CC BY
96
С. X. Шомахмадов
КОНЦЕПЦИЯ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ В БУДДИЙСКОМ КАНОНИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ: КЛАССИФИКАЦИЯ ИСТОЧНИКОВ
В нашем докладе будут рассмотрены буддийские представления о верховном правителе, нашедшие отражение в первом разделе буддийского канонического корпуса — Трипитаки («Три собрания»; пал. Типитака; кит. Санъцзан — «Три сокровищницы»)1. Общеизвестно, что буддийский канон полностью сохранился лишь в палийском оригинале. Санскритский оригинал сохранился фрагментарно, однако имеются его переводы на китайский и тибетский языки, поскольку именно санскритская версия канона послужила основой для создания региональных кодифицированных корпусов буддийских текстов — китайской Трипитаки и Тибетобуддий-ского канона.
Общая характеристика и классификация памятников. Первый раздел буддийского канонического корпуса, Сутра-питака (Сутта-питака — пал.), представляет собой собрание проповедей, приписываемых традицией авторитету основателя вероучения — Бхагавану Будде. Рассчитанные на восприятие широкой и неоднородной по степени образованности аудитории, тексты сутр изложены в форме нарратива, изобилующего специфически буддийской метафорикой. Соответственно жанры первичной проповеди сутры не претендуют на систематическое изложение религиозной доктрины. В них дается разъяснение основных положений вероучения, снабженное яркими и запоминающимися сюжетами, вводится набор специфически буддийской лексики, которая лишь с ходом времени получила строгое теоретическое обоснование в трактатах третьего раздела канона — Абхидхарма-питаки и в религиозно-философских сочинениях, принадлежащих к постканонической традиции.
Как известно, Сутра-питака состоит из пяти «собраний» (агам (санскр.); никай (пал.); а-ханъ (кит.))2:
— Диргха-агама (Дигха-никая (пал.); Чжан а ханъ цзин (кит.)) — это так называемые пространные сутры, в которых нашли отражение различные сюжеты из жизни основателя вероучения;
— Мадхъяма-агама (Маджджхима-никая (пал.); Чжун а ханъ цзин (кит.)) представляют собой так называемые «средние сутры», излагающие доктринальную проблематику;
— Самъюкта-агама (Самъютта-никая (пал.); Цза а ханъ цзин (кит.).) — сутры, устанавливающие смысловую связь между первым и вторым собранием;
— Экоттара-агама (Ангуттара-никая (пал.); Цзэн и а ханъ цзин (кит.)) — самое обширное собрание сутр, построенное по мнемоническому принципу: сутры разделены на 11 групп, и в каждой последующей группе текстов обсуждается на один предмет больше, чем в предыдущей;
— Кшудрака-агама (Кхуддака-никая (пал.); Цза цзан (кит.)) — «собрание кратких поучений», в состав которого вошли тексты разного содержания, жанра и времени создания — от наиболее ранних до сравнительно поздних, испытавших сильное влияние народных верований.
Эта классификация текстов Сутра-питаки присуща лишь корпусу Палийского канона. В Саньцзане вышеперечисленные собрания текстов выделены в особый раздел — Сяо чэн цзин («Сутры Хинаяны»), подраздел А ханъбу («Агамы»)3. Письменно Палийский канон был зафиксирован приблизительно в I в. н.э. Примерно в это же время буддизм только начинает проникать в Китай, а сложение и письменная фиксация Саньцзана были осуществлены в более поздний период — переводы сутр на китайский язык продолжались вплоть до X в. н.э. Поэтому в китайской Трипитаке к авторитету «Слова Будды» приравнивались не только канонические сутры, но и многие тексты постканонической традиции, привезенные в Китай из Индии.
Интересен еще один момент. Дело в том, что агамами собрания бесед-наставлений Шакьямуни называются лишь в китайской версии Трипитаки. «Агама» (аgата) употребляется преимущественно для обозначения текста, признаваемого священным в шиваистской традиции Южной Индии; окончательно состав агам сложился лишь после I в. н. э.4 Более того, в словаре Мониера-Вильямса лексикография слова ^ата не включает в себя буддийские источники5.
