CC BY
68
УДК 94(282.247.36)08 ББК 63.3
М.А. КОЛОМЕЙЦЕВА, А.Н. КОМАНДЖАЕВ
КРЕСТЬЯНСКИЕ НАРОДНЫЕ ШКОЛЫ В ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
Ключевые слова: Область войска Донского, донское крестьянство, образование, сельская школа.
Статья посвящена изучению развития крестьянских школ на Дону во второй половине XIX в. Проанализированы данные обследования начальных образовательных учреждений в среде крестьянства, проведенного на Дону в 70-х гг. XlX в. Область войска Донского являлась одним крупнейших казачьих регионов страны, что определяло специфику ее правовой, производственной и социальной организации, и влияло на развитие ключевых институтов социальной жизни донского сообщества. Положение крестьянских школ было тяжелым, образование оставалось малодоступным и традиционным.
M. KOLOMEYTSEVA, A. KOMANDZHAEV THE PEASANT SCHOOLS ON THE DON IN THE SECOND HALF OF THE XIX CENTURY
Key words: The region of Don Cossacks, Don peasantry, education, country school.
Article is devoted to studying of development of country schools on Don in the second half of the XlX century. These inspections of initial educational institutions at peasants, carried out on Don in 70 of the XlX century are analyzed. The Don was one largest Cossack regions of the country that defined specifics of its legal, production and social organization, and influenced development of key institutes of social life of the Don community. Position of country schools was heavy, education remained inaccessible and traditional.
Правительственные инициативы 60-70-х гг. XIX столетия открывали перед Россией путь к построению индустриального общества; отмена крепостного права, без сомнения, является одним из ключевых событий истории. Освобождение крестьян стало платформой для прогрессивных преобразований, однако социально-правовое положение аграрного населения оставалось в рамках традиционного общества.
Социальная сфера - важнейший показатель уровня общественного развития. Образование и просвещение, здравоохранение, бытовая культура крестьянства - даже в эпоху либеральных реформ - оставались на самом низком уровне. Особое значение имело развитие системы образования, главными задачами которой должны были стать преодоление невежества и безграмотности населения, формирование морального и нравственного облика, повышение гражданской и производственной активности. Анализ исторического материала позволяет говорить о крайне медленном развитии просвещения и образования в среде крестьянства, что было связано как с неэффективной государственной политикой, слабой социальной мотивацией аграрного населением, недостаточным финансированием, особенностями развития отдельных регионов империи. Область войска Донского в пореформенный период развивалась в русле общероссийских процессов, однако отличалась спецификой, связанной с особенностями социально-правового статуса отдельных категорий населения казачьего региона.
Объектом нашего исследования является состояние крестьянских народных школ в пореформенный период. Актуальность тематики связана с тем, что сельские школы оставались основным источником получения образования для массы крестьянского населения. Положение сельской школы в системе образовательных учреждений и в настоящее время является одним из самых проблемных вопросов: это и нехватка специалистов, сокращение численности сельского населения вследствие внутренних миграций - из села в город, материально-техническое обеспечение школ, распределение финансирования между центром и регионами, внедрение в учебный процесс инноваций. Обращение к историческому опыту необходимо не только для воссоздания картины социального разви-
тия региона в целом, но и для определения парадигмы развития системы образования, переживающей период реформирования.
Проблема развития крестьянских школ в регионе остается одной из наименее изученных, основное внимание в историографии традиционно уделялось казачеству. Между тем положение казачьих и крестьянских образовательных учреждений разнилось, что было связано с различиями в социально-правовом положении крестьянства и казачества, особенностями административной политики.
Основой нашей работы стали результаты обследования состояния крестьянских школ, проведенного в 70-х гг. XIX в. в связи с подготовкой к ведению на Дону земства и открытием земских школ. Автором проанализированы дела 1120 «О состоянии крестьянских школ в Области войска Донского» и 1118 «Дело об учреждении Дирекции народных училищ и сведения о числе училищ и учащихся в Области войска Донского» фонда 46 Атаманской канцелярии Государственного архива Ростовской области, а также другие материалы по истории развития образования на Дону.
