он оценивал как наиболее рациональный в осмыслении реального мира с его глобальными, а потому трудно разрешимыми проблемами. О глобальности их можно судить уже по кругу корреспондентов Льва Николаевича - писателей и крестьян, ученых и солдат, священнослужителей и рабочих, женщин и детей, миротворцев и участников войн, - всего более 50 тысяч писем, прочитанных писателем3. Биограф приводит признание Льва Николаевича: «Мне совестно говорить это, но я радуюсь авторитету Толстого. Благодаря ему, у меня сношение, как радиусы, с самыми дальними странами: Дальним Востоком, Индией, Америкой, Ав-
1 См.: Поликарпов В.Д. Неизданная рукопись Л.Н.Толстого // Исторический архив. 1956. № 1. С. 196-202.
2 Ломунов К. Лев Толстой в современном мире. М., 1975. С. 177.
3 Там же. С. 2.
стралией»1. Такую потребность в общении с Толстым нельзя объяснить иначе как актуальностью проблем, поднимаемых писателем как в художественных, так и в публицистических произведениях. Для общества уже в толстовскую эпоху было характерно вопиющее социальное, национальное и расовое неравенство, несправедливое распределение собственности, отчуждение народа от власти, ужасающая бедность «простого народа», враждебность между государствами и непрекращающиеся войны, умножающие трагедию народных масс. Красота души одних людей и средоточие пороков других, находящихся в меньшинстве, но обладающих безграничной властью, взаимодействие этих социальных общностей, по сути своей определявшее общество со всеми его коллизиями, и было в центре внимания графа Толстого.
Панораму общества Л.Н.Толстой создавал во многих своих произведениях, прежде всего в романах «Война и Мир» «Воскресение», «Анна Каренина», в повести «Смерть Ивана Ильича», известных многим миллионам читателей. Не менее красочная панорама жизни дана в публицистических, весьма различных по объему и манере письма, работах. Многие из них малоизвестны или практически неизвестны массовому читателю. Уничтожающую, но справедливую характеристику обществу дал Л.Н.Толстой в «Исповеди», «О Жизни», «О голоде», «Патриотизм и правительство», «Солдатская памятка», «Офицерская памятка» и многих других.
Труднее назвать произведение Толстого, в котором не содержалось бы той или иной оценки человеческого общежития. Пороки современного ему административно-иерархической организации общества писатель показывает сквозь призму ощущений героя романа «Воскресение» князя Нехлюдова, прошедшего все инстанции бюрократического государства: «Узнав ближе тюрьмы и этапы., Нехлюдов увидел, что... людоедство начинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментах. что всем тем судейским и чиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого дела до справедливости или блага народа, о которых они говорили, а что всем нужны были только те рубли, которые им платили. Это было совершенно очевидно» (Толстой Л.Н., 32: 414). Данное авторское утверждение срывает маску с бюрократического государства, приводит к выводу и убеждает читателя в том, что оно само выступает источником преступности, безнравственности и всего самого мерзкого, чего человек не хочет, но делает. Но нет мерзости страшнее и отвратительнее, чем та, что свершается самим государством - это война, социальное явление, которое с раннего детства было предметом самого пристального внимания, а с конца 50-х гг. XIX в. поглотившее внимание Толстого без остатка.
Отношение к ней менялось от нейтрального до полного неприятия. В пору своей молодости, когда Л.Н.Толстой находился под сильным воздействием патриотических чувств, он смотрел на войну как на естественное явление. В феврале 1852 г. он оставляет в дневнике запись: «Странно, что мой детский взгляд - молодечество - на войну для меня самый покойный» (Толстой Л.Н., 46: 90-91). Более того, Толстой начинал свое участие в войне с восторгом. Он с умилением смотрел на героизм солдат на Кавказе и в Севастополе, сам готов был ринуться в наиболее опасные очаги сражения. В одном из черновых вариантов повести «Казаки» главный герой (Оленин) в войне видит событие, в котором обретается слава, демонстрируются сила, храбрость и приобретается счастье (Толстой Л.Н., 6: 250). В характере, образе мыслей героя несомненно угадывается сам автор повести.
