раза), что свидетельствует о резком изменении доминантного компонента содержания исследуемой структуры. Более того, появилась новая частотная реакция богатство в добавление к много, большие, власть. По данным И.Г. Бескоровайной, концепт богатство выглядит следующим образом: понятие 12,7%, представление 64,0%, эмоции и оценки 21,3%, ассоциации 1,9%. При этом эмоционально-оценочный компонент расширяется за счет возросшего количества эмоционально положительных реакций и оценочных ассоциа-тов - это благополучие, могущество, щедрость, хорошо, процветание, достаток и др. Отсюда положительное отношение к деньгам и богатству: пусть это зло, но зло желаемое, вопреки устойчивому убеждению в том, что для русского человека богатство - это однозначно плохо. Поэтому и взятка рассматривается как определенного рода доход, незаконность которого не является актуальной.
Вербальное воздействие, будучи связанным с конкретной эмоцией, вызывает в одном случае перестройку (мутацию) социально фиксированной установки, в другом - незначительную модификацию некоторых ее компонентов, что обусловлено защитной реакцией индивида и коллектива, направленных на сохранение стереотипа, а также характером структур сознания индивида и его концептосистемы, спецификой его деятельностной организации, влияющих на выбор формата ментальной репрезентации.
На наш взгляд, перспективным является подробное исследование ряда конвенциональных стереотипов, так как современные СМИ активно пытаются изменить эмоциональное отношение к основополагающим ценностям русского человека. Это позволит получить представление о характере и тенденциях изменения содержания картины мира носителя обыденного сознания, произошедшем в последнее время. Кроме того, подобное исследование имеет большое прикладное значение, поскольку позволяет представить совокупность средств и путей манипулирования массовым сознанием путем создания специфической медиареальности.
С.А. Чугунова
КОРПОРЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ
Еще Аристотель задавался вопросом о том, насколько время предполагает движение и наоборот. Именно к этому автору античности, по словам Г. Спенсера, восходит доктрина непосредственной связи времени и движения [1, С. 253]. Сам Спенсер был уверен, что формирование понятия времени (и пространства) у субъекта было бы невозможно без восприятия внешнего движения, а также движений собственного тела. Понятие времени открывается сознанию через последовательную смену состояний сознания. Он ставил под сомнение гипотезу Канта, по которой время рассматривается в качестве априорного условия или формы сознания, а значит, предшествует движению, хотя именно восприятие последнего способствует осознанию времени.
Действительно, практически невозможно отделить понятие времени (и пространства) от понятия движения в сформировавшемся, взрослом сознании, однако это может быть по-другому в сознании младенца. Интроспекция подсказала ученому, что совершая движение, например, рукой в темноте, нельзя избавиться от одновременного осмысления самого процесса движения, пройденного рукой пространства и затраченного на это времени, которое, однако, вполне отделимо от сопутствующих движению мускульных ощущений, поскольку взрослое сознание обычно не обращает на них внимания. Но именно эти ощущения должны учитываться сознанием младенца в процессе движений, когда понятия пространства и времени еще не сформированы. В то же время известно, что движение изначально мыслится через изменения сознания, которые оно производит. Движение какой-либо частью собственного тела дано сознанию как континуальные, хотя и разнообразные, цепочки ощущений мускульного напряжения. Воспринимаемое визуально или ощущаемое тактильно движение внешнего объекта (объективное движение) опять-таки дается со-
знанию как континуальные цепочки ощущений - раздражений кожи или сетчатки глаза. Движение может быть одновременно субъективным и объективным, когда, например, мы касаемся рукой какой-либо части собственного тела или когда вытягиваем руку перед глазами, и тогда сознание регистрирует удвоенные и даже утроенные цепочки ощущений - с одной стороны, мускульных напряжений, с другой, тактильных и/или зрительных [Там же, С. 253-265].
