CC BY
134
УДК 930+94+327
М. Е. Давыдов
аспирант кафедры всеобщей истории, историографии и источниковедения
ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный
педагогический университет»
КРИЗИС ЗАПАДНОЙ МЕТОДОЛОГИИ В ИЗУЧЕНИИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» И СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД
В данной статье рассматриваются современные подходы к изучению «холодной войны», сложившиеся на Западе. Показаны кризисные явления в методологии, наметившиеся в западной историографии «холодной войны», и рассматривается социологический подход как возможный вариант выхода из методологического тупика.
Ключевые слова: «холодная война»; теория международных отношений; историография; методологические подходы.
В современной западной историографии наметились качественные изменения в изучении «холодной войны», которые связаны с огромным интересом к данному феномену у американских и европейских историков. Следствием этого стало большое количество литературы, изданной в последние два десятилетия после распада СССР. Повышенный интерес к проблеме «холодной войны» связан с рассекречиванием архивов Советского Союза и появлением новых источников, с «победой» США в «холодной войне» (следовательно, такой положительный опыт должен быть основательно изучен) и с наличием пережитков «холодной войны» в современных международных отношениях.
Главным же последствием такого углубленного изучения «холодной войны» европейскими и американскими учеными стало возникновение нескольких методологических подходов к вопросу о причинах возникновения и развития этого явления.
Одним из ведущих специалистов в области современной историографии «холодной войны» является Одд Арне Вестад, который возглавляет вместе с
профессором Майклом Коксом Центр изучения «холодной войны» в Лондонской школе экономической и политической науки. В вводной статье к сборнику «Пересматривая Холодную Войну: подходы, интерпретация и теория» Вестад подробно раскрывает содержание и концепции современных исследований, наиболее признанных на Западе. Автор указывает на то, что сегодня «холодную войну» изучают две большие группы ученых - это собственно историки и исследователи, занимающиеся историей и теорией международных отношений 2000. Р. 3]. На Западе сейчас
господствуют нео-позитивизм и интерпретаторский подход, а в теории международных отношений (МО) - реализм и конструктивизм 2000.
Р. 8].
Рассмотрением преимуществ и проблем этих подходов занимается также Нед Лебоу из Дартмунтского колледжа, сотрудничающий с Лондонской школой экономической и политической науки. Приводя соответствующую классификацию, Лебоу, Вестад, а вслед за ними Гэддис избегают называть конкретные фамилии исследователей либо делают это очень редко. Гэддиса, например, вряд ли можно отнести к какому либо из указанных направлений, так как в целом его подход выглядит как цивилизационный [Оаё&Б, 2002.]. Интерпретаторские позиции занимает историк, проректор Флорентийского университета Эннио Ди Нольфо, в концепции которого движущими силами «холодной войны» выступают: с одной стороны - фигура Сталина и отсутствие противовесов этой фигуре в советской политической системе - с другой стороны [цит. по Петелин, 2004. С. 9].
Изучением «холодной войны» с позиции теории международных отношений занимается профессор, возглавляющий факультет государственного управления Дартмутского колледжа, Виллиам Курти Вохлфорв. Его подход Од Арне Вестад назвал «стремящимся к „реализму"». Реалисты, как указывает Гэддис, считают, что каждая нация на каждом отрезке истории стремится «максимизировать свою силу» [Оаё^Б, 2002. Р. 57]. Если говорить коротко, то подход Вохлорфа выражается в следующем: «невозможно рассматривать международную политику, не рассматривая вопрос о власти» ^оЫГогШ, 1993. Р. 2.].
Другой ученый, Гейр Лундерстад, директор Норвежского нобелевского института и профессор истории в университете города Осло, относит себя к школе, опирающейся на политический реализм. Согласно концепции Гейра
Лундестада, «ряд особенностей [конфликта] был предопределен системой международных отношений, в то время как многие другие черты холодной войны были связаны с идеологиями, нациями и индивидами» [Lundestad 2005, P. 8].
Однако Вестад указывает, что и реализм, и конструктивизм в изучении «холодной войны» имеют одно общее место - они «работают с системами, тратя много времени на то, чтобы выяснить, как элементы этих систем продуцируют измеряемый результат» [Westad, 2000. P. 8]. Построением таких систем, или, иначе говоря, моделей, занимается Мэри Калдор, профессор Лондонской школы экономической и политической науки, содиректор Центра изучения глобального управления. Ее исследования раскрывают «холодную войну» с точки зрения теории войн и конфликтов [Kaldor, 2006.].
