CC BY
19
УДК 378
КОНВЕРТАЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРОТЕСТА В УКРЕПЛЕНИЕ ВЕРТИКАЛИ ВЛАСТИ
Алексей Григорьевич Осипов
Сибирский государственный университет геосистем и технологий, 630108, Россия, г. Новосибирск, ул. Плахотного, 10, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой правовых и социальных наук, тел. (383)361-04-68
В статье описываются взаимодействия угольных корпораций и правительства центра по локализации забастовочной активности трудящихся зимой 1996 г. в период президентских выборов и конвертация социального протеста в укрепление вертикали власти.
Ключевые слова: забастовки шахтеров, всероссийская стачка, социальный протест, президентские выборы, вертикаль власти, задержки зарплат.
CONVERSION OF SOCIAL PROTEST INTO ENTRENCHMENT OF POWER VERTICAL
Alexey G. Osipov
Siberian State University of Geosystems and Technologies, 630108, Russia, Novosibirsk, 10 Plakhotnogo St., Ph. D., Prof., Head of the Department of Legal and Social Sciences, tel. (383)361-04-68
Coordinated actions of coal corporations and the leaders of the centre for workers strike activities in winter 1996 (presidential elections period) are described. Conversion of social protest into the power vertical entrenchment is considered.
Key words: pit strikes, All-Russian strike, social protest, presidential elections, power vertical, back pay.
Фоном для развернувшегося избирательного марафона явился рост социального напряжения, прежде всего из-за массовых невыплат зарплат. В разгар зимы 1996 г. протестные настроения резко усилились не только в традиционно бунтарской шахтерской среде, но и в коллективах «бюджетников». Возникла угроза всероссийской стачки. Около 5 тыс. коллективов учреждений народного образования заявили о готовности подключиться к ней. Так, в Прокопьевске (Кузбасс) уже 10 января бастовало 50 школ, в Петербурге недофинансирование высшей школы вызвало волнение преподавателей вузов. Конфронтация с шахтерами и 5-миллионной армией работников образования не сулила властям ничего хорошего. Поэтому властям требовалось не только оперативно снять социальное напряжение, но стабилизировать отношения с организаторами протеста -крупным бизнесом угольной отрасли.
Властная вертикаль действовала здесь по ряду направлений. Формально инициатором Всероссийской стачки из-за задержек зарплаты выступил профсоюз работников угольной промышленности. И тут же свою озабоченность ситуацией выразили корпоративные структуры. Правда, буквально накануне объявления забастовки глава «Росугля» Ю. Н. Малышев призвал горняков «хотя бы
перенести срок начала забастовки с 1 на 10 февраля». Последовал отказ. Внешне все выглядело как конфликт между трудом и капиталом. На деле, участвуя в организации забастовок, владельцы шахт и угольных компаний намеревались выбить дополнительные финансовые вливания, льготы и доступ к приватизации предприятий. Шахтерам же хронически задерживали зарплату. Позднее глава Государственной трудовой инспекции В.К. Варов признал: в задержках зарплаты виноваты руководители предприятий и организаций, а также нецелевое использование ими федеральных средств. Шахтерские марши в Москве не помогли добиться правительственных гарантий ликвидации задолженности по зарплате и профсоюзные лидеры 1 февраля объявили Всероссийскую забастовку. В середине дня она охватила 163 шахты из 182 и 52 из 63угольных разрезов. В ней участвовало не менее 500 тыс. горняков. Такой размах достигался лишь однажды - в феврале 1995 г., но тогда однодневная стачка носила предупредительный характер. В 1996 г. в большинстве шахтерских регионов забастовку объявили бессрочной, список требований нарастал, возникла угроза её перерастания в политическую. К тому же 30 января по данным ЦК профсоюзов работников образования к забастовке угольщиков примкнули коллективы более 4 тыс. учебных заведений 51 региона.
Требования шахтеров поддержала Госдума, призвав правительство в специальном обращении активнее способствовать разрешению коллективного трудового спора с профсоюзом угольщиков. Горняки, говорилось в нем, готовы выдвинуть политические требования и прибегнуть к акциям гражданского неповиновения, что являлось прямым следствием неспособности и безответственности исполнительной власти. Шахтеров, указывали депутаты, подталкивают к оказанию силового давления на власть и они защищают не только себя, но отстаивают интересы всех людей труда, ветеранов, отечественных производителей. Угольная промышленность является базовой и осуществление в ней непродуманных экономических преобразований может вызвать катастрофические последствия.
Угроза Всероссийской стачки вынудила высшее руководство страны принять дополнительные меры по обеспечению своевременной выплаты зарплат бюджетникам. Специальный указ президента предусматривал увеличение ассигнований в фонд зарплаты и персональную ответственность руководителей всех уровней за исполнение поручений главы государства.