Как и повсеместно в России, в сельской местности основным типом учебных заведений являлись приходские школы и сельские начальные училища, преобразованные в 80-е гг. в одноклассные училища с трехлетним курсом обучения [4. С. 225]. Начало открытия народных школ было связано с «Положением о начальных народных училищах» 1864 г. Задачами создаваемой образовательной системы должны были стать «утверждение в народе религиозных и нравственных понятий и распространение первоначальных полезных знаний» [5. С. 457]. Войсковая администрация активно способствовала открытию учебных заведений в казачьих населенных пунктах, особенно находившихся в окружных станицах и наиболее заселенных местностях. В области был открыт даже ряд женских учебных заведений, содержавшихся в основном на станичный счет.
Параллельно шло открытие крестьянских сельских школ. Однако и масштабы, и темпы развития сельской школы значительно отставали. Всего в области в 1869 г. насчитывалось около 780 крестьянских поселений с численностью до 300 тыс. человек [6. С. 12]. В период с 1861 г. по 1869 г. в области было открыто около 85 крестьянских сельских школ с численностью до двух тысяч детей [2. Л. 1-97]. Главная причина медленного развития крестьянской школы - отсутствие финансирования, так как учебные заведения открывались и содержались на средства общества. Общество должно было обеспечить наличие здания для самой школы и его содержание, приобретение мебели, жилье и оплату для учителя. Кроме того, в качестве причин указывалось, что население, главным образом занимавшееся земледелием, большей частью проживало в отдалении от административных центров, где располагались школы. По данным на 1871 г. в школах, находившихся в крестьянских поселениях, обучалось около трех тысяч детей, в том числе 145 девочек [6. С. 61].
В связи с введением земства и реформированием образования в 1873 г. по поручению войскового наказного атамана был организован сбор сведений о состоянии народных - волостных и сельских школ в ОВД. Сведения собирались через мировых посредников и были дополнены отчетами дирекций. По сведениям мировых посредников, всего в 1873 г. в 7 округах области насчитывалось 123 школы, среди них - 116 сельских (волостных и слободских), в том числе 1 частная - частная школа в пос. Петропавловский Громослав-ской волости II Донского округа. Во 2-м мировом участке Миусского округа действовали, кроме того, 6 приходских школ и 1 приходское училище в слободе Кузнецово-Михайловка. Во II Донском округе помимо сельских школ действовало Калмыцкое окружное училище в слободе Ильинская.
Распределялись школы крайне неравномерно как по округам, так и внутри них, что определялось численностью крестьянских поселений. Так, в округах с
наименьшим числом крестьян - I Донском (9 тыс. об.п.) и Черкасском (около 12 тыс. душ об.п.) действовали по 2 школы. Во II Донском (16,5 тыс.) действовали 6 сельских школ, 1 частная и Калмыцкое окружное училище. В Хоперском округе (19 тыс.) действовало 9 школ - по одной в 9 волостях. Усть-Медведицкий (29 тыс.) мировой посредник сообщал о 12 школах в 8 волостях округа. В Донецком округе (99 тыс.) на два мировых участка приходилось по 11 школ, всего - 22. Наибольшее количество учебных заведений имелось в Миусском округе (154 тыс.) [6. С. 11]: в 1-м мировом участке округа действовало 15 сельских школ в 12 волостях, во 2-м мировом участке число школ было наибольшим - 48, но размещались они крайне неравномерно. Так, в Павловской волости насчитывалось - 10 школ с общим числом учащихся 135 (в том числе - 2 девочки). Во всех остальных волостях насчитывалось 38 школ.
Большинство школ было открыто по приговорам сельских и волостных сходов и с разрешения областного по крестьянским делам присутствия. Наиболее раннее открытие школ (с 1861 г.) отмечается в Хоперском округе; 4 школы Михайловской волости Усть-Медведицкого округа существовали еще до упразднения крепостного права. Наиболее поздние школы - в Черкасском округе (с 1871 г.). Отмечались случаи, когда школы уже действовали, но еще не были утверждены правительством [2. Л. 71 об., Л. 77, 79об., 81 об.]. С инициативой открытия выступали отдельные инстанции (духовное ведомство) [2. Л. 50об., 57об., 62об., 65об.] либо частные лица [3. Л. 1-3].
