CC BY
126
Основной доклад международной беседы «Теоретическая криминология в сравнении» от 27 сентября 2019 года
УДК 349.9 ББК 67.51
К.-Л. Кунц
КРИМИНОЛОГИЯ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ В НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫХ СТРАНАХ (ГЕРМАНИЯ, АВСТРИЯ, ШВЕЙЦАРИЯ)1
Аннотация: Немецкоязычная криминология методически многообразна. Она, в основном, стремится к снижению суровости наказания. Достойной целью признаётся развитие уголовного права в рамках сдержанно применяющего санкции.
Ключевые слова: криминология; немецкоязычные страны; Швейцария; жестокость наказания; меры безопасности.
K.-L. Kunz
CRIMINOLOGY AND CRIME COUNTERACTION IN GERMAN-SPEAKING COUNTRIES (GERMANY, AUSTRIA, SWITZERLAND)
Summary: German-speaking criminology is methodically diverse. It mainly seeks to reduce the severity of
punishment. The development of criminal law that restrains sanctions is recognized as a worthy goal.
Key words: criminology; German-speaking countries; Switzerland; severity of punishment; security measures.
«Разница в том, что у нас прежде было меньше гласности, а теперь стали вслух говорить и даже писать о них, потому-то и кажется, что эти преступники теперь только и появились».
Ф.М. Достоевский.
К.-Л. Кунц. КРИМИНОЛОГИЯ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ 75
Поскольку тема криминологического мышления и его влияния на криминалистическую политику в немецкоязычных странах - Германии, Австрии и Швейцарии - представляется схожей, я буду рассматривать все три государства как одно целое. Представлю вам свою точку зрения на предмет.
С самого начала предупрежу ваше разочарование: значение криминологии в немецкоязычных странах, как в сравнении с другими академическими дисциплинами, так и для практики уголовно-правового контроля не так уж велико.
Чтобы иметь значительное влияние на научное сообщество, криминология должна
1 Перевод с немецкого выполнен Еленой Сергеевной Ушаковой (Санкт-Петербург, Россия).
была бы обладать большей значимостью в качестве академической дисциплины. Для влияния на практику уголовно-правового контроля криминологии нужно быть институционально связанной с органами контроля. В обоих случаях это не так.
Криминология в качестве признанной дисциплины утвердилась в университетах, стала неотъемлемой частью профессиональной подготовки юристов, социологов и психологов. Этот предмет является составляющей юридического образования, однако, будучи предметом по выбору, имеет для него небольшую значимость.
О возможности изменения данной ситуации разговоры ведутся давно, но ничего не меняется. И в будущем всё будет также, ведь, сколько ни «присматривайся» к криминоло-
гическим темам, конкретной практической пользы от этого для будущих юристов по уголовному праву не предвидится. Университетское преподавание при большом количестве обучающихся отвлекает на себя значительную часть и без того постоянно сокращающегося числа специалистов. Кафедры криминологии редко получают новых руководителей. Чаще они преобразуются в кафедры уголовного права или сохраняют за собой возможность представлять криминологию в качестве дополнения к уголовному праву.
Университетская криминология и профессионалы практического противодействия преступности мало связаны друг с другом. Лишь изредка правительствами размещаются отдельные заказы на научно-исследовательское сопровождение практических проектов или модельных экспериментов [7].
Число независимых от университетов государственных криминологических учреждений невелико. Чтобы удовлетворить свои потребности в области криминологических знаний, представители практики создали несколько собственных учреждений, таких как Криминологический центр [13], консультационно-исследовательские центры Федерального управления уголовной полиции Германии [19], Криминологический исследовательский институт Нижней Саксонии [16]. Криминальная статистика ведётся государственными службами, но регулярные периодические исследования «тёмного поля» не проводятся.
Вследствие этого систематическое планирование исследований и координация производства знаний находятся на низком уровне. В основном эта задача решается путём государственной поддержки конкретных исследовательских проектов, например, Немецкого исследовательского сообщества [17] или через Институт Макса Планка [15].
Как правило, работа в области академической криминологии осуществляется в трёх формах. Наименее заинтересованную в теории группу образуют исследователи, представляющие, в первую очередь, уголовно-правовую догматику и лишь в дополнение - криминологию. В этой группе деятельность в области криминологии в значительной степени ограничивается её преподаванием. Для собственных исследований времени практически не остаётся. Данная группа считает, что
преподавание криминологии должно быть частью юридического образования.