В основе генезиса понятий движения, пространства и времени лежит способность ощущения, раздражимость. Объектом изучения становится младенец, способный дотянуться рукой, скажем, до собственной щеки. Пока его сознанию не ведомы ни время, ни пространство, ни движение. Совершая движение рукой, он ощущает только мускульное напряжение, которое смутно, но регистрируется его сознанием. Это ощущение еще очень неопределенно, хотя различается по степени напряженности, мускульного сопротивления - от минимального, даже нулевого в состоянии покоя до максимального в состоянии движения. Как только младенец дотрагивается рукой до щеки, сознание сразу же фиксирует различие («делает зарубку» - a mark in consciousness), так как к разнородным ощущениям мускульного сопротивления примешивается ощущение иного вида - тактильной ограниченности, т.е. с началом и концом, когда рука отдергивается. Накопление в памяти «зарубок» позволяет их сравнивать и затем классифицировать. Многочисленные разнородные касания одной и той же зоны на коже собственной рукой или чем-то внешним порождают ассоциации, вызывающие ощущение одновременности, сосуществования, что можно считать началом формирования понятия пространства. С другой стороны, ощущения запоминаются и в своей последовательности, по своим местам в цепочках этих ощущений, что позволяет говорить о формировании понятия времени. Улавливание сознанием отношений сосуществования и последовательности вместе с цепочками мускульных ощущений ведет к становлению понятия движения. Таким образом, понятия времени, пространства и движения формируются в сознании одновременно, чтобы уже не мыслиться раздельно. Очень скоро к тактильным и мускульным ощущениям прибавляется визуальный опыт протяженности, субъективные и объективные движения начинают отождествляться в нашем уме, что приводит к диссоциации абстрактного движения от одновременного учета сопутствующих мускульных напряжений - первичного знания для каждого из нас [Там же, С. 253-265].
Созвучной спенсеровской теории времени оказывается теория современной американской исследовательницы М. Шитс-Джонстоун [2], подвергающей жесткой критике ко-гнитивистов и особенно приверженцев вычислительных теорий, у которых модели ума статичны и оторваны от жизни в ее историческом развитии и непосредственном проживании. Живые организмы, способ жизни которых предусматривает движение, не сводимы к нейронным сетям и нейронным процессам. Познание возможно только на основе опыта, который включает не просто смотрение подвижным глазом, а движение подвижным телом. Исследователи же, как правило, или игнорируют или сводят к минимуму фундаментальную роль движения, кинестезии в эволюции и функционировании сознания. Мы не просто наблюдаем свое или чужое движение, мы ощущаем эти движения качественно и различаем их качественно: быстрые и медленные, напряженные и расслабленные, ограниченные и неограниченные, плавные и порывистые, линейные и ритмичные, гармоничные и дисгармоничные и т.д.
Фундаментальное значение самодвижения и кинестезии во многом игнорировалось в западной науке и философии. Описывая процессы восприятия и мышления, ученые мужи усматривают в нем или вспомогательное средство на службе у восприятия или, относясь к нему как к чему-то тривиальному, вовсе исключают из предлагаемых моделей, несмотря на то, что жизнь любого человека начинается с движения и движений - глотания, зевания, плача и т.д. Так, М. Мерло-Понти, хотя и говорит о роли тела в формировании идеи времени («Мое тело входит во владение временем, порождает прошлое и будущее для настоящего, оно - не вещь, оно порождает время, вместо того чтобы испытывать на себе его
действие» [3, С. 307]) и в развитии мышления и языка в целом, все же акцентирует значение визуального опыта: «мне кажется, что визуальный опыт ближе к миру, нежели тактильный, он сам в себе обретает свою истинность и даже умножает ее, поскольку его более сложная структура представляет мне модальности бытия, которые невозможно даже заподозрить осязая» [Там же, С. 299]. В экологической концепции восприятия Дж. Гибсо-на [4; 5] движение сведено к передвижению на службе у восприятия. И хотя ученый делает кивок в сторону кинестезии мускулов и суставов, признавая ее наряду с визуальной кинестезией, он не привязывает ее к движению как динамическим телесным ощущениям.
Для М. Шитс-Джонстоун [2, С. 54-63, 151-162, 235-237] очевидно, что мы буквально открываем себя в движении - руки, которые вытягиваются, ноги, которые сгибаются, спины, рты и т.д. На основе данных кинестезии («мышечного чувства», чувства положения и перемещения как отдельных членов, так и всего человеческого тела) формируются концепты вместимости, веса, силы, сопротивления и т.д., включая пространственно-темпоральные концепты. Открывая возможности своего тела, себя, мы открываем мир вокруг, который не просто совпадает с нашим естественным окружением, а является специфичным по отношению к нашей индивидуальной и культурной форме существования. Очевидно, что первичное осмысление - это тактильно-кинестетическое осмысление, в основе которого лежит двигательная активность организма. Вместе с тем, обзор публикаций по биологии, психологии, философии, в которых рассматриваются пять органов чувств, показывает, что кинестезия зачастую или не рассматривается или рассматривается в усеченной форме по сравнению со зрением или слухом. Однако все, что мы думаем о времени, те качества, которые мы ему приписываем, обусловлены качествами кинестетических движений, ощущениями наших движений: равномерный ход времени - ровной ходьбой или ровным дыханием, неравномерность - хроманием, спотыканием, спазмотичным чиханием и т.д. Кинестезия не дает нам непосредственного ощущения предшествования, последовательности или «теперь»; «триптих» из прошлого, настоящего и будущего, временной порядок, привлекающий внимание представителей феноменологической мысли, - это продукт рефлексии, работы сознания, это вторичное измерение темпоральности, тогда как первичное измерение, навязанное ощущениями тела в процессе его движения, выпадает из фокуса их внимания.