Слово «никая» (ткауа) не является исключительно палийским. Это санскритское слово, среди множества значений («собрание», «класс» и т.д.) определяемое как 6
«школа», «традиция» .
Проникновение буддизма в Китай совпало с усилением в Индии позиций шиваизма, что не могло не отразиться на различных аспектах культурной жизни Индии того времени, в том числе и на языке. Таким образом, в китайской версии буддийского канона за собраниями бесед-наставлений Бхагавана закрепилось название, принятое для обозначения текстов, получивших статус священных в иной религиозной традиции (шиваизме). Палийский канон складывался в рамках островной, относительно изолированной культурной среды, и язык, на котором была записана Типитака, практически не подвергся подобным изменениям.
В источниковедении при описании первого раздела буддийского канона (реконструкции «санскритского оригинала») закрепился термин «агама»7, которым мы и будем пользоваться. Хотя должны признать, что употребление слова «никая» (за которым закрепилось обозначение собраний сутр Палийского канона) в данном случае более корректно.
Включение в первый раздел Трипитаки сутр, посвященных Вселенскому правителю, свидетельствует об исключительной важности социально-политических идей
для буддийской доктрины. Среди многообразия кодифицированных региональных версий буддийского канонического корпуса потестарная проблематика наиболее полно представлена в первом разделе Палийского канона и Саньцзане.
Попытка сопоставления палийских никай и китайских переводов агам была впервые предпринята Э. Ламоттом. Им, в частности, впервые отмечено, что китайские агамы содержат значительно большее число сутр, чем никаи, и расположение сутр в агамах отличается от Палийского канона8. Одна и та же сутра, продолжает Э. Ламотт, присутствующая как в никаях, так и в агамах, может быть представлена в одном варианте канона одним образом, в другом — иным образом9. Еще более видны отличия в структуре китайского перевода какой-либо санскритской сутры и ее палийской версии. Не одинаково число так называемых повторов (особого мне-мотехнического приема, позволяющего запоминать и безошибочно изустно воспроизводить пространные тексты) — некоторые прибавлены, некоторые убраны,
10
другие перемещены в иное место .
В Палийском каноне сутры о чакравартине представлены следующим образом. В Дигха-никае присутствуют Махасудассана сутта («Сутра [о царе по имени] Маха-судассана») (DN, 17), Чаккаватти-сиханада сутта («Сутра о львином рыке чакра-вартина») (DN, 26) и Лаккхана сутта («Сутра о признаках») (DN, 30). В Маджджхима-никаю помещены Макхадэва сутта («Сутра [о царе по имени] Мак-хадэва») (MN, 83). В состав Самъютта-никаи входит текст, именуемый Чаккаватти (SN, V.II.42), расположенной в Чаккаватти вагге (санскр. varga), пятой главе Боджджханга-самъютты (санскр. Бодхьянга-самъюкта), входящей в состав Маха вагги, раздела Самъютта-никаи. В этом тексте перечисляются семь сокровищ ча-кравартина, а также «семь сокровищ» Будды. В Ангуттара-никае в Пуггала вагге говорится о двух Великих личностях, пресекающих страдания в этом мире: Татхагате и чакравартине (AN, II.VI). В том же собрании канонических текстов в Ратхакара вагге упоминается, что чакравартин «следует Дхарме, чтит Дхарму, Дхарма является его властелином» (AN, III.II). Также в Ангуттара-никаю входит текст, посвященный четырем объектам поклонения (thupárahá): архату (tathagato araham sammasambud-dho), пратьекабудде (paccekabuddho), шраваке (tathagatasavako) и чакравартину (raja cakkavatH) (AN, IV.245). В Кхуддака-никаю помещена Мандхату-джатака (Jatakas, № 258), повествующая о могущественном чакравартине Мандхате, достигшем чертогов Шакры (Индры).
