CC BY
125
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 410 + 002.703
Ерофеева Ирина Викторовна
Erofeyeva Irina
КОНЦЕПТ «ВЛАСТЬ» В МЕДИАДИСКУРСЕ: ДИХОТОМИЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ
CONCEPT «POWER» IN MEDIA DISCOURSE: DICHOTOMY OF REPRESENTATION
В статье содержится анализ специфики воспроизведения концепта «власть» в медиатексте. Выявлены основные фреймы концептуализированной сферы. Автор акцентирует внимание на том, что репрезентация указанного концепта в СМИ основывается на ключевых идеях национальной философии и представляет собой ряд антонимичных утверждений
The article contains the analysis of specification of the concept «power» in a media text. The principal frames of conceptualized sphere are revealed. The author stresses the idea: representation of the abovementioned concept in mass media is based on the ideas of the national philosophy and is a series of antonymic statements
Ключевые слова: концепт «власть», медиатекст, Key words: concept «power», media text, system of na-
система национальных ценностей, дихотомия воспро- tional values, dichotomy of reproduction
изведения
Социальные составляющие национальной Модели Мира российского человека включают, помимо основных констант соборности, труда и патриотизма, определенное отношение к государственной власти. Политические проблемы и судьба находящихся у власти - предмет особого интереса неравнодушного жителя России. По мнению Я. Н. Засурского, в настоящее время в информационно-коммуникативном пространстве страны возможно наблюдать две взаимосвязанные тенденции - «политизация медиасферы и медиатизация политики» [3; С. 147]. Народная симпатия к политической медиатопике в условиях информационно-психологического давления способствует превращению медиатекстов в идеологически ориентированные дискурсы.
Власть - явление объемное, ее пред-
ставляют правитель, чиновники, различные госструктуры, некоторые исследователи отдельно выделяют еще и категорию «государство». На наш взгляд, функционирование в медиадискурсе концепта «власть» весьма специфично и отражает принципиальную сущность национальной философии - дихотомич-ность. Разнополярность трактовки концепта -данность медиатекста, которая не удивляет носителей российского менталитета, а скорее, является закономерностью. «Власть» одновременно олицетворяет и Добро, и Зло, представляет собой источник мудрости и силы, а также хаоса и лжи. Семантическое пространство концепта распадается на антонимичные фреймы:
1) «власть символизирует святость и рождает веру» - «власть вызывает недоверие»;
2) «власть есть державность и сила» -«власть - это бессилие»;
3) «власть устанавливает порядок и дисциплину» - «власть олицетворяет хаос»;
4) «власть милосердна» - «власть равнодушна».
Власть символизирует святость и рождает веру. Издревле русская церковь сотрудничала с государством. Православное духовенство всегда поддерживало власть, опираясь на библейское изречение: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога: существующие же власти от Бога установлены» [4; С. 57]. Государство, в свою очередь, искало поддержку в среде священнослужителей, понимая силу воздействия церкви на народ. В результате сложившегося исторического консенсуса российское государство воспринималось как сосредоточие духовных сил своего народа. Во главе национального единства стоял царь, именуемый «помазанник Божий», вершитель Правды и сторонник Истины на земле. Для православного человека вера была сама жизнь, вершителем же этой жизни становился царь. Это привело к сочетанию в ментальности россиян религиозности и государственности. Высшими ценностями объявлялись Вера, Царь и Отечество. Утвердившейся в России лозунг «За Бога, царя и Отечество» выражал ядро национальной идеи, доступной любому труженику.
Поэтому преклонение пред государством, вера в непогрешимость власти - черты сугубо архетипические, ментальные, которые, соответственно, непозволительно называть отрицательными. Российский народ склонен доверять власти, что и констатируют современные СМИ: «Население "мобилизовалось" вокруг власти» (НГ - 3 октября - 2008); «Россияне доверились государству. Большинство граждан одобряют действия властей по борьбе с кризисом» (Известия - 24 октября -2008) и т.д.
