CC BY
34
А.Л. Кузьминых
ЛАГЕРЬ № 150
Кузьминых Александр Леонидович - кандидат исторических наук, преподаватель Вологодского института права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний России.
В марте 1943 г. на основании приказа НКВД № 00933 под г. Грязовцем Вологодской области был создан лагерь № 150 для содержания пленных офицеров гитлеровской армии1. Всего в СССР на тот период, помимо Грязо-вецкого лагеря № 150, насчитывалось 3 лагеря подобного профиля: Оранский № 74, Елабужский № 97 и Суздальский № 160.
14 октября 1943 г. в лагерь поступила первая группа пленных офицеров в составе 13 человек (10 немцев и 3 австрийца). В декабре 1943 г. в лагере содержались уже 425 пленных, в том числе 228 немцев, 113 румын, 36 испанцев, 26 австрийцев, 11 финнов, 4 венгра, 5 русин, 1 итальянец и 1 чех. По партийной принадлежности они распределялись следующим образом: членов фашистских партий - 109, представителей различных буржуазных партий -20, членов компартий - 6, беспартийных - 2902.
До июля 1944 г. лагерь принимал мелкие партии офицеров, с июля 1944 г. - крупные этапы непосредственно с фронтов. Так, 11 июля 1944 г. в лагерь прибыли 604 человека из Можайска, 18 июля - 1112 человек из Белоруссии, 6 августа - 488 человек из Севастополя, 25 августа - 510 человек из Киева. Всего на 1 октября 1944 г. в лагере содержались 3406 военнопленных3.
1. Архив УВД по Вологодской области (далее — Архив УВД ВО). Ф. 10. Оп. 1. Д. 136. Л. 17.
2. Россйский государственный военный архив (далее — РГВА). Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 10.
3. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 25. Л. 67; Д. 220. Л. 82.
На начало 1945 г. численность контингента составляла 3791 человек, на начало 1946 г. - 3859, на начало 1947 - 3399, на начало 1948 г. - 2626 человек4.
Из числа пленных было сформировано несколько строительных бригад, в которые набирались каменщики, кровельщики, плотники, столяры, штукатуры, маляры, стекольщики. В 1944 г. на строительстве лагерного городка работали 900 человек - почти половина контингента лагеря5. Силами военнопленных были построены столовая, пекарня, насосная станция, водопровод, кухня, прачечная, лазарет на 115 коек6.
Согласно директивам НКВД, норма жилой площади на одного военнопленного должна была составлять не менее 2 м2. Проверка состояния лагерного жилфонда осенью 1944 г. показала, что на человека приходится всего 1,3 м2 жилплощади. К примеру, в корпусе № 12, рассчитанном на 800 человек, были размещены 1866 военнопленных, в карантинном бараке вместо 300 человек - 537. Из-за чрезмерной перенаселенности бараков военнопленные были вынуждены спать по очереди7. Скученность контингента порождала грязь, антисанитарию, массовую вшивость и инфекционные заболевания. Только решив проблему обеспечения военнопленных жильем, можно было решить все остальные вопросы организации лагерного быта.
В 1945 г. в лагере создается «строительное бюро», которое возглавили опытные инженеры-практики - лейтенанты Альфред Берке, Иоганн Рупель и Гельмут Вальш8. Благодаря планомерной застройке лагерной территории в
1946 г. норму жилплощади удалось довести до 1,8 м2 на человека, в 1947 г. -
2 м . Внутри зоны была проведена очистка территории, сооружены деревянные мостки, насыпаны дерновые дорожки. Вокруг бараков были разбиты цветники, построены беседки, оградки, проведено озеленение. Все это позволило «окультурить» территорию лагеря, что, безусловно, благоприятно влияло на моральное состояние военнопленных. В лучшую сторону изменилась и обстановка внутри бараков. У всех зданий были оборудованы входные тамбуры или летние остекленные террасы. Сплошные нары из «кругляка» были заменены дощатыми нарами вагонного типа. В бараках появились столы, стулья, шкафы, диваны, изготовленные руками военнопленных. Значительно повысили уровень комфорта: утепленные уборные, бачки с кипяченой водой и хозяйственные шкафчики с починочным материалом (иголками, нитками, ножницами, молотками, гвоздями).
4. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15а. Д. 142. Л. 4-5.
5. Там же. Оп. 35а. Д. 25. Л. 13.
6. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 209.
7. Там же. Д. 111. Л. 23-25.
8. Там же. Д. 69. Л. 22.
Ввиду специфики лагеря № 150 особое внимание уделялось организации охраны контингента. Необходимость внешней охраны лагеря обусловливалась высокой активностью немецких и финских спецслужб в северных регионах СССР. Достаточно сказать, что за годы войны на территории Вологодской области были обезврежены 32 группы вражеских парашютистов общей численностью 144 человека9. Хорошо вооруженные и подготовленные диверсанты представляли значительную опасность для тыловых объектов. Помимо совершения диверсионных актов и распространения провокационных слухов в их обязанности входил сбор сведений о расположении и охране лагерей военнопленных, а также организация повстанческой работы среди лагерного контингента .
Штат отделения режима и охраны лагеря № 150 насчитывал 38 человек, в том числе шесть офицеров. Территория лагеря представляла из себя правильный четырехугольник размером 160 на 460 м, огороженный двойным забором из колючей проволоки. Через каждые 60 м по периметру зоны были установлены вышки с прожекторами.
С целью предотвращения побегов два раза в месяц проводился обыск бараков и досмотр личных вещей военнопленных. Изъятию подлежали ножи, топоры и другие предметы, которые могли служить средством организации побега. Тем не менее не все побеги удавалось предотвратить. Так, в 1943 г. из лагеря бежали два румына и два немца, которые сразу же были задержаны. В 1944 г. в бега пустился немец Рудольф Лемке, который сумел пробраться в соседний Первомайский район Ярославской области, где совершил ряд нападений на местных жителей и, в конце концов, был убит при задержании бойцом истребительного батальона. В 1946 г. обрести свободу путем побега пытались два немецких офицера, один из которых был убит при задержании, а второй доставлен в лагерь11.
