CC BY
19
УДК 82: 311.4
Г. С. Василькова
«КОНТРА», ИЛИ «ПЯТЫЙ ПОСТ»: ДРАМАТИЧЕСКАЯ СУДЬБА «ВЗРОСЛОЙ» ПЬЕСЫ БОРИСА ЖИТКОВА
Статья посвящена мало исследованному сегменту творчества Б. С. Житкова — его драматургическим опытам. Основное внимание уделено судьбе пьесы «Пятый пост», созданной летом 1926 года. Спектакль по этой пьесе (под названием «Контра») был поставлен в ленинградском Красном театре в декабре 1926 года, однако вскоре запрещен цензурой (Главреперткомом). Летом 1927 года, по ходатайству ОГПУ, запрету подверглась также пьеса «Пятый пост», изданная в Ленинградском отделении Госиздата отдельной книгой. После этого Житков к созданию пьес для театра не обращался. Однако, по мнению автора статьи, опыт драматурга, приобретенный Житковым в начале его творческого пути, оказал влияние на поэтику «взрослой» прозы писателя, прежде всего, — романа «Виктор Вавич».
Ключевые слова: Житков, архив, драма, Контра, Пятый пост, Красный театр, цензура, Боголюбов
19 октября 2018 года исполняется 80 лет со дня смерти Бориса Степановича Житкова, за которым прочно утвердилось определение «детского» писателя, одного из основателей советской детской литературы. Действительно, заслуги Житкова в создании литературы для детей неоспоримы, этому посвящено немало научных статей и диссертаций, однако было бы несправедливо по отношению к памяти писателя не сказать и о другой стороне его творчества, к сожалению, до сих пор мало исследованной.
Как известно, Борис Житков пришел в литературу в 1924 году уже зрелым человеком (ему было сорок два года), и первые его рассказы, вошедшие в сборник «Злое море» («Над водой», «Под водой», «Мария и Мэри», «Коржик Дмитрий»), не носили сугубо «детского» характера, хотя печатались они в изданиях для детей. В начале своего литературного пути Житков явно не собирался ограничиться детской прозой: одновременно с рассказами для детей он писал также сугубо «взрослые» — они вошли в сборник «Орлянка», изданный в 1926 и переизданный в 1928 году, — а также работал над романом «Виктор Вавич» (1926-1932). Однако до сих пор этот сегмент творчества писателя не нашел достаточного отражения в научной литературе. Мало известно и о драматургических опытах писателя, относящихся, главным образом, к середине 1920-х годов.
В биографической литературе обычно упоминается три пьесы Житкова: «Семь огней», «Пятый пост» и «Последние минуты»1. Однако обнаружилось, что в РГАЛИ, в фонде Главного управления по контролю за репертуаром при Комитете по делам искусств при СНК СССР (сокращенно — «Главрепертком»)2 хранится машинопис-
1 Пьеса «Последние минуты» (1934) — это, собственно, даже не драма в полном смысле этого слова, а лишь одноактная драматическая постановка, предназначенная, вероятно, для радиовещания.
2 Главрепертком был создан постановлением СНК РСФСР от 9 февраля 1923 г. «О Комитете по контролю за репертуаром при Главном управлении по делам литературы и издательств», в феврале 1934 г. преобразован в «Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром» [6, с. 265]. О функциях Главреперткома см. в: [14, с. 188].
ный текст пьесы Б. Житкова, озаглавленной «Контра» (в описи она ошибочно обозначена как «Контора») [см.: РГАЛИ-1]. О произведении писателя с таким названием ни в одном из библиографических и биографических источников не упоминается, поэтому закономерным было желание ознакомиться с содержанием пьесы, тем более, что в этом же деле есть отзыв цензора (о нем речь пойдет ниже). Но оказалось, что данный текст, представленный на рассмотрение в Главрепертком, — не что иное, как драма Б. Житкова «Пятый пост», известная по упоминаниям в биографической хронике, составленной сестрами писателя [5, с. 448].
Эта архивная находка представляет интерес по нескольким причинам. Во-первых, потому, что обращение Житкова к драматическому жанру было, как говорится, «велением времени» и в судьбе его пьесы нашли преломление тенденции, характерные для советской театральной жизни этого периода в целом.
