CC BY
15
Бизнес-ангельское инвестирование
По материалам круглого стола Московского венчурного форума 19 июля 2008 г., Центральный Дом предпринимателя
Модератор Александр Иванович Каширин,
Председатель правления Национального содружества
бизнес-ангелов «СБАР»
А. Каширин:
— Коллегии, расскажите о своих успешных и неуспешных проектах...
Олег Юрьевич Качанов, ЗАО «Ай-Мэн Капитал»:
— В проекте главное — понять разницу между лабораторным образцом и промышленной реализацией технологии, ее промышленным масштабированием... Я придерживаюсь преимущественно материаловедения, и нахожу кандидатов на инвестирование в этой сфере. Иногда мы берем разработчиков в штат, иногда нанимаем своих конструкторов, которые порой находят решение, существен -но отличающееся от того, что было сделано в лаборатории. Именно макет, пилотный образец, опытнопромышленный образец — зона нашей компетенции и финансовых возможностей. Дальше уже — венчурные фонды, и другие деньги...
Вопрос из зала:
— Что вы делаете для того, чтобы привлечь к своему бизнесу богатых людей?
О. Качанов:
— Конечно, мы бы хотели бы привлечь в качестве соинвесторов таких людей как Генералов, Недорос-лев, или такую компанию как Ренова. Но они люди самостоятельные, у них свои финансовые службы и взгляды на то, как делать деньги. Нам у них денег получить практически невозможно. И вообще я сильно сомневаюсь, что кто-то придет ко мне и скажет: «Вот тебе, Олег, десять миллионов долларов, делай с ними, что считаешь нужным...». Каждый оставляет деньги при себе. Уважаемая компания Альянс-РОСНО создала при своих деньгах и при себе свою группу, ВТБ-уп-равление активами — свою группу, и т. д. По преимуществу подобной деятельностью занимаются или собираются заниматься кэптивные компании — таких энтузиастов, как я, в общем, не так много. И мне крупные компании денег не дают, а уж вам — тем более...
Другое немаловажное обстоятельство — нет историй успеха, которые можно предъявить на всеобщее обозрение. У меня, например, только один выход. Четыре года назад мы стали развивать широкополосный Интернет-провайдинг в Подмосковье, раз-
вили с нуля и продали крупному фонду. Но это не совсем венчур, это Wi-Fi оборудование, и все. Но в следующем году намечен выход из двух-трех проектов, так что истории успеха, надеемся, будут.
Александр Владимирович Галицкий, управляющий партнер Almaz Capital Partners:
— Я лично сделал шесть инвестиций. Все они разные по профилю, и различаются по стадиям развития проектов. Надо сказать, что деньги я давал людям, которых хорошо знаю — или когда-то мы были коллегами, или они работали у меня, и чему-то научились, и я им доверяю. Вот один проект: была идея построить глобальный Wi-Fi роуминг доступа в Москве — чтобы за один раз можно было войти во все российские сети, и получить, кроме того, выход на сети зарубежные. Проект не пошел, мы просто потратили деньги. Интересно отметить, что идея сама по себе не умерла, и предприниматель, с которым мы ее занимались, построил сейчас сеть — уже без нашего участия, мы вышли, не надеясь на результат. В эту сеть входят двадцать пять московских университетов. Студент, входя в эту сеть, авторизуется, и номер его телефона является роуминговым ключом. У нас никаких претензий к этому предпринимателю нет — все было сделано уже без нашего участия. Дружим с ним и ждем от него новых интересных проектов.
Из этих шести проектов один был неудачный, и уже произошло три удачных выхода. Выходы давали 5-15-кратное увеличение вложенного капитала. Все мои проекты — это проекты IT, поскольку я знаком именно с этой сферой. Некоторые проекты я инициировал сам: находил предпринимателя, говорил ему: «Есть такая-то идея», находил нужные руки и головы, давал денег.