В августе 1947 г. из лагеря совершили групповой побег 11 интернированных поляков, из которых удалось задержать только восемь человек. После этого барак, где размещались поляки, был окружен забором из колючей проволоки, а у его входа поставлена отдельная наблюдательная вышка. Отныне вывод поляков в общую зону допускался только в сопровождении специального конвоя.
Отношения между администрацией лагеря и военнопленными строились на основе армейской дисциплины. Инструкции НКВД требовали от военно-
9. По обе стороны фронта. Очерки о вологодских чекистах. - Вологда, 2002. - С. 9.
10. Армейские чекисты: Воспоминания военных контрразведчиков Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов / Сост. А.А. Богданова, И.Я. Леонов. - Л.: Лениз-дат, 1985. С. 92; Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 193. Л. 91.
11. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 109. Л. 17.
пленных опрятности, подтянутости, выправки, отдачи чести офицерскому составу12. Из числа военнопленных формировался управленческий персонал в лице старших бараков и старшего зоны (коменданта), который отчитывался перед лагерной администрацией. Первоначально на должность лагерного коменданта назначали одного из военнопленных офицеров, впоследствии этот пост стали занимать представители антифашистского актива. В каждом бараке на зимнее время назначались истопники. Приказ НКВД № 001263 от
19 октября 1944 г. разрешал за счет военнопленных укомплектовывать должности сапожника, портного, повозочного, конюха, грузчика, хлебопека, повара, кладовщика, электромонтера, машиниста, автослесаря13.
Как правило, пленные расселялись в бараках по национальной принадлежности. Широкое бытование получила такая форма объединений, как землячества. Так, в Грязовецком лагере среди немцев в 1948 г. существовало 23 землячества, объединявшие 940 военнопленных14.
В 1945 г. в лагере с санкции начальства был создан «немецкий штаб» -орган самоуправления военнопленных, на который возлагались функции учета, снабжения, антифашистской и культурно-массовой работы. Немецкой администрацией издавались собственные приказы по лагерю, которые утверждались начальником Управления лагеря полковником Г.И. Сырмой и объявлялись на утренних разводах или вечерних поверках.
В случае грубого обращения или притеснений со стороны лагерного персонала военнопленные имели право подавать жалобы. В соответствии с 76-й статьей Дисциплинарного устава Красной Армии они доводились до сведения руководства либо через дежурного офицера, либо через специальные ящики, установленные на территории зоны15. Для личных обращений к начальнику лагеря один из бараков был оборудован под приемную. График приема выглядел следующим образом: с 10 до 11 часов для решения вопросов и консультаций могли обращаться представители антифашистского актива, с 11 до 12 и с 19 до 20 часов - остальные военнопленные .
Контингент лагеря № 150 в основном состоял из штабных офицеров, поэтому вплоть до 1946 г. принудительно к выполнению каких-либо работ, за исключением самообслуживания, не привлекался. Тем не менее некоторые немецкие офицеры трудились по собственному желанию. Так, в 1944 г. 200 человек на добровольных началах работали на льнозаводе вблизи Гря-зовца. В результате оказанной помощи льнозавод был восстановлен и к нача-
12. Архив УВД ВО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 461. Л. 190-190 об.
13. Там же. Д. 452. Л. 105.
14. Там же. Ф. 10. Оп. 1. Д. 6. Л. 74.
15. Там же. Д. 95. Л. 87.
16. Там же. Д. 97. Л. 54.
лу 1945 г. пущен на полную мощность. Руками пленных в Грязовце был восстановлен кирпичный завод, начато строительство черепичного завода17.
Осенью 1945 г. районные организации обратились к командованию лагеря с просьбой о выделении рабочей силы на период уборочной кампании. Руководство командировало 1500 пленных офицеров для работы в 32-х близлежащих колхозах и совхозах, благодаря чему Грязовецкий район своевременно справился с уборкой урожая, несмотря на неблагоприятную погоду. В то же время лагерем был получен доход в сумме 148 385 руб.18.
В договорах на выделение рабочей силы предусматривалось, что колхозы в обязательном порядке оплачивают работу деньгами или продуктами. Например, колхоз имени И.В. Сталина Лещевского сельсовета Харовского района выдавал военнопленным по 500 г зерна за 1 трудодень19. Несвоевременная оплата труда грозила саботажем со стороны подневольных рабочих. Так, 27 сентября 1944 г. группа немецких офицеров ушла с работы по сбору картофеля, мотивируя это тем, что их не кормят дополнительно20.
В апреле 1946 г. вышло распоряжение ГУПВИ МВД СССР № 8/40 об обязательном привлечении к работам младшего офицерского состава. В связи с этим в лагере создается производственное отделение21 для руководства работой военнопленных, заключаются трудовые договоры с предприятиями и организациями Грязовецкого района.
Вскоре лагерю «сверху» был спущен производственно-финансовый план на общую сумму 4 148 000 руб. Судя по отчетной документации производственного отделения, численность рабочей силы колебалась от 2 до 3 тыс. человек. В основном военнопленные использовались на строительстве шоссейной дороги Вологда-Ярославль, значительный участок которой проходил по территории Грязовецкого района. Суточный заработок военнопленных составлял в среднем 8 руб. 20 коп. при норме 8 руб. 36 коп. В итоге, финансовый план за 1946 г. оказался выполнен лишь на 88,4%22.
