CC BY
49
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2009. № 4
Б.Д. Добровольский
ЛЕКСИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА "МЕДЕЯ" КРИСТЫ ВОЛЬФ
При переводе художественных текстов переводчику необходимо не только использовать разные переводческие стратегии, но и обращаться к экстралингвистическим знаниям. В данной статье дается краткий обзор существующих переводческих стратегий, причем акцент делается на противопоставление стратегии смысла и стратегии формы применительно к переводу художественных текстов. Комментируются некоторые наиболее сложные случаи перевода, анализируются конкретные переводческие решения, предложенные М.Л. Рудницким, а также рассматриваются другие возможные варианты перевода.
Ключевые слова: перевод, комментирование, переводческие стратегии, лексические трудности, экстралингвистические знания.
This paper gives a short survey of varius strategies of translation of fiction with a special emphasis on a contrast between the strategy of meaning and that ofform. Besides the use of translational strategies, the translator must take into consideration the sociocultural aspect of the original text.
Key words: translation, commentary, strategies, lexical difficulties, extralinguistic knowledge.
В данной статье кратко рассматриваются теоретические основы перевода художественных текстов, существующие виды перевода, а также анализируются некоторые их сильные и слабые стороны на материале романа "Медея" Кристы Вольф.
Теория перевода - одна из наиболее активно развивающихся лингвистических дисциплин, основы которой были заложены уже ставшими классическими работами Р. Якобсона, В.В. Виноградова, А.В. Федорова, В.Н. Комиссарова, А. Д. Швейцера, В. Дорошевского, И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга, Я.И. Рецкера, Л.С. Бархударова, Р.К. Миньяра-Белоручева и Ю. Найды.
Очевидно, что каждый переводчик по-своему подходит к процессу перевода, пользуясь различными способами в зависимости от того, что на данный момент играет решающую роль, т.е. в чем он усматривает цель перевода данного конкретного текста.
Важным для настоящего исследования представляется следующее положение, содержащееся практически во всех работах по теории
Добровольский Борис Дмитриевич - соискатель кафедры теории преподавания иностранных языков факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова; тел.: 8-916-156-27-28, e-mail: [email protected]
перевода (в особенности по переводу художественных текстов). Подбор адекватного эквивалента для каждого значимого элемента текста (лексических единиц, синтаксических конструкций, знаков препинания и пр.) зависит от контекстного окружения данного элемента не в меньшей степени, чем от его собственного, системно-имманентного значения.
Как известно, существуют три вида перевода: полный, сокращенный и краткий. Сокращенный перевод, в отличие от полного, предполагает перевод с одного языка на другой, сохраняя при этом особенности этих языков, но не задействуя язык-посредник, который включает в себя экстралингвистические знания переводчика. Язык-посредник представляет собой концептуальное представление текста, лишенное особенностей Lx (языка-источника) и L2 (языка-цели). Краткий перевод есть перевод отдельных выражений, неких клише. Он используется в ситуации, когда человек не владеет языком цели, а пользуется разговорниками. В случае с текстом Кристы Вольф полный перевод, т.е. перевод с одного языка на другой с сохранением особенностей входного языка, представляется наиболее адекватным. Следует отметить, что при таком переводе задействуются не только знания входного и выходного языков, но и привлекаются разнообразные экстралингвистические знания, которые помогают более полному пониманию текста оригинала. Таким образом, перевод предполагает не подбор переводных соответствий, а максимально глубокое понимание текста и максимально точную передачу его на другой язык. Чем больше переводчик знает о тексте, об авторе, о той эпохе, в рамках которой рассказана та или иная история, тем точнее и правильнее будет перевод. Иными словами, перевод "Медеи" безусловно предполагает знание самого мифа и хотя бы наиболее известных его интерпретаций (Еврипид, Сенека). Такое знание поможет переводчику лучше ориентироваться в эпохе, в нашем случае в специфике реалий Древней Греции. Обращение к данному типу знаний имеет непосредственное значение для выбора лексических средств в тексте перевода. Так, например, немецкое слово Becher может быть переведено по-разному: кружка, кубок, бокал, стакан, чаша. Понятно, что Медея, дочь царицы, вряд ли пила из кружки, но для этого необходимо знать быт Древней Греции.
