CC BY
116
КОНЦЕПЦИЯ ГЕРОЯ «НЕЗАМЕЧЕННОГО ПОКОЛЕНИЯ » НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ В.В. НАБОКОВА «ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ » И «BEND SINISTER»»
THE CONCEPT OF THE HERO OF «UNNOTICED GENERATION» USING THE MATERIAL OF THE NOVELS BY V.V. NABOKOV «THE INVITATION TO EXECUTION» AND «BEND SINISTER»
М.Р. Красина M.R. Krasina
Личность, концепция, парадигма, герой, сознание, творец, художник; пошлость.
В статье описывается концепция набоковского героя, подчеркиваются его особенности. Предлагается авторская классификация персонажей в зависимости от жанровой формы и характера романов. Определяются черты, связывающие литературного героя «незамеченного поколения» с традицией русской литературы и отличающие от нее.
Впервые дается определение для литературного героя «незамеченного поколения» русской эмиграции -«эмигрант из времени в вечность», говорится о дихо-томичной концепции набоковского героя, а также об условном делении большой прозы писателя в зависимости от типа героя на «русские» и «зарубежные» романы.
Personality, concept, paradigm, hero, consciousness, creator, artist, platitude. The article describes the concept of Nabokov's hero and highlights his features. It offers the author's classification of characters depending on a genre form and character of novels. Thearticle defines the features connecting the literary hero of «unnoticed generation» with the tradition of Russian literature and distinguishing him from it. The article gives the definition for the literary hero of «unnoticed generation» of the Russian emigration - «the emigrant from time to eternity» - for the first time, it tells about the dichotomic concept of Nabokov's hero and about a relative division of the big prose of the writer into «Russian» and «foreign» novels depending on the type of the hero.
Каждая литературная эпоха выводит на первый план своего героя. Такими были Чацкий, Печорин, Онегин, Раскольников. О герое «незамеченного поколения» говорил еще В. Варшавский, но эту фигуру литературоведы не вписывают в феномен Великой русской литературы. Нам представляется важным подчеркнуть генетическую связь центрального образа эмигрантской словесности и отечественной классики, а также выявить в герое «незамеченного поколения» типические черты для определения его места в эволюции литературных характеров. Материалом для данного исследования мы выбрали романы В. Набокова «Приглашение на казнь» и «Bend Sinister». По формальным признакам писатель принадлежит к этой же группе литераторов.
Художественное открытие писателя Набокова заключается в создании принципиально новых литературных характеров. В своем творчестве он изучает душевные и ментальные изменения в человеке, оказавшемся изгнанным, оказавшемся в чужих условиях. Таким перед читателем предстает Ганин («Машенька»), Пнин («Пнин»), Василий Иванович («Озеро, облако, башня») и другие его персонажи. Внутренняя отчужденность набоковского героя возрастает до высшего уровня в романах «Приглашение на казнь» и «Под знаком незаконнорожденных», герои этих произведений задаются вопросами бытийного характера: «...нет в мире ни одного человека, говорящего на моем языке; или короче: ни одного человека, говорящего; или еще короче: ни одного человека <...> заботиться мне приходиться толь-
[167]
<
m
Щ
$9
I %
С И
о
ь
к к
W Рq Н U
Рч < ^
о ^
о о о Q
£ W
н S о
Рч W
о §
к
и
W V S
ь
1-4
<с п
W
с
S
Д
Н U
W PQ
ко о себе, о той силе, которая нудит высказаться. Мне холодно, я ослаб, мне страшно...» [Набоков, 1999, с. 229].