Обратной стороной интенсивного трудового использования контингента стало ухудшение его физического состояния. Чтобы сохранить рабочую силу и увеличить рентабельность лагеря пришлось делать ставку на развитие мастерских по производству товаров широкого потребления. К 1947 г. в лагере работали сапожно-обувная, портняжная, столярно-бондарная, деревообделочная, гончарная и скорняжная мастерские, слесарно-кузнечный цех. В по-
17. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15а. Д. 142. Л. 10.
18. Там же. Оп. 35а. Д. 25. Л. 25.
19. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 36-37.
20. Там же. Д. 111. Л. 18.
21. До этого трудовым использованием военнопленных занималось финансовое отделение.
22. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 4 об.
следнем изготовлялись автозапчасти, ведра, тазы, тяпки, стамески, молотки и другие железно-скобяные изделия. Деревообделочная мастерская выпускала предметы хозяйственного обихода: кадки, шайки, миски, топорища, полозья для саней и т.д.23
Результаты производственной деятельности военнопленных неоднократно являлись предметом выставок и экспозиций. Так, 22 января 1947 г. в лагере прошла выставка под лозунгом «Три года борьбы за свободную демократическую Германию», на которой были представлены лучшие образцы продукции, изготовленной руками военнопленных24.
Для обмена опытом проводились производственные конференции, на которых выступали лучшие рабочие. В 1946-1947 гг. в лагере состоялось 14 конференций, 64 беседы и 38 лекций по вопросам трудовой деятельности. Военнопленные, отличившиеся на «трудовом фронте», поощрялись. Приказами начальника Грязовецкого лагеря была объявлена благодарность «за хорошую работу» 1211 военнопленным, 128 из них получили денежную премию и возможность отправить домой дополнительную почтовую карточку25.
Кроме того, чтобы добиться от обитателей лагерных бараков заинтересованности в выполнении производственных норм, полковник Г.И. Сырма приказал учредить Доску трудовых показателей, на которой следовало отмечать как самых лучших, так и самых нерадивых рабочих. От бригадиров требовалось «знать своих рабочих не только по фамилии, но и в лицо» и ежемесячно сдавать в политчасть лагеря на каждого пленного исчерпывающую характеристику .
Так или иначе достичь рентабельности лагерю не удалось. В целом, заработанная военнопленными за 1946-1948 г. сумма (6 млн. 246 тыс. руб.) лишь на 16% покрывала совокупные расходы на содержание лагеря27.
Важной задачей, стоявшей перед командованием лагеря, было сохранение физического состояния военнопленных и сведение к минимуму числа летальных исходов. В приказе по Управлению лагеря № 150 от 14 января 1947 г. подчеркивалось: «Хорошо поставленное санитарное обслуживание пленных есть залог предотвращения инфекционных заболеваний и сохранения здоровья, а отсюда успех в нашей общей работе по перевоспитанию наших врагов в демократическом духе»28.
При лазарете имелась амбулатория с терапевтическим, хирургическим, зубоврачебным и процедурным кабинетами. В 1943 г. амбулатория приняла
23. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 100. Л. 11.
24. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 28.
25. Там же. Л. 33.
26. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 85.
27. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15а. Д. 142. Л. 34.
28. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 107. Л. 9.
4104 больных, в 1944 - 35 495, в 1945 - 69 860, в 1946 - 54 674, 1947 - 37 329. Начиная с 1945 г. не было зафиксировано массовых вспышек эпидемических заболеваний. В 1943 г. в лагере был отмечен один случай заболевания сыпным тифом, в 1944 г. - 89 случаев дизентерии, 3 случая брюшного тифа,
3 случая паратифа, в 1945 г. - 2 случая сыпного тифа, в 1946 г. - 3 случая брюшного тифа29.
Успешное проведение лечебного процесса находилось в прямой зависимости от состояния медицинского снабжения. В отчете о движении медиму-щества за первый квартал 1946 г. указывалось наличие 208 видов лекарственных и витаминных препаратов. Среди них были дефицитные и дорогостоящие адреналин, пенициллин, хлороформ, новокаин, панкреатин, гематоген и др. Стоматологический кабинет имел зубоврачебное кресло и две бормаши-
30
ны .
При содействии областного Управления НКВД удалось решить кадровую проблему. С января 1944 г. стали привлекаться врачи из числа военнопленных. В 1947 г. в лагере трудились 72 военнопленных врача, в том числе 47 терапевтов, 13 стоматологов, 5 хирургов, 2 дерматолога, а также отоларинголог, невропатолог и фармацевт31. Под контролем русских врачей они делали обходы в лазарете, вели истории болезни, осуществляли приемы в амбулатории. За работу пленным врачам выплачивалось денежное довольствие.
Большая работа проводилась по повышению квалификации медперсонала, для чего организовывались мероприятия по обмену опытом. Так, в ноябре 1947 г. в лагере состоялась медицинская конференция военнопленных врачей с участием их коллег из Сокольского лагеря № 193. Месяц спустя в лагере было создано медицинское научное общество, осуществлявшее свою деятельность под руководством начальника санитарного отделения лагеря. Каждый месяц обществом проводился семинар, на котором обсуждались акту-
32
альные медицинские проблемы .
Благодаря хорошей организации медицинского обслуживания смертность в лагере, по сравнению с другими лагерями ГУПВИ, была незначительной, но динамика смертей необъяснимо зигзагообразной. Так, в 1943 г. умер один военнопленный, в 1944 - 66, в 1945 - 26, в 1946 - ни одного, в
1947 г. - 1033. Основными причинами смертности являлись дистрофия, дизентерия, дифтерия, пневмония, туберкулез, брюшной тиф34. Помимо боевых ранений и болезней повлечь за собой летальный исход могли производствен-
29. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 15а. Д. 142. Л. 9.
30. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 12. Л. 1-16.
31. Там же. Д. 17. Л. 44; Д. 44. Л. 178.
32. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 69.