В теории перевода предлагается также еще одна типология стратегий: письменный перевод делится на подстрочник, буквальный перевод, филологический и адаптивный. В данном случае предпочтение было отдано филологическому переводу, который заключается в том, чтобы максимально приблизить читателя к автору. Во-первых, это уважение к автору (что важно и само по себе, но особенно в случае, когда для автора выбор языковых средств произведения не менее значим, чем его сюжет); во-вторых, это наиболее простой способ 158
сохранить максимальную точность, индивидуальный стиль автора, пунктуацию и т.д. Один из факторов, послуживших мотивом при выборе именно этого текста, - особенности языка Кристы Вольф. На первый взгляд ее язык очень прост, но именно эта кажущаяся простота часто и вызывает наибольшие трудности при переводе. Кроме того, язык Кристы Вольф предельно сух, он лишен каких бы то ни было "красивостей", эмоции передаются при помощи глаголов, а не прилагательных, т.е. описываются состояния и действия, а не их оценочные параметры.
Весь роман поделен на так называемые голоса, т.е. первый монолог есть голос Медеи, написанный в форме потока сознания, что, безусловно, повлияло на формальные признаки текста. Так, в нем практически отсутствуют знаки вопроса в вопросительных предложениях, прямая речь не обозначается привычными знаками (кавычками или тире). Последнее имеет содержательную нагрузку, поскольку это не прямая речь в строгом смысле, а некая разновидность несобственно-прямой речи. Здесь мы имеем дело с прямой речью разных персонажей внутри нарратива Медеи: весь текст является ее монологом и в этом смысле прямой речью одного из персонажей (одна из версий медиальной перспективы повествования, а не юЬ-ЕгеаЫи^ от фиктивного рассказчика - ср. для контраста Серениуса Цейтблома из "Доктора Фаустуса" Томаса Манна). Для того чтобы сохранить авторскую пунктуацию, а следовательно, и форму потока сознания, требуется ряд трансформаций, например замена анафорических личных и притяжательных местоимений на имена собственные, или ввод дополнительных слов, объясняющих, к кому обращается Медея в каждом конкретном месте своего монолога.
Помимо противопоставления коммуникативного и герменевтического стилей перевода (последний называется также филологическим и документальным) в последнее время утвердилась оппозиция стратегии смысла и стратегии формы. Стратегия смысла - это техника перевода, ориентированная на максимально адекватную передачу смысла, в то время как стратегия формы - это техника перевода, ориентированная на передачу особенностей формы. Дело в том, что при противопоставлении коммуникативного и герменевтического стилей перевода необходимо учитывать различия в восприятии произведения в различные эпохи, что почти никогда не реализуется на практике. Исходя из этого соображения, противопоставление стратегии смысла и стратегии формы оказывается более прозрачным. Это противопоставление играло существенную роль при анализе перевода "Медеи", выполненного М.Л. Рудницким.
"Переводчик, следующий принципам стратегии смысла, сознательно устраняет все препятствия на пути понимания текста и жертвует, таким образом, теми особенностями его формы, которые
могут вызвать затруднения понимания. Это не означает, что в переводе такого типа не сохраняется никаких индивидуальных языковых особенностей оригинала. Все, что оказывается переводимым в рамках действующих норм без ущерба для понимания мысли автора, сохраняется в переводе. Поскольку в переводе такого типа малопонятные места (как и места, тормозящие восприятие содержания) сознательно устраняются, результат представляет собой текст, выполненный в традициях covert translation. Таким образом, стратегия смысла является объединяющей категорией для целого ряда типов перевода. Следуя принципам стратегии формы, переводчик, напротив, часто вынужден жертвовать смысловой прозрачностью в угоду максимальной точности при передаче нетривиальных особенностей построения текста, его отдельных характерных элементов и пр. <.. .> Поскольку результирующий текст с неизбежностью содержит маркеры принадлежности к языку и культуре, чуждых для читателя, перевод, выполненный в соответствии с принципами стратегии формы, - это всегда overt translation"1.
Отметим, однако, что та или иная стратегия в чистом виде не может решить всех переводческих сложностей; соответственно переводчику, как правило, приходится использовать разные стратегии, постоянно сталкиваясь с вопросом, что в данном конкретном контексте важнее - смысл или форма. Иными словами, решающим фактором всегда является контекст. По этой причине анализ материала в данной работе ориентирован на интерпретацию отдельных контекстов.
Прокомментируем некоторые наиболее сложные случаи перевода, проанализируем конкретные переводческие решения, предложенные М.Л. Рудницким, а также рассмотрим другие возможные варианты перевода. В силу специфики выбранной темы в статье будут рассматриваться исключительно лексические трудности. Такие не менее важные для сохранения адекватности авторской интенции моменты, как порядок слов, предпочтительность определенных синтаксических конструкций, нестандартная пунктуация и пр., должны стать темой отдельного исследования.