В первой половине 1920-х годов, как известно, преобладала точка зрения сторонников коренной ломки дореволюционных театральных традиций и при этом делался упор на поиски новых форм, таких, как, например, массовые театрализованные представления на площадях, «живые газеты», выступления «агиттеатров». Объяснялось это, конечно, не в последнюю очередь идеологическими причинами, стремлением власти использовать агитационный потенциал театра [см. 14, с. 186-189]. Историк театра и театральный критик А. А. Гвоздев отмечал: «Основным фактом, вызвавшим переоценку театральных ценностей за последние годы, является наличие нового зрителя. Идя ему навстречу, новый театр ломал прежние сценические устои и вырабатывал новые изобразительные средства» [4, с. 4]. В середине 1920-х годов горячие дискуссии о том, каким должен быть новый, советский театр, вступили в новую фазу: более актуальным стал вопрос содержания театральных постановок. Причем проблема современного репертуара остро осознавалась не только теоретиками театра, но и режиссерами. Так, в 1926 году А. В. Луначарский писал: «Еще недавно Мейерхольд заявлял, что он из всякой пьесы может сделать хороший спектакль, еще недавно Таиров утверждал, что текст пьесы играет не большую роль, чем театральная конструкция, освещение, костюмерия и т. д. Теперь же эти директора — так же, как и все остальные — гоняются за пьесами и тоскуют по драматургу» [7, с. 157-158]3. Однако качественных совеременных пьес, отвечающих не только запросам нового зрителя, но и требованиям режиссеров, в середине 20-х годов не было. На это сетовал Вс. Мейерхольд, объясняя интерес своего театра к литературной классике: «... если бы современные драматурги давали нам блестящую продукцию, то нам не было бы необходимости обращаться к пьесам прошлого. <... > Современные пьесы, те, которые ежедневно посещаются <в> драматических театрах, — они вредны для актера. <...> Они не дают шлифовки языка. Мы разучились говорить. <...> Поскольку нет пьес, мы вынуждены обращаться к произведениям» [8, с. 157-158].
В свете сказанного, обращение Б. Житкова к драматургии не было случайным, это был ответ на потребность театра в новых, современных драматургических произведениях. Тем более, что материалом для своих пьес он избирал события недавнего прошлого — революционные волнения 1905 года в Одессе, свержение временного правительства, последствия гражданской войны.
3 Интересно, что поиск пьесы для своего театра привел Вс. Мейерхольда к К. Чуковскому, а тот обратился за помощью к Б. Житкову, и в 1925 году они собирались вместе написать «научно-фантастическую пьесу о том. как люди берутся управлять погодой» [12, с. 149], однако, по утверждению Чуковского, помешали другие дела, и «пьеса осталась ненаписанной» [13, с. 460].
Первую свою пьесу «Семь огней» Житков написал по заказу Театра юных зрителей, который только что открылся в Ленинграде. Премьера спектакля «Предатель», поставленного по этой пьесе режиссером А. А. Брянцевым, состоялась 7 ноября 1924 года на сцене Ленинградского ТЮЗа [5, с. 351]4.
О работе над этим спектаклем и заинтересованном участии автора в ее постановке достаточно подробно рассказано в биографических материалах, опубликованных в сборнике «Жизнь и творчество Б. С. Житкова» [5, с. 350-355], и в книге Г. Т. Черненко «Вечный Колумб» [12, с. 119-125]. Обратим лишь внимание на один аспект, отмеченный, кстати, и в анонимной положительной рецензии на спектакль: все персонажи были наделены индивидуальными «голосами», на сцене звучала «многоголосая разноязычная речь» [10], что позволяло молодым актерам шлифовать язык (по Вс. Мейерхольду).