Идеи рождаются иногда совсем просто: восемь назад мы с другом за столиком обсуждали его затруднения. Ему приходили счета за телефон в конце месяца на 500-600 евро, и его начальник потребовал подробных объяснений — кому и зачем он звонит. Особенность ситуации была в том, что среди абонентов этого человека была замужняя дочь начальника, а этот факт предавать огласке он не хотел... И, обсуждая с ним эту проблему, мы пришли к мысли, что хоро-
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
шо бы развести телефонные переговоры на бизнес-звонки и на звонки частные... Это имеет существенно значение для европейских корпораций — телефонные расходы обкладываются налогом так же как, скажем, аренда машины для служебных целей... Наша тогдашняя беседа вылилась в бизнес-идею, и я дал денег под компанию, которая была создана для ее проработки. Сейчас эта компания хорошо продвигается; мы ее еще не продали, но, по последним оценкам, она имеет приличный рост стоимости. Работает компания в Европе, однако сейчас рассматривается вопрос о поглощении ее американским лидером рынка...
Максим Васильевич Шеховцов, директор венчурных фондов Альтернативные инвестиции Альянс-РОСНО Управление активами:
— У меня опыт ангельского инвестирования невелик — я венчурный инвестор, распоряжающийся чужими деньгами. Мы проинвес-тировали более пятнадцати компаний, степень успешности у них разная... Вот один из примеров.
Человек занимался недвижимостью, девелоперскими проектами, но у него было хорошее техническое образование и живой интерес к проектам венчурным. Мы в него поверили. Но он оказался человеком увлекающимся — больше, чем это требуется для успешной работы... Вдобавок он вел и несколько других тем. В результате фокус внимания был утрачен, а здесь было необходимо полное погружение в работу. Пришлось сменить его на роли генерального директора; сейчас проект еще отстает от ориентиров бизнес-плана, но отчетливо продвигается.
В других случаях бывало наоборот — приходил человек, для которого его проект был делом жизни, ради которого он бросал работу, залезал в жуткие долги. В подобных случаях бывают успехи. Например, инвестиции, сделанные два года назад по одному такому проекту, сегодня увеличились десятикратно.
Скажу о своем стиле работы. Предпочитаю мягко консультировать — мы при отборе проектов ориентируемся на людей самодостаточных, амбициозных, и мне, честно говоря, некомфортно им что-то навязывать. Работа строится так — даем им карт-бланш, советуем в случае необходимости, помогаем наладить контакты с нужными людьми, предлагаем помощь при затруднениях с финансовым управлением, с созданием структуры компании. Стараемся выстроить эту структуру так, чтобы она получила хорошую оценку, чтобы ее могли купить. То есть, я делаю ставку на талантливых людей, которые замахиваются на рискованные вещи — и в этот момент их нужно поддержать, сказать им, что они действительно талантливы, мы в них верим — и это срабатывает...
Есть еще один пример — услуги в области телемедицины. Упрощенно — удаленное платное консультирование. Человек, который ведет проект, занимался сетевыми коммуникациями, и ему всегда как-то удавалось «отбивать» сделанные вложения. При этом,
конечно, я не медик, и для меня важно понять, в какой степени человек реалистичен в оценке своих возможностей, в оценке возможностей рынка.
Нами сделано несколько инвестиций в сфере ІТ. Например, в компанию «Мобильные инновации», которая разрабатывает SMR (СиЭмЭр решения для мобильных телефонов). Там бизнес ведет тоже человек с большим потенциалом, его надо порой придерживать, но главное — не мешать... Проинвестировали их год назад. Они делают мобильные приложения для мобильников — виджеты. По количеству скачиваний этих виджетов и баннеров в России они уже обогнали Нокию, сделав за полгода первый миллион продаж — без нашего особого участия в оперативном управлении. Однако не скрою, у нас сильный консультативный совет, где есть и представители мобильных операторов. Но чем мы не занимаемся — так это поиском заказов! Я изначально отстранился от этого — считаю, что предприниматель сам должен добывать заказы.
Мы представляем одну из самых крупных финансовых групп в мире, но нам от этого, фигурально выражаясь, ни тепло, ни холодно. «Альянс» нас не инвестирует, мы работаем с различными инвесторами. Добавлю, что венчурное сообщество не добьется положительных результатов, если будет работать в отрыве от сообщества бизнес-ангелов. Бизнес-ангелы заняты не менее интересной, а иногда и более доходной частью венчурного бизнеса. Два своих проекта, например, мы взяли от бизнес-ангелов, которые проделали для нас гигантскую работу по выстраиванию нормальных бизнес-моделей, подбору команд, по шлифовке проекта — фактически представили готовый «продукт» на базе высоких технологий.
Посоветовал бы всем разработчикам активно общаться с предпринимателями и бизнес-ангельским сообществом, а предпринимателям и бизнес-ангелам — с венчурным сообществом. Без такого тесного общения успехов не добиться.