Вторая группа, представляющая университетскую криминологию, больше занимается эмпирическими исследованиями. Часто это бывают юристы, дополнительно изучавшие общественные науки. Их исследования в большинстве случаев связаны с абстрактной практикой и ведутся независимо от конкретной задачи. Например, изучение частоты рецидивов и их значимости, воздействия уголовно-правовых санкций, страха перед преступностью, приватизации сферы общественной безопасности. Ведущей темой является уголовное право, ориентированное, исходя из специальной превенции, на подтверждаемую эффективность. Цель - найти пути его оптимизации. Теоретические представления скорее неспецифические, характеризуемые биосоциальными идеями, в том числе, причин преступности. Таким образом, эта группа сохраняет традиционный многофакторный подход, представляющий собой своего рода смешение объяснений дивиантности без их теоретического обоснования.
Непосредственные практические интервенции редко рождаются из таких исследований. Их результаты часто ограничиваются абстрактными рекомендациями и общими указаниями на предпочтительность определённой криминологической политики. Обычно результаты работ публикуются в научных журналах, книгах, находящих отклик, как правило, в кругу заинтересованных коллег.
Таким образом, отчасти возникает впечатление производства знаний ради самих знаний. Со стороны средств массовой информации эти исследования встречают мало интереса. Трезвые, порой технократические и прямодушные оценки нарушают картину преступности, создаваемую заинтересованными в сенсациях СМИ [9, с. 655-665]. Тем не менее, при наличии заинтересованности результаты этих исследований пунктуально учитываются соответствующими инстанциями, например, при рассмотрении законопроектов или изменении санкционной практики высшими судебными органами.
Общие уголовно-политические установки второй группы - стремление к умеренному, самоограничительному уголовному праву, которое, с учётом отсутствия доказательств преимущества жесткости наказания, устанав-
К.-Л. Кунц. КРИМИНОЛОГИЯ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ 77
ливает формы реакции уголовного права осмотрительно и скорее мягко. Таким образом, это криминологическое течение по своей сути соответствует утилитарному уголовному праву Франца фон Листа [7]. Предпринимается попытка путём статистического анализа проверить фактическое воздействие уголовного права на правонарушителей и общество с целью выявления и коррекции нежелательных тенденций.
Несмотря на то, что прямое воздействие такой прикладной криминологии на практику едва ли заметно, именно эта группа исследователей, доминирующая со времён Второй мировой войны, благодаря впечатляющему количеству и многообразию своих работ сформировала климат в сфере криминологической политики. Следствием этого является умеренная, в международном сравнении, уголовно-правовая практика, направленная на эффективность, применяющая санкции скорее сдержанно.
Третья группа в университетской криминологии состоит в меньшей степени из юристов, в большей - из социологов. Её представители разрабатывают, главным образом, теоретические темы. Под влиянием молодёжных протестов 1968 года криминология стала рассматриваться в качестве науки, критикующей общество. Группа имеет широкую сеть международных связей и интенсивные, часто критические контакты с криминологией США. Эта наука понимается представителями данной группы как криминальная социология. Вместо рассмотрения преступности в качестве объективно наблюдаемой данности и продолжения бесконечного поиска причин преступного поведения вне атрибуции их законом и уголовной юстицией, закон понимается здесь как единственная причина де-линквентности, и преступность, как предмет исследования, абстрагируется от морального осуждения.
Выдвигается тезис, согласно которому социальная действительность формируется интерактивно. Новая программа имеет в своей основе метод символического интеракци-онизма. Вслед за Д. Мацой [12] отвергаются три принципа аналитических исследований преступности: ограничение анализа объяснением преступного поведения при выведении за скобки закона, который именно и делает действие преступным актом; предполагаемые
жёсткая детерминированность человеческого поведения и фундаментальное различие между делинквентными и законопослушными людьми [3]. Характеристика преступления как правонарушения, не как действия [12], отсылает к толкованию конкретных положений в законодательстве и правоприменении и, таким образом, к взаимосвязи преступности, государства и общественно-экономической власти [4].
Хотя теоретически предложения третьей группы исследователей в области криминологической политики и представляются многообещающими, интереса к ним проявляется недостаточно, они не получают необходимой поддержки. Отчасти как следствие аболиционизма [29] признаётся радикальный уголовно-правовой отказ от вмешательства при всех деликтах [31]. В дополнение, при более реалистичном подходе, высказываются мнения в пользу негосударственного, неформального, общественного обсуждения проблем преступности на основе образа жизни коренных народов [6].
Итак, обобщим. Криминология у нас стала во многом академической. Она занимается теориями и методами, формулирует методические ограничения, ведёт дискуссии об опережающем сдвиге уголовно-правового контроля, чрезмерных мерах безопасности и многом другом. Практика уголовно-правового контроля, в лучшем случае, принимает во внимание результаты исследований эмпирически работающей второй группы специалистов. Отношения между криминологией и уголовно-правовыми контрольными инстанциями можно описать притчей А. Шопенгауэра о дикобразах, пытающихся вместе согреться, но отскакивающих друг от друга, больно уколовшись об иголки соседа [30, с. 765].
