CC BY
382
РОССИЯ И ЗАПАД
КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ ЗА Р. НАРВУ В XIII В.: планы и их реализация
концу 1-й четверти XIII в. крестоносцы,
воевавшие против эстов, прочно обосновались
на границе с северо-западной Русью. В 1225 г. было образовано Дорпатское епископство, включавшее земли по западному берегу Чудского озера. Севернее — по реке Нарве, Новгородская Русь граничила с эстонской землёй Вирония (Вирумаа)2.
Чрезвычайно важным в стратегическом плане был бы захват южного берега Финского залива от р. Нарвы до р. Невы. В случае успеха, оказывался перекрытым доступ Новгорода к морю, под удар крестоносцев попадала Карелия, Новгород терял возможность совершать походы в земли еми через Финский залив. Кроме того, огромный урон понесла бы новгородская торговля. Для крестоносцев открывался выход на Ладогу и далее в северо-восточную Европу. К тому же в руки крестоносцев попадало Ижорское плато, которое было в средневековый период основной житницей Новгородского государства3.
Этно-социальная ситуация в данном районе также могла помочь крестоносцам в осуществлении их замыслов. Хотя русская колонизация на Ижорском плато проходила с XI в., в XIII в. здесь продолжали жить местные финноязычные ("чудские") народы, известные по летописи как водь и ижора4. Об их активной военной и торговой
деятельности в регионе сохранились сведения, восходящие уже к 60-80 годам XII5.
На рубеже ХП-ХШ в.в. у финноязычных народов Северозападной Руси уже сформировался слой социальной элиты, претендовавшей на власть в названных землях -территориально-административных единицах Новгородского государства. Представителем такой элиты являлся ижерянин Пелгусий, известный по "Житию Александра Невского".6 Местные нобили концентрировали в своих руках крупные земельные владения. Кроме того, они, вероятно, в значительной мере контролировали в своих землях и внешнюю торговлю. В первую очередь — торговлю оружием. О том, насколько выгодна такая торговля была для западноевропейских и скандинавских купцов, свидетельствуют папские буллы рубежа 20-30 г.г. XIII в. В них понтифик требовал применять церковную кару к тем, кто нарушал эмбарго на торговлю с водью, ижорой и карелами, введенное из-за активного противостояния Новгородского государства крещению еми шведами7
В источниках не сохранилось известий (кроме рассказа о Пелгусии) об отношениях местной чудской знати с Новгородом. Без сомнения, однако, шла борьба за перераспределение политической власти в самих этих землях между отдельными знатными семьями, что вообще характерно для периода становления феодального общества. Тем более, что укрепление экономического положения отдельных представителей знати влекло за собой стремление их занять соответствующую нишу во властных структурах. Старейшины, которые уже имели власть над соотечественниками, опирались на поддержку Новгорода. Те же, кто хотел эту власть получить, были открыты для заимствования помощи извне. Аналогичная ситуация существовала и в регионе Восточной Прибалтики ко времени появления там католических священников и крестоносцев8.
По мнению Е.А.Рябинина, тот факт, что князь Александр доверил Пелгусию охранять путь из Финского залива в Неву, свидетельствует о высокой степени прочности связей между ижорой и Новгородом9 .Но Пелгусий — крещённый и верно служивший новгородскому князю — скорее, исключение, нежели правило, в среде финноязычной элиты данного региона. Водская и Ижорская земли - административные единицы Новгородской Руси представляли собой этнически смешанные области.
Продолжающаяся с XI в. русская колонизация наиболее плодородных земель Ижорского плато ограничивала возможности для расширения владений местных нобилей. Естественно, что это вызывало их недовольство. Кроме того, согласно исследованиям археологов, водь и ижора в первой половине XIII в. в подавляющем большинстве оставались язычниками10.
Именование его "старейшиной земли Ижорстей" указывает на главенствующее положение Пелгусия среди ижорских нобилей данной административной области. Очевидна также приверженность Новгороду самого Пелгусия и населения округа, власть над которым принадлежала его роду. Этот округ располагался между южным берегом Финского залива и р. Невой11 . Но ижеряне жили на значительно более широкой территории и не только в пределах Ижорской земли. Археологические памятники ижоры известны по побережью Финского залива к северу от Ижорского плато, административно подчиненного Водской земле12. Естественно, что на таком обширном пространстве существовало несколько ижорских округов, тяготевших к бывшим племенным центрам. Упоминание "Жития" о том, что Пелгусий жил "посреди рода своего погана суща", вряд ли относилось к его кровным родственникам и ближайшему окружению. Скорее, имелись в виду его соотечественники, в первую очередь, остававшиеся в язычестве нобили из других ижорских округов. И, надо полагать, не все они были столь же лояльны по отношению к Новгороду, как Пелгусий, власть которого подкреплялась поддержкой новгородского князя. Участие их вместе с новгородцами в отражении набегов шведов и еми на Неву и Ладожское озеро не является показателем их реального отношения к Новгороду.
Наиболее обособленным от Новгорода был район между реками Нарвой и Систой, к XIII в. еще чрезвычайно мало затронутый русским влиянием. Именно здесь вплоть до XX в. проживало подавляющее большинство из сохранившейся в Российской империи народности водь. Как полагают исследователи, в границы собственно Водской земли этот район не входил и был известен в русских источниках XV-XVI в.в. как "погосты в Чуди". А в XIII в. здешнее население называлось "чудца".13
Языческая и еще плохо адаптированная в Новгородском государстве чудца была наиболее благоприятным объектом для деятельности ливонских миссионеров, которая, по всей вероятности, должна была предшествовать появлению здесь крестоносцев.
Следует учитывать, что крестоносцы, воюя в Восточной Европе, заявляли о защите от язычников всех христиан, независимо от конфессии. Завоевание земель православных христиан без каких-либо оправдательных мотивов противоречило бы данному постулату. Поэтому любые агрессивные меры крестоносцев против православных объяснялись в папских буллах тем, что они поддерживают язычников, угрожавших христианской (то есть, католической) церкви. Появление в Новгородском государстве католической общины, которую требовалось бы защищать от притеснения других язычников или православных, было бы удобным оправданием для перехода крестоносного войска через р. Нарву. Не исключено, что, уговаривая старейшин чудцы принять католичество, миссионеры обещали защитить их от власти Новгорода.
