Кто мы, россияне? Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Е. Н. Данилова

КТО МЫ, РОССИЯНЕ?

В трансформационных обществах, каковыми являются Россия и Польша, где ироисходит «ломка» прежних социальных институтов и структур, социальные идентификации, связанные с прежней нормах никой базой, либо утрачиваются, либо меняются. Утрачиваемые, удерживаемые и формирующиеся социальные идентификации создают новые конфигурации взаимодействия личности и общества, они могут быть средством мобилизации трупа и индивидов в принятии той или иной стороны в межгрупповых конфликтах и формирования социальной базы новых солидарностей<

В работе с польскими коллегами мы пытались изучить социальные идентификации обоих народов, которые» кик мы полагаем, отражают возможные, реальные к потенциальные, основы для соли дар и рационных процессов, «каркас* взаимодействия человека и общества, социальные ресурсы общественного развития,

1. РАСПРОСТРАНЕННОСТЬ И ЗНАЧИМОСТЬ КОЛЛЕКТИВНЫХ ИДЕНТИФИКАЦИЙ

Здесь мы ограничимся рассмотрением структур групповых «мы»-идентификаций. Вопросом, с помощью которого они выявлялись, был тот же, который мы задавали российским гражданам на протяжении 90-х гг.: ^Встречая в своей жизни разных людей, с одни ми лы легко на ходим общий язык, понимаем их. Иные же, хоть и живут рядом, всегда остаются чужими. Если говорить о вас, как часто вы ощущаете близость с разными группами людей, с теми> о ком вы могли бы сказать: "Это — мы"?» (варианты ответов —

* часто», *иногдапрактически никогда», * трудно сказать»). Респондентам предлагалось соотнести себя с некоторыми «группами» — объектами идентификации, которые представлены в табл. 1.

То, что мы здесь называем коллективными идентификациями — это нестрогое обозначсЕЕие • мы»-идентификаций, иснован-ное на измерении степени близости с социальными группами и общностями и указывающее на восприятие человеком определенных общностей, одни из которых представляются близкими, ♦своими», другие — относительно далекими или даже »чужими*.

Респондентам предлагался, точнее, «навязывался», список групп или общностей, которые находятся в поле публичного дис-

курса и» можно сказать, маркируют изменения в обществе. Выбранные категории, как нам видится, отражая социальную реальность, «кодируются* в языке обеих культур в одинаковых смыслах, Ясно, что на выбор респондентом близких/далеких групп н общностей в ли нет нормативное давление и стереотипизацня восприятия определенных категорий.

Возможны два варианта регистрации позитивной идентификации. Первый — расширенный, когда рассматриваются ответы «часто» и «иногда чувствую близость с данной группой» («никогда», ♦трудно скаплть» толкуются как отсутствие идентификации); второй — жесткий вариант основан только на ответе «часто». Каждая из предлагаемых для идентификации категорий (групп или общностей) так или иначе закреплена в массовом сознании. Но в первом случае, мы полагаем, более вероятно воздействие норма* тивного давления, и это свидетельствует о распространенности данных категорий в массовом сознании, Во втором случае, при более жестком выборе, мы получаем свидетельства скорее личностной значимости социальных идентификаций, более осояпаппо-го выбора респондента.

Россиян вообще характеризует большая значимость коллективных идентификаций: в российской выборке выше показатели позитивной идентификации практически со всеми предложенными группами, что особенно заметно в более жестком варианте ответов (TOu'ibKu ♦часто ощущаю близость с донной группой*)» Статистики польской выборки ниже в групповых идентификациях. Е атом аспекте поляки более избирательны: ответы «часто чувствую близость с данными группами* встречается в среднем на Jft% реже, зато в зоне ответов «никогда не чувствую близость с отдельными группам и/общи остями» лидируют поляки.

Социальные идентификации, взятые в широком варианте, указывают на распространенность определенных групповых и общ но-стных категорий в поле массового сознания: с какими группами и общностями соотносит себя та или иная часть населения. В этом аспекте идентификационные предпочтения двух народов очень схожи.

♦ Универсальные*, т. е, характерные практически для всего населения (более 00% ), социальные идентификации и у россиян, и у Поляков связаны с первичными группами. Это — семья и друзья, сверстники, земляки, люди того же достатка и «свои» по взглядам на жизнь. Россияне и поляки здесь не отличаются от других народов. Это, по сути, общецивнлизаикопная модель.