Специалисты в области «холодной войны», как Мелвин П. Леффлер -профессор истории в университете Вирджинии, и ассоциированный профессор истории Джорджтаунского университета Дэвид С. Пэинтер, не могут быть отнесены в чистом виде ни к реализму, ни к конструктивизму, сочетая оба подхода в своих исследованиях. В совместно отредактированном ими сборнике, дважды изданном в Лондоне в 1994 и 2005 годах, под названием «Происхождение Холодной Войны. Международная история» уделяется существенное внимание влиянию, которое оказали политические и экономические системы двух супердержав на другие нации [ Leffler, Painter, 2005. P. 1 - 2].
Можно по-разному оценить данную систематизацию, выработанную на Западе. Для российской историографии, возможно, лучше будет создать свою классификацию западных авторов и их взглядов, менее общую и более подробную.
Перейдем от краткого рассмотрения западной историографии к критике вышеуказанных школ, которая сегодня существует на Западе.
Профессор Лебоу выявляет несостоятельность ряда методологических подходов к изучению «холодной войны», либо полностью игнорирующих роль общества и общественных отношений в конфликте, либо рассматривающих взаимосвязь общества и истории чисто механистически. В статье «Социальная наука, история и Холодная Война: проводя связующую линию» Лебоу подвергает критике «чисто исторические» взгляды на «холодную войну», где объяснение причинно-следственных связей построено на каком-либо одном
положении. Называя такой подход нерепрезентативным, Нед Лебоу говорит о том, что «такие работы хороши на индивидуальном уровне анализа...» и лишь в том случае, если мы рассматриваем их в контексте подобных исследований, где изучаются другие аспекты «холодной войны». Нед Лебоу критикует Джона Льюиса Гэддиса, который «уверен, что биполярность, ядерное сдерживание и разделение Европы лежали в основе противостояния сверхдержав». Однако, когда речь идет о «группах, элите, бюрократии, массовых движениях, (то) влияние идей, структуру и институционализацию (общества) гораздо сложнее отследить» [Lebow, 2000. P. 114]. Отсюда вывод: прежде чем говорить о неких внешних проявлениях истории в виде противостояния сверхдержав, изначально нужно увидеть основу этих проявлений, которая предстает перед нами в виде обществ и социальных групп.
Нед Лебоу полностью отрицает возможность каких-либо теорий в международных отношениях и других проявлениях общественной жизни. Согласно Лебоу, нео-позитивисткая методология совершенно неприемлема в изучении «холодной войны»: «Позитивизм в своих жестких и мягких формулировках утверждает, что реальность имеет объективную экзистенцию, независимую и стоящую вне языка и категорий, используемых для ее описания» [Lebow, 2000. P. 118]. Это, по мнению профессора, является серьезной слабостью такого подхода.
Принципиальная альтернатива позитивизму в изучении международных отношений - конструктивизм, который, по мнению Лебоу, присутствует в «интерпретаторских» подходах. Методология конструктивизма ставит перед собой задачу уяснить мотивацию действующих исторических деятелей и обществ, в которых они находились. Метод конструктивистов заключается в соотнесении рефлексии самих исторических деятелей с объяснением их поведения другими лицами, что часто сводит интерпретаторские теории к простому раскрытию мнения и мотивации того или иного политического деятеля времен «холодной войны» [Lebow, 2000. P. 119].
Так как целью интерпретаторских подходов является «понимание самих себя в индивидуальном и коллективном смысле», то, чем больше интерпретаций истории мы получаем, тем ближе мы к истине, согласно данной методологии. Именно это и является слабым местом данного взгляда на «холодную войну», по мнению Неда Лебоу, который не сомневается в качестве нарративного материала, приводимого интерпретаторскими школами, однако указывает на то, что подобные субъективные трактовки не
могут дать достоверных знаний о «социальном контексте событий» [ЬеЬо,№, 2000. Р. 119].
