CC BY
180
DOI 10.24411/2499-9679-2018-10219 УДК 008.001.14
С. Г. Осьмачко
https://orcid.org/0000-0001-9304-0757 О. А. Артамонова
https://orcid.org/0000-0002-4715-7326
Культура и идеология: некоторые проблемы взаимовлияния
Рассмотрены проблемы сущности культуры, затруднения при определении данного термина с точки зрения различных подходов, в том числе как преобразование социальных стандартов, уход от отжившего и устарелого. Оценен культурный плюрализм, тема множественности культур, в том числе в аспекте культурной революции в понимании большевиков. Оценено противоречие между культурой и обществом, показаны условия, при которых они не совпадают (или совпадают) друг с другом. Переход от дореволюционной культуры к новой, советской оценен как культурный шок, показаны его последствия и проявления (в социальном и психологическом аспектах). Определены функции культуры, показано, что именно в советской практике 1930-х гг. и в наше время затрудняет их реализацию. Рассмотрена политическая культура как часть культуры общества, оценены подходы к определению данного термина.
Рассмотрено значение идеологии в жизни общества; идеология представлена как своеобразный редукционный механизм, сводящий объективную реальность и культуру воедино. Показаны различия в подходах разного рода теоретиков к определению понятия идеология. Высказана авторская точка зрения о том, что структурным центром идеологий выступают не идеи, а идеалы. Определена острейшая необходимость критического подхода к любой идеологической системе. Идеология рассмотрена как часть культуры, культурная система. Показано значение идеологического негативизма, его контрпродуктивная роль проявлена через формирование т. н. образа врага. Дана общая оценка сталинской идеологической системе.
Ключевые слова: культура, духовная культура, политическая культура, идеалы, культурная революция, культурный шок, идеология, сталинизм, тоталитаризм, негативизм, политическое воображение.
S. G. Osmachko, O. A. Artamonova
Culture and Ideology: Some Problems of Interference
Here are considered problems of the essence of culture, difficulty in determining this term in terms of various approaches including as transformation of social standards, leaving from become obsolete and old-fashioned. The cultural pluralism, a subject of plurality of cultures, including in the aspect of the cultural revolution in understanding of Bolsheviks is estimated. The contradiction between culture and society is estimated, conditions under which they do not coincide (or coincide) with each other are presented. Transition from pre-revolutionary culture to new, Soviet is estimated as cultural shock, its consequences and manifestations are shown (in social and psychological aspects). Functions of culture are defined, it is shown what in particular in the Soviet practice of the 1930-s years and nowadays complicates their realization. Political culture as a part of society culture is considered, approaches to define this term are estimated.
The value of ideology in life of society is considered; the ideology is presented as the peculiar reducing mechanism bringing objective reality and culture together. Differences in any approaches of theorists are shown to define the concept ideology. The author's point of view is stated that not the ideas, but ideals act as the structural center of ideologies. The sharpest need of the critical approach to any ideological system is defined. The ideology is considered as a part of culture, a cultural system. The value of ideological negativism is presented, its counterproductive role is shown through formation of so-called the enemy's image. The general assessment is given to the Stalin ideological system.
Keywords: culture, spiritual culture, political culture, ideals, cultural revolution, cultural shock, ideology, Stalinism, totalitarianism, negativism, political imagination.
Русская интеллигенция в массе своей всегда гордилась национальной культурой. Действительно, дворянская культура, культура серебряного века и прочие «высоты» культурного ландшафта не просто являются предметом национальной гор-
дости, они составляют основу лучшей части народного духа и выступают в качестве обязательной предпосылки к достижению единства нации.
© Осьмачко С. Г., Артамонова О. А., 2018
В чем сущность культуры? Сегодня существует более сотни ее определений, но сущность проблемы вряд ли прояснена до конца. Культура трактуется
— как «форма человеческой деятельности по воспроизведению и обновлению социального бытия, а также включаемые в данную деятельность продукты и результаты» [23, с. 226];
— культура - это «абстрактный объект, используемый в теоретических построениях ряда научных дисциплин для описания организации социума» [20, с. 306];
— в самом общем смысле «культура - это совокупность материальных и духовных ценностей, которые отражают активную творческую деятельность людей в освоении мира в ходе исторического развития человеческого общества» [13, с. 116];
— культура - это «уровень образованности, воспитанности людей, а также - уровень овладения любой отраслью знаний или деятельности» [19, с. 284] и т. д., и т. п.
Культура определяется как преобразование стандартов, как адаптация человека и общества, как преодоление социальной инерции, как накопленный опыт, как самоорганизация общества и т. д.
Столь значительная множественность определений культуры свидетельствует о множественности культур. Например, в России существовали различные формы национальных, сословных, религиозных и т. п. культур. Мы видим за этим «культурным плюрализмом» потребность Человека осознать свою самость в противопоставлении собственной человеческой сущности сущностям иных людей и обществ. Логично предположить, что при таком подходе культура есть информация, которая передается внегенетическим (собственно социальным) путем.