33. Там же. Оп. 15а. Д. 142. Л. 8.
34. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 111. Л. 6-7.
ные травмы, несчастные случаи, попытки побега. Так, бывший капитан вермахта Карл Тим был убит при побеге, старший лейтенант Вернер Феров погиб от удара упавшим деревом на лесозаготовках35. Среди причин летальных исходов встречаются карбункул шеи, заворот кишок, старческий маразм и т. д.
В 1943 г. лагерь отправлял умерших военнопленных на городское кладбище Грязовца36. В 1944 г. при лагере было открыто собственное кладбище, на котором за годы существования лагеря были погребены 127 военнопленных, в том числе 119 немцев, 4 австрийца, 2 венгра и 2 румына. Данное кладбище существовало до 1975 г., после чего оно было снято с учета органов МВД. Причиной снятия с учета стало несанкционированное захоронение на территории кладбища советских граждан37.
В плену солдатам и офицерам вермахта приходилось расставаться с прежними гастрономическими пристрастиями. Высококалорийный шоколад и копченая грудинка сменились «капустным супом» и «жидкой пшенкой». Вдобавок ко всему, на довольствие военнопленных органы снабжения выделяли продукты далеко не самого лучшего качества: овощи заменялись кормовой репой, крупы - отрубями, мясо - хвостами и копытами38. Нередко три раза в день выдавался только овсяный суп, в результате чего почти у каждого военнопленного был хронический понос. В июне 1944 г. в терапевтическое отделение лазарета с кишечными расстройствами поступили 466 человек, в июле - 1111, в августе - 4665 человек39. Подобная организация питания порождала недовольство среди лагерного контингента. Так, во время завтрака перед выходом на работу военнопленный Пулкинен полученную порцию демонстративно вылил под нары, после чего заявил: «Я не буду есть такой завтрак. У нас в Финляндии такую пищу даже скот не кушает»40.
Впрочем, многие пленные были рады и такой скудной еде. На недовольство товарищей качеством питания другой пленный финн по фамилии Мики-нен среагировал так: «Вы пришли убивать и грабить. Неужели вы думаете, что вам дадут мед, мармелад и другие сладости. Будьте довольны, что вас не расстреляли, а ухаживают за вами, как полагается»41.
35. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 78. Л. 1, 7.
36. Там же. Д. 76. Л. 29; Д. 77. Л. 12.
37. Архив УВД ВО. Ф. 10. Дело переписки с заинтересованными организациями и ведомствами по вопросам розыска мест захоронений военнопленных и интернированных. Л. 9.
38. Там же. Оп. 1. Д. 13. Л. 194.
39. Там же. Д. 111. Л. 6 об.
40. Там же. Д. 27. Л. 163.
41. Там же. Л. 182.
Организовать бесперебойное и качественное питание многотысячной массы военнопленных оказалось чрезвычайно сложно. Только для приготовления чая требовалось 600 литров кипятка. Механических картофелечисток, овощерезок, посудомоечных машин не имелось, поэтому нарезать овощи и мыть посуду приходилось руками. Для всех довольствующихся по основной норме пища готовилась в общих котлах, для дистрофиков и лазаретных больных - в отдельной посуде. Масло, сахар и хлеб выдавались военнопленным на руки, жиры закладывались в котел при приготовлении пищи. Увеличение нормы (для перевыполнивших производственное задание) или уменьшение (для находившихся на гауптвахте) проводилось в момент раздачи пищи. Перед раздачей пищи в обязательном порядке снималась проба, после чего в контрольной тетради делалась соответствующая запись. Контрольную порцию надлежало хранить в специальном шкафу в течение суток, так как в случае отравления пленных ей надлежало быть объектом химико-бактериологического анализа.
Если до 1945 г. в столовой и пекарне работали сотрудники лагеря, то позднее весь обслуживающий персонал комплектовался за счет военнопленных. Ввиду бедности основного рациона, большое внимание уделялось дополнительному питанию контингента. Так, на основании циркуляра НКВД № 18 от 18 января 1944 г. Грязовецкому лагерю № 150 ежедневно выделялось 160 дополнительных пайков42. В соответствии с директивой НКВД № 170 от 20 мая 1944 г. все больные и ослабленные военнопленные получали дополнительное питание, в которое входили следующие продукты: масло коровье -20 г, рис - 30 г, мясо - 30 г, рыба - 40 г, сахар - 20 г, сгущенное молоко -
20 г, витамин «С» - 3 человекодозы. В Грязовецком лагере такое питание получали 300 человек43.
Для улучшения снабжения контингента при лагере было организовано подсобное хозяйство. В целом за 1943-1948 г. подсобным хозяйством на снабжение лагеря было сдано 9196 центнеров картофеля, 8228 центнеров овощей, 162 центнера зернопродуктов, 403 центнера зернофуража, 57 200 литров молока, 85 центнеров мяса. Помимо этого на питание пленных периодически выделялись птица, яйца, мед, рыба44.
Если ситуацию со снабжением военнопленных продовольствием удалось существенно улучшить, то обеспечить контингент годной к носке одеждой и обувью, особенно зимней, долгое время не представлялось возможным. В спецсообщении оперативного отдела лагеря № 150 от 11 сентября 1944 г. указывалось: «Безобразнее всего обстоит дело с обувью, одеждой и постель-
42. Архив УВД ВО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 461. Л. 33-33 об.
43. Там же. Л. 177-178.
44. Рассчитано по данным: Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 14. Л. 5.
ной принадлежностью. Более 2 тыс. военнопленных ходят в обуви, пришедшей в полную негодность, большинство из них ходят совершенно босые. Ремонт обуви поставлен плохо... Теплые вещи отобраны у военнопленных, не рассортированы. От шинелей военнопленных отпороты подкладки, из коих пошито для личного состава обмундирование. До 2 тыс. военнопленных совершенно не имеют постельной принадлежности, поэтому вынуждены спать не раздеваясь, на голых нарах или прямо на полу»45.
