CC BY
585
^ Духовность - основа культуры 43
КУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПОИСК НОВЫХ МОДЕЛЕЙ
И. В. Малыгина
Московский государственный университет культуры и искусств
Этнокультурная идентичность - сложный социально-психологический феномен, обусловленный психологической потребностью человека в упорядочении представлений о себе и своем месте в картине мира; подсознательным стремлением к преодолению первоначального синкрезиса; к обретению единства с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, религиозной, политической и др. общности) посредством интеграции в культурно-символическое пространство локального общества.
В современных условиях глобализации культурного пространства и кризиса национальной идентичности границы этнокультурной идентичности расширяются до транснационального (цивилиза-ционного) уровня. Вместе с тем, в определенных ситуациях она будет «распадаться» до национально-государственного, этнического (этноконфессионального или этнолингвистического), а возможно, и до родового начала. В культуре ничто не умирает, а только меняет масштабы своего распространения и влияния.
Ключевые слова: этнокультурная идентичность, глобализация культурного пространства; культурное и символическое пространство; этническая, национальная, региональная, транснациональная идентичность.
Ethno-cultural identity - is a complicated socio-psychological phenomenon conditional upon the psychological human need of regulated conception of human being and his place in the world, upon the subconscious striving to overcome the break of the original syncretism, to attain the unity with the surrounding world, which can be achieved in linguistic, religious, political and some other forms of communities by means of integration into the cultural and symbolic space of society.
In actual conditions of a cultural field" globalization and a national identity crisis, borders of the ethno-cultural identity develop to the transnational level (for example the level of a civilization). But in certain situations it will also be disintegrating to the national-state, ethnical (ethno-confessional or ethno-linguistic) or even tribal origin. Not a thing dies within culture, but changes the distribution and influence scale.
Key words: ethno-cultural identity; cultural field" globalization; cultural and symbolic space; ethnical; national; local: regional; transnational identity.
В ряду многочисленных проблем, обусловленных экономическими и социально-политическими трансформациями российского общества, с особенной тревогой в последнее десятилетие обсуждается проблема идентичности, как нации в целом, так и локальных сообществ, и отдельной личности.
Специфика вхождения России в глобаль-
ное пространство, сложности этнокультурного самоопределения составляющих ее народов, снижение идентификационных возможностей отечественной гуманитарной культуры, разрушение системы духовного самовоспроизводства общества и мировоззренческий вакуум, в котором оно оказалось в последние десятилетия, а также отсутствие общенацио-
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 3 (41) май-июнь 2011 43-48
44 ISSN 1997-0803 ♦ ВЕСТНИК МГУКИ ♦ 2011 ♦ 3 (41) май-июнь
нального проекта, способного консолидировать российский социум как политическую и культурную общность, заставили говорить о кризисе российской идентичности.
Кризис этнокультурной идентичности с полным основанием можно рассматривать как общемировой тренд современности. С разной степенью интенсивности и в самых разных эмпирически наблюдаемых формах он обнаруживает себя во всем мире. Основной его приметой называют ослабление и даже утрату связи индивида с собственной культурой и этнонациональным образованием и формирование «глобального человека».
Анализируя причины данного явления, следует прежде всего вспомнить о том, что целостность этнокультурного сообщества, за пределами которого общность как таковая перестает существовать, обеспечивается и фиксируется границами культурного пространства, разделяемого субъектами социального образования. Разным историческим этапам развития социальной общности свойственен различный уровень культурной целостности: если предельная целостность и устойчивость социальных общностей традиционного типа обеспечивалась этнической культурой, то в социальной общности современного индустриального и постиндустриального типа эту функцию реализует, преимущественно, национальная культура.
Именно национальная форма этнокультурной идентичности доминировала в структуре социального самоопределения большинства европейских народов на протяжении, по меньшей мере, двух последних столетий. О ее кризисе в рамках научной и публицистической риторики заговорили в связи с глобализа-ционными процессами, которые, в числе прочего, жестко обозначили новые «правила игры» в организации мирового пространства. В современном мире, прежде жестко разделенном границами по национально-государственному принципу, утрачивает силу императив «одна нация - одно государство», некогда провозглашенный Наполеоном и требующий совмещения политических и этнокультурных
границ (5, с. 39-41).
