CC BY
0
Научная статья УДК 141:327.7
https://doi.org/10.24158/fik.2024.5.33
Культурно-философские предпосылки концепции «мягкой силы»
Александр Юрьевич Микитинец1, Дмитрий Дмитриевич Чебыкин2
1,2Крымский университет культуры, искусств и туризма, Симферополь, Россия [email protected]
[email protected], https://orcid.org/0009-0001-5288-2354
Аннотация. В статье раскрываются культурно-философские предпосылки, предшествующие формированию концепции «мягкой силы». В результате исследования выделены философские и культурно-антропологические факторы возникновения данной концепции. Философский источник ее формирования концептуально связан с двумя основными вопросами: во-первых, с влиянием коммуникатора на реципиента (майевтика Сократа, «Риторика» Аристотеля); во-вторых, с изучением отдельных свойств культуры - образовательного (Платон, Цицерон, Конфуций), объединяющего (Сунь-цзы), регулятивного (Н. Макиавелли). Как полноценный инструмент влияния «мягкой силы», включающий все указанные свойства, культура анализируется в исследованиях А. Грамши. Важным источником формирования концепции «мягкой силы» является научная традиция культурной антропологии как отдельной дисциплины, с помощью которой культура начинает рассматриваться в том числе как необходимый элемент колониального управления (Э.Б. Тайлор, Ф. Боас, Б. Малиновский) и межгосударственного противостояния (Р. Бенедикт). Французская школа социальной антропологии сделала акцент на изучении механизмов формирования общественного мнения (Г. Тард) и методов воздействия на массы (Г. Лебон).
Ключевые слова: «мягкая сила», инструменты «мягкой силы», концепция, власть, культура, культурные ценности, дипломатия, культурные аспекты Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Микитинец А.Ю., Чебыкин Д.Д. Культурно-философские предпосылки концепции «мягкой силы» // Общество: философия, история, культура. 2024. № 5. С. 226-233. https://doi.org/10.24158/fik.2024.5.33.
Original article
Cultural-Philosophical Prerequisites of the "Soft Power" Concept
Alexandr Yu. Mikitinets1, Dmitry D. Chebykin2
12Crimean University of Culture, Arts and Tourism, Simferopol, Russia [email protected]
[email protected], https://orcid.org/0009-0001-5288-2354
Abstract. This article delves into the cultural-philosophical prerequisites preceding the formation of the "soft power" concept. As a result of the study, the philosophical and cultural-anthropological factors of the emergence of this concept are highlighted. Conceptually, its philosophical origins are intertwined with two primary inquiries: firstly, the influence of the communicator on the recipient (the Maieutics of Socrates, the "Rhetoric" of Aristotle), secondly, the study of individual properties of culture, educational (Plato, Cicero, Confucius), unifying (Sun Tzu), regulatory (N. Machiavelli). Culture, as a full-fledged instrument of the "soft power" influence encompassing all these properties, is analyzed in the works of A. Gramsci. Another significant source shaping the "soft power" concept is the scientific tradition of cultural anthropology as a distinct discipline, which views culture as an essential element of colonial administration (E.B. Tylor, F. Boas, B. Malinowski) and interstate confrontation (R. Benedict). The French School of Social Anthropology has focused on the study of the mechanisms of formation of public opinion (G. Tarde) and methods of influencing the masses (G. Le Bon). In conclusion, the concept of "soft power" emerges as a product of diverse intellectual traditions, blending philosophical inquiries, cultural analyses, and anthropological insights. By elucidating its cultural and philosophical foundations, this article provides a comprehensive framework for understanding the complexities of modern power dynamics and international relations.
Keywords: "soft power", tools of "soft power", concept, power, culture, cultural values, diplomacy, cultural aspects
Funding: Independent work.
For citation: Mikitinets, A.Yu. & Chebykin, D.D. (2024) Cultural-Philosophical Prerequisites of the "Soft Power" Concept. Society: Philosophy, History, Culture. (5), 226-233. Available from: doi:10.24158/fik.2024.5.33 (In Russian).
