CC BY
32
Статья поступила в редакцию 04.06.2013 г.
КОСТНАЯ ПЛАСТИКА ПРИ ОСТЕОМИЕЛИТЕ ПОЗВОНОЧНИКА В ЭКСПЕРИМЕНТЕ
OSTEOPLASTY IN EXPERIMENTAL VERTEBRAL OSTEOMYELITIS
Ардашев И.П. Ardashev I.P.
Веретельникова И.Ю. Chernitsov S.V.
Черницов С.В. Protskaya I.Y.
Иванова О.А. Ivanova O.A.
Бунина О.Г. Bunina O.G.
ГБОУ ВПО КемГМА Минздрава России, Kemerovo State Medical Academy,
г. Кемерово, Россия Kemerovo, Russia
Цель исследования - анализ воздействия костнопластического материала «Костма» на процессы регенерации костной ткани при остеомиелите позвоночника в эксперименте.
Материалы и методы. Исследования проводили на хвостовом отделе позвоночника крыс-самцов. Процессы остеогенеза изучали при заполнении экспериментальных остеомиелитических дефектов костнопластическим препаратом «Костма». В послеоперационном периоде осуществляли клиническое наблюдение за животными, рентгенографическое, морфологическое исследование препаратов (от разных животных) в динамике на сроках 1, 3 и 6 месяцев.
Результаты. При использовании препарата «Костма» для костной пластики остеомиелитических дефектов позвоночника в эксперименте отмечаются признаки остеокластической резорбции и остеобластического остеогенеза. Это указывает на наличие остеогенной активности и способности к биодеградации. Вокруг фрагментов препарата остеобласты формируют новообразованную костную ткань с образованием костного блока. Отсутствие соединительно-тканной капсулы свидетельствует о высокой биосовместимости препарата.
Выводы. Разработана экспериментальная модель хронического остеомиелита позвоночника у крыс, которая позволяет исследовать процессы репаративного остеогенеза и влияние на него материла «Костма». При использовании костнопластического материала «Костма» происходит его биотрансформация и формирование костного блока в течение 6 месяцев после замещения остеомиелитического дефекта позвоночника за счет непосредственного включения трансплантата в процессы восстановительного остео-генеза. Хирургическая санация остеомиелитического процесса в позвоночнике с использованием материала «Костма» способствует формированию костного блока и полному регрессу воспалительных явлений с отсутствием рецидива и выздоровлением животного.
Ключевые слова: позвоночник; остеомиелит; остеогенез; биоматериал.
Objective - to analyze the effect of Kostma osteoplastic material on the processes of bone tissue regeneration in experimental vertebral osteomyelitis.
Materials and methods. The experiments were performed in the male rat tail vertebrae. To study the osteogenesis processes the osteomyelitic defects were filled with Kostma. Clinical observations, radiological and morphological study of specimen (from different animals) were used in 1, 3 and 6 months after operation.
Results. The signs of osteoclastic bone resorption and osteoblastic bone formation are observed when Kostma is used for osteoplasty of osteomyelic spinal defects. This suggests the existence of osteogenic activity and capacity for biodegradation. Osteoblasts form a newly generated bone tissue around Kostma fragments with development of bone block. The absence of connective tissue capsule testifies to a high degree of the material biocompatibility.
Conclusion. The developed experimental model of rat vertebral osteomyelitis allows investigating processes of reparative osteogenesis and the effect of Kostma on it. Using of the Kostma osteoplastic material favors the biotransformation and formation of the bone block within 6 months after replacement of a vertebral osteomyelitic defect, because the transplant takes part in reparative osteogenesis. Surgical debridement of vertebral osteomyelitic process with use of Kostma promotes formation of the bone block and full regress of the inflammatory events with absence of recurrence, and leads to recover of an animal.
Key words: backbone; osteomyelitis; osteogenesis; biomaterial.
