CC BY
46
[представляем новые книги. рецензии]
ЛЕКСИКОГРАФИЯ КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ:
О «СЛОВАРЕ ГОВОРОВ РУССКИХ СТАРОЖИЛОВ БАЙКАЛЬСКОЙ СИБИРИ»
TATIANA D. ROMANTSOVA
LEXICOGRAPHY OF PEASANT LIFE: ON "THE DICTIONARY OF RUSSIAN OLD-TIME RESIDENTS OF BAIKAL SIBERIA”
Задуманный первоначально как 20-томное издание, но постепенно выросший в 40 томов «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» предоставляет исследователю уникальные материалы для разработки собственно лингвистических, лингвокультурологических, этнолингвистических, лингвогеографических и других проблем.
Сбором материалов для словаря уже более тридцати лет занимается доктор филологических наук, профессор Галина Витальевна Афанасьева-Медведева. И в одиночку, и с преподавателями и студентами Иркутской государственной академии образования, а с июня 2012 года с сотрудниками Регионального центра русского языка, фольклора и этнографии Иркутской области Галина Витальевна предпринимает полевые исследования, находит и изучает образцы вербальной культуры русского старожилого населения (обряды, обычаи, верования, сказки, песни, мифы, легенды, бытовые рассказы и т. д.). Более чем в полутора тысячах сел и деревень Иркутской и Читинской областей, Красноярского края, республик Бурятии и Саха (Якутии) ею зафиксированы культурно-исторические объекты, говорящие о самобытности народов региона и представляющие интерес для будущих поколений сибиряков. Более чем 200 000 памятников вербальной культуры составляют фонд аудиозаписей Центра русского языка, сделанных в условиях естественного бытования земледельцев, скотоводов, рыбаков, охотников, ремесленников. Параллельно с этим фондом создается электронная картотека нескольких тысяч талантливых рассказчиков-носителей фольклора, фотоархив памятников материального быта и предметов народного искусства, видеоарсенал производственных процессов Прибайкалья и Забайкалья.
Все эти документальные данные и составили «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» Г. В. Афанасьевой-Медведевой, который начал свой путь в 2006 году в Санкт-Петербурге, в издательстве «Наука», а сегодня выходит в свет в Иркутске, сохраняя научный патронат Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН, Института лингвисти-
ческий исследований РАН, Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН.
Доктор филологических наук, ответственный редактор первого тома, научный редактор и рецензент второго тома издания Федор Павлович Сороколетов назвал словарь «выдающимся памятником духовной народной культуры Сибири второй половины ХХ — начала XXI столетия», «поистине самоотверженным подвигом», «титаническим трудом», который по богатству и ценности материалов «сопоставим со Словарем В. И. Даля».
Валентин Григорьевич Распутин именовал труд Г. В. Афанасьевой-Медведевой «новой редакцией „Повести временных лет“». В предисловии к словарю он написал: «До чего же звучно и красиво здесь слово, как радужно оно переливается, приобнимается с другими, чтобы сказать тепло и живо, трепещет крылышками, взлетая в замысловатых формах с каких-то таинственных гнездовий, почти песенно выговаривая душу...»
По типу определения значений диалектных слов «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» — переводно-толковый. Основными способами семантизации являются: развернутое толкование (включая описательное толкование с элементами энциклопедизма), синонимическая подстановка, развернутое толкование и синонимическая подстановка, толковательные формулы «То же, что», «Ласк. к...» и т. п.
Общие сведения о старожилах XVII-XVIII вв. (состав переселенцев, места заселения и внутреннего распространения, период формирования диалектов), гипотеза о сходстве говоров соседствуют в словаре со всеобъемлющим описанием уровневых особенностей речи русских старожилов Байкальской Сибири: фонетики (ударного вокализма, консонантизма), морфологии (существительного, местоимения, прилагательного, глагола, наречия, частицы), синтаксиса (частотных и нечастотных словосочетаний и предлогов, состава сказуемого, особенностей координации главных членов предложения, продуктивных типов связи в однородных конструкциях, т. д.). В результате анализа материалов словаря, сравнения этих данных с дан-
98
[мир русского слова № 3 / 2015]
[представляем новые книги. рецензии]
ными других письменных источников и архивных документов первой половины XVIII в., говоры русского старожилого населения Байкальской Сибири названы группой сибирских говоров, сложившихся на севернорусской основе.