Сведения о второй пьесе Б. Житкова, «Пятый пост» (под таким названием она фигурирует в биографических источниках), крайне скудны. Судя по всему, именно о ней Житков писал 21 октября 1925 года Е. П. Бахаревой5: «Я теперь затеял писать драму для взрослых. <...> Это очень трудно, т.к. цензурные условия требуют определенной довольно<->таки идеи. Но я думаю, что выйду из этого затруднения» [РГАЛИ-1, л. 25]. Однако мысль о цензурных «рогатках» и трудности их преодоления не оставляла Житкова все время, пока он работал над пьесой: «<...> Если Бог поможет написать пьесу и вывернуть так, чтоб прошла она цензуру, то все будет хорошо. Только я боюсь, что цензура не позволит. Все пьесы должны быть - ура-пьесы. А мне этого никак не сделать. Это продажное падение. Много народу идет по пути этого прислуживания. Их поделом не уважают и не ценят те, кому они прислуживаются <, > и выходит ходульно и фальшиво, как фильма Скобелевского комитета» [РГАЛИ-1, л. 24-24 об.].
В ноябре-декабре 1925 года работа над пьесой так захватила Житкова, что, по его собственному признанию, он не хотел заниматься ничем другим и думал лишь о том, как воплотить свой драматургический замысел: «А я ни о чем не хочу думать, как только о своей пьесе для взрослых. А из нее может ничего не выйти. Тут все: и цензура, и репертуарный комитет театра, и самое мое мнение, что, конечно, пер-вее всего [РГАЛИ-1, л. 29-29 об].
«Эскизно» (по выражению автора) драма была готова в начале января 1926 года6, но она все еще не обрела названия, да и работа над ее «шлифовкой» какое-то время продолжалась. В процессе работы над пьесой Б. Житков задумывался над тем, какой режиссер возьмется ее ставить, обсуждал это с друзьями. В одном из писем он сообщал: «Женя Шварц сказал, что он приведет режиссера из Александринки7, чтоб послушать и посоветоваться» [РГАЛИ-1, л. 25]. Удалась ли эта затея — неизвестно, но можно утверждать, что к началу апреля 1926 года, когда драма была окончательно готова, с нею ознакомился художественный совет Большого драматического театра. 9 апреля Житков сообщал Е. П. Бахаревой: «Я вот все время жду заседания
4 См. [Электронный ресурс]: URL: http://istoriya-teatra.ru/theatre/item/fD0/s01/e0001600/index.shtml
5 Елизавета Петровна Бахарева была гражданской женой Б. Житкова в период 1914-1923 гг. Переписка с ней составляет «ядро» личного фонда писателя в РГАЛИ.
6 5 января Б. Житков писал Бахаревым: «Вот сейчас, только сейчас разрешил свою драму и записал в дневник конспект 4-го действия» [РГАЛИ-1, л. 34 об.].
7 Александринский театр, в 1920 году переименованный в Государственный драматический.
репертуарной комиссии в Б<ольшом > Драм<атическом> Театре8, где лежит моя пьеса. Худож<ественный> совет ее хорошо встретил. А ведь когда я ее еще начал и сколько над ней трудился. Трудился потому, что надо было преодолеть все — и не пошатнуть здания. <... > Удивительно все<->таки будет, если моя взрослая пьеса будет на сцене в Питере» [РГАЛИ-1, л. 37].
Однако осуществить эту мечту, как оказалось, было непросто: 11 июля 1926 года Б. Житков писал в Москву И. И. Халтурину9: «Вы, может, знаете, что пьесу громыхнул, и такую, что ни один театр ставить не хочет. Все хвалят, <... > похлопывают по плечу, но дело ни с места, ни в Москве, ни здесь. Не ко двору. «Комедийку, — говорят, — дайте нам, этак французистого чего-нибудь, без политики.»10. И все же есть свидетельства того, что спектакль по пьесе Б. Житкова был поставлен в Ленинграде. Во-первых, об этом говорится в хронике жизни и творчества писателя, составленной по воспоминаниям сестер Житкова, в перечне важнейших событий 1926 года: «Летом он написал пьесу «Пятый пост». Пьеса была поставлена в 1926/27 году в Ленинграде. По словам И. И. Халтурина, она шла с успехом, но Житков постановкой был недоволен, находил ее «формалистической» [5, с. 448]. Во-вторых, о постановке спектакля по пьесе «Пятый пост» (правда, без упоминания названия) Б. Житков писал Т. Е. Гуревич в письме от 21 ноября 1937 года, где он делился воспоминаниями о своем опыте работы с театральными режиссерами: «Когда мою пьесу ставили, я думал: пострелял бы всех актёров из маузера. <...> На постановке второй моей пьесы я был сдержаннее: просто ушёл с первого акта, не досмотрев»11.