А. Каширин:
— У Олега Качанова есть богатый опыт, ему приходилось менять менеджмент проекта. На начальной стадии отношения между предпринимателем и инвестором часто бывают сложными.
О. Качанов:
— Главные риски в нашем деле , по-моему, связаны с людьми... Был у нас один проект по запуску в производство диагностических медицинских препаратов. Разработчик производил благоприятное впечатление, в семьдесят пять лет у него было немало заслуг и опыта. Переговоры с ним проходили, в об-щем-то, благожелательно, и мы понимали друг друга. Мы вложили в него около ста тысяч долларов в добавление гранту из фонда Бортника. Он уговорил нас не брать контрольного пакета. Но потом человеку показалось, что мы хотим украсть его идею — мы предлагали своего финансового директора, своего менеджера по продажам...Он не обладал менеджерскими компетенциями, двадцать лет работая со своим детищем. От наших предложений он отказался, и мы прекратили финансирование.
У него закончились деньги на аренду, он заперся у себя в квартире со своими тридцатью пятью аппаратами, которые удалось сделать — и торгует ими потихоньку. Аппараты работают, но будущего у проекта при таком подходе к делу нет. Так мы пришли к коллапсу проекта и обиде. Думаем, не последнюю роль сыграл возраст человека. Поэтому теперь мы настаиваем на контрольном пакете — дело не столько в деньгах, сколько в возможности управлять ситуацией, быть защищенным от возможного непрофессионализма разработчиков...
В другом проекте — уже не в Москве — было запланировано производство неких лазеров. Разработчика первоначально профинансировал другой фонд, который продал нам свою долю. И там вылезли проблемы личного плана. Оказалось, что человек пил и играл в казино, а прежние инвесторы не хотели с ним возиться. Он, конечно, человек талантливый, но оказалось, что слишком... Он сильно проигрался и проект застрял в развитии на долгое время. Пришлось с этим человеком расстаться. Расстались, выкупив его долю за небольшие деньги. Он сам предложил это сделать, трезво оценивая сложившуюся ситуацию. Прошел понижающий раунд, была проведена переоценка, один из партнеров ушел. Мы получили проект полностью практически за деньги, которые инвестировали в его половину. Поменяли менеджмент и стратегию бизнеса: сами лазеры оказались никому не нужны. Но была тысяча квадратных метров производственной площади, станочный парк, очень хорошее оборудование: ростовые камеры, камеры окраски... был офис, который мы продали и вложили деньги в развитие бизнеса. Теперь выпускаем кристаллы, и встраиваем их в одну технологию из Черноголовки... То есть, у нас прошло длительное антикризисное мероприятие. Проект теперь вытаскивает новый директор — человек из прежней команды. Надеемся, что вытащит. И получит при этом свою долю в бизнесе...
Надо смотреть в глаза человеку, которому даешь деньги. Вчера было хорошо сказано: «Мы капитализируем не твое предприятие, мы капитализируем тебя». Это же подтверждают и коллеги по цеху. А при отборе проектов — нужны компании-газели, которые прыгают далеко, способны к быстрому росту...
А. Галицкий:
— Вношу поправку: Когда ко мне приходят люди, я также особенно не вмешиваюсь в управление компанией. При этом считаю, что отбирать у предпринимателя более 50 процентов, как это модно сейчас в России — неправильно. (Аплодисменты в зале).
А. Каширин:
— Представляю депутата Госдумы Илью Владимировича Пономарева. Мы очень дорожим большим вниманием, которое оказывают сегодня нам государственные органы, и надеемся на лучшее взаимодействие с ними.
И. Пономарев:
— Послушав коллег, прошу разрешения выступить «адвокатом дьявола» и сказать несколько непри-
ятных вещей. Мне кажется, говоря об ангельском финансировании, мы теряем из виду общую деловую и экономическую ситуацию. А она такова, что финансирование, о котором речь, по большому счету смысла не имеет. Это может быть скорее предметом развлечения для отдельных предпринимателей, либо упражнениями профессионалов — но экономических причин заниматься таким инвестированием нет.