Одновременно к чиновникам, как представителям власти, Россия относилась с большой долей предосторожности. В истории
нашего государства власть имущие отличались вездесущностью и обладали дьявольской силой (К. Леви-Стросс). Власть вызывала недоверие. В повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» есть сакраментальная для нашего менталитета фраза: «к добру ведет не закон, а милосердие». Хорошо это или плохо для построения демократического государства, но, в силу сложившихся традиций, мы предпочитаем поступать «не по закону, а по совести».
Русский народ странным образом одномоментно верит и давно разуверился в царе -помазаннике Божьем. Все тот же знаток русской души А.С. Пушкин в пьесе «Борис Годунов» устами юродивого скажет: «Нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит» [6; С. 310]. Трагедия порфиры «утащенной и потерянной» до сих пор не окончена. Современный медиатекст продолжает воспроизводить своеобразный эсхатологический миф большой политики. Так, исключением из недееспособного списка последних генеральных секретарей и президентов (И. Сталин, Л. Брежнев, М. Горбачев, Б. Ельцин и др.) является В.В. Путин.
Согласно концепции С.В. Лурье, государство образует источник зла. Оно находится в постоянном конфликте с народом, который пытается протестовать всеми возможными способами: бунт («бессмысленный и беспощадный»), восстания, ненависть, дезертирство. Медиатекст традиционно исключает нравственность из сферы власти, журналисты и герои публикаций находящимся у власти не доверяют: «Михаил Жванецкий: Бедный и честный во власть не пролезет!» (АИФ - 27 августа - 2008); «Жирные коты на кремлевской паперти - Власть охотнее помогает тем, кто должен миллиарды, чем простым гражданам» (Эффект - 17 декабря - 2008); «Бесценные прогнозы. Каких милостей от властей ждать в ближайшие годы?» (АИФ - 9 июля - 2008) и т.д.
Тем не менее, в рамках национальной Модели Мира власть есть державность и сила. Государственность у нас нередко ото-
ждествляется с державностью, воплощающей целостность и твердость процветания бескрайней, многоликой земли. Держава опирается на сильную верховную власть, способную собрать воедино разрозненные территории, решить проблему подчинения отдельных интересов интересам целого, сделать менее явной отрезанность сельского населения от городов и столицы. Исследователь национального менталитета И. К. Пантин особо подчеркивает необходимость сильной власти ввиду исторической инерции населения [5; С. 352], а также недостатка скрепляющей силы - третьего сословия.
Исконную страсть России к сильной власти, которая стала неотъемлемой частью социализации, обнаружила и мировая психологическая наука. Так, М. Мид увидел в традиционном крепком пеленании маленьких детей информацию будущим гражданам о наличии более сильного вершителя его судьбы. «Спе-ленутая русская душа» (М. Горький) обречена демонстрировать миру покорный характер. Другой исследователь М. Макклюен был удивлен жесткому научению русских детей регламентированному письму, которое способствует формированию авторитарного характера.
Впоследствии этнопсихология иронично отзывалась о подобных идеях «пеленочного детерменизма». Но споры психологов не отменяют нашего особого отношения к сильной власти, что, как в зеркале, отражают и СМИ: «Солженицын высказался тогда в пользу сильной президентской власти и заметно повлиял на общественное мнение» (АИФ - 6 августа - 2008); «Михаил Леонтьев: Для спасения страны от банкротства им понадобится не очередной Майдан, а сильная власть» (АИФ -26 ноября - 2008).
Обращение в медиатекстах к политической элите - реализация организаторской и социально-ориентирующей функции СМИ. Медиатекст, регулируя отношения в обществе, контролируя реальное положение дел в политике, формируя общественные настроения, адресует свои обращения именно к власти,
наделенной соответствующей силой: «Власти предстоит отвечать на очень тяжелые вопросы. Больше некому! Что нас ждет в политике в 2009 году?» (Известия - 23 декабря - 2008); «Город - не тетка. Обманутые застройщиками питерцы требуют компенсации от властей» (Известия - 21 июля - 2008) и т.д.