Созданный Толстым художественный образ войны был представлен читателям в рассказах, написанных на Кавказе и в Крыму. Дальнейшее осмысление этого образа было продолжено в романе-эпопее «Война и мир». Впоследствии во множестве других произведений, дневниковых записях, письмах, докладах этот образ дополнялся всё новыми и новыми штрихами. «Война? Какое непонятное явление в роде человеческом. справедливо ли необходимо ли оно?» - задавался вопросами начинающий писатель в романе «Набег». В романе «Война и мир» устами многих героев и самого автора утверждается мысль о том, что война есть явление, противное человеческим разуму и природе. Толстому же это явление на рубеже 80-90-х гг. становится противным беспредельно. Принимая участие в сражениях, он не получал удовлетворения ни от успешных кампаний и побед над фанатичными горцами, ни от попадания артиллерийских снарядов в цивилизованного европейского противника. Скорее он испытывал чувство стыда за свершаемое убийство вообще, а за убийство женщин, детей, стариков - в особенности. И недоумевал по поводу невосприимчивости человека к зову природы, которая дышит «примирительной красотой и силой».
Окружающая действительность была насыщена насилием и удручающе действовала на писателя. Воплем души (и гласом вопиющего в пустыне) звучат вопросы и призывы в статьях и трактатах писателя: «Что же нам делать?», «Что делать?», «Где выход?», «Неужели так надо?», «Не убий!», «Одумайтесь!», «Пора понять». Толстой прилагал титанические усилия для поиска путей спасения России. Предупреждал правящие классы о надвигающейся социальной катастрофе. В статье «Одумайтесь» Лев Николаевич указывает направление деятельности трудового народа и призывает его сказать живущим за его счет: «Да идите вы, безжалостные и безбожные цари, микады, министры, митрополиты, аббаты, генералы, редакторы, аферисты и как там вас называют, идите вы под ядра и пули, а мы не хотим и не пойдем. Оставьте нас в покое пахать, сеять, строить, кормить вас же, дармоедов» (Толстой Л.Н., 36: 143).
Тем не менее Л.Н.Толстой не мог быть равнодушным к бедственному положению армии. Он считал себя обязанным сделать все возможное для улучшения жизни солдат. Еще будучи в рядах армии, он категорически отказался от дележа среди офицеров денег, предназначенных солдатам, чем навлек на себя презрение офицерского корпуса. В Севастополе он разрабатывает «Проект о переформирования армии»,
1 Гольденвейзер А. Вблизи Толстого. Т.2. М.- Пг., 1923. С. 17.
который начинается с описания отношения автора к организации русского войска. «По долгу присяги, -пишет Толстой, - а еще более по чувству человека, не могу молчать о зле, которое открыто совершается передо мной и очевидно влечет за собой погибель миллионов людей - погибель силы, достоинства и чести отечества» (Толстой Л.Н., 4: 285-286). Угрожающее состояние армии Толстой описывает в «Войне и мире» на примере Павлоградского полка. Часть участвовала в боях с наполеоновской армией в Австрии и потеряла двух раненых, но от голода и болезней не досчиталась почти половины личного состава.
Насильственная гибель людей воспринималась Толстым как вселенская катастрофа и категорически отвергалась. Но восставал он не только против насилия военного, но и иных его видов. В качестве примера можно привести эпизоды, очевидцем которых Толстой оказался в ряде европейских стран, которые сформировали у него неприятие насилия любого вида и осознание его интернациональной природы. Такова страшная картина казни в Париже: в 1857 г. Лев Николаевич несколько месяцев жил во Франции, и прелести французской столицы очаровали писателя, но однажды он имел «глупость и жестокость ездить» смотреть казнь. «. Это зрелище мне сделало такое впечатление, - сообщает он в письме В.П.Боткину, - от которого я долго не опомнюсь. Я видел много ужасов на войне и на Кавказе, но ежели бы при мне изорвали в куски человека, это не было бы так отвратительно, как эта искусная и элегантная машина, посредством которой в одно мгновение убили сильного, свежего, здорового человека» (Толстой Л.Н., 60: 167). Куда меньший по своему масштабу, но не менее драматичный эпизод, легший в основу рассказа «Люцерн», Толстой в наблюдал в этом провинциальном швейцарском городке: бродячий музыкант попытался заработать кусок хлеба исполнительским искусством в аристократическом районе города, надеясь, однако его слушатели только не расщедрилась на мизерную плату, но и оскорбили голодающего артиста.