Для обеспечения военнопленных одеждой и обувью, а также ремонта вещевого имущества в 1943 г. создаются портновская и сапожная мастерские. В 1947 г. в сапожной мастерской трудились 62 человека, в портновской -45 человек. За 1946 г. рабочие портновской мастерской сшили и отремонтировали 16 285 рубах, 15 845 кальсон, 8150 брюк, 2850 полушубков, 890 телогреек, 482 шинели, 1700 френчей, 1120 наволочек, 500 простыней, 1885 портянок, 4250 рукавиц46.
В 1945 г. в лагере появилась мастерская по производству обуви, которая за 1946 год изготовила 19 450 пар веревочных чунь и сандалий на деревянной подошве. Из них 7 тыс. пар были обращены на нужды лагеря, а остальные отправлены в другие лагеря и спецгоспитали Вологодской области. По предложению немца Зиллера Тайса, сконструировавшего ткацкий станок, в лагере было организовано производство плетеных стелек. Таким образом, контингент удалось полностью обеспечить обмундированием, обувью и постельными принадлежностями.
В плену велась борьба не только за жизнь, но за духовное возрождение обезоруженных неприятельских солдат. Изменить мировоззрение пленных, сделать их сознательными сторонниками социалистических преобразований в своих странах была призвана политико-массовая работа, которая начинает проводиться с осени 1943 г. В это время в лагере оформилась первая группа антифашистов в количестве 23 человек. Впрочем, большинство немцев еще верили в победу Германии и находились под влиянием национал-социалистической идеологии.
Командированный в марте 1945 г. в лагерь № 150 сотрудник областного УНКВД майор Е.М. Степанов в своей докладной отмечал: «Антифашистская и воспитательная работа среди военнопленных очень низка. Все беседы, лекции проводятся самими военнопленными, иногда без всякого контроля со стороны политработников, в связи с чем создается почва под видом этих лекций проводить явно фашистскую работу»47. Так, бывшие майоры вермахта Симон и Фриче, будучи старшими по баракам, дискредитировали и унижали
45. Рассчитано по данным: Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 111. Л. 5.
46. Там же. Д. 13. Л. 205 об.
47. Там же. Д. 32. Л. 79-80.
военнопленных антифашистов. В частности, Симон выделил им место для сна на полу. Майор Фриче вообще запретил посещать свой барак членам антифашистского актива48.
Позднее в лагере была разоблачена фашистская группа, идейными вдохновителями которой были майор Хартманн, полковники Аккерман и Хау-шильд. Последние пытались срывать проводимые в лагере антифашистские мероприятия, критиковали руководство лагеря, распространяли провокационные слухи, составляли списки «предателей», которых следовало казнить после возвращения на родину49. В частности, полковник Хаушильд заявил: «Кто снял знак партии НСДАП ввиду того, что он антифашист, тот не человек, а тряпка, и таких здесь много»50.
Лагерное начальство резко реагировало на подобное поведение. «Среди военнопленных есть еще некоторые лица, которые не избавились от националистического угара, - говорилось в одном из приказов начальника Управления Грязовецкого лагеря № 150. - Эти шкурники, эгоисты, нажившие чины, звания и ордена на кровопролитиях германского народа, проявившие себя изуверами, вешателями и просто бандитами у себя на родине... прибегают к старому испытанному методу - методу насилия, преследований, оскорблений человека»51. Лица, заподозренные в проведении фашистской работы, изолировались от остальной массы военнопленных и направлялись на гауптвахту.
Более эффективным способом противодействия фашистской идеологии являлось проведение среди пленных разъяснительной работы. Первым подобным мероприятием стала публичная дискуссия на тему «Доказательства тому, что грабительскую войну начала и ведет гитлеровская Германия». И хотя выступили всего девять человек - это было первое открытое и убедительное выступление антифашистов.
Постепенно круг участников антифашистского движения расширяется. В январе 1944 г. в лагере оформилась ячейка Союза немецких офицеров (СНО) - антифашистской организации военнопленных, созданной в Советском Союзе в сентябре 1943 г. В результате успешной вербовки в течение 1944 г. о своем присоединении к СНО заявила треть всего офицерского состава лагеря (896 человек).
Успешное наступление Красной Армии, освобождение территории СССР от оккупантов и открытие Второго фронта в Европе заметно отразились на поведении военнопленных. Среди них повысилась производительность труда, увеличилось число сочувствующих программе СНО. Так, в апреле 1945 г.
48. Рассчитано по данным: Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 220. Л. 74 об.
49. Там же. Д. 350. Л. 333-334.
50. Там же. Д. 351. Л. 221.
51. Там же. Д. 13. Л. 88-88 об.
из 3716 военнопленных 2346 являлись членами антифашистских организаций (63%)52. Рост членов СНО в лагере за март и апрель 1945 г. составил 426 че-
ловек53.
9 мая 1945 г. в лагере состоялось общее собрание военнопленных, на котором начальник лагеря полковник Г.И. Сырма выступил с докладом «О значении Дня Победы для всего мира и будущего Германии». Известие об окончании войны было воспринято пленными с радостью и ликованием.
Основными целями политработы среди контингента в послевоенные годы являлись, во-первых, окончательное искоренение нацистской идеологии; во-вторых, разъяснение основных положений марксистско-ленинского учения; в-третьих, демонстрация миролюбивого характера внешней политики Советского Союза; в-четвертых, формирование добросовестного отношения пленных к труду и стимулирование трудового соревнования.