Корпореальная природа концепта времени обнаруживается уже на уровне нейронных механизмов. Сам процесс восприятия в своей основе имеет нейрологически подтвержденные темпоральные коды, или ритмы [6; 7; 8; 9]. Все начинается с того, что информация, черпаемая организмом из внешнего мира, оказывается раздробленной, несвязанной, а процесс ее сборки в организме происходит медленнее, например, скорости света или электрического заряда. Задача мозга состоит в том, чтобы помочь телу ориентироваться в изменчивой и полной неожиданностей окружающей среде. Чтобы на шаг опережать угрозу, мозг нуждается в выработке антиципирующих стратегий. Поскольку мозг не обладает единым узлом в качестве интегрирующего центра для данных из разных модальностей, не обладает участком, где информация о стимуле (его цвете, форме, текстуре, запахе и т.д.) «собиралась бы» в его целостный перцепт, роль интегрирующего начала исполняет так называемый «темпоральный код». Темпоральный код представляет собой временной интервал, в течение которого происходит одновременное колебание (вибрация) определенных нейронов, по которым поступает необходимая информация. Скоррелированное колебание (oscillation) нейронов с частотой от 20 до 80 Hz (Гц), известное как «перцептуаль-ный момент» (perceptual moment), длится от доли секунды до 2-3 секунд. После некоторого затухания осцилляция повторяется. Синхронизированные колебания нейронов, или перцептуальные моменты, и являются тем связывающим механизмом (binding), который позволяет получить целостный перцепт из импульсов, идущим по разным нейронам. Отсюда отпадает необходимость в специальном участке мозга, где подобная «сборка» всегда имела бы место.
Э. Пёппель [8] различает два вида перцептуального момента. Первый вид - это элементарные события восприятия (primordial events), благодаря которым разрозненная сенсорная информациия из одной или нескольких модальностей интегрируется в связный перцепт стимула; при этом доминантный темпоральный ритм (alpha rhythm) в визуальной части коры головного мозга длится в среднем долю секунды (0.15 сек.). Для сравнения альфа-ритм у пчелы составляет 0.01 сек., что означает, что глаз этого насекомого воспринимает в 10 раз больше раздельных картин, чем глаз человека. Это позволяет пчелам различать цветы и другие значимые для них формы в быстром полете, иначе они сливались бы [10, С. 115-117]. В связи с этим обращает на себя внимание связь особенностей темпоральных кодов различных представителей фауны Земли с особенностями их телесной активности.
В трактовке Ф. Варелы элементарные события восприятия получили воплощение в «концепции кадров» (/Tame), на которые, как показали эксперименты, разлагается зрительное восприятие [11]. Согласно концепции кадров, мозг обрабатывает информацию дискретно и для этого специально дробит ее на порции, кванты. Время нейрофизиологических процессов движется скачками. Внутри синхронности нет длительности, кадр - это относительно атемпоральная зона, где нет ни раньше, ни потом, а только застывшее «сейчас». В кадре ничего не происходит - все происходит только при смене кадров, хотя, конечно, даже внутри кадра на уровне нейрона продолжает осуществляться химическая и молекулярная активность. На уровне всей группы нейронов назревает переход через стадию бифуркации к следующему кадру. Длительность кадра для каждого вида живых существ является устойчивой величиной только в норме. Однако при определенных воздействиях (психотропные вещества, стресс, психических заболевания, поражения мозга, предсмертные состояния, физические перегрузки) у одного и того же существа длительность может отклоняться от нормальных величин, что приводит не только к изменению чувства времени, но и к искажению воспринимаемой реальности, чему есть множество свидетельств [10, C. 149-204].
