CC BY
50
УДК 343
АЮ. Яковлев КУДА ИДЕТ ИНДИЙСКИЙ ТЕРРОРИЗМ?
Аннотация. Статья посвящена исследованию векторов терроризма в Индии.
Ключевые слова: Индия, терроризм, векторы терроризма.
Alexander Yak°vkv WHERE IS INDIAN TERRORISM GOING?
Annotation. The article is about possible directions of evolution of terrorism in India.
Keywords: India, terrorism, vectors of evolution of terrorism.
В последние полвека наблюдается расцвет этнического, религиозного и левоидеологического движений, сопровождающихся насилием и террором. На политической карте мира с завидной периодичностью появляются новые государства. Только за тринадцать лет XXI в. образовались: Восточный Тимор (2002 г.), Черногория (2006 г.), Косово (2007 г.), Абхазия и Южная Осетия (2008 г.), Сент-Мартин и Кюрасао (2010 г.), Южный Судан (2011 г.), на гране раскола находится Украина. Ни одному прогнозу ученых в отношении терроризма, кроме самых пессимистичных, не удалось сбыться. Так, иностранные специалисты в области борьбы с терроризмом в начале XXI в. предрекали от 1,5 до 2 тыс. террористических актов в мире в год [9, с. 57]. Но они оказались крайне далеки от истины. Ежегодное число терактов только в Индии в несколько раз больше указанного общемирового прогноза.
Причины «популярности» терроризма в стране, так или иначе, связаны с чрезмерно низким уровнем жизни основной массы индийского населения. Совершенно справедливо замечание итальянского публициста Дж. Кьеза: «Победить войну и терроризм невозможно, если не бороться против голода, бедности, отсталости; если не изменять приоритеты нашей политики, ценностей нашей жизни» [10, с. 318]. Прав и российский ученый В.И. Василенко, что терроризм - это показатель социального неблагополучия и возможных кардинальных перемен [2, с. 62]. В Индии данный тезис работает как нигде в мире. Хотя, российский юрист С.Н. Максимов подчеркивал: «Как состояние голодной жизни бедность существовала испокон веков, но считалась вполне обычным явлением, присущим подавляющему большинству населения» [11, с. 23]. Возможно, именно поэтому в мире 950 млн чел. не могут удовлетворить элементарные потребности, а 50 млн чел. ежегодно погибает от голода [19, с. 21], и при этом остальная часть жителей Земли рискует в любой момент стать очередной жертвой террора обездоленных. Терроризм в Индии нашел свое выражение в трех формах: 1) религиозной - исламистский терроризм в Джамму и Кашмире и сикхский в Пенджабе; 2) националистической - вооруженная борьба малых народов (этносов) северо-востока; 3) левой - деятельность наксалитов. На данный момент наибольшую угрозу национальной безопасности страны, в силу территориальной широты и массовости охвата, представляют левые радикалы. По разрушительному потенциалу наксалитов может обойти лишь кашмирская проблема, способная вновь перерасти в очередную индо-пакистанскую войну, теперь уже с использованием ядерного потенциала держав.
Несмотря на спад активности боевиков в Джамму и Кашмире, обстановка в штате далека от спокойной. Причин сохранения напряженности в провинции много - начиная от сложной социально-экономической обстановки (безработица, низкий уровень жизни основной массы населения, коррумпированность властей и др.), заканчивая общественно-политическими проблемами, одной из которых выступает шаткость положения правящей элиты штата во главе с главным министром штата О. Абдуллой. Говоря о перспективах развития ситуации в Пенджабе и возможности реализации на практике идеи создания государства сикхов, стоит отметить, что большинство отечественных и зарубежных исследователей придерживается мнения о невозможности подобного развития событий. Так, российский индолог С.А. Баранов считает маловероятным возрождение сикхского сепаратизма в ближайшем будущем в силу прихода к власти умеренного крыла АД и отказа некоторых организаций от вооруженных методов борьбы [1, с. 108]. По вопросу реальности появления на политической карте мире Халистана узбекский исследователь Н.Т. Туляганова выражает следующее мнение: «концепция - «сикхи - отдельная нация» не может быть определяющей для характеристики общепринятого
© Яковлев А.Ю., 2015
понятия нации, и религиозной принадлежности к сикхской общине явно недостаточно для отделения от Индии и создания самостоятельного государства на основе лишь конфессиональной общности части населения штата» [17, с. 14].