В ходе политической работы с пленными использовались материалы Нюрнбергского процесса. Бывшим офицерам вермахта был прочитан цикл лекций и докладов о массовых злодеяниях гитлеровцев на оккупированных территориях. Следует отметить, что большинство немцев заявляли, что они впервые слышат о гигантских масштабах преступлений против мира и человечности и нацистских планах уничтожения «неполноценных рас». Лишь немногие из них признавались в своем участии в карательных акциях и прочих военных преступлениях. По мнению лагерных политработников, «большая часть военнопленных не хотела раскрывать этих страшных тайн, ибо слишком многие немцы были замешаны в этих черных делах»54.
К 1947 г. окончательно складывается система мероприятий по подготовке антифашистов. В ее основу легли политкружки, в рамках которых обсуждались актуальные вопросы мировой политики и экономики, в том числе судьба послевоенной Германии, проблема репараций и послевоенных границ в Европе. На 1 марта 1947 г. в лагере действовало 110 политкружков, которые охватывали 2820 пленных. Кроме того, три кружка работали по специальной программе Политотдела ГУПВИ МВД СССР. Их члены (80 человек) углубленно изучали марксистскую политэкономию, учение о пролетарском государстве, программу Социалистической единой партии Германии (СЕПГ).
В феврале 1948 г. в лагере открылись месячные антифашистские курсы, выпустившие всего 58 человек. 15 марта 1948 г по инициативе политаппарата лагеря для преподавателей из числа пленных была проведена конференция, на которой обсуждались вопросы строительства новой школы в Германии55.
52. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 87.
53. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 33. Л. 181.
54. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 32. Л. 62.
55. Там же. Оп. 35а. Д. 25. Л. 123.
Отдельным направлением антифашистской работы в послевоенные годы становится работа среди пленных молодых возрастов. Для пленных данной возрастной группы был подготовлен специальный лекционный курс, включавший в себя темы следующего содержания: «Молодежь мира в борьбе за мир», «О международном движении демократической молодежи», «Молодежь и трудовое соревнование». В 1947 г. в лагере был сформирован молодежный актив в составе 20 человек и начато издание газеты «Молодое поколение». В этом же году молодые военнопленные лагеря № 150 подготовили воззвания «К молодежи Советского Союза», «К Всемирной федерации демократической молодежи», «К свободной немецкой молодежи», в которых призывали своих ровесников объединять усилия в борьбе за мир.
Активное участие в работе с пленными принимала комсомольская организация Грязовецкого района. 18 декабря 1947 года в лагере состоялась молодежная конференция, на которой присутствовали секретарь Грязовецкого районного комитета ВЛКСМ Трапезников, рядовые комсомольцы - врач Демидова, агроном Тимофеева, учитель Войтенко56.
Немаловажное значение в работе с бывшими офицерами вермахта придавалось организации лагерной самодеятельности. В конце 1943 г. в лагерном клубе впервые выступил музыкант Фриц Пот, исполнивший сольные номера на скрипке. В начале 1944 г. создаются хор военнопленных и театральная труппа, в 1947 г. - симфонический оркестр в составе 45 музыкантов и джаз-оркестр, которые осваивают обширный репертуар классической и популярной музыки .
О своем лагерном периоде творчества известный композитор Ганс Карсте как-то сказал: «Если бы кто-нибудь мне раньше сказал, что за колючей проволокой можно заниматься творческой работой, то я бы над ним, по крайней мере, недоверчиво посмеялся. Для нас, творческих людей здесь, в плену, есть только одна цель, которая редко встречается в обыкновенной жизни: поддержать и укрепить дух наших товарищей»58. Находясь в плену, Г. Карсте написал увертюру «Жизненная радость», «Концертную сюиту», сочинил музыку к комедии «Непослушные мальчуганы», автором которой был военнопленный Альфред Игнор.
В 1945 г. в лагере был оборудован летний клуб, где отныне регулярно проходили концерты для военнопленных и сотрудников. При составлении
56. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 32. Л. 105.
57. В репертуаре симфонического оркестра насчитывалось свыше 100 шедевров классической музыки, в том числе произведения И.С. Баха, Л.В. Бетховена, Ф.Ф. Шопена, В.А. Моцарта, П.И. Чайковского, Н.А. Римского-Корсакова, М.И. Глинки, И.О. Дунаевского, С.С. Прокофьева, М.И. Блантера. См.: РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15а. Д. 142. Л. 29; Оп. 35а. Д. 25. Л. 134.
58. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 133-134.
концертных программ особое внимание обращалось на разносторонность репертуара. Так, в ноябре 1946 г. состоялся музыкальный вечер «Голоса народов». В программу входили русские и украинские песни, румынские и вен-
59
герские мелодии, австрийская и немецкая народная музыка .
Помимо музыкального творчества в лагере увлекались литературой и драматургией. Военнопленные Вернер Шмидт и Фриц Кун написали рассказы «Мост» и «Конрад и Маргарита», бывший майор Ферстер тайно работал над криминальным романом. Театральная труппа с успехом поставила «Русский вопрос» К.М. Симонова, «Медведя» А.П. Чехова, «Разбитый кувшин» Г. Клейста, повесть Н.В. Гоголя «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»60. По просьбе руководства лагеря Вологодский областной драматический театр безвозмездно предоставил лагерной труппе необходимые для постановок костюмы61.
Как это ни парадоксально, но в советском плену у бывших офицеров вермахта находились время и силы для занятий спортом. В июле 1946 г. вблизи лагеря была оборудована спортивная площадка, где каждое воскресенье проводились соревнования по футболу, гандболу, легкой атлетике, устраивались состязания по боксу и плаванию. В лагерном клубе пленные играли в шахматы, шашки, лото, домино. Неоднократно проводились шахматные турниры. По подсчетам политработников, в лагере имелось 10 футбольных команд (135 участников), 4 гандбольные команды (100 участников), боксерская команда (20 участников), 10 команд для игры в кегельбан (400 участников), 12 шахматных команд (326 участников) .