В Сутра-питаке Саньцзана, в собрании Чжун а хань цзин11 («Средние агамы»; соотносится с санскритской Мадхьяма-агамой, (пал.) Маджджхима-никая), специально выделяется тематический раздел Ван сян ин пинь («Глава о соответствии признакам царя»)12 (в Палийском каноне подобный раздел отсутствует), в который включены следующие сутры:
— Ци бао цзин («Сутра о семи драгоценностях»), в палийской традиции аналогом ее может считаться Чаккаватти сутта, расположенная в Самъютта-никае (SN, V.II.4);
— Сань ши эр сян цзин («Сутра о тридцати двух признаках»; отождествляется с Лаккхана-суттой, «Сутрой о признаках», DN, 30);
— Сы чжоу цзин («Сутра о четырех континентах»);
— Да тянь най линь цзин («Сутра о великонебесном [царе]»; отождествляется с Макхадэва-суттой, «Сутрой [о царе по имени] Макхадэва», MN, 83);
— Да шань цзянъ ван цзин («Сутра о великом царе, узревшем благо»; отождествляется с Махасудассана-суттой, «Сутрой [о царе по имени] Махасудассана», БМ, 17);
— Чжуань лунь ван цзин («Сутра о чакравартине»; отождествляется с Чакка-ватти-сиханада-суттой, БМ, 26).
В собрании сутр Цзэн и а ханъ цзин13 (соотносится с санскритской Экоттара-агамой) содержатся два раздела, отражающие аспекты буддийской потестарной проблематики: Сань бао пинь («Глава о драгоценностях»), где имеются в виду Татха-гата, архат и чакравартин (аналогичная сутра находится в Ангуттара-никае), а также Ди чжу пинь «Глава о повелителе земли»14.
В Чжан а хань цзин15 («Высшие агамы»; представляют собой санскритскую Диргха-агаму, (пал.) «Дигха-никая») присутствуют следующие тексты, посвященные чакравартину16: Чжуань лунь шэн ван сю син цзин («Сутра о практике Благородного чакраварти-раджи», где под «практикой» подразумевается следование благим путям деятельности); в комментаторской традиции она отождествляется с палийской Чаккаватти-сиханада суттой (БМ, 26); глава Чжуань лунь шэн ван пинь («Глава о практике Благородного чакраварти-раджи»), помещенная в заключительный раздел свода — Ши цзи цзин (Сутра «Записи о мире»). Хотя ни в комментаторской традиции, ни в научной литературе, по словам М.Е. Кравцовой, этот текст не отождествляется с какой-либо палийской суттой, она определяет его как версию «Сутры [о царе по имени] Махасудассана» (Махасудассана-сутта, Б, 17), основная
17
часть которого посвящена описанию семи сокровищ чакравартина .
В раздел «Агамы» также включены две сутры, посвященные чакравартину, —
Фо шо дин шэн ван гу ши цзин («Изложенная Буддой сутра-предание о царе Мурд-
хаджа»; перевод на китайский язык выполнен Фа Цзюем (265-316)); Фо шо вэнь то
цзе ван цзин («Изложенная Буддой сутра о царе Мандхатри»; перевод на китайский
язык выполнен Дхармаракшей (397-439)). Оба текста представляют собой различ-
^ 18 ные варианты перевода «Сутры о четырех континентах» .
Также в Саньцзан помещены Да фан дэн дин ван цзин (МаНауаїриїуа-ттййкаща-вШга; переведена на китайский язык Дхармаракшей (265 — 316)) и Да шэн дин ван цзин (МаНауапа-тжййНаща-вШта; переведена на китайский язык Упа-суньей (502 — 557) и представляет собой более позднюю китайскую версию сутры, переведенной Дхармаракшей (см. выше))19.
