CC BY
48
В.Е. Чернявская
ИНТЕРТЕКСТ И ИНТЕРДИСКУРС КАК РЕАЛИЗАЦИЯ ТЕКСТОВОЙ ОТКРЫТОСТИ
Статья рассматривает ключевые для современной лингвистики категории текста, дискурса, интертекста и интердискурса в связи с феноменом текстовой открытости, универсальной диалогичнос-ти.
Когнитивная лингвистика, по определению, изучает взаимодействие между процессами получения, осмысления, переработки знания и его репрезентации в текстах - что органично обусловливает главный исследовательский акцент в современных разработках на интеракциональной, процессуальной природе текста, отражающего когнитивную деятельность человека. Одним из наиболее важных результатов этих разработок мы считаем сложившееся в современном языковедении представление о тексте как открытой системе. Феномен текстовой открытости рассматривается традиционно в связи с категорией интертекстуальности, отражающей процесс «разгерметизации» текстового целого через особую стратегию соотнесения одного текста с другими текстовыми/смысловыми системами и их диалогическое взаимодействие в плане и содержания и выражения.
В связи с новейшими исследованиями в теории дискурса и дискурсивного анализа идея текстовой открытости получает еще один дополнительный ракурс осмысления, а именно, с точки зрения категории интердискурса и ингердискур-сивиости. В таком сопоставлении интертекста и интердискурса мы попытаемся рассмотреть вынесенную на обсуждение проблему в рамках данной статьи. Наша цель - показать, какое функционально-прагматическое содержание о ткрытости может передаваться соответственно понятиями интертекст и интердискурс. При этом естественно, что наши рассуждения следует связать изначально с выводами, лежащими в основе современных дискуссий о тексте и дискурсе.
Независимо от того, насколько однородны или различны понимания дискурса (скорее, можно говорить о значительных содержательных различиях [Чернявская 2003а], подавляющее большинство исследований в области лингвистики текста осуществляются как дискур-сивно-ориентированные исследования, то есть текст de facto анализируется в неразрывной связи с его вокруг- и надтекстовым фоном, с экстралингвистическим контекстом. Это означает,
что ключевые лингвистические категории, и в первую очередь, такое центральное для языковедческих разработок понятие как стиль рассматривается в их соотнесенности с уровнем дискурса. И именно дискурс с очевидностью воспринимается как еще один уровень языковой системы, следующий за уровнем текста. Именно дискурс как новый объект языкознания фокусирует исследовательские усилия на поиск-общих прототипических закономерностей текстовой фиксации коммуникативных процессов. На смену семиотике текста пришла, таким образом, «семиотика дискурса как семиотика тек-стопостроения и рецепции текста» [Миловидов 2003: 88 и след.].
Так, мы рассматриваем дискурс как коммуникативное событие, порождающее текст, соотносящееся, во-первых, с определенной ментальной сферой /определенными знаниями, и, во-вторых, с конкретными моделями -- образцами, прототипами текстопорождения и восприятия.
Тексты существуют в общем когнитивном пространстве, которое может быть сопоставлено с неким общим предтекстом, или интертекстом в духе идей 10. Кристевой, Ж. Дерриды, М. Риф-фатера и др. С очевидностью имеет место взаимодействие на уровне ментальных процессов, подразумевающем использование в различных текстовых системах неких общих когнитивных и коммуникативно-речевых стратегий автора сообщения, реализацию общих операциональных шагов, установок, детерминирующих в конечном итоге определенную общность текстовых структур и их формальных элементов внутри дискурса одного типа (например, научного и проч.) Такого рода отношения между текстами, возникающие при оперировании общими прототипическими правилами и стратегиями текстообразования, обусловленные использованием одних общих смысловых систем, культурных кодов, предполагают не столько уровень текста, конкретной текстовой реализации, сколько уровень дискурса.