Второй вид перцептуального момента длится до 2-3 секунд, в течение которого происходит темпоральное связывание первичных событий в единый блок настоящего момента (temporal binding) [8]. Иными словами, в течение 2-3 секунд происходит переживание события как имеющего место «здесь и сейчас», именно этот опыт формирует концепт настоящего (по другим данным отрезок времени «сейчас» длится 1-2 секунды [10, С. 200]). Есть данные, что сознание не может фокусироваться на стимуле дольше 2-3 секунд из-за ограничений рабочей памяти; биологически необходимо формирование нового пер-цепта пусть даже одного и того же стимула [6; 12]. Так, при тиканьи часов обычно мы слышим нечто вроде 'тик-так', хотя на деле часы издают одинаковые звуки 'тик-тик'. Объяснением служит особенность нашего восприятия: мы слышим 'тик-так', если промежуток между сигналами оказывается меньше 3 секунд. Большие маятниковые часы издают 'так-так-так' [12, C. 265-266]. Есть данные, что поток восприятия любой стимульной информации, включая музыку, речь, сегментируется сознанием на интервалы, укладывающиеся в 2-3 секунды независимо от возраста реципиента [6; 8].
У. Чейф детально исследовал темпоральные механизмы на базе восприятия устного дискурса и выявил интервал активного фокуса (focal consciousness), который составил примерно 2 секунды. Событие из фокуса сознания смещается в периферийное сознание (peripheral consciousness), которое длится дольше 2-х секунд. Не прекращающееся динамическое перемещение событий сознания из фокуса в периферийное сознание формирует наш опыт времени. Это перемещение сказывается на нашем восприятии речевого потока, сегментация которого сообразуется с интонационным единством (или общепринятым в отечественной лингвистике термином Л. В. Щербы «синтагма»), которое укладывается в 2-3 секунды восприятия (one new idea constraint) [6, С. 63] (см. также [13, С. 25-29]). Короткие целенаправленные движения - поворот головы с целью увидеть или расслышать стимул, движение руки - укладываются в тот же промежуток. Этот промежуток времени
вообще знаменателен тем, что поддается четкому различению человеком, тогда как более короткие и более длинные промежутки различаются намного труднее и менее точно [10, C. 97-98] - со ссылкой на [9].
Ф. Варела вводит еще один когнитивный блок, еще одну шкалу - интервалом в 10 секунд, с которым соотносятся описательно-повествовательные оценки и чувство собственной идентичности (Self). Здесь уже можно различить прошлое, но еще не совсем оторвавшееся от настоящего, и будущее, в которое настоящее непосредственно перетекает. «Это не такое будущее, как полоска земли, к которой устремлен корабль, а как волны перед носом корабля, образуемые его движением, соприкасающиеся с его корпусом, но немного забегающие вперед, находящиеся там, где самого корабля еще нет» [10, C. 98]. Концепция кадров была расширена до всей когнитивной активности: каждому когнитивному акту - от перцептивно-моторной деятельности до рассудочного мышления - соответствует единичное и специфическое соединение клеток, лежащее в основе его возникновения и осуществления [9].
Одних нейронных механизмов недостаточно, чтобы ощущать, по У. Джеймсу, «поток сознания» (stream of consciousness). Человеческий субъективный опыт уникален тем, что мы в состоянии отделить в сознании переживаемое настоящее от только что бывшего настоящим. Опыт последовательности (succession), как и опыт длительности (duration), также формирует концепт времени [13, C. 21-24]. Способность связывать и отделять впечатления была бы невозможной без механизма памяти, о которой в связи со временем еще 4-5 вв. н.э. говорил Блаженный Августин. Сегодня уже очевидно, что наши ощущения времени и то, что мы о нем думаем, имеют также непосредственное отношение к устройству сознания. Феноменологический опыт восприятия для Э. Гуссерля - это континуум из прошлого, настоящего и будущего. Текущее восприятие А вытесняется будущим восприятием В, в свою очередь А откладывается в памяти как А'. Затем текущий момент В вытесняется моментом С, откладываясь в памяти как B', а сохраняемый момент А' модифицируется в А''. Далее настоящий момент С вытесняется будущей перцепцией D и запоминается как в C', при этом B' модифицируется в B'', А'' - в А''' и так до бесконечности. Память постоянно перестраивается, любое изменение модифицирует всю цепочку [14]. В современной когнитивной психологии перцепция рассматривается как активный и конструктивный процесс. Перцептивная информация «на входе» интегририруется со схемами в памяти, перенастраивая последние для нового перцептивного опыта [15; 16].