Научная ценность источника состоит в том, что значение каждого слова иллюстрирует связный текст — произведение устной народной прозы (народный рассказ, предание, легенда, быличка, бывальщина и др.). Тексты собраны по принципу художественных достоинств и информационной насыщенности (культурноисторической, фольклорно-этнографической). Тексты приведены без точной фонетической транскрипции, но с передачей основных диалектных особенностей (ударные гласные, долгие твердые шипящие, ассимилятивные и диссимилятивные процессы между согласными, упрощение групп согласных, стяжения). Внутри каждой статьи курсивом выделены типичные фонетические явления говоров и диалектные слова, которые являются заголовочными в данном словаре.
Все рассказы старожилов о местных нравах и обычаях, о психологии русских крестьян Сибири введены в науку впервые, равно как и уникальный видеоряд, сопровождающий предания, легенды, былички. На цветных фотографиях издания — мастера народного слова, предметы быта, фрагменты традиционной архитектуры, виды селений, домов, интерьера, местного ландшафта.
Чтобы сохранить для потомков образцы живой речи, некоторые тома словаря снабжены компакт-дисками с видеоматериалами. На электронные приложения записаны фрагменты устных новелл в момент их естественного бытования. Видеозаписи дают представление о характере исполнения, голосе рассказчика, его интонации, тембре, ритме и других особенностях звучащей речи старожилов.
В словаре использован известный в лексикографии принцип описания иллюстративного аппарата: комментарии, содержащие точные паспортные данные каждой текстовой единицы. К словарю присоединены приложения с указанием биографических данных информантов, мест записи текстов (отмечены все районы, области, края или республики, где бытует данное слово), мотивов и сюжетов.
Таким образом, «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» имеет непреходящую собственно лингвистическую и лингвокультурологическую ценность. Он, несомненно, расширяет представления о прагматическом разнообразии и эстетическом богатстве нелитературного пласта русского национального языка.
Перечислим основные позиции, демонстрирующие уникальность словаря как источника сведений о родном языке.
1. В словарь дифференциального типа вошла диалектная лексика и фразеология на темы природы, охоты, рыболовства, земледелия, скотоводства, пчеловодства, огородничества, строительства, традиционных ремесел, обрядов и верований. Словарь включает названия домашней утвари, орудий труда, одежды, обуви; топонимику, антропонимику. Все это — тематические разряды лексики, собранной методом «сосуществования», длительного пребывания у русских сибиряков-старожилов, которые убеждены, что их деды и прадеды — местные («здешние», «коренные») жители.
Например, в с. Бедея Кежемского района Красноярского края от Леонида Александровича Брюханова (1934 года рождения) в 1988 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, легший в иллюстративную часть словарной статьи:
«ВЗДЫМКА. *НА ВЗДЫМКЕ РАБОТАТЬ. Собирать живицу. Ср.: *НА ВЗДЫМКАХ РАБОТАТЬ.
На вздымке работал в химлесхозе. Ну, вздымщик на подсочке, добывал живицу, корил лес, подсачивал.
[— А что такое корить лес? — Собир.].
Это кору подготавливать к резке. Летом. А зимой окоряли [221 (7). Бедея Кежемск. Красноярск.]»1.
2. Словарь дает представление о лексическом разнообразии байкальских говоров русского населения, четко структурирует диалектные лексемы благодаря выделению структурных классов лексических (слов с корнями, отсутствующими или отличающимися словообразовательными аффиксами от литературных единиц; сложных слов, обе или одна часть которых известна в литературном языке), фонетических, семантических диалектизмов (слов, совпадающих с литературными по составу и звучанию, но расходящихся по значению); диалектных словосочетаний; фразеологических диалектизмов.
Например, в с. Седаново Усть-Илимского района Иркутской области от Марии Егоровны Шаманской (1933 года рождения) в 1986 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к лексеме «вить»:
«ВИТЬ. *ВИТЬ ХОРОВОД. Водить хоровод, двигаться по кругу с пением и пляской.