Остеомиелит позвоночника представляет собой актуальную медицинскую и социальную проблему. Изучение вопросов эти-опатогенеза, диагностики и лечения остеомиелита позвоночника ставит перед исследователями ряд задач, трудноразрешимых в условиях клиники. Важным этапом на пути их разрешения является экспериментальное исследование, предполагающее использование биологической модели, которая позволит вести наблюдения за ди-
намикой патологического процесса, а также за результатами антибактериального и хирургического лечения. Предлагаемые на сегодняшний день экспериментальные модели остеомиелита обладают рядом недостатков: высокой летальностью животных вследствие генерализации инфекции, сложностью технического выполнения, гнойными осложнениями вследствие генерализации инфекции, высокой стоимостью эксперимента
[1-3].
Экспериментальные исследования, посвященные моделированию неспецифического остеомиелита длинных трубчатых костей, в литературе представлены достаточно широко. Во всех исследованиях использовали культуру золотистого стафилококка как наиболее частого возбудителя этого заболевания в клинике. В качестве биологических моделей использовались мыши, крысы, кролики, собаки, овцы. Инфекционный агент вводился внутрикостно или в сформирован-
■ ■ 62
ПОЛИТРАВМА
ный дефект бедренной, больше-берцовой, малоберцовой, лучевой костей.
Бояркиной С.К. [4] были изучены деструктивные поражения трубчатых костей, вызванные туберкулезной, стафилококковой и смешанной инфекцией в эксперименте, а также были получены экспериментальные данные о влиянии неспецифической инфекции на развитие деструктивных туберкулезных поражений в костях.
Встречается ряд научных работ по моделированию туберкулезного остеомиелита трубчатых костей и позвоночника у кроликов и собак [3, 5, 6] путем внутрикостного введения туберкулезной культуры.
Экспериментальный неспецифический остеомиелит позвоночника в доступной литературе представлен скудно. В исследовании Арда-шева И.П. и соавт. [7] остеомиелит позвоночника воспроизводился на поясничном отделе позвоночника крысы путем введения смеси культуры стафилококка с ланолином в 2-мм отверстие, сформированное с помощью стоматологического бора с последующим пломбированием стоматологическим пломбировочным материалом.
В настоящее время продолжается разработка новых методов лечения остеомиелита позвоночника с применением современных достижений биологии и медицины, поэтому для обоснования и внедрения в клиническую практику новых эффективных способов лечения необходима экономически выгодная, легко воспроизводимая экспериментальная модель хронического остеомиелита [2].
Проблема замещения костных дефектов, образующихся после радикального хирургического лечения хронического остеомиелита, остается до сих пор актуальной и дис-кутабельной. Аутотрансплантат из крыла подвздошной кости считается «золотым стандартом», так как обладает остеогенными, остеоин-дуктивными и остеокондуктивными свойствами [8]. С биологической и клинической точек зрения этот материал долгое время считался идеальным для костной пластики [9]. Однако применение аутотрансплан-тата выявило ряд серьезных ослож-
нений: болевой синдром в области донорского участка, косметический дефект, гематому, инфекцию, переломы подвздошной кости, повреждение сосудов и нервов [10].
В качестве заменителя аутотран-сплантатов используются аллоим-плантаты. Они обладают механической прочностью, остеокондук-тивными и ограниченными осте-оиндуктивными (только губчатая кость) свойствами. Следует отметить, что применение аллоимплан-татов не является идеальным и связано с риском передачи инфекции, развитием реакции гистонесовме-стимости [8].
Указанные недостатки по применению ауто- и аллотрансплантатов не могут удовлетворять хирургов-ортопедов и вынуждают искать альтернативное решение в применении других заменителей костной ткани. Поиск путей влияния на репара-тивный остеогенез рассматривается как одна из актуальных проблем биологии и медицины [11].
В течение последних лет широкое распространение при замещении костных дефектов получила гидроксиапатитная керамика, которая, кроме очевидных преимуществ, имеет недостатки, в частности, не содержит клеточных элементов и морфогенетического белка, который в норме входит в состав костной ткани [8].