Как указывает исследователь, большая часть исследований по «холодной войне» на Западе относится к методологическому направлению реализма и нео-позитивизма, а среди историков заметно движение от методологии интерпретаторского подхода к нео-позитивизму. Автор указывает на определенный методологический тупик, в котором оказался Запад, иронически замечая, что это пессимистический взгляд и некоторые возможности для развития вышеуказанных подходов существуют, «если интерпретивизм (интерпретаторский подход) обратит внимание на политическую науку, а историки станут более самосознательными и опытными в своих исследовательских стратегиях...» [ЬеЬо,№, 2000. Р. 120].
Так профессор Лебоу обозначает определенные кризисные явления в западной методологии исследования «холодной войны». Выхода из данной ситуации автор статьи не предложил. На наш взгляд, причинами такого кризиса, предположительно, является тот факт, что на Западе отсутствует единое понимание того, что движет историей. Каждый раз за основу берется различная методология. И это, как указывает Нед Лебоу, затрудняет дискуссию между сторонниками тех или иных школ.
С позиции, уникальной для западной историографии, является работа доктора Ричарда Саулла, строящего свое исследование на критике существующих подходов и обращении к историческому материализму. Рассмотренные здесь работы Ричарда Саулла сделаны на стыке социологии, истории и теории международных отношений. В основе каждой из работ лежит идея первичности социальных отношений в историческом процессе. Это позволяет диалектически совместить объективные и субъективные факторы, приведшие к «холодной войне», и выстроить определенную логическую систему, дающую ключ к пониманию сути такого исторического явления, как «холодная война».
Доктор Ричард Саулл, исследователь в департаменте политики Лондонского университета королевы Мэри, сотрудничает с издательством Франка Кааса и занимается созданием междисциплинарной теории возникновения «холодной войны». Он относится к исследователям, изучающим «холодную войну» с точки зрения теорий международных отношений, но выступает с критикой конструктивизма и реализма,
привлекает возможности марксизма для преодоления недостатков данных подходов.
Подход доктора Саулла к проблеме возникновения «холодной войны» можно назвать социологическим. Ричард Саулл указывает на то, что в традиционных теориях международных отношений уникальность «холодной войны» преуменьшается, а определение ее сводится либо к конфликту двух супердержав (суперсил), либо к ядерной гонке [Saull, 2001. P. 1]. Историческая уникальность и социологическая специфичность -отличительные черты «холодной войны» как явления. И это предопределяет дальнейшее направление развития теории «холодной войны», разрабатываемой автором. Центральной мыслью Саулла является тот факт, что «холодная война» началась с социальной революции и ее начало датируется 1917 годом. «Государство, рожденное революцией и конституировавшее новые формы политических и международных отношений», породило, по мнению автора, и «холодную войну» [Saull, 2001. P. 1]. Таким образом, социальные корни данного явления являются первопричиной раскола мира на два полюса. При этом Вторая мировая война была важной вехой, внесшей изменения в систему международных отношений, но при этом она не стояла у истоков конфликта.
Доктор Саулл делает важный акцент на первичности общественных отношений, их объективности. Приход к власти большевиков и создание Советского государства привело к расколу в международных отношениях. Общество стало объективной движущей силой в данном процессе, так как, согласно логике Саулла, оно вышло на такие пути и формы существования, которые вступили в конфликт с капиталистическим миром.
Указывая на социальное устройство как на основную движущую силу конфликта, Саулл говорит о том, что ранее в теории международных отношений этот фактор принимался в расчет в недостаточном виде. Крушение СССР и «коллапс социальной системы» привел к прекращению «холодной войны», что само по себе указывает на ошибочность представлений о том, что возникновение и далее сама «холодная война» были обусловлены лишь деятельностью и характеристиками ее главных действующих лиц» [Saull, 2001. P. 2].
Подвергая критике все предыдущие теории международных отношений, Саулл указывает на преувеличенное в историографии «холодной войны» значение таких факторов, как идеология и
11
государственные интересы во внешней политике Советского Союза. Эти движущие силы исторического процесса нельзя рассматривать в отрыве друг от друга, и тем более в отрыве от социального базиса, по мнению Саулла [БаШ!, 2001. Р. 2]. Рассматривая различные методологические подходы к «холодной войне», такие как «реалистичный, плюралистический и материалистический (марксистский) подходы», доктор Саулл всякий раз заостряет внимание на социальной стороне конфликта. «Сталинизм никогда напрямую не угрожал уничтожением капитализму и либеральной демократии на Западе. Это была критика послевоенного компромисса между капитализмом и социал-демократией ., которая являлась величайшей угрозой социальной системе на Западе.» [БаШ!, 2001. Р. 19]. Таким образом, Ричард Саулл выявляет вторичность политической и военной угрозы по отношению к конфликту общественных систем - капиталистической и социалистической.