Если дожж хороший, сильный шёл, когда вот урожай, вот когда надо было поливать, дак девки все выскако-вали на улицу, говорит... Но надо было хоровод вить. Обязательно. Но токо девкам восемнадцати лет, гыт, бегать кругом. За руки брались и как хоровод водили под дождём. Говорили, что пшеница наливается...И если
[мир русского слова № 3 / 2015]
99
[представляем новые книги. рецензии]
I
дожж пошёл такой сильный, и вот бабушка говорила всё время, что надо восемнадцати лет девкам хоровод вить обязательно под этим дождём. Это баушка рассказывала, баба Даша [340 (7). Седаново Усть-Илимск. Ирк. (Баргузинск., Кабанск., Кяхтинск. Бурятии; Балаганск., Баяндаевск., Боханск., Братск., Казачинско-Ленск., Катангск., Качугск., Ольхонск., Осинск., Слюдянск., Усть-Илимск. Ирк.; Тасеевск. Красноярск.; Сретенск., Шилкинск. Читинск.)]»2.
3. Лексикографический источник систематизирует краевую ономастику (топонимы: ойконимы, гидронимы, оронимы, микротопонимы; антропонимы: личные имена, имена-прозвища; зоонимы, мифонимы, космо-нимы, агионимы, экклезионизмы, народные названия праздников, этнонимы).
Например, в с. Ярки Богучанского района Красноярского края от Галины Федоровны Лушниковой (1929 года рождения) в 1986 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к гидрониму:
«ВИНОКУРНЫЙ РУЧЕЙ. Гидроним. Название реки, протекающей на территории Качугского района Иркутской области.
У нас аппарат был самогонный раньше. В бочки за-таривам брагу, муки туда, и вот она стоит киснет-кис-нет, потом всё, уже надо варить. Мы на коня эту бочку и вон в ту... Варить-то, это там в лесу не видно, у этой, у Винокурного ручья. И туда увезут <...>. А там вдвоём и посиживашь, поваривашь. Пробуешь. Которы потом и выползти не могут оттуль. А который раз она пригорь получится! Вот мы с этого, какой вот у нас был, как... сабантуй-то назывался, после жнитва, допустим, в клубе соберёмся. А этот самогончишко быват пригорь! Жрём! Ничего!
[— А делали-то из зерна? — Собир.].
Из зерна и из аржаной муки. Туда положишь дрожжей наберёшь, и в тепле [318 (7). Ярки Богучанск. Красноярск.]»3.
4. Словарный материал, расположенный в алфавитном порядке, снабжен сетью перекрестных отсылок к фонематическим и акцентным вариантам слова, что, в свою очередь, дает представление о вариантности как о важнейшей черте байкальских говоров.
Например, в с. Зюльзя Нерчинского района Читинской области от Ульяны Андреевны Анциферовой (1894 года рождения) в 1981 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к наречию «вкрадкой»:
«ВКРАДКОЙ, нареч. Тайком, украдкой. Ср.: ВКРАД, ВКРАДКОМ, ВКРАДОЧКУ, ВКРАДУЧИ, ВКРАДУЧИСЬ, ВКРАДЧЕ, ВКРАДЧИМ, ВКРАДЧУ
А ичиги шили из кожи. Скотину заколят, её выделают. В войну-то у нас отбирали же эту кожу, носить нечего, обуток не было. Дак вкрадкой делали эту, кожу-то. Вот сделаешь, вечером делаешь, а на день-то в подполье забрасывали. Ой, жили-то всяко-разно! А счас в народе и браво стало, жизнь, — уже смерть подходит [389 (7). Зюльзя Нерчинск. Читинск.]»4.
5. Словарь может служить прекрасным подспорьем для изучения стилистических регистров речи русского старожилого населения Прибайкалья и Забайкалья. В источнике очерчен эмоционально-экспрессивный и оценочный фон говоров: используются пометы, указывающие на оценочную, экспрессивную, эмоциональную характеристику единиц; сделан акцент на отнесенность лексики к промысловой или ремесленной зоне: охотн., рыбол., ткац.; маркирована обрядовая лексика. Пометами, связанными с частотностью употребления, выделена архаичная лексика, связанная с утратой обозначаемых реалий или заменой наименования предметов.