В католическом мире на финноязычные районы Новгородского государства оказалось сразу несколько претендентов: Орден меченосцев - (позже — Ливонский Орден), Рижский епископ (затем
- архиепископ), Датское королевство и Лундская церковь, а также Швеция и Упсальская церковь. Естественно, что пересечение интересов приводило к конкуренции между ними. Высадившись в Эстонии в 1219 г., датчане рассчитывали вытеснить меченосцев и рижского епископа из всего региона к северу от р. Даугавы (Западной Двины). В соперничестве между Данией и Ригой особое значение приобрела борьба за обладание приграничной с Русью северо-восточной эстонской землей Вирония (Вирумаа). Главенство в этом районе давало преимущества при дальнейшем наступлении за р. Нарву. Победа не без помощи папства досталась Дании, образовавшей здесь в 1220 г. новое епископство в составе Лундского архиепископства. Но от претензий на всю Ливонию, включая Ригу, Дании пришлось отказаться14. Поэтому присоединение земель к востоку от Виронии было бы единственной возможностью для Дании увеличить ее восточноприбалтийские владения.
К зиме 1221-1222 г. относится первое известное по письменным источникам вторжение в земли води и ижоры с территории Ливонии15, во время которого было захвачено много пленных и взята большая добыча. С.С. Гадзяцкий говорит об этом событии как о "вторжении рыцарей" в новгородские владения16. Однако для этого нет оснований, поскольку походы за р. Нарву
— в "соседнюю область" (то есть, в район обитания чудцы) и еще дальше: "в землю, называемую Ингария", эсты предприняли в ответ
на разорительную для местных жителей военную экспедицию русско-литовского войска в Ливонию в начале 1221 г. Будучи подданными меченосцев, жители из эстонских земель Уганди (Унгавния) и Сакала действовали, разумеется, с благословения Ордена. Но сами рыцари в этих походах не участвовали. Нет также оснований рассматривать походы в земли води и ижоры как стремление меченосцев опередить датчан в покорении северозападных районов Новгородской Руси.
В условиях начавшейся в Датском королевстве междоусобицы, которая с некоторыми перерывами длилась до конца 20-х гг. XIII в17., датчане не сумели использовать полученное ими позиционное преимущество на границе с северо-западной Русью. Пользуясь слабостью Дании, меченосцы захватили ее владения в Эстонии, выгнав епископов Лундской церкви. Король Дании Вальдемар II пожаловался на рыцарей в Рим. В 1226 г. состоялся акт дарения датчанами своих эстонских провинций папской курии, в результате чего здесь была образована область, подчиненная непосредственно папе18. Рассматриваемый политический шаг был предпринят папством не только с целью погасить конфликт между датчанами и Орденом, но и для того, чтобы не допустить утверждения в северной Эстонии власти Рижского епископа, под духовной юрисдикцией которого находились меченосцы. Кроме того, устанавливая свое прямое правление над пограничными с Новгородским государством землями, папская курия облегчала себе контроль над предстоящей деятельностью католической церкви в северо-западной Руси. Но поскольку в качестве основного исполнителя крестоносных планов в новгородских владениях предполагался Орден Меченосцев, светская власть его в новой папской области реально никак не ущемлялась.
Однако война с местными народами к югу от Даугавы требовала сосредоточения основных сил Ордена на куршско-земгальском фронте. Соответственно вопрос о развитии наступления на южном побережье Финского залива пришлось отложить. Кроме того, на рубеже 20-30-х гг. осложнилось положение Швеции в Южной Финляндии. Там активизировалась антикатолическая борьба еми, поддерживаемая Новгородом19. Чтобы не допустить отпадения Финляндии от католической церкви и уничтожения шведской колонии, папа Григорий IX вознамерился использовать силы Ордена меченосцев. В булле от 24 ноября 1232 г. он обратился к меченосцам с призывом помочь христианам в
Финляндии защитить "новые ростки христианской веры" от "неверных русских"20.
И.П.Шаскольский видит в этой булле первое указание на "проект объединения сил немецких и шведских рыцарей для совместной борьбы против русских"21. Однако с самого начала было ясно, что этот призыв останется не реализованным. Меченосцы с трудом справлялись со своими обязанностями в Ливонии. К тому же 15 рыцарей Ордена (со слугами всего не менее 80 человек) перешли на службу к мазовецкому князю и в 1228 г. получили от него земли в Добриньской области и Куявии22. Притоку же свежих сил крестоносцев из Германии мешали датчане, которые в отместку за потерю эстонских владений "заперли" любекскую гавань для кораблей, отправлявшихся в Ливонию. Причем снять блокаду не помогали даже требования и угрозы из Рима23. Сложности, возникшие в Ордене, заставили магистра Волквина уже с начала 30-х гг. начать переговоры об объединении меченосцев с Тевтонским Орденом24.
В самой Ливонии в 1231 г. усилилось противостояние из-за Северной Эстонии между меченосцами и представителем папской курии в Ливонии вице-легатом Балдуином Альнским. Балдуин жаловался на рыцарей в Рим. Меченосцы же обратились за покровительством к Германскому императору — главному сопернику папы в Западной Европе25. Таким образом, объединить силы для совместного наступления даже при всем желании Рима не было возможным.
Для судеб финноязычных народов Новгородского государства знаменательными оказались 1240 — 1241 гг., когда были предприняты один за другим 4 похода из Швеции и Ливонии. Нет сомнения, что на выбор момента для наступления повлияла сложная военно-политическая ситуация на Руси: татаромонгольское нашествие и разорение 1238 г.
В ходе изучения событий 1240-1241 гг. в историографии была выдвинута теория о спланированном заранее совместном наступлении крестоносцев разных стран на Русь, организацию которого папа поручил легату Вильгельму Моденскому (кардиналу Сабинскому). Эта точка зрения получила поддержку и развитие у историков разных стран26. Но высказывалось и противоположное мнение, подвергшее сомнению возможность достичь объединения католических сил в условиях постоянной политической конфронтации27. Заметим, что среди документов, вышедших в конце
30-х гг. из папской канцелярии, нет таких, которые можно расценить как призыв к крестовому походу в Новгородскую Русь. Некоторые авторы связывали с походом шведов в 1240 г. на Неву буллу папы Григория IX от 7 декабря 1237 г. Однако в ней содержался лишь призыв выступить против отпавших от христианства тавастов (еми), а не идти в земли помогавших им соседей28.