Но часто бывает «За державу обидно». Эти слова, сказанные героем одного популярного фильма, четко выражают отношение российского человека к системе власти в нашей стране. Национальное видение мира склонно ассоциировать ее с бессилием - духовным и поведенческим. Власть обожествляет материю, а не дух, ее деятельность формальна. Государство в России, по мнению Г. Гачева, обычно с Запада строится и рождается на бюрократизме и взятничестве. «Втемяшиться в башку какая блашь, - пишет философ и литературовед, - уцепятся за идею - и таранят ею, частичной, живое бытие» [2; С. 346].
Иерархически организованная система власти управляет обществом с помощью бездушного бюрократического аппарата, оторванного от проблем народа и наделяющего себя особыми привилегиями. Указанная тема - постоянный лейтмотив российского медиатекста: «Николай Усков: Власть обманула средний класс» (НГ - 19 августа - 2008); «Золотые щели законов. Как заработать на недостатках бюрократии» (АИФ - 15 октября - 2008); «Имя им
- бюрократ. Как заставить чиновников обслуживать народ, а не себя» (Известия - 13 ноября - 2008) и т.д.
Лики власти в постмодерном медиадискурсе, ориентированном на конфликт, массово одинаково подвержены взяточничеству, лихоимству и коррупции: «Главу сибирского управления Ростехнадзора подозревают в получении взятки (НГ - 10 декабря - 2008)»; «Зампрокурора Северного округа Москвы попался на взятке» (Известия - 17 декабря -2008); «Взятки - форма жизни» (Известия - 3 июля - 2008); «Один откат - и ты богат! Тысячи чиновников живут по этому принципу. Как найти управу на взяточников ?» (АИФ - 16 июля
- 2008) и т.д. СМИ констатируют, что представители власти используют служебную деятельность в целях личного обогащения в ущерб государству и обществу, хотя, напротив, обязаны устанавливать социальную гармонию, порядок и дисциплину.
Россия традиционно воспринимается как женская субстанция, которая обслуживается двумя мужскими - Народом и Государством. А «государство, - уточняет Г. Гачев, - это экономический орган..., начало формы, порядка, дисциплины» [2; С. 343]. Невеста и Жена Русь рассудочным началом государства уравновешивает экспрессию народа.
В медиатексте разумная власть также определяет порядок в стране, контролирует сохранение гармоничной, социально-здоровой жизни: «Страсти по табаку. Власти хотят запретить курение в общественных местах» (АИФ - 8 октября - 2008); «Российские власти поддерживают ужесточение наказания для пьяных водителей» (АИФ - 21 июля - 2008); «Власти Москвы хотят обезопасить пешеходов от нерадивых водителей» (Известия - 8 июля
- 2008); «Российские власти намерены оградить молодежь от западных ценностей» (АИФ
- 4 июня - 2008) и т.д. В подобных контекстах утверждается, что государство устанавливает правила, согласно которым организуется и существует здоровое общество.
Но в пространстве того же медиадискурса популярна и прямо противоположная константа: «власть олицетворяет хаос». Действия тех, кто находится у власти, позиционируются как реальная деструкция, относительно стихийное поведение, при котором конкретные задачи госструктуры переписываются в угоду личным интересам: «Любой президент мечтает о том, чтобы его власть стала пожизненной» (АИФ - 12 ноября - 2008); «Депутаты поставили четвертую власть на место» (НГ - 7 ноября
- 2008); «Власть мобилизует армию на борьбу с народным волнением» (ОГ - 25 декабря -2008) и т.д.
Казалось бы, порядок заложен в самой сути власти, ведь она иерархична. Принято
считать, что в идеале иерархия призвана объединять людей, открывать тело Целому, Истине, нравственному бытию. «Назначение человека - служить, - писал Н.В. Гоголь, - и вся жизнь наша - есть служба. Не забывать только нужно того, что взято место в земном государстве затем, чтобы служить на нем Государю Небесному и потому иметь в виду Его Закон» [1; С. 8]. Но в реальности система идеальной иерархии сведена к абсурду и пошлости. Чин утрачивает свое первостепенное, общественное значение, он становится лишь ступенью на пути к собственному материальному обогащению и вседозволенности.