Например, в с. Обор Петровск-Забайкальского района Читинской области от Нины Васильевны Кузнецовой (1935 года рождения) в 2008 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к экспрессиву:
«ВИСЛОБРОВЫЙ, -ая, -ое. Экспр. Хмурый, недоброжелательный, глядящий исподлобья.
Мама моя тоже Стишку в вид видела, бандита, он убивал богатых... И Стишку встретила. Вислобровый такой, говорит, взгляд-то такой страшный (...). Оне же жили-то на станке, мама-то.
А сюда-то переехали, в Обор-то, ну а дорога-то была, может, она со станку шли или где ли, и он её встретил. Встретил на станке, там где-то дорогой, да и спрашиват:
— Ты почему, бабушка, одна ходишь-то?
А она говорит:
— А чё?
— А Стишку-то не боишься?
Она говорит:
— Да не, не боюсь. Я чё его буду бояться, Стишку-то?! — говорит.
А он и говорит:
— А вот я Стишка.
Ага. Прямо сказал:
— А я вот Стишка [328 (7). Обор Петровск-Забайкальск. Читинск. (повсем.)]»5.
6. В словаре выстроены синонимичные связи лексем внутри говоров — разнокорневые и однокорневые синонимы перечисляются в первой по алфавиту словарной статье после сопоставительной пометы «Ср.».
100
[мир русского слова № 3 / 2015]
[представляем новые книги. рецензии]
Например:
«ДВЕРЕДИТЬ, -жу, -дишь; несов., перех. Ткац. Ссучивать; свивать, скручивать две нити (пряди) в одну. Ср.: ДВОЕРЯДИТЬ, ДВУРЕДИТЬ,
ДВУРЯЖИТЬ.
Сеяли конопле. Вырастет. Потом её начинают дерь-гать. Выдергают таким горстям, завяжут в кучу, кучам большим ставят. Потом, когда подсохнет, молотить его надо, молотилом молотили. Измолотят, зерно там провеют, соберут в кучу, а это, значит, мочат, корни-то, неделю, две ли мочат. Вымочат его, потом женски-то вы-тасковают и на мялке мнут. Изомнёшь. Шшоткам чесали и верёвки делали. Потом на прядее пряли. То лето пряли, потом двередипи, ссучивали, чтоб толще были. На задники верёвки, на изовёртка вожжи. Кули пряли, трусы, полотенца шили, рубашки шили, юбки, платье. Я носила трусы: тонко мама напрядёт. Покрасят чистотелом: напаришь корни и в отвар и туда платье. Оно прямо жаркожарко, красиво. К Пасхе, к празднику одеешь [155 (13). Толмачёво Качугск. Ирк. (повсем.)]»6.
7. Словарь дает возможность по последовательности расположения значений многозначных слов определить логические или генетические связи между семантикой или частотой употребления слов (по убыванию).
Например:
«БРЮХО, -а, ср. 1. Живот.
А вот в Зун-Мурине тоже жил Магай. Наша тётка Фиса, дак он свёкор ей был. Он потом ходил, баушка-то отправит всего, хлеба накладёт, гостинца, а он заблядо-вал с тёткой этой, Аглей, с соседкой-то. Придёт по огороду и к тётке Агле зайдёт, и всё отдаст. А потом свекровка-то пришла к ей да говорит:
— Чё, понравилось?
Она говорит:
— А чё?
— А я тебе гостинца-то отправляла?
Она говорит:
— Нет, я никакого гостинца, — грит, — не видала, мне не приносит никогда.
Вот его разоблачили. А он потом знашь чё тётке Фисе заделал? У неё всю дорогу брюхо ревело. Вот эдак: «И-и-и-и!». Ой! Потом брюхо совсем утянулося у ней, пуп-то совсем туды утянулся. Она, бедна, так ходила. И потом всё давило-давило-давило её, всё ревело-ревело! Ой! Она говорит:
— У меня солитёр.
Папе, папка поедет в Слюдянку, она закажет:
— Купи-ка мне омуль. Я буду выводить, это солитёр.