Первоочередное внимание обратили на угледобывающий сектор, где по данным "Росугля" в конце января добычу и отгрузку топлива уже полностью прекратили шахтобъединения "Воркутауголь", "Интауголь", "Ростовуголь", "Прокопьевскуголь", "Беловоуголь", "Сахалинуголь", два основных разреза объединения "Вахрушевуголь". Большинство шахт Кузбасса, предприятий "Челя-бинскугля", "Кызылугля", "Востсибугля", Печорского угольного бассейна также участвовали в забастовке, но они либо прекратили отгрузку угля потребителям, продолжив добычу, либо добывали и отгружали его исключительно для местных коммунальных нужд. Всего, сообщал Росуглепрофсоюз, к концу дня 1 февраля в акции участвовало 87% предприятий отрасли. Только в Иркутской облас-
ти собирались прекратить работу 12 тыс. горняков, механизаторов, водителей, работников вспомогательных служб. Они выходили на работу, но отказывались отгружать уголь. В ряде регионов пришлось мобилизовать областные комиссии по чрезвычайным ситуациям. Из-за отсутствия топлива на электростанциях из эксплуатации вывели два энергоблока на Южно-Сахалинской ТЭЦ-1 и Вахру-шевской ГРЭС, ввели ограничения по снабжению электроэнергией двух третей южной и средней части острова. Температура в жилых домах поддерживалась в пределах 10-15. Запасов угля в сахалинской энергосистеме оставалось максимум на три дня.
Требования горняков, подготовленные при участии владельцев шахт и разрезов, содержали: наведение порядка во взаиморасчетах с государством и предоставление льготного налогообложения для увеличения отчислений в фонд зарплаты, задолженность по которой достигла 1,5 трлн. рублей. Шахтерам, как объявил 1 февраля глава "Росугля" Ю. Н. Малышев, собирались выплатить её в ближайшие дни (на счета угольных предприятий перевели средства в размере 600 млрд. рублей). Требования изменить налоговый режим (от имени шахтеров предложили для выплаты им зарплаты разрешить хозяевам шахт оставлять вместо 20% прибыли от реализации угля - 50%) были практически невыполнимы, речь могла идти лишь об отсрочке налоговых платежей. Пытаясь сбить накал стачечной борьбы, правительство 1 февраля обещало в ближайшие дни утвердить график выплат по господдержке угольной отрасли в 1996 г. Политических требований шахтеры не выдвигали. Их лидеры грозили стачками в марте, если соглашения выполняться не будут.
Шахтерские выступления власти оценили как повышенную опасность. В горняцкой среде говорили: «Допрыгались мы, дурачье. Собственную власть похерили - вот нас и имеют теперь... Все, что Ельцин наобещал, его реформаторы и сожрали. Ишачит на них вся Россия. Классно нас кинули.». На 2 февраля в забастовку втянулось более 80% предприятий отрасли. Поддержку шахтерам выразила Международная федерация профсоюзов химиков, энергетиков, горняков и неквалифицированных рабочих, объединявшая более 20 млн. рабочих из 113 стран, которая призвала правительство РФ предпринять меры для немедленной выплаты всех долгов по зарплате. Однако первый раунд переговоров Росуглепрофа с первым вице-премьером В.В. Каданниковым завершился безрезультатно. В ответ профсоюз объявил: акция будет продолжена, пока правительство не примет его требования, перечень которых вырос.
Лидер профсоюза угольщиков В. И. Будько сообщил: встреча с вице-премьером Каданниковым была скорее ознакомительной. Сам Каданников объявил, что он далек от шахтерских проблем и не в состоянии предпринять какие-либо экстренные меры или дать шахтерам конкретные обещания. К тому же требования забастовщиков расширились. Шахтеры требовали не только погашения всех долгов по зарплате, изменения режима налогообложения и утверждения помесячного графика финансирования угольной отрасли в 1996 г., но и подтверждения правительством отраслевого тарифного соглашения, заключенного ими с отправленным в отставку Чубайсом. Одно обнадеживало власти:
стачечники в большинстве регионов пока не выдвигали политических требований, хотя экономические требовали выполнить в полном объеме. Правда, сначала сторонам предстояло прийти к согласию по принципиальному вопросу - осталась ли за государством задолженность по зарплате шахтерам или же деньги полностью ушли в регионы 1 февраля. Правительство настаивало на том, что рассчиталось полностью, экстренно выплатив отрасли 600 млрд. рублей. Но в "Росугле" и отраслевом профсоюзе сочли, что угольщикам должны еще около 400 млрд. рублей за 1994 г., о которых правительство просто хотело забыть. Кроме того, заявил Будько, если исходить из утвержденного плана финансирования отрасли в 1996 г. в размере 10,4 трлн. рублей, то в январе с учетом долга за 1995 г. ей надо было выделить 967 млрд. рублей, а не 600 млрд. рублей.