В рассматриваемых идентификациях одинаково акцентирова-ни и социальные категории, связанные с изменениями последних

Таблица i

Распространенность киллектииных идентификаций россиян и поляков (суммарно по ответам «часто* и *нвогда*,

Объекты идсвтнфнкацнн Россия Польшу

С друзьями 98 9Я

Са гноей семьей 96 90

С людьми моего поколения, возраста 90 93

С теми. Кто ¡лидЕ>.алет мои наглнды нд нгклне! 96 92

С ЛЮДЬМИ такого ЖС Достатка, Что И V Меня ЯЛ 91

С теми, кто живет а нишем горохе» поселки 92 »Ä

С людьми своей национальности 91 &а

С людьми тон же профессии, родв занятий 09 S1

С тоннрнщами по работе, умей* 38 71

С россиянами / поляками Ы Ü7

С ТСМИ, КТО унижает МГеТНЬГС Т|]плиции 81 во

С ] 1 р и не рж е н нам и русских /Польских народных традиций 78 88

С теми, кто не ждет маннъг небесной, в епти делает свою судьбу 75 77

С теми, кто око элл с я в числе постоянно нуждающихся 76 79

С темп, Кто не интересуется политикой 73 67

С теми, кто добился успех и 69 Г>3

С ТС'МИ, КТО НС любит * выси вы виться 4 68 74

С ТСМН, КГо уверен, что от его Асйствлй НИЧсГо не зависит 43

С гражданами СНГ Воет,Европы 47

С теми, кто близок мне по политическим взглядам > позициям 61 71

С Тч'МИ. Кто Эй и им пстсы собственным ДсЛоМ» бизнесом 60 4R

С теми, кто считает сейн ннемньем ррлбптником 60 57

С общностью »советский народ»/ кто сЧЛТиЕТ, что лучше было й ПНР Ь2 49

Вообще со всеми людьми на пллнете 48 7Й

лет. В обеих странах довольно значительна доля переживающих понижение своех-о социального и имущественного статуса. Более трах четвертей граждан двух стран отнесли себя к «тем, кто оказался в числе нуждающихся*. Однако такая идентификация не помешает им из ряда возможных стратегий предпочесть ту, что характеризует активную жизненную полицию (+те, кто делает свою судьбу сам*),

В сознании двух народов все еще заметно наследие социалистического прошлого. Так, понятие »советский народ» живо для более чем половины российского населения. Сопоставимая категория польского варианта — «Те, кто считает, что п ПНР было лучше» — набрала 49% .

В отличие от российской выборки в комплекс общераспространенных идентификаций поляков входит их национально-гражданская идентичность +мы-поляки» — ее отметили 97% респондентов. В России идентификация 4 мы-россияне» не является столь распространенной — в той или иной мере ее признают 84%, Более того, сторонников национальных традиций среди поляков — около 90%, среди россиян — 78%.

Различия видны и в степени распространенности идентификаций с профессионально-производственными группами, геополитическими сообществами, общностями по гражданским и политическим позициям. Для россиян по сравнению с поляками куда более распространенными, практически универсальными являются идентификации по производственному признаку — 88% отмечают товарищей по работе как близкую им группу. Больше и тех, кто идентифицируется по профессиональной принадлежности.

Обращает на себя внимание тот факт, что россияне чаще отмечают близость с людьми, нанимающимися своим делом, бизнесом <60% по сравнению с 48% в Польше). Тем не менее это не означает, что у нас больше предпринимателей и бизнесменов, Здесь находит отражение все более распространяющаяся среди населения стратегия опоры на собственные силы, что во многом стало следствием неоправдавшихся ожиданий в отношении результатов реформ, Инициированных государством, и роста антизтатистских настроений среди самих предпринимотелей.

Для россиян характерна индифферентность к политическим вопросам 73% отметили, что им близки «те, кто не интересуется политикой*, и более пассивная гражданская позиция — 65°■> соотносят себя с «теми, кто уверен, что от его действий ничего не зпвисит» (среди поляков таких 45% и их отличает большая близость по политическим взглядам — 71%).