Однако подтверждения информации о том, что пьеса Житкова под названием «Контра» (либо «Пятый пост») «с успехом шла» в Ленинграде, в театральных изданиях того времени найти не удалось. Ничего не говорилось о ней ни в обзоре театрального репертуара сезона 1925/1926, сделанного А. В. Луначарским, ни в статье А. А. Гвоздева «Итоги театрального сезона 1926/1927», посвященной обзору репертуара Ленинградских театров, хотя автор особое внимание уделил постановкам произведений других современных авторов (Б. Ромашова, Л. Сейфуллиной, В. Биль-Белоцерковского) и проблеме сближения театра «с современным революционным репертуаром» [3, 69]. Не оказалось пьесы Житкова и в перечне постановок ленинградского ТРАМа12, созданного, как известно, в 1925 году.
Прояснить историю с постановкой драмы «Пятый пост» («Контра») помогли обнаруженные в РГАЛИ документы, прежде всего — машинописный экземпляр пьесы. Дело в том, что на первой странице машинописи, в правом верхнем углу, карандашом написано «Красный театр», а рядом с перечнем действующих лиц второго плана чернилами, от руки, вписаны четыре фамилии — вероятно, актеров. Это
8 К сожалению, доподлинно не известно, рассматривала ли вопрос о постановке пьесы Житкова репертуарная комиссия БДТ, но можно предположить, что, если и рассматривала, то не утвердила.
9 С Иваном Игнатьевичем Халтуриным (1902-1969), несмотря на значительную разницу в возрасте, Бориса Житкова связывали не только деловые, но и дружеские отношения. Об этом свидетельствуют многочисленные письма Житкова, хранящиеся в архиве семьи Халтуриных. Выражаю искреннюю признательность за бережное отношение к эпистолярному наследию писателя (и предоставленную мне возможность познакомиться с ним) Татьяне Глебовне Раутиан и Зое Витальевне Халтуриной.
10 Письмо хранится в архиве семьи Халтуриных [БЖ_444], было опубликовано (с некоторыми сокращениями) в [5, с. 511].
11 Цит. по машинописной копии письма, хранящейся в семейном архиве И. И. Халтурина [БЖ_755].
12 О Ленинградском театре рабочей молодежи см. подробнее в: [9, с. 30-31]. Автор рассматривает также основные моменты трамовского движения в целом.
позволило предположить, что спектакль по сценарию Житкова был поставлен в ленинградском Красном театре. Так оно и оказалось: согласно картотеке Д. И. Золот-ницкого, хранящейся в Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеке, премьера спектакля «Контра» состоялась 27 декабря 1926 года (в постановке М. В. Соколовского13) именно в этом театре14.
Здесь необходимо сказать несколько слов о том, что представлял из себя Красный театр--один из предшественников Ленинградского театра им. Ленинского
Комсомола15. Он был создан в 1924 году при Ленинградском Совете профсоюзов по инициативе группы участников художественной самодеятельности. «Организаторы театра В. Е. Вольф, Г. А. Авлов, И. Г. Терентьев были связаны с практикой клубной сцены» [9, 19]. Примечательно, что актеры театра не были профессионалами: днем они работали или учились, вечером репетировали или играли в спектакле16. Открылся Красный театр 24 октября 1924 года спектаклем «Джон Рид» (по книге Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир») в постановке И. Г. Терентьева.