Но с этими требованиями не согласились не только в правительстве. Глава думского комитета по бюджету М.М. Задорнов заявил: забастовка шахтеров направлена "не по адресу" - федеральные власти не имеют бюджетной задолженности перед угледобытчиками и все бюджетные средства, предусмотренные на 1995 г., ими получены, более того, выделено до 200 млрд. рублей дополнительно. Дело заключалось в неплатежах "Росуглю" железнодорожников и энергетиков. Правительство же, учитывая предвыборные настроения, шло на поводу у "Росугля" - лоббиста, использовавшего забастовку в ущерб другим отраслям. На заседании Госдумы 2 февраля эту позицию поддержали далеко не все депутаты.
Накопившееся раздражение, отсутствие конструктивного диалога с властями и руководством предприятий подталкивали шахтеров к переходу от малорезультативных стачек в рамках закона к незаконным, отчасти экстремистским действиям. Руководство "Росугля" демонстрировало стремление удержать протест в экономических рамках. Генеральный директор компании Малышев 2 февраля выступил с разъяснением положения в отрасли. Впервые за последние годы, сообщил он, наметились положительные сдвиги: стабилизировался объем добычи, на 6% выросла производительность труда, на 11% - нагрузка на шахтные забои, выросло число высокопроизводительных забоев и качество добытого и отгружаемого топлива, снизилась доля государственных дотаций (с 77% до 23%), улучшилась социальная защита (за 1994-1995 гг. горнякам-ветеранам из районов Крайнего Севера предоставили около 4 тыс. квартир в средней полосе России). Однако на этом фоне росла задолженность потребителей.
Взаимодействие правительства с угольной корпорацией принесло свои плоды. Всероссийская забастовка шахтеров с экономическими требованиями, начавшаяся 1 февраля, продлилась всего двое суток. Она охватила более 80% предприятий отрасли и вынудила власти удовлетворить все шахтерские требования, какие только были выдвинуты к вечеру 2 февраля. Организаторы забастовки в свою очередь также пошли на уступки. С перевесом в один голос (6 против 5) президиум Росуглепрофа на экстренном заседании в ночь со 2 на 3 февраля решил прекратить забастовку.
Этому заседанию предшествовала срочная встреча лидеров Росуглепрофа с Черномырдиным. После неудачной попытки первого вице-премьера Каданнико-
ва разобраться с шахтерскими проблемами, Черномырдин самолично подписал помесячный график финансирования отрасли и соглашение об изменении режима ее налогообложения, действительное до 1 июля 1996 г. Угледобытчикам разрешили направлять в фонд зарплаты 50% средств от продажи угля - столько же, сколько на ближайшие полгода составили бы их бюджетные платежи. На переговорах с властями не звучали даже намеки на перерастание забастовки в политическую. Следуя строгому указанию Кремля правительство уступило практически по всем вопросам. В основу соглашения лег подписанный премьером график финансирования отрасли, рассчитанный до июня 1996 г. Отрасли в 1996 г. гарантировали государственную поддержку, изменен режим налогообложения, подтверждено отраслевое тарифное соглашение на 1996-1997 гг. и даже обещано наказание виновных в задержке зарплат шахтерам. Тем самым удалось купить лояльность горняков к власти. Из госбюджета намечалось выплатить угольным предприятиям 5,1 трлн. рублей. Всего же в 1996 г. им обещали 10,4 трлн. руб., что на 2,6 трлн. превышало соответствующую строку госбюджета (7,4 трлн. - признанный правительством долг за 1995 г.). Ключом к пониманию того, как власти намеревались изыскать недостающие триллионы, являлось "примечание №1" к графику. Предусматривалось покрыть 2,6 трлн. за счет внешних заимствований и выделять средства "по мере предоставления кредитов".
Росуглепроф объявил: правительство сообщило - львиная доля "внешних заимствований" - это кредиты МБРР и Великобритании. Но дотошные профсоюзники выяснили, что никаких соглашений о кредитах "под уголь" Россия не имела ни с МБРР, ни с правительством Великобритании, и ясность за счет каких средств собирались финансировать шахтеров во 11-м полугодии отсутствовала. Четкого представления об этом не было и у правительства, оно полагало, что уступив горнякам, задачу-минимум выполнило.