Определяя концепцию набоковского героя, важно отметить романтические и символистские черты в художественном мире писателя, они обусловливают особенный характер центрального образа: это, прежде всего, сугубый индивидуализм персонажа, агностицизм в его восприятии мира, что подтверждает глубокое, многогранное переживание действительности: попытки просчитать и продумать логику жизни кажутся ему тщетными уловками скудных умов, которым он заявляет: «Подите вы прочь, с вашими линейками и весами!» [Набоков, 1993, с. 431]. Адам Круг не признает поисков конечной истины. Цинцин-наттакже убежден в существовании иного мира. Р. Гвардини в работе «Конец нового времени» (1950) высказал мысль о том, что любая конечная («оформленная») картина мира есть следствие ограничения собственного познания этого мира. Старания подобрать каждому предмету свое место лишают жизнь свободы - именно эта проблема описана в романе «Под знаком незаконнорожденных». Также в прозе Набокова подчеркивается равнозначность миров: идеального и реального. Это утверждение происходит на нескольких уровнях организации текста. В «Приглашении на казнь» Цинцин-нат верит в существование иной действительности: «Он есть, мой сонный мир, его не может не быть, ибо должен же существовать образец, если существует корявая копия. Сонный, выпуклый, синий, он медленно обращается ко мне...» [Набоков, 1999, с. 228]. В сюжетном решении равнозначность стихий заявлена в финале, где «реальность» разрушается полным осознанием Цинцинната иного мира, где обитают «существа подобные ему» [Там же, с. 322].
Крайний индивидуализм героя русской эмиграции, в том числе и героя Набокова, отличает его не только от современников, но и от литературных предшественников. В новой литературе уже не появятся такие образы, как Платон Каратаев (Л. Толстой), Алеша Карамазов, старец Зосима (Ф. Достоевский). Сознание эмигрантского героя
раздроблено, хаотично, растеряно. В этом образе традиционные для русской литературы вопросы совести, сострадания, раскаяния переплетаются с экзистенциальными вопросами отношений человека с миром, с Богом, с собой. Он отчужден от окружения, одинок, постоянно находится в поисках себя, своей отрешенностью он связан с трансцендентным миром, в окружающей его реальности ему все чуждо.
Итак, герой Набокова - это личность, наделенная большим творческим потенциалом, тонко и глубоко чувствующая этот мир, более того, способная воспринимать потусторонность. Это трагичный персонаж, обреченный на одиночество, изгнание, непонимание, он наделен способностью творческого самовыражения. Так, набоков-ский Цинциннат остро переживает потребность «себяписания» (термин Л.И. Колотневой): «...заботиться мне приходится только о себе, отой силе, которая нудит высказаться. Мне холодно, я ослаб, мне страшно <...> не встану, пока не выскажусь... Повторяю (ритмом повторных заклинаний, набирая новый разгон), повторяю: кое-что знаю, кое-что знаю, кое-что...» [Набоков, 1999, с. 229]. Ему противостоит другой образ, он относится к антагонистической составляющей художественного мира автора, к «пошлякам». Их раздражают любая «инаковость» в человеке, иные интересы и ценности. Эта сквозная тема Набокова отражает неприятную тенденцию в массовой культуре XX-XXI вв., о которой также говорил Хосе Ортега-и-Гассет в работе «Восстание масс» (1930): сегодня человек превращается в «усредненного», обезличенного индивида, становится частью толпы, враждебной высоким духовным ценностям. Эту ориентацию в культуре начала прошлого века Набоков как тонкий художник хорошо ощущал. Так, в романе «Bend Sinister» лидирующая политическая организация - Партия Среднего Человека, усреднение - главная социальная стратегия правительства. Главный порок таких персонажей -«пошлость во всех ее разновидностях и проявлениях» [Мулярчик, 1997, с. 169]. Под этим определением Набоков понимает не только неприкрытую бездарность, но и ложную, поддельную значимость. Пошляк не способен к развитию,
не склонен к совершенствованию, он статичен. В романе «Под знаком незаконнорожденных» Круг переходит в мир трансцендентного, оставляя своих противников в обстановке абсурда, хаоса, энтропии, но «в спасительный "потусторонний" мир у автора попадают исключительно те, кто сумел сохранить индивидуальность и духовность» [Мирошникова, 2005, с. 45]. Отсюда становится понятным, что концепция личности у писателя дихотомична, то есть, с одной стороны, герой Набокова - это творец, пытающийся жить по-своему, аутентично, истинно, он погружен в себя, а его антогонист - это человек массы, лишенный всего индивидуального, всего особенного, наполненный штампами, общими представлениями о смысле жизни, «картонная кукла», как таких людей называет Цинциннат из романа «Приглашение на казнь». Концепция сознания «творца» и противостоящего ему человека массы положено в основу конфликтов произведений Набокова «Приглашение на казнь» и «Bend Sinister». Важно отметить, что, помимо своих героев, автор создал особенный запрос к читателю: реципиент Набокова - это исследователь, который «отправляясь в путешествие по лабиринту набоковской фантазии <...> сталкивается с необходимостью постоянной идентификации повествователя» [Буланкова, 2012, с. 290].