Процесс глобализации значительно ограничил влияние наций (национальных государств и национальных культур), которые становятся все менее адекватными глобальному мировому порядку (6, с. 132) утрачивают статус как «единиц выживания» (Н. Элиас), так и «главных действующих лиц глобальных событий» (14, с. 34), уступая эти функции военно-политическим блокам, экономическим союзам, сетевым организациям и т.д. Следствием отмеченной тенденции становится видимое снижение значимости национальных оснований в структуре социальной идентичности индивида (7).
В России кризис национальной идентичности обрел специфические черты и особую остроту, что обусловлено своеобразием культурно-исторического и социально-политического развития страны. Прежде всего нужно отметить в связи с этим, что формирование общенациональной российской культуры, а соответственно, и национальной формы идентичности в России произошло достаточно поздно, не ранее конца XVIII - середины XIX века, и вплоть до конца имперского периода национальная форма идентичности носила «факультативный» характер для населения по сравнению с иными основаниями и формами социально-групповой солидарности, такими как кровно-родственная, локальная (волостная), конфессиональная, сословная и др. (11).
Советский период отечественной истории также не способствовал формированию собственно российской национальной идентичности, поскольку у народов, населяющих Россию (в том числе, русского), на протяжении десятилетий доминировало осознание принадлежности к многонациональной общности «советский народ», в то время как само-идентификат «россиянин» был, практически, не востребован.
Это обстоятельство вносит особый драматизм в российский сценарий кризиса идентичности, проявившегося на фоне не просто ослабления авторитета национального госу-
Духовность - основа культуры 45
дарства, а разрушения и поражения такой супердержавы, каким был Советский Союз, и последовавшего за этим «парада суверенитетов», причем не только бывших советских республик, но и народов, населяющих Россию.
Формирование идентичности новой России было адекватным социальным и экономическим вызовам постсоветской эпохи, которые также не способствовали укреплению национального единства населения Российской Федерации: расслоение общества по экономическому признаку, формирование на рыхлом этнокультурном фоне «культуры бедных» и «культуры богатых», поколенческий разрыв, проявившийся в заметной деформации традиционной системы ценностей, - все эти процессы с неизбежностью стимулировали процессы дифференциации общества и фрагментацию идентичности россиян.
К перечисленным обстоятельствам осталось добавить аморфное состояние современной отечественной культуры, распад ее ценностно-символического ядра, обусловленные тем, что в течении ХХ века в России трижды происходила радикальная смена культурно-символического кода и оснований социальной солидарности и единства: от системы ценностей, основанной на идеалах православия - к идеалам и ценностям коммунистической идеологии и культуры социализма и затем - к эфемерным принципам свободы и демократии. В условиях отсутствия национальной идеи, концепции цивилизационного и социально-экономического развития государства, но при наличии гласности и свободы слова эти новые для России идеалы, предложенные властью реформаторов, обрели формы культурного плюрализма и нравственного релятивизма, указывающих на глубокий мировоззренческий кризис в обществе, на отсутствие единого, разделяемого всеми ее гражданами культурно-символического кода, а соответственно, и на отсутствие культурных оснований социальной консолидации и идентичности.
Таким образом, культурный плюрализм, который, по оценкам некоторых экспертов, является стимулом для развития либеральной
государственности и толерантности в странах Европы, в России стал дополнительным фактором реакции распада в обществе (8), а соответственно, и кризиса идентичности.
Необходимо отметить, что утверждение идей культурного плюрализма, дифференциация и фрагментация социума, а также нарастающая индивидуализация личности - общемировые тенденции, отражающие объективную направленность культурно-исторического процесса. Однако это не означает, что потребность в идентичности и социальной принадлежности в условиях тотальной деконструкции общества становится менее значимой.