Что касается геополитических идентификаций, то россияне на фоне поляков дистанцированы от мирового сообщества. Около поло-

РОССИЯ ПОЛ bill А

I (баэисвын) 9П

Друзья СЕМЬЯ

Семья

ЯО Друзья

Единомышленники

С ыерит» и к и

PfiRHk.ie nr> nocTfiTJfy 70

II

Товирении ио работе- Едн ом ыш ле и н ¿1 к и

ЛЮЛИ ТОН >«0 Н0Ц.И НП-ЛЪКОСТИ

ЛЮДИ ТОН ЖР ПрофйСГИ И

Земляки 00

Равные гг<т достатку

Поляки

С! не рет!! ик и

Пркэпржемиы НАЦИОНАЛЬНЫХ трй

Россияне ДИЦНН

■ Л J оО Товарищи по рнботе

Люди той же ярофесиии

f Г] к (Пели лвссТНых традиции Земляки

Хозяева своей суль^и

Люди Т1Л1 же национальности

X ЯС&й СВОЕЙ Судьбы-" 40 Иге чрлойе'ТР^ТВО

Прр ержелцы рациональны* ] 10ЧитатслИ МссТкьзя традиции

тр&дрштй Поет реле в шне в ходе реформ

Пострадавшие в моде реформ Политический единомышленники

IV (нарнферня)

li at vii ые работники 30

П итиче к ре-един чмшлемшнки—

С нетс к ре лголн

11 сивные { т меня >i я чего HP

ЙЬНГИТ)

В е человечество 20

lEpL^t мянмитсли 1 1л*МРСЬ1Р рзиЛотники

Сторонники 1111 Е-ь

1П Пассивные {ит ничези не л*

иисит)

I [уедгзрин и мы тег и

Рц Иерархия грулпоаых яде в тм фи кади н расч.или и поляков

вины наших респондентов отметили свою причастность (в той или иной степени) ко всему человечеству, в то время как в Польше 75% ощущают связь с внешним миром.

Более * чистую* картину значимости отдельных групп или общностей для двух на родов дает рассмотрение идентификаций, Полуниных при жестком выборе. Расширение * идентификационного полл* (за счет ответов «иногда*) заметнее в польской выборке: в среднем все групповые категории при более жестком выборе теряют ЯН— 40% своих референтов. Для россиян такие потери меньше — в среднем на 20—30%.

Мы условно выделили несколько уровней иерархии идентификаций: I (базисный) — выше 70% ответивших о наличии идентификации; II и III уровни предполагают достаточно широкое распространение идентификаций (более 50%). В периферийный IV уровень входят те идентификаций, которые получили менее 30% позитивных ответов (рис.).

При достаточно схожей иерархии коллективных идентификаций наблюдаются различия:

— именно на базисном уровне обнаруживается принципиальная нссхожость культурных моделей социальных идентичностей россиян и поляков: базисные идентификации поляков связаны с семьей и друзьями, при этом акцентируется безусловная ценность семьи; выбор семьи в качестве близкой группы значим и универсален для поляка (90%), россиянин — более «коллективен*, выбор базисных общностей шире семьи;

— в целом по российской выборке практически вес предлагаемые для идентификаций группы и общности имеют более высокие статистики (по «жестким» ответам); исключением являются такие солидарности, как национально-гражданские, национально-культурные, глобальные, а также идентификации по общности политических взглядов.

По этим данным можно косвенно судить и о характере сложившихся взаимоотношений «человек—общество». Российские граждане при большей коллективности менее вовлечены в общественные проблемы, прежде всего политические, их гражданская позиция более пассивна. Поколенческне и профессиональные общности, а также связь с «малой родиной* для россиян пока важнее, чем общенациональная идентичность. Тот факт, что жизненный мир поляков базируется главным образом на «двух китих* — семье и глубокой национально-граждан с кой идентичности — позволяет судить о более высокой общенациональной солидаризации и более ответственном отношении к гражданским обязанностям и Политическим проблемам.

2. ЛАТЕНТНЫЕ СТРУКТУРЫ СОЦИАЛЬНЫХ ИДЕНТИФИКАЦИЙ

Латентные структуры — итог статистической операции, обнаруживающей «узлы* взаимосвязей тех. ответов, которые дали респонденты на вопрос об идентификациях. При факторном анализе1 методом 05ЫМ1Ы по обеим выборкам 24 групповые идентификации были сведены к шести- Факторные структуры практически аналогичны (тлбл. 2).

Характерны одни и те же тенденции социального самоопределения. Так, россиянам и полякам одинаково важны идентификации с базисными первичными группами — семьей, друзьями и единомышленниками, которые и образуют единый фактор «круг близких*. Другой аналогичный для россиян и поляков «синдром» — идентификации по профессионально-производственному признаку — выявился в факторе «коллеги» (товарищи по работе и люди тех же профессий). К этому фактору по польской выборке примыкает еще одна переменная — близость со сверстниками, а по российской — близость с наемными работниками.

Конфигурации ндентичн остей, связанных с жизненными стратегиями, практически одинаковы. Одна ил них — активная, нацеленная на достижение, успех прежде всего в сфере рыночных отношений, выражается в факторе «деловые люди». £>го идентификации с теми, кто занимается собственным бизнесом, не ждет манны небесной, а сам делает свою судьбу, кто сам добился успеха» Они характерны скорее для новых слоев, при этом у преуспевающих слоев польского общества более выражена и близость по политическим взглядам.