По данным обследования, в перечисленных учебных заведениях проходили обучение 3447 детей, в том числе 205 девочек [2. Л. 1-97]. Однако сумма в три с половиной тысячи человек представляется сомнительной: в общее число вошли дети, записанные в школы, что на самом деле не обеспечивало их непосредственного присутствия. В зависимости от вместительности школы количество учеников значительно разнилось. В среднем насчитывалось до 30 учеников, однако разброс мог быть от 8-13 - до 76 человек (Донецкий округ, 1-й мировой участок). Занятия в большинстве школ проводились с ноября по март (апрель) «по совершенном окончании полевых работ и продолжается до начала оных» [2. Л.19]. В отдельных школах занятия продолжались в течение всего года, но, как отмечалось, летом число учеников сокращалось на треть. По сообщению мирового посредника 2-го участка Миусского округа, в большинстве школ округа занятия на лето прекращались, в ряде случаев занятия продолжались по окончании полевых работ в октябре-ноябре и до начала нового цикла - в марте-апреле, когда, как правило, родители забирали из школы детей старше 10 лет, а младшие школьники продолжали обучение по облегченной программе - церковное пение, священное писание, чтение.
Учителя в подавляющем большинстве - выходцы их крестьян, мещан, отставные унтер-офицеры, многие из них занимали должности при сельской администрации (чаще - писари). Упоминаются в качестве педагогов отставные коллежские регистраторы, обер-офицерский сын, губернский секретарь, отставной фельдфебель, сын есаула. Интересно, что среди учителей были и выходцы из дворян: «в слободе Гусельщиковой в школе обучением занимался по найму сельский писарь дворянин Мелдер» [2. Л. 43об.], в школе в слободе Малокирсановской учительствовал сын личного дворянина Слуцкий, имевший свидетельство на звание учителя, выданное учительским советом Ростова-на-Дону [2. Л. 75об.]. Были среди учителей и женщины: в пос. На-тальевский Миусского округа учительницей в школе работала жена местного крестьянина, которая обучала детей чтению, письму и первой части арифметики. В Хоперском округе учительствовала из дворян вдовица Перегребова, окончившая курс в Воронежском пансионате [2. Л. 70, 92-94]. Большинство из обучающих свидетельств на звание учителя не имели, из дипломированных
кадров (таковых - не более 1/6 из общего числа) - воспитанники Харьковской семинарии, окончившие курсы Донецкого окружного училища, Тверской духовной семинарии, Бахмутского духовного училища, Калмыцкого окружного училища, как правило - выходцы из казачьих семей или семей духовенства, но таковых были единицы. В преподавании Закона Божьего и Священной истории участвовали местные священники.