И всё вот это, омуль ела. Он ей прямо привезёт вот
такого омуля! Ой, чё здоровый омуль! Ага. Ой-ой, я удивлялась! Вот не поверишь: вот таки толстые и вот таки! Вот чё! Омуль. Он привезёт, она ест (...). Я часто к ей всё время ночевать бегала. И вот это:
— И-и-и! — закричит в брюхе-то.
И она потом так, слюна у ей вожжой шла-шла-шла, так умерла. Ничё они, это, не могли. Надо было к ламе, а он, грит, знал и, видно, сильно знал, какой-то Магай тоже, грит, жил. Вон дядя Яша-то, отец, видно, был. И вот ей заделал, вот свёкор-то. Она бедна, ой, чё мучи-лась-то! (...).
Тётка Фиса. Она жила на Харшелоте. Они две соседки, врядом жили.
А он обойдёт да и к тётке Агле зайдёт, всё ей отдаст [482 (4). Еловка Тункинск. Бурятии (повсем.)].
2. Живот беременной женщины.
Я одна. Трое детей у нас родилося. Старший сын с сорок восьмого года, самый голод. Я ходила в положении. Картошек нет, один турнепс, а турнепс рожался как стулья, полно подполье. Я вот этот турнепс или напеку его, или сырым ломтям нарезываю: мне чем-то брюхо-то надо набить, он у меня там становит, ребёнок-то. Ну, вот всяко-разно ростила его тоже в брюхе. Родила, мучилась — закусить даже вот с родин, даже капельки крошки хлеба. А он как раз, дед-то, был в городе, уехал за семенам на паре коней. Это было тринадцатого вот апреля. Вот он, это... Я как раз мучаюся, рожаю ребёнка этого, первого, ну и молода ещё, это, девятнадцать лет, и трое суток мучаюся. Уже без сознанья, а сюда ехать двадцать пять километров, тут врач-то как была в Ляпуновой, двадцать пять километров верхом. А апрель, распутица, земля, проступня. А вон и сейчас проступни, ну, дорога-то, снег-то, проваливаются. Когда мягко идёшь, они проваливаются. Ну, даже по дороге, у меня вот Ольга, Кольчинова мать, Ольга со мной была, вела меня по деревне, по дороге, и мы падали. Проступни. Проступимся и падам. И едва поднимет меня, а у меня роды. И вот кое-как, это... Ну и водила. Он приехал вярхом, бросил коней, семена эти, горох. Приезжат. Ладно, что он, как... Ну, вот стояли меня тут. Поисти нечего, с родин. Господи! Чё, кого. Ну, кого-то, Бог его знат, баланду каку-то там принесли кто. Бабушки, четыре бабушки было, баушничали. Ну, родился, чё, некогда водиться было. Надо работать, зарабатывать, надо было в минимум вырабатывать двести сорок трудодней, душа вином [483 (4). Усть-Киренга Киренск. Ирк. (повсем.)].
3. Беременность.
У меня свекровь рассказывала. Мама, говорит, только прилягет... Невестка она, значит, его, дедушки невестка, мама-то её-то, свекровкина-то. Она, говорит, всё делат: моет-моет (некрашено же было всё), белит, моет, скребёт. Только мама, говорит, прилягет, а он подойдёт, дед-то, и говорит:
— Солоня! — Соломонида она. — Солоня, вставать надо! Там налаживать на стол (Великий же пост, не ели же никого). — Солоня, вставать надо!
А я ей, свекровке-то, говорю:
— А чё Варварушку-то свою не будил, жену? Сильно уважал?
[мир русского слова № 3 / 2015]
101
[представляем новые книги. рецензии]
I
А она ничё делать не умела! Ничё, гыт, делать не умела, а любил! Пока, говорит, она, говорит, бегат-бегат-бе-гат — на столе всё ничего нет. Пока, говорит, нас мать чаем напоит, в зала дорогу проторит. И вязать начнёт — раньше же всё самодельно: вязали, ткали, пряли. Она ничего делать не умела, говорит <...>. Но прожила за ним.
Ну а вторая невестка, та — чистота, дети там — двадцать пять брюх было, девять в живых было. Всё делала как метелёк. Дак каждый день её бил. Он бил и приговаривал:
— Сама будешь сороковая.