В 2003 году в Новосибирском НИИТО разработан новый вид костнопластического материала «Костма» (Регистрационное удостоверение № 2001110316/14 от 16.04.2001). Он является композитным постепенно резорбируемым биоматериалом, способным к осте-оинтеграции. Этот препарат сочетает в себе антимикробные, остео-кондуктивные и остеоиндуктивные свойства, то есть относится к биологически активным костнопластическим материалам [12].
Для получения биоактивного костнопластического материала «Костма» пластичной консистенции, обладающего остеогенными свойствами, с профилактическим антибактериальным эффектом костную муку соединяют в пропорции 2 : 1 с 9% раствором желатина при 38-40°С с добавлением антибактериальных препаратов: «Циф-
рана» или «Рефлина». Антибактериальные препараты добавляют в концентрации, соответствующей оптимальной местной антибактериальной дозе. Выраженность бактерицидного действия оценивалась на сухих и жидких питательных средах по величине зоны задержки роста лабораторных штаммов микроорганизмов. В ходе серий микробиологических опытов доказано, что у костно-пластическо-го материала при увеличении дозы антибактериальных препаратов увеличивается выраженность бактерицидных свойств [13].
При использовании биологически активного костно-пластического материала достигается стимуляция остеогенеза, локальное равномерное пролонгированное выделение антибиотиков, высокая биологическая совместимость, усиление репа-ративных процессов в поврежденных тканях, быстрое заживление и восстановление костной структуры, возможность костной пластики при гнойных осложнениях, профилактика гнойных осложнений.
Положительный эффект от предлагаемого способа приготовления биологически активного костнопластического материала достигается тем, что используется измельченная кость (костная мука), которая содержит как органический, так и минеральный компоненты костной ткани. Органический компонент содержит белки-стимуляторы осте-огенеза, а минеральный компонент представляет собой гидроксиапатит биологического происхождения. Как связующее звено используется 9% раствор желатина (продукт частичного гидролиза коллагена) в консервирующей жидкости (11% раствор сахарозы, 0,9% №С1 и др.). Кроме того, в состав биоматериала вводится антибактериальный препарат рефлин (препарат первого порядка для хирургической профилактики) в соотношении 0,5 мг на 10 мл 9%-го раствора коллагена [13].
Основанием для проведения настоящего исследования стало отсутствие экспериментального обоснования имплантации костнопластического материала «Костма» в послеоперационные дефекты для формирования экспериментально-
№ 4 [декабрь] 2013
^ 63
го межпозвонкового спондилодеза при остеомиелите позвоночника. При этом также учитывалось, что в литературе имеются данные о применении материала «Костма» в стоматологии [14] и вертебрологии [15] при переломах позвоночника, тогда как работы, посвященные анализу применения его при спондилите, нам не встречались.
Цель исследования — изучение регенерации костной ткани при хроническом остеомиелите позвоночника с применением костнопластического материала «Костма» в эксперименте. Для достижения поставленной цели была разработана модель хронического остеомиелита позвоночника у лабораторных животных (крыс), позволяющая создать передний спондилодез и в динамике оценивать влияние различных факторов на процессы ре-паративного остеогенеза.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Исследования проведены на 20 крысах самцах в возрасте 56 месяцев, массой 210 + 30 г. Уход и содержание экспериментальных животных были стандартными в соответствии с «Правилами проведения работ с использованием экспериментальных животных» (Приложение к приказу Министерства здравоохранения СССР от 12.08.1977 г. № 755).
Подготовка животных к операции начиналась с помещения их в изолятор, где они в течение 14 дней проходили карантин. При отборе животных к операции учитывали поведение экспериментальных животных, наличие аномалий, признаков ранее перенесенной травмы и общее состояние к началу эксперимента. Крысы содержались в отдельных клетках вивария (2 крысы в каждой клетке) и находились на стандартном рационе питания, после операции к рациону питания добавлялось молоко, рыба, витамины (Герасимов С.О. с соавт., 2005).