Е.В. Чешихин полагал, что к подготовке крестового похода в новгородские владения на южном берегу Финского залива относится булла от 14 декабря 1240 г. с обращением Григория IX к Лундскому архиепископу собирать в своем диоцезе людей для крестового похода в Эстонию и приравнять его участников к участникам похода в Святую землю. По мнению Чешихина, булла отражала намерения датского короля Вальдемара П присоединить к своим владениям русские земли29. Но в булле нет упоминаний ни о Руси, ни о русских, помогавших эстонским язычникам. Появление буллы вызвано, на наш взгляд, стремлением датчан закрепиться на о. Эзель (Сааремаа). С 1206 г. Лундская церковь считала его своей епархией и еще в 1236 г. предъявляла на него претензии. Но тогда в результате расследования, проведенного папским легатом, права Лундского архиепископа на Эзельское (Леальское, Вик-Эзельское) епископство не были подтверждены30. Естественно, что это должно было вызвать недовольство Дании, поддержка которой была необходима папе при решении европейских дел. Булла 1240 г. — своеобразное разрешение Дании от Григория IX ввести войско на о. Эзель. При этом папа, сохраняя благорасположение Вальдемара II, официально не нарушал права на остров Эзельского епископа (и его сюзерена —Рижского епископа) и ливонских рыцарей, за спиной которых стоял Тевтонский орден. К тому же был соответствующий предлог для издания буллы: постоянно в разной форме проявлялась враждебность местных эстов к христианам, переросшая чуть позже (в 1241 г.) в восстание и возвращение их к язычеству31. Наше предположение подтверждается тем, что в 1243 г., не надеясь на помощь папства, Эзельский епископ Генрих заключил оборонительно-наступательный договор с Рижским и Дорпатским епископами, а также с Ливонским орденом против внутренних и внешних врагов. Отсутствие среди подписавших договор Дании указывает на то, что союз был направлен, в том числе, и против датчан. А в 1251 г. под давлением ливонских правителей датский
король Абель был вынужден отказаться от всех претензий на о. Эзель и Западную Эстонию (Вик)32.
Итак, походы 1240-1241 гг. на Русь, скорее всего, не были подчинены разработанному заранее единому плану. Каждый поход преследовал конкретную цель. При этом, как показывает исследование, не все произошедшие тогда вторжения можно квалифицировать именно как крестовые походы. Xотя в любом случае вновь завоеванные земли попадали бы под духовную юрисдикцию Римского папы. Так, в литературе нет единой точки зрения по поводу того, можно ли считать крестовым поход шведов на р. Неву в июле 1240 г. А^. Лерберг предположил, что войско, оказавшееся в устье Невы, первоначально было собрано для похода против еми — в ответ на буллу папы от декабря 1237 г. Но узнав о татарском нашествии на Русь, шведское командование решило использовать момент, прикрываясь папским крестом33.
Версия Лерберга, окажись она верной, объясняла бы, почему в Синодальном списке Новгородской Первой летописи упоминается о нескольких епископах в шведском войске. Именно на этом строилось распространенное в историографии определение данного похода как крестового34. Однако само предположение Лерберга представляется противоречивым. Он полагал (основываясь на сообщении Синодального списка), что в шведском войске были отряды суми и оставшихся верных христианству родов еми. Но в таком случае положение христианской общины в Южной Финляндии, к спасению которой призывала булла 1237 г., еще более осложнялось. Xристиане здесь оказались бы совсем без защиты от вернувшихся к язычеству родов еми и их союзников — карелов. К тому же есть сомнения в сообщении Синодального списка о составе шведского войска35. Кроме того, безусловная ошибка — православное имя Спиридон у одного из шведских воевод. Исходя из этого, можно усомниться и в достоверности упоминания о нескольких епископах.
Xарактерно, что "Житие Александра Невского", древнейший список которого старше Синодального списка и, как полагает В.Л. Янин, в основе имеет новгородскую версию36, о епископах вообще не сообщает. Между тем, в "Житии" есть много фактов, реальность которых подтверждается другими документами. То есть, автор памятника был хорошо информирован о деталях Невской битвы и связанных с ней событий. Одна из целей "Жития" — отражение идейного превосходства православия над католичеством. Поэтому
упоминание агиографом об иерерхах католической церкви в составе потерпевшего поражение шведского войска было бы весьма выигрышным моментом.
На наш взгляд, пришедшее в июле 1240 г. на Неву шведское войско имело вполне конкретную задачу: построить крепость в устье р. Ижоры. Это логически объясняет не только сам факт остановки шведского войска в устье Ижоры, но и сооружение укрепленного лагеря ("обрытья")37. Слухи о разорении татарами Северо-восточной Руси давали надежду на то, что князь Александр Ярославич не получит оттуда подкрепления, и шведское войско, скорее всего, не слишком многочисленное38, сможет сдержать натиск новгородцев во время строительства крепости. Надо полагать, что шведы рассчитывали и на сотрудничество с некоторыми ижорскими старейшинами, не принявшими еще православие и соперничавшие за власть с Пелгусием. Ведь долго существовать в исключительно враждебном окружении крепость вряд ли смогла бы.
В "Житии" после рассказа Пелгусия о видении ему святых Бориса и Глеба князь Александр приказал никому про это не говорить. Сюжет о явлении святых соответствует агиографическому жанру памятника и, по мнению В.Л. Янина, связан с укреплением в Новгороде культа Бориса и Глеба39. Вместе с тем, А.Н. Кирпичников справедливо обратил внимание на то, что утаивать от новгородцев благое от них видение не имело смысла40. Поэтому за вложенными в уста князя словами мог стоять реальный приказ сохранить в тайне сведения о продвижении врага. Очевидно, что эта весть могла в первую очередь распространиться среди ижорского населения. Но Александр, вероятно, не очень доверял преданности ижоры за исключением Пелгусия и его окружения. В успехе же проведенной новгородцами операции была немалая заслуга именно ижерян - подданных Пелгусия. Это должно было повлиять на упрочение главенствующего положения Пелгусия среди других ижорских старейшин.
