CC BY
49
Раздел 4
ТЕКСТ И СИМВОЛ КАК ОСНОВА КУЛЬТУРЫ: ОТ АРХАИКИ К СОВРЕМЕННОСТИ
УДК 291.212.8(252.51+4/5)
Б. С. Дугаров
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук,
Улан-Удэ, Россия
КУЛЬТ НЕБА В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ СТЕПНОЙ ЕВРАЗИИ
В статье рассматривается роль неба в контексте религиозно-мифологических воззрений кочевых народов, которая осознавалась как проявление некой высшей силы, наделяющей небесной благодатью избранных вождей и правителей кочевнических обществ. Об этом свидетельствует целый ряд мифических легенд, связанных с древнейшим фольклорным мотивом о чудесном зачатии или рождении (партеногенез). В историческом аспекте концепт небесного происхождения являлся краеугольным камнем идеологии правящих кланов древних военно-политических объединений и государственных образований на территории Великой степи.
Ключевые слова: культ Тэнгри, концепт небесного происхождения, фольклорная традиция, тюрко-монгольские народы.
B. S. Dugarov
Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences,
Ulan-Ude, Russia
CULT OF THE SKY IN THE CONTEXT OF HISTORY OF STEPPE EURASIA
The role of the sky in the context of religious and mythological views of nomadic peoples was seen as a manifestation of a certain higher power that endowed elected leaders and rulers of nomadic societies with the heavenly grace. This is evidenced by a number of mythical legends connected with the oldest folklore motif of miraculous conception or birth (parthenogenesis). In historical terms, the concept of the heavenly origin was the cornerstone of the ideology of the ruling clans of ancient military-political associations and state entities on the territory of the Great Steppe.
Keywords: cult of Tengri, concept of heavenly origin, folklore tradition of Turkic-Mongolian peoples.
В историческом аспекте концепт небесного происхождения являлся краеугольным камнем идеологии правящих кланов древних военно-политических объединений и государственных образований на территории Великой степи. Примечательно, что знаменитый Модэ, при котором хуннская держава особенно усилилась, считал себя поставленным Небом, что семантически равнозначно понятию посланника или сына неба. При этом у хуннов формы почитания Неба в сочетании с астральными культами осуществлялись на высшем официальном уровне. Так, шаньюй утром поклонялся солнцу, вечером - луне, а каждый новый год начинался с исполнения обряда жертвоприношения небу, земле и духам [1, с. 49, 65]. Понятие же о сыне неба, характерное для мифологических представлений тюрко-монгольских народов, указывает на существование у кочевников Центральной Азии и Южной Сибири культа неба, присущего их этнокультурной традиции с древних времен.
Действительно, роль неба в контексте религиозно-мифологических воззрений кочевых народов осознавалась как проявление некой высшей силы, наделяющей небесной благодатью избранных вождей и правителей кочевнических обществ, без которой их власть в сознании номадов считалась нелегитимной.
Об этом свидетельствует целый ряд мифических легенд, связанных с древнейшим фольклорным мотивом о чудесном зачатии или рождении (партеногенез).
Так, основатель государства сяньбийцев Таньшихай (2 в. н. э.) рождается при следующих обстоятельствах. Его мать, однажды едучи по дороге, услышала громовой удар, взглянула на небо, и в этот промежуток упала ей в рот градинка. Она проглотила ее, и вскоре почувствовала беременность. У нее родился сын, который еще в совсем юном, почти детском возрасте храбростью, телесною силою и умом удивил старейшин. Однажды в родительском доме пограбили рогатый скот. Подросток погнался за грабителями на верховой лошади, рассеял их и обратно взял все награбленное. После этого случая все поколение стало уважать его. Таньшихай положил законы для решения спорных дел, и никто не смел нарушать их. После сего его избрали старейшиной [1, с. 154].
Другая легенда о неземном происхождении связана с императором Елюй Амбаганом - основателем киданьского государства или империи Ляо (конец IX - нач. X вв.). В ней говорится, что перед тем, как забеременеть, его мать видела во сне, будто в ее грудь упало солнце. Родившийся младенец по величине был как трехлетний ребенок и сразу же мог ползать. Через три месяца он начал ходить, а когда ему исполнился год - разговаривать. С самого рождения император отличался великодушием, обладал большим умом и не был похож на остальных. Отличался крепким телосложением, смелостью, воинственностью и сообразительностью. Знак, подтверждающий небесное происхождение императора, был продемонстрирован уже в его сравнительно зрелом возрасте. Однажды ночью над местом, где он спал, появился свет, что испугало и удивило окружающих. Все кочевья боялись его смелости, и не было ни одного, которое бы не повиновалось ему. Когда он впервые сам объявил себя императором, все его соотечественники стали называть его Тяньхуан-ван - Небесный император [2, с. 41-42].