Все школы по донесениям мировых посредников содержались только на средства обществ. В это содержание входили расходы на отопление, освещение, текущий ремонт, оплату учителю, а также - в случае аренды помещения для школы или для учителя - внесение арендной платы. В среднем на отопление и освещение приходилось 15-20 руб. в год. Оплата учителя зависела прежде всего от благосостояния общества и могла быть различной - от 40 до 250 руб., причем не всегда пропорционально количеству учеников: 72 руб. в год. (38 учеников, учитель - мещанин без свидетельства), 112 руб. в год (40 учеников, учитель - казак, имевший свидетельство об окончании курса), 30 руб. в год (36 учеников, учитель - приходской дьяк, не имевший свидетельства), Алексеев-ско-Орловское волостное общество выплачивало учителю (обер-офицерский сын, свидетельства не имеет), обучавшему 32 детей, 150 руб. серебром жалования, плюс - предоставляло квартиру с отоплением и освещением; учитель Зуев-ской слободской школы (окончивший курс Тверской духовной семинарии сын дьяка, обучавший 44 детей) получал от общества 175 руб. серебром, в 6 школах Александровской волости плата учителям была примерно одинаковой - около 40-45 руб. при разном количестве учеников - от 10 до 35, плюс оплата квартиры с продовольствием [2. Л. 58, 68, 71об., 74, 87об., 88]. Часто оплата взималась непосредственно с родителей учеников за каждого ученика в отдельности (от 30-40 коп. - до 1 руб. в месяц с одного ученика). В одном случае оплату учителю производило частное лицо - почетный крестьянин волости, в другом - в Деркуло-Обливской волости (Донецкий округ) - учитель «Старобельского уезда Городищенской волости крестьянин Веревкин, имевший свидетельство об окончании курса в Деркуловском конном заводе...», получал жалование «от бывших владельцев есаула ... и штаб-ротмистра ... Ефремова 150 руб., а от волости -пшеницы 9 четвертей», причем это была наивысшая в районе оплата, хотя на попечении учителя находилось всего 30 учеников [2. Л. 19-22]. Сельская школа в слободе Большекрепинская Миусского округа содержалась от сельского общества на сумму 120 руб., и 150 руб. - из средств частного лица - состоятельного крестьянина из той же слободы Терятинского [2. Л. 31].
В ряде местностей на поддержание сельских школ направлялись средства местного попечительства, штрафные сборы. Приходские школы содержались за счет общественных сумм, собираемых по раскладке с прихожан церкви.
Общее состояние школ: размещение, оборудование, обеспеченность учебниками, школьными принадлежностями также сильно разнилось: положительно в отчетах дирекции была оценена школа в Крыничской слободе 1-го мирового участка Миусского округа: открытая в 1869 г., она помещалась в довольно удобном общественном доме, содержавшемся обществом. «В школе - 2 школьные доски и 2 доски для вписывания имен и фамилий прилежных и нерадивых учеников; 6 ученических столов со скамьями; учительский столик и шкаф для библиотеки, состоящий из 66 книг, в числе которых - 38 томов пожертвовано учителем этой школы. Чтение ведется по звуковой методе при помощи подвижных букв. ... По Закону Божиему знают по нескольку кратких молитв и из священной истории прошли всю ветхозаветную и часть новозаветной; из арифметики пишут числа до 10.000.» [2. Л. 122об.]. Число учащихся в школе составляло в разное время от 38-48 человек, в том числе несколько девочек.
Во 2-м мировом участке того же округа отмечалась Мало-Кирсановская школа, которая располагалась в просторной комнате в одном доме с сельским правлением и была довольно обустроена: имелись 4 ученических стола со скамьями, учительский столик классная доска и небольшой шкаф с несколькими экземплярами разных книг. Указывалось, что в судьбе школы принимал участие меценат - майор Соболевский, который при посещении ее в феврале этого года пожертвовал 50 экземпляров книг и 11 исторического содержания картин для наглядного обучения. Предметы: чтение, письмо, Закон Божий и арифметика. Читают по книжке «Родное слово», разборчиво с пониманием прочитанного, пишут с прописей хорошо и знакомы с 4 арифметическими действиями [2. Л. 123].
Другой пример - Матвеево-Курганская школа, открытая в 1867 г. Обучалось свыше 40 детей, в том числе несколько девочек. Специально для школы общество купило отдельный дом. Классную мебель составляли 5 ученических столов со скамьями, учительский столик и классная доска. Чтение велось по «звуковой методе», читают по книгам «Родное слово» Ушинского и Паульсона, толково, с пересказыванием, пишут с прописей ... и под диктовку без грубых ошибок [2. Л. 123об.]. Еще в одной школе - Зуевской - была налажена выписка для школы изданий «Грамотей», «Мирской вестник», «Семья и школа». Ученикам безвозмездно выдавались учебные книги, бумага и прочее.