Сегодня ситуация в штате достаточно благоприятна для властей страны. Действующий премьер-министр Индии М. Сингх, относящейся к сикхской религиозной конфессии, делает все возможное, чтобы ситуация в штате была как можно более спокойной. В противном случае, это крайне негативно отразится как на его личной карьере, так и на популярности ИНК и результатах выборов в национальную и провинциальные легислатуры. Обстановка на северо-востоке страны в 2009-2011 гг. немного успокоилась, но в 2012 г. вновь наблюдался рост террористической активности. Так, в указанном году на северо-востоке Индии было совершено 1025 терактов, в результате которых погибло 97 гражданских лиц и 14 сотрудников сил безопасности, при этом нейтрализовано 3562 боевика [23, р. 11]. Идея вооруженной борьбы по-прежнему довольно популярна среди малых этносов страны. Примеры, поданные отцами и старшими братьями, убеждают молодежь следовать по их пути, требуя улучшения своего социального положения с помощью оружия. Хорошо иллюстрируют вышесказанное слова представителя террористической организации ТУДС Будда Дев Барма: «Парни из племен поклоняются подпольным лидерам как героям. Склонные к приключениям и романтике они находят привлекательным образ вооруженных неуловимых партизан» [24].
Молодое пополнение помимо участия в террористической деятельности занято сбором различных налогов. Они носят разные названия: «налог ОФОА», «налог ради свободы», «налог на протекцию» и др. Данные поборы собираются со всех групп граждан - от бизнесменов и владельцев чайных плантаций до крестьян и рабочих. Под контролем боевиков находится около 70 чайных плантаций [21, р. 122]. Наксалиты также не собираются складывать оружие. Несмотря на постоянный рост популярности левых идей в индийском обществе и расширение зоны влияния, левое движение не лишено проблемных областей. Одной из таковых является безучастность в выборах в различные органы власти в рамках законодательства Индии, что помогло бы им легализоваться.
Но наксалитские лидеры придерживаются другого мнения. В случае отказа от вооруженной борьбы они не смогут более эксплуатировать образ революционеров и ничем не будут отличаться от других левых структур, которых довольно много и так. К тому же у левых радикальных группировок есть горький опыт участия в выборах. Даже там, где у них есть неплохая электоральная база, их успехи весьма скромны.
Известные политики левого фронта (в частности, лидеры КПИ (м-л)) также не смогли отойти от использования вооруженных методов борьбы, к которым привыкли за десятилетия. Пока они сражались за революционное трансформирование индийского общества, шанс найти свое место в политическом пространстве Индии был упущен. Казалось, что мобилизация на основе классовой солидарности широких масс индийской бедноты сулила большие политические дивиденды. Наксалитские программы по избавлению от бедности были просты и понятны народу, но большинство осталось на уровне лозунгов. Параллельно индийские власти начали реализовывать различные социальные программы. Хотя объемы выделяемых средств в разы меньше необходимых, но улучшения периодически точечно все же происходят, что заставляет население и некоторых представителей левых сил задуматься об эффективности используемых ими методов.
Значительно снизили вероятность отказа наксалитов от террористических средств борьбы и трансформации левых группировок в системные политические партии сами власти Индии, объявив главные наксалитские организации («Народная освободительная армия», «Коммунистическая партия Канглипал», КПИ (м-л), КПИ (м) и МКЦ-И) террористическими.
Другой проблемой движения наксалитов является идеологический кризис левых идей в Индии и тупиковость стратегии. Наксалитские группы, веря в эффективность китайской модели революционной борьбы, практически полностью ее скопировали. Но то, что использовалось Мао в Китае в 30-е гг. ХХ в., не может дублироваться в Индии в XXI в. Самоубийственно адаптировать конкретную модель революции безотносительно к истории, культуре, социальным и экономическим условиям и политическим реалиям конкретной страны.
Не в меньшей степени ослабляет движение наксалитов их неспособность достичь единства. Существующие группировки постоянно подвергаются новым расколам, после которых они начинают
ожесточенно нападать друг на друга. При этом общим для всех остается верность маоистским догмам и надежда на помощь Пекина.