Теперь обратимся к общим чертам криминологии немецкоязычных стран. Первая - к тематической области криминологии относится не просто преступность, как считалось долгое время, а вопрос преступности в широком смысле. Предметом криминологии является изучение причин преступности. Их можно искать и находить бесконечно много: всегда возможно появление новых. Исследования уже давно не ограничиваются причинами делинквентности. Постоянной составляющей криминологического анализа стали формальные уголовно-правовые, социальные
и неформальные санкции, их наличие и действие, предшествующие преступлению отклонения, такие как прогулы уроков в школе, страх и ожидание вероятных наказаний.
Но что такое преступность? Это социально отклоняющееся поведение. Отклонения же определяются мнением большинства, согласно пониманию им нормальности. Поэтому изучение отклоняющегося поведения также должно проблематизировать определение нормальности. Иначе говоря: преступность есть не естественная данность, а присвоение смысла некоему поведению, оцениваемому с точки зрения других. Поэтому исследование не должно исчерпываться самим поведением, а требует рассмотрения условий его возникновения внутри наказующего общества. Или ещё проще: преступление становится очевидным, когда оно признано судом. Это признавали не только Ч. Беккариа, но и такие выдающиеся писатели как Ф. Дюрренматт, Ф. Достоевский, цитированный выше.
При изучении преступности речь идёт не только о действиях, но и, прежде всего, об их трактовке по меркам нормы. Это вопрос государственной и социальной реакции на поведение, понимаемое как преступное. Он включает в себя присвоенный поведению смысл наказуемого, общественное толкование этого смысла, его фактическую реализацию и социальную смену воззрений.
Вторая общая черта криминологии в немецкоязычных странах заключается в понимании криминологии как эмпирической науки, отделённой от нормативности уголовного права. Ранее в «эмпиричности» видели лишь метод количественной интерпретации, описывающий преступность как поддающиеся счёту события, которые могут быть поставлены в статистическую взаимосвязь с другими социальными событиями. Такой способ, то есть, например, анализ криминальной статистики, даёт точные данные, позволяет проверить их на статистическую релевантность. Конечно, он остаётся поверхностным, поскольку подсчёты относятся не к преступности, а к реакции на неё, и её учтённые проявления по своей селективной структуре часто не позволяют провести адекватный анализ проблемы. Подход может иметь практическое значение в том случае, если он даёт информацию для уголовного законодательства и практики уголовного преследования. Не будем сейчас су-
дить о том, насколько оправдано притязание количественного исследования на точность и объективность, достаточно указать на необходимость проблематизации.
Сегодня проводятся исследования поведения участвующих в процессе криминализации акторов. Конечно, качественному исследованию, базирующемуся на субъективных интерпретациях, недостаёт той точности и объективности, на которые претендуют количественные исследования. Таковые возможны только при наличии достаточных данных. Для проведения исследований малодоступных, закрытых видов преступной деятельности, таких как торговля наркотиками, коррупция, преступления власти, где информация может быть получена только при соблюдении условий конспирации, используются качественные методики, например, конфиденциальные интенсивные интервью.
Пожалуй, можно пойти дальше и утверждать, что на сегодняшний день, во всяком случае, в неявной форме, качественный подход к социальному миру занимает преимущественную позицию. Растёт убеждённость в том, что криминология участвует в формировании общественного понимания преступности. Она находится под влиянием социальных воззрений и, в меньшей степени, сама влияет на них. Таким образом, криминология существует в рамках процесса общественного толкования криминальных явлений, который одновременно является и её собственной темой. Этот кажущийся парадокс объединяет её с другими общественными науками.
Криминология имеет дело с миром, в котором значение преступности уже задано определёнными акторами. Поэтому наука смотрит на преступность как бы сквозь очки других социальных акторов. Она может надевать различные очки - с отличающимся оптическим эффектом - и изучать преступность с позиций обеспокоенного населения, средств массовой информации, через селективные линзы криминальной статистики.
Третья общность касается концепции дисциплины, как междисциплинарного предмета, имея в виду его полезность и научную автономию. Криминология призвана снабжать практику информацией о реальной её эффективности в целях оптимизации практической работы. Если говорить о Швейцарии, у меня сложилось впечатление, что критические и
К.-Л. Кунц. КРИМИНОЛОГИЯ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ 79
скептические исследования не регистрируются. И всё же практическая релевантность, бесспорно, остаётся для криминологии центральной задачей.