Заметным событием в культурной жизни лагеря являлись выставки творчества военнопленных. Так, 23-24 мая 1948 г. в лагере состоялась художественная выставка, на которой было представлено более 80 различных работ: картины (акварель, масло), рисунки (перо, карандаш), плакаты, афиши, лозунги, гравюры на дереве, пластика, художественный переплет и т.д. По задумке политработников выставка должна была показать, что военнопленные в Советском Союзе имеют широкие возможности для творчества и принимают активное участие в развитии современного искусства. Многие из произведений несли на себе печать «социалистического реализма» и касались, в первую очередь, политической и производственной жизни лагеря. К числу таковых относились картины «Дискуссия», «Первая почтовая карточка», серия рисунков «Лесорубы». О степени интереса военнопленных к творчеству сво-
59. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 136.
60. Там же. Л. 140 - 141.
61. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 37. Л. 181 об.
62. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15а. Д. 142. Л. 30.
их товарищей говорит тот факт, что в течение двух дней выставку посетили 2800 человек63.
Большое идеологическое значение придавалось проведению «неделей» и «дней советской культуры». Одно из таких мероприятий прошло в лагере в ноябре 1947 г. Военнопленным был прочитан цикл лекций и докладов на темы: «Индустриальная мощь СССР», «О сущности советской науки», «Русский человек в русских пословицах», «Вологда и мир», «Экономические основы культуры в СССР», «Натурализм и реализм в русской и советской литературе». Вниманию пленных также была представлена выставка «16 советских республик» с краткой исторической справкой о развитии каждой из них за годы советской власти. Русской и, в особенности, советской культуре было посвящено содержание стенгазет. Так, стенгазета «Наблюдатель» содержала обзор внутренней политики Советского государства, стенгазета «Строительство» освещала культурную революцию в СССР, стенгазета «Наука» была посвящена развитию советской научно-технической мысли, а стенгазета «Эхо спорта» - достижениям советских спортсменов64.
В целом, лагерная самодеятельность поддерживала моральный дух военнопленных, помогала им переживать тяготы плена. Немец Гюнтер Шульц отмечал: «Необычайно трудная работа на дорожном строительстве позволила нам особенно сильно почувствовать ценность культурных представлений в нашем лагере. Политические доклады, современные театральные пьесы и читки всякого рода литературы отвлекали от повседневного быта, стимулировали творчество и составляли основу для расширения и углубления наших знаний, приблизили нас к культурной жизни в Советском Союзе. Незабытыми останутся воскресные концерты нашего оркестра, которые дарили нам радость и отдых и являлись источником новых сил для выполнения трудовых задач следующей недели»65.
Летом 1945 г. обитателям лагерных бараков была предоставлена возможность посылать родным и близким почтовые открытки Общества Красного Креста и Красного Полумесяца СССР. Зимой 1945-1946 г. пленные отправили на родину 7856 почтовых карточек, в том числе в Германию - 7644, Австрию - 174, Венгрию - 37, Румынию - 166. Значительными льготами при переписке пользовались передовики производства, а также представители анти-
63. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 128.
64. Там же. Л. 139.
65. Там же. Л. 142 - 143.
66. Рассчитано по данным: Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 113. Л. 10, 17, 35. Во избежание распространения сведений, наносивших ущерб репутации СССР, осуществлялся цензорский просмотр входящей и исходящей корреспонденции. В 1947 г. полит-контролерами лагеря № 150 было проверено 131 336 почтовых карточек, из которых было конфисковано 1070 экземпляров. См.: Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 52. Л. 37.
фашистского актива. Так, в качестве поощрения «стахановцам» из числа пленных в апреле-мае 1946 г. было выделено 600 почтовых карточек67.
В 1947 г. военнопленные получили возможность отправлять и получать почтовые переводы, а еще через год принимать посылки от родственников68. Так, в марте-апреле 1948 г. в адрес военнопленных поступило 35 посылок из-за границы. В основном они состояли из продуктов питания и предметов одежды. Посылки вскрывались специально выделенным оперативным работником в присутствии получателя. Как отмечается в лагерной документации, претензий на порядок вручения и содержимое посылок со стороны военнопленных не поступило69.
Проводимая среди военнопленных политико-массовая работа и относительно нормальные условия содержания во многом способствовали формированию положительного «имиджа» лагеря не только среди военнопленных, но и их родственников за границей. Об этом свидетельствуют материалы западногерманской периодической печати, а также выдержки из писем военнопленных и их родных. Например, в газете «Неделя», издаваемой в Ганновере (английская зона оккупации), о лагере № 150 говорилось: «Это привилегированный лагерь. За колючей проволокой там проводятся доклады, лекции, имеются кружки по самообразованию, кружки для политических дискуссий, артистические коллективы»70. Жена военнопленного Пауля Штрауха из советской зоны оккупации писала: «Мне подробно известно, как ты и твои товарищи там живут. Хотя тебе и не позволяют много писать, но все-таки я уже все знаю. Сейчас я больше не беспокоюсь о тебе. Знаю, что ты живешь в хорошем лагере в России»71. Немцу Теодору Бейеру из американской зоны оккупации пришло письмо от родственников, в котором говорилось: «В газете мы читали большую статью о лагере № 150, написанную бывшим военнопленным. Это образцовый лагерь, в котором имеются хорошие условия»72.
Политическая работа с военнопленными тесно увязывалась с проведением оперативно-следственных мероприятий, направленных на выявление участников зверств и злодеяний на временно оккупированной советской территории, изучение настроений лагерного контингента, вербовку лагерной и закордонной агентуры. Особое внимание сотрудники оперативного отдела уделяли формированию секретного аппарата. Для характеристики его состава приведем данные по состоянию на начало 1948 г. В числе 48 агентов, состоявших на учете, было 4 полковника, 1 - подполковник, 6 - майоров, 7 - капи-
67. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 41; Д. 113. Л. 50-52.