Предоперационная подготовка животных для эксперимента сводилась к процессу осмотра, взвешивания. В день операции крыс не кормили и не поили. Анестезию крысам проводили путем внутри-брюшинного введения 0,3-0,4 мл нембутала за 5 минут до операции.
Непосредственно перед хирургическим вмешательством животное фиксировалось на экспериментальном операционном столике в положении на спине, операционное поле хвостового отдела позвоночника крысы тщательно выбривалось. Хвостовой отдел позвоночника жестко фиксировался на операционном столике. Операционное поле дважды обрабатывалось 70% раствором спирта, изолировалось салфетками, которые фиксировались к хвосту швами проксимальнее и дистальнее уровня оперативного вмешательства. Затем вновь проводилась обработка операционного поля 70% этиловым спиртом. Адекватность анестезии осуществлялась посредством подсчета ЧСС и оценки микроциркуляции на основании цвета, влажности и температуры языка животного.
Доступ к 3-4 позвонкам хвостового отдела позвоночника экспериментального животного осуществлялся с вентральной поверхности. Рассекали скальпелем кожу в проекции 3-4 позвонков и межпозвонкового диска хвостового отдела позвоночника, обнажали тела позвонков и межпозвонковый диск. Гемостаз осуществлялся 3% раствором перекиси водорода. Электрическим бором (диаметр 0,2 см) производили продольный распил 1/4 проксимального и 1/4 дис-тального отделов тел позвонков, межпозвонкового диска. В сформированный паз вводили суточную чистую культуру Staphylococcus aureus на агаровой подушке. Рану послойно ушивали и наносили клей БФ6. После окончания операции проводили контрольную рентгенографию. В послеоперационном периоде осуществляли клиническое наблюдение за животными (оценка общего состояния, локальный статус, клинический анализ крови) и рентгенографию оперированного участка в динамике на сроках 1, 2 и 3 месяца, а также микробиологическое исследование раневого отделяемого. Отдельно на 3-х крысах проводилось морфологическое исследование через 3 месяца после заражения для верификации остео-миелитического процесса.
Через 3 месяца после верификации остеомиелита проводили хи-
рургическую санацию остеомиели-тического очага из вентрального доступа с иссечением свищевого хода, удалением некротических тканей и замещение дефекта костной ткани препаратом «Костма». При легком вытяжении хвостового отдела позвоночника, трансплантат (4 грамма) плотно укладывался в остеомиелитическую полость. Проводилась контрольная рентгенография. В послеоперационном периоде осуществляли клиническое наблюдение за животными, рентгенографические исследования в динамике на сроках 1, 3, 6 месяцев и морфологическое исследование препаратов (от разных животных) на сроках 1, 3 и 6 месяцев.
По окончании операции животные переводились в послеоперационную комнату, помещались по две особи в клетку, где они находились 10-14 суток. Послеоперационное наблюдение и выхаживание сводились к тщательному объективному наблюдению, обработке швов и обеспечению дополнительного питания (молоко, рыба, витамины).
Выведение животных из эксперимента осуществлялось по заранее составленному графику в соответствии с «Правилами проведения работ с использованием экспериментальных животных», утвержденными приказом МЗ СССР № 775 от 12.08.77. Все эксперименты и выведение животных из опытов осуществляли под общей анестезией. Для крыс использовали внутрибрюшинное введение нембу-тала в дозе 7-8 мл, как правило, на 3-4-й минуте наступала остановка дыхания, а еще через 5-7 минут — остановка сердечной деятельности.
Рентгенологические изменения в динамике прослеживались на аппарате АРД-2-125. Рентгенограммы выполнялись на сроках 1, 3, 6-й месяцы наблюдения. Фокусное расстояние равнялось 70 см при режиме 44-1 V и 22 тА. Время экспозиции составляло 0,04 с. Рентгенограммы маркировались фломастером с указанием номера животного и даты проведения рентгенографии.