Чакравартин Мандхатри (МапйН࿥), или Мандхатар, Мандхата (МапйНаґа), также известен под именами Мурдхагата ((санскр.) Mйrdhagata — «Вышедший из головы») и Мурдхаджа ((санскр.) Mйrdhaja — «Рожденный из макушки»). Этот персонаж упоминается не только в буддийских текстах, но и в ведийской литературе (РВ, I, 12, 16; VIII, 39, 8; 40, 12), а также в эпосе (Мбх, III, 126, 1-43) и Пуранах (УР, IV, II, р. 363-368).
Весьма интересно, каким образом этот славный чакравартин получил столь необычные имена. Наблюдение над текстами, посвященными чакравартину Мандхатри (Мурдхаджа), принадлежащими как ведийской (и постведийской), так и буддийской традиции, дает основание предполагать, что в ведийской литературе, а также в эпосе и Пуранах нет чакравартина по имени Мурдхаджа, упоминается лишь Мандхатри. Так, согласно эпосу, бездетный «владыка земли» Юванашва испил священной воды из жертвенного сосуда. Вода предназначалась для ритуала, призванного обеспечить наследником Судьюмну, потомка Бхригу. Спустя некоторое время из
левого бока Юванашвы чудесным образом родился «мощнопламенный сын, второй Сурья». Чтобы увидеть новорожденного, с небес спустился сам Шакра, положил свой указательный палец в рот ребенка и сказал: «Он будет сосать меня». Младенец принялся сосать палец Индры и тут же вырос. Божества вместе с Индрой дали младенцу имя «Мандхатри». Знание Вед и небесное оружие были дарованы ему, едва он помыслил об этом. Сам Индра помазал его на царство. Мандхатри следовал дхарме и тем самым покорил все три мира. (Мбх, III, 126, 25-34). В «Вишну-пуране» указывается, что этимология слова Mandhät возводится к произнесенным Индрой словам mäm ... dhäsyati «меня ... будет сосать» (VP, IV, II, p. 363). Я. В. Васильков и С. Л. Не-велева отмечают в своем комментарии к переводу Араньякапарвы, что это имя, встречающееся уже в РВ, восходит к словосочетанию manas + dhä и первоначально означало: «[правильно] установивший [свой] ум», то есть «мудрый», «благочестивый»20. Эта точка зрения косвенно подтверждается данными тибетобуддийской 21
традиции .
В наиболее полном виде буддийские предания о царе Мандхатри (кит. Вэнь-
тоцзе, Диншэнван) излагаются в Дивья-авадане, постканоническом памятнике, со-
22
ставленном между I и V вв. н. э. Повествование о чакравартине Мандхатри включено также в Ганджур — Тибетобуддийский канонический корпус (Jätakas Tibetan, р. 1-20).
В буддийской традиции история происхождения имени «Мандхатри» несколько меняется: исчезает Индра, кормящий младенца собственным пальцем, и появляются многочисленные кормилицы будущего чакравартина: едва жены царя Ут-пошадхи (в иных текстах — царь Упошадха (Синяя летопись, стр. 25)), отца новорожденного, увидели младенца, из грудей каждой из них потекло молоко, и каждая кричала: «Дай мне покормить его!» (досл. «Дайте ему пососать меня!» — män dhä-yatu...); так младенец получил имя Mändhätar (Jätakas Tibetan, р. 1).
Свое второе имя — Мурдхаджа («Рожденный из макушки [головы]») — чакравартин получил благодаря своему чудесному рождению. На макушке царя Утпошадхи выросла мягкая опухоль, «похожая на комок хлопка или шерсти, не причиняющая боли», из которой затем появился на свет прекрасный мальчик, обладающий тридцатью двумя признаками Махапуруши (Jätakas Tibetan, р. 1). Рождение чакравартина из опухоли, возникшей на голове, представляет собой один из четырех типов рождений, описанных в «Энциклопедии Абхидхармы» Васубанху (ЭА, III, 9), а именно, рождение из испарений, не свойственное людям вообще и вселенским правителям в частности (ЭА, III, 17). В буддийской литературе два имени, имеющие разное происхождение, Мандхатри (Мандхатар, Мандхата) и Мурдхаджа (Мурдхагата), закрепляются за одним и тем же персонажем.