Для сравнения - характеристика школ Донецкого округа. Штатный смотритель отмечал, что «помещение школ в округе большей частью - тесное, темное, иногда сырое, с воздухом затхлым и спертым, отопление не всегда исправное» Большая часть школ помешалась при волостном или сельском правлениях, что было неудобно не только в физическом смысле, но и в рассмотрении вопроса нравственного воспитания: «иногда детям, - отмечает дирекция, - приходится видеть и слышать слова и картины самого возмутительного свойства» [2. Л. 121 об.]. В округе имелось не более 3-4 школ. Верх-не-Ольховская школа помещалась в доме учителя на самом краю слободы, на расстоянии около версты от центра. Помещение весьма неудобное, около 30 учеников проходили обучение в одной комнате с семейством хозяина, который, кроме оплаты в 30 руб. и по полмеры пшеницы с каждого ученика, никакого содержания более не получал. В округе был отмечен случай прекращения занятий по причине неотапливающегося помещения и возникшего конфликта между учителем и обществом. Обеспечение школ необходимым инвентарем в целом было очень скудным: «почти во всех школах . мебель состоит из сколоченных досок, расположенных кругом стен, или из простых кухонных столов, обставленных скамьями» [2. Л. 116]. Однако бедственное положение школ Донецкого округа было вполне понятно. Донецкий округ был одним из традиционно крестьянских округов с наибольшим числом крестьян, живших за счет мизерных наделов и уплачивавших многочисленные платежи.
В деле развития крестьянского образования важную роль играли сплоченность общества, его самоорганизация. Так, показателен пример Кузнецовского волостного общества I Донского округа, которое сумело достичь договоренности с казачьим обществом по обучению крестьянских детей в Кузнецовском приходском казачьем училище и в виде помощи на содержание училища ежегодно уплачивало по условию с казаками 42 руб. серебром. Во II Донском округе Калмыцкое окружное училище, открытое в слободе Ильинка по согласованию с обществом, уступившим для училища место, принимало к обучению крестьянских детей без оплаты в счет пользования землей. Окончившие курс обучения могли сами учительствовать, становились сельскими писарями. Проявленная подобно Кузнецовского общества инициатива открывала доступ для крестьян к среднему образованию.
Проблемным оставалось обеспечение школьными принадлежностями, учебниками. Набор предметов были минимальны. В одном случае, в школе, где преподавал регент хора певчих, главным предметом было церковное пение.
Главным препятствием к развитию образования, таким образом, признавались отсутствие финансирования и перенесение всех тягот и ответственности на счет обществ. В результате вследствие неурожаев сельские и волостные общества заявляли о невозможности содержать школу на свои средства. Ежегодно приостанавливали работу или вовсе закрывались до десятка школ по области. Недостаточность средств объясняло наличие так называемых «фиктивных школ», когда проект получал одобрение, крестьянское присутствие утверждало открытие учебного заведения, однако по факту таковое так и не начинало свою работу. В ряде волостей школы вообще никогда не открывали по случаю несостоятельности обществ. Так, по сообщению мирового посредника Черкасского округа, « в округе, хоть и числится до 69 отдельных крестьянских поселений, но они так дробны и ... малонаселенны, что отдельных школ ... крестьяне... не в состоянии содержать собственными средствами» [2. Л. 8]. Большая часть детей в таких поселках оставалась безо всякого обучения, поскольку у родителей не было возможности отвозить детей в школу на значительные расстояния и снимать им там помещение. По сведениям мирового посредника, он неоднократно призывал крестьян к открытию школ, как к необходимому и полезному делу, но главной причиной невозможности осуществления этого он называет низкий уровень жизни: «крестьяне большей частью поселены в станичных юртах, за необмежеванием им душевых наделов, не устроились еще окончательно в своем хозяйстве, а по случаю неурожаев каждые три года едва удовлетворяют насущные свои нужды. Крестьяне вполне сочувствуют, но, будучи обременены разными денежными повинностями, с нетерпением ждут участия правительства. в пособии на открытие и содержание сельских школ» [2. Л. 8об.].