Большевики во главе с В. И. Лениным и его последователями приняли на вооружение доктрину культурной революции, которая полностью игнорировала вышеупомянутую множественность терминологических (сущностных, практико-политических) культурных ассоциаций.
Термин «культурная революция» впервые был использован В. И. Лениным в работе «О кооперации» (1902 г.). Вождь писал: «Наши противники не раз говорили, что мы предприняли безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно культурной стране. Но они ошибались в том, что мы начали не с того конца, как полагалось по теории (всяких педантов), и что у нас политический и социальный переворот оказался предшественни-
ком тому культурному перевороту, той культурной революции, перед лицом которой мы все-таки теперь стоим» [20, с. 377].
Культурная революция понималась
В. И. Лениным как составная часть социалистического строительства, создания социалистической культуры, ликвидации культурной отсталости и монополии культуры буржуазии и дворян.
В марксистско-ленинской теории культурной революции отводились следующие задачи:
— приобщение трудящихся к той части мировой культуры, которая считалась приемлемой с точки зрения коммунистической идеологии;
— выработка новой социалистической культуры;
— перевоспитание старой буржуазной интеллигенции и воспитание новой социалистической интеллигенции;
— преодоление старой идеологии и утверждение марксистско-ленинской идеологии;
— создание социалистической литературы и искусства.
Не будем отрицать того факта, что «красная культура» имела некоторые несомненные достижения. К ним можно отнести
— ликвидацию неграмотности, которая допускала определенное приобщение населения к новым культурным образцам;
— создание сети «очагов культуры» - библиотек, клубов, музеев и пр.
Но главное было не в этом - интенсивная «промывка мозгов», насаждение коммунистических идеалов и теорий как единственно верных, уничтожение инакомыслия и т. п. полностью ликвидировали положительное значение красного культуртрегерства.
Мы полагаем, что претворение в жизнь программ культурной революции привело к перманентному кризису культуры, в основе которого лежало противоречие между культурой и обществом. В каком-то смысле эта противоречивость нормальна, учитывая сложность социальных субъектов; но общество и культура могут совпадать, а могут и не совпадать; реальная жизнь и ее культурное преломление (порой принципиально) различны между собой.
Адаптация социума к новым (в данном случае - советским) условиям существования вызвала определенного рода стресс, который К. Оберег называл «культурным шоком» [2, с. 172]. Культурный шок - это стрессовое воздействие иной культуры на человека и общество; разрушение
устоявшихся социальных условий в результате столкновения с другой культурой [1, с. 178].
Массовое и насильственное внедрение в социальную практику коммунистической идеологии однозначно породило ситуацию культурного шока. К наиболее характерным его чертам можно отнести, например,
— маргинализацию большинства населения, когда все «бывшие», лишенцы и т. д. утратили социальный статус, льготы и привилегии:
— крестьяне, выброшенные в город железной логикой индустриализации, ненавидели этот город, имели в его отношении устойчивые контркультурные установки (в отношении бытовой, поведенческой, городской и производственной культуры);
— маргинализированная часть общества оказалась неспособной справиться с ситуацией перехода, она испытывала чувство социальной и личной неполноценности, тревогу, переходящую в негодование и даже в отвращение;
— нарушение ролевых ожиданий и самоидентификации (многие утратили традиционную среду обитания и собственность);
— подобного рода переживания порождали у людей настроения отверженности, деградирующего одиночества и пр.
Все вышеперечисленные затруднения общекультурного плана являлись порождением затрудненной психологической адаптации (у крестьян, новых бюрократии, рабочих, специалистов и пр.). Судите сами:
— к концу 1930-х годов 91 % рабочих имели только начальное образование;
— численность рабочих (вместе со служащими) в 1928-1940 гг. увеличилась с 9 до 23 млн чел.;
— крестьяне в условиях начавшейся с декабря 1932 г. паспортизации оказались «гражданами второго сорта», лишенными многих социальных благ и прав;
— городское население Советского Союза в 1926-1929 гг. выросло с 18 до 33 % (а в промышленных центрах - в 5-6 раз);
— детская смертность в СССР в 1940 г. была выше, чем в 1929 г., несмотря на то, что количество больниц в этот период утроилось, а число врачей - удвоилось [14, с. 90-91].
Вышеприведенные свидетельства социального неблагополучия как нельзя лучше характеризуют многие стороны культурного кризиса, охватившего страну в начале ХХ века и продолжавшегося
де-факто все годы существования Советов (и не только).
Социально-философской основой культуры всегда является гуманистическое начало, опора на общечеловеческие ценности, поскольку коммунизм решительно порвал с этими позитивными смыслами и характеристиками и ориентировался на диктатуру узко понимаемых классовых ценностей, отсталую обрядность и общинные базисные подходы, постольку количественное выражение культурных процессов имело столь ничтожный уровень.