На сроках 3 месяца после заражения (3 крысы), 1, 3, 6-й месяцы после замещения дефекта препарат оперированного участка выделял-
ся из хвостового отдела позвоночника с захватом неповрежденных проксимальных и дистальных тел позвонков. Препараты фиксировали в 15% растворе нейтрального формалина в течение 2-3 дней. Затем декальцинировали путем помещения в 10% раствор трилона-Б в течение 10-12 дней. Промывали, обезжиривали и заливали в целлоидин или парафин. Из целлоидиновых или парафинированных блоков готовили продольные и поперечные срезы регенерата. Для решения поставленных задач проводились общие морфологические методики, дающие представление о структуре исследуемых тканей (окраска гематоксилин-эозином, по Ван Гизону, увеличение х 40, 100, 200, 400). Процесс репара-тивного остеогенеза в области замещения дефекта изучали под световым микроскопом МБС-2, МБИ-6.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Общее состояние инфицированных животных не отличалось от исходного на протяжении всего срока исследования. К 3-му месяцу течения остеомиелитического процесса у животных отмечалось наличие свища, при бактериологическом исследовании отделяемого идентифицировался исходный штамм Staphylococcus aureus, в клиническом анализе крови выявлены признаки воспаления (лейкоцитоз), рентгенографически определялись выраженная деструкция позвонков, костные секвестры, имелись признаки склероза и кифотическая деформация (рис. 1, 2).
Через 1 месяц после санации и замещения дефекта отмечался регресс воспалительных явлений, рана заживала первичным натяжением с закрытием свищевого хода. В течение 6 месяцев наблюдения рецидива инфекции не было. После замещения дефекта на рентгенограммах сразу после операции прослеживался дефект в зоне оперативного вмешательства, контуры остеомиелитической полости с уложенным материалом.
Через 1 месяц после костной пластики рентгенологически отмечается размытость контуров трансплантата,
структура разряжена. Высота межпозвонкового диска уменьшается. Вокруг фрагментов уложенного трансплантата наблюдается перестройка костной ткани, краевые контуры трансплантата нечеткие (рис. 3).
При морфологическом исследовании через 1 месяц зона дефекта тел позвонков и межпозвонкового диска заполнена фрагментами костно-пластического материала «Костма», которые окружены со-
Рисунок 1
Остеомиелитическая полость через 3 месяца после заражения
№ 4 [декабрь] 2013
Рисунок 3
Рентгенограммы хвоста крысы через 1 месяц после замещения дефекта препаратом «Костма» в прямой (А) и боковой (Б) проекциях
единительно-тканными структурами и частично сформированными примитивными костными балками. В дефекте межпозвонкового диска хрящевая ткань непосредственно контактирует с гранулами имплантированного материала. В межпозвонковом диске и гиалиновой
пластине наблюдается активный хондрогенез (рис. 4).
Через 3 месяца рентгенологически продолжается дальнейшая перестройка трансплантата на всем протяжении, но более выраженная в центральных отделах. Наряду с участками просветления появля-
А
Рисунок 4
Морфологический препарат хвоста крысы через 1 месяц после замещения дефекта препаратом «Костма»
ются участки уплотнения костной ткани. В некоторых местах ткань трансплантата принимает пятнистый вид, соединяясь с телами смежных позвонков.
При морфологическом исследовании через 3 месяца зона дефекта в телах позвонков еще определяется по остаточным, различным по величине и форме, элементам костно-
Рисунок 5
Рентгенограммы хвоста крысы через 6 месяцев после замещения дефекта препаратом «Костма» в прямой (А) и боковой (Б) проекциях
ПОЛИТРАВМА
пластического материала «Костма», замурованным в формирующиеся примитивные костные балки. Межбалочные пространства заполнены элементами миелоидного костного мозга. В зонах материнского ложа наблюдается активный хондрогенез со стороны замыкательных пластинок и межпозвонкового диска.