Нет сведений о том, вели ли шведы предварительно переговоры с ижорскими старейшинами о принятии ими католичества. Однако известно, что согласие на обращение в "латинскую" веру дали некоторые старейшины "чудцы" и води, недовольные политикой Новгорода. Как сказано в грамоте епископа Эзельского Генриха от 13 апреля 1241 г., "ожидалось, что они примут христианскую веру"41. Поход в их земли, который можно квалифицировать как "крестовый", был предпринят зимой 124029
1241 г., причем основную силу наступавших составляли рыцари Ливонского ордена. Вероятно, в ливонском войске были и вассалы датской короны из Северной Эстонии, а также отряд датского принца Абеля, который, по некоторым сведениям, находился тогда в Ливонии42. В результате похода была занята область "погостов в Чуди" и построена крепость Копорье, причем, по словам епископа Генриха, "с согласия многих людей из этих земель". По просьбе Ливонского ордена к папе церковная юрисдикция в новой католической провинции передавалась Эзельскому епископу. Этот "дар" рыцарей епископу был платой за то, что Генрих поделился с ними своими владениями на Эзеле. Не исключено, что часть вновь завоеванной территории первоначально предполагалось уступить Дании и Лундской церкви. Но после смерти короля Вальдемара II в марте 1241 г. принц Абель с отрядом был вынужден срочно вернуться домой, где начал борьбу за власть с новым королем Эриком IV43. Пользуясь моментом, Эзельский епископ и Орден решили с ними не делиться. Эксплуатация новых земель должна была осуществляться в форме десятины со всех доходов, включая рыбу и пушнину. Епископ получал десятую часть от этой десятины (кроме пушнины), предназначенную для содержания "духовных лиц в этих землях".
Крепость Копорье рассматривалась как опорный пункт для дальнейшего наступления Ордена на земли "Ватланд, Нуова (то есть, район вдоль Невы), Ингрия и Карела", на которое, согласно указанной грамоте от 13 апреля 1241 г., рыцари получили разрешение папы. Эти земли определены в грамоте как "земли между Эстонией, уже крещенной, и Русью", то есть, не охваченные деятельностью православной церкви. Данное обстоятельство вместе с ожидаемым крещением местных старейшин явилось основанием, чтобы причислить названные территории к сфере влияния католической церкви.
Численность ливонского войска, вторгшегося в новгородские владения, была, скорее всего, невелика, особенно после возвращения датчан на Родину. Новое же войско из Дании смогло прибыть в Эстонию только в 1244 г44. Часть рыцарей из замков в Восточной Эстонии была занята в походе на Псков. Кроме того, эсты Эзеля и Западной Эстонии находились на грани восстания, что требовало постоянного присутствия там орденских отрядов. Силы же рыцарей из собственно Ливонии (то есть, с территории нынешней Латвии) были нацелены на войну с куршами и земгалами. Первоначальному
успеху ливонцев в землях "чудцы" и води способствовала не только позиция местной знати, но также то, что у Новгорода не было возможности сопротивляться: Князь Александр с дружиной ушел в Переяславль, в Пскове хозяйничали рыцари, совершая набеги на новгородские деревни. Однако возвращение в Новгород Александра Ярославича привело к концентрации русских сил. В конце 1241 г. войско, в составе которого кроме новгородцев были ладожане, ижеряне и карелы, выбило рыцарей из Копорья. Часть крестоносцев взяли в плен, а старейшин чудцы и води, перешедших на сторону ливонцев, повесили45. После изгнания крестоносцев в районах обитания води и ижоры активизировалась деятельность православной церкви, приведшая к росту числа крещенных местных жителей. Эти изменения четко фиксируются по археологическому материалу46.
Потерпев поражение на Чудском озере и опасаясь продолжения наступательных действий князя Александра, ливонцы заключили с ним договор, по которому отказались от всех претензий на земли в пределах Новгородского государства, в том числе, от земель чудцы и води47.
Следующая попытка ливонцев утвердиться в пределах Новгородской Руси относится к середине 50-х гг. XIII в. По мнению Е.В. Чешихина, очередной призыв к крестовому походу на Русь содержится в булле папы Иннокентия 1У архиепископу Лундскому и его суффраганам от 20 февраля 1245. Однако в ней говорится только о крестовом походе в Эстонию48. Действительно, обстановка в Эстонии, особенно на Эзеле (Сааремаа), была напряжённой. Тем не менее, в самой Дании в те годы не прекращалась гражданская война49. Поэтому рассчитывать на то, что удастся собрать там крестовое войско, в добавок к тому, которое отправилось в Эстонию в 1244 г., было весьма сложно. Вообще создается впечатление, что папская курия пыталась своим обращением переключить внимание воюющих сторон в Датском королевстве с внутренних распрей на внешние проблемы.
Пользуясь тем, что Дании было не до Эстонской провинции, Рижский епископ Альберт Зуербеер (он же — архиепископ Ливонский, Эстонский и Прусский) в явочном порядке укреплял свои позиции в Виронии - плацдарме для наступления на северозападные районы Новгородской Руси. В 1247 г. Альберт назначил в номинально существовавшее епископство Виронское, которое тогда считалось епархией Лундской церкви, своего ставленника —
епископа Дитриха Миндена50. В январе 1255 г. архиепископская кафедра была перенесена из Пруссии в Ригу (чем было закреплено преобразование Рижского епископства в архиепископство). Буллой от 30 марта того же года папа включил Виронию в границы юрисдикции Рижской церкви51 . А двумя неделями ранее папа Александр IV буллой от 19 марта благословил архиепископа Альберта на то, чтобы он окрестил "небольшое количество язычников", которых "склонили" к этому рыцари Отто фон Люнебург и Дитрих фон Кивель в "соседней с ними земле". Дитрих (Теодорих) фон Кивель имел владения в восточной части Виронии52. Так что соседняя земля — это финноязычные области Новгородского государства за р. Нарвой. Кроме того, Альберту поручалось "стать главой" здешних неофитов "после того, как они определят место для сооружения епископальной церкви", то есть, основать здесь епископство, и "поставить епископа и пастора"53. При этом архиепископ должен был соблюсти права рыцарей Ливонского Ордена, которые получали земельные владения в новом епископстве. В булле от 3 августа 1255 г. папа предоставил Альберту самому подобрать кандидатуру на должность епископа. Были указаны также земли, которые должны были войти в епископство: "Ватландия, Ингрия и Карелия"54. Иными словами, ливонцы намеревались реализовать план подчинения финноязычных земель Новгородского государства, неудавшийся в 1241 г.
И.П. Шаскольский полагал, что желание части води, ижоры и карелов креститься - выдумка североэстонских рыцарей55. Однако события 1241 г. свидетельствовали о готовности некоторых здешних нобилей идти на сотрудничество с ливонцами. Вполне вероятно, что в начале 50-х гг. Кивель и Люнебург через своих посланцев обещали поддержку старейшинам, недовольным политикой Новгорода. Не исключено, что тогда же за Нарву отправились и католические миссионеры.