Отметим, что сюжеты, сообщающие о событиях, положивших начало роду, не являются узкоклановыми, принадлежащими исключительно представителям ханской фамилии. Они были, вероятно, распространены во многих частях кочевнического мира, отголоски которого обнаруживаются и у ряда современных тюрко-монгольских народов. Например, генеалогическая легенда с ураническим мотивом существует у алтайцев - о происхождение рода мундус (от монг. мундэр - «град») и у бурят - о происхождении рода хангин. В последней говорится, что их прародительница, будучи молодой женщиной, однажды попала под дождь с градом и неожиданно забеременела. От ее сына, рожденного от градинки, пошел род хангин [3, с. 50]. Сам факт существования этого мифа о небесном происхождении хангинов свидетельствует о древних корнях их этнической истории и о возможных этнокультурных связях их предков с сяньбийцами, о чем свидетельствует сходство хангинского сюжета с повествованием о рождении сяньбийского правителя Таньшихая, приведенным нами выше.
Можно с большой долей уверенности утверждать, что подобного рода легендарные сюжеты, относящиеся к степной древности, имели достаточно широкую распространенность. Это свидетельствует о народном характере мифотворчества, из сокровищницы которого черпали идеи для своих интересов правящие роды. Не случайно Н. Я. Бичурин в своих комментариях к историческим источникам отмечает, что сюжет о небесной градинке, от которой забеременела сяньбийская императрица, «принадлежит к числу вымыслов, в Азии обыкновенно составляемых о рождении знаменитого человека» [4, с. 154]. Все выше приведенные примеры, связанные с сакрализацией небесного происхождения, объясняются значимостью уранического фактора в религиозно-мифологической традиции тюрко-монгольских народов Центральной Азии, которые обрела в историческом контексте и евразийское звучание.
Ярким свидетельством тому служит эпоха великого переселения степных народов на Запад, оставившая особенно заметный след созданием обширной державы гуннов под руководством Атти-лы. Кочевые орды, состоящие из разнообразных племён и этнических групп, под началом своего неутомимого вождя, правившего единолично в течение почти двадцати лет вплоть до его преждевременной кончины в 453 году, постоянно создавали угрозу границам Римской империи. Безусловно, тэнгрианские традиции отличали гуннов в иноэтническом окружении, проникнутом христианским мировоззрением, и отвечали их кочевому образу жизни, воспитывавшему в них воинов, рожденных в седле.
Есть народ на далеких просторах Скифии, Непокорны их души, И живут они лишь добычей войны, И хранят верность заветам погибших отцов...
Так описал гуннов пятого века Клавдий, позднеримский поэт [5, с. 7], отметив их как наследников традиции своих предков - выходцев из Центральной Азии и их веры, краеугольным камнем
которой был культ неба - почитание Тэнгри. Аттила, как истинный гунн, также разделял тэнгриан-ские воззрения своих соплеменников и умело пользовался этим для упрочения своего положения. Об этом красноречиво свидетельствует случай, связанный с приобретением Аттилой меча. Как повествует легенда, некий пастух заметил, что одна из коров поранила ногу обо что-то острое. Пройдя по следу, отмеченному каплями крови из сочащейся раны, он обнаружил лежавший в траве древний меч. Пастух принес находку Аттиле, который радостно принял ее как дар небес и знак владычества над всеми народами земли [5, с. 37].
В данном случае Аттила в своих амбициях опирался на издавна существовавшую у степных номадов Евразии традицию, связанную с культом меча. Мечу поклонялись и приносили жертвоприношения скифы. Драгоценный (священный) меч у хуннов был основным культовым предметом при жертвоприношениях и клятвенных договорах. Такие священные мечи изготовлялись в Центральной Азии еще со времен карасукской эпохи бронзового века, т. е. почти на тысячу лет раньше хуннов [6, с. 137].