В связи с актуальным для современных разработок разделением понятий текста и
дискурса целесообразно говорить о содержании и, что наиболее важно для лингвистики, о тек-стообразующем статусе интертекстуальности в двух ее моделях - широкой, радикальной, по Бахтину, Кристевой и др., и узкой, намеренно тема-тизированной. Первая, радикальная, концепция рассматривает интертекстуальность как универсальное свойство текста вообще, который, в свою очередь, выступает как транссемиотический универсум, вбирающий в себя все смысловые системы и социо-культурные коды; как безграничный бесконечный интертекст (М. Бахтин, Ю. Лотман, Ю. Кристсва, Ж. Деррида, Р. Барт, М. Риффатер и др.). В соответствии с узким пониманием интертекстуальность обозначает особое качество определенных (типов) текста - диалог с конкретной чужой смысловой позицией, выступающий как особый способ смысле- и текстопостроения. Таким образом, интертекстуальность сводится к намеренно тематизированному взаимодействию с иным (-и) текстом (-ами), маркированному в текстовой ткани с помощью тех или иных языковых сигналов - маркеров интертекстуальности. В нашем анализе широкая модель вседиалогич-ного текста (радикальной интертекстуальности) уточняется как обращенная к дискурсу, то есть тексту в совокупности с его широким экстралингвистическим - социокультурным, историческим, психологическим, прагматическим и т.д. - фундаментом и обогащенному «фактором адресанта и адресата». В этом смысле глобально понимаемый бесконечный интертекст можно определить как интердискурс, реинтегрирующий в целостную систему человеческое знание, рассеянное в различных социокультурных дискурсивных формациях.
Мы говорим об интертекстуальности как текстовой категории в собственно лингвистическом смысле. Она выражает диалогичность как особый способ построения смысла текста. Как категория «разгерметизации» и открытости текста интертекстуальность охватывает качественно различные стратегии содержательного и формального соотнесения текста с другим (-и). Мы выделяем следующие аспекты интертекстуальной открытости:
1 .Содержательно-смысловая незамкнутость текста по отношению к иным текстовым системам, обеспечивающая диалог смысловых позиций и мнений внутри одного текстового целого.
2.Коммуникативно-прагматическая и психологическая открытость текста дискурсу читателя.
3.Идейная и тематическая открытость текстов одного автора друг другу в рамках архетекста авторской концепции действительности.
4.Внутренняя содержательная прогрессия отдельно взятого текста, реализуемая в поступательном движении от одного смысла к другому и от одной структурно-композиционной части к другой.
5.Типологическая открытость текстов одного класса (типа) друг другу, как прототипизация на уровне общей типологической конституции.
6.Функционально-стилистическая соотнесенность текстов одного класса в общей текстовой таксономии. Содержательное ядро интертекстуальной открытости составляют ее межтекстовая и межсубъектная проекции, обеспечивающие в единстве реализацию основной функции интертекстуальности выступать как средство тексто- и смыслопорождения.
Об интердискурсивности мы говорим, характеризуя взаимодействие между различными типами дискурса, интеграцию, пересечение нескольких различных областей человеческого знания и практики. И отвечая далее на вопрос, какие языковые элементы являются интердискурсивными, считаем, что это все те средства, элементы языковой системы, текстовые структуры, коммуникативно-речевые стратегии, приемы, операциональные шаги речевого субъекта, закладываемые им в текстовой ткани, характеризующие одновременно многие дискурсы.
Возможно говорить о естественной, спонтанной, то есть коммуникативно обусловленной интердискурсивности и о так называемой инсценируемой смене дискурса.
В первом случае можно указать на те ситуации, когда один специальный дискурс, например, дискурс генной инженерии, обнаруживает в себе языковые элементы: термины, коммуникативные стратегии содержательного развертывания и проч. других специальных дискурсов, не только общенаучного, медицинского, но и общественно-политического, этического и так далее. Примеры могут быть многократно продолжены. Такая спонтанная интердискурсивность демонстрирует естественный процесс реинтеграции человеческих знаний, рассредоточенных в разных дискурсивных формациях.
Инсценируемая интердискурсивность проявляет себя как особая стратегия субъекта речи, осознанно и целенаправленно решающего задачу формулирования своего текста, то есть «осуществляющего транспозицию единиц из системы языка в систему текста через особый способ речевых действий» [Гончарова 2003: 12 и след.]. Применительно к лингвистическому анализу это связано с вопросом о том, какие прототипические элементы, органично присущие одному типу дискурса, включаются в другой дискурс, с какой коммуникативной целью, и в каких формах эта моделируемая интердискурсивность становится видимой в процессе восприятия текста.