С другой стороны, криминология претендует на научную автономию. Поскольку криминология является самостоятельной дисциплиной, представленной в университетах и исследовательских учреждениях, и не поглощается полностью медициной, социологией или психологией, она претендует на независимость как от относительно смежных с ней дисциплин, так и от практики криминологической политики и уголовного преследования.
Эта дисциплина оказывается в капкане противоречия между научной автономией и практической релевантностью. Какие бы цели не стремились ставить перед собой исследователи, немецкоязычную криминологию характеризует именно скрытое признание того, что она даёт практике информационное многообразие, выявляемое на основе как качественного, так и количественного анализа.
Почти единодушно признаётся, что жестокие наказания с точки зрения специальной, а, возможно, и общей превенции не являются в сопоставимых случаях предпочтительными по сравнению с более мягкими наказаниями, то есть в целом предпочтение должно быть отдано мягкой криминологической политике [1].
Взаимосвязь большей жестокости наказания и снижения уровня преступности оспаривается. В определённой степени это оказало влияние на законодательство и практику назначения наказания. Так, в Германии расширены законодательные возможности применения отсрочки наказания с назначением испытательного срока. Отсрочка стала чаще применяться в отношении наказаний, связанных с лишением свободы (§ 56 и далее УК Германии), введены санкции формальных наказаний (§§ 59, 60 УК Германии, §§ 153, 153а УПК Германии), предусмотрено внесудебное примирительное урегулирование конфликта между преступником и жертвой в качестве основания для смягчения или неназначения наказания (§ 46а УК Германии). В Швейцарии введены условные наказания (ст. 42 УК Швейцарии), а также исправительные работы и электронный надзор (ст. 79а, 79Ь УК Швейцарии) в качестве альтернативных форм исполнения наказания, связанного с лишением свободы.
Между тем климат в сфере практической криминологической политики резко изменился. Под влиянием нарастающего страха перед преступностью и всё большей потребности в безопасности среди населения звучат призывы к более жёсткой политике, которая частично уже практикуется. В частности, ужесточены меры, связанные с лишением свободы (§§ 63 и далее УК Германии), а в Швейцарии даже стало возможным пожизненное заключение (ст. 64 абз. 1Ьи УК Швейцарии). Развитие законодательства, усиливающего карательную направленность, критикуется криминологами практически единогласно [10; 26].
Столь же единодушно отвергается в немецкоязычной криминологии неоконсервативная криминологическая политика США: с заключением под стражу в качестве стандартного наказания, автоматическим ужесточением наказания при рецидиве, полным, как правило, отбыванием наказания при отказе от усилий по социальной интеграции [8, с. 308]. Такие теории как теория «разбитых окон» или «нулевой терпимости» также подвергаются критике. Вместо этого востребованы социальная помощь и формальное наказание. Традиция почти столетнего развития социальных и гуманных представлений в области уголовного права прочно вошла в немецкоязычную криминологию. Несмотря на определённое разочарование - из-за завышенных ожиданий, большое значение придаётся позитивной специальной превенции путём усилий по ре-социализации. Превентивное лишение свободы с карательной целью «обезвреживание» не находит одобрения [8, с. 339].
В конечном итоге, предупредительная антикриминальная деятельность, осуществляемая из-за страха перед преступлениями, вследствие требований безопасности, ведущая к ограничению классических, охраняемых правом, личных свобод, рассматривается критически. Предметом для критики являются розыскные мероприятия и меры принуждения в отсутствие подозрения или такие виды профилактического наблюдения, как прослушивание телефонных переговоров, анализ использования интернета, видеонаблюдение за общественными пространствами.
Следование правилам превентивного уголовного права жёстко критикуется как криминологами, так и специалистами по уголовному праву. Расширение уголовного права за
счёт составов преступлений, подводящих под уголовное наказание только лишь подготовительные действия и абстрактные угрозы, оценивается отрицательно. Ставится под сомнение смысл частичной приватизации бывших прежде государственными задач по противодействию преступности посредством использования агрессивной самозащиты, частных телохранителей и тюрем. Вопросы вызывает также дублирование антикриминальной государственной деятельности стремительно развивающейся охранной отраслью и частными коммерческими мерами безопасности. В целом практическое применение определённых аспектов «уголовного права для врагов» со всей очевидностью сталкивается в академическом учении с неприятием и критикой [8, с. 345].
Подводя итоги, отметим то, что немецкоязычная криминология методически многообразна. С точки зрения криминологической политики она, в основном, стремится к снижению суровости наказания до уровня безусловно необходимых мер. Достойной целью признаётся развитие уголовного права в рамках сдержанно применяющего санкции, ограниченного эмпирически ожидаемыми эффектами.