Пообещав ежегодное увеличение дотаций правительство явно переплатило корпорации угольщиков, но задержках зарплат оно виновато не было. Проявленная слабость и уступка забастовщикам были чреваты в ближайшем будущем конфликтом исполнительной и законодательной властей из-за пересмотра закона о бюджете, поскольку бюджет мог потерять гораздо больше, чем отданные шахтерам сверх него 3,5 трлн. рублей. Политический итог всероссийской забастовки заключался в том, что фактически правительство, чтобы временно успокоить шахтеров, взяло на себя чужие обязательства, тогда как большая доля вины лежала на новых хозяевах шахт, которые не рассчитались по зарплате со своими работниками.
Выявился и размер сумм, вокруг которых шел предзабастовочный торг. И в 1995 г., и в 1996 г. правительство обязалось выплатить практически одну и ту же сумму - около 7,5 трлн. рублей. Эти деньги в бюджете значились как "господдержка угольной отрасли". Часть из них (в 1995 г. это 1 трлн. рублей, а в 1996 г. -1,5 трлн.) вообще не имела отношения к требованиям забастовщиков - эти деньги предназначались для закрытия бесперспективных угольных шахт и бассейнов. Фигурировала еще одна цифра: объем продаж в отрасли России в 1995
г. По предварительным оценкам он составил 50 трлн. рублей. То есть в лучшем случае речь шла о 10% валовых доходов шахтеров.
Но принципиально важным являлся механизм распределения этих денег. Согласно правилам на господдержку могла рассчитывать только часть (правда, подавляющая) шахт. Их поделили на 4 типа: шахты, которые и без всякой помощи работали прибыльно; шахты, которым требовалось доплачивать только по тарифному соглашению ("зарплатные" деньги); шахты, нуждавшиеся в помощи для содержания социальной сферы; шахты требовавшие дотаций и для основной деятельности из-за убыточности добычи угля в них. Система правительственных дотаций имела перекос в сторону убыточных. По-сути дела, в бесперспективные шахты вливали огромные суммы на все и вся, они оттягивали на себя то, что пошло бы более или менее нормальным (в экономическом смысле) на выплату зарплат.
Таким образом, в начале 1996 г. в угольной промышленности сложилась парадоксальная ситуация. Правительство задолжало владельцам шахт всё, они же не должны были ничего - если не считать разговоров руководителей отрасли об "ответственности за стабильное энергоснабжение". Но отдав деньги в отрасль, правительство, по сути, теряло контроль над их использованием. "Рос-уголь" же вел только сбор заявок шахт на бюджетные дотации не контролируя их целевое использование. Реальными хозяевами федеральных денег становились уполномоченные банки, перекачивавшие их в регионы. В свою очередь региональные власти и руководство угледобывающих объединений нередко использовали федеральные средства нецелевым образом, закупая, например, на шахтерские деньги, зерно.
Правительство усмотрело выход в ускорении процесса приватизации в угольной отрасли. По указу президента государственное предприятие «Российская угольная компания» преобразовывалось в открытое акционерное общество (угольную компанию), где 100% акций на 3 года закреплялось в федеральную собственность. Главой компании назначили Ю.Н. Малышева. Правительству разрешалось передавать находящиеся в федеральной собственности акции угольных кампаний, в том числе выпущенные в порядке увеличения их уставных капиталов в доверительное управление, в том числе и государственному предприятию «Росуголь».
Политическая ситуация заставила правительство взять на себя вину за задержки зарплат горнякам, вернуть долги за 1995 г. и дать обещание добавить к уже утвержденной в бюджете 1996 г. сумме дотаций еще почти 3,5 трлн. рублей. При этом верхи беспокоили не столько переплаты шахтерам, - бюджет выдерживал и не такие удары, сколько то, что переплаты вели к пересмотру бюджета-96. И здесь противостоять Госдуме, где идея о масштабном пересмотре бюджета набирала популярность, становилось все труднее. Всероссийская забастовка вынудила власти взять на себя проблемы угольных магнатов и принять дополнительные меры по обеспечению своевременной выплаты зарплат. В свою очередь президентская сторона конвертировала социальный протест в усиление контроля над «угольным» бизнес-сообществом. Стачку удалось быстро погасить и снизить
давление на власть. Однако изыскивать средства на тушение социальных конфликтов становилось все труднее.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Борисов В. А., Бизюкова В. А., Бурнышев К. В. Конфликт на угледобывающем предприятии//Социологические исследования. Ежемесячный научный и общественно-политический журнал РАН. - 1995. - №3.
2. Ельцин Б. Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления. -М., 2000.
3. Коммерсантъ. Ежедневная деловая газета. 1996 г.
4. Коржаков А. В. Борис Ельцин: человек похожий на президента. - М., 2010.
5. Хоффман Д. Олигархи: богатство и власть в новой России. - М., 2007.
© А. Г. Осипов, 2016