68. Там же. Ф. 6. Оп. 1. Д. 524. Л. 7-7об.
69. Там же. Ф. 10. Оп. 1. Д. 293. Л. 72, 98.
70. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 97.
71. Там же. Оп. 15а. Д. 142. Л. 26.
72. Там же. Д. 142. Л. 26.
танов, 10 - старших лейтенантов, 11 - лейтенантов, 2 - младших лейтенанта,
1 - рядовой. Возраст до 35 лет имели 16 агентов, от 35 до 50 лет - 22, свыше 50 лет - 473. Таким образом, основная масса агентов была сформирована из представителей младшего офицерского состава, среднего возраста, длительное время находившихся в плену.
Другим направлением оперативной работы было выявление квалифицированных научных специалистов, знания которых могли быть полезны для советского военно-промышленного комплекса. В результате оперативных мероприятий удалось выявить 9 немецких ученых, в том числе доктора физики А.В. Баирнбаума, геолога А.К. Менкле, инженера-строителя Г.Л. Гоффмана, химика-фармацевта К.Ф. Баунаха и др.74
В январе - октябре 1944 г. от военнопленных было получено 49 документов с информацией военно-стратегического характера, в том числе по авиазаводам - 4, танкозаводам - 1, моторостроительным заводам - 1, металлургическим заводам - 2, новым видам вооружения - 2, крупным складам - 2, дислокации и характеристике германских аэродромов - 12, укрепленным районам - 9, органам разведки и контрразведки - 3, авиаполкам - 1, армиям противника - 6, по военному призыву в Германии - 1, по генералитету германской армии - 575.
В 1944 г. в лагере № 150 был разоблачен ряд офицеров германских разведывательных органов76. Разработка сотрудников немецких спецслужб позволяла выявлять законспирированную немецкую агентурную сеть на советской территории. Так, в ходе следствия капитан Г.Г. Бессель назвал фамилии трех советских граждан, работавших гласными сотрудниками СД в Могилеве и Орше. Данные сведения были направлены территориальным органам госбезопасности БССР. 6 июля 1945 г. Оршанский горотдел НКГБ сообщил, что показания Г.Г. Бесселя подтвердились и арестованы двое граждан, подозреваемых в работе на германскую разведку77.
В соответствии с директивой НКВД № 84 от 8 мая 1945 г. перед оперуполномоченными ставилась задача по выявлению участников зверств и злодеяний, совершенных противником на территории СССР78. На основании ориентировки Оперативного управления ГУПВИ в лагере удалось разоблачить трех бывших офицеров 707-й охранной дивизии, проводившей карательные акции на территории Белоруссии. Позднее в лагере был выявлен лейтенант В.В. Гердт - бывший ротный командир в одном из полков 95-й пе-
73. Архив УВД ВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 52. Л. 3-4.
74. Там же. Д. 42. Л. 75.
75. Там же. Д. 220. Л. 87.
76. Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 54. Л. 21.
77. Там же. Д. 55. Л. 5; Д. 56. Л. 9.
78. Там же. Ф. 6. Оп. 1. Д. 472. Л. 23-23 об.
хотной дивизии вермахта, известной своим участием в карательной операции «Весенний праздник», проводившейся весной 1944 г. в районе Витебска -Полоцка (БССР). На допросе подозреваемый показал, что по его личному распоряжению на участке между г. Лепель и г. Ушачи было задержано около 300 советских граждан, из которых 100 человек были повешены и 200 человек расстреляны. В г. Ушачи был организован сборный пункт, куда сгонялось население окрестных деревень, которое также подверглось массовому унич-тожению79.
В мае 1948 г. начался процесс возвращения военнопленных на родину. В первую партию репатриантов попали 249 человек, в том числе 135 - штабных офицеров, 94 - младших офицера и 20 - рядовых. Большинство из них являлись антифашистами, активистами или лучшими производственниками. По случаю начала репатриации состоялся митинг. Выступивший от лица военнопленных немец Отто Зайдель поблагодарил командование лагеря за заботу о своих подопечных и пообещал продолжить после возвращения на родину борьбу за единство и демократизацию Германии.
Среди репатриантов было проведено анонимное анкетирование, которое показало следующие результаты. На вопрос «Как Вы относитесь к Советскому Союзу в результате пребывания в плену?» положительно ответили 179 человек, отрицательно - 8, воздержались - 36. На вопрос «Каково Ваше мнение о содержании в лагере и об отношении к военнопленным?» положительно ответили 185 военнопленных, отрицательно - 8, воздержались - 30. Наконец, на вопрос «Каково Ваше отношение к политической и культурнопросветительной работе, проводившейся в лагере?» положительно ответили 195 пленных, отрицательно - ни одного, воздержались - 2 880. Таким образом, можно говорить о том, что большинство военнопленных уехали на родину с положительным мнением о пребывании в Советском Союзе.
Покидая лагерь, военнопленные заверяли советское руководство в том, что на родине они останутся верными сторонниками дружбы с Советским Союзом. В принятом накануне отправки домой «Обращении к Правительству СССР» пленные писали: «В качестве антифашистов нас сегодня отправляют на родину. Мы благодарим правительство СССР за обращение, которым мы пользовались, будучи военнопленными. Особенную благодарность выражаем советскому лагерному управлению во главе с полковником Сырмой и его заместителем по политической части старшим лейтенантом Бланком, которые своей гуманностью и политическим пониманием способствовали тому, что теперь нас как убежденных антифашистов отправляют на родину»81.
79. Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 58. Л. 18; Ф. 10. Оп. 1. Д. 45. Л. 6.
80. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 35а. Д. 25. Л. 31.
81. Там же. Оп. 15а. Д. 142. Л. 31.