По нашему мнению, центральная фигура литературы русской эмиграции продолжает эволюцию героя XIX века: «Лишние люди» —► «Маленький человек» —► «Скучные люди» —► «Новый человек» - эту цепочку мы предлагаем продолжить определением «эмигрант из времени в вечность» (автор термина Г.М. Шленская), таким героем является и набоковский персонаж. Эмигрантское настроение «незамеченного» поколения перешло в психологическую отчужденность ее героя. Данный образ не сращен со временем, с обстоятельствами, ему чуждо все, что физически наполняет его жизнь, он обращен к вечности внутри него. Такие сосредоточенные отношения со своим Я - вневременная проблема, ставшая главной темой творчества В. Набокова. Так, в романе «Приглашение на казнь», в котором, как замечал исследователь П. Бицилли, отчетливо звучат
онтологические, вечные вопросы, выраженные в исканиях Цинцинната, герой находится в плену абсурдной действительности в течение конкретного времени [Бицилли, 2000, с. 208]. В финале романа он, обретая себя, рушит условные порядки и переходит в трансцендентный мир, подобных ему существ.
В определении концепции набоковского героя важнейшим понятием является творчество. Само отношение к жизни у протагонистов Набокова имеет творческий характер. Сила творческого воображения, сила слова способна правдиво воспроизвести ушедшие моменты, в своем творчестве художник как творец пересоздает реальность, этим он отличается от своего антагониста. Среди литературоведов писателя принято считать атеистом, однако его отношение к творческому процессу подтверждает глубокое осмысленное отношение к Богу. Высший смысл человеческой жизни - уподобиться Творцу, суметь найти свое «живое», будь то страсть к бабочкам, к интеллектуальной игре в шахматы, мечта о доме, из окна которого открывается вид на озеро, облако, башню, или головокружительная любовь - любить, творить, созидать - в этом главное предназначение героя Набокова, изо всех сил он стремится выполнить его. Именно такую жизнь писатель называет состоявшейся, проведенной «в поиске». Антагонисты представлены как общая беспомощная безликая масса с невнятно повторяющимися именами: Родриг, Родион, Роман, Родриго («Приглашение на казнь»).
Творец Набокова обладает глубинным чувственным мышлением, он ментально и духовно эволюционирует и в результате этой эволюции переступает через страх смерти, приближается к пониманию возможности существования в инобытие: «Он понимал, что этот страх втягивает его как раз в ту ложную логику вещей, которая постепенно выработалась вокруг него... и знал, что, в сущности, следует только радоваться пробуждению...» [Набоков, 1999, с. 314]. Набоковский художник, постигает самого себя, он обретает выбор своей сущности. Так Цинциннат из романа «Приглашение на казнь» в последние
<С
а
ч
с m
о |
и и
о
Рч
W
[169]
m
н о
Рч <
о ^ 5 U
о ^
Рч W
« с «
S
X
н и
м
дни жизни в своих дневниковых записях говорит не о страхе смерти, а об опасении не суметь самовыразиться: «Я еще многое имею в виду, но неумение писать, спешка, волнение, слабость... Я кое-что знаю. Я кое-что знаю. Но оно так трудно выразимо! <...> никаких, никаких желаний, кроме желания высказаться - всей мировой немоте назло. Как мне страшно. Как мне тошно. Но меня у меня не отнимет никто» [Набоков, 1999, с. 226]. Приняв решение «быть собой», он должен нести и определенную ответственность, решив не выделяться из толпы, он отказывает себе в возможности прикоснуться к потустороннему, обрести там свободу.