Здесь необходимо некоторое отступление от понятия интердискурсивности, поскольку взаимодействие на уровне текстовых прототипов описывалось в лингвистике в связи с категорией интертекстуальности, особенно с тем ее аспектом, который называется типологической интертекстуальностью. Действительно, в исследованиях по интертекстуальности наряду с содержательно-смысловым уровнем открытости одного текста по отношению к другим выделяется еще и прототипический уровень, подразумевающий типологическую открытость текстов одного функционального стиля, типа, класса к друг другу или их системнотекстовую открытость [РЙБгег 1985: 52-58; НоШшк 1993: 51-88]. Типологическая интертекстуальность наряду с другими факторами текстопорождения является конституирующей характеристикой текстового типа, который определяется набором инвариантных, строго обязательных текстообразующих признаков. Последние обладают прототипической повторяемостью в процессе создания новых текстов одной типологической принадлежности. Типологическая интертекстуальность, таким образом, базируется на явлении стереотипности компонентов в структурно-композиционной организации соответствующих текстов и ориентирована на типологически мотивированные отношения между текстами. Эти отношения могут быть двоякого рода и предполагают, что отдельный текст интертекстуально соотнесен, во-первых, с определенным текстовым типом - канонизированной моделью производства и восприятия аналогичных текстов и, во-вто-рых, с другими конкретными текстами, имеющими такую же типологическую принадлежность. В первом случае речь идет о системнотекстовых
референциях в результате актуализации инвариантных признаков текстового типа; во втором - о межтекстовых референциях, которые мотивированы определенными текстовыми канонами. Эти типологически мотивированные интертекстуальные отношения не исключают друг друга и не противопоставляются друг другу, так как в том и другом случае определяются общими конституирующими принципами.
С точки зрения типологической интертексту-альности текстовая коммуникация предстает как «диалог жанров» [Dialog der Gattungen; Holthuis 1993: 55], или «диалог с жанровой нормой» [Dialog mit der Normentreue; Pfister 1985: 54]. Диало-гичность же как основополагающее понятие коммуникации может быть представлена во взаимодействии актуализированных конвенциональных норм и моделей текстопроизводства и отклонений от них, вариаций и трансформаций.
Понятие «монтаж текстотипов» (Texttypen montage) часто используется при анализе стратегий и языковых средств воздействия в рекламе [см., например, работы Janich, 1997; Fix 1997; Sandig 1986: 201]. Анализ убеждает, что это явление - универсальное, характеризующее не только культурно-языковую специфику, например, немецких или английских рекламных текстов, но явления текстопроизводства вообще. В качестве экземплярной иллюстрации может послужить пример новейшей российской рекламы:
Надежная и обязательная автогражданка познакомится с ответственным автогражданином для серьезных отношений.. Телефон автогражданки (...). Пора оформить отношения!.
Здесь, как видим, рекламируется новое явление для российского рынка - полис обязательного страхования автогражданской ответственности. Текст рекламного объявления структурно воспроизводит иной тип текста - брачное объявление, причем интертекстуальное напряжение, создаваемое через диалог этих различных моделей текстового построения, совершенно очевидно для адресата сообщения. Интертекстуальность актуализируется здесь явно и отчетливо как средство создания нового смысла, и ее маркерами является использование стандартизированных композиционной структуры и языковых единиц из брачного объявления: типичных, регулярно повторяющихся в подобных контекстах определениях «надежная, ответственный, серьезные отношения»,
клишированной конструкции «оформить отношения», типичный содержательный компонент: номер телефона.
Итак, с помощью этих сигналов реализуется интертекстуальная отсылка не к какому-либо конкретному произведению, но к целой типологической модели текстопроизводства в определенной сфере коммуникации - во-первых. И во-вторых, это взаимодействие прототипических образцов происходит не «бесшовно», не незаметно для читателя, но именно наоборот - в ясно и фокусировано выделенной противоположности одной и другой самостоятельных текстовых систем заключен рецептивный потенциал и конечный эффект декодирования: эмоциональная экспрессия, привлекательность и проч. И в этом «пограничном» взаимодействии «своего» и чужого» (не растворенных друг в друге, но со существующих) проявляется в очередной раз смыслообразующеее значение интертекстуальности. Примеры, подобные приведенному, не раз анализировались в специальных работах по рекламе, которая заимствует для выражения собственного содержания текстовые модели сказки, молитвы, религиозной заповеди и т.д.
Возвращаясь к интердискурсивности как фактору текстообразования, считаем необходимым подчеркнуть следующие ключевые моменты.