В 1875 г. работа по сбору сведений была продолжена на основании запроса из Главного управления иррегулярных войск: «.... доставить. соображения о том: в каком именно размере следовало бы испросить пособие из сумм Государственного казначейства на устройство и содержание начальных училищ для крестьянского населения в Донской области». На основании этого распоряжения от имени ВНА соответствующие запросы были направлены в обе дирекции по сбору сведений:
«1. Сколько в настоящее время существует в вверенной Вам дирекции сельских крестьянских школ и в каких именно поселениях; 2. В каком размере отпускается им ... сумма на содержание одной сельской школы вообще.» [1. Л. 32-33].
Из Новочеркасской дирекции поступили следующие сведения: в подведомственных 5 округах - Черкасском, Миусском, I Донском, II Донском, Донецком в сравнении с данными 1873 года общее количество школ уменьшилось. В одном только Донецком округе были закрыты или приостановили деятельность 10 школ. Соответственно сократилось и число обучающихся с 2388 до 1898 [1. Л. 35-37]. Статистика наглядно демонстрирует нестабильное положение сельской школы, лишенной государственной поддержки. Относительно финансирования указывалось «Министерство Народного Просвещения принимает на счет Государственного Казначейства: 1.содержание Директоров и Инспекторов Народных училищ в губерниях; 2.. в учебных округах - содержатся учительские семинарии - для образования учителей в народные училища; 3. в пособие сельским школам на каждую губернию отпускается по 5000 руб., которые распределяются по представлениям Директоров народных училищ» [1. Л. 33об., 34].
По данным Усть-Медведицкой дирекции, в двух округах - Усть-Медведиц-ком и Хоперском насчитывалось 15 школ (по данным 1873 г. - 21 школа). Дирекция отмечала, что «на содержание сельских школ из казны отпускается неодинаковая сумма, и это зависит от средств тех обществ, где существуют школы. Некоторые общества так богаты, что могут содержать школу на свои собственные средства; другим обществам отпускается их казны пособие, размер которого, смотря по средствам общества, определяется училищными советами».
При этом обе дирекции не уточняли, в каком размере средства направлялись на содержание конкретных школ.
Какие же мероприятия для улучшения работы школы предлагались в этот период?
В качестве рекомендаций указывалось: «... чтобы поставить крестьянские школы в самое удовлетворительное состояние, необходимы следующие меры: 1) назначить определенное жалование преподавателям в размере 200-300 руб. в год, и жалованье выдавать учителям от общества, а не дозволять им собирать деньги или хлеб с родителей учащихся; 2) приобрести для школ необходимую мебель и снабдить их учебными пособиями; 3) ввести в употребление однообразные учебники, одобренные учебными начальствами;
4) обязать общества нанимать таких учителей, которые при хорошем поведении, имеют свидетельства от учебных ведомств на звание сельского учителя;
5) помещения для школы по возможности иметь свободное от Волостного Правления и удобное по числу учащихся; 6) обязать общества содержать в исправности школы (как относительно отопления, так и соблюдения ее в чистоте); 7) учителям крестьянских школ необходимо также предоставить также права государственной службы, какими пользуются учителя наших станичных приходских училищ, т.к. в крестьянском сословии невозможно найти учителей с надлежащей педагогической подготовкой; а из казачьего сословия, обязанного военной службой, никто не пожелает поступить на должность сельского учителя» [2. Л. 102-102об.].
Очевидно, что проблемы сельских школ предлагалось решать за счет самого населения, и без того опутанного многочисленными податями и недоимками. С учетом уровня жизни крестьянства в последней трети XIX в. становится понятно, почему крестьяне оставались «сочувствующими» делу просвещения. На Дону проблема углублялась особенностями социальной организации казачьего региона. Усть-Медведицкая дирекция признавала, что «. Войсковое Начальство, заботясь постоянно о народном образовании в крае, очень много уделяет из своих доходов для образования собственно казачьего населения, но до сих пор ничего не делано со стороны Войска для крестьян, которые по численности своей составляют почти треть всего населения края. Крестьяне, отправляя государственные и земские повинности, наделенные, сравнительно с казаками незначительным количеством земли, поставлены в худшие жизненные условия, чем казаки, и однако станичные училища войска содержит на свой счет, а крестьянские школы на получают от Войска никакого пособия. В крестьянах заметно стремление к образованию, и если бы крестьянские школы поставлены были в такие же условия, как станичные и приходские, то, наверное, . они переполнились бы учащимися» [2. Л. 103об .-104].