Все более убеждаясь в невосприимчивости «столпов общества» к его слову, Л.Н.Толстой ставит перед собой задачу создания новой религии, что приводит его к конфликту с Русской Православной Церковью - в то время, как с государством подобный конфликт возник уже в самом начале творческого пути Льва Николаевича, по поводу чего сам Толстой заметил: «Я, кажется, сильно на примете у синих [жандармов - В.Щ.]. За свои статьи. Желаю впрочем, чтобы всегда Россия имела таких нравственных писателей; но сладеньким уж я никак не могу быть, и тоже писать из пустого в порожнее без мысли, и главное, без цели» (Толстой Л.Н., 47: 60).
В конце 80-х - начале 90-х гг. XIX в. окончательно сформировалась и идея непротивления, вынашивавшаяся писателем многие десятилетия, находившая отражение во многих художественных произведениях и проходившая красной нитью в публицистике Толстого. Но пришло время, когда им было принято решение отложить художественную литературу и приступить к оформлению нового учения. В одном из писем (ноябрь 1890 г.) Г.А.Русанову он сообщает: «Пишу я о противлении злу, о церкви и воинской повинности . и чувствую себя обязанным высказать то, что думаю и чувствую об этом. Давно уже я бьюсь над этим и не могу кончить, и не могу оторваться и отдаться другим, манящим меня художественным планам» (Толстой Л.Н., 65: 189). Толстой начинает знакомиться с проектами «вечного мира», вступает в дружественные отношения с пацифистами различных стран, пишет статью «В чем моя вера?». Вершину обобщения своего миропонимания Лев Николаевич продемонстрировал в работе «Царство Божие внутри вас, или Xристианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание».
По мнению Толстого, истинная религия должна пророчески предвидеть и указывать жизненный путь всему человечеству, а целью этого пути может быть только благо и счастье простого народа - то, о чем мечтал еще юный Лёвушка Толстой, то, что будущий классик русской литературы пронес по долгому писательскому пути, избрав литературу собственным средством служения народу. «Думал о том, - отмечал в дневнике уже в зрелые годы писатель, - что если служить людям писанием, то одно, на что я имею право, что должен делать, это - обличать богатых в их неправде и открывать бедным обман, в котором их держат» (Толстой Л.Н., 54: 52).
В феврале 1893 г. Толстой пишет Н.Н.Страхову : «Я в жизни никогда с таким напряжением и упорством не работал, как я теперь работаю над всей моей книгой и, в особенности, над заключительными главами ее. Должно быть, я поглупел или, напротив, ослабел творчеством, а поумнел критическим умом» (Толстой Л.Н., 66: 299). Речь в письме шла о книге «Царство Божие внутри вас», одобрительно встреченной частью общественности2. В консервативных же кругах книга вызвала негодование - и авторской
1 Николай Николаевич Страхов (1828-1896) - русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889). В книгах «Мир как целое» (1872), «О вечных истинах» (1887), «Философские очерки» (1895) высшей формой познания считал религию, критиковал современный материализм и спиритизм; в публицистике разделял идеи почвенничества.
О значении данного произведения говорят и сегодня: так, небезынтересна оценка, данная ей уже в наше время президентом светского буддийского общества «Сока Гаккай», лауреата премии ООН Дайсаку Икеда, в обращении к русским читателям в своей книге высказавшим уверенность в том, что после прочтения книги Толстого «люди поймут и начнут разрабатывать единую истинную и нужную науку, которая в загоне, - НАУКУ КАК ЖИТЬ» (Цит. по: Зверев А., Туниманов Ж. Лев Толстой / Серия ЖЗЛ. М., 2006. С. 507-508).
Л.Н.Толстой в Брюсселе. 1861 г.
оценкой современной Толстому общественной жизни, и тем, что начиналась работа с резкой критики Церкви. Так, Толстой утверждает, что «все то, что делали и говорили все истинные христианские подвижники, все то, что преобразовывает мир теперь под видом социализма и коммунизма, все это преувеличения, о которых не стоит и говорить» (Толстой Л.Н., 28: 72). С этой точки зрения оценивает писатель и Гаагскую конференцию, оценивает вполне определенно и категорически: «.Мир некогда не может быть достигнут конференциями, и может быть решен только людьми, которые не только болтают, но которые (принуждены сражаться) сами идут на войну. Г аагская мирная конференция есть только отвратительное проявление христианского лицемерия» (Толстой Л.Н., 72: 116-117).
Вообще же позиция Толстого в отношении международных конгрессов за мир оказалась исключительно прозорливой: «Ученые люди собираются в общества (таких обществ много, более 100), собираются на конгрессы. читают речи, обедают, говорят спичи, издают журналы, посвященные этой цели, и во всех доказывается, что напряжение народов, принужденных содержать миллионы войск, дошло до крайних пределов и что это вооружение противоречит всем целям, свойствам, желаниям всех народов, но что если много исписать бумаги и наговорить слов, то можно согласовать всех людей и сделать, чтобы у них не было противоположных интересов, и тогда войны не будет» (Толстой Л.Н., 28: 115-116).