Думается, что известный по летописи поход новгородцев в Виронию (в "волость за Нарову") в 1253 г. как раз и имел целью прекратить засылку светских и духовных эмиссаров из Ливонии. Правда, русское войско первоначально отправилось на помощь Пскову, подвергшемуся нападению ливонцев, но рыцари отступили, не ввязываясь в бой. Новгородцы не стали их преследовать, вернулись в Новгород, а затем двинулись за Нарву. Знаменательно, что вслед за новгородским войском разорительный поход в Виронию совершили карелы56. Других известий о походах карелов
в Ливонию нет. Это позволяет предполагать, что в 1253 г. были особые для того причины, например, желание ликвидировать источник поступления поддержки оппозиционным карельским нобилям.
Передавая под церковную юрисдикцию Альберта столь обширные новые территории, папская курия противоречила своим же принципам не допускать чрезмерного усиления в регионе светской и духовной власти Риги. Правда, папа отметил, что Кивель и Люнебург - "братья Рижского и Ревельского диоцезов", чем оговаривал право на новую паству также и Лундского архиепископа через его суффрагана — Ревельского епископа. Но из-за очередного витка смуты в стране, в который оказалось втянутым и датское духовенство57, датчане не могли реализовать свои претензии на часть новгородских владений.
В отсутствие датчан крестовое войско, предназначенное для защиты новой паствы, должны были составить отряды Кивеля и Люнебурга, а также братья Ливонского ордена. Последние по установленному с начала XIII в. порядку рассчитывали на треть присоединенных территорий58. Однако братья Ордена вплоть до конца лета 1255 г. были заняты подавлением очередного восстания на Эзеле59 и, очевидно, не жаждали немедленно после этого отправиться в Новгородское государство, хотя момент для наступления был удобный, поскольку "не бяша князя в Новгороде"60.
Ситуацией решил воспользоваться еще один претендент на владение южным берегом Финского залива — Швеция. По рассказу летописца, в 1256 г. "свеи и емь и сумь" вместе с "Дидманом" и его людьми "начаша чинить город на Нарове". Но, услышав о том, что новгородцы собирают большое войско, они "побегоша за море"61.
И.П. Шаскольский считал, что шведов испугал размах приготовлений новгородцев к войне. Эсты и финны, из которых состояли вспомогательные войска крестоносцев, не были надежны для войны с русскими. Кроме того, шведы опасались, что с наступлением зимы они не смогут получить поддержку или отступить морским путем62. Однако шведы не могли не предполагать, что русские пошлют за помощью к князю Александру. В источниках известно также и о многократных военных столкновениях эстов и финнов (еми) с русскими63. Как кажется, причины отхода шведов следует рассматривать одновременно с условиями их появления в Новгородском государстве.
Совместное наступление ливонцев и шведов было явлением достаточно необычным. А.Х.Лерберг объяснял его тем, что Рижский архиепископ не хотел больше делиться с Орденом и обратился за помощью к шведам64. По мнению И.П. Шаскольского, отряды североэстонских вассалов и шведское войско действовали по единому плану совместного наступления на Русь65. Но сомнительно, чтобы шведы — паства Упсальской церкви, сами претендовавшие на земли в Новгородском государстве, бескорыстно сражались бы за расширение границ Рижского архиепископства. Совершенно очевидно, что они потребовали бы за свою помощь значительно больше той трети, которая полагалась Ордену. Появление шведов в землях чудцы и води — явная попытка их перехватить инициативу уливонцев.
Исследователи справедливо полагают, что в летописи речь идет о намерениях интервентов построить крепость на восточном берегу р. Нарвы66. Но появление в новгородских владениях вражеского укрепления должно было встревожить русских не меньше, чем сам факт прихода шведов в земли чудцы и води. Правда, какие-либо значительные сооружения построить они не успели. По крайней мере, о разрушении их после прихода русского войска летописец не упоминает.
В историографии высказывалось предположение о том, что в строительстве крепости на восточном берегу Нарвы принял участие Дитрих фон Кивель. В качестве доказательства ссылались на статью Новгородской Первой летописи от 1294 г., в которой рассказывается о разрушении новгородцами на восточном берегу Нарвы некого укрепления "отии городок", построенного "Титмановичем". Причем "отии" толкуется как "отчий", а под "Титманом" (или "Дидманом") подразумевают Дитриха фон Кивеля. Отсюда объяснение: Кивель построил крепость на том месте, где в 1256 г. начал ее строить его отец67.
Однако более убедительным представляется мнение о том, что "отии городок" — калька с немецкого "Оттенбург". Название происходит от имени Оттон (Отто). Отто фон Кивель известен по источникам 1306 г.68 Кроме того, Дидман, упоминавшийся в статье 1256 г., и отец "Титмановича", судя по ливонским источникам, -разные люди. В 40-50-х гг. XIII в. среди североэстонских вассалов известны два брата Кивеля: Генрих и Дитрих (Теодорих)69, который в летописи назван почему-то не Тидриком, а Дидманом. Между тем, Тидеман фон Кивель — очевидно, сын Дитриха и отец Отто,
известен по документу 1287 г. в связи с захватом купеческих кораблей из Любека североэстонскими вассалами70. Следует отметить, что в русских источниках ХШ-Х^ в.в.встречаются оба немецких имени: Тидрих и Тидеман (или Дидман) 71. Вряд ли, поэтому, есть основания считать, что летописец спутал имена, сообщая о событиях 1256 г. Как кажется, замена одного имени другим в статье 1256 г. произошла уже после записи рассказа о событиях 1294 г. Надо полагать, что Тидеман фон Кивель, промышлявший захватом и грабежом купеческих судов, а, кроме того, пытавшийся вместе с сыном обосноваться на восточном берегу р. Нарвы, был хорошо известен в Новгороде. Поэтому летописец на рубеже ХШ-Х^ вв. мог скорректировать имена в статьях 1256 и 1294 гг.- машинально и исходя из собственных знаний, не задумываясь о том, насколько это соответствовало действительности.
Из рассказа летописца нельзя также однозначно заключить, переходил ли в 1256 г. Кивель со своими людьми через р. Нарву или же его отряды оставались на западном берегу, накапливая силы и укрепляя там свои опорные пункты. Когда князь Александр Ярославич в том же году подошел с войском к Копорью, он, возможно, узнал, что в его владениях хозяйничали только шведы, и поэтому отправился не в Ливонию, а по льду через залив в Южную Финляндию72.