© Микитинец А.Ю., Чебыкин Д.Д., 2024
Современное геополитическое пространство является полигоном для испытания и применения различных технологий, позволяющих ключевым акторам расширить сферу своего влияния. Среди существующего комплекса указанных технологий особое место занимает «мягкая сила», позволяющая, как показывает геополитический опыт ХХ в., постепенно, незаметно и эффективно оказывать значимое влияние на формирование межгосударственных отношений. Отметим, что данное понятие было сформулировано в конце ХХ в. американским исследователем Дж. Наем, трактовавшим его как «способность привлекать других на свою сторону, добиваясь поддержки собственной повестки дня в международных отношениях путем демонстрации культурно-нравственных ценностей, привлекательности политического курса и эффективности политических институтов страны» (Nye, 1990: 168). Обратим внимание на то, что он выделил три ключевых компонента «мягкой силы»: культуру, политические ценности и внешнюю политику. Стоит отметить, что Дж. Най рассматривал «мягкую силу» как продукт развития современных информационных технологий, но, несмотря на это, в историко-философской мысли задолго до него в разных аспектах было уделено внимание возможностям управления объектами влияния без тотального применения «жесткой силы».
Разумеется, не приуменьшая заслугу Дж. Ная в систематизации инструментов «мягкой силы», отметим, что в ряду аналитиков способностей каждого отдельного инструмента влиять на массы он не был первым. С подобной позицией, в частности, согласен отечественный исследователь И.В. Бочарников (2018): «Следует отметить, что, хотя Дж. Най и является общепризнанным автором термина "мягкая сила" и основных положений концепции по ее реализации, тем не менее само по себе данное явление не является новым в мировой политике. Идейно-теоретические истоки осмысления "мягкой силы" и ее обоснование имеют глубокие корни. Как отечественные, так и зарубежные исследователи этого феномена и его использования в реальной политике отмечают, что теоретические основы данной концепции формировались на протяжении длительного времени и уходят своими корнями в античные времена. Идея "несилового" влияния развивалась в древнекитайской и древнегреческой политической мысли, в работах мыслителей эпохи Возрождения и Нового времени: Н. Макиавелли, Г. Гроция, И. Канта, А. де Токвиля и др.» Согласно развиваемому в статье подходу, формально генезис концепции «мягкой силы» можно выделить из двух источников: общефилософского и культурно-антропологического, которые, разумеется, условно могут быть отделены друг от друга.
Таким образом, объектом данного исследования выступает «мягкая сила» как инструмент реализации культурной политики. Предмет исследования - философские и культурно-антропологические предпосылки возникновения концепции «мягкой силы».
Обращаясь к идейно-теоретическому происхождению «мягкой силы», отметим, что первые идеи, предвосхитившие данную концепцию, можно усмотреть еще в античной философии. В указанный период особый интерес вызывают идеи древнегреческого философа Сократа, сформировавшего метод философствования, известного как майевтика. Традиционно ее суть интерпретируется как поиск истины посредством выстроенного определенным образом расспрашивания реципиента о проблеме или явлении, в ходе которого возможна коррекция, а иногда и полное изменение его мнения о предмете диалога или дискуссии. Из произведений Платона известно, что Сократ этот процесс сравнивал с родами, отчего и происходит название метода (от греч. Maieutike - акушерское, повивальное искусство), а себя он сравнивал с «повивальной бабкой» (Платон, 2020: 135). Согласно развиваемому в статье подходу, обозначенный метод можно рассматривать в качестве философской предпосылки идеи «мягкой силы». Упомянутый Дж. Най, описывая «мягкую силу», в частности, отмечал, что это действия, побуждающие реципиента принять решение, которое он не принял бы, не оказавшись под влиянием коммуникатора (Nye, 1990).
Данный процесс, если его экстраполировать на социальные массы, является аналогичным сократовской майевтике: группы лиц самостоятельно формируют мнения, к которым они самостоятельно не пришли бы без корректирующих тезисов коммуникатора. Отметим, что сам Сократ в представлениях об «идеальном» государстве был скорее сторонником применения инструментов «жесткой силы», однако он одним из первых отметил важность образования и культуры в формировании гражданского самосознания. Платон в «Государстве» писал, что «прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет - отвергнем. Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы, чтобы с их помощью формировать души детей...» (Платон, 2020: 787). Фактически описанный процесс в современном мире именуется внутренней культурной политикой, следовательно, данные размышления являются важными для понимания истории развития концепции «мягкой силы». Этот тезис раскрывает значимость культуры для формирования личности гражданина именно как инструмента «мягкой силы».