Политическая, государственная мощь, по Сауллу, зависит от экономических возможностей, а организация экономики - от социальной системы. Так взаимоподчинены эти сферы, являющиеся движущими силами как «холодной войны», так и исторического процесса в целом.
Для социалистического лагеря «период «холодной войны» был попыткой реформировать нереформируемую систему. Каждая попытка реформы и дальнейшей либерализации политической системы (на примере Германской Демократической Республики в 1953, Венгрии и Польши в 1956, Чехословакии в 1968 и Польши между 1970 и 1980-ми) явно угрожала социальному базису политической власти» [БаШ!, 2001. Р. 19]. Здесь Саулл ссылается на профессора Мэри Калдор из Лондонской школы экономической и политической науки.
В рамках капиталистической системы ограниченность ресурсов государства обусловливалась степенью вмешательства государства в либеральную экономику. Западный лагерь начал испытывать кризис с начала 1970-х годов, так как «консенсус, на котором строился послевоенный политический порядок с доминированием Соединенных Штатов, начал ломаться» [БаШ!, 2001. Р. 20]. Соединенные Штаты, согласно Сауллу, начали потерю своего доминирующего статуса сразу после поражения во Вьетнаме и окончание этого процесса будет связано с потерей конвертируемости доллара. Ведь конвертируемость доллара позволила существенно раздвинуть рамки привлечения ресурсов и капитала и увеличивала конкурентоспособность
экономики США в период «холодной войны» по сравнению с экономикой СССР.
Однако картина движущих сил «холодной войны» не была бы полной, если рассматривать ее лишь в статике. Доктор Саулл, полемизируя с Мэри Калдор и с профессором Майклом Коксом из Лондонской школы экономической и политической науки, обращает внимание на переоценку роли социальных движений - диссидентского на Востоке и движения за мир на Западе. Автор говорит, что, несмотря на социальные корни «холодной войны», данные движения не являлись некими внутренними доминантами, сколько-нибудь определяющими характер конфликта. Их влияние, без сомнения, проявилось только в период окончания «холодной войны» и выразилось в ускорении изменений в политической системе на Востоке (распад Организации Варшавского договора) и привлечении внимания к общественным движениям на Западе. При этом данные движения не являлись первопричиной прекращения «холодной войны». Симметричность процессов в США и СССР, на которую указывала Калдор в своих научных трудах, по утверждению Саулла, перестала существовать в 1989 г. [Saull, 2001. P. 20-21].
Рассмотрев социально-экономические и политические аспекты «холодной войны», автор указывает, что данный конфликт - это противостояние двух различных социальных систем. Однако, если не принимать во внимание, например, геополитический фактор, невозможно объяснить остроту Карибского кризиса, который чуть было не уничтожил мир. Так, собственно, автор проверяет жизнеспособность и своей собственной теории, что заставляет его углубить формулировку самого понятия «холодная война», соотнеся свои мысли и критику с работами других историков.
Доктор Саулл обращается к работам Фреда Халлидея, принадлежащего к Лондонской школе экономической и политческой науки. Фред Халлидэй, написавший введение к данной монографии Ричарда Саулла, указывает на значимый, по мнению Саулла, аспект - изменение характера военного противостояния с появлением ядерного оружия. В конечном итоге Саулл говорит, что «холодная война», «будучи конституированной двумя различными антагонистическими социальными системами, регулировалась измененной природой военно-стратегических сил» [Saull, 2001. P. 21].
В конечном итоге позиция доктора Саулла выражается в систематизации природы конфликта и опоре на исторический материализм [БаШ!, 2001. Р. 27]. Социальная природа конфликта рассматривается в тесной взаимосвязи с экономикой, затем государственной политикой, соотносится с движениями протеста, и наконец, рассмотрев все внутренние для СССР и США общественные аспекты, он выходит на те специфические геополитические и военно-политические внешние формы, в которых выражался конфликт. При этом, рассматривая историю «холодной войны» от генезиса до окончания противостояния, Ричард Саулл постоянно иллюстрирует взаимосвязь общества и исторического процесса.