Посмотрим на дело с практической точки зрения: в чем цель любой инвестиции? Разместить как можно большее количество денег под максимальную доходность. А все проекты, о которых мы говорим — это маленькие проекты с непредсказуемой доходностью. В стране сегодня огромное количество денег, ситуация экономического процветания (на мой взгляд, мнимого процветания). А вложения, что предлагаются делать, и вся эта деятельность характерны скорее для ситуации экономического кризиса.
Сегодня у многих предпринимателей планка принимаемых решений поднялась на уровень, до которого большинство рассматриваемых проектов просто не дотягивается. Для этих людей «цена вопроса» — миллион долларов. Даже в кризисном 98-м году для крупного российского предпринимателя такая сумма была «минимальным квантом решения», потому что он считал — мое время стоит дороже рассмотрения подобных вопросов. А сейчас «квант решения» для людей типа Абрамовича, думаю, составляет пятьдесят миллионов, для людей масштаба поменьше — 10-15 миллионов.
Здесь был задан вопрос — кто из инвесторов присутствует в зале? Поднялось три руки, остальные пришли сюда с прямо противоположными задачами. А кто из них принес проект в десятки миллионов долларов, четко аргументируя его итоги? Уже в одной этой диспропорции — огромная проблема. Кроме того, налицо отсутствие положительных примеров в массовом порядке — те успехи, о которых здесь говорим, скорее исключения, подтверждающие правило. Столько-то инвестировал, столько-то получил обратно — таких примеров мало. А примеров: мы вчера дали деньги, а сегодня их благополучно потеряли — огромное количество
— притом, что они по понятным причинам не афишируются. Где же здесь мотивация для инвесторов?
Для бизнес-ангела его деятельность — это получение удовольствия, это «фан». Это скорее вопрос престижа — в Соединенных Штатах модно вкладываться в хай-тек, такое добавляет уважения в глазах окружающих — мол, современный человек, с перспективой. У нас же другие критерии — если у тебя нет нефтяной скважины — ты лох, ты лузер... и игры с хай-теком в своем кругу могут не понять: как так — вложить деньги, потерять, а потом и не грохнуть того, кто твои деньги потерял — не по понятиям.
Здесь предлагали: пусть Путин скажет олигархам: «Давайте скинемся на хай-тек по пять процентов, хотя бы...». Открою вам тайну — президент Путин на встречах с людьми из русской части списка «Форбс» регулярно произносил: «Давайте вложимся в высокие технологии!». А чем дело заканчивается? «Хорошо, — говорят, — давайте вложимся. А во что, собственно? Вы можете, Владимир Владимирович, ска-
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
зать, во что именно? Ладно, мы пойдем, подумаем... Но если мы не найдем того, что приносит очевидную отдачу — как мы будем выглядеть в глазах своих коллег?» Так что подобного рода регулярные рекомендации В. В. банально игнорируются...
А что произойдет, если они будут выполнены? Скажем, тот же Абрамович вложит миллиард долларов в хай-тек? Как рынок воспримет это? Как колоссальную «халяву»! Глобальный «распил» денег в этой ситуации неминуем!
...По опыту своему припоминаю, как в 2002-2003 годах появилось в тусовке много женщин с деньгами. Покровители давали им, условно, десять миллионов долларов, и предлагали инвестировать во что-либо привлекательное. По большей части эти деньги пошли на модные бутики — тут хотя бы было понятно, как деньги вернутся. Но эти женщины готовы были вкладывать во что угодно — и в хай-тек тоже: они приходили и спрашивали — посоветуйте, во что вложить, чтобы было прикольно, модно... Но вкладывать было не во что, и теперь число таких инвесторш сильно сократилось.
Чтобы не выглядеть полным пессимистом, скажу, что мы в Госдуме всеми возможными силами пытаемся инициировать и как-то подтолкнуть процесс. Общаясь с предпринимателями, часто ощущаешь вполне сдержанное отношение: «Шли бы вы себе мимо, и не мешали... Мы сами с усами». Но такая позиция непродуктивна! Ведь всюду в мире государство играет ключевую роль в инновационном процессе — и это не зависит ни от либеральных взглядов, ни от практики жесткого регулирования экономики. Россия сегодня поворачивается в эту же сторону. Необходимы три компонента решения задачи:
Во-первых, установление правил игры. Не может быть венчурный фонд разновидностью паевого инвестиционного фонда, как это сейчас у нас устроено. Если сказать западному инвестору, что необходима лицензия, необходима управляющая компания, что контроль деятельности будет вести аналог американской Комиссии по рынкам и ценным бумагам, и что в случае убытков вы за все ответите — то какие уж в этой ситуации венчурные инвестиции?...Надеемся, что осенью в Думу будет внесен законопроект, написанный самими участниками венчурного сообщества, что ситуация будет изменена.