Следующим античным философом, идеи которого существенно повлияли на развитие концепции «мягкой силы», является Аристотель. В труде «Риторика» он определил ее как «способность находить возможные способы убеждения относительного каждого данного предмета» (2022: 26). Аристотель утверждал, что «речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, и из лица, к которому он обращается» (2022: 49). Мыслитель делил все речи на три вида: совещательные, судебные, похвальные. В зависимости от вида он предлагал способ убеждения. Таким образом, модель коммуникации Аристотеля выступает одной из самых ранних среди тех, которые были основаны на способности оратора убеждать аудиторию с помощью этоса, пафоса и логоса. Несмотря на односторонность (активный оратор и пассивная аудитория), данная модель актуальна и активно используется в публичных выступлениях в настоящее время.
Среди древнеримских мыслителей, предвосхитивших идею «мягкой силы», следует отметить Марка Тулия Цицерона, который одним из первых задумался о совмещении военных и невоенных методов. В «Речах» он писал, что есть два рода деятельности, которые могут возвести человека на высшую ступень достоинства: деятельность полководца или выдающегося оратора, «последний оберегает блага мирной жизни, первый отвращает опасности войны», для полного процветания государства в условиях как мира, так и войны необходим союз «меча и пера» (Цицерон, 1962). В своих трудах он отражал сложившуюся практику управления в Римской империи: она действительно активно пользовалась «пером» для интеграции завоеванных территорий. Отечественный исследователь А. Габриелян отмечает: «Данная политика не была и не могла быть абсолютно успешной (варвары, нападавшие на Рим, так и остались варварами, уничтожив, в конце концов, Западную империю), однако она позволила Римской империи создать гибкую, по меркам своего времени, систему общественных отношений и просуществовать сотни веков»1.
Размышления Цицерона также важны для понимания сущности культуры. В «Тускуланских беседах» он описал концепт cultura animi, или возделывание души, который «и есть философия: она выпалывает в душе пороки, приготовляет души к приятию посева и вверяет ей - сеет, так сказать, - только те семена, которые, вызрев, приносят обильнейший урожай» (Цицерон, 2022: 166). Философ отмечал, что указанная мысль относится только к «плодородным душам», под которыми он понимал людей, живущих согласно транслируемыми философскими убеждениями. Как отмечает отечественный исследователь И.Н. Морозова в статье «О понимании культуры как возделывания души в христианстве», ученые расходятся во мнении о схожести римского понятия cultura с современным (2014). Однако, несмотря на это, в рамках данного исследования обратим внимание на то, что он одним из первых отметил образовательное свойство культуры, которое активно влияет на формирование личности.
Раскрытие генезиса идеи «мягкой силы» будет неполным без обращения к философскому наследию Древнего Востока, в частности рассуждениям древнекитайских мыслителей. Более того, отметим, что сама идеологическая суть «мягкой силы» как механизма целенаправленного ненасильственного латентного воздействия на социальные общности ближе к культурам условного «тонкого» Востока, чем «прямолинейного» Запада. Если обратиться к культуре Древнего Китая, можно отметить конфуцианскую доктрину, которая выходила за рамки религии и имела явный политический подтекст, причем в фокусе анализируемой в данной статье проблемы. Современный исследователь - китаевед В.В. Раднаева прямо указывает: «Несмотря на то что концепция "мягкой силы" появилась в XX в. и связана с американским ученым Дж. Наем, ее идея восходит к периоду становления китайской цивилизации. Конфуций активно продвигал политику "мягкой силы" и верил, что правящая элита того времени не нуждается в применении жестких методов для достижения своих целей» (2017: 77). Дополняя один из главных тезисов конфуцианства: «Государь должен быть государем, сановник - сановником, отец - отцом, сын - сыном» (Переломов, 2001: 92) высказыванием: «Служи своим родителям, мягко увещевай их. Если видишь, что они проявляют несогласие, снова прояви почтительность и не иди против их воли» (Переломов, 2001: 27), мы можем получить четкую логическую последовательность, отражающую конфуцианскую идею «мягкой силы» как технологии государственного управления в Древнем Китае.