Судя по источникам, в 50 - 70-х гг. ХШ в. укрепленное городище эстов, существовавшее с Х в., преобразуется в крепость
- центр области Нарва в составе датских владений73. Шведы, занявшие восточный берег реки и начавшие строить свою крепость напротив эстонско-немецкой (датской) Нарвы, отрезали ливонцев от территорий, которые те уже считали своими. Естественно, что такой оборот событий не мог понравиться правителям Ливонии, в том числе и датчанам. Вероятно, их реакция оказалась более резкой, чем ожидали шведы. Это обстоятельство, а также осознание того, что в случае столкновения с русскими ливонцы не будут им помогать, должны были повлиять на внезапный уход шведов.
Интересны наблюдения А.Х. Лерберга, связавшего с продолжением событий 1256 г. буллу, в которой папа Александр 1У благословлял Упсальского архиепископа на проповедь крестового похода против карелов и других соседей- язычников. Булла была издана в ответ на просьбу шведского короля Вальдемара после того, как подвластные ему земли подверглись жестокому нападению из Новгородского государства. Документ сохранился не полностью, поэтому дата его и имя Упсальского архиепископа
35
не известны. По ряду признаков Лерберг датировал буллу 1257 г. Поход, о котором писал папе Вальдемар, — это поход князя Александра в земли еми зимой 1256- 1257 гг. Карелы могли присоединиться к русскому войску уже на северном берегу залива74. Иначе говоря, шведы использовали момент, чтобы получить от папы законное право на ведение завоеваний в финноязычных землях Новгородского государства без оглядки на правителей Ливонии. Тот факт, что папство само провоцировало столкновения между архиепископствами, "с равной охотой" давая "обоим просителям оружие в руки против чуждых подданных", Лерберг объяснял плохим знанием в Риме северных стран и тем, что папская канцелярия мало заботилась о реальном положении дел75. Действительно, для папской курии, в конечном счете, главное заключалось в увеличении числа католиков. Вместе с тем, нельзя забывать о постоянной конфронтации между папством и германским императором, в которой позиция Тевтонского ордена, Дании и Швеции имела большое значение. Естественно, что понтифик должен был учитывать их интересы в Восточной Прибалтике, часто распространявшиеся на одни и те же территории. С разрешением возникавших при этом коллизий не всегда мог справиться даже такой талантливый дипломат, как легат Вильгельм Моденский (кардинал Сабинский). В данном же случае папская булла не только отвечала желанию Швеции, но и ограничивала возможности Рижского архиепископа, что вполне устраивало Римскую курию.
В то же время Рижский архиепископ продолжал реализовывать данное ему папой право на обустройство новой епархии к востоку от Нарвы. В 1256 или 1257 гг. выходец из знатного гамбургского рода Фридрих Газельдорф был назначен епископом Карельским (или Копорским). Правда, о точном времени поставления его епископом данных нет. Документы же, в которых фигурирует епископ Фридрих, относятся только к 1268 г. Причем, в них Фридрих именуется не только епископом Карельским (в одном случае — Копорским), но и "призванным к исполнению обязанностей епископа" Дорпата. То есть, после гибели Дорпатского епископа Александра в битве при Раквере 18 февраля 1268 г. Фридрих был выбран в качестве его преемника. Утвержден же в этой должности он был не позже января 1269 г76.
Активизация деятельности Фридриха связана с последней попыткой организовать крестовый поход из Ливонии на северо-запад Новгородской земли. Битва при Раквере, в которой реально
36
не было победителя, но обе стороны понесли большие потери, послужила поводом к сбору сил и материальных средств для крестового похода на Русь.Эту миссию взял на себя епископ Фридрих, много лет ожидающий возможности приступить к прямому исполнению пастырских обязанностей в выделенной ему епархии. В 1268- начале 1269 г. он ездил по Северной Германии, обещая индульгенции пожелавшим отправиться в Ливонию или внести вклад в финансирование похода. При этом себя он называл "проповедником крестового похода"77. Свою миссию Фридрих продолжил и после утверждения его Дорпатским епископом.
Чрезвычайно важно, что для предполагаемого похода объединились Ливонский орден, Рижское архиепископство и Дания. Можно предположить, что Рижский архиепископ согласился уступить Лундскому архиепископу часть территории Новгородского государства, которую намеревались включить в сферу влияния католической церкви. Вполне возможно, что ту часть несостоявшегося Карельского епископства, которую предполагалось оставить под юрисдикцией рижской церкви, решили присоединить к Дорпатскому епископству.
Необходимость союза между Рижской и Лундской церковью стала очевидна в 60-х гг., когда Ливонский орден оказался в весьма сложном положении. Много сил требовалось на войну с куршами и земгалами. Приток же новых крестоносцев в Ливонию был невелик, поскольку для европейских рыцарей более престижным считалось участие в походах Тевтонского ордена против пруссов и литовцев. Поэтому рассчитывать на большое орденское войско в наступлении на новгородские владения ни Рижский архиепископ, ни Дания (и Лундский архиепископ) не могли.
Логично предположить, что союзники планировали совместными усилиями сначала захватить Псковскую землю, которую Дорпатский епископ считал своим владением, полученным в дар от князя Ярослава Владимировича78. Следующим шагом должно было быть подчинение финноязычных земель Новгородского государства. В неделю всех святых (19-25 мая)
1269 г. ливонцы напали на Псков и сожгли посады. Но, опасаясь столкновения с подошедшим из Новгорода войском, они подписали с новгородцами мирное соглашение "на их условиях", то есть, отказались от претензий на земли в пределах Новгородского государства79. Тем не менее, ливонцы не считали эти соглашения окончательными, ожидая подкрепления из Германии, которое
собирал там епископ Фридрих. К началу лета 1269 г. относятся просьбы магистра Ливонского ордена и Рижского рата к любекским купцам воздержаться от торговли с Новгородом до заключения мира80. Помимо заботы о безопасности торговли, авторы этих грамот, очевидно, надеялись, что возобновление торгового эмбарго заставит новгородцев пойти на некоторые уступки. Однако в январе
1270 г. литовское войско высадилось на о. Эзель. Туда срочно выступило войско Ливонского ордена, к которому позже присоединились отряды Рижского архиепископа и ливонских епископств и собранное Фридрихом войско. 16 февраля 1270 г. ливонцы потерпели поражение в битве у Карузена на льду Балтийского моря. Погиб и магистр Ливонского ордена Отто фон Люттенберг81. Одновременно, как сообщает летопись, "того же лета на зиму", в Новгороде собралось большое русское войско, которое вместе с отрядом ордынского баскака Армагана "хотеша ити к Колываню" (то есть, на Ревель). Не имея возможности воевать сразу на двух фронтах, ливонцы вынуждены были прислать в Новгород послов и подписать мирный договор, в котором подтверждали отказ от претензий на земли за Нарвой ("Норовы всеи отступаемся"). Кроме того, был подписан торговый договор между Новгородом и немецкими купцами82.