Традиционно выделяются следующие функции культуры:
— человекотворческая (гуманистическая);
— информационная;
— познавательная (гносеологическая);
— оценочная (аксиологическая);
— регулятивная (нормативная);
— сигнификативная (знания);
— праксиологическая (деятельности).
Их подробный разбор не входит в задачи нашего исследования. Но функции реализуются не сами по себе, а через механизмы закономерностей функционирования культуры. К ним можно отнести преемственность, устойчивость в передаче культурных традиций, самобытность и уникальность, единство национального и общечеловеческого.
В нашей стране эти механизмы функционировали с большими помехами:
— большевики принципиально отказались от дореволюционной культуры, поэтому вести речь о преемственности культурного начала нет оснований;
— то же касалось и передачи культурных традиций: из их многообразия выбиралось то, что «подходило» идеалам коммунистического строительства, оправдывало большевистскую культурную полититку;
— самостоятельность и уникальность культуры в коммунистической традиции основывались, прежде всего, на «народном» подходе; такой лубочно-балалаечный подход выхолащивал и обеднял содержание национальной культуры;
— в культурно-политическом отношении СССР позиционировал себя в качестве носителя передовой коммунистической идеи, страны, первой осуществившей социалистическую революцию и т. п.; с этой точки зрения он принципиально не мог обеспечить единство национального и общечеловеческого содержательных компонентов своей культурной политики.
Мы полагаем, что с диалектической точки зрения культура может быть представлена как постоянное несовпадение: нечто отмирающее, уходящее в прошлое, в культурную память (процес отрицания) и нечто нарождающееся, становящееся здесь и сейчас, впитывающее что-то из прошлого (снятие). То, что отрицается, меняет культуру принципиально.
Иными словами, культура - это всегда некое усовершенствование, изменение, уход от себя через разрешение существующих противорчий. Куда уж тут деться марксизму-ленинизму, сталинизму? Они настолько догматичны и некритичны к себе, что выпадают из актуализированного контента культуры, из ее поля еще до собственной исторической гибели. В сухом остатке их идеологической шумихи - лозунги, стереотипы, мифы и пр., накрепко усвоенные неразвитым сознанием.
Особенно следует отметить значение политической культуры (понятие введено в научный оборот в 1950 г. американским политологом Г. Алмондом). Политическая культура представляет собой «совокупность позиций, ценностей и образцов поведения, касающихся взаимоотношений граждан и власти» [13, с. 168]. Иными словами, политическая культура есть то, что служит упорядочению политического опыта и урегулированию политического поведения граждан.
Содержательно политическая культура включает политические опыт, сознание и поведение. Общеизвестна существующая классификация типов политической культуры:
— Г. Алмонд и С. Верба, с точки зрения сравнительного подхода, выделяют патриархальный, подданический и активистский типы политической культуры;
— К. Поппер, с точки зрения коммуникативного подхода, выделяет закрытую и открытую политические культуры;
— Е. Вятр, с точки зрения типов политического реагирования, выделяет тоталитарную, авторитарную и демократическую политические культуры.
Как взаимосвязаны духовная культура (нормы, правила, эталоны, законы, учения, ритуалы, символы, мифы, знания, идеи, обычаи, язык и пр.) и идеология. Именно культура определяет идеологию. Если сегодня в России доминируют подда-нический (патриархальный), закрытый и авторитарный типы политической культуры, то никакие вялые прививки демократии (перестройка, гласность, политические реформы 1990-х годов и пр.) не возымеют серьезного значения. Удалось только
повернуть политически активное меньшинство населения в сторону гуманизма, цивилизирующих реформ. Но это было именно меньшинство населения; для большинства нужны более серьезные цивилизаторские реформы, более серьезные перемены.
Н. А. Бердяев полагал, что объективация (реализация) духовной культуры происходит через религию, науку, образование, искусство, язык и письменность. Он не выделял среди процессов объективации, например, идеологию; но это предполагается априори; особенно когда речь идет о политическом поведении массы.
В 1947 г. Н. А. Бердяев писал: «Истина совсем не есть познание объекта, истина есть победа над объективностью, то есть иллюзорностью, призрачностью объективности. Истина совсем ничего не значит, как ничего не отражает реальность духа. Истина - духовна, она в духе и есть победа духа над бездуховной объективностью мира, -мира вещей. Дух не есть эпифеномен чего-либо, все есть эпифеномен духа. Истина есть пробуждение духа, приобщение к духу» [5, с. 24].
Исходя из вышесказанного, мы не можем установить крепкую связь духовной культуры и окружающего мира (мир - культура); существуют некие промежуточные механизмы между миром и культурой. К ним мы отнесем идеологию, миф и стереотип. В случае совпадения мира и промежуточных механизмов мир живет относительно свободно и упорядоченно; несовпадение же объективного мира с идеологией, мифом, стереотипом ведет к самообману и историческому поражению. Мы полагаем, что это экзистенциальное несовпадение стало главной (и весьма предсказуемой) причиной падения в 1991 г. такого колосса, как Советский Союз.