Наоборот, потребность подобного рода, как отмечают аналитики современной социокультурной ситуации, становится почти тотальной. Так, по наблюдениям Мигеля Кас-тельса, в те моменты истории, для которых характерны широкое распространение социальных деконструкций, делегитимизация институтов, угасание крупных общественных движений и эфемерность культурных проявлений, идентичность становится главным, а иногда и единственным источником смыслов. «Люди все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются, или своих представлений о том, кем они являются» (9).
Поэтому кризис этнокультурной идентичности в современной России отнюдь не означает ее деградацию и тотальное разрушение. Скорее, он свидетельствует о сложных трансформациях данного феномена, происходящих под влиянием глобализационных процессов. Суть этих трансформаций - в изменении доминирующих оснований в структуре этнокультурной идентичности, результатом чего становится усложнение ее контуров и расширение границ (о структурных трансформациях идентичности и динамке ее исторических форм см.: 10).
Стремление к обретению новой этнокультурной идентичности оформилось в российском обществе в две определяющие данный процесс тенденции, по существу совпадающие
46 ISSN 1997-0803 ♦ ВЕСТНИК МГУКИ ♦ 2011 ♦ 3 (41) май-июнь
с общемировыми процессами: с одной стороны, в сторону расширения ее границ и формирования нового наднационального (цивилиза-ционного) уровня в ее структуре; а с другой -в сторону локализации границ и актуализации локальных, партикулярных оснований идентичности.
На российской «почве» эти тенденции развиваются, по существу, в русле традиционного для отечественной культуры и самосознания противоречия между желанием утвердиться как органичной части западной (точнее, западноевропейской) цивилизации, с одной стороны, и стремлением обосновать преимущество и самобытность российского пути и российской культуры - с другой.
Анализируя первую тенденцию, важно учитывать, что опыт вхождения России в глобальное пространство уникален, отличен от большинства западных стран. Для нашей страны этот процесс не был поступательным и органичным: после окончания «холодной войны» и падения «железного занавеса» Россия, переставшая быть мощным единым государством, в ее новом государственном статусе оказалась «вброшенной» в глобализирующееся мировое пространство, где ей только еще предстояло осознать свой новый статус, сформировать новый образ и обрести новую цивилизационную и геополитическую идентичность.
Сегодня уже очевидно, что в поисках наднациональной, цивилизационно-культурной идентичности Россия тяготеет к западноевропейской модели, во многом под влиянием объединения Европы и расширения Европейского союза на восток. Несмотря на всю сложность и противоречивость представлений о «европейской идентичности», они постепенно утверждаются в самой Европе, стимулируя вопрос о принадлежности России к «большой Европе» и европейской идентичности россиян.
Этот вопрос возник не сегодня, и в прошлом неоднократно решался в пользу «евро-пейскости» России. В частности, анализируя последствия внешней политики Петра I, ее
важнейшим позитивным результатом известный русский мыслитель Г.П. Федотов считал именно формирование европейской идентичности России. Философ писал: «Петровская реформа действительно вывела Россию на мировые просторы, поставив ее на перекрестке всех великих культур Запада, и создала породу русских европейцев» (12, с. 178).
Другой русский философ, один из наиболее последовательных защитников культурной самобытности К.Н. Леонтьев также вынужден был признать сильнейшее европейское влияние на российскую культуру: «Вера у нас греческая издавна; государственность со времен Петра почти немецкая <...>; общественность французская, наука до сих пор общеевропейского духа. Своего у нас почти только один национальный темперамент, чисто психический строй» (4, с. 350).
Однако о формировании европейской идентичности россиян пока можно говорить лишь как о тенденции, хотя бы в силу ряда причин, в числе которых и тот факт, что Европейский союз и европейское сообщество пока не стремятся включить в свой состав Россию. Это свидетельствует о том, что современные (наднациональные, транснациональные) формы идентичности приобретают выражено конвенциональный характер, что в целом усложняет проблему идентичности в современном мире.