Репертуарная политика Красного театра поначалу базировалась на общих для трамовского движения принципах. В. М. Миронова отмечала: «Как и театры Пролеткульта, трамы, а также близкие им театральные коллективы в первый период своей деятельности делали ставку на рабочего драматурга, то есть выходца из рабочего класса. Г. А. Авлов, один из организаторов и руководителей Красного театра, неоднократно высказывался в печати, что Красный театр ждет современных пьес, написанных самими рабочими, и приложил немало сил к организации кружка рабочих-драматургов при театре» [9, с. 30-31]. Однако ставка на рабочих-драматургов, по-видимому, себя не оправдала, и в репертуаре театра появились спектакли, созданные на основе литературных произведений (например, «Мы сами» по повести Б. Лавренева «Ветер»), а также пьес профессиональных драматургов («Ферма» по пьесе Ю. О'Нила «Любовь под вязами») [9, с. 20]. Среди первых таких опытов молодого театрального коллектива и был, вероятно, спектакль «Контра» по пьесе Б. Житкова.
Можно предположить, что выбор Житковым Красного театра был продиктован прежде всего тем, что другие театры отказались ставить пьесу. И вполне вероятно, что у автора были причины для недовольства «формалистической постановкой»:
«От клубного театра, театра социальной маски, театры рабочей молодежи унаследовали стиль актерской игры: пафосно-героический при изображении положительных персонажей, буффонный — при показе врагов. <... > Противопоставляя себя бытовому театру, трамы отрицали психологизм, «переживания», перевоплощение» [9, с. 78].
13 Деятельность М. В. Соколовского как режиссера связывают с ленинградским ТРАМом [см.: 9, 30-51], но не исключено, что в начале своей режиссерской деятельности он сотрудничал с Красным театром.
14 Д. И. Золотницкий — советский и российский театровед и театральный критик. По данным его картотеки, в 1927 году в Красном театре шли также следующие спектакли: «Ферма» по пьесе Ю. О'Нила «Любовь под вязами» (премьера 15 февраля), «Рельсы» по пьесе Б. В. Папаригопуло (дата премьеры не указана), «Путь-дорога» по пьесе Б. В. Папаригопуло и Д. А. Щеглова «Люди и годы» (премьера 4 июня).
15 В 1935 году Красный театр был объединен с ТРАМом и на их основе создан новый театр, получивший название театра им. Ленинского Комсомола
16 По утверждению В. М. Мироновой, «Отсутствие профессиональной выучки у молодых исполнителей не смущало режиссеров и руководителей трамовского движения. Напротив, театральную «неиспорченность» трамовцев рассматривали как их преимущество, ибо это означало свободу от разного рода штампов и открывало дорогу к выработке нового профессионализма» [9, с. 30].
Отсутствие упоминаний о спектакле в театральных обзорах свидетельствует в пользу того, что «Контра» в Красном театре шла недолго (возможно, премьерный показ спектакля был единственным). Однако произошло это не по причине недовольства автора трактовкой его пьесы, а из-за вмешательства цензуры, что подтверждают документы, обнаруженные нами в РГАЛИ, прежде всего — отзыв на пьесу Житкова политического редактора Боголюбова17. Вот несколько фрагментов этого отзыва, позволяющих, помимо прочего, получить представление о содержании пьесы.
«Действие происходит на черноморском побережье, в 30 верстах от границы в 1919 г. Рыбачий посёлок. Бывший учитель рыбачит здесь. В центре осталась девушка, дочь профессора, которую он любил, и которую он вызывает с отцом сюда, обещая помочь переправиться за границу. Та приезжает с отцом генералом, новым женихом — быв<шим> офицером, спекулянтом-евреем и его женой, и с каким-то политическим авантюристом. Учитель, в это время женившийся на рыбачке и выбранный рыбачьим комиссаром, предлагает им бежать, но сам бежать отказывается.
Быв<ший> офицер встречает здесь начальника прожекторной команды — большевика, которому он когда-то спас жизнь. Офицеру удаётся уговорить н<ачальни>ка не освещать прожектором лодку, в которой они ночью уедут. Идут приготовления. Нач<альник> прожект<орной> команды является в штаб особого отдела и подаёт рапорт, что он отказывается сегодня дежурить. Его берут под подозрение, долго уговаривают отказаться от помощи эмигрантам, но ни к чему не приходят. Кончается тем, что беглецы арестовываются в момент побега и раскрываются. Нач<альник> прожект<орной> команды стреляется, а участие комиссара-учителя в этом деле как-то сминается: его жена, когда раскрыли всю эту историю, сказала, что ей муж велел раскрыть» [РГАЛИ-2, л. 44].