Несмотря на все это, наксалиты продолжают распространять свое влияние на новые территории. Как далеко они продвинутся, покажет время. Наксалиты умело используют провалы индийских властей в социальной и экономической политике в сельской местности и зонах проживания племен. Левые радикалы активны там, где высока бедность и безработица, малоразвита экономика, присутствует традиционная эксплуатация беднейших слоев, осуществляется слабое государственное и муниципальное управление, существует низкая кадровая укомплектованность и техническая оснащенность полиции.
Они контролируют территории, на которых государственные и правовые институты существуют только на бумаге или номинально присутствуют, а население исчерпало все мирные формы протеста. В силу отсутствия приемлемой альтернативы этот вакуум заполняют левые силы, возглавляя народные движения за земельные права, повышение минимальной заработной платы, образование и права племенного населения. В некоторых районах страны наксалиты забрали множество функций государства и создали параллельные правительства, реализуя различные программы экономического развития, строя ирригационные сооружения, занимаясь вопросами здравоохранения, а также требуя оказания государственной поддержки для племен.
Другой болевой точкой для национальной безопасности страны и источником террористической активности выступает индусско-мусульманский конфликт. По протяженности и глубине с ними вряд ли могут сравниться какие-либо межобщинные противоречия в мире. Не даром 1-й премьер-министр Индии Дж. Неру в данной связи отмечал: «Религиозные чувства значительно сильнее национальных противоречий, которые стираются и часто трудно различимы» [14, с. 413]. Таким образом, скорее всего, данный межконфессиональный конфликт вряд ли будет когда-либо разрешен. Единственной возможной альтернативой спокойствию выступает его уход в более или менее латентную стадию.
Радикализм определенной части уммы Индии - это, во многом защитная реакция на притеснения со стороны господствующей индусской конфессии. Желания превратить мусульман в обычных жителей посредством индуизации последователей пророка, встречает с их стороны серьезное сопротивление, периодически обретающее террористическую форму.
Это не единственная причина озлобления приверженцев ислама. Низкий уровень жизни основной части мусульман толкает их на действия по исправлению несправедливости посредством оружия. Тем более, как верно подметил американский историк А. Халид: «Антифундаменталистская риторика удобна и проста в использовании и практически «готова к употреблению» [18, с. 236-237].
Подогревает радикальные настроения и довольно распространенное мнение, сформулированное отечественным исламоведом А.В. Малашенко: «Исламизм - это не болезнь ислама, это его извечная реакция на проигранную историю» [12, с. 201]. Именно восприятие представителями иных религий (в том числе правящими индусскими кругами) мусульман как «второсортных» или отсталых граждан вызывает у последователей ислама гнев.
Сложность описанной ситуации отмечали и американцы Даниель Бенджамен и Стивен Саймон: «Джихадисты проиграли революционную битву против государства, которое подтвердило свою силу. Но значит ли это, что у джихадистов нет будущего?.. Джихадисты верят, что победа над ближним и дальним противником не только возможна, но и неизбежна» [20, р. 172]. Именно вера в обязательность победы ислама придает борцам силу и мобилизует массы на дальнейшую борьбу за свои права, свободы и экономическое благополучие. Конечно, не стоит идеализировать всех, кто сражается под зеленым знаменем. Исламовед О.М. Гусейнов развил мысль автора, заметив: «Бескультурье, невежество основной массы террористов, не способных отказаться от религиозно-политического радикализма и толерантно относиться к своим оппонентам, их отказ от основных требований культуры и нравственности, отсутствие элементарного образования мешают им полноценно включиться в жизнь общества и преодолеть свой фанатизм» [5, с. 26]. Единственное, что стоит добавить - значительная часть описанных граждан стали таковыми не по своей воли, а во многом из-за недоработок властей и недружелюбности индусской конфессии, которым собственно за это они и мстят.
Справедливости ради стоит отметить, что не только мусульмане страдают от индусской воинственности. Согласно проводимым христианскими церквями Индии данным, каждые 36 часов совершаются нападения на храмы или христиан страны [3, с. 30]. Пока критическая масса, необходимая для возникновения христианского терроризма в стране еще не накоплена, но это вовсе не означает, что такое не может произойти в обозримом будущем.
Индийским властям, если они хотят искоренить религиозный терроризм в стране стоит прибегнуть к совету отечественного культуролога А.В. Костиной: «В современном мире единственным возможным способом взаимодействия культур становится диалог - т.е. равное партнерство» [8, с. 30].
Сегодня в Индии, несмотря на множественные международные и внутригосударственные меры, еще действует значительное число террористических организаций.