В свою очередь, Сунь-цзы в трактате «Искусство войны» говорил о том, что «искусство войны зависит от пяти действующих сил», к которым он причислял следующие: «нравственный закон; небеса; земля; начальник; способы и правила...» (2022: 7). Под ним он понимал принцип гармонии войск и полководца, который также именовался как «дао», в его моральном аспекте. Сунь-цзы полагал, что культура является отражением духовных и моральных ценностей общества и (в контексте военной тематики) играет важнейшую роль в формировании личности солдата. Вследствие этого он считал важным воспитание в солдатах моральных и нравственных ценностей, единых с
1 Габриелян А. История возникновения и развития концепции «мягкой силы»: применимость на евразийском пространстве [Электронный ресурс] // Центр стратегических оценок и прогнозов. 2015. 13 нояб. URL: https://clck.ru/3A8eRP (дата обращения: 24.10.2023).
таковыми у полководца. Автор трактата описывал этот процесс следующим образом: «...люди перебывают в столь полном согласии со своим правителем, что следуют за ним, не заботясь о собственной жизни.» (Сунь-цзы, 2022: 7). Философ указывал, что нарушения «нравственного закона» в рядах врага приводят к его поражению: «Если он наслаждается покоем, доведи его до усталости. Если то, чем он владеет, едино, раздели это» (Сунь-цзы, 2022: 12). С необходимостью отметим, что Сунь-цзы в гл. 13 «Применение разведки» размышляет об основных принципах дезинформации противника, а также «перевербовки» вражеских разведчиков, для чего он рекомендовал прибегать к «экономическим методам» мотивации для перехода в свою армию (чтобы в дальнейшем использовать их в качестве дезинформаторов вражеских полководцев). Выражаясь современным языком, отметим, что, раскрывая сущность выведенных «правил», Сунь-цзы выделяет важность культурной политики в государстве, в ходе которой у населения и правителя будут формироваться единые морально-нравственные ориентиры. В контексте заявленной темы данные рассуждения древнекитайского философа важны ввиду того, что он является одним из первых, кто определил необходимость применения внутри страны деятельности (именуемой сегодня культурной политикой) для эффективного управления населением и войском.
Характеризуя в целом философское наследие мыслителей Древнего мира, отметим, что в контексте заявленной темы как отдельными субъектами и группами лиц в различных дискуссиях и публичных выступлениях, так и в масштабах управления государством были высказаны разные идеи, которые отчетливо содержали установку на «мягкое» влияние. Также акцентируем внимание на том, что данные идеи в том или ином виде находили воплощение на практике. В связи с этим выделим деятельность древнегреческих «софистов», успешно реализовывавших технологии «мягкой» манипуляции общественным сознанием, в том числе для личного обогащения.
Средневековье с установкой на теоцентризм не оставило существенных идей, связанных с «мягкой силой». Однако отметим, что религиозный характер управления, характерный для христианских государств (с допустимостью личной свободы индивида), можно условно обозначить как «мягкий», если его сопоставлять с принятым в государствах, придерживавшихся доктрины ислама, которая безоговорочно основывается на идее покорности и повиновения. Обратим внимание на то, что впоследствии в результате активных путешествий европейских миссионеров именно христианство стало «мягкой силой» колониальной политики, побудившей народы, проживавших на разных континентах (в Африке, Северной и Южной Америке, Австралии), войти в сферу культурного влияния западноевропейских государств (причем не только по религиозному признаку, но и по языковому).
Среди мыслителей эпохи Возрождения отдельно стоит обратить внимание на итальянского философа Никколо Макиавелли, который в работах «Государь» и «Рассуждение о первой декаде Тита Ливия» проводил глубокий анализ политического управления. Широко известно, что автор являлся сторонником преимущественного применения инструментов «жесткой силы» и наиболее эффективным методом управления считал устрашение, когда индивиду, выбирающему между любовью и страхом, приходится осознать то, что «любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх» (Макиавелли, 2020: 152). Н. Макиавелли аргументирует это тем, что «люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх.» (2020: 152). При этом в размышлениях о страхе автор четко отграничивал страх от ненависти и давал предписания «государям» избегать ненависти своего народа. В гл. 21 «Государя» он обращает внимание на необходимость побуждения граждан к торговле, земледелию для благоустройства владений, заботы о почетных встречах одаренных людей, а также почитания отличившихся ремесленников и людей искусства (Макиавелли, 2020: 182-183). Кроме того, философ размышляет о необходимости организации праздников и иных зрелищ в подходящее для этого время (Макиавелли, 2020: 182-183).