Вероятно, они в течение многих веков передавались из поколения в поколение, став предметом обожествления и у гуннов - исторических преемников центральноазиатских кочевников. Поэтому вполне закономерно это оружие, имевшее репутацию «священного меча-божества», стало знаком сакрализации верховной власти Аттилы как бы с благословления самого Тэнгри. Не случайно вождь гуннов объявил окружающим, что «каждому, кто подвергнет сомнению мое высшее право на гуннский трон, придется бороться не только со мной, но и с небесными силами» [7, с. 111].
Таким образом, можно констатировать, что культ неба являлся объединяющим и движущим религиозно-духовным началом в истории кочевников Великой степи. Под эгидой почитания Тэнгри возникали мощные племенные союзы, обретавшие форму крупных государственных образований (империя хунну - с 220 года до н. э. по II век н. э.), монголоязычные государства сяньби (II-III вв.), жужани (IV-VI вв.), кидани (X - начало XII в.) и тюркоязычные каганаты (VI-X вв. - тюрки, уйгуры, кыргызы). Фактически вся история I тысячелетия н. э. была ознаменована гегемонией тюрко-монгольских этносов на территории Центральной Азии, сопровождавшаяся периодически бурной экспансией кочевых держав по евразийскому степному поясу от Ордоса до Дуная (гунны, булгары, авары и др.). Так происходило объединение Евразии, начало которому положили хунну/гунны, их продолжили тюрки, чей каганат простирался от Желтого до Черного морей. Наконец, в начале II миллениума монголы во главе с Чингисханом создают евразийскую супердержаву. И не случайно идея небесного происхождения у кочевников Центральной Азии, опиравшаяся на определенную устную традицию, существовавшую у номадов со стародавних времен и связанную с их натурфилософскими верованиями, нашла наиболее цельное отражение в таком знаковом произведении для культурного наследия Великой степи, как «Сокровенное сказании монголов».
Композиционно памятник выстроен таким образом, чтобы показать прежде всего генеалогию рода Чингисхана, историю его предков, основанную на клановых преданиях, с целью высветить легитимность власти первого общемонгольского хана в глазах не только его соплеменников, но и всего кочевого мира того времени. Как мы знаем из прошлого Центральной Азии, степные народы строго придерживались идеологии родоплеменного родства, что являлось ядром их этнической самоорганизации и основой государственного устройства и военно-политических объединений. Вся история Великой степи, начиная от хунну, служит ярким тому подтверждением. К тому же знание генеалогии своего рода и племени считалось у монгольских народов обязательным, ибо оно питало и формировало историческую память и самосознание этноса.
Вполне закономерно, что «Сокровенное сказание» начинается знаменательным посылом: «Cing-gis-xayan-no hujayur Degere Tenggeri-ece jayayatu toregsen Borte-Cino ajuyu - Предком Чингисхана был Борте-Чино, родившийся по изволению Вышнего Неба» [8, с. 79, 399]. Данная сакраментальная фраза, сакрализующая право наследственной власти, в историческом контексте того времени означала, что именно от Буртэ-Чино - посланника неба, берет начало генеалогия монгольских ханов, наследником и преемником которых является сам Чингисхан.
В имени первопредка-эпонима Буртэ-Чино «Серый Волк», время жизни которого определяют серединой VIII в., безусловно, прослеживается внутренняя связь с древнейшими тотемистическими представлениями тюрко-монгольских народов, чьи правящие роды возводили свое происхождение к волку. В качестве примера можно привести династию Ашина (так звучит в китайской транскрипции монгольское название Чино), сыгравшую большую роль в истории первого тюркского каганата (555630 гг.) [9, с. 156]. Волк же считался сакральным животным, имеющим связь с небом. О нем в течение многих поколений сложился целый свод поверий, легенд, сказаний, являющихся общим фольклорным достоянием тюрко-монгольских народов [10, с. 149].
Необходимо еще раз подчеркнуть, что вся эта система преемственности генеалогических связей под знаком небесного происхождения выстроена с целью обосновать право Темуджина из рода
борджигин на монгольский престол как исполнителя миссии объединения монголоязычных н родственных с ними племен и как легитимного основателя кочевой империи. Деификация Чингисхана, начавшаяся еще при его жизни, красноречиво свидетельствует об этом. Он был объявлен сыном Неба, впоследствии сыном Хормусты, что символически завершает мотив небесного происхождения, идущий от Буртэ-Чино до самого Чингисхана.