Другая — «отстраненно-пассивная» стратегия — нашла отражение в факторе «пассивные обыватели*, которые равно присутствуют и в польской, и в российской выборках.

Формирование новых социальных идентичностей происходит путем соотнесения с «проигравшими» или «выигравшими* в ходе реформ, что соответственно связано и с различным восприятием социалистического прошлого»

Идентификации с сообществами прошлого (у нас «советский народ» и формула «те, кто считает, что было лучше в ПНР», предложенная полякам), как и близость с «обездоленными*, не слу-

1 Факторный анализ л преднвэна1нзн для того, чтобы выявить скрытую от самим респондентов структуру № идентификационных наклонностей. Одни идентификз" ции сильно тяготеют к своему «пучку» связей (фактор), другие совсем с ним не связаны, Показатель информативности (И) говорьтт о том, какова доля корреляционных взаимосвязей, объясняемых этим фактором.

Таблица 2

Структуры социальных идентификаций россняи к поляков

РОССИЯ

«Круг блядких* {И - 7Я%)

Семья 0,63

Единомышленники О, VI

Друаья 0,65

«Киллеги* {И = 0,0%)

Товарищи по работе 0,&0

Лтоди топ же профессии 0,66

Кае иные работники 0,42

«Деловые люди» {И - 10,3%)

Лосева своей судьбы 0,60

Те, кто добился успеха 0,70

Деловые люди £,7о

Все лнздн на планете 0,42

«Пассивны« обыватели»

<И = 9,9%)

Кто но любит аысовыаатьсд 0,&7 Кто считает, что от него ничего не зависит 0,72 Кто ие интересуется политикой 0,72 Наемные работники 0,41

Мы — россиян« {И - 11,7%)

Риссияне 0,!>й

Земляки 0,73

Люди моего поколения 0,63

Люди такого же достатка 0,63 Люди моей национальности

• Нпиые советские люди*

(й --= 13>4%)

Общность «советский нарол* 0.02 Н уждаадщиеяя 0,5 б

Приверженцы русских традиций 0,66 Сторонники местных традиций 0,67 Граждане СП]" 0,48 Сторонники таких же политических взглядов 0,43 Россияне 0,43 Люди моей национальности 0,11 Все люди на планете 0,49

ПОЛЬША

«Круг близких» {И - 12,9%)

Единомышленники 0,64

Семья 0,63

руэья 0,71

авные по достатку 0,50

«Коллеги* {И -

Товарищи по работе 0,56

Люди той же профессии 0,41

Люди моего по колен ни 0,41

«Деловые люди* [И = ¿2.3%)

Хозяева своей судьбы 0,60

Те, кто добился успеха 0,<1б

Деловые люди 0,64 Сторонники таких же полити*

ческих взглядов 0,54

Люди шй Же профессии 0,43

Наемные рабогинкн 0,41

«Пассивные обыватели*

(И - 9,7%)

Кто не интересуется политикой 0,78 Кто не любит нысовываться 0,51 Кто считает, что от него ничего не зависит 0.65 Равные на достатку 0,44 Наемные работники 0,43

Мы — поляки Ш - 15.9%) Пплякн 0,74 Приверженцы польских традиций 0,60 Земляки 0,69 Люди каей национальности 0,63

Люди таКисо же достатки 0,55

Люди моего поколения 0,53

Все люди на планете 0,62

• Сторонники социализма*

1И - 9£%)

Сторонники ПНР 0,65

Нуждающиеся 0,72

Сторонники местных традиций 0.39

Наемные работники 0,4&

чай но сгруппировались в одном факторе на двух массивах данных, Они имеют схожую смысловую кагруаку и для поляков» и для россиян — утрату стабильности и социальных гарантий, имевших место при социализме, и трудности адаптации к рыночным условиям. Как правило, стремление идентифицироваться с общностями прошлого заметнее выражено у групп, не обладающих достаточными социальными и личностными ресурсами, чтобы встроиться в новые реалии или хотя бы сохранить свое положение. Ото в основном представители старшей возрастной когорты, люди с низким уровнем образования* селяне, Консолидация по признаку «потерявших» выражается в двух странах в определен-ной доле населения (около 20%), систематически голосующей за коммунистов.