Через 6 месяцев рентгенологически в области оперативного вмешательства по передней поверхности тел смежных позвонков формируется костный блок, по боковым поверхностям имеют место явления спондилеза (рис. 5).
При морфологическом исследовании через 6 месяцев сохраняется незначительная зона дефекта в телах позвонков. В остальных участках дефект заполнен частично костной, частично хрящевой и соединительной тканями. Костная ткань разной степени зрелости, между балочными структурами располагается миелоидный костный мозг (рис. 6).
Таким образом, на основании рентгенологического и морфологического методов исследования можно сделать заключение о формировании костного блока к 6-му месяцу после замещения остеомиелитического дефекта препаратом «Костма».
Рисунок 6
Морфологический препарат хвоста после замещения дефекта препаратом «Костма»
ВЫВОДЫ:
1. Разработана экспериментальная модель остеомиелита позвоночника у крыс, которая позволяет исследовать процессы репаративно-го остеогенеза и влияние на него материла «Костма».
2. При использовании костнопластического материала «Костма» происходит его биотрансформация и формирование костного блока к 6-му месяцу после замещения остеомиелитического дефекта по-
крысы через 6 месяцев
звоночника за счет непосредственного включения трансплантата в процессы восстановительного остеогенеза как вокруг него, так и со стороны материнского ложа. Хирургическая санация остеомие-литического процесса в позвоночнике с использованием материала «Костма» способствует формированию костного блока, полному регрессу воспалительных явлений с отсутствием рецидива и выздоровлению животного.
ЛИТЕРАТУРА: 7.
1. Пономарев, И.П. Экспериментальное обоснование применения Колапола КП-3 для имплантации в послеоперационные осте-омиелитические дефекты /И.П. Пономарев, Д.В. Максименко //Вестник РГМУ. - 2003. - № 2/28. - С. 65. 8.
2. Экспериментальная модель гнойного остеомиелита /В.А. Привалов, А.Л. Светлаков, О.С. Кушаковский и др. //Патологическая физиология и экспериментальная терапия. - 2000. - № 1. - С. 26-29.
3. Хундадзе, И.Т. Туберкулезный спондилит /И.Т. Хундадзе //Ортопедия, травматология, протезирование. - Тбилиси, 1963. 9. - № 3. - С. 20-25.
4. Бояркина, С.К. Деструктивные поражения костей, вызванные туберкулезной, стафилококковой и смешанной инфекцией, и 10. особенности их заживления после костнопластических операций в эксперименте /С.К. Бояркина //Механизмы формирования
и заживления деструктивных форм туберкулеза. - М., 1979. - С. 108-112. 11.
5. Горелов, Е.А. Об особенностях восстановительных процессов после регионарной перфузии конечности по поводу тяжелого деструктивного костного туберкулеза в эксперименте /Е.А. Горелов //Механизмы формирования и заживления деструктив- 12. ных форм туберкулеза. - М., 1979. - С. 112-115.
6. Корнев, К.В. Экспериментальная модель туберкулезного спондилита /К.В. Корнев //Вестник хирургии. - 1959. - № 11. - С. 13. 12-17.
Ардашев, И.П. Экспериментальный остеомиелит позвоночника /И.П. Ардашев, Р.Ф. Газизов //Проблемы медицины и биологии. Ч. 1. Вопросы хирургии, травматологии, ортопедии и морфологии. - Кемерово, 2001. - С. 72.