Так же, как и в России, центральными темами криминологической критики являются: общество безопасности и его ненасытные устремления, не учитывающие социальных достижений правового государства; превентивное уголовное право. Усилия криминологии в деле фактически меньшего и более мягкого применения наказаний дополняются усилиями теории уголовного права, направленной на соответствие уголовного права принципу верховенства закона. На практике эти усилия часто воспринимаются как благие, но трудно реализуемые советы. Сегодня, во времена большого страха перед преступностью, криминологии особенно сложно противостоять популистским призывам к усилению жестокости наказаний.
Тем не менее, до сих пор судебная практика в основном не поддавалась популистским призывам средств массовой информации и некоторых политиков. Давняя академическая традиция выражения сомнений относительно необходимости применения жестоких наказаний оставила свой след в практике уголовного права. И хотя резкий «ветер» со стороны
США чувствуется и у нас, практика уголовного права противостоит ему без особого вреда для себя.
Так в немецкоязычных странах за прошедшие годы произошло уменьшение числа зарегистрированных преступлений, а также судебных приговоров [20; 21; 22; 25]. В Германии всё чаще применяются неформальные санкции [27, с. 84]. В долгосрочном сравнении санкционная практика характеризуется устойчивым вытеснением безусловно налагаемых наказаний, связанных с лишением свободы, внетюремными санкциями, в частности, денежным штрафом [27, с. 100].
Из числа 674 145 лиц, осуждённых в Германии в 2015 году в рамках общего уголовного права, 84,1 % были приговорены к денежному штрафу. Он стал в наше время наиболее часто используемым наказанием [27, с. 111]. В Германии снижение назначения наказаний, связанных с лишением свободы, наблюдается с 1981 года [27, с. 117]. Отсрочка наказания с назначением испытательного срока стала правилом, применяемым к осуждённым к лишению свободы лицам: при назначении допускающих отсрочку наказаний в 3/4 случаев устанавливается испытательный срок. Количество заключённых в Германии в 2017 году имело невысокий уровень: 77 человек на 100 000 жителей [28]. В качестве первичной цели наказания признаётся ресоциализация.
С другой стороны, критического внимания требует приведение в исполнение лечебно-исправительных мер наказания, в частности, превентивное заключение, многократно законодательно расширенное. В результате очень длительного фактического срока исполнения и малого числа освобождений превентивное заключение становится большой проблемой. Оно затронуло 504 человека (2011) и только для 74 человек было завершено. Около 50 % лиц, освобождённых в 2010 году из превентивного заключения, провели более 10 лет в местах исполнения лечебно-исправительных мер наказания, а, включая предварительное отбытие тюремного заключения, общая длительность осуществления правосудия составила более 17 лет [2]. Это показывает, что не репрессивное, а назначаемое исключительно ради общественной безопасности превентивное заключение становится центральной проблемой правового государства, ориентированного на эффективность исполнения на-
К.-Л. Кунц. КРИМИНОЛОГИЯ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ 81
казания. Данной проблеме криминология уделяет недостаточно внимания [5].
В соседних странах ситуация сопоставимая. Количество регистрируемых уголовных преступлений в Австрии с 2008 года снижается [24]. Длительность безусловно исполненных наказаний, связанных с лишением свободы, составляет в этой стране не более одного года [14]. Число заключённых на 100 тыс. жителей - 95 человек (2015) [28].
В Швейцарии, согласно криминальной статистике, количество уголовных преступлений в период с 2014 по 2018 год сократилось. В 74 % случаев длительность безусловных наказаний, связанных с лишением свободы, составляла шесть месяцев и менее. Наказание в виде лишения свободы на срок более пяти лет было назначено лишь в 2 % случаев безусловного лишения свободы. Медианная длительность назначенных безусловных наказаний, связанных с лишением свободы, составляет 90 дней [18]. Число заключённых на 100 000 жителей (2019) - 81 человек [23].
В Швейцарии также существует проблема практики превентивного заключения, фактическая длительность которого очень высока,
при этом она редко допускает освобождение.
Учитывая разницу в количестве заключённых, санкционная практика немецкоязычных стран, конечно, значительно отличается от российской. С другой стороны, как мне представляется, академическая криминология обоих регионов имеет скорее больше общего. Всех нас занимает принципиальный вопрос: «Что такое преступность?». Социальные причины преступности предполагаются и российскими и западными специалистами. Криминологическая политика, направленная на смягчение суровости наказаний, проводится и в России.