Сумятица, неразбериха, расстройство общественного организма сопровождают медиатексты с привычной для российской аудитории тематикой: крайняя забота чиновников о своем благополучии: «Власти на местах утаивают информацию об освободившихся квартирах в Москве» (АИФ - 22 января - 2008); «Новгородские чиновники украли себе на будущее» (АИФ - 17 декабря - 2008); «Мытищинские чиновники продавали госне-движимость за копейки» (АИФ - 7 августа -2008); «Чиновники торговали ответами на вопросы ЕГЭ» (Известия - 13 ноября - 2008) и т.д.
Четвертый двойник фрейма концепта «власть» особенно дорог носителям российской Модели Мира, в центре которой прочно обосновалась константа «духовность». Власть должна быть милосердной. Во всех мировых религиях милосердие - одна из дарованных свыше добродетелей, способствующая преодолению греховности и открывающая путь к личному спасению. Сострадательное, доброжелательное, заботливое отношение к другому человеку способствует стойкости любой общественной системы, обеспечивает спокойное и целостное ее функционирование. В современном медиатексте власть демонстрирует эффективное деятельное сострадание: «Власти не будут применять силу к пензенским затворникам (АИФ - 16 апреля - 2008)»;
«Выселенному дворнику столичные власти предоставят временное жилье» (АИФ - 6 мар-
та - 2008); «Власти оплатят московским очередникам съёмные квартиры» (АИФ - 7 октября - 2008); «Власти Москвы озаботились физическим здоровьем горожан» (АИФ - 12 мая -2008) и т.д.
И все-таки в большем объеме в пространстве масс-медиа действия чиновников обнажают косность души и сердца, холодность и безучастность к проблемам людей: «Потерянный край - Жители Заречного говорят, что школа в их селе стала памятником равнодушию областной власти» (Известия - 7 октября
- 2008); «Чиновники отдыхают на курортах за счет сирот, медалистов и спортсменов» (ОГ -11 сентября - 2008); «В Воронеже из-за халатности властей гибнут дети» (АИФ - 29 сентября - 2008); «Чиновники выиграли у ветеранов битву за свет» (Известия - 6 мая - 2008);
1. Бражников И. Страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба / И. Бражников // Учительская газета. - 1997. - № 3. - С. 7-8.
2. Гачев Г. Ментальность или национальный космопсихологос /Г. Гачев //Душков Б.А. Психосоциология менталитета и нооменталитета. - Екатеринбург: Деловая книга, 2002. - С. 341347.
3. Засурский Я.Н. Система средств массовой информации России: научное издание /Я.Н. Засурский. - М., 2003. - 250 с.
Коротко об авторе_________________________________
Ерофеева И.В., канд. филос. наук, доцент, Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет (ЗабГГПУ) [email protected]
Научные интересы: журналистика - филология. Специфика отражения российского менталитета в медиатексте, ценностная сфера журналистики
«Кодексом по милосердию. Чиновники мешают помогать жертвам войны» (Известия - 21 августа - 2008) и т.д. Медиадискурс констатирует: пребывание во власти одаривает равнодушием, пассивным отношением к окружающему, лишает живого интереса, душевного тепла к другому человеку.
Как мы видим, в большинстве своем, в информационном пространстве позиционируются традиционные представления русского человека о власти и ее субъектах. Очевидно, что дихотомичная оценка политического бытия в медиадискурсе - голос национальной души, всегда востребованный и привлекательный как для российского потребителя медиапродукта, так и для работников СМК.
___________________________________Литература
4. Иваненко С. Социально-политическая ориентация русской православной церкви / Власть. - 1995. - № 1. - С. 51-60.
5. Пантин И.К. Национальный менталитет и история России / И.К. Пантин // Душков Б.А. Психосоциология менталитета и нооменталитета. - Екатеринбург: Деловая книга, 2002. -С. 347-354.
6. Пушкин А.С. Борис Годунов / А.С. Пушкин // Проза. Драматические произведения. - М.: Олимп, 1992. - С. 247-328.
____________________________Briefly about author
Erofeyeva I., Ph.D. (Philosophy), Assistant Professor, TransBaikal State Teachers' Training University of Liberal arts (TSTTULA)
Scientific interests: journalism - philology. Specificity of reflection of the Russian mentality in media text, value sphere of journalism