Если духовную культуру можно уподобить тучному дождевому облаку, готовому пролиться на плодоносную землю, то идеология - тень этого облака, сухая и безликая, слепо следующая за тучей.
Существует несколько классических определений идеологии:
— «идея или совокупность идей, преломленных в абстрактно-историческом сознании определенного народа или социальной группы» [20, с. 57];
— «нормативно нагруженная система идей, которая создается для выражения и легитимации политических интересов той или иной группы» [22, с. 235];
— «совокупность концепций, согласно которым современное общество находится в ситуации «конца идеологий» [1, с. 64].
Большое число определений идеологии связано с тем, что на эту дефиницию влияют политический контекст, теоретические рамки, философские допущения, общие политологические тенденции и мн. др. Современные исследователи феномена идеологии Р. Гесс и Д. Томпсон выделяют дескриптивный, негативный и позитивный подходы к определению термина идеология:
— дескриптивный: идеология - относительно хорошо систематизированный набор категорий, претворение в жизнь которых обеспечивает «рамки» для убеждений, мотивов, поведения индивидов (Р. Гесс);
— позитивный: идеология - это способность «вдохновлять» группу или класс на проведение в жизнь политических интересов, желательных для социального целого;
— негативный: идеология - это критическое осмысление реальности [22, с. 235].
В нашем понимании, идеология - это система взглядов и идей, в которых выражается отношение к той или иной действительности; взгляды, интересы, цели, намерения, умонастроения людей, классов, партий, субьектов политики и власти, поколений, общественных движений, деятелей искусства и мн. др.
Термин «идеология» ввел в научный оборот французский ученый и философ Антуан-Луи-Клод Дестют, граф де Траси в работе «Элементы идеологии». В его понимании, идеология - это наука об идеях, система идей, способных восстановить единство науки; эта точка зрения была впервые заявлена им 20 июня 1796 г., когда граф де Траси выступил в Национальном институте науки с докладом «Проект идеологии», а чуть позже была описана в вышеназванной книге [2, с. 159].
К. Маркс рассматривал идеологию как «ложное сознание», выражающее интересы определенного класса, социальной группы, которые выдаются за общенародные [12, с. 7]. Для многих современных политических режимов планировать идеологическое воздействие на население (пусть даже на уровне гносеологии) - значит произвольно конструировать тезисы.
Несколько иначе рассматривал идеологию Ф. Энгельс, выделяя истинную и ложную ее разновидности. Первая представляла собой обьясне-ние явлений через их исходный момент, первопричину, подлинную сущность. Вторая представ-
ляет собой обьяснение уже свершившихся событий с целью их истолкования и оправдания, что порождает конструирование «мнимой реальности», которая выдается за действительность [25, с. 97].
Соответственно, идеи Ф. Энгельса дают методологические основания для функционального разделения идеологий по основаниям, например, пропаганды гуманитарных начал, или, напротив, идейного оправдания сталинских репрессий и т. п.
В таком аспекте мы можем оценивать все современные политические идеологии - традиционализм, консерватизм, либерализм, социализм (утопический и партийный), марксизм, анархизм, революционную демократию, национализм и пр.
Но если какая-то идеология в какой-то стране содержит лживые фрагменты (или полностью лжива в базовых константах), то мы можем, констатируя ее отстраненность (опредленную дистанцию) от истины, говорить о возможности «идеологического предвидения». Речь идет (в положительном смысле) об «идеологических особенностях предвидящего политического лидерства» (Д. Дидро). Такой идеологический посыл работает в интересах формирования положительного образа, например, лидера страны (вождя нации и т. п.), веры во всемогущество его разума, способного предвидеть и блокировать негатив политического существования.
Несколько по-другому относился к проблеме идеологии В. И. Ленин. В работе «Что делать?» (1902 г.) он настаивал на острой необходимости внедрения в сознание рабочих, всех трудящихся «единственно правильной идеологии», видел главную задачу в «развитии политического сознания рабочих» [9, с. 57].
Нам представляется, что одной из главных ошибок В. И. Ленина в отношении идеологии было его утверждение, что «субъективные» интересы отдельного класса (пролетариата) вполне могут и должны выражать интересы всего общества. Идеология, в данном контексте, может быть рассмотрена как прямой и жесткий инструмент политики, как орудие индивидуальной и социальной манипуляции.
Вспомним безупречное выражение К. Маркса: «Теория становится материальной силой тогда, когда она овладевает массами» [11, с. 57]. Логика этой небольшой цитаты отвергает логику В. И. Ленина: идеология меньшинства населения не может увлечь большинство населения; это возможно только путем установления единомыслия в России, цензуры и прочих «прелестей» тоталита-
ризма. Тем более, что основным структурным элементом идеологии выступают не идеи, а идеалы.