Таким образом, итальянский философ уже в XVI в. заметил, что позитивный имидж страны не только благополучно работает на экономику страны, но также помогает завоевывать «почет» среди населения. Он отмечал, что в управлении населением важно ситуативно применять инструменты как «жесткой силы», так и «мягкой». Проводя аналогию с животным миром, Н. Макиавелли указывал на то, что умелый руководитель должен уподобиться двум животным - льву и лисе: «лев боится капканов, а лиса - волков» (2020: 155).
Немецкая философия Нового времени также оказала влияние на формирование концепта «мягкой силы», в частности развитие И. Кантом антиномии морального сознания воздействовало на возникновение иного подхода к пониманию сущности «мягкой силы»: «.из того, что мы с глубоким презрением смотрим на приверженность дикарей к их не основанной на законе свободе, когда они предпочитают вести бесконечные распри, чем подчиниться законному, ими самими организованному принуждению, тем самым предпочитая безрассудную свободу свободе разумной, и считаем это грубостью, невежеством и скотским унижением человечества.» (2022: 523). Данный тезис важен в контексте другого подхода к исследованию концепции «мягкой силы», которая в его рамках трактуется не как манипуляция, но как «потенциал».
Несколько позже к аналогичному выводу приходит и немецкий философ Ф. Ницше, который в работе «По ту сторону добра и зла» отказывается от концепции «несвободной воли», говоря о том, что «это мифология: в действительной жизни дело идет только о сильной и слабой воле» (2023: 32). Философ показывает иной подход к пониманию сущности «мягкой силы»: она представляет собой не принуждение, но соглашение, вследствие которого «слабая воля» соглашается идти за «сильной волей» (ведомый сам соглашается идти за ведущим). Среди современных исследователей «мягкой силы» данный подход отразила отечественный автор М.М. Лебедева, которая отметила, что «"мягкая сила" - это некий лишь потенциал, который может быть использован, а может оставаться только в качестве потенциала. Наличие привлекательности чего-либо необходимо еще раскрыть, показать другой стороне» (2017: 217).
К одной из важных историко-философских доктрин, оказавших влияние на концепцию «мягкой силы», можно отнести комплекс идей итальянского марксиста А. Грамши. В труде «Тюремные тетради» он выступил с попыткой обоснования идеи культурно-идеологической гегемонии. Данный подход направлен на раскрытие процесса использования государством культурных институтов для поддержания власти в капиталистических обществах. Согласно А. Грамши, в отличие от прямого физического контроля, осуществляемого правительствами и экономическими элитами, гегемонистская власть управляет более тонкими методами и осуществляется в обществе посредством незаметно навязанного господства идей, культурных норм и социальных убеждений, которые постепенно становятся «здравым смыслом» для большинства людей. Философ, в частности, указывал на то, что «каждое государство является этическим, поскольку одна из наиболее важных его функций состоит в том, чтобы поднимать широкие массы населения до определенного культурного и морального уровня (или типа), соответствующего потребностям развития производительных сил и, следовательно, отвечающего интересам господствующих классов»1. Таким образом, правящий класс может манипулировать культурными и социальными институтами, такими как средства массовой информации, образование и религия, чтобы формировать коллективное сознание способами, которые устанавливают и поддерживают статус-кво.
Как уже обозначено ранее, еще одним важным источником развития концепции «мягкой силы» стала западная культурно-антропологическая (социально-антропологическая - здесь и далее эти понятия используются как синонимы) мысль. С необходимостью отметим, что развитие культурной антропологии как отрасли науки напрямую связано не только с философией, но и с объективным расширением европейских колониальных империй, что привело к появлению новых государственных образований, которые нуждались в «индивидуальном менеджменте», учитывающем их культурные особенности. «Цивилизаторская миссия» европейских государств показала, что в колониальных правительствах эффективная система власти должна быть построена с учетом воспринимаемой местными жителями культурной иерархии. Это дает возможность более тонко и мягко управлять ими. Культурно-антропологические исследования имели не только теоретический потенциал, но и прикладной, позволяющий (при необходимости) объяснять колониальным властям специфику организации социальных структур, религиозных верований и культурных практик коренного населения.