Одной из основных причин этого - наличие крепкой экономической основы и хорошего финансирования радикальных структур. В частности, «Лашкар-и-тоиба» по-прежнему обладает обширной инфраструктурой, особенно системой школ и колледжей. Там учатся около 20 тыс. чел. [16, с. 67]. По сведениям индийского ученого Махендра П. Ламы, имеет место следующая структура финансовой подпитки террористических организаций Джамму и Кашмира: 25 % - поступления из Пакистана; 15 % - прибыль от торговли наркотиками; 10 % - от нелегального оборота оружия; 10 % -приносит фальшивомонетничество; 10 % - закят и помощь граждан; 20 % - денежные переводы международных исламистских организаций и государств; 10 % - вымогательство и ограбление банков [22, р. 406].
Другой, выступает личная экономическая заинтересованность определенных социальных слоев. Крайне ярким примером, может выступить индийский штат Джамму и Кашмир, где проживает немало сотрудников и агентов различных спецслужб и бывших боевиков. Никто точно не знает, сколько террористических денег приходит в штат. Часть финансовых средств идет через самое успешно развивающееся учреждение в штате - «Банк Джамму и Кашмира». С момента начала боевых действий депозиты банка увеличились с 258 млн до 2,29 млрд долл. США. Сринагар и Джамму единственные в стране города, где за последние 10 лет ХХ в. вырос реальный уровень цен. В 2002 г. в Сринагаре было зарегистрировано 21 тыс. машин, что в 5 раз выше, чем в 1990 г. Число частных школ выросло с 560 в 1990 г. до 1360 в 2002 г. [25].
Третья, терроризм - является порой единственным источником дохода значительной части населения южно-азиатского региона, причем дивиденды от террористической деятельности в разы (а часто и на порядок) превосходят доходы не только простых тружеников, но даже и государственных служащих. Так, зарплата руководителя среднего звена «Лашкар-и-тоиба» в семь раз выше, нежели ординарного пакистанского чиновника [13, с. 158]. Основную часть дохода боевики получают за те или иные удачно проведенные мероприятия и проявленную активность. Так, в 2000 г. единовременное пособие боевика, прошедшего курс обучения в одном из тренировочных лагерей с целью заброски на территорию Индии составляло 4,5 тыс. долл. США, а после 2-х лет террористической практики до 11 тыс. долл. США [13, с. 159]. Напомним, что средняя зарплата в стране около 4 тыс. рупий (около 64 долл. США).
Естественно не все из 200 организаций политического ислама, из которых 150 террористические [6], столь щедры со своими членами. Но, в целом, при избрании молодым человеком пути террора, он приобретает возможность не только поддерживать неплохой уровень жизни своей семьи, на протяжении всего срока служения террористическому интернационалу, но и «позаботиться» в материальном плане о близких в случае своей гибели. С целью оказания финансовой помощи семьям ша-хидов, пользующимся большим уважением среди мусульман, «Джамаат-и-ислами» в 1995 г. создан фонд «Сухда-и-ислами», выделивший около 13 млн рупий семьям смертников [13, с. 159]. Также фонд оказывает и всяческую иную помощь, как поиск жилья, переезд, устройство на работу и т.п.
Если говорить о структуре современного международного террористического сообщества, то сказать, что он образует одну единую мировую сеть, пока не приходится, другое дело, что многие радикальные организации поддерживают друг с другом контакт и решают различные совместные задачи.
Существуют в террористическом мире и «старшие организации». Подтверждением этому может служить следующий пример. Одна из вооруженных группировок, борющаяся за свободу Кашмира, «Харкат-уль-муджахедин» в 2000 г. объявила об одностороннем прекращении огня и готовности начать переговоры с индийскими властями. Данная инициатива, помимо провала, принесла и значительную порцию критики в адрес организации лидера «Аль-Каиды» У. бин Ладена: «Я хочу лишь
сказать, что доверять обещаниям врага не следует, если враг не доказал своими действиями, что ему доверять можно. Джихад - дело драгоценное, и с ним следует обращаться крайне осторожно. Я уверен, что моджахеды не позволят нанести вред этому делу. С ними весь мусульманский мир - все молятся за них» [16, с. 55]. Что касается перспектив искоренения терроризма как в Индии, так и за ее пределами, то это в обозримом будущем практически невозможно. Схожего мнения придерживаются российские эксперты и граждане. Так, 30 % опрошенных считают, что терроризм в современном мире в принципе неистребим, остальные - победа возможна при определенных условиях [4, с. 49]. Более пессимистично настроен обществовед В.Л. Иноземцев, высказав, что «вопрос не в том, когда в этой войне будет одержана победа, а в том, когда она будет признана недостижимой» [7].