Возможно, именно сложности цивилиза-ционного и геополитического самоопределения России стимулировали актуализацию традиционных элементов культуры в структуре оснований российской идентичности.
Как свидетельствуют процессы, разворачивающиеся во всем мире, глобализация культурного пространства сопровождается возрождением, расцветом локальных культур, а соответственно, и актуализацией локальных идентичностей (этнических, региональных, местных). Мы уже отмечали, что на фоне государственно-политического кризиса середины 1980-х - начала 1990-х годов для большинства российских народов осознание принадлежности к определенной локальной группе
Духовность - основа культуры 47
стало гораздо более важным и надежным средством социальной адаптации, чем национально-государственная принадлежность.
В целом, это явление характерно для большинства народов мира. Один из наиболее авторитетных современных исследователей этнонациональных процессов Эрик Хобсбаум, объясняя данный феномен, пишет: «Люди ищут группы, к которым они могли бы принадлежать устойчиво и долго, в мире, где все движется и перемещается, и ничто не является надежным» (15).
Однако в России эта тенденция также обрела специфические черты. С одной стороны, это гипертрофированная центростремитель-ность процессов денационализации и этниза-ции российских народов, которая проявилась в заметной активизации этнического самосознания и резком увеличении числа этнических общностей, зафиксированном в ходе переписей населения.
С другой стороны, время показало, что подобный всплеск этнического самосознания не принес желаемого результата, поскольку был обусловлен не столько возвратом к базовым культурным ценностям этнических сообществ, сколько желанием народов как можно скорее установить границы, отгородиться друг от друга. Это связано с тем, что этот процесс был в значительной степени инициирован этнонациональными элитами, что позволяет говорить о чрезмерной идеологичности российской версии «этнического ренессанса», в процессе которого «этнический фактор политизировался и стал инструментом борьбы за власть, <...> где политические партии и движения, опирающиеся на идеологию этноцентризма, становятся инструментом экономического передела в рамках определенных регионов» (3, с. 33-34).
Все эти обстоятельства позволяют утверждать, что подобные формы этнического самоопределения не способствовали утверждению новой идентичности в России, поскольку идентичность предполагает не только осознание и манифестацию принадлежности к определенной этнокультурной общности, но и от-
ражает процессы глубинного эмоционального, почти сакрального переживания такого единства, как в актуальном, так и в историческом контекстах.
Сложности этнического самоопределения стимулировали в обществе поиск новых идентификационных и консолидирующих оснований. В последнее десятилетие внимание исследователей было обращено на феномен региона как «единицу выживания» и, соответственно, на новые актуальные формы культурной идентичности - региональную, локальную, местную, которые формируются в контексте ценностно-символического пространства культурной среды региона, терри-ториального(локального) образования.
Причинами возрождения региональной/ локальной идентичности стали, по мнению отечественных этносоциологов, особенности социально-политического реформирования постсоветской России, развитием федеративных отношений, которые отчасти явились уступкой центра национальным элитам республик в условиях серьезного кризиса соли-даристских ценностей (1, с. 23).
Однако не менее важной причиной актуализации локальных идентичностей стала потребность в глубинных ценностных основаниях самоопределения современного человека, вынужденного «жить глобально». В связи с этим нам представляется чрезвычайно важным вывод, к которому приходит Н.Н. Федотова, заметив, что люди, которые вынуждены «жить глобально», нередко сакрализуют свой локальный опыт. А пласт сакрального в идентичности личности в условиях глобализации определен именно локально. Именно сакральное характеризует наиболее личное, глубоко укорененное в человеке. Это сфера, где человек соотносит себя с фундаментальными ценностями, со смыслополаганием и дорогими сердцу источниками своего становления (13). «Именно в этом смысле, - заключает автор концепции, - локальная идентичность может быть рассмотрена как вид сакрального, сохраняющегося при всех возможных изменениях» (13).