(1) Kampfspiele (Wolf: 13) Ристалища (Вольф: 133)
Это слово может быть переведено как спортивные игры, турниры, состязания, ристалища, но ни один вариант, на наш взгляд, не является в достаточной степени точным. Под спортивными играми понимаются футбол, баскетбол и т.п., чего Криста Вольф, безусловно, не имела в виду. Турниры обычно ассоциациируются с рыцарскими турнирами в Средние века, что, конечно, неприемлемо в контекс-
1 Добровольский Д. О. Лингвистические аспекты перевода художественной прозы (на материале романа Ф.М. Достевского "Идиот") // Языки в современном мире: Материалы конференции. Т. I. М., 2004. С. 35-36.
те Древней Греции. Семантика слова ристалища (как, впрочем, и турниры) предполагает некое большое мероприятие с множеством участников, проводимое на открытом месте, например на поле. Медея же говорит о кучке колхидцев во внутреннем дворе. Единственным в данной ситуации приемлемым переводческим решением является попытка передать ощущения Медеи, глубинные интенции ее высказывания. Поскольку речь здесь идет о звуках, о том, что Медея в данный момент слышит (из описываемой в этом фрагменте текста ситуации становится очевидным, что она говорит о происходящем во внутреннем дворе в отсутствие визуального восприятия), предлагается передать эти слуховые ощущения с помощью словосочетания звон мечей. Конечно, при этом мы отходим от буквального лексического состава соответствующего предложения, но такое решение представляется коммуникативно и герменевтически обоснованным.
(2) Mensch mit dem ovalen Schädel (Wolf: 17) Голова яйцом (Вольф: 136)
Было бы неправильно перевести это выражение дословно, т.е. как человек с овальным черепом, потому что овальный череп по-русски воспринимается как физический недостаток, точнее, некое отступление от нормы, своего рода деформация черепа. Вариант человек с вытянутым черепом - немногим лучше. Перевод М.Л. Рудницкого, говоря абстрактно, должен считаться правильным, так как он не противоречит узуальным нормам. Однако он очень сильно выбивается из общего стиля Кристы Вольф и не соответствует ее интенции. Криста Вольф описывает Левкона с симпатией, как человека, хотя и некрасивого, но вызывающего у ich-нарратора Медеи исключительно положительные чувства, а выражение голова яйцом может иметь иронически-пейоративный оттенок и в любом случае не воспринимается как нейтральное обозначение соответствующей черты внешности человека. Представляется возможным произвести в данном случае лексическую замену слова череп или голова на лицо. Это позволяет перевести mit dem ovalen Schädel как с узким длинным лицом. Обозначаемая так черта внешности в большей степени отвечает общему образу Левкона.
(3) Das Ansehen des Königs (Wolf: 15) Достоинство государя (Вольф: 135)
Вариант перевода авторитет царя представляется более адекватным по сравнению с вариантом, предложенным М.Л. Рудницким. Во-первых, в русскоязычных текстах о Древней Греции принято обозначение царь, а не государь; во-вторых, неадекватное поведение Медеи, чего так боялся Ясон, не смогло бы уронить достоинство царя, скорее оно могло бы подорвать его авторитет, потому что это означало бы, что его не уважают и не боятся, если позволяют себе в его присутствии вести себя неподобающим образом. Кроме того, на
11 ВМУ, лингвистика, № 4
наш взгляд, невозможно уронить достоинство другого человека, это может сделать лишь он сам. Действия других людей могут создать кому-либо дурную славу, подорвать его авторитет и т.п., а свое достоинство может уронить только сам субъект ситуации. Соответственно достоинство Креонта может подорвать только он сам.
(4) Sie starren mich an wie eine fremde Erscheinung (Wolf: 18) Они смотрят на меня, как на диковину (Вольф: 137)
Отметим, что, во-первых, немецкий глагол anstarren не совсем соответствует русскому глаголу смотреть, это скорее что-то вроде уставиться, пялиться. Глагол уставиться в данном случае не может быть использован, так как у него отсутствует форма несовершенного вида, а здесь необходима именно эта форма, так как речь явно идет об актуально-длительном прочтении. Во-вторых, немецкое wie eine fremde Erscheinung также не совсем соответствует русскому слову диковина. Кроме того, в семантике этого словосочетания заложен смысл не просто чего-то странного, диковинного, невиданного, а чужого и враждебного. Таким образом, предлагается следующий вариант перевода: они пялятся на меня, как на существо из другого мира.