1. Интердискурсивность не тождественна феномену интертекстуальности, если понимать под интертекстуальностью особый способ создания нового смысла через однозначно маркированный эксплицитный диалог «своего» и «чужого» текстов. Интердискурсивность запускает в действие иные механизмы тексто- и смыслообразова-ния.
2. Повторяя наше рабочее определение дискурса как предзаданного текстовым типом способа мышления, как системы наиболее общих когнитивных прототипов, правил речевого поведения, создающих - выстраивающих - особую системность и упорядоченность языковых единиц в текстовой ткани, согласимся с суждением немецкого исследователя К. Кесслер: «смена дискурса... происходит в голове реципиента» [Kessler 1998: 278]. Это означает, что воспринимающее сознание «переключается» в иное ментальное пространство и начинает «работать» с другими кодами, смыслами, системами знания при оценке и интерпретации данного в тексте содержания. А отправитель текста, намеренно выстраивающий
свое сообщение как игру-пересечение, взаимоналожение, «монтаж» нескольких дискурсивных типов, решает задачу персуазивного, в той или иной мере манипулятивного воздействия на адресата.
Наблюдать инсценируемую смену дискурса можно, па наш взгляд, очень отчетливо на примере гороскопов, публикуемых на страницах популярных изданий. Будучи текстом персуазивным по своей доминирующей функции, то есть ориентированным на когнитивно-речевое воздействие на адресата с целью внедрения в его сознание установок, отношений, оценок в интересах отправителя сообщения, гороскоп активно использует языковые элементы научного дискурса для создания псевдонаучного сообщения с сильным воздействующим эффектом [Чернявская 2003 в]. Это находит свое выражение в содержательном плане через включение в текстовую ткань фактов из области астрономии, а именно, данных о про-странственно-временном расположении и движении небесных тел. Гороскоп не содержит научного анализа реальной действительности и не представляет научного знания как такового, а лишь заимствует некоторые объективные фактические данные. Создается сеть из астрономических понятий, названий планет, созвездий, их расположения в определенный момент времени. В анализированных нами текстах англоязычных гороскопов примеры таковы:
«Because the Sagittarian new moon on the 22 nd marks a fresh start, the less you 've committed yourself to, the better».
«There is an intense planetary accent on exploring your options; this, combined with the turn-ing-point solar eclipse on the 9 th, makes it clear that what is unfamiliar may be best. Domestic or family issues seem pressing, but cannot be realistically resolved until the Sun's move into forceful aries on the 20th, situations are changing here, too...(V.,Ill, 1997).
Астрономические понятия, как в приведенных примерах, в сочетании с конкретными датами становятся формальной основой для гипотетических суждений и прогнозов и имеют по существу инструментальный характер для достижения персуазивного эффекта.
Другим интердискурсивным элементом в гороскопах является экспликативная (объяснительная) стратегия тематического развития, лежащая в основетолкованиянекихфактов и прогнозирования событий. В содержательно-смысловом отношении
экспликативность развивается в гороскопе таким образом, что на основе некоего высказывания с реальным фактическим содержанием (в нашем случае, с астрономическими реалиями), формулируется другое суждение, гипотетическое, нереальное по сути, однако выстроенное по форме как научно подкрепленное утверждение. Устанавливаются мнимые связи между реальными фактами и гипотетическими суждениями - предсказаниями. Манипуляции заключаются здесь, с очевидностью, в создании псевдонаучной достоверности, причем переход от констатации к толкованию и от астрономических реалий к астрологическим конструктам остается для читателя немаркированным. Рассмотрим следующий фрагмент:
Taurus (April 20-Мау 20). Preparation for the pivotal Taurus New Moon on May 6 begins as early as mid-April when Mercury, planet of ideas, goes retrograde in your sign. However frustrating delays are, the resulting insights are compensation. After that you have a glorious month... You become increasingly focused on your finances or self-esteem. At first you resist advice, but gradually accept the wisdom of others (V., V).
О «бесшовном» переходе к гипотетическому прогнозированию можно говорить потому, что, во-первых, заимствования из астрономии как науки сливаются с астрологией - ср. определение planet of ideas; во-вторых, переход от констатации к субъективной оценке и толкованию, начинаемый формально союзом however, остается незамеченным для читателя с обыденным, нелингвистическим опытом. Такие лексические компоненты, как (planet of) ideas - insights, сцепляют воедино содержательные проекции от «планетарного» уровня к человеческому. Последующие утверждения воспринимаются как вытекающие из предложенного объяснения их взаимосвязи и взаимовлияния. Конечная цель такой текстообра-зовательной стратегии - «переключить» сознание читателя с обыденного, ненаучного или, точнее, квазинаучного восприятия в систему научного осмысления.