48 !ББМ 1997-0803 ♦ ВЕСТНИК МГУКИ ♦ 2011 ♦ 3 (41) май-июнь ^
Таким образом, можно заключить, что развития, так и собственные уникальные осо-культура локальных сообществ (этническая, бенности» (2, с. 112);
региональная/локальная) содержит в себе - в реализации важнейшей потребности мощный идентификационный ресурс, сущ- человека в укорененности и принадлежности
ность которого заключается: к традиции через сознание и сакральное пере- в обеспечении индивида базовыми, живание единства с некой значимой для него фундаментальными культурными ориентира- общностью («и я этой силы частица»);
ми, заложенными в социальном опыте его на- - в обеспечении индивидов самобытными рода и основанными на местной традиции, образами идентичности, этнически окрашен-если согласиться с мнением, что региональ- ными способами манифестации уникальности ная/локальная культура, имеет «тесные гене- и самобытности культуры, от имени которой тические связи с так называемой "материнс- он выступает, что в условиях глобализации и
кой" (национальной) культурой, несущей в стандартизации культуры равнозначно заяв-себе как ее общие черты и закономерности лению «я - есть!». Примечания
1. Дробижева, Л. М. О социальных и политических проблемах формирования толерантности / Л.М. Дроби-жева // Публичная сфера и культура толерантности. Общие проблемы и российская специфика. - М., 2002.
2. Казакова, Г. М. «Региональная» и «провинциальная» культуры: о сущностных характеристиках / Г.М. Казакова // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. - 2007. - № 3.
3. Костина, А. В. Соотношение и взаимодействие традиционной, элитарной и массовой культур в социальном пространстве современности: автореф. дис. ... д-ра культ / А.В. Костина. - М., 2009.
4. Леонтьев, К. Н. Восток, Россия и славянство / К.Н. Леонтьев // Соч. - М., 1912. - Т. 6.
5. Лорд Актон. Принцип национального самоопределения / Лорд Актон // Нация и национализм. - М., 2002.
- С. 39-41.
6. Нарочницкая, Е. А. Национальный фактор в эпоху глобализации / Е.А. Нарочницкая // Процессы глобализации: экономические, социальные и культурные аспекты / РАН ИНИОН. - М., 2000.
7. См. подробнее: Малыгина, И. В. Грани и границы этнокультурной идентичности в современном мире / И.В. Малыгина // Вузы культуры и искусств в мировом образовательном пространстве: Новый «Шёлковый путь» к культуре без границ: Международный симпозиум (Республика Корея, 18-24 мая 2009 года): сборник статей. - Москва; Ёнгволь, 2009. - С. 238-246.
8. См.: Ахиезер, А. Насколько мы разные? / А. Ахиезер // Неприкосновенный запас. - 2002. - № 6(26).
- С. 68-73.
9. См.: Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс; пер. с англ. под науч. ред. О.И. Шкаратана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 608 с.
10. См.: Малыгина, И. В. В лабиринтах самоопределения: опыт рефлексии на ему этнокультурной идентичности / И.В. Малыгина. - М., 2005; Малыгина, И. В. Этнокультурная идентичность: структура и исторические формы / И.В. Малыгина // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств.
- 2005. - № 2. - С. 13-20.
11. См.: Шипилов, А. В. О времени и факторах становления национальной идентичности в России / А.В. Ши-пилов // Русская словесность в поисках национальной идеи: [материалы международного научного симпозиума]. - Волгоград, 2007. - С. 167-170.
12. Федотов, Г. П. Письма о русской культуре / Г.П. Федотов // Судьба и грехи России: в 2 т. - СПб., 1992.
- Т. 2.
13. Федотова, Н. Н. Мультикультурализм и политика развития / Н.Н. Федотова // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2006. - Т. 9. - № 3. - С. 75-92.
14. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций? / С. Хантингтон // Полис. - 1994. - №1.
15. Цит. по: Бауман, З. Индивидуализированное общество [Электронный ресурс / З. Бауман]. - Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/baum/02.php11