Как видно из беглого, но достаточно верного пересказа содержания, центр тяжести в драме перенесен из сферы идеологии в сферу психологии. Главной героиней в ней становится жена учителя Андреева рыбачка Варвара, которая спасает мужа в решающий момент, несмотря на жгучую ревность к Наталье, которую, как подозревает Варвара, он все еще любит. Эта коллизия отдаленно напоминает известную пьесу К. Тренева «Любовь Яровая», написанную тоже в 1926 году и ставшую впоследствии (после постановки ее И. Ефремовым в Большом театре) своего рода эталоном соцреалистической драматургии. Однако героиня Тренева ставит революционный долг выше любви, а для Варвары в пьесе Житкова главное — спасти жизнь любимого человека, ни о каких идейных мотивах она не помышляет.
По утверждению Боголюбова, у пьесы есть еще один большой порок: «Белые персонажи <... > очерчены в ней необычайно живо, ярко и с большим уважением. В довершение всего они ещё даны в финале, как пострадавшие (т.е. с заведомым расчетом на симпатию зрителя)» [РГАЛИ-2, л. 44]. Ведь, в соответствии с идеологическими клише, классово чуждые элементы следовало изображать исключительно черной краской. «А у меня, как на грех, генерал не мерзавец», — писал Б. Житков в письме к И. И. Халтурину18.
17 Вероятно, это был редактор Главреперткома Василий Боголюбов, режиссер пролеткультовского Театра Революции. По воспоминаниям И. Штока, «Боголюбову было не более двадцати четырех лет. Несмотря на это, он был участником гражданской войны, коммунистом и редактором Главреперткома». (См.: http:// gptu-navsegda.livejournal.com/643456.html). В. Боголюбов известен также как автор «антибулгаковской» пьесы «Белый дом» (1928). См. в: [11, с. 146-147].
18 См. в приложении.
И все же главным недостатком пьесы Житкова, по мнению цензора, было отсутствие в ней героических образов большевиков: «Если не считать наивную и бледную фигуру нач<альни>ка штаба, какого-то полудурака-контролёра (тоже эпизодич<еская> фигура), всему этому куску <?> белогвардейщины противопоставляются лишь две вышеописанные фигуры слабых интеллигентов-предателей — учителя комиссара и н<ачальни >ка прожект<орной> команды — самоубийцы» [РГАЛИ-2, л. 44.]. Понятно, что все перечисленные недостатки не просто выводили драму «Контра» за пределы соцреалистического дискурса, но и, по мнению политического редактора Главреперткома, делали ее идеологически вредной: «Единственная эмоция, которую может вызвать у зрителя такая конструкция пьесы — это восхищение умной прямотой и героизмом белых». В результате был вынесен окончательный приговор: «Считаю, что воскрешать героическое прошлое... белых на театре нецелесообразно. Поэтому вполне присоединяюсь к мнению Ленинград<ского> Гублита, запретившего пьесу» [РГАЛИ-2, л. 44.].
Поскольку ни о каких художественных просчетах автора в этой рецензии речь не идет, то вполне очевидно, что главной причиной запрета пьесы Б. Житкова стало отсутствие «правильного», классового подхода в изображении персонажей.
Понятно, что надеяться на постановку пьесы после ее официального запрета Житков вряд ли мог рассчитывать. Однако в том же 1927 году текст драмы без каких-либо существенных изменений, но под другим названием — «Пятый пост» — был издан отдельной книгой в Госиздате (тиражом 4 тыс. экземпляров). Важно отметить, что в это время существовали еще кооперативные издательства, в которых автор мог издать книгу на собственные средства, например, издательство «Прибой» в Ленинграде19. Но как могло случиться, что запрещенная в феврале 1927 года театральной цензурой пьеса Житкова в марте этого же года была подписана к печати и к маю напечатана в Госиздате — государственном издательстве? Объяснить это (конечно, гипотетически) можно несколькими причинами, главная из которых, на наш взгляд, — существовавшие в этот период «нестыковки» между многочисленными цензурными ведомствами20 — в частности, между Главреперткомом и Главлитом21, — а также то, что в крупных государственных издательствах существовали собственные цензоры. Например, летом 1928 года, когда решался вопрос об издании первой части романа «Виктор Вавич», Б. Житков в письме к Е. П. Бахаревой сообщал: «Цензура <... > не выкинула ни единого слога. Это потому, что в Госиздате своя цензура» [РГАЛИ-1, л. 61].