Освещение преступлений в СМИ и его влияние на страх перед преступностью, преступления власть имущих и государственные преступления также представляют собой предмет обсуждения в обоих регионах. Использование идеи безопасности для легитимации расширения уголовно-правового контроля и у нас, и у вас рассматривается критически. Неприятие неолиберальной криминологической политики по образцу США и предпочтение политики социальной интеграции объединяет нас.
ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Альбрехт, Дюнкель, Шпис. Эмпирическое исследование санкций и оправданность криминальной политики // Ежемесячный журнал по криминологии. 1981. № 64. С. 310-326.
2. Дессекер. Пожизненное лишение свободы и превентивное заключение. Длительность и основания прекращения в 2010 году. Криминологический центр. Висбаден, 2012.
3. Зак, Кёниг. Криминальная социология. Академическое издательское общество. Висбаден, 1968.
4. Зак. Критическая криминология // Малый криминологический словарь. 3-е издание. Гейдельберг, 1993. 329 с.
5. Кинциг. Превентивное заключение проходит проверку. Результаты теоретического и эмпирического рассмотрения состояния данной меры. Фрайбург-им-Брайсгау, 1996.
6. Кристи. Конфликты как собственность // Британский журнал по криминологии, правонарушениям и девиантному социальному поведению. 1977. № 1. С. 1-15.
7. Кунц фон Вицлебен. Общественные работы - пилотный проект в кантоне Берн. Аналитический отчёт. Швейцарские криминологические исследования. Том 8. Хаупт, Берн, Штуттгарт, Вена, 1996.
8. Кунц. Криминология. Основы. Хаупт УТБ, 6-е издание. Берн, Штуттгарт, Вена, 2011.
9. Кунц. Медийная преступность. Шультесс, Базель, Женева, 2007.
10. Кунц. О концепции «карательности» и её развитии в международном сравнении // Криминология -криминалистическая политика - уголовное право. Тюбинген, 2013. С. 113-126.
11. Лист. Идея цели в уголовном праве // Журнал науки уголовного права. 1883. № 3. С. 1-47.
12. Маца. Преступность и дрейф. Нью-Йорк, Лондон, Сидней, 1964.
13. Официальный сайт «Криминологический центр. Исследовательское и документационное учреждение Федерации и Земель». URL: https://www.krimz.de (дата обращения: 01.06.2019).
14. Официальный сайт Австрийского суда. URL: https://www.justiz.gv.at/web2013/home/strafvollzug/ statistik/verteilung-der-strafgefangenen-nach-strafdauer~2c94848542ec49810144458dbd9a3df9.de.html (дата обращения: 01.06.2019).
15. Официальный сайт Института зарубежного и международного уголовного права им. М. Планка. URL: https://www.mpicc.de/de/ (дата обращения: 01.06.2019).
16. Официальный сайт Криминологического исследовательского института Нижней Саксонии. URL: https://kfn.de (дата обращения: 01.06.2019).
17. Официальный сайт Немецкого исследовательского сообщества. URL: https://www.dfg.de/foerderung (дата обращения: 01.06.2019).
18. Официальный сайт Федерального статистического управления Швейцарии. URL: https://www. bfs.admin.ch/bfs/de/home/statistiken/kriminalitaet-strafrecht/strafjustiz/sanktionen-untersuchungshaft. assetdetail.5366432.html (дата обращения: 01.06.2019).
19. Официальный сайт Федерального управления уголовной полиции Германии. URL: https://www. bka.de/DE/UnsereAufgaben/Forschung/ForschungsUndBeratungsstellen/ForschungsUndBeratungsstellen_ node.html (дата обращения: 01.06.2019).
20. Полицейская криминальная статистика за 2017 год. URL: https://www.bfs.admin.ch/bfs/de/home/ aktuell/neue-veroeffentlichungen.gnpdetail.2018-0036.html (дата обращения: 01.06.2019).
21. Приговоры. URL: https://www.bfs.admin.ch/bfs/de/home/statistiken/kriminalitaet-strafrecht/strafjustiz/ jugend-erwachsenenurteile.html (дата обращения: 01.06.2019).
22. Статистика преступности в Австрии: все показатели за 2017 год. URL: https://www.vienna.at/ kriminalstatistik-in-oesterreich-alle-zahlen-zum-jahr-2017/5718311 (дата обращения: 01.06.2019).
23. Статистика. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/294746/umfrage/gefangenenrate-in-der-schweiz/ (дата обращения: 01.06.2019).
24. Статистка. URL: https://de.statista.com/statistikdaten/studie/294088/umfrage/angezeigte-faelle-strafbarer-handlungen-in-oesterreich/ (дата обращения: 01.06.2019).