В связи с вышесказанным политическая идеология в любом конкретном обществе должна обязательно подвергаться объективной критике (в разных аспектах):
— в генетическом - идеология рассматривается как результат самолегитимации определенных структур власти;
— в операциональном - как нечто искажающее реальность;
— в структурном - как превращенная форма сознания.
Некритический подход к идеологии порожает методологические ошибки, которые угрожают самому существованию социума. Здесь мы вплотную подходим к проблеме функций идеологии. По мнению немецкого историка и социолога О. Лемберга, к ним относятся:
— интеграция социальных групп;
— структурирование социального пространства;
— функции мироовоззренческая;
— этическая;
— продуцирования [7, с. 100].
В функциональном аспекте идеология является «проектом интерпретации социального мира, в котором содержатся схемы идентификации, нормы и ориентиры, позволяющие людям "обнаруживать" себя в социальном пространстве, оценивать текущее положение дел и видеть перспективы его изменения в будущем» [22, с. 236].
Поэтому К. Гирц определил идеологию как «культурную систему», задающую качественные характеристики и режимы воспроизводства социального хронотопа» [6, с. 474].
Что представляет собой политическая идеология сталинизма с точки зрения вышеприведенных аргументов?
Подробную характеристику традиционной советской идеологии - марксизма-ленинизма - мы приводили ранее [14, с. 93-99; 15]. В данном контексте мы обратим внимание на такие черты сталинской идеологии, как, например, бинарный политический негативизм. По нашему мнению, он представляет собой устойчивое свойство политической культуры рассматривать политическую реальность исключительно через призму бинарных, тотально взаимопротивоположных сущностей (добро - зло, цивилизация - варварство, Восток - Запад и др.), сводить политику исключительно к борьбе, к отрицанию, в свою очередь, ограниченному лишь инверсией критикуемой политической реальности.
Из принципа негативизма выделяются некоторые (в первую очередь, агитационно-пропагандистские) максимы: «принцип толпы» («Кто не с нами, тот против нас!»); «принцип бескомпромиссности» («Кто кого!»); принцип «выживает сильнейший»!
По нашему мнению, политический негативизм принципиально непродуктивен, причем именно в современных условиях, когда успех в политических отношениях определяется способностью вести диалог, договариваться, торговать и пр. Негативизм поверхностен, вторичен, в чистом виде он является первобытной (даже не феодальной) сущностью, способом оценки себя и окружающих. В аресенале современной политики имеется множество более конструктивных форм политического диалога.
Негативизм и формируемый на его основе образ врага (политико-идеологический стереотип, позволяющий строить политическое поведение в условиях дефицита надежной информации о политическом оппоненте и о политической среде в целом) в отношении перспективного политического развития не могут быть полезны.
Многие авторы вполне современно оценивают сущность сталинизма в политической сфере: «В области политической теории сталинизм не создал принципиально ничего нового, за исключением «теорий» о победе социализма в одной стране и об усилении классовой борьбы по мере продвижения страны к социализму. Идеологический арсенал сталинизма представляет собой пеструю мешанину из обрывков марксистских положений, ложно истолкованных исторических мифов и фальсификаций и грубых политических ярлыков, с помощью которых отвергалось все новое и прогрессивное в общественной мысли, искусстве, гуманитарных и даже естественных науках (осуждение генетики, кибернетики и мн. др.)» [19, с. 363].
Сотрудник Института философии РАН В. С. Семенов, между прочим, явный сторонник коммунистической идеи, тем не менее вынужден высказываться определенно критически: «После-ленинские партийные "вожди" отличались, к сожалению, бахвальством, демагогией, теоретической и практической слабостью. Они не опирались в должной степени на творческую социальную науку, от которой они были далеки и которую, видимо, даже боялись». И далее: «Наихудший в развитии СССР период - сталинский, основывающийся на волевом и жестком властвовании вождя, применяющего против несогласных, спо-
рящих, имеющих свое собственное мнение, часто против одаренных, просто самобытных, честных и открытых людей жесточайшие и массовые репрессии»; «Власть Сталина - тип авторитарного единовластия, перерастающего в диктатуру. Все решает один генсек или президент, он (что чаще всего и бывает) неразвитый и серый, малокультурный, но с волевыми загибами и фантазиями, а то и просто невежда, хам и самодур» [21, с. 93].
Конечно, подобного рода политическая культура не обладает даром научного предвидения, которое часто называют политическим воображением. В нашем понимании, это интуитивно -рациональный элемент, определяющий оценки политической ситуации, курса и пр.
Мы полагаем, что указанный тип воображения является обязательным условием научного, осознанного планирования политического и социально-экономического развития. Еще Д. Дидро называл перспективное мышление важнейшей особенностью «предвидящего политического лидерства». В. И. Ленин писал о «последней мечте», как важнейшем элементе выработки политических программ («Что делать?»).