Наблюдение над текстами, имеющимися в нашем распоряжении, дало основание классифицировать их по трем группам.
К первой группе относятся повествования о чакравартине Мандхатри. Сутью всех текстов, объединенных в данную группу, является мысль о том, что даже незначительное неблагое аффективное побуждение может лишить Вселенского правителя славы и величия.
Вторую группу составили Макхадэва сутта (Да тянь най линь цзин) и Чакка-ватти-сиханада сутта (Чжуань лунь ван цзин). Смысловая связь между ними определяется идеей ложности любой человеческой деятельности, ибо лишь нирвана истинна. Любая светская власть, даже власть благого царя-чакравартина, правящего
согласно Дхарме, несовершенна — она не свободна от привязанности к миру и в силу этого неизбежно ведет к возникновению социальной аномии. Tаким образом, Путь Будды, ведущий живые существа из сансары в нирвану, предпочтительнее пути чакравартина, идеального светского правления. Кроме того, в частности, в Чак-каватти-сиханада сутте представлен темпоральный аспект буддийских представлений о чакравартине: от эпохи правления одного чакравартина до появления другого проходит полный космический цикл — Mалая кальпа.
В третью группу вошли те тексты, в которых нарратив уступает место классификациям и номенклатурам, — Ëamxam cymma (Cam mu эp тн ^u^, Maxacydac-carn cymma, Цu 6ao цзuн («^утра о семи драгоценностях»).
Предложенная нами группировка текстов позволяет выявить базовую концептуальную составляющую канонических сюжетов, посвященных Вселенскому правителю, — указание на приоритет религиозного водительства над светским, даже идеальным: мудрец выше чакравартина.
Сюжеты о причинах утраты славы и величия Вселенского правителя. Говоря в целом о текстах, посвященных чакравартину Ma^xampu, отметим, что вряд ли их можно назвать разными текстами, объединенными какой-то одной общей темой (в данном случае — одним персонажем). Cудя по структуре источников и их содержанию, это различные версии одного и того же сюжета, полностью изложенного в восемнадцатой главе Дuвья-aвaдaны23.
Основная мысль, начинающая и завершающая каждый текст о царе Mандхат-ри, заключается в том, что к полному удовлетворению и покою приведут не достижения материальных благ и чувственных наслаждений суетного мира, а следование путем, указанным Шакьямуни, — путем отречения от влечения к чувственно воспринимаемому миру.
Сюжеты о принципиальном несовершенстве светской власти. Tеперь перейдем к рассмотрению второй группы канонических текстов, куда вошли Mакхадэва сутта (Да тянь най линь цзин) и Чаккаватти-сиханада сутта (Чжуань лунь ван цзин). Напомним, религиозно-доктринальным лейтмотивом данной группы текстов является мысль о том, что любая светская власть, даже власть благого царя-чакравартина, правящего согласно Дхарме, несовершенна — она не свободна от суетных привязанностей и неизбежно ведет к возникновению социальной аномии. Tаким образом, в этих сутрах идейным содержанием служит мысль о приоритете Пути Будды, духовного совершенствования. Эта же идея, хотя и в несколько иной «редакции», была основной и для сутр на тему деяний царя Mандхатри. Одной из задач, анализа сутр второй группы и является выявление отличия между ними и текстами о чакравартине Mандхатри.
Cутра [о царе по имени] Mакхадэва24
(пал. Maкxaдэвa-cymma; кит. Дa mянь тй лuнь ^u^.
Уникальность этого текста в том, что здесь дан принципиально иной образ идеального правителя. В строгом смысле слова, он — не Вселенский монарх (не покоряет четырех континентов) и не чакравартин (не обретает сокровище-чакру и другие шесть сокровищ), Ними — праведный царь, соблюдающий все необходимые предписания. В пятнадцатый день упошадха, после того как Ними омыл голову и тело и совершил остальные необходимые ритуалы и восседал на верхней террасе
своего дворца, перед ним явился («заменив» чакру) Шакра (Индра в буддийском пантеоне) и пригласил в обитель богов класса Тридцати трех. Отвергнув возможность вкусить божественных наслаждений и выразив желание вернуться на землю, чтобы продолжать царствовать согласно Дхарме, Ними являет собой пример подвижничества, схожий с идеалом бодхисаттвы, когда последователь Дхармы, обретший просветление, дает обет не покидать круговорота сансары, покуда не обретут просветления все живые существа.