(5) winzige Nichtbewegungen (Wolf: 22) Крохотные заминки (Вольф: 140)
Это словосочетание сконструировано Кристой Вольф ad hoc. Немецкий язык устроен таким образом, что он довольно легко позволяет образовывать новые слова, которых нет в словаре, но которые будут понятны читателю. Существует несколько способов такого образования, например, образование сложных слов, субстантивация и пр. В данном случае Криста Вольф взяла существительное Bewegung и соединила его с отрицательной частицей nicht. Русский язык в этом плане менее подвижен, хотя в данном конкретном примере оказался возможным дословный перевод, который, с одной стороны, сохраняет особенности авторского текста, а с другой стороны, не вызывает недоумения читателя: мельчайшие недвижения.
(6) ... und sein überschießendes Talent, sich selbst darzustellen, anderswo anzubieten ... (Wolf: 31)
... дабы дать во всю мощь развернуться своему необузданному таланту тщеславного лицедейства... (Вольф: 149)
Сочетание необузданный талант представляется внутренне противоречивым с семантической точки зрения. Кроме того, оно не отражает авторскую интенцию, ведь немецкое überschießendes Talent говорит о величине его таланта, т.е. о том, что талант Пресбона был поистине огромным, а сочетание необузданный талант несет в себе отрицательные коннотации, чего Криста Вольф явно не имела в виду (хотя ich-нарратор Медея плохо относилась к Пресбону и считала его предателем, она тем не менее признавала за ним его таланты). Добавим, что в словосочетании необузданный талант заложена еще идея того, что носитель такого таланта не в состоянии его контро-
лировать, что его талант ему же самому неподвластен. Эта идея в оригинале отсутствует. Также представляется сомнительным перевод немецкого sich selbst darzustellen с помощью тщеславное лицедейство. Слово лицедейство несет в себе явную негативную окраску, в то время как немецкий глагол darstellen имеет скорее нейтральный характер, а прилагательное тщеславное (которого нет в текста оригинала) делает это высказывание еще более негативным. Немецкое sich selbst darzustellen, если говорить современным языком, означает, что Пресбон обладал талантом саморекламы, он умел себя правильно преподнести, обратить на себя внимание. Даже, если этот талант и носит несколько негативный характер, это не так явно выражено у Кристы Вольф, как в переводе. Пытаясь передать интенцию автора, тон повествования, предлагается следующий вариант перевода: применить свои невероятные способности всегда быть в центре внимания.
(7) Mir blieb nichts übrig als Verrat. Blieb mir nichts übrig? (Wolf: 33)
Мне не оставалось ничего, кроме предательства. Мне не
оставалось ничего? (Вольф: 150)
Эти два примера иллокутивно связаны между собой и образуют единое целое (квазидиалоговое единство). С точки зрения лексического состава они довольно просты, но с точки зрения передачи иллокутивной силы крайне любопытны. В данном случае дословный перевод (при сохранении лексической адекватности) приводит к иллокутивному сбою. Выражение мне не оставалось ничего (с данным порядком слов и лексическим составом) по-русски воспринимается не как вопрос, а скорее как утверждение. Иными словами, стандартным образом вопрос соответствующего содержания так не оформляется; ср. возможные варианты: мне действительно не оставалось ничего другого?; у меня, правда, не было другого выхода? Для Крис-ты Вольф иллокутивные параметры этого фрагмента текста очень важны, она вводит вопрос blieb mir nichts übrig?, который Медея обращает к себе самой, именно для того, чтобы усилить иллокуцию сомнения: Медея ставит под сомнение правильность своего поступка. Эта мучительная саморефлексия передается в первую очередь иллокутивно вынуждаемым вопросом blieb mir nichts übrig? На наш взгляд, здесь необходимо вставить подходящее модальное слово и перестроить лексико-синтаксическую структуру вопроса так, чтобы интенция прочитывалась яснее: Мне не оставалось ничего, кроме предательства. Действительно ничего?