Кроме того, высокие нагрузки в атом факторе получили и идентификации с теми, кто уважает местные традиции, что, возможно» свидетельствует о значимости местных сообществ для такого типа граждан. Данный фактор выявляет структуру массового сознания, называемого в современной теории «локальным» (в отличие от глобального или известного в 60-е гг. как «метрополити-ческое»),

Если фактор, полученный по польской выборке, можно условно назвать «сторонники социализма», то структура фактора, полученного по российской йыборке, заметно отличается» а его ннтер* претацня не однозначна, В российском варианте в него входят идентификации с приверженцами русских национальных традиций, сюда примыкают близость с большими гражданскими общностями (россияне, граждане СНГ), со всем человечеством и близость по политическим взглядам. Такой фактор можно условно назвать «новые советские люди*. Что это означает? Здесь мы сталкиваемся с проблемой формирования национально-гражданской идентичности россиян.

Подобный вопрос возникает при рассмотрении конфигурация национальной и гражданской идентификаций россиян и поляков, выраженных в структурах факторов, условно названных «мы — россияне» и «мы — поляки», У поляков четко определяется консистентная структура национальной идентификации» связанная с Польшей и обогащенная национальной, гражданской, культурной («сторонник польских народных традиций») и локальной составляющими, при этом здесь не отвергается открытость национальной идентичности внешнему миру (близости «ео всем человечеством»). Более того, в комплекс «мы — поляки» входят идентификации «из повседневной жизни» — со сверстниками и людьми с равным достатком. Это самый информативный фактор из шести

полученных. Выходит, что в сознании поляка вполне уживаются национальная, локальная и глобальная идентичности.

Для россиян такого единства этнической, культурной, гражданской и общсцивилизационной составляющих идентификации не наблюдается, эти компоненты оказываются расщепленными в их сознании. В факторе «мы — россияне» российская идентификация связана только с конкретными общностями (земляки, сверстники, люди одного достатка). Примыкает к ним и этническая идентичность. Россияне привязаны к своей стране через малую родину. Заметим, что ни в одном из факторов этническая идентичность не имеет Значительных нагрузок.

Вырисовываются две модели национальной идентичности россиян: одна — новая гражданская, основанная на близости с малой родиной, «людьми одной судьбы«, другая — «произрастающая» из советского прошлого, Более традиционная. Остановимся на этом более подробно.

3. МЫ РОССИЯНЕ?

Говоря об общенациональной идентичности в постсоветсткой России, уместно рассматривать всю связку идентнчностей (этнической» гражданской, государственной), в которой находит отражение трансформация «триады»: «советский - российский -- русский», По поводу формирования национальной идентичности до сих пор ведется полемика, прежде всего между сторонниками идей этнического и надэтнического государства.

В пользу второй позиции — ряд точек зрения. В частности, высказывается мнение о том, что и дореволюционная Россия была нндзтнической «с верх нацией», ядро которой составлял русский этнос, а верхушка обладала державным, имперским, а не национальным самосознанием. Советская власть также пыталась сконструировать «новую историческую общность «советский парод», Которая, по сути, была той же надзтнической.

Ссылаясь на данные опросов 70-х — начала 30-х гг., норвежский автор Поль Кольстё отмечает: в то время как 80% граждан других национальностей связывали свою родину с национальной республикой, 70% русских заявляли, что их родина — Советский Союз [11, с, 198].

Распад СССР повлек за собой драматический процесс расставания с привычным «званием» •- советский человек. За годы реформ , по разным оценкам, доля идентифицирующих себя с советским народом оставалась достаточно заметной. Так, в 1994 г, на

Таблица 3

Динамика граждан скип идентификаций (% опрошенных)

Считаете себя: 1962 1993 1995 1997

Гражданином. СССР 15,3 13 1В 12

Гражданином миря 4 У 7 Ь

Граждан н КОИ России зе 46 53 Ь*

Не пойму, нем себя считать 42 33 24 24

вопрос •Чувствуете ли вы себя салетским человеком?* положительно в общей сложности ответили 58% [б, с. 17—211- Судя по нашим данным, доля чувствующих близость с общностью «советский народ» (включая ответы «часто* и «иногда») чуть меньше, но вполне сопоставима с этими цифрами (49% в 1994 г. и 52% — в 1998 г.), и эта доля не падает-

В табл. 3 приводятся данные исследования Российского независимого института социальных и национальных проблем [2].

Доля считающих себя гражданами уже не существующего государства — Советского Союза (12%) даже выше, чем доля отождествляющих ссбя с гражданами мира (5%), Вместе с тем она существенно ниже тех 52%, что чувствуют близость с общностью «советский народ». Данная категория более вместительна и многоаспектна, по определению Ю. Левады, эта супсротническая категория была видоизмененной, или превращенной, формой, синтезирующей идею государственности и национальной идентичности («семья народов») [7» с. 14—18], Она подавляла и заменяла в прошлом остальные соцногрупповые идентичности, прежде всего этнические.