Изначально В. И. Ленин цитирует
Д. И. Писарева: «Разлад между мечтой и действительностью не приносит никакого вреда, если только мечтающая личность серьезно верит в свою мечту, внимательно вглядывается в жизнь, сравнивает свои наблюдения со своими воздушными замками и вообще добросовестно работает на осуществление своей фантазии. Когда есть какое-нибудь соприкосновение между мечтой и жизнью, тогда все обстоит благополучно» [18, с. 147-149].
По поводу этой оценки В. И. Ленин замечает: «Вот такого-то рода мечтателей, к несчастью, слишком мало в нашем движении» [10, с. 173].
Иными словами, политическое воображение может быть сильным фактором политики, но только если оно реально и объективно соответствует окружающей ситуации. В таком случае, как говорил в своих лекциях (почти столетней давности) доцент Московского университета И. Г. Шварц, «разум, все предвидящий и понимающий, можно уподобить Духу» [24, с. 71].
Анализируя отечественный (и не только) исторический опыт, мы приходим к выводу, что если политическое воображение оказывается плодом фантазии, а не реального отражения окружающего мира, то оно превращается в некачественный миф и - для социума - становится исключительно опасным, поскольку может порождать необосно-
ванные надежды на слабость противника, переоценку своих сил и мн. др. (достаточно вспомнить поражения РККА в 1941-1942 гг., хотя до войны население воспитывалось в вере в исключительную боеспособность армии и мн. др.).
Завершая тему идеологии, отметим, что в ХХ веке она переживала как приливы, так и отливы. С конца 1950-х годов в мировой науке нарастало негативное отношение к любой идеологии вообще (концепция деидеологизации). В первую очередь, это было связано с осмыслением опыта организации обществ, функционировавших по типу социальных машин (тоталитарные нацистская Германия, СССР в 1930-1950-е годы и пр.). Вспомним, что, когда СССР еще существовал, и (в глазах мирового сообщества) существовал под флагом «империи зла», его политическое устройство часто определялось как «идеократическая империя» (власть марксистско-ленинской идеологии являлась одной из скреп, наряду с компартией и силовыми ведомствами обспечивавших устойчивость советской политической системы).
Теоретиками деидеологизации выступали французский философ, политолог и публицист Р. Арон (1905-1983 гг.), автор книги «Опиум интеллектуала» (1935 г.); американский философ Д. Белл (1913-2001 гг.) - работа «Конец идеологии. Истощение политических идей в 50-х годах» (1960 г.); американский футуролог Ф. Фукуяма (1952 г.) - работа «Конец истории и последний человек» (1985 г.).
Но оказалось, что идеологию списывать со счетов еще рано. Д. Белл изначально утверждавший, что «любая идеология - прислуга политиканов» [4, с. 127], позже пришел к мысли, что «борьба идеологий возобновляется, конец идеологии как гигантская историческая смена убеждений себя исчерпала» [3, с. 170].
К числу наиболее известных теоретиков реидеологизации можно отнести Я. Бариона и О. Лемберга (особенно работа последнего «Идеология и общество» 1971 г.). В их понимании, идеология - редукционный механизм соединения культуры и реального мира.
Таким образом, культура - одно из самых сложных и важных гуманитарных и обществоведческих понятий, в содержании культуры предполагается определение некоего уровня развития, системы ценностей, характера достижения и пр. Сегодня все эти, безусловно, правильные характеристики культуры следует дополнить информационной составляющей, даже - информационно-технологической. И тогда мы подходим вплотную
к теме множественности культурных начал. Этот культурный плюрализм, культурная множественность предполагают признание наличия множества культур, что исключает претензии одной из них на правильность и исключительность. В данном контексте культурная революция, по
B. И. Ленину, есть прямой и непосредственный путь к тоталитаризму и отрицанию демократии. Кроме того, такой подход обязательно приведет к разрыву культурной преемственности в развитии общества.
Библиографический список
1. Аарон, Р. Опиум интеллектуалов [Текст] / Р. Аарон. - М. : АСТ, 2015. - 480 с.
2. Антуан Дестют де Траси. Основы идеологии. Идеология в собственном смысле слова [Текст] / Антуан Дестют де Траси. - М. : Академический проект, 2018. - 255 с.
3. Белл, Д. Возникновение истории в новом столетии (предисловие к новому изданию книги «Конец идеологии») [Текст] // Новый мир, 2002. - № 10. -
C. 169-171.
4. Белл, Д. Конец идеологии. Истощение политических идей в 50-х годах [Текст] / Д. Белл. - М. : Со-цис, 2007. - 512 с.
5. Бердяев, Н. А. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация [Текст] // Царство духа и царство кесаря. - М. : Слово, 1995. - С. 7-213.
6. Гирц, К. Интерпретация культур [Текст] / К. Гирц. - М. : РОССПЭН, 2004. - 560 с.
7. Лемберг, О. Идеология и общество [Текст] / О. Лемберг. - М. : Горизонт, 1974. - 274 с.