(8) ...erinnern sich meine Hände an jene anderen Knöchelchen, die ich dem König, der uns verfolgte, von meinem Fluchtschiff aus zugeworfen habe, laut heulend, das weiß ich noch. Da ließ er von uns ab (Wolf: 33)
... мои руки помнят о других детских косточках - тех, что я бросила с борта нашего корабля-беглеца навстречу царю, нашему
преследователю, швырнула сквозь собственный вой, это я еще успела запомнить. И царь прекратил погоню (Вольф: 150-151)
Во-первых, если придерживаться оригинала, руки Медеи не помнят, а вспоминают (sich erinnern). Во-вторых, довольно странным было бы бросить косточки навстречу царю, который преследовал Медею, находясь соответственно где-то позади. Как известно слово навстречу обычно предполагает нахождение адресата или контрагента перед агенсом или говорящим. В-третьих, в этом переводе Медея бросает косточки сквозь собственный вой, что не совсем соответствует тексту оригинала. Немецкое действительное причастие (Partizip I) в синтаксической позиции сирконстанта обычно переводится на русский язык деепричастием, т.е. heulend в данном случае следует перевести как воя (ср. weinend - плача и т.д.). В-четвертых, перевод слов Медеи das weiß ich noch как это я еще успела запомнить искажает смысл текста оригинала. В соответствии с переводом получается, что Медея это успела запомнить, а все остальное запомнить не успела. Такой эффект возникает из-за того, что это в позиции контрастной ремы навязывает пресуппозицию противопоставления. В фокусе данного высказывания у Кристы Вольф не противопоставление различных аспектов содержания воспоминаний Медеи, а ее сомнения в достоверности собственных воспоминаний. Весь монолог Медеи посвящен ее воспоминаниям, в правдивости которых она больше не уверена, так как время размывает их, в этом она усматривает свою трагедию. Дело не в том, что она успела и что не успела запомнить, а в том, что она сейчас в состоянии достоверно вспомнить. Для Медеи важно не запомнить, а вспомнить. В-пятых, немецкая частица da в контексте da ließ er von uns ab предполагает следствие из вышесказанного. Русское и не всегда передает этот смысл. Кроме того, и слабее немецкого da. Одним из возможных решений для передачи средствами русского языка обсуждаемых выше сложных моментов оригинала может быть следующее: мои руки вспоминают о тех других косточках, которые я, громко воя, бросила преследовавшему нас царю со своего корабля, это я не забыла. Тогда он прекратил погоню.
Рассмотрев некоторые наиболее сложные и интересные с точки зрения перевода примеры, становится понятно, что качественный перевод художественной прозы требует серьезной литературоведческой и лингвистической разработки текста оригинала. Перевод предполагает обращение к экстралингвистическим знаниям различных типов ( в первую очередь к так называемому "культурному знанию"), а также глубокое понимание системного устройства соответствующих языков. Необходимо различать, где желателен буквальный перевод для передачи всех смыслов, заложенных автором, а также авторского стиля, а где буквальный перевод не только не передает
дополнительных смыслов, но и из-за своей непонятности для читателя теряет всякий смысл. Очевидно, что полностью сохранить все релевантные особенности текста оригинала (особенно, если мы имеем дело со столь сложным текстом, как роман "Медея") в переводе невозможно в принципе, но переводчик вправе использовать любую из существующих переводческих стратегий в зависимости от конкретного контекста и текста в целом.
Список литературы
Баранов А.Н., Добровольский Д. О. Перевод как прикладная лингвистическая дисциплина // Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М., 2001. Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 1975.
Виноградов В.С. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М., 1978.
Добровольский Д.О. Лингвистические аспекты перевода художественной прозы (на материале романа Ф.М. Достоевского "Идиот") // Языки в современном мире: Материалы конференции. Т. I. М., 2004. Дорошевский В. О задачах и проблемах перевода // Исследование по славянской
филологии. М., 1974 Комиссаров В.Н. Слово о переводе. М., 1973.
Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный перевод. М., 1980. НайдаЮ.А. К науке переводить. М., 1978.
Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного перевода. М., 1964.
Рецкер Я.И. Теория перевода. М., 1974. Федоров А.В. Введение в теорию перевода. М., 1958. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. М., 1968. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М., 1973.
Якобсон Р. О лингвистических аспектах перевода // Избр. работы. М., 1985. Reiß K. Grundfragen der Übersetzungswissenschaft: Wiener Vorlesungen / Hrsg. M. Snell-Hornby, M. Kadric. Wien, 1995.
Цитированные художественные тексты
Вольф К. Кассандра. Медея. Летний этюд. М., 2001. Wolf Chr. Medea. Stimmen. München, 2001.