Вторая тема — инфраструктурные проекты, которые должны явиться мостиками между традиционными предпринимателями и инновационным сообществом. Приведу пример. Вот государственная программа создания технопарков. Государство обращается к потенциальным инвесторам — вы умеете инвестировать в недвижимость, Поучаствуйте в этом проекте. Здесь вы будете иметь гарантированные доходы, и всегда сможете вернуть свои затраты — если что-то не получится с инновациями, у вас в любом случае останутся здания, оборудование, то есть вполне ликвидные вещи... При этом у вас будет право «первой ночи» в отборе привлекательных проектов — ведь вы будете лучше других видеть, что происходит в ваших зданиях.
Третий момент — реализация новой госпрограм-мы информатизации. Сейчас на базе Администрации президента создается ее ядро. Отечественный бизнес
любит работать с государством, с бюджетом. Поэтому он не пройдет мимо этой программы, его в нее затянут. Вполне традиционные предприниматели при государственном финансовом «козырьке» начнут вкладывать свои деньги в такие проекты, как создание национальной операционной системы, в космос, в термоядерную энергетику...
А. Галицкий:
— Хочу сразу отреагировать на слова Ильи: государство плохо знает ситуацию. Я приглядываюсь к ней с 2004-го года, и мне представляется, что сегодня подпольных людей в области хай-тека довольно много — как раньше было подпольное цеховое хозяйство по пошиву джинсов на грузинской территории. Эти подпольные компании во многом живут благодаря Интернету. При этом они работают не только на аутсорсинг, но делают и чипы, и еще что-то, а зарегистрированы они где-нибудь на Бермудах... Так что утверждение о том, что некуда вкладывать — большое заблуждение. Конечно, дойти до верха и доказать, что у тебя что-то за душой есть — крайне трудно и долго. И часть активных людей просто начинает на своей интеллектуальной собственности зарабатывать подпольно.
А относительно больших государственных проектов у меня сомнение — ни один из больших проектов, затеянных государством в последнее время, как-то не очень состоялся. Потому, что в старые времена была школа Генеральных конструкторов, были серьезные разработчики и системщики. Теперь от этих школ и коллективов ничего не осталось. И вот, как пример, проект ГЛОНАСС — не очень там все выходит, а куча денег истрачена. Так что такие большие государственные проекты, как создание национальной операционной системы, скорее всего, просто привлекут умелых людей, и произойдет очередной «распил» денег — и только. И отвечать за это будет некому. Госкорпорации возглавляют чиновники, для которых это не основное место работы (аплодисменты в зале).
И. Пономарев:
— Государству самому ничего делать не надо. Ему надо лишь предложить стимул, условно говоря, повесить «морковку».
Посмотрите, что происходит с госкорпорациями — возьмем «Роснанотех». Ведь можно положить всю кучу денег в банк и пожить на проценты — не трогая основного капитала, за который могут и наказать.
А ведь проценты будут достаточные... Но все равно начинают приходить и крупные металлургические комбинаты, и уже пять-шесть олигархов активно с «Роснанотехом» работают. Они поняли, что государство на этом направлении будет расходовать деньги, и рано или поздно удастся посот-рудничать. Сам по себе крупный бизнес никогда бы не пришел в этот сектор. Ему неважно, состоится или нет национальная операционная система. Однако совершенно ясно, что весь сектор свободного операционного обеспечения получит мощный толчок. Я знаю, что в Новосибирске, например, подвалы и по-
луподвалы набиты персональщиками, работающими на аутсорсинг. И если программа по национальной операционной системе пойдет, эти люди из подвалов выйдут.
М. Шеховцов:
— К месту сказать несколько слов. Не надо думать, что становление венчурной индустрии простое дело. В Южной Корее, например, первая попытка частногосударственного партнерства в этой сфере с треском провалилась. Создан был фонд — вариант Российской венчурной компании, отобраны пятнадцать управляющих компаний, которые, как позднее выяснилось, были аффилированы с крупными «чеболями». И деньги были быстро пристроены куда надо, на чем все и закончилось... Замечателен пример Израиля, мы все знаем об его успехах. Но первые две программы там также провалились! Успех принесла только третья, заложив основы венчурной индустрии Израиля. Первые десять фондов ничего не смогли, а «Йозмов-ские» — сумели. К ним были привлечены лучшие управляющие со всего мира. Не будем питать иллюзии, что у нас все сразу получится. Но если ничего не делать, то и результата не будет. Мы видим эти проблемы изнутри, и решаем их.