Сравнительное экспериментально-морфологическое исследование влияния некоторых используемых в травматолого-ортопе-дической практике кальций-фосфатных материалов на активизацию репаративного остеогенеза /Г.Н. Берченко, Г.А. Кесян, Р.З Уразгильдеев и др. //Биоматериалы. - 2006. - № 6. - С. 2-7. Backfill for iliac-crest donor sites: a prospective, randomized study of coralline hydroxyapatite /J.A. Bojescue, D.W. Polly Jr., T.R. Kukio et al. //Am. J. Orthopedies. - 2005. - Vol. 34, N 8. - P. 377-382. Ардашев, И.П. Возможные осложнения после взятия ауто-трансплантата из крыла подвздошной кости /И.П. Ардашев, А.А. Григорук, Г.А. Плотников //Современные технологии в травматологии и ортопедии. - М., 1999. - С. 191-192. Омельяненко, Н.П. Современные возможности оптимизации репаративной регенерации костной ткани /Н.П. Омельяненко, С.П. Миронов, Ю.И. Денисов-Никольский //Вестник травматологии и ортопедии. - 2002. - № 4. - С. 85-88. Кирилова, И.А. Способ приготовления биоактивного костного трансплантата: патент РФ на изобретение № 2223104 /И.А. Кирилова //Изобретения, полезные модели. - 2004. - № 4(3). - С. 464. Кирилова, И.А. Новые виды материалов для костной пластики в свете современных представлений о костных трансплантатах
№ 4 [декабрь] 2013
/И.А. Кирилова, Н.Г. Фомичев, В.Т. Подорожная //Хирургия позвоночника. - 2007. - № 2. - С. 66-70.
14. Сысолятин, С.П. Клинико-экспериментальное обоснование применения «Костмы» в хирургии пародонта /С.П. Сысолятин, И.А. Кирилова, Н.Ю. Почуева //Материалы IV Всероссийского конгресса «Хирургическая стоматология и челюстно-лицевая хирургия» и Всероссийского симпозиума «Новые технологии в стоматологии». - Новосибирск, 2005. - С. 146-150.
15. Черницов, С.В. Формирование переднего спондилодеза при по-врежденииях позвоночника с помощью биокомпозиционного и костно-пластического материалов (экспериментальное исследование): автореф. дис. ... канд. мед. наук /С.В. Черницов. - Новосибирск, 2009. - 20 с.
REFERENCES:
1. Ponomarev I.P., .Maksimenko D.V. Experimental substantiation of implantation of Kolapol KP-3 into postoperative osteomyelitic defects. Vestnik RGMU. 2003; 2/28: 65 (In Russian).
2. Privalov V.A., Svetlakov A.L., Kushakovskij O.S., Jebert L.Ja., Giniatullin R.U., Svetlakova I.A., Jarovoj N.N. Experimental model of pyogenic osteomyelitis. Patologicheskaja fiziologija i jeksperimental'naja terapija. 2000; 1: 26-29 (In Russian).
3. Hundadze I.T. Tubercular spondylitis. Ortopedija, travmatologija, protezirovanie. Tbilisi, 1963; 3: 20-25 (In Russian).
4. Bojarkina S.K. Destructive tubercular, staphylococcal and mixed bone affection and their repair characteristics after plasty in experiment. In: Mehanizmy formirovanija i zazhivlenija destruktivnyh form tuberkuleza. Moscow, 1979; 108-112 (In Russian).
5. Gorelov Е.А. Characteristics or repairing processes after regional perfusion of limb at severe tuberculosis in experiment. In: Meha-nizmy formirovanija i zazhivlenija destruktivnyh form tuberkuleza. Moscow, 1979; 112-115 (In Russian).
6. Kornev К.У Experimental model of tubercular spondylitis. Vestnik hirurgii. 1959; 11: 12-17 (In Russian).
7. Ardashev I.P., Gazizov R.F. Experimental vertebral osteomyelitis. In: Problemy mediciny i biologii. Ch.1. Voprosy hirurgii, travmatolo-gii, ortopedii i morfologii. Kemerovo; 2001 (In Russian).
8. Berchenko G.N., Kesjan G.A., Urazgil'deev R.Z. at al. Comparative experimental and morphologic investigation of influence of some calcium- phosphate materials used in traumatologo-orthopedical practice on activation of reparative osteogenesis. Biomaterialy, 2006; 6: 2-7 (In Russian).
9. Bojescul J.A., Polly D.W. Jr., Kuklo T.R., Allen T.W., Wieand K.E. Backfill for iliac-crest donor sites, randomized study of coralline hydroxyapatite. Am. J. Orthopedies. 2005; 34 (8): 377-382.