Значительное количество примеров псевдонаучности как инсценируемой интердискурсив-ности дает рекламный дискурс. Использование терминов, лексических единиц, созданных по словообразовательному принципу терминов, ссылок на научный авторитет имеет целью создание сообщения с имитацией специального научного
текста с серьезным достоверным содержанием. Ср., например, рекламу средства для загара, где нами выделены такие средства:
Tanfaster - Tanning Pill
Tanning is a complicated process that depends on 1-Tyrosine to produce melanine, the golden hue in the skin's cells. Tanfaster provides an extra supplement of 1-Tyrosine along with the mineral copper which together speed up your skin's natural bronzing time. For you, it means a deeper tan in half the time. So get more gold out of every minute in the sun with Tanfaster. [C, № 4, 1997].
Итак, становясь, по определению, тексто-образующей характеристикой сообщения, ин-тердискурсивность запускает в действие особые механизмы смыслообразования и «разгерметизации» текста. В отличие от интертекстуальности как одного из возможных способов создания нового текстового смысла через доступную лингвистическому наблюдению игру на текстовой плоскости с элементами из других самостоятельных текстов, интер-дискурсивность предполагает «переключение» на другую систему знания, кодов и другой тип мышления в сознании реципиента. Это - не диалог «своего» и «чужого» текстов в форме цитат, аллюзий, реминисценций или же отсылок к «чужому» типу текста, но взаимодействие, взаимоналожение различных ментальных, то есть над- и предтекстовых структур, операций, кодовых систем, фреймов в процессе текстопро-изводства. В его готовом результате - на текстовой плоскости - создается такая особая взаимосвязь языковых единиц, которая и инициирует в воспринимающем сознании переход от одного типа дискурса и, значит, типа мышления, к другому с целью создания сильного воздействующего эффекта.
Список литературы
Гончарова Е.А. Еще раз о стиле как научном объекте современного языкознания // Текст - Дискурс - Стиль. - СПб., 2003.
Кожина М.Н. Целый текст как объект стилистики текста // Речеведение и функциональная стилистика: вопросы теории. - Пермь: Изд-во Перм. гос. ун-та, 2002.
Миловидов В.А. Введение в семиологию. -Тверь, 2003.
Чернявская В.Е. Интертекстуальность и интердискурсивность // Текст - Дискурс -Стиль. - СПб., 2003 (б).
Чернявская В.Е. От анализа текста к анализу
дискурса: немецкая школа дискурсивного анализа // Филологические науки. - М., 2003 (а). Вып.З.
Чернявская В.Е. Псевдонаучный текст в персуазивной коммуникации (на примере анализа современных англоязычных гороскопов) // Стереотипность и творчество в тексте. - Пермь, 2003 (в). Вып.6.
Jan ich N. Wenn Werbung mit Werbung Werbung macht... Ein Beitrag zur Intertextualitat // Muttersprache, 1997, № 4.
Fix U. Kanon und Auflösung des Kanons. Ty-pologische Intertextualitat // Die Zukunft der Textlinguistik. -Tubingen: Niemeyer, 1997.
Holthuis S. Intertextualitat. - Staufenburg,
1993.
Kessler K. Diskurswechsel als persuasive Textstrategie // Beitrage zur Persuasions-forschung. Hg. Kessler K., Hoffmann M. - F/M, Peter Lang, 1998.
LinkJ., Link-Heer U. Diskurs/Interdiskurs und Literaturanalyse II Philologiche Grundbegritte. - Gottingen, 1990.
Pfister M. Konzepte der Intertextualitat II Intertextualitat. Formen, Funktionen, anglistische Fallstudien. - Tubingen, 1985.
Sandig B. Stilistik der deutschen Sprache. Berlin, N.Y., 1986.
Источники и принятые сокращения
С. - «Cosmopolitan», 1997, № 1-4.
V,- «Vogue», 1997, № 1-4.
V.E. Tcherniavskaia
INTERTEXT AND INTERDISCOURSE AS A REALISATION OFTEXT SEMANTIC OPENNESS
The article touches upon the most important categories for modern linguistics such as text, discourse, intertext, interdiscourse that are connected with a phenomenon of text semantic openness.