Суть же «Сутры [о царе по имени] Макхадэва» в том, что благая традиция, положенная даже такой могущественной личностью, как чакравартин (царь, достигший небывалых вершин самосовершенствования), продолжается не сама по себе, а лишь благодаря сознательному волеизъявлению и действию ее последователей. Только Учение Бхагавана является традицией, которой «никто не может положить конец».
Чакраварти-синханада сутра
(пал. Чаккаватти-сиханада сутта; кит. Чжуань лунь ван цзин).
Здесь использовано реконструированное санскритское название сутры (Cak-ravarti-sinhanäda sutra). Китайское название сутры переводится как «Сутра о чакра-варти-радже». A.B. Парибок передает заглавие палийской версии этой сутры (Cak-kavattis€hanäda sutta) буквально — “Львиный рык миродержца”25. Однако дословный перевод не отражает сути текста.
Санскритский термин sinhanäda (пал. sihanäda) помимо «львиного рева», «боевого клича» означает еще и «подробное изложение буддийской доктрины»26. Поэтому название сутры может быть также проинтерпретировано как «Сутра, подробно излагающая буддийское учение о чакравартине».
Мы полагаем, главная идея Чакраварти-синханада сутры заключается в указании на необходимость неукоснительного соблюдения правителями принципов буддийского учения, что является гарантией сохранения стабильности в обществе. Нарушение благородной практики грозит различными катаклизмами.
B конце сутры Бхагаван разъясняет, как надлежит вести себя монашествующим, чтобы традиция духовного совершенствования также не прерывалась.
Так, монаху не должно излишествовать в еде, питье, сне, ему необходимо воздерживаться от половых контактов, а также сохранять свой разум в состоянии покоя, не поддаваясь аффектам. Монах должен совершенствоваться в исполнении благих деяний, соблюдать нормы поведения и держаться с надлежащим достоинством.
B сутре также упоминаются элементы буддийской психотехники, ведущей к благим состояниям измененного сознания. Обладая умением приводить страсти и желания в состояние полного успокоения, монах обретает йогическую способность корректировать на свое усмотрение продолжительность собственной жизни. Высшей целью для монашествующего является достижение состояния архата — религиозного подвижника, устранившего все аффективные предрасположенности.
B заключение рассмотрения сутр указанной группы следует сделать вывод о том, что в данных текстах буддийская потестарная проблематика представлена более отчетливо — перечисляются принципы благого царствования, указаны возрастные периоды, в соответствии с которыми буддийский монарх должен строить свое
управление государством. Также в сутре представлены динамика социальной аномии и буддийские эсхатологические представления.
Признаки и атрибуты праведного государя—Вселенского правителя. Третью группу текстов, посвященных чакравартину, составили «Сутра о благих признаках» (Лаккхана-сутта; Сань ши эр сян цзин), «Сутра [о царе по имени] Махасу-даршана» (Махасудассана-сутта; Да шань цзян ван цзин) и «Сутра о семи драгоценностях» (Ци бао цзин). Отличительной особенностью данных сутр является то, что в них наставление дается не в форме изложения какой-либо поучительной истории, а как перечисление идей, образов, безусловно, в сопровождении необходимых пояснений. Если сюжетная линия и присутствует (например, в «Сутре о [царе по имени] Махасударшана»), то отходит на второй план.
Сутра [о царе по имени] Махасударшана
(пал. Махасудассана-сутта; кит. Да шань цзян ван цзин).