Примечательно, что мотив небесного происхождения в «Сокровенном сказании монголов» возникает дважды. Вторично этот мотив появляется в связи с солярным мифом о чудесном рождении прямого предка Чингисхана - Бодончара от Алан-гоа и персонифицированного солнечного луча. Безусловно, этот миф в еще большей степени способствовал сакрализации власти общемонгольского правителя.
Не случайно в сюжет об Алан-гоа вплетена притча, призывающая к миру, согласию и взаимоподдержке, как условию благополучия и непобедимости своего рода-племени. Алан-гоа, согласно тексту, раздала своим пяти сыновьям отдельно по хворостине, которую каждый тут же разломал, но связка из пяти хворостин оказалась им не под силу. Тема, поднимаемая в притче Алан-гоа, являлась актуальной для Монголии того времени, раздираемой внутренними трайбалистскими противоречиями. Именно Чингисхану было суждено, по мысли автора «Сокровенного сказания», исполнить завет прародительницы Алан-гоа и создать единую державу, объединившую многие народы Евразии.
Притча Алан-гоа, жившей предположительно во второй половине X века, удивительным образом совпадает с легендой о хане Кубрате (VII в.), первом правителе племенной конфедерации Великая Болгария, завещавшем пяти своим сыновьям жить в дружбе и сохранить единство основанного им государства. В качестве наглядного назидания хан предложил старшему из сыновей Батбаяну переломить копье, что он сделал без особого труда, но связку из пяти копий ему уже, несмотря на его силу, одолеть не удалось. Сходство двух вышеприведенных легенд еще раз подтверждает единство аксиологического фонда фольклорных сюжетов тюрко-монгольского мира, сохранявшего преемственность устной традиции в течении многих столетий в евразийском пространстве.
Вместе с тем история кочевых сообществ Евразии, происходившая под тэнгрианским знаком, проецируется на модель современного евразийства, которое нуждается в знании и осмыслении знаковых идеологических концептов прошлого как предпосылки для «начала чего-то нового; момента, который бросает свет и на будущее» [11, с. 450]. В этом плане привлекательными представляются труды Л. Н. Гумилева, особенно его «Степная Трилогия» (хунны, тюрки, монголы) [12, с. 203-204]. Наследие «последнего историка Степи», как ученый себя называл, важно для осознания исторической кармы России как преемницы тюрко-монгольского евразийства, оставившего значительный след в мировой истории.
Список литературы
1. Бичурин, Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена / Н. Я. Бичурин. - Москва ; Ленинград, 1950. - Т. I. - С. 49, 65, 154.
2. Е Лун-ли. История государства киданей / Е Лун-ли. - Москва : Наука. Гл. редакция восточ. лит., 1979.
- С. 41-42.
3. Небесная дева лебедь. Бурятские сказки, предания и легенды. - Иркутск : Восточно-Сиб. кн. изд-во, 1992. - С. 50.
4. Бичурин, Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена / Н. Я. Бичурин. - Москва ; Ленинград, 1950. - Т. I. - С. 154.
5. Хаттон, Э. Аттила. Предводитель гуннов / Э. Хаттон; пер. с англ. Л. А. Игоревского. - Москва : Центрполиграф, 2005. - С. 7, 37.
6. Дугаров, Б. С. Бурятская Гэсэриада: небесный пролог и мир эпических божеств / Б. С. Дугаров. -Улан-Удэ : Изд-во Бурят. науч. центра СО РАН, 2005. - С. 137.
7. Томпсон, Э. А. Гунны. Грозные воины степей / Э. А. Томпсон. - Москва : Центрполиграф, 2008. -С. 111.
8. Козин, С. А. Сокровенное сказание / С. А. Козин. - Москва ; Ленинград : Изд-во Акад. наук СССР, 1941. - С. 79, 399.
91. Викторова, Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры / Л. Л. Викторова. - Москва, 1980. - С. 156.
10. Березин, И. Н. Сборник летописей. История монголов. Соч. Рашид-Эддина. История Чингисхана до восшествия его на престол / И. Н. Березин // Труды Восточного отделения Археологического общества. -Санкт-Петербург, 1868. - Ч. XIII - С. 149.
11. Конрад, Н. О смысле истории / Н. Конрад // Запад и Восток. - Москва, 1972. - С. 450.
12. Гумилев, Л. Н. Биография научной теории, или автонекролог / Л. Н. Гумилев // Знамя. - 1988. - № 4.
- С. 203-204.