Условно все большие прозаические произведения писателя можно разделить на два типа: «русские» романы и «зарубежные». Первый тип так назван, потому что основные темы и мотивы этой группы берут начало из дебютного романа Набокова «Машенька» (1926), также сюда относятся: «Защита Лужина» (1930), «Соглядатай» (1930), «Подвиг» (1932), «Приглашение на казнь» (1936), «Дар» (1938), «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» (1941), «Под знаком незаконнорожденных» (1947), «Пнин» (1957). Они связаны общей темой «путь к себе» и общим героем «внутренним эмигрантом» (термин В. Варшавского). Второй тип романов писателя: «Король, дама, валет» (1928), «Камера обскура» (1932), «Отчаяние» (1934), «Лолита» (1955), «Ада» (1969), выделяется высокой динамикой сюжета, действующие лица в этих книгах совершенно иные, нежели в первой группе. Главное отличие между этими произведениями - прежде всего, тип героя, если в первом случае ключевой вопрос романа - отношения главного персонажа с самим собой, со своим прошлым, то во втором случае важен конфликт с другими людьми, сюжет, как правило, более запутан, на первый план выходит детективный характер произведения.
В отличие от романных героев, центральные персонажи его малой прозы в своем большинстве оказываются немного чем или же вовсе не примечательными образами: добросовестный, но бесталанный актер театра Лик,
нищий эмигрант и литератор Чорб, лавочник и коллекционер бабочек Пильграм, одинокий и несчастный Слепцов, нежный и смертобояз-ненный Граф Ит, страстный, но робкий Эрвин... У них совсем мало общего с литературным даром Годунова-Чердынцева, с крайним помешательством гения Лужина, с особенной полнотой внутреннего бытия Цинцинната Ц. Почти все герои малой прозы Набокова представляют собой ту человеческую норму, которую сам автор считал для жизни ущербной. Таким образом, выходит, что авторские задачи в том и другом жанре несколько различны. Если в своих романах Набоков исследовал бытие на высших уровнях художественного сознания, то в малой прозе автор зачастую обращается к исследованию «нормальной» жизни на срезе непредсказуемых обстоятельств.
Библиографический список
1. Бицилли П. Возрождение Аллегории // Классик без ретуши. Лит. мир о творчестве Владимира Набокова. М.: Новое лит. обозрение, 2000. С. 208-219.
2. Буланкова С.В. Воплощение образа автора в автопрецедентных компаративных конструкциях (на материале романа В.Набокова «Дар») // Вестник КГПУ. 2012. № 44.
3. Гвардини Р. Конец нового времени // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 127-164.
4. Колотнева Л.И. Герой, автор, текст в романистике В.Набокова: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Воронеж, 2006. 184 с.
5. Мирошникова H.H. Концепция «художника» в русских романах В. Набокова-Сирина 20-30-х годов: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. М., 2005. 289 с.
6. Мулярчик A.C. Русская проза Владимира A.C. Русская проза Владимира Набокова. М.: Изд-во МГУ, 1997.
7. Набоков В.В. Bend Sinister. СПб.: Северо-Запад, 1993. 527 с.
8. Набоков В.В. Приглашение на казнь. Харьков: Фолио, 1999. 480 с.
9. Хосе Ортега-и-Гассет. Восстание масс. URL: http://lib.ru/FILOSOF/ORTEGA/ortegal5.txt