25. Федеральное статистическое ведомство Германии. URL: https://www.destatis.de/DE/Presse/ Pressemitteilungen/2018/11/PD18_463_243.html (дата обращения: 01.06.2019).
26. Хайнц. Новая жажда наказания. Есть ли тенденция к повороту также и в немецкой санкционной практике? // Рим, право, религия. Тюбинген, 2011. С. 435-458.
27. Хайнц. Преступность и контроль преступности в Германии. Констанцский репозиторий по исследованиям санкций. Отчётный год 2015. Версия 1/2017. Констанц, 2016.
28. Число заключённых. URL: https://de.wikipedia.org/wiki/Gefangenenrate (дата обращения: 01.06.2019).
29. Шерер. Аболиционистская перспектива // Криминологический журнал. 1984. № 16. С. 90-111.
30. Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. 5. Котта, Штуттгарт, 1965.
31. Шур. Радикальное невмешательство. Переосмысливая проблему преступности. Энглвуд Клиффс, 1973.
REFERENCES
1. Albrecht, Dunkel, Spies. Empiricheskoe issledovanie sanktsiy i opravdannost kriminalnoy politiki. [An empirical study of sanctions and the justification of criminal policy]. Ezhemesyachniy zhurnalpo kriminologii -Monthly Journal of Criminology. 1981, no. 64, pp. 310-326.
2. Desseker. Pozhiznennoe lishenie svobody i preventivnoe zaklyuchenie. Dlitelnost i osnovaniya prekrashcheniya v 2010 godu. [Life imprisonment and preventive detention. Duration and grounds for termination in 2010]. Kriminologicheskiy tsentr. Wiesbaden, 2012.
3. Zack, Koenig. Kriminalnaya sotsiologiya. [Criminal sociology]. Akademicheskoe izdatelskoe obshchestvo. Wiesbaden, 1968.
4. Zack. Kriticheskaya kriminologiya. [Critical criminology]. Maliy kriminologicheskiy slovar. 3-e izdanie. Heidelberg, 1993. 329 p.
5. Kinzig. Preventivnoe zaklyuchenie prokhodit proverku. Rezultaty teoreticheskogo i empiricheskogo rassmotreniya sostoyaniya dannoy mery [Preventive detention is being tested. The results of a theoretical and empirical review of the state of this measure]. Freiburg im Breisgau, 1996.
6. Christie. Konflikty kak sobstvennost. [Conflicts as property]. Britanskiy zhurnal po kriminologii, pravonarusheniyam i deviantnomu sotsialnomu povedeniyu - British Journal of Criminology, Offenses and Deviant Social Behavior. 1977, no. 1, pp. 1-15.
7. Kunz von Witzleben. Obshchestvennye raboty - pilotniy proekt v kantone Bern. Analiticheskiy otchet. [Community service is a pilot project in the canton of Bern. Analytical report]. Shveytsarskie kriminologicheskie issledovaniya - Swiss Criminological Research. Tom 8. Haupt, Bern, Stuttgart, Vienna, 1996.
8. Kunz. Kriminologiya. Osnovy. [Criminology. The basics]. Haupt UTB, 6-e izd. Bern, Stuttgart, Vienna, 2011.
9. Kunz. Mediynaya prestupnost. [Media crime]. Schultess, Basel, Geneva, 2007.
10. Kunz. O kontseptsii «karatelnosti» i ee razvitii v mezhdunarodnom sravnenii. [On the concept of «punitivity» and its development in international comparison]. Kriminologiya - kriminalisticheskayapolitika -ugolovnoye pravo - Criminology - Forensic Policy - Criminal Law. Tübingen, 2013, pp. 113-126.
К.-Л. Кунц. КРИМИНОЛОГИЯ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ 83
11. List. Ideya tseli v ugolovnom prave. [The goal concept in criminal law]. Zhurnalnauki ugolovnogoprava - Journal of Criminal Law Science. 1883, no. 3, pp. 1-47.
12. Matza. Prestupnost i dreyf. [Crime and drift]. New York, London, Sydney, 1964.
13. Ofitsialniy sayt «Kriminologicheskiy tsentr. Issledovatelskoe i dokumentatsionnoe uchrezhdenie Federatsii i Zemel». [The official website «Criminological Center. Research and documentation institution of the Federation and the Lands]. URL: https://www.krimz.de (date of submission: 01.06.2019).
14. Ofitsialniy sayt Avstriyskogo suda. [The official website of the Austrian court]. URL: https://www.justiz. gv.at/web2013/home/strafvollzug/statistik/verteilung-der-strafgefangenen-nach-strafdauer~2c94848542ec4981 0144458dbd9a3df9.de.html (date of submission: 01.06.2019).