Однако следует учесть, что, кроме «предварительного» контроля, существовал еще и «последующий» контроль: цензурному запрету подвергались не только издаваемые, но и уже изданные книги [6, с. 260]22. Поэтому летом того же 1927 года и книга «Пятый пост» была запрещена цензурой, но уже не по причине «идейной неполноценности», а потому, что Житков посягнул в ней на разглашение некой «государственной тайны». Об этом свидетельствуют материалы еще одного архивного дела [РГАЛИ-3]. Документы, хранящиеся в нем, позволяют утверждать, что главной причиной запрета книги Житкова стало следующее письмо из информационного отдела ОГПУ23:
19 В этом издательстве вышла в январе 1929 года первая часть романа Б. Житкова «Виктор Вавич».
20 Это отмечал в своей книге и А. Блюм [1, с. 5].
21 В начале 1930-х годов, после ряда партийных и правительственных постановлений об усилении цензуры, ситуация кардинально изменилась.
22 Причем последующий контроль осуществлялся органами ГПУ [6, с. 259].
23 В этом стилистически безграмотном документе нами преднамеренно сохранены пунктуационные и
25.05.1927. Секретно. Литера В в ГРК
ИНФО ОГПУ, возвращая при сем пьесу «Пятый пост» Б. Жидкова просит ее запретить, ввиду того, что в содержании этой пьесы участвуют сотрудники особого Отдела Береговой Охраны и им удилено внимание, больше, чем всей пьесе.
При чем, по нашему мнению, вся пьеса целиком никакой ценности не представляет.
Приложение: Упомянутое
Пом. нач. ИНФО ОГПУ Маркарьян (подпись)
Пом. секретаря ИНФО Соснин (подпись) [РГАЛИ-3].
На основании этого документа в июне 1927 года театрально-музыкальная секция Главреперткома, а затем и Главлит вынесли решение о запрете книги, уже отпечатанной к тому времени. Вероятно, именно по этой причине издание 1927 года так и осталось единственной публикацией драмы «Пятый пост»24. К сожалению, пьеса не включена и в современное собрание сочинений Б. Житкова. Подводя итоги, можно констатировать следующее.
Драма «Контра» (по пьесе Житкова «Пятый пост») была поставлена в конце
1926-го года в Красном театре режиссером В. М. Соколовским. Однако в начале
1927-го спектакль был запрещен по причинам идеологического характера — вначале Ленобллитом, а затем и Главреперткомом. Несмотря на это Б. Житкову удалось в том же году издать пьесу отдельной книгой, но и она подверглась запрету цензуры (по распоряжению ОГПУ).
Вероятно, у писателя существовала возможность переделать пьесу в соответствии с идеологическими требованиями25. Но Житков, как правило, отказывался от переделки своих произведений в ущерб первоначальному замыслу. Так произошло, по-видимому, и с «Контрой»: «<..>яуспокоился со своей драмой. <...> Мне не хочется ее починять, а мне хочется просто другое заново написать. Очень хочется», — писал он Е. П. Ба-харевой [РГАЛИ-1, л. 42]. Однако к созданию пьес для большой сцены Житков уже больше не возвращался26. Вначале его целиком захватила работа над романом «Виктор Вавич»27, а потом наступили времена еще более жесткой цензуры и обстоятельства вынудили писателя полностью уйти из «взрослой» литературы в детскую.