В качестве практической меры Усть-Медведицкая дирекция предлагала организовать подготовку учителей из крестьян на базе окружных училищ с отнесением расходов на войсковой счет. Кроме того, низкий уровень оплаты предлагалось компенсировать освобождением учителей от некоторых личных повинностей [2. Л. 103, 103об .-104]. Вторая дирекция - Новочеркасская - делает обобщающий вывод: «на всех сельских школах, за исключением весьма
незначительным, лежит печать их бесконтрольного состояния: они, как в отношении педагогическом, так и со стороны их внешнего строя, а также и материального обеспечения, находятся в весьма неудовлетворительном состоянии: не имеется ни опытных руководителей, ни хороших наставников, ни достаточного содержания, ни приличных и удобных помещений» [2. Л. 115].
Общий вывод по участию административных органов таков: они лишь фиксировали состояние школ, однако не принимали участия в преодолении возникающих в сфере проблем, решение которых было переложено полностью на само население. Но если начальное образование являлось доступным, то обучение в средних учебных заведениях могли позволить только наиболее зажиточные слои крестьянства [см.: 4. С. 224-225]. Средние учебные заведения были открыты в казачьих станицах, и доступ к ним был разрешен только представителям казачьего сословия. Альтернативой являлось платное обучение. Самым тяжелым было положение массы иногородних крестьян, переселившихся на Дон в пореформенный период и не включенных в социально-правовую сферу региона. По сообщениям исследователя Савельева: «Временные поселения крестьян, хотя многие из них существуют десятки лет, разбросаны по войсковым землям во всех округах области и представляют из себя, в большинстве случаев, группы вырытых в земле или сложенных из глины хат-землянок, крытых соломой, с базами-загонами для скота из той же соломы и навоза. За исключением немногих больших и старых поселений, школ и церквей в них нет. Нет также никакого общественного управления. Санитарные условия самые убийственные. Медицинской помощи - никакой» [7. С. 55].
Таким образом, в деле просвещения крестьянство было предоставлено фактически само себе, и это касалось не только крестьян Дона. Здесь проблема углублялась в связи с сословными ограничениями и закономерностями перераспределения средств. В отсутствие государственного попечительства система образования превращалась в ряде случаев в некое подобие образования. Отнесение такой важной сферы, как образование, на местный счет являлось бесперспективным и определяло его малодоступность, традиционность и фрагментарность.
Литература
1. Государственный архив Ростовской области (далее - ГАРО). Ф. 46. Оп. 1. Д. 11S.
2. ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 1120.
3. ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 1374.
4. Крестьянство Северного Кавказа и Дона в период капитализма I под ред. А.М. Анфимова. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. ун-та, 1990.
5. Наш край. Документы по истории Донской области. Ростов н/Д.: Рост. кн. изд-во, 1963.
6. Памятная книжка Области Войска Донского на 1S71. Новочеркасск: Областная войска Донского типография, 1S71.
7. Савельев Е. Крестьянский вопрос на Дону в связи с казачьим: историко-статистический очерк. Новочеркасск, 1917.
References
1. Gosudarstvennyi arkhiv Rostovskoi oblasti. Fond 46. Opis' 1. Dokument 118 [State Archive of the Rostov region. Archives 46. Anagraph 1. Document 11S].
2. Gosudarstvennyi arkhiv Rostovskoi oblasti. Fond 46. Opis' 1. Dokument 1120 [State Archive of the Rostov region. Archives 46. Anagraph 1. Document 1120].
3. Gosudarstvennyi arkhiv Rostovskoi oblasti. Fond 46. Opis' 1. Dokument 1374 [State Archive of the Rostov region. Archives 46. Anagraph 1. Document 1374].