15. Ofitsialniy sayt Instituta zarubezhnogo i mezhdunarodnogo ugolovnogo prava im. M. Planka. [The official website of the Max Planck Institute for Foreign and International Criminal Law]. URL: https://www.mpicc.de/ de/ (date of submission: 01.06.2019).
16. Ofitsialniy sayt Kriminologicheskogo issledovatelskogo instituta Nizhney Saksonii. [The official website of the Criminological Research Institute of Lower Saxony]. URL: https://kfn.de (date of submission: 01.06.2019).
17. Ofitsialniy sayt Nemetskogo issledovatelskogo soobshchestva. [The official website of the German research community]. URL: https://www.dfg.de/foerderung (date of submission: 01.06.2019).
18. Ofitsialniy sayt Federalnogo statisticheskogo upravleniya Shveytsarii. [The official website of the Swiss Federal Statistics Office]. URL: https://www.bfs.admin.ch/bfs/de/home/statistiken/kriminalitaet-strafrecht/ strafjustiz/sanktionen-untersuchungshaft.assetdetail.5366432.html (date of submission: 01.06.2019).
19. Ofitsialniy sayt Federalnogo upravleniya ugolovnoy politsii Germanii. [The official website of the German Federal Criminal Police Office]. URL: https://www.bka.de/DE/UnsereAufgaben/Forschung/ ForschungsUndBeratungsstellen/ForschungsUndBeratungsstellen_node.html (date of submission: 01.06.2019).
20. Politseyskaya kriminalnaya statistika za 2017 god. [Police crime statistics for 2017]. URL: https://www. bfs.admin.ch/bfs/de/home/aktuell/neue-veroeffentlichungen.gnpdetail.2018-0036.html (date of submission: 01.06.2019).
21. Prigovory. [Sentences]. URL: https://www.bfs.admin.ch/bfs/de/home/statistiken/kriminalitaet-strafrecht/ strafjustiz/jugend-erwachsenenurteile.html (date of submission: 01.06.2019).
22. Statistika prestupnosti v Avstrii: vse pokazateli za 2017 god. [Crime statistics in Austria: all indicators for 2017]. URL: https://www.vienna.at/kriminalstatistik-in-oesterreich-alle-zahlen-zum-jahr-2017/5718311 (date of submission: 01.06.2019).
23. Statistika. [Statistics]. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/294746/umfrage/gefangenenrate-in-der-schweiz/ (date of submission: 01.06.2019).
24. Statistika. [Statistics]. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/294088/umfrage/angezeigte-faelle-strafbarer-handlungen-in-oesterreich/ (date of submission: 01.06.2019).
25. Federalnoe statisticheskoe vedomstvo Germanii. [Federal Statistics Office of Germany]. URL: https:// www.destatis.de/DE/Presse/Pressemitteilungen/2018/11/PD18_463_243.html (date of submission: 01.06.2019)
26. Heinz. Novaya zhazhda nakazaniya. Est li tendentsiya k povorotu takzhe i v nemetskoy sanktsionnoy praktike? [A new thirst for punishment. Is there also a tendency to turn in German sentencing practice?] Rim, pravo, religiya - Rome, Law, Religion. Tübingen, 2011, pp. 435-458.
27. Heinz. Prestupnost i kontrol prestupnosti v Germanii. Konstantsskiy repozitoriy po issledovaniyam sanktsiy. Otchetniy god 2015. Versiya 1/2017. [Crime and crime control in Germany. Constanza Sanctions Research Repository. Reporting year 2015. Version 1/2017]. Konstanz, 2016.
28. Chislo zaklyuchennykh. [The number of prisoners]. URL: https://de.wikipedia.org/wiki/Gefangenenrate (date of submission: 01.06.2019).
29. Scherer. Abolitsionistskaya perspektiva. [Abolitionist perspective]. Kriminologicheskiy zhurnal -Criminological Journal. 1984, no. 16, pp. 90-111.
30. Schopenhauer. Polnoe sobranie sochineniy. [Full composition of writings]. T. 5. Cotta, Stuttgart, 1965.
31. Shur. Radikalnoe nevmeshatelstvo. Pereosmyslivaya problemu prestupnosti. [Radical non-interference. Rethinking crime problem]. EnglewoodCliffs, 1973.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Карл-Людвиг Кунц - доктор юридических наук, профессор Бернского университета (Берн, Швейцария); e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHOR Karl-Ludwig Kunz - Doctor of Law, Professor of the University of Bern (Bern, Switzerland); e-mail: klk@ hotmail.ch