Толстой убежден в том, что абсолютное большинство зла в мире - от инквизиции до динамитных бомб, казней и страданий десятков тысяч так называемых политических преступников - имеет в своем основании оправдание насилия, употребленного над ближним для защиты другого ближнего от худшего насилия, а образованные классы, церковь, государство пытаются доказать необходимость этих грязных дел. Эта ложь деформирует сознание трудового народа, приводит людей в состояние послушных рабов (Толстой Л.Н.,28: 29).
Всей мощью своего писательского таланта Толстой пытался изменить сознание народа, побудить его к сознательному выступлению против гнусных деяний в отношении его со стороны господ, особенно против войн. Ознакомившись однажды с «Солдатской памяткой», написанной генералом Драгомировым, в которой автор наставлял бойцов: «Сломался штык - бей кулаками, отказали кулаки, вцепись зубами. Бог ваш генерал» (Цит. по: Толстой Л.Н., 34: 281), Толстой отозвался собственными «Офицерской памяткой» и «Солдатской памяткой». В воззвании к офицерам он особое внимание обращает на преступное применение армии правительством. «Употребление войск против народа, - отмечает Толстой, - сделалось не только обычным явлением, но войска уже вперед формируются так, чтобы быть готовыми для этого употребления. . Главное и постоянное употребление войск в наше время состоит уже не в воображаемой защите от неверных и вообще внешних врагов и не от злодеев бунтовщиков, врагов внутренних, а в том, чтобы убивать своих безоружных братьев, которые вовсе не злодеи, а смирные, трудолюбивые люди, желающие только, чтобы у них не отнимали то, что они зарабатывают. Так что военная служба в наше время . уже не только не благородное, но прямо подлое дело» (Толстой Л.Н., 34: 286). А в «Солдатской памятке» заключает: «.Нельзя повиноваться людям, если они велят тебе убивать людей.» (Толстой Л.Н., 34: 282).
Такая постановка проблемы неизбежно влекла за собой обращение к теме патриотизма, и Толстой пишет целый ряд посвященных этому вопросу работ. Среди них - «Христианство и патриотизм», «Патриотизм или мир», «Патриотизм и правительство», в которых вновь и вновь вскрывались причины развязывания вооруженных конфликтов и поднимались вопросы искоренения войн из жизни общества. И - тут Толстой последовательно доходит до логического предела пацифистской идеи - в числе важнейших причин, препятствующих искоренению войн, называется именно патриотизм. «Для того, - отмечает писатель, - чтобы не было войны, нужно не читать проповеди и молиться Богу о том, чтобы был мир, не уговаривать English speaking nations (англоязычные нации) быть в дружбе между собою, чтобы властвовать над другими народами [речь идет о войне Североамериканских Штатов за освобождение от английского колониального владычества - В.Щ.], не составлять двойственный и тройственный союзы друг против друга, не женить принцев на принцессах других народов, а нужно уничтожить то, что производит войну. Производит же войну желание исключительного блага своему народу, то, что называется патриотизмом. А потому для того, чтобы уничтожить войну, надо уничтожить патриотизм. А чтобы уничтожить патриотизм, надо прежде всего убедиться, что он зло, и вот это-то и трудно сделать» (Толстой Л.Н., 90: 47-48).
Подобные утверждения писателя, а таких было большое количество, на официальных лиц действовали более чем раздражающе. Рупор правительственных кругов газета «Московские новости» все публицистические работы Толстого, особенно «Письмо о голоде», оценила как открытую пропаганду к ниспровержению существующего социально-экономического строя, как пропаганду самого крайнего, самого разнузданного социализма, которая страшнее самого оголтелого радикализма. На что Л.Н.Толстой ответил: «Я пишу, что думаю, и то, что не может нравиться ни правительству, ни богатым классам уже 12 лет, и пишу не нечаянно, а сознательно и не только оправдываться в этом не намерен, но, надеюсь что те, ко-
Портрет графа ЛН.Толстого. Худ. НН.Ге. 1884.