10. Ardashev I.P., Grigoruk A.A., Plotnikov G.A. Possible complications after iliac bone grafting. In: Sovremennye tehnologii v travmatolo-gii i ortopedii. Moscow, 1999; 191-192 (In Russian).
11. Omel'janenko N.P., Mironov S.P., Denisov-Nikol'skij Ju.I. Modern possibilities for optimization of bone reparative osteogen-esis. Vestnik travmatologii i ortopedii. 2002; 4: 85-88 (In Russian).
12. Kirilova I.A. Method of preparation of bioactive bone graft. Patent RF, N 2223104; 2004 (In Russian).
13. Kirilova I.A., Fomichev N.G., Podorozhnaja V.T. New materials for bone plasty from the point of view of modern conceptions of bone grafts. Hirurgija pozvonochnika. 2007; 2: 66-70 (In Russian).
14. Sysoljatin S.P., Kirilova I.A., Pochueva N.Ju. Clinico-experimental substantiation of using «Kostma» in parodentium surgery. In: Ma-terialy IV Vserossijskogo kongressa «Hirurgicheskaja stomatologija i cheljustno-licevaja hirurgija» i Vserossijskogo simpoziuma «Novye tehnologii v stomatologii». Novosibirsk, 2005; 146-150 (In Russian).
15. Chernicov S.V. Formation of anterior spondylosyndesis in spine injuries using biocomposite and bone plastic materials (experimental study). Kand. med. nauk. avtoref. dis. Novosibirsk, 2009 (In Russian).
Сведения об авторах:
Ардашев И.П., д.м.н., профессор, заведующий кафедрой травматологии, ВПХ, восстановительной медицины, анестезиологии, ГБОУ ВПО КемГМА Минздрава РФ, г. Кемерово, Россия.
Веретельникова И.Ю., аспирант кафедры травматологии, ортопедии, ВПХ, восстановительной медицины, анестезиологии и реаниматологии, ГБОУ ВПО КемГМА Минздрава РФ, г. Кемерово, Россия.
Черницов С.В., к.м.н., врач-ортопед-травматолог, МБУЗ «Клиническая поликлиника № 5», г. Кемерово, Россия.
Иванова О.А., врач-бактериолог бактериологической лаборатории, МБУЗ «Городская клиническая больница № 3 им. М.А. Подгор-бунского», г. Кемерово, Россия.
Бунина О.Г., заведующая клинико-диагностической лабораторией, МБУЗ «Городская клиническая больница № 3 им. М.А. Подгор-бунского», г. Кемерово, Россия.
Адрес для переписки:
Веретельникова И.Ю., пр. Ленина, 77а, 33, Кемерово, Россия, 650066
Тел: +7 (913) 303-79-06
E-mail: [email protected]
Information about authors:
Ardashev I.P., MD, PhD, professor, head of chair of traumatology, orthopedics, military field surgery, restorative medicine, anesthesiology and resuscitation, Kemerovo State Medical Academy, Kemerovo, Russia.
Veretelnikova I.Y., postgraduate of chair of traumatology, orthopedics, military field surgery, restorative medicine, anesthesiology and resuscitation, Kemerovo State Medical Academy, Kemerovo, Russia.
Chernitsov S.V., candidate of medical science, orthopedist-trauma-tologist, Clinical Hospital #5, Kemerovo, Russia.
Ivanova O.A., bacteriologist, bacteriologic laboratory, Podgorbunsky City Clinical Hospital #3, Kemerovo, Russia.
Bunina O.G., head of clinical diagnostic laboratory, Podgorbunsky City Clinical Hospital #3, Kemerovo, Russia.
Address for correspondence:
Veretelnikova I.Y., Lenina prosp., 77a, 33, Kemerovo, Russia, 650066
Tel: +7 (913) 303-79-06
E-mail: [email protected]
ПОЛИТРАВМА