Действительно, исследования этнологов на основе словарно-ча-стотного контент-анализа идентификационных матриц показали, что в понятийной системе идентификаций у малых титульных народов России исчезла стержневая, еще 10—15 лет назад собирательная категория «советский народ«, место которой заняли национальная и гражданская идентичности [5, с. 305], Результаты массовых опросов ВЦИОМ указывают на распространенность этнической идентификации: около двух третей опрошенных (6Э%) утверждают, что чувствуют себя русскими людьми постоянно, и еще 17% — в отдельных случаях. Отметим также, что, согласно этим же данным, наряду с повышением значимости этнической принадлежности возрастает и уровень положительной оценки своей нации.

Таблица 4

Днвамнка распространенности национальных, траждавскик н локадьных идентификаций

(% указавших на чувство близости — ъ широком определении)

Объекты идеытнфн ка ЦНИ Май 1992 Де к&йрь 1УУ2 Мирт Иетнь 1993 Ноябрь 1993 Июнь 1994 Ноябрь 1994 Январь 1997 Май 1993

С ЛЮДЬМИ ТОЙ ж? национальности 75 76 74 72 77 78 7Я 91

С россиянами 71 71 66 67 77 71 70 71 84

С общностью »советский народ* 47 46 44 49 49 44 52

С гражданами СНГ 49 42 36 38 39 34 Й0 63

С Земляками |т(?ми, кто живет о пашем городе, поселке) 73 71 76 73 30 30 33 92

За последние годы во многих. исследованиях выявляется тенденция роста этнической идентификации [3, с. 22—26]. Наши собственные данные (начиная с 1994 г.) свидетельствуют о «подтягивании* категории «люди той же национальности» к базисным ндентичностим (близкие, семья, сверстники, коллеги) (табл. 4).

Более того, данные опросов говорят о доминировании этнических идентификаций нал гражданскими («мы — россияне») — и ответственно 78 и 71% (1994), 91 и &4% (1998). Схожие результаты были выявлены и в специальных исследованиях русских и других титульных народов России. У русских, прожинающих и республиках РФ, гражданское сознание не только расщеплено, но и погашено [5, с. 309; 10]. Именно этническая принадлежность ныступаст для них главной объединяющей с Россией категорией.

Тем не менее в России гражданстве к иость связана скорее с государственностью, даже с великодержавностью, нежели с этносом. Отсюда горечь утраты «великой державы», что было выявлено при фнкенриьании и я »-идентичности с помощью карточек: 46% россиян реагировали на факт разрушения СССР, выбирая карточку •Я — гражданин страны, которая перестала быть великой державой». Даже многие антикоммунистически настроенные люди, с радостью встретившие избавление от власти КПСС, сожалели о

крахе державы, которая ассоциировалась не столько с социальным строем, сколько с величием страны.

Идея государственности оказалась сильно подорванной. По данным 1994—1997 гг., все параметры государственной идентификации теряли силу из-за отчуждения от государственных институтов и недоверия к ним. Динамика ответов на вопрос *Иесет ли человек моральную ответственность страну и происходящее с ней?» показывает, что чувство ответственности идет на убыль [В; 9. с. 11].

Более того, именно не сформировавшаяся общегражданская идентичность приводит к тому, что Л. Гудков называет «негативной Идентификацией» [4]. Это выражается в своего рода самоопределении через противопоставление с чужими, «не своими» группами (например, чеченцы) и ведет к агрессивной мобилизации, Такое явление не характерно именно для постсоветской России, в той или иной степени оно встречается в любых странах. Правда, при отсутствии общенациональной программы и устоявшейся общегражданской идентичности проблема выглядит острее.

Таким образом, сегодняшняя российско-гражданская идентификация пока не восполняет государственную в той мере, в какой это было в СССР. Отсюда замещение: стремление идентифицироваться с большим символическим сообществом, например «гражданами СНГ».

Критическое отношение россиян к своему нынешнему государству и его структурам установлено множеством исследований. Возросшая роль локальных идентификаций — одно из свидетельств такого отношения. Тем не менее, судя по данным разных исследований, новая гражданская идентификация — «граждане России* — набирает силу. Заметно, что российская идентичность появляется у тех, кто в прошлом не имел Четкого представления о своей гражданской принадлежности (строка «ие пойму, кем себя считать» в табл. 3). Во второй половине 90-х гг- преодолевается кризис российской идентичности, все более заметна тенденция становления идентификации «мы — граждане России».