Все сказанное выше указывает на фундаментально темпоральную природу восприятия. Темпоральный код поддерживает перцепцию внешнего мира, в прямом смысле темпоральный опыт и внешний сенсомоторный опыт - это взаимообусловленные процессы (см. также [15, C. 231]). Перцептуальные моменты, вездесущие на нейронном уровне, следует рассматривать как основу доступного сознанию феноменологического опыта длительности и соответствующего темпорального концепта: The meeting lasted for an hour 'Собрание продолжалось (тянулось) час' [13, C. 21]; за осознаваемой длительностью скрываются процессы в мозге [17, C. 638]. Это позволяет говорить о перцептуальном моменте как нейрокогнитивном механизме темпоральности. Однако учет только перцепту-альных моментов в процессе концептуализации времени оставляет в стороне фундаментальную роль движения и кинестезии, о которой убедительно писал Г. Спенсер, и о которой не менее убедительно сегодня пишет М. Шитс-Джонстоун. Специфика нейрокогни-тивного механизма темпоральности у человека детерминирована спецификой его двигательной активности. Если обратиться к идеям А. Бергсона [18, C. 8-412; 914-915], то можно предположить, что перцептуальный момент - это тот адаптивный, антиципирующий механизм психического, который как раз и позволяет уплотнить в прерывные образы текучую непрерывность реального с тем, чтобы вносить согласие между восприятием и деятельностью.
Литература
1. Spencer H. The principles of psychology. - London: Longman, Brown, Green and Longmans, 1855. - 620 p. // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://oll.libertyfund.org/?option=com_staticxt&staticfile=show.php%3Ftitle=1394
2. Sheets-Johnstone M. The primacy of movement. - Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Pub. Co., 1999. - 583 p.
3. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия: Пер. с франц. - СПб.: «Ювен-та», «Наука», (1945) 1999. - 603 с.
4. Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию: Пер. с англ.
- Благовещенск: Благовещенский гуманитарный колледж им. И. А. Будуэна де Куртенэ, 1998. - 456 с.
5. Gibson J. J. The ecological approach to visual perception. - Boston: Houghton Mifflin, 1979. - 332 p.
6. Chafe W. Discourse, consciousness and time: The flow and displacement of conscious experience in speaking and writing. - Chicago, II: The University of Chicago Press, 1994.
- 327 p.
7. Crick F. & Koch C. Consciousness and neuroscience // Cerebral Cortex. - 1998. -Vol. 8. - Pp. 97-107.
8. Poppel E. Temporal mechanisms in perception // O. Sporns & G. Tononi (Eds.), Selectionism and the brain: International review of neurology. - San Diego, CA: Academic Press. - 1994. - Vol. 37. - Pp. 185-201.
9. Varela F. Brain time, cognitive time // J. Montangero & A. Tryphon (Eds.), Psychologie génétique et sciences cognitive, 12th Piaget Symposium, Presses University Geneve, 1991. - Pp. 195-209.
10. Алюшин А. Л., Князева Е. Н. Темпомиры: скорость восприятия и шкалы времени. - М.: Изд-во ЛКИ, 2008. - 240 с.
11. Varela F. J., Thompson E. & Rosch E. The embodied mind: Cognitive science and human experience. - Cambridge, MA: MIT Press, 1991. - 308 p.
12. Davies P. About time: Einstein's unfinished revolution. - New York, NY: Simon and Schuster, 1995. - 316 p.
13. Evans V. The structure of time: Language, meaning, and temporal cognition. -Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Pub. Co., 2004. - 286 p.
14. Husserl E. The basic problems of phenomenology: From the lectures, Winter semester, 1910-1911. - Dordrecht: Springer, 2006. - 179 p.
15. Gell A. The anthropology of time: Cultural constructions of temporal maps and images. - Oxford; Providence: Berg, 1992. - 341 p.
16. Miller G. & Johnson-Laird P. Language and perception. - Cambridge: Cambridge University Press, 1976. - 760 p.
17. James W. The perception of time. Chapter XV // The principles of psychology. -New York: H. Holt and company, 1890. - 2 v. // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://psychclassics.yorku.ca/James/Principles/prin15.htm
18. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. - М.: Харвест, 1999. -1407 с.
Л.И. Шварко
СИСТЕМНЫЕ И ДИСКУРСИВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ КОНЦЕПТОВ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ПРОФЕССИИ
Социокультурная значимость концептов педагогической профессии обеспечивает непреходящий интерес к их понятийно-интерпретативной вариативности в различные временные срезы. Понимание специфики дефинитивной и дискурсивной стороны концеп-