В современной западной историографии «холодной войны» можно найти и другие работы, которые уделяют внимание общественному фактору в системе движущих сил конфликта. Например, это уже упомянутая в начале профессор Мэри Калдор. Однако работы Ричарда Саулла отличает именно то, что он ставит общественные отношения в основу исследования.
Так могла бы выглядеть современная российская историография «холодной войны», если бы наша наука скоротечно не отказалась от марксистко-ленинской методологии после распада СССР. Даже и сегодня вряд ли кто-либо будет спорить с тем, что объектом истории является общество в прошлом. В таком случае и история «холодной войны» должна начинаться именно с изучения общества, его внутренней структуры, условий существования, а затем уже экономических, политических, личностных и международных компонентов.
При всем при этом вряд ли работы доктора Саулла могут являться путеводной нитью для выхода из методологического кризиса, на который указывает Нед Лебоу. Дело в том, что пока многочисленные работы по «холодной войне», изданные на Западе, ориентированы в каких угодно методологических направлениях, но только не в направлении исторического материализма. По всей видимости, протестантская этика и уверенность в том, что сознание определяет бытие (как основа общества экономики и политики на Западе), являются внутренней преградой для внедрения противоположного подхода, где «бытие определяет сознание».
Очень тесная взаимосвязь исторической науки, политологии, теории международных отношений и социологии на Западе является существенным преимуществом для политической элиты Запада. Политики Запада получают возможность пользоваться историческими выводами в режиме реального времени. Однако такой заказ, с другой стороны, сковывает западную науку,
заставляя ее в первую очередь соответствовать ожиданиям заказчика, а не искать истину. Возможно, это также является причиной методологического кризиса и существенной политологической ориентированности западной историографии «холодной войны».
Можно сказать, что пока Запад плохо знает, как жил простой советский гражданин, как был устроен его быт и как это влияло на его сознание. Какие цели у него были в жизни, какие социальные связи и общественные институты определяли его существование. За пределами интересов большинства западных ученых остаются социальные группы советского общества, их взаимоотношения, интересы и потребности. Таким образом, европейские и американские историки «холодной войны» чаще подвергают изучению лишь внешнюю сторону конфликта и внешнюю сторону нашего общества, выражая ее в общих формулировках, подобных формулировкам Кеннана [Петелин, 2004. C. 14 - 18] в длинной телеграмме.
Между тем именно исторический, диалектический материализм как методология дает определенные возможности сегодня для расширения наших знаний о природе полувекового противостояния. Избавившись от идеологического догматизма, можно взять лучшее из этой системы познания с тем, чтобы иметь твердую почву и четкий, способный к усовершенствованию метод в изучении такой многофакторной и уникальной проблемы, как «холодная война».
Список литературы
1. Gaddis John Lewis. The Landscape of history How Historians Map the Pas. Oxford.
2002.
2. Kaldor Mary. New & old wars. Cambridge 2006.
3. Lebow Ned Social Science, History and the Cold War: Pushing the Conception Envelope// Reviewing the Cold War: approaches, interpretations, and theory. Edited by Odd Arne Westad. London 2000.
4. Leffler Melvyn P., Painter David S. Introduction: the international system and the origins of the Cold War// Origins of the Cold War. Abingdon, Oxon 2005.
5. Lundestad Geir East West North South. Major developments in international relations since 1945. Great Britian. Trowbridge 2005.
6. Saull Richard Rethinking theory and history in the cold war: The State Military Power and Social Revolution. London 2001.
7. Westad Odd Arne Introduction: Reviewing the Cold War//Reviewing the Cold War: approaches, interpretations, and theory. Edited by Odd Arne Westad. London 2000.
8. Wohlforth William Curti. The elusive balance: power and perceptions during the Cold War. N. Y. 1993.
9. Поверенный в делах в Советском Союзе (Кеннан) Государственному Секретарю. Секретно // Петелин Б. В. Холодная война 1945 - 1955 гг.: метод. рекомендации, документы и материалы. Вологда 2004.
10. Эннио Ди Нольфо. История международных отношений (1918 - 1999 гг.): в 2 т. М., 2003 // по Петелин Б. В. Холодная война 1945 - 1955 гг.: метод. рекоменд., документы и материалы. Вологда 2004.