торые желают, чтобы я оправдывался, постараются хоть не оправдаться, а очиститься от того, в чем не я, а вся жизнь их обвиняет. То же, что я писал в статье о голоде, есть часть того, что я 12 лет на все лады пишу и говорю и буду говорить до самой смерти, и что говорит со мной всё, что есть просвещенного и честного во все мире» (Толстой Л.Н., 84: 128) - хотя фактически Толстой сознательно встал на путь борьбы с войной и с социальной несправедливостью уже в самом начале своего творческого пути, а те 12 лет,
о которых он пишет, явились временем абсолютного отрицания любого насилия.
Путь этот от патриотизма к пацифизму был тернистым и трагическим, и сам Лев Николаевич выбор его часто обосновывал внушением свыше. Однако нельзя не отметить, что существенное влияние на позицию Толстого оказала принадлежность к русской культурной традиции, к менталитету русского народа, сформировавшемуся под воздействием православия. Важнейший завет Библии - «Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую» (Мф. 5: 39) - и наставление апостола Павла о том, что «всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13: 1) сформировали в русском народе смирение, которое стало определяющей его чертой. В истории России были бунты, восстания, но сотни тысяч его представителей уходили за тысячи километров от источника зла, осваивали новые территории, получали удовлетворение от выполненного долга перед Господом, тем самым расширяли пространство источника зла, а в конечном итоге поощряли его. Известный историк В.О.Ключевский отмечал: «Московский народ выработал особую форму политического протеста: люди, которые не могли ужиться с существующими порядками, не восставали против него, а выходили из него, «брели розно»1. Под воздействием Священного писания на Руси с периода её крещения сформировалась целая плеяда пацифистов (творчество которых требует серьезного исследования), к числу которых могут быть отнесены Максим Грек, Зиновий Отенский, а впоследствии - Иван Пересветов, Симеон Полоцкий, С.Десницкий, Я.Козельский, В.Ф.Малиновский, Ф.Мартенс, Л.Комаровский, И.Блиох и другие (и, как ни парадоксально, но отвергавший христианскую догматику Лев Николаевич явился продолжателем этого направления русской православной традиции). Позднее большой популярностью пользовались в России трактаты о вечном мире, написанные в разное время в странах Запада, многие из которых также оказали определенное влияние на мировоззрение графа Толстого.
Между тем мироустройство после смерти Л.Н.Толстого изменило лишь внешний облик, внутренняя же его сущность осталась неизменной. Реалиями современного мира стали высочайшая социальная поляризация, приобретшая теперь уже межстрановый - глобальный - характер, появление все более изощренных формы насилия, приобретающих наравне с классическими войнами форму определяющих средств межгосударственных отношений, силовое насаждение «цивилизованными» государствами собственной модели «демократии» при попрании утвержденных теми же государствами норм международного права. Как бы ни относились мы сегодня к идеям и взглядам Льва Толстого, приходится констатировать и то, что сто лет спустя после его смерти Россия не просто возвращается к государственной модели, столь остро критикуемой писателем, - «реставрация» эта в нынешних условиях приобретает значительно больший масштаб и способна породить куда более значительную «власть тьмы». А это означает, что еще не один век будет требовать своего переосмысления наследие великого русского писателя.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гольденвейзер А. Вблизи Толстого. Т.2. М. - Пг., 1923.
2. За что Лев Толстой был отлучен от церкви. Сборник исторических документов. М., 2006.
3. Зверев А., Туниманов Ж. Лев Толстой. М., 2006. (Серия ЖЗЛ).
4. Илюхина Р. Российский пацифизм вчера и сегодня. М., 1992.
5. Кавказ в сердце России. На вопросы современности ответы ищем в истории. М., 2000.
6. Красиков В.И. Насилие в эволюции, истории современном обществе. М., 2010.
7. Ключевский В.О. Соч. в 9 т. Т. 3. М., 1988.
8. Ломунов К. Лев Толстой в современном мире. М., 1975.
9. Опульская Л. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1886 по 1892 год. М., 1979.
10. Поликарпов В.Д. Неизданная рукопись Л.Н.Толстого // Исторический архив. 1956. № 1. С. 196-202.
11. Трактаты о вечном мире. М., 1963.
12. Толстой Л.Н. Собр. соч. в 90 т. М., 1985.
13. Чубуков С. Все дело жизни. (Лев Толстой и поиски мира). Мн., 1973.
14. Философия ненасилия Л.Н.Толстого: точки зрения. Екатеринбург, 2002.
1 Ключевский В.О. Соч. в 9-ти т. Т.3. М., 1988. С. 49. 202