Идентификация с «советским народом» пока не «сворачивается*, и не очень ясно, сколь долго картина будет оставаться таковой. Наиболее показательна в этом смысле динамика по возрастным когортам4 (табл. 5).

Заметна тенденция угасания чувства близости с «советским народом» у молодого поколения и нарастания его у представителей среднего и старшего» Питер Бергер писал: «Человек может отча-

! См. статью 0. В. Семеновой е этой книге.

Таблица 5

Дивамнка позитивных идентификация е «советским пародом*

(по возрастным группам, %}*

Воэрлстные группы, лег 1992 1093 1994 1997

18—24 51 52 37 яа

25—29 47 4Й 42

30—39 48 46 4\

40—49 51 47 52 57

50—69 53 45 58 63

старше 60 47 52 КО

Население России 47 49 49 54

* Значимы« различия +5 — -1-7 % 1срн р<0,05,

яняо держаться па недавнее прошлое, но если в его непосредственном окружении не окажется и и кот, кто бы подтверждал его прежнюю самоидентификацию, он обнаружит, что поддерживать ее лишь в своем собственном сознании невозможно» [1, с. 95].

Таким образом, трансформация гражданской идентичности россиян — процесс многосторонний и парадоксальный.

С одной стороны, наполнение се (скорее, прнморднолъное, традиционное) связано с возрождением этнического самосознания [12], возможно, путем иостеиенного высвобождения от советской над-этпической надстройки; путем усиления значимости культурных атрибутов (земля, язык, местность, обычаи, религия). Уместно напомнить, что идентификации со сторонниками местных и русских национальных традиций получили достаточно большое число выборов (81 и 78%); по данным того же замера, подтвердилась наметившаяся тенденция роста идентификации с «малой родиной». Этим объясняется связь в одном факторе этнокультурных и «советских» идентификаций. Связь с теми, кто уважает местные традиции, возможно, свидетельствует о том, что культурная компонента национальной идентификации в России возрождается, скорее, в малых городах и на селе. Этническое и культурное наполнение гражданской идентификации характерно в большей степени для людей с низкими социальными ресурсами,

С другой стороны, новая гражданская идентификация «россияне» пока не наполнена этнокультурными компонентами, носит, скорее, аскриптивный характер. Иначе говоря, такая российская

идентичность описывается в тех признаках, которые доносятся в паспорт и другие регистрационные документы.

Трудности становления новой гражданской идентичности в многонациональном государстве связаны и с тем, как артикулируют эту проблему элиты страны. Идея надэтпической идептичности может служить призывом к формированию гражданской нации, вместе с тем таит и опасность стать «привычным» подобием советской модели. По мнению П. Кольстё, само название «россияне» кажется мало приемлемым как для правящих элит национальных субъектов Российской Федерации* для которых припцип права наций на самоопределение послужил мощным орудием в борьбе эа власть и ресурсы, так и для русских этнонационалистов, опасающихся растворения русского ядра в сверхэтнической общности [11. р, 213],

Бее это основательно контрастирует с польской моделью национально-гражданской идентичности, с ее консистентной структурой, открытостью внешнему миру. Отметим безусловную авангардную роль польской злит кг н формировании такой идентичности и консолидации нации. Паши данные свидетельствуют о том, что национально-гражданские идентификации наиболее выражены у более «продвинутых» групп пплмжего населения: чаще называют себя поляками, католиками и близкими по национальности молодые, люди с высшим образованием, проживающие в крупных и средних городах, с высоким уровнем дохода,

4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наше сравнительное исследование оттенило проблемы развития российского общества- Тем не менее оно показало, что в двух странах, переживающих серьезные структурные изменения, социальная ткань сохранилась. Структуры коллективных идентификаций во многом схожи. В России, как и в Польше, социальные связи не разрушены, наиболее распространенные н значимые идентификационные группы и общности отражают сферу повседневных контактов и жизненный интересов.

Конечно, проявились и различия, обусловленные тем, что наши славянские народы имеют тек не менее разные культурные и политические традиции, в разной мере несут отпечаток социалистического прошлого и находятся в разных фазах и по-разному протекающего трансформационного процесса, что выражается в характере сложившихся взаимоотношений «человек—общество». Существенное значение имеет и рель злит * реформаторских преобразованиях и установлении конструктив по го диалога с народом.