К наиболее заметным в данном контексте ученым можно отнести в первую очередь Э.Б. Тай-лора, основателя культурной антропологии, предложившего концепцию культуры как сложного целого знаний, верований, искусства, права, морали, обычаев и других элементов, приобретаемых людьми как членами общества (2021), заложившую базу для сравнительного изучения культур. Критик расового детерминизма и сторонник культурного релятивизма Ф. Боас (Подзюбан, 2014: 37), в свою очередь, подчеркивал важность полевых исследований и сбора данных для понимания культурных практик. Его методологические достижения стали значимым источником подробных знаний о колонизированных обществах.
Функционалистский подход Б. Малиновского в сочетании с методами иммерсивной полевой работы (включенное наблюдение за автохтонным населением Тробрианских островов) стал одним из инструментов глубокого познания местных этических норм и социальных структур; тех культурологических сведений, которые могли быть использованы для более тонкого административного контроля (МаПпошэк!, 1960: 175).
В контексте формирования идей, раскрывающих сущность механизмов влияния и манипуляции человеческими массами, принципиально важными являются социально-антропологические исследования Г. Лебона и Г. Тарда. Г. Лебон в труде «Психология масс» выделял следующие методы воздействия на толпу: «утверждение, повторение, заражение» (2021: 138), которые, согласно развиваемому в данной статье подходу, имеют все признаки «мягкой силы». По его мнению, они работают совместно, у каждого из них своя роль: утверждение, лишенное рассуждений и доказательной базы, проникает в умы масс, повторение закрепляет утверждаемую
1 Грамши А. Тюремные тетради [Электронный ресурс]. С. 356 // Гражданское общество в России. Научная электронная библиотека. URL: https://www.civisbook.ru/files/File/Gramshi,tetradi.pdf (дата обращения: 20.11.2023).
мысль, в дальнейшем формируется поток мнений, вследствие которого запускается механизм заражения. Французский исследователь утверждал, что «в массах идеи, чувства, эмоции, верования обладают такой же мощной заражающей силой, как и микробы» (Лебон, 2021: 140).
В исследовании Г. Тарда «Общественное мнение и толпа» были подробно рассмотрены «мягкие» механизмы формирования коллективного мнения, а также описана роль прессы в его создании. Г. Тард указывал на то, что «периодическая пресса позволила этим первоначальным группам единомышленных индивидуумов образовать второстепенный и вместе с тем высшего порядка агрегат, единицы которого входят в тесное общение между собою, никогда не видев и не знав друг друга» (2021: 84).
Отметим, что полученная культурными (социальными) антропологами информация стала не только одним из важных источников для классификации различных этнических групп, но и значимым источником исследования механизмов управления ими на своих территориях. Реализация такой политики, как «косвенное правление», особенно в британских колониях, опиралась на детальный анализ ментальности и культурной картины мира, которые учитывались в системе управления коренными народами. Дальнейшее развитие культурной антропологии позволило применять полученную информацию и для других целей. Так, Р. Бенедикт по заказу Министерства обороны США провела исследование японской культуры для составления психологического портрета противника. Как отмечала сама автор, «чтобы справиться с этим врагом, нам нужно было его понять» (Бенедикт, 2004: 41). Результатом работы стала книга «Хризантема и меч: модели японской культуры», которая, как указывал один из ведущих теоретиков культуры ХХ в. У. Эко, является «самой удивительной книгой о Японии, которую ему только доводилось только читать» (Бенедикт, 2004: 5).
В XXI в. роль культурно-антропологических исследований возросла еще больше в силу акцента на изучении ценностей этносов и причин их формирования. Важность этим исследованиям придает направленность применения инструментов «мягкой силы» именно в плоскости ценностных ориентаций, которые определенная страна транслирует из своей культуры вовне. Как отмечал Дж. Най, «если содержание культуры, ценностей и политики страны не является привлекательным, публичная дипломатия, которая "транслирует" их, не может произвести силу. Она может привести к прямо противоположному результату» (Nye, 2008: 95). Примером такого результата может являться описанная Р. Бенедикт реакция американцев на японский военный кинематограф, после просмотра образцов которого они говорили, что «это лучшая пропаганда пацифизма, которую они когда-либо видели» (Бенедикт, 2004: 231), в то время как для японцев эти фильмы «были в действительности пропагандой милитаризма» (Бенедикт, 2004: 232). Вследствие этого с помощью результатов культурно-антропологических исследований возможно построение моделей, прогнозирующих эффекты от воздействия «мягкой силой».