Таким образом, абсолютная победа над терроризмом для человечества недосягаема, но это совершенно не означает, что терроризм не может быть побежден в отдельно взятой стране или на определенной территории. В этой связи, Российской Федерации, наряду с анализом своих ошибок, целесообразно обратиться к богатому антитеррористическому опыту Индии.
Библиографический список
1. Баранов, С. А. Сепаратизм в Индии / С. А. Баранов. - М., 2003.
2. Василенко, В. И. Терроризм как социально-политический феномен : монография / В. И. Василенко. - М., 2002.
3. Горохов, С. А. Индия. Религия, демография и политика / С. А. Горохов // Азия и Африка сегодня. - 2011. -№ 7. - С. 24-32.
4. Гурба, В. Н. Терроризм в регионах адатных культур (на примере Северо-кавказского региона) : автореф. дис. ... д-ра социол. наук / В. Н. Гурба. - Новочеркасск, 2011.
5. Гусейнов, О. М. Религиозно-политический экстремизм как провление деформации культурно-нравственной жизни общества / О. М. Гусейнов // Исламоведение. - 2013. - № 3. - С. 22-27.
6. Дейч, М. «Зеленый» терроризм / М. Дейч // Московский комсомолец. - 2003. - 17 июля.
7. Иноземцев, В. Л. Терроризм как антипод глобализации / В. Л. Иноземцев // Независимая газета. - 2005. -26 сент.
8. Костина, А. В. Теоретические проблемы современной культурологии: идеи, концепции, методы исследования / А. В. Костина. - М., 2009.
9. Кузнецов, Ю. П. Террор как средство политической борьбы экстремистских группировок и некоторых государств / Ю. П. Кузнецов. - СПб., 1998.
10. Кьеза, Дж. Война империй: Восток - Запад. Раздел сфер влияния / Дж. Кьеза. - М., 2006.
11. Максимов, С. Н. Экономическая безопасность России : системно-правовое исследование / С. Н. Максимов. - М., Воронеж, 2008.
12. Малашенко, А. В. Исламская альтернатива и исламистский проект / А. В. Малашенко. - М., 2006.
13. Мелехина, Н. В. Исламорадикализм и экстремизм в сепаратистском движении Кашмира / Н. В. Мелехи-на // Пакистан, страны Южной Азии и Среднего Востока: история и современность : сборник статей памяти Ю.В. Ганковского. - М., 2004.
14. Неру, Дж. Открытие Индии / Дж. Неру. - М., 1955.
15. Сибиряев, А. С. Возможные направления профилактики экстремизма в молодежной среде / А. С. Сибиря-ев, Д. А. Филимонов // Вестник Университета (Государственный университет управления). - 2012. - № 4.
16. Суд, В. Радикальный ислам в регионе и его влияние на Южную Азию / В. Суд // Радикальный ислам: взгляд из Индии и России. - М., 2010.
17. Туляганова, Н. Т. Сикхское сепаратистское движение в Пенджабе и проблема сохранения целостности Индии (1970-1980 годы) : автореф. дис. ... канд. ист. наук / Н. Т. Туляганова. - Ташкент, 1993.
18. Халид, А. Ислам после коммунизма: религия и политика в Центральной Азии / А. Халид. - М., 2010.
19. Яблоков, И. Н. Религиозный экстремизм: причины и предпосылки / И. Н. Яблоков // Религиозный экстремизм: история и современность. - М., 2008.
20. Benjamen, D. The Age of Sacred Terror / D. Benjamen, S. Simon. - N.Y., 2002.
21. Bhushan, C. Terrorism and Separatism in North-East India / C. Bhushan. - New Delhi, 2007.
22. Lama, M. P. Political Economy of Terrorism / M. P. Lama // Responding to Terrorism in South Asia. - New Delhi, 2006.
23. Ministry of Home Affairs, Annual Report, 2012-2013. - New Delhi, 2013.
24. Sunday. - 1983. - 29 January.
25. Waldman, A. Border Tension a Growth Industry for Kashmir / A. Waldman // The New York Times. - 2002. - 18 October.