При ярче выраженной коллективности мы сильнее сгчуждены от больших сообществ, гражданских и политических, значимые общности формируются на основе ближних связей, со месту проживания пли работы и с людьми своего поколения. Поляки же, при безусловной ценности семьи и приватной жизни, демонстрируют больший, чем россияне, интерес к политике и значимость идентификаций по политическим убеждениям, большую открытость мировому сообществу.

Россиянин еще не определился в макросоцвальном пространстве. Скорее всего, ато не свидетельство нашей патриархальности, но продукт недоверия властным структурам, тем, кого называют «олигархами», «семьей», коррумпированным чиновникам, представляющим государство. Россиянин хотя и не «вельможный пан», но свое достоинство уважает не меньше.

Во многом тем же обусловлен н тяжелый процесс формирования в современной России общенациональной гражданской идентификации, что отчетливо видно на польском фоне, где она выступает существенным элементом гармонизаций общественных отношений и консолидации общества — в значительной мере благодаря усилиям правящих элит. Элиты российского общества (расколотые начиная с петровских времен) не достигли единства по этим вопросам ни между собой, ни с народом.

Государствен но-граждан екая идентичность россиян, претерпев глубокий кризис после распада Советского Союза, на момент исследования находилась в фазе активной реформации. Только когда укрепится ее основа, и прежде всего взаимное уважение человека и государства, тогда, видимо, можно будет говорить о тон, что кризис идентичности преодолен. Но произойдет ли вто?

ЛИТЕРАТУРА

I. 5?рк-?р Л. Приглашение в социологию. М.; Аспект Пресс. ] 996. 1 Горшко* М. К Динамика ценностный ориентации и социальных чувств населении России в условиях общественной тр а неформатен: исследования РНИ-

Синп. тт.

1 1'удк(м.Ц. Д. Динамика >тни чески * стереотипов (ерзннетше замеров 1989 и 1994 |т ) Н Экономически с н социальные перемены: Мониторинг общественного мнения 1995. № 2.

4 Гудков Л. Д. К проблеме негативной идентификации И Мониторинг общественного мнения: /Экономические и сокиал^кме перецени. 21)00, .N9 5,

Ь-йробижеваЛ- М. Ак7аевА Р.. Коротеева В. В.. Селдатооа Г У Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов, М,; Мысль, 1996.

Л Л «л ,7 f> < 4t MHiK \ три. <».111 ШИМОЖШЧ lh ) IIII 1,1 IRIDIC *N T-LH-I ■ I a 11

11- i I kk ИГ11 l МНС1И1Ч ЭкЧН 1ЧИЧ<Д KlU' It UHJU4 СЫН 1С 11L 1>L ЧОП Ы I'H №2 £ J H> -i Hf ¿LljdlU К Ь -IJIIll ЧК'Ц\ <'4t IHIIt-M LSUH, ИНОЮ • Гф<4> It MhL

ML' L 4. I VI At it I Л '"if.. I II V:n in миг II (,1. 1.11 in II HI 11 JU pt 4Ulh,l \tsMtin ОрИШ Oi>

ti hi i с о mi ljo я 495 n1

4 . / i i i*) i KlU i 111 1Я11, 41 1( HIVS к И 114 JM И 14 41 HllS) иЧС ЕОШ'КЛ mill II VI I M ни 1 И II 4*|tci 1 IK1 MHO О ЧН01ШМ ~>K 111(1 ЧИ'К'СКИС H СОЦ1СЛ l|>I|MI, FKp«.'' чень 1 »0 SI

9 . ifHilllri НУ \ "ml"» "иск 4 cihl it mil (11 гтч i ь лет сп и" та j j (n pi .10,4)11 ClbHI, С IIH I II С] ¿НИМ I С l[,]IOI О HU 1L' |,|1|кН1ИЯ) -^к IТЦЧ-- Ml I' И. 1. KJIС II lOllllJ IllllJt ПС jiWUhl \1 НИ1 piLHl i иКИИСННОЮ ЧНЧ1ИЯ IЧУ5 Л" I

г Ч hi > ГМИН' И i NH4l LKI4 |;,1Ч Ц-ОЩНИГЗК' и jci,> СО] 11Я 11 ГфЛк 111*4 Но i ]К" I

1 Ч Др ллс&чи Т с Гч sluk^mui М М'М РАН 1^5

11 А<> vj£> Р Political CoTislrutUon Siies Ndlionul Hui l-dir^. in Ru-ism and Ни: EV-,!-Noviec Slaters Boulder. Colorado, iKl'nrtl ^«¡ivh'w J-^rc-s. 2(HH).

12 Snub i SsiiiOTH Iilclit]Ls L Penguin Honkь IW