В заключение отметим, что все перечисленные идеи в разных аспектах предвосхитили создание Дж. Наем концепции «мягкой силы», а некоторые из них после обобщения и систематизации послужили для нее основой, о чем говорят соответствующие отсылки. Так, в книге «Мягкая сила: средство достижения успеха в мировой политике» он, в частности комментируя рассуждения Н. Макиавелли о том, что лидер при выборе между страхом и любовью должен выбирать страх, указывал на следующее: «.в современном мире лучше всего воплощать и то и другое. Завоевание сердец и умов всегда было важно, но в глобальной информационной эпохе стало еще важнее» (Nye, 2004: 16).
Подводя итоги исследования, отметим следующее.
1. Философский источник формирования концепции «мягкой силы» концептуально связан с двумя основными вопросами: во-первых, влияние коммуникатора на реципиента (майевтика Сократа, «Риторика» Аристотеля), во-вторых, изучение отдельных свойств культуры - образовательного (Платон, Цицерон, Конфуций), объединяющего (Сунь-цзы), регулятивного (Н. Макиавелли). Культура в качестве полноценного инструмента влияния «мягкой силы», включающего все обозначенные свойства, рассматривается в исследованиях А. Грамши.
2. Важным источником формирования концепции «мягкой силы» является научная традиция культурной антропологии как отдельной дисциплины, с помощью которой культура начинает восприниматься в том числе как необходимый компонент колониального управления (Э.Б. Тайлор, Ф. Боас, Б. Малиновский) и межгосударственного противостояния (Р. Бенедикт). Французская школа социальной антропологии ставит акцент на изучении механизмов формирования общественного мнения (Г. Тард) и методов воздействия на массы (Г. Лебон).
3. «Мягкая сила» как современная парадигма внутренней и внешней и государственной культурной политики не является полным отражением всего спектра рассмотренных подходов, однако она вобрала в себя элементы указанного философского и культурно-антропологического идейно-теоретического наследия. В конечном счете практическое воплощение «мягкой силы» в значительной степени зависит как от сложившихся политических традиций, так и от внешнеполитического контекста, создающего необходимые условия для ее привлечения.
Список источников:
Аристотель. Риторика. М., 2022. 400 с.
Бенедикт Р. Хризантема и меч: модели японской культуры. СПб., 2004. 360 с.
Бочарников И.В. «Мягкая сила» как феномен современной мировой политики // Дипломатическая служба. 2018. № 2. С. 58-66.
Кант И. К вечному миру. М., 2022. 990 с.
Лебедева М.М. «Мягкая сила»: понятие и подходы // Вестник МГИМО-Университета. 2017. № 3 (54). С. 212-223. https://doi.org/10.24833/2071 -8160-2017-3-54-212-223.
Лебон Г. Психология масс / пер. с фр.; предисл. и коммент. Т. Врублевская-Токер. Минск, 2021. 224 с. Макиавелли Н. Государь. М., 2020. 320 с.
Морозова И.Н. О понимании культуры как возделывания души в христианстве // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2014. № 3 (39). С. 46-53.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла / пер. с нем. Н. Полилова. М., 2023. 256 с. Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь юй»: исследование, комментарии. М., 2001. 589 с. Платон. Полное собрание сочинений в одном томе. М., 2020. 1311 с.
Подзюбан Е.В. Американская историческая школа и культурная концепция Ф. Боаса: историографический обзор // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 29-2. С. 33-43.
Раднаева В.В. Концепция «мягкой силы» в политической культуре Китая // Евразийство и мир. 2017. № 1. С. 76-86. Сунь-цзы. Искусство войны. М., 2022. 416 с.
Тайлор Э.Б. Первобытная культура: исследования развития мифологии, философии, религии, искусства и обычаев / пер. с англ. Д.А. Коропчевского. М., 2021. 626 с.
Тард Г. Общественное мнение и толпа / пер. с фр. под ред. П. Когана. М., 2021. 256 с. Цицерон М.Т. Речи : в 2 т. Т. I. 81-63 гг. до н. э. М., 1962. 443 с. Цицерон М.Т. Тускуланские беседы. М., 2022. 593 с.
