CC BY
80
Павел ДОНЕЦКИМ
КОРОЛЬ И ЗНАТЬ В СОЧИНЕНИЯХ МОНАХОВ-ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ XII в.
(Гвиберт Ножанский и Сугерий о Томасе де Марле)
В статье дается характеристика Томаса де Марпя, его борьбы с королем и анализируются взгляды монахов-интеппектуа-пов сквозь призму общих представлений о «тройном порядке средневекового общества».
In this article the characteristics of Thomas de Marle and his struggle against the king are given. Author analyzes the views of the monks-intellectuals through the prism of the common ideas on the «triple order of the medieval society».
Ключевые слова:
Томас де Марпь, Гвиберт Ножанский, Сугерий, Людовик VI, Франция в XII в.; Thomas de Marle, Guibert of Nogent, Suger, Louis VI, France in the 12th century.
В последнее время в отечественной и зарубежной медиевистике все большее внимание уделяется изучению интеллектуалов, их трудов, взглядов. Жак ле Гофф, Ж. Дюби, Ю. Майка, П.Ю. Уваров, А.Я. Гуревич, А.М.Шишков и другие в своих работах обрисовали «портрет» средневекового интеллектуала, выявили в целом специфику его труда и положения в обществе. Но пока явно не достает работ, в которых с позиций новой социальной истории были бы определены взгляды интеллектуалов на общество, его отдельные группы, его представителей. Это в полной мере относится к Гвиберту Ножанскому и Сугерию1. Первый не занимал высоких церковных постов, был аббатом небольшого Ножанского монастыря в Пикардии, второй — настоятелем богатого столичного аббатства Сен-Дени, активно участвовал в политической жизни Франции. В их трудах встречается немало имен и характеристик современников, в том числе — представителей дворянской среды. Среди них — Томас де Марль, сведения о котором содержатся в автобиографическом сочинении Гвиберта Ножанского, написанном в 1114—1115 гг., и в «Истории Людовика Толстого», написанной Сугерием предположительно в 1137—38 гг2. Эти два источника и стали основанием для данной работы.
Оба автора уделяют большое внимание дворянству, много пишут о Томасе де Марле, короле, поведении знати.
Для начала попытаемся выяснить, кто же такой Томас. Из источников нам становится ясно, что он владел несколькими замками — Марль, Креси, Новион, Куси (после 1117 г.), некоторыми укреплениями в аббатстве св. Иакова, «равнинными землями», «двумя доменами», отобранными у монастыря Сен-Жан де Лан, и городом Ножаном. Сугерий называет основные территории, где разбойничал Томас: «Области Лана, Реймса и Амьена — разграбил»3. Таким обра-
1 На русском языке есть только несколько работ, посвященных Гвиберту Ножанскому и Сугерию. Наиболее важные из них: Гуревич А.Я. Индивид и социум на средневековом Западе. — М., 2005; Карева В.В. Гвиберт Ножанский и его сочинение «Monodiae» // Общественная жизнь в контексте истории культуры. — М., 2004, с. 7—23; она же. Общности в личном измерении // Общности и человек в Средневековом мире. — М.; Саратов, 1991, с. 158—161; Усков Н. Гвиберт Ножанский // Католическая энциклопедия. — М., 2002, т. 1, кол. 1213—1214. О Сугерии см.: Грановский Т.Н. Аббат Сугерий. — М., 1849; Брук К. Возрождение XII // Богословие в культуре средневековья. — Киев, 1992, с. 121—226; Панофский Э. Аббат Сюжер и аббатство Сен-Дени // Богословие в культуре средневековья. — Киев, 1992, с. 79-117.
2 Guibertus abbas de Novigento. De vita sua sive Monodiarum, libri III // Patrologia Latim, t. 156, col. 837-962; Сугерий. Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137) / пер. с лат. Т.Ю. Стукаловой. - М., 2006.
3 Сугерий. Указ. соч., стр. 107.