8. Ленин, В. И. О кооперации [Текст] // Полное собрание сочинений. - Т. 45. - С. 369-377.
9. Ленин, В. И. Полное собрание сочинений [Текст] / В. И. Ленин. - Т. 6. - С. 6-217.
10. Ленин, В. И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения [Текст] // Полное собрание сочинений. - Т. 6. - С. 171-173.
11. Маркс, К. К критике гегелевской философии права [Текст] / К. Маркс. - М. : Политиздат, 1957. -369 с.
12. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения [Текст] / К. Маркс, Ф. Энгельс. - Т. 13. - 116 с.
13. Новейший культурологический словарь: термины, биографические справки, иллюстрации [Текст]. - Ростов/н/Д. : Феникс, 2010. - 411 с.
14. Осьмачко, С. Г. Социально-экономические и политические процессы в СССР в конце 20-х - 30-е годы [Текст] / С. Г. Осьмачко. - Ярославль : ЯЗРКУ ПВО, 1993. - 127 с.
15. Осьмачко, С. Г. Культурный стереотип и контркультурное поведение советского человека (на примере дисциплинирования военнослужащих действующей армии (1929-1940 гг.) [Текст] // Верхневолжский филологический вестник. - Ярославль : РИО ЯГПУ 2018. - № 2. - С. 264-270.
16. Осьмачко, С. Г. Менталитет русских: некоторые проблемы определения состояния и оценки: Межвузовский сборник [Текст] // Актуальные проблемы вузов ВВС - М. : МО РФ, 2007. - Вып. 12. -С. 153-164.
17. Осьмачко, С. Г. Марксизм-ленинизм: проблемы официоза в контексте идейно-теоретического развития советского общества конце 20-х - 30-е годы [Текст] // Вестник Ярославского зенитного ракетного института противовоздушной обороны: Сборник научных трудов / ЯЗРИ ПВО. - Ярославль, 2001. -Вып. 2. - С. 83-88 и др.
18. Писарев, Д. И. Промахи нашей мысли [Текст] // Сочинения. - Т. 3. - 1956. - С. 107-211.
19. Политология: Энциклопедический словарь [Текст] / Общая редакция и составление Ю. А. Аверьянов. - М. : Изд-во Московского коммерческого ун-та, 1993. - 431 с.
20. Российский гуманитарный энциклопедический словарь: В 3 т. Т. 2 [Текст]. - М. : Владос, 2006. -720 с.
21. Семенов, В. С. Уроки ХЪХ века и путь в XXI век. (Социально-филоософский анализ и прогноз) [Текст] : монография / В. С. Семенов. - М. : РАН, 2007. - 411 с.
22. Современный философский словарь [Текст]. -М. : Академический проект; Екатеринбург : Деловая книга, 2015. - 823 с.
23. Социальная философия: Словарь [Текст]. -М. : Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2018. - 624 с.
24. Шварц, И. Г. Лекции [Текст] / И. Г. Шварц. -Донецк : типография Вектор, 2008. - 172 с.
25. Энгельс, Ф. Анти-Дюринг [Текст] // К. Маркс, Ф. Энгельс Соч. - Т. 20. - 797 с.
Reference List
1. Aaron, R. Opium intellektualov = Opium of intellectuals [Tekst] / R. Aaron. - M. : AST, 2015. - 480 s.
2. Antuan Destjut de Trasi. Osnovy ideologii. Ide-ologija v sobstvennom smysle slova = Fundamentals of ideology. Ideology in the sense of the world [Tekst] / Antuan Destjut de Trasi. - M. : Akademicheskij proekt, 2018. - 255 s.
3. Bell, D. Vozniknovenie istorii v novom stoletii (pre-dislovie k novomu izdaniju knigi «Konec ideologii») = Emergence of history in a new century (the preface to the new edition of the book «End of Ideology») [Tekst] // Novyj mir = Novy mir 2002. - № 10. - S. 169-171.
4. Bell, D. Konec ideologii. Istoshhenie politicheskih idej v 50-h godah = End of ideology. Exhaustion of political ideas in 50-s [Tekst] / D. Bell. - M. : Socis, 2007. -512 s.
5. Berdjaev, N. A. Opyt jeshatologicheskoj metafiziki. Tvorchestvo i ob#ektivacija = Experience of eschatologi-cal metaphysics. Creativity and objectivization [Tekst] // Carstvo duha i carstvo kesarja = Kingdom of spirit and kingdom of the Caesar. - M. : Slovo, 1995. - S. 7-213.
6. Girc, K. Interpretacija kul'tur = Interpretation of cultures [Tekst] / K. Girc. - M. : ROSSPJeN, 2004. - 560 s.
7. Lemberg, O. Ideologija i obshhestvo = Ideology and society [Tekst] / O. Lemberg. - M. : Gorizont, 1974. - 274 s.
8. Lenin, V. I. O kooperacii = On cooperation [Tekst] // Polnoe sobranie sochinenij = Complete set of works. - T. 45. - S. 369-377.