Тридцать девять детей, а она будет сорокова. Ну, их было, правда, двадцать пять всего. Девять выросло.
— Сама, — говорит, — будешь сорокова.
Рябёнок, рябёнок, рябёнок — она простая не ходила.
Идёт свадьба — уже сына женит. Ага, а моя бабушка рас-сказыват. Евдокия вышла, стоит, говорит, — брюхо боль-шо! И ешшо двоих родила. Невестка рожат, и она рожат. Вот так прожила. А ту — не шевелил. Варвара. Я говорю:
— Варварушку-то эту свою чё не будил?
А он:
— Вот не будил.
Это на Паску. А он сидит всю ночь молится, дедушка-то этот, Иван Иваныч, всю ночь сидит молится, и она где-то во второй половине ночи-то уже должна стол накрыть, невестка-то. Вот она уже тут всё-всё на стол поставит, и мясное — тут всё ломится от мясного, от молочного [484 (4). Чекан Жигаловск. Ирк.]»7.
Таким образом, материалы словаря дают довольно полное представление о той обширной лексической нише в пространстве русского национального языка, которая до сих пор была недостаточно хорошо известна специалистам и широкому кругу любителей языка.
Известный писатель, публицист Владимир Крупин сказал о словаре в интервью журналисту Иркутского областного радио Татьяне Сазоновой: «Для меня он то, что называют „настольная книга“... Это не столько Словарь, сколько портрет эпохи, памятник нравственности и силе русского народа, в данном случае — сибирского... Это судьбы людские, это величайшая тяжесть пробивания к жизни, сохранения семьи, деточек, стариков. Это свидетельство мощной выжива-тельной силы нашего народа».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Афанасьева-Медведева Г. В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / Научн. ред. В. М. Гацак, С. А Мызников. Т. 7. Иркутск, 2011. С. 177.
2 Там же. С. 267.
3 Там же. С. 251.
4 Там же. С. 295.
5 Там же. С. 258.
6 Афанасьева-Медведева Г. В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / Научн. ред. Л. Л. Касаткин, С. А. Мызников. Т. 13. Иркутск, 2014. С. 144.
7 Афанасьева-Медведева Г. В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: В 20 т. / Научн. ред. В. М. Гацак, Ф. П. Сороколетов. Т. 4. Иркутск, 2009. С. 375-378.
Т. Д. Романцова, канд. филол. наук, ведущий научный сотрудник Регионального центра русского языка, фольклора и этнографии Иркутской области, доцент кафедры журналистики и медиаменеджмента Иркутского государственного университета
О НОВОМ ПЕРЕИЗДАНИИ РУССКОЙ ГРАММАТИКИ В. Е. АДОДУРОВА (1731 г.)
SERGUEY V. VLASOV, LEONID V. MOSKOVKIN ON THE NEW REPUBLICATION OF V. E. ADODUROV'S RUSSIAN GRAMMAR (1731)
Рецензия на книгу:
ВАСИЛИЙ ЕВДОКИМОВИЧ АДОДУРОВ. «Anfangs-Grunde der Russischen Sprache» или «Первые основания российского языка» / А. А. Ветушко-Калевич, С. С. Волков, Л. Н. Григорьева и др.; отв. секр. Н. В. Карева. — СПб.: Нестор-История, 2014. — 256 с. — (Формирование русской академической грамматической традиции).
Рецензируемое издание впервые вводит в широкий научный оборот русскую грамматику В. Е. Адо-дурова — «Anfangs-Grunde der Russischen Sprache» (далее — «Anfangs-Grunde»). Это небольшое (всего 48 страниц) произведение, написанное на немецком языке или переведенное на немецкий язык и опубликованное в 1731 году в качестве приложения к немецко-латинско-русскому словарю, так называемому
«Вейсманнову лексикону»1, является первой печатной академической грамматикой русского языка.
На протяжении долгого времени считалось, что первую академическую грамматику русского языка написал М. В. Ломоносов2. Все же, что было до этого времени, признавалось малозначительным и не заслуживающим внимания. Однако после того, как Б. А. Ларин опубликовал в русском переводе со своими коммен-
102
[мир русского слова № 3 / 2015]