А. Каширин:
— Взаимодействие партнеров, соотношение долей участников в нарождающемся бизнесе очень важно. Как оформить отношения между партнерами на самой ранней стадии, расскажет Елена Горемыкина, управляющий партнер из «Адвокатского бюро «Горемыкина, Цокол и партнеры». Наше Содружество бизнес-ангелов тесно сотрудничает с этой компанией.
Елена Геннадьевна Горемыкина:
— Для успеха новой компании важно выбрать ту организационно-правовую форму, которая устраивала бы и инвестора, и разработчиков. Сегодня наиболее распространены «Закрытое акционерное общество» и «Общество с ограниченной ответственностью». Западные инвесторы охотнее работают с ЗАО. Однако российские законы по ЗАО чересчур зарегулированы, причем императивными нормами, не подлежащими изменению. В ЗАО инвестор и разработчик сталкиваются с ситуацией, когда они не могут повлиять на управление компанией так, как им бы хотелось.
Инвестор, входя в компанию, согласен бывает получить минимальный пакет, достаточный для его финансовых ожиданий, но этот пакет по российскому праву будет недостаточен для участия в управлении в кризисных ситуациях. Государство здесь может повесить упоминаемую «морковку», приняв закон об изменении акционерного законодательства и Гражданского кодекса, допустив акционерное соглашение, к чему обычно стремятся, регистрируя компании вне российской юрисдикции.
Что такое акционерное соглашение? Это сделка между акционерами или третьими лицами, которые
собираются стать акционерами. Такое соглашение создает механизм соблюдения интересов участников в управлении компанией. Акционерное соглашение, например, может предусмотреть перераспределение голосов на общем собрании — не только по акциям, но и по другим параметрам. Предусматривает возможность на ограничение голосования по определенным вопросам, может предусмотреть запрет на голосование по некоторым вопросам...
Сегодня такие соглашения противоречат либо акционерному законодательству, либо Гражданскому кодексу. С моей точки зрения, принятие закона, допускающего акционерные соглашения, разрешающего сторонам выстраивать свои отношения по своему усмотрению и есть тот самый привлекательный стимул, которым может предложить государство участникам инвестиционных сделок.
О. Качанов:
— Ведь в ООО есть такая возможность — недавно юристы обратили мое внимание: скажем, у нас 20% компании, но эти 20 % в определенных случаях могут выступать контрольным пакетом — например, позволят нам назначать своего генерального директора. И если мы придем в суд, то он нас поддержит...
Е. Горемыкина:
— В связи с этим следует заметить — почему выбирается ЗАО, а не ООО? Ведь в ООО совершенно замечательная возможность определять в Уставе права для определенных категорий участников — скажем, определять проценты голосов для принятия решений вне зависимости от доли акций, принадлежащих участнику. Однако в ЗАО все понятно с собственностью — есть уставный капитал, произошла эмиссия акций, и акционер, когда хочет выйти, продает, или дарит свои акции и уходит. В ООО — помимо такого же распоряжении своей долей — присутствует такой труднопонимаемый момент, как выход из ООО с частью имущества. В нем все хорошо с управлением, но есть такая норма, как право выхода учредителя с имуществом, и это очень плохо для инвестора, потому что это право ничем не ограничено. И, после получения заявления о выходе, ООО обязано в безусловном порядке выплатить выходящему участнику его долю, рассчитанную по величине чистых активов компании.
О. Качанов:
— Можно ли прописать в Уставе, чтобы в случае нашего решения о выходе, мы могли выйти, забрав наше оборудование и все, что мы внесли или купили на свои деньги.
Е. Горемыкина:
— Можете, если вы сформируете ваш взнос как чистый баланс компании. Но это смогут сделать и другие учредители, выход которого вам неинтересен. Поэтому в венчурных фондах принято работать только с ЗАО. И если закон будет принят, акционерное соглашение сможет внести удобное регулирование порядка управления бизнесом.
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