Malinowski B. A scientific theory of culture and other essays. N. Y., 1960. 228 p.
Nye J.S. Public diplomacy and soft power // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. P. 101-102.
Nye J.S. Soft power // Foreign Policy. 1990. No. 8. P. 153-171. https://doi.org/10.2307/1148580. Nye J.S. Soft power: The means to success in world politics. N. Y., 2004. 230 p.
References:
Aristotle. (2022) Rhetoric. Moscow, Eksmo. (In Russian)
Benedict R. The chrysanthemum and the sword: Patterns of Japanese culture. Saint Petersburg, Nauka, 2004. 360 p. (In Russian)
Bocharnikov, I.V. (2018) "Soft power" as a phenomenon of contemporary world politics. Diplomatic Service. (2), 58-66. (in Russian)
Cicero, M.T. (1962) Speeches. Vol. I. 81-63 BC. Moscow, AN SSSR. (In Russian)
Cicero, M.T. (2022) Tusculan conversations. Moscow, Ripol Classic. (In Russian)
Kant, I. (2022) Perpetual peace. Moscow, Ripol Classic. (In Russian)
Le Bon, G. (2021) Psychology of crowds. Minsk, Popurri. (In Russian)
Lebedeva, M.M. (2017) Soft power: The concept and approaches. MGIMO Review of International Relations. (3), 212-223. Available from: doi:10.24833/2071-8160-2017-3-54-212-223. (In Russian) Machiavelli, N. (2020) Sovereign. Moscow, Eksmo. (In Russian)
Malinowski, B. (1960) A scientific theory of culture and other essays. New York, Oxford University Press. Morozova, I.N. (2014) On the understanding of the culture as the cultivating of the soul in Christianity. Herald of the Chelyabinsk State Academy of Culture and Arts. (3), 46-53. (In Russian)
Nietzsche, F. (2023) Beyond good and evil. Moscow, Eksmo. (In Russian)
Nye, J.S. (2008) Public diplomacy and soft power. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 616, 101-102.
Nye, J.S. (2004) Soft power: The means to success in world politics. New York, Public Affairs Group. Nye, J.S. (1990) Soft power. Foreign Policy. (8), 153-171. Available from: doi:10.2307/1148580. Perelomov, L.S. (2001) Confucius: "Lun Yu": Research, comments. Moscow, Vostochnaya Literatura. (In Russian) Plato. (2020) Complete works in one volume. Moscow, Alfa-Kniga. (In Russian)
Podzyuban, E.V. (2014) The American historical school and cultural concept of F. Boas: Historiographical review. Bulletin of Kemerovo State University of Culture and Art. (29-2), 33-43. (In Russian)
Radnaeva, V.V. (2017) The concept of "soft power" in political culture of China. Evraziistvo i Mir. (1), 76-86. (In Russian)
Sun Tzu. (2022) Art of war. Moscow, Eksmo. (In Russian)
Tarde, G. (2021) Public opinion and the crowd. Moscow, AST. (In Russian)
Tylor, E.B. (2021) Primitive culture: Studies of the development of mythology, philosophy, religion, art and customs. Moscow, Akademicheskii Proekt. (In Russian)
Информация об авторах А.Ю. Микитинец - кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии, культурологии и гуманитарных дисциплин, Крымский университет культуры, искусств и туризма, Симферополь, Россия.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=806728
Д.Д. Чебыкин - аспирант 2-го курса направления подготовки 5.10.1 "Теория и история культуры, искусства", Крымский университет культуры, искусств и туризма, Симферополь, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=1174896
Вклад авторов:
все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации.
Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors A.Yu. Mikitinets - PhD in Philosophy, Associate Professor, Associate Professor at the Department of Philosophy, Cultural Studies and Humanities, Crimean University of Culture, Arts and Tourism, Simferopol, Russia.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=806728
D.D. Chebykin - 2nd year PhD student majoring in training direction 5.10.1 "Theory and History of Culture and Art", Crimean University of Culture, Arts and Tourism, Simferopol, Russia. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=1174896
Contribution of the authors:
The authors contributed equally to this article.
Conflicts of interests:
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 15.03.2024; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 12.04.2024; Принята к публикации / Accepted for publication 21.05.2024.
Авторами окончательный вариант рукописи одобрен.