ДОНЕЦКИЙ
Павел
Борисович — аспирант кафедры истории средних веков ИИМО СГУ им. Н.Г. Чернышевского [email protected]
зом, ясно, что события происходили недалеко от Ножана, который входил в Ланскую епархию, поэтому Гвиберт был свидетелем событий и хорошо осведомлен о происходящем. Источники дают нам глухие сведения о наличии у Томаса вассалов и отряда: очевидно, именно поэтому он отвергает помощь родственников, когда начинается его конфликт с королем. Приведенные сведения, скорее всего неполные, дают возможность отнести Томаса к представителям достаточно крупной знати. Гвиберт Ножанский рассказывает о нем довольно много. Он сообщает, что Томас был сыном Энгерана де Куси, который являлся одним из сеньоров Амьена1 и владел несколькими замками. Энгеран имел доход с проезда по мосту рядом с Ланом. И здесь рождается первая интрига.
Мы застаем уже взрослого сына-муж-чину и его немолодого отца — вдовца. Сын, как ясно из рассказов авторов, не брезговал разбоем: «Этот Томас с самого раннего детства разбогател, совершая ограбления бедных людей и пилигримов, отправляющихся в Иерусалим». Нападал он и на земли соседей, особенно те, которые некому было защищать. Среди соседей была молодая дама, и ее землям тоже досталось от Томаса немало. Тогда она обратила внимание на вдовца (а может, он на нее тоже) и решила выйти за него замуж, чтобы избавить владения от разбойных нападений его сына. Она сразу же стала настраивать мужа против родного сына, которого, как пишет Гвиберт, «желала лишить наследства».
И добилась своего: «Энгеран, отец Томаса, лишил его всех прав и открыто объявил себя его врагом». Это было достойным отмщением.
Как видим, Гвиберт хорошо знает перипетии жизни местного сообщества. Он весьма критично отзывается о нравах представителей дворянского круга. А Томаса сразу же осуждает вдвойне — за нападение на бедняков и еще на пилигримов, тех, кто в его глазах (как духовного лица) достойны только глубокого уважения. Потому он не скупится на характеристики, рисуя Томаса просто чудовищем: «Жестокость этого человека настолько неслыханна в наше время, что некоторые люди, даже из тех, которые считаются жестокими, оказываются мягче при умерщвлении животных, чем он при пролитии крови человеческой.
1 Guibertus abbas de Novigento. Op. oit. ool. 933. Приводимые далее цитаты взяты из текста, расположенного в сol. 933-934; 942-944; 947.
Он не удовольствовался тем, чтобы убить сразу мечом и докончить свою жертву, как это обыкновенно делают, но предавал ее ужасным мучениям».
Гвиберт рассказывает и об отношениях мачехи с пасынком: «Эта жестокая женщина ежедневно заботилась и постоянно пыталась выдумать злобные планы, чтобы подвергнуть истреблению своего противника, с другой стороны, и он постоянно стремился к грабежу, поджогу и кровопролитию. В наше поколение никогда не видели двух людей, которые творили бы столько зла. Действительно, если он был огнем, то ее можно назвать маслом». Мы видим, что в глазах Гвиберта они друг друга стоят. Но если Томас просто стремился к наживе, желание чего было присуще большинству представителей тогдашнего дворянства, к тому же в ситуации лишения наследства, то «жестокая женщина» кознями, интригами, стравливанием с другими пыталась уничтожить его, чтобы после смерти мужа стать богатой владелицей.
Дальше Гвиберт обрисовывает еще несколько эпизодов их борьбы: «Она ежедневно побуждала его интригами на разрушения и убийство невинных людей. Он никак не мог утолить свой гнев. Однажды он вырвал глаза у десяти человек, чьей судьбой стало скоро умереть; так случилось, что оба успокоились и установили кратковременный мир. Но вскоре женщина (Гешта) опять разожгла старые распри, снова вспыхнула взаимная бойня». Несмотря на то что Томас предстает как разбойник и грабитель, Гвиберт в чем-то ему сочувствует, видя причину его действий в потерянном наследстве и интригах мачехи. Вражда иногда сменялась кратковременным миром: «Между тем Энгеран, подумав, вызвал Томаса и пришел к соглашению с ним: он решил примирить его с мачехой и принял у них клятвы снискать расположения друг у друга. Конечно, в ее интересах был новый мир. В конце концов, исчерпав большие богатства, которые он накопил, Томас также обещал помочь Энгерану». Перед нами довольно типичная картина семейных отношений, где родственные чувства сталкиваются с имущественными интересами, где то сила, то интриги позволяют добиваться своего и где совсем далеко до христианской любви, терпимости, помощи ближнему. Уже это одно могло настраивать наших авторов на суровые оценки и заключения.