Так закончилась последняя попытка крестоносцев продвинуться из Ливонии на земли води и ижоры, отторгнув их от Новгородского государства. Хотя военные столкновения на русско-ливонской границе, а также захваты ливонскими феодалами небольших участков земель на новгородской территории продолжались и впредь. Прекращение военного наступления крестоносцев в этом районе было вызвано не только тем, что по разным военным и политическим причинам католические правители не имели возможности собрать необходимые для эффективного удара силы, но и тем, что в течение ХШ в. все большее значение приобретала торговля между странами Балтийского бассейна и Северо-западной Русью. Укрепление торговых контактов изменяло взгляды европейского купечества на необходимость завоевания русских земель и препятствовало осуществлению военно-клерикальных планов.
ПPИMEЧAНИЯ
2 ГЛ. XXУШ, 8; XX1X,6.
3 Рябинин EA. От язычества к двоеверию (По археологическим материалам Северной Руси).// Православие в Древней Руси. Л., 1980. С.21; Он же. Водская земля Великого Новгорода.// Князь Александр Невский и его эпоха. СПб., 1995. С.124.
4 Рябинин EA. От язычества к двоеверию. С.213. Он же. Водь. // Финны в Eвропе. У1-XУ века. В.2 . М., 1990. С.23-27; Он же. Ижора./ / Там же. С.31-41.
5 SD. B. 1, nn. 254, 255, S.256-257; SjD,gren J.A. Über die Finnische Bevqlkerung des St-Peterburgischen Government und ьЬєг der Ursprung des Namens Ingermanland.// Joh. Andreas SjD,grens gesammelte Schriften. SPb., 1861, B. 1, S. 558.
6 Жития Александра Невского. Первая редакция. 1280-е годы. Сост. Ю.К.Бегунов.// Князь Александр Невский и его эпоха.// СПб., 1995. С.191-192; Гадзяцкий С.С. Водская и Ижорская земли Новгородского государства.//Исторические записки. М., 1940. Т.6.С.130.
7 SD, B.1. nn.250-255, S.253-257 (1229-1230 гг.).
8 См., например, Назарова EA. "Ливонские Правды " как исторический источник.// Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1979. М., 1980. С.38-41; Она же. История лейманов в Ливонии. М., 1990. С.52-54.
9 Рябинин EA. Ижора. С.32.
10 Рябинин EA. От язычества к двоеверию. С.21, 24; Он же. Водская земля Великого Новгорода. С.124, 126.
11 Гадзяцкий С.С. Указ.соч. С. 130-131.
12 Моора XA. и AX. Из этнической истории води и ижоры. // Slaavi-L^neresoome suhete-ajaloost. Tallinn, 1965. P. 67,76; Рябинин EA Ижора. С.37, карта с. 62-63.
13 Рябинин EA. Городища Водской земли.// КСИА. В. 179. М., 1984. С.46; Он же. Водь.С. 18-19, карта, с. 62-63.
14 ГЛ. XXm, 2, 6-7, 10-11; XX^, 1-2, 4-7; XXУ, 1-2.
15 ГЛ. XXУ, 3-6.
16 Гадзяцкий С.С. Указ.соч. С.129.
17 AD. Р. 105-109; Арбузов Л.А. Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии. СПб.,
1912. С.30-33.
18 ГЛ. XX1X, 6-7.
19 Лерберг AX. Исследования, служащие к объяснению древней русской истории. СПб., 1819. С.114, 116.
20 SD, B.1, n. 276, S.273; LUB, B. 1, n. CXXV111, S.166.
21 Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в X^X0 в.в. Л., 1978. С.132.
22 PUB, B. 1, H. 1, nn. 66,67, S.48-50.
23 LUB, B. 1, n. CXXX, S. 168 (15.02.1234 r. ), n. CXXXVIII, S. 177 (
13.09.1234 r.), n. CXLI, S. 181 (10.03.1235 r.).
24 Арбузов Л.А. Указ.соч. C. 36; Benninghoven Fr. Der Order der Schwertbrbder. Köln, 1965, S. 269-301.
25 Арбузов Л.А. Указ.соч. C. 34-36; LUB, B.1, n. CXVIII, S. 155-156
(03.02. 1232 r. ), n. CXXVII, S. 164-166 ( сентябрь 1232 r.)
26 Donner G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina. Helsingfors, 1929, S. 217224; Шаскольский И.П. Указ.соч. C.147-155 и др.
27 Арбузов Л.А. Указ.соч. C.41-42; Хёш Э. Восточная политика Ливонского Ордена в XIII в.// Князь Александр Невский и его эпоха. СПб., 1995. C.65-72; Линд Д.Г. Некоторые соображения о Невской битве и её значение.// Там же. C.44.; Назарова Е.Л. Крестовый поход на Русь в 1240 г. (Организация и планы ).// Восточная Европа в исторической ретроспективе. М., 1999. C.184-185.
28 Лерберг А.Х. Указ. соч. C.117; Шаскольский И.П. Указ.соч.C.152, 163.
29 Чешихин Е.В. История Ливонии с древнейших времён. Т. 1. Рига, 1884, C. 356; Т.П. Рига, 1885. C.70; LUB. B. 1, n. CLXVII, S.216.
30 ГЛ. Х,13; LUB. B. 1, n. CXLVI, S.187-188.
31 Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма. М., 1972. C.306-308 (договор 1241 r.).
32 LUB, B. V1, n. MMDCCXXV, S. 12-13 (01.10.1243 r. ); B. 1, n. CXXVIII, S.287-288.
33 Лерберг А.Х. Указ.соч. C.125,126.
34 Н1Л, с. 77; Обзор работ, авторы которых поддерживали данную точку зрения, см. в книге: Шаскольский И.П. Указ.соч. C.158-159.
35 Шаскольский И.П. Указ.соч. C.159-164; Линд Д.Г. Указ.соч. C.51-52.