Необходимо отметить, что двухчастная структура повествования имеет особое значение. В первой части говорится о добродетелях и могуществе Махасудассаны как идеального монарха, Вселенского правителя. Вторая часть повествования посвящена изложению основных принципов духовного совершенствования, путем которого следует Махасудассана. В этой связи дается описание четырех дхьян, четырех стадий духовной практики, через которые должен пройти обучающийся Дхарме, устремленный к обретению архатства, полностью освобождающего от пут сан-сары.
Таким образом, в сутре представлен весь жизненный путь чакравартина как Махапуруши, Великой личности, где четко разделены между собой мирское богатство и могущество, с одной стороны, и практика духовного совершенствования — с другой.
Суммируя проанализированный нами материал, охарактеризуем модель идеального буддийского правления, отраженную в текстах первого собрания буддийского канонического корпуса.
Рождается будущий Вселенский правитель в кшатрийской семье. Тем самым, согласно буддийской канонической традиции, только за воинским сословием древней Индии закрепляется право на легитимное управление страной.
Рождение будущего чакравартина всегда отмечено семиотически значимыми признаками: это либо неординарный способ появления на свет — из макушки головы (чакравартин Мандхатри), либо же новорожденный царевич наделен тридцатью двумя признаками Великой личности.
От рождения юный царевич обладает совершенствами, определяемыми в текстах канонических сутр как «четыре превосходных дара». Будущий чакравартин имеет прекрасное телосложение, красив ликом, приятен в общении, ему предстоит долгая жизнь, и он свободен от болезней и страданий. Также он пользуется безмерным почитанием подданных — как светской элиты, так и простого народа.
Биографический цикл Вселенского монарха развивается в соответствии с четырьмя стадиями. Сначала он ведет жизнь беззаботного юнца, а затем как наследник престола начинает под руководством опытных наставников постигать премудрости науки государственного управления. Пройдя, когда настанет срок, инаугура-
ционный обряд, он становится легитимным государем. Преисполнившись добродетелями, он должен править согласно принципам буддийского учения, способствуя проповеди Дхармы среди всех без исключения подданных. Tакже праведному царю надлежит наставлять подданных на благие пути деятельности, осуществляя тем самым функции охранения благой кармы подданных. Отношения между правителем и подданными строятся по патерналистскому принципу: «отец — дети», характерному для отправления властных полномочий в патриархальных социумах.
Как буддийскому правителю праведному царю надлежит исполнять календарные предписания, соответствующие буддийской монашеской дисциплине. И тогда, после соблюдения необходимых обрядов, праведный царь может претендовать на получение сакрального свидетельства его права на вселенское господство — обретение первого сокровища чакравартина, т. е. чакры, появляющейся на восточной стороне небосклона. Затем идеальный правитель получает во владение и остальные шесть сокровищ: слона, коня, драгоценность, жену, казначея и министра/военачальника, олицетворяющих военную мощь (слон, конь), совершенство административного аппарата (казначей, министр/военачальник) и источник превосходного чувственного наслаждения (драгоценность, жена).
В ряде сутр, посвященных чакравартину, сокровище-драгоценность символизирует буддийское учение непосредственно, определяя духовный авторитет своего владельца.
Благодаря обладанию семью сокровищами чакравартин становится Вселенским монархом, покоряя четыре континента, что символизирует космологическую полноту его господства. Завоевание всегда происходит не с помощью оружия, а посредством проповеди Дхармы. Чакравартин наставляет местных правителей на благие пути деятельности, способствуя распространению Дхармы по всему миру. Mестные правители либо признают за явившимся в их пределы могущественным царем право на верховную власть, либо инициативно приглашают чакравартина стать их верховным владыкой.
Необходимо сказать несколько слов и о канонических описаниях маршрутов дxapмaвuджau — «завоевания с помощью Дхармы» чакравартина, поскольку сюжеты завоевания чакравартином мира представлены в ведийских ритуальных сценариях инаугурации. Tак, в Чaккaвammu-cuxaнaдa cymme представлена традиционная для ведийского ритуала последовательность покорения материков: восток — юг — запад — север. Tакое географическое направление завоевания соответствует движению солнца, как годовому, так и суточному, символизируя темпоральную цикличность.