Не стоит забывать также, что у авторов-монахов на особом месте стоял вопрос об
отношении дворянства к церкви и духовенству. Сугерий пишет осуждающе: «От монастыря Сен-Жан де Лан два наилучших домена оторвал». И поясняет, что дело дошло до осуждения Томаса на соборе римским легатом: «В Бовэ достопочтенный легат Конан, тронутый жалобами на Томаса, его тиранию мечом святого Петра, а именно всеобщей анафемой, пронзивши, всех владений его лишил»1. Сугерий описывает Томаса как «врага католической церкви». При этом церковь действует своим оружием — мечом святого Петра. Для Сугерия в этом состоит ее социальная обязанность, анафема — главное оружие церкви, которая выступает защитником мира и хранителем безопасности. Так, через анафему, она заботится об очищении общества, о «приведении в чувство» ее греховных чад.
Казалось бы, у авторов-монахов для Томаса есть только черные краски. Но обратим внимание: социальная критика в их устах не звучит, они не порицают Томаса за богатство, за то что он имеет владения, а осуждают лишь неправедные способы их обретения: захватом, грабежом, получением в качестве выкупа.
Но, конечно, им нужны и положительные примеры, и борцы со злом и грехом. Оба находят такого борца в лице короля.
Любопытно, что и Гвиберт, и Сугерий отмечают, что король принял просьбы церкви о помощи — выступить против Томаса. Гвиберт пишет: «Он повсюду делал столько зла, что архиепископы и церковные настоятели принесли свои жалобы королю и объявили ему, что они прекратят совершать богослужения по королевству, если он не подвергнет Томаса строгому наказанию». Сугерий поясняет результат: «Ибо, жалостливыми воплями церквей тронутый, в Лан для отмщения отправился»2. Ясно, что защита церкви и свершение справедливого суда — это главное достоинство короля в глазах Сугерия. Образ Томаса позволяет создать образ идеального правителя, действующего во благо духовенства и общества.
История эта закончилась тем, что раненый Томас не мог лично сражаться с королем. Королевские войска захватили несколько его замков, причем, как отмечает Гвиберт, главную роль в борьбе сыграли пешие воины, а не рыцари. Интересно, что, описывая взятие королем одного из
1 Сугерий. Указ. соч., с. 108.
2 Там же.
укреплений, авторы делают это по-разному. Сугерий, подчеркивая силу и таланты короля, говорит, что укрепление было взято легко и быстро, Гвиберт же повествует о тяжелой осаде.
По-разному авторы завершают и свой рассказ о Томасе. Сугерий говорит, что он умер, пойманный королем, причем в момент, «когда только еще собирался в грехах признаться», т.е. умер грешником, не успев исповедоваться. Король покарал врага церкви, провозгласив мир и справедливость. У Гвиберта все выглядит иначе. Король захватил пару замков, но Томас был в безопасности в Марльском замке. Он заплатил королю и его людям большую сумму в качестве выкупа и вознаградил церковь, возместив убытки. Гвиберт удовлетворенно заключает: «С одной стороны, он получил мир, с другой — вступил в общину верных». Известно, что в 1І17 г. умирает его отец3, и он из Томаса де Марля становится Томасом де Куси, т.е. все-таки получает наследство.
Итак, на протяжении рассказов обоих хронистов рисуется образ барона-разбой-ника. Напомним, что Сугерий на протяжении всего сочинения старался воздать хвалу Людовику как защитнику церкви и установителю спокойствия и порядка. И эпизод с Томасом — один из ярких примеров подобных деяний короля. Негативный образ барона ярко высвечивает добродетели короля. Сугерий не вдается в подробности жизни Томаса.
Сквозь историю барона проступают важные идеи общего плана, как раз в это время формировавшиеся церковными интеллектуалами, о социальных обязанностях. По учению «О трех порядках общества», рыцарь должен защищать подданных, короля и церковь, служить своему сеньору, а не грабить. Духовенство не должно использовать иного меча, кроме духовного, но им пользоваться решительно и неуклонно. Крестьянство должно работать, кормить тех и других.
От короля же требуется защита церкви, подданных, борьба против разбоев, поддержание мира в государстве.
За такими представлениями «прочитывается» историческая реальность: с одной стороны, клюнийская реформа, призванная повысить роль церкви и духовенства, с другой — политика централизации, начало которой приходится как раз на правление Людовика VI.
3 Там же, стр. 311.