36 Кучкин В.А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских памятников (Х111- 1-я четверть Х1У в.).// Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн. Т.1. М., 1990. C.39; Янин В.Л. Церковь Бориса и Глеба в Новгородском детинце (о Новгородском источнике "Жития Александра Невского".// Культура средневековой Руси. Л., 1974. C.92-93.
37 "Житие Александра Невского". C. 191; Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси./ / Отечественная история. 1996. № 5. C.24; Назарова Е.Л. Крестовый поход на Русь. C.193.
38 Кирпичников А.Н. Невская битва 1240 r. и её тактические особенности.// Князь Александр Невский и его эпоха. CПб., 1995. C. 26-27.
39 Янин В.Л. Указ.соч. C.92.
40 Кирпичников А.Н. Указ.соч. C.25.
41 LUB, B. III, n. CXIX,a, S.33-34.
42 Huidtfeld A. En Kaart Chronologia, forfolge oc Continvatz. 1 Part. Kmbenhavn. 1600-1603, p. 147; Urban W. The Baltic Crusade. Illinois. 1975, p.162; Назарова Е.Л. Крестовый поход на Русь. С.193-195.
43 Чешихин Е.В. Указ.соч. Т.П. С.70; AD, p. 110-111.
44 AD, p. 110,111,193.
45 Н1Л. С.78, 295.
46 Рябинин Е.А. От язычества к двоеверию. С.24.
47 Н1Л. С.78. 297.
48 Чешихин Е.В. Указ. соч. Т.П. С. 70; LUB, B.1, n. CLXXXIII, S.239-240.
49 AD, p. 110-113; Чешихин Е.В. Указ.соч. Т.П. С.72-73.
50 LUB, B.V1, n. MMMXXX, Reg. S.193, n. 217, b,e. (1247 г. ).
51 LUB, B.1, n.n. CCLXXIX, S. 361-362 (20.01. 1255 г.), CCLXXXII, S.364-367 (31.03.1255 г.).
52 EBl , n. 1, S.6-8; LUB, B.III, Reg. S.32, n.535.
53 LUB, B.1, n. CCLXXXI, S.363 (19.03. 1255 г.).
54 LUD, B.III, n. CCLXXIII,b, S.55.
55 Шаскольский И.П. Указ.соч. С.207.
56 Н1Л. С. 80, 307.
57 AD, p.115-117; Чешихин Е.В. Указ.соч. Т.П. 72-73; История Дании с древнейших времён до начала XX в. М., 1996. С. 112.
58 LUB, B.1, n.XVI, S. 22-23 (20.10.1210 г.); ГЛ. X1,3.
59 Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Указ.соч. С. 309-311 (договор от 27.08.1255 г.)
60 Н1Л. С.81, 309.
61 Н1Л. С. 81, 308.
62 Шаскольский И.П. Указ.соч. С.214.
63 Н1Л. 28, 215, 65, 270, 86, 316; Назарова Е.Л. Место Ливонии в отношениях между Новгородом и Псковом. 1-четверть ХШ в.// Историческая археология. Традиции и перспективы. М., 1998. С.350-359.
64 Лерберг А.Х. Указ.соч. С.135.
65 Шаскольский И.П. Указ.соч. С. 211.
66 Гадзяцкий С.С. Указ.соч. С.107; Шаскольский И.П. Указ. соч. С. 214.
67 Н1Л. С.328; Гадзяцкий С.С. Указ.соч. С.107; Шаскольский И.П. Указ.соч. С.214.
68 Арбузов Л.А. Указсоч. С. 42; LUB, B.II, n. DDCXXI, S.36-37, Reg. n.713, S.14.
69 LUB, B.1, n.n. CCLXX, S.351-352 (1254 г. ), CCXCIX, S.386-387 (1257 г.); LUB, B.III, n.n. CCLXX,a, S.47-48 (1254 г.), CCXCIX,a, S.55-57 (1257 г.), Reg. n.535, S.32; EBl., S.6-8 (1249-1260 г.г.).
70 LUB, B.1, n. DXXIII, S. 636-637.
71 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949. № 29, с. 57, № 49, с. 87.
72 Н1Л. С.81, 308.
73 EBl, n. 1, S.7 (1249 г. ), LUB, B.III, n. CDIII,a, S. 75-76 (04.06.1287 г. ).
74 Лерберг А.Х. Указ. соч. С.140-142.
75 Там же. С. 142.
76 LUB, B.1, n.n. CDVIII, S.512-513 (30.05.1268 г.), CD1X, S.513-514 (23.07.1268 г. ); LUB, B.III, Reg. n. 465,a-f, S.25-26 ( январь-июнь 1269 г.); LR, v.7616.
77 LUB, B.I, n.CDIX; LUB, B. III, Reg. n.468,c-f, S.26.(1269 г.).
78 LUB, B.III, n. CC,a, S.37-39 (1248 г. ); Amman A.M. Kirchenpolitische Wandlungen im Ostbaltikum bis zum Tode Alexander Newski. Rom, 1936, S.274-275.
79 Н1Л. С.87-88, 318-319.
80 LUB, B.1, n.n. CDX, CDX1, S.514-516; Reg. nn. 466-467, S.112.
81 LR, v.v. 7807-7994; Арбузов Л.А. Указ.соч. С.45-46.
82 Н1Л.С. 88, 318; LUB, B.1, n.n. CDXII-CDIV, 517-518.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ГЛ - Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Введение, перевод и комментарии С.А.Аннинского. М.-Л., 1938.
Н1Л — Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. Под редакцией и с предисловием А.Н.Насонова. М.-Л., 1950.
AD - Annales Danicii medii aevi. Ed. Ellen Jmrgenson, Kmbenhavn. 1920. EBl - Est- und Liv^ndische Brieflade. Herausg. von F.G.v.Bunge und R.v. Toll. Erster Theil. Reval, 1856.
LR - Liv^ndische Reimchronik mit Anmerkungen, Namenverzeichnis und Glossar, Herausg. von L.Meyer. Padeborn, 1876.
LUB - Liv-, Esth und Cur^ndisches Urkundenbuch, nebst Regesten. Herausg. von F.G. v. Bunge. Bd 1, Reval, 1853; Bd II, Reval, 1855; Bd III, 1859; Bd VI, Riga, 1869-1873.
PUB - Preussische Urkundenbuch. Herausg. von Archivrath Philippi. Bd 1, H.1. Königsberg, 1882.
SR - Svenskt diplomatarium, utgiftvet af Joh. Gust. Liljegren. S.1. Stockholm, 1829.