В текстах, посвященных царю Mандхатри, наблюдается совершенно иная картина: покорение континентов происходит “зигзагообразно”: юг — запад — восток — север — небесная сфера; иной вариант: юг — восток — запад — север — небесная сфера. В обоих случаях после завоевания всех земель происходит выход в небесные пределы царя богов, Шакры (Индры). Бесспорно, буддизм воспринял традиционную для древнеиндийского общества космографию (иначе и быть не могло) и в том числе ряд моментов, таких как, например, завоевание четырех континентов, свидетельствовавшее о покорении всего мира. Но буддийская религиозная доктрина наполнила старые сюжеты новыми смыслами. Поэтому, на наш взгляд, вариативность в описании маршрутов завоеваний Вселенского правителя не может быть расценена как историческая «утрата» архаической солярной семантики; «исходные смыслы» в буддизме изначально были другими.
Мы полагаем, что вариативность путешествий чакравартина к четырем материкам и к небесным чертогам Шакры станет понятной только после того, как будет раскрыт семантический код буддийской космографии — значение не только сторон света, но и конфигураций континентов, цветовых маркеров.
Как последователю буддийской доктрины чакравартину не подобает ненасытно алкать все большей власти, помышляя заместить собою Шакру — государя небожителей, ибо это ведет к вредоносному усилению одного из трех корней неблагого — алчности и неизбежно приводит к полной утрате царем физических, социальных и духовных совершенств, как в случае с царем Мандхатри.
Наоборот, праведному царю надлежит совершенствоваться в практике духовного подвижничества и, когда настанет срок, принять монашеские обеты, передать трон наследнику, а самому устремиться к достижению высшей цели религиозной жизни — обретению архатства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О структуре буддийского канона также см.: Самозванцева, 1998; Alabaster, 1996; Bernbaum, 1980; Lamotte, 1958; Norman, 1983; Simpson, 1896.
2 См.: Lamotte, 1958, p. 165.
3 Nanjio, p. 542. Каталог Б. Нандзё составлен по Киотоскому изданию Трипитаки 1881 года.
4 DI, I, p. 25.
5 Monier-Williams, р. 129.
6 См.: там же, р. 544.
7 См.: например, Lamotte, 1958, р. 165-166.
8 См.: Lamotte, 1958, p. 170.
9 См.: там же, p. 171.
10 п
См.: там же.
11 Перевод с санскрита на китайский язык выполнен дважды во второй половине IV в. н.э. Сангхадэвой (397-398), а также Дхарманандином и Чжу Фо-нянем (384-391) (ГСЧ, с. 125, 128, 228).
12 См.: Nanjio, p. 130.
13 Перевод с санскрита на китайский язык выполнен во второй половине IV века н. э. Дхар-манандином и Чжу Фо-нянем (384-385) (ГСЧ, с. 128).
14 См.: Nanjio, p. 134.
15 Перевод с санскрита на китайский язык выполнен Буддхаяшасом м Чжу Фо-нанем (412413) (ГСЧ, с. 150).
16 См. Nanjio, p. 136.
17 См.: Религии Китая. С. 143.
18 См.: Nanjio, p. 148.
19 См.: Nanjio, p. 148.
20 См.: Васильков Я. В., Невелева С. Л. Комментарии — Мбх, III, с. 664.
21 См.: Синяя летопись. С. 25.
22 См.: DI. Vol. 3. 1984. P. 69.
23 См.: Jatakas Tibetan, р. 1.
24 Makhadeva; Maghadeva; Makkadeva. Пал. «Makhä» — «активность», «энергия»; пал. «Maghä» — «мощь», «власть», «награда», «щедрость». Дэва («божество») — устойчивый эпитет, принятый в титулатуре южноазиатских правителей.
25 См.: История и культура Древней Индии. С. 172.
26 Monier-Williams, p. 1213.