9. Lenin, V. I. Polnoe sobranie sochinenij = Complete set of works [Tekst] / V. I. Lenin. - T. 6. - S. 6-217.
10. Lenin, V. I. Chto delat'? Nabolevshie voprosy nashego dvizhenija = What should be done? Urgent problems of our movement [Tekst] // Polnoe sobranie so-chinenij = Complete set of works. - T. 6. - S. 171-173.
11. Marks, K. K kritike gegelevskoj filosofii prava = To criticism of Hegelian legal philosophy [Tekst] / K. Marks. - M. : Politizdat, 1957. - 369 s.
12. Marks, K., Jengel's, F. Sochinenija = Compositions [Tekst] / K. Marks, F. Jengel's. - T. 13. - 116 s.
13. Novejshij kul'turologicheskij slovar': terminy, bi-ograficheskie spravki, illjustracii = The latest culturologi-cal dictionary: terms, biographical backgrounds, illustrations [Tekst]. - Rostov/n/D. : Feniks, 2010. - 411 s.
14. Os'machko, S. G. Social'no-jekonomicheskie i politicheskie processy v SSSR v konce 20-h - 30-e gody = Social and economic and political processes in the USSR in late 20-s - 30-s [Tekst] / S. G. Os'machko. -Jaroslavl' : JaZRKU PVO, 1993. - 127 s.
15. Os'machko, S. G. Kul'turnyj stereotip i kontrkul'turnoe povedenie sovetskogo cheloveka (na pri-mere disciplinirovanija voennosluzhashhih dejstvujushhej armii (1929-1940 gg.) = Cultural stereotype and counter-cultural behavior of the Soviet person (on the example of disciplining the military personnel of the field army (1929-1940) [Tekst] // Verhnevolzhskij filologicheskij vestnik = Verkhnevolzhsky philological bulletin - Jaro-slavl' : RIO JaGPU, 2018. - № 2. - S. 264-270.
16. Os'machko, S. G. Mentalitet russkih: nekotorye problemy opredelenija sostojanija i ocenki: Mezhvuzov-skij sbornik = Mentality of Russians: some problems of defining state and assessment: Interuniversity collection [Tekst] // Aktual'nye problemy vuzov VVS = Current
problems of higher education institutions of the Air Force - M. : MO RF, 2007. - Vyp. 12. - S. 153-164.
17. Os'machko, S. G. Marksizm-leninizm: problemy oficioza v kontekste idejno-teoreticheskogo razvitija so-vetskogo obshhestva konce 20-h - 30-e gody = Marxism-Leninism: semi-official organ problems in the context of ideological and theoretical development of the Soviet society the end of the 20-s - the 30-s [Tekst] // Vestnik Jaroslavskogo zenitnogo raketnogo instituta pro-tivovozdushnoj oborony: Sbornik nauchnyh trudov = Bulletin of Yaroslavl antiaircraft rocket institute of air defense: Collection of scientific works / JaZRI PVO. - Jaroslavl', 2001. - Vyp. 2. - S. 83-88 i dr.
18. Pisarev, D. I. Promahi nashej mysli = Misses of our thought [Tekst] // Sochinenija = Compositions -T. 3. - 1956. - S. 107-211.
19. Politologija: Jenciklopedicheskij slovar' = Political science: Encyclopedic dictionary [Tekst] / Obshhaja redakcija i sostavlenie Ju. A. Aver'janov. - M. : Izd-vo Moskovskogo kommercheskogo un-ta, 1993. - 431 s.
20. Rossijskij gumanitarnyj jenciklopedicheskij slovar': V 3 t. T. 2 = Russian humanitarian encyclopedic dictionary: In 3 v. V 2 [Tekst]. - M. : Vlados, 2006. - 720 s.
21. Semenov, V S. Uroki HH veka i put' v HHI vek. (Social'no-filoosofskij analiz i prognoz) = Lessons of the XX century and way to the XXI century. (Social and philosophical analysis and forecast) [Tekst] : monografija / V. S. Semenov. - M. : RAN, 2007. - 411 s.
22. Sovremennyj filosofskij slovar' = Modern philosophical dictionary [Tekst]. - M. : Akademicheskij proekt; Ekaterinburg : Delovaja kniga, 2015. - 823 s.
23. Social'naja filosofija: Slovar' = Social philosophy: Dictionary [Tekst]. - M. : Akademicheskij proekt; Ekaterinburg: Delovaja kniga, 2018. - 624 s.
24. Shvarc, I. G. Lekcii = Lectures [Tekst] / I. G. Shvarc. - Doneck : tipografja Vektor, 2008. - 172 s.
Jengel's, F. Anti-Djuring = Anti-Duhring [Tekst] // K. Marks, F. Jengel's Soch. - T. 20. - 797 s.
Дата поступления статьи в редакцию: 21.08.2018 Дата принятия статьи к печати: 11.10.2018