4. Krest'yanstvo Severnogo Kavkaza i Dona v period kapitalizma. Pod redaktsiei A.M. Anfimova [Anfimov A.M., ed. The peasantry of the North Caucasus and the Don in the period of capitalism]. Ros-tov-na-Donu, Rostov University Publ., 1990.
5. Nash krai. Dokumenty po istorii Donskoi oblasti [Our region. Documents on the history of the Don Region]. Rostov-na-Donu, Rostov Publishing House, 1963.
6. Pamyatnaya knizhka Oblasti Voiska Donskogo na 1871 [The memorial book Don Army Region to 1871]. Novocherkassk, 1871.
7. Savel'ev E. Krest'yanskii vopros na Donu v svyazi s kazach'im: istoriko-statisticheskii ocherk [The peasant question in the Don Cossack in connection with: historical and statistical review]. Novocherkassk, 1917.
КОЛОМЕЙЦЕВА МАРИЯ АНДРЕЕВНА - кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и истории, Донской государственный аграрный университет, Россия, Персиа-новский (тагцаап^ееуа@таМ.ги).
KOLOMEYTSEVA MARIYA - candidate of historical sciences, assistant professor of Philosophy and History Chair, Don State Agricultural University, Russia, Persianovskyy.
КОМАНДЖАЕВ АЛЕКСАНДР НАРМАЕВИЧ - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России, Калмыцкий государственный университет, Россия, Элиста.
KOMANDZHAEV ALEXANDER - doctor of historical sciences, professor, head of Russian History Chair, Kalmyk State University, Elista.
УДК 930.85 ББК 63.5
Е.В. КОНДРАТЬЕВА
ОБЩИННЫЕ ТРАДИЦИИ В ТРУДОВОЙ ВЗАИМОПОМОЩИ (чуваши и удмурты)
Ключевые слова: община, чуваши, удмурты, трудовая взаимопомощь, ниме, веме, помочь, угощение.
Исследована роль общины при проведении помочи (на примере чувашей и удмуртов). В статье на основе полевых материалов, архивных источников и опубликованных материалов рассматриваются виды трудовой взаимопомощи. К примеру, мужчины занимались строительством дома, бани, рытьем колодцев, заготовкой леса и т.д. Существуют и женские виды трудовой взаимопомощи: рубка капусты, стрижка овец, сбор хмеля, мытье дома. Община старалась вникать во все стороны жизнедеятельности своего коллектива. Основной функцией общинной организации была земельно-хозяйственная. Изучение ее обусловлено и тем, что через нее сельская община осуществляла формирование, защиту, передачу из поколения в поколение эмпирических знаний и сельскохозяйственного опыта. Именно трудовая взаимопомощь способствовала внутри-общинному обмену конкретными производственными приемами, играла заметную роль в формировании общественного мнения. Она использовалась в прошлом, но и не потеряла свою актуальность и в настоящее время.
E. KONDRATYEVA COMMUNAL TRADITIONS IN THE WORKING MUTUAL AID (Chuvash and Udmurts) Key words: peasant community, Chuvash, Udmurts, mutual aids - veme, nime (pomochi), treats.
The article is devoted to studying the problem of role of community in mutual aids (nime and veme) in the Chuvash and Udmurts tradition. On the basis of field data, archival sources and published materials are considered types of mutual aids. For example, men are engaged the construction of houses, baths, digging wells, logging, etc. There are womens mutual aids. It is cutting cabbage, shearing sheep, picking hops, cleaning the house. The community tried to delve into all aspects of vital activity yours team. The main function of a community organization was land and economic. The study of this function is due to the fact that the rural communities realized the formation, protection, transmission from generation to generation of empirical knowledge and agricultural practices. Mutual aids contributed intercommunity exchange of specific production methods, also played a significant role in shaping public opinion. The mutual aids has been used in the past but not lost its relevance in the present time.
На современном этапе этнографических исследований существенным является обращение к выяснению системы средств, при помощи которых реализуются формирование и передача традиций. Традиция ранее рассматривалась как выраженный в социально-организованных стереотипах группо-