И все же опыт драматурга, приобретенный Житковым в начале его творческого пути, не прошел бесследно: прежде всего, по нашему глубокому убеждению, он оказал влияние на поэтику «Виктора Вавича»: психологические состояния персонажей передаются в романе не столько в описаниях мыслей и чувств, сколько посредством изображения внешних движений и жестов; значительную часть текста составляют диалоги, а предложения нередко строятся по типу авторской ремарки. Поэтому драматургические опыты Житкова представляют интерес не только для создания полной, научно обоснованной творческой биографии писателя, но и в аспекте изучения влияния театра на поэтику его прозы.
грамматические ошибки (выделено мной — Г. В.), исправленные от руки в оригинале.
24 Выяснить судьбу отпечатанного тиража книги, к сожалению, пока не удалось. Но, по крайней мере, по два экземпляра хранится в РНБ и РГБ. Возможно, это те обязательные экземпляры, которые после запрета издания должны были находиться в спецхране.
25 Впрочем, в обстановке усиления тотальной цензуры это вряд ли имело смысл. Например, пьесу М. Булгакова «Бег» запрещали несколько раз, требовали переделок и окончательно запретили в 1934 году. [11, с. 146-147].
26 В 1929 году Житков переделал «Семь огней» в «портативную» пьесу для самодеятельных театров, а в 1934 написал одноактную пьесу «Последние минуты».
27 См. об этом подробнее в: [2, с. 132-141].
Источники
1. Российский Государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ):
• РГАЛИ-1. Фонд 2185, оп. 1, ед. хр. 4. Письма Б. С. Житкова жене Е. П. Бахаревой и приемному сыну В. С. Бахареву (1924-1937 и без дат).
• РГАЛИ-2. Фонд 656. Оп. 1. Ед. хр. 1142. Житков Б. «Контра». Драма в 4 действиях. Приложен отзыв политического редактора Боголюбова о пьесе (10 февраля — 4 марта 1927).
• РГАЛИ-3. Фонд 656. Оп. 1. Ед. хр. 1143. Житков Б. «Пятый пост». Приложен отзыв политического редактора Блюма (25 мая — 1 июля 1927 г.).
2. Архив семьи Халтуриных (АСХ). Письма Б. С. Житкова И. И. Халтурину.
Литература
1. Блюм А. Запрещенные книги русских писателей и литературоведов. 1917-1991. Индекс советской цензуры с комментариями. СПб.: СПбГУКИ, 2003.
2. Василькова Г. С. Странная судьба «Виктора Вавича», или Роман без места // Звезда. 2012. № 9. С. 132-141.
3. Гвоздев А. Итоги театрального сезона 1926/27 года // Театральная критика / Сост и прим. Н. А. Тар-шис. Л.: Искусство, 1987. С. 69-72
4. Гвоздев А. А. Вместо предисловия // Театральный Октябрь: Сборник 1. Л. — М., 1926. С. 3-8. [Электронный ресурс]: URL: http://teatr-lib.ru/Library/Teatralnij_oktiabr/Teatralnij_oktiabr/ (дата обращения: 09.03.2018).
5. Жизнь и творчество Б. С. Житкова. Ленинград: Детгиз, 1955.
6. Жирков Г. В. История цензуры в России. Х1Х-ХХ вв. М.: Аспект Пресс, 2001.
7. Луначарский А. В. Итоги последнего драматического сезона // Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1926. № 140. 20 июня.
8. Мейерхольд репетирует: в двух томах. Т. 1 / Сост. и коммент. М. М. Ситковецкая. М.: Артист. Режиссер. Театр, 1993.
9. Миронова В. М. Трам: Агитационный молодежный театр 1920-1930-х годов. Л.: Искусство, 1977.
10. «Предатель» в Ленинградском Тюзе // «Красная газета», веч. вып. 1924. 7 ноября. В сети: http:// teatr-lib.ru/Library/Dmitrievsky/tyuz/#_ef0010063.
11. Смелянский А. М. Михаил Булгаков в Художественном театре. М.: Искусство, 1989. С. 146-147.
12. Черненко Г. Т. Вечный Колумб. Л.: Детская литература, 1982.
13. Чуковский К. И. Борис Житков // Современники. Портреты и этюды. М.: Молодая Гвардия, 2008. С. 441-461.
14. Шалаева Н. В. Репертуар, пьеса, сюжет: становление советского театра (1920-е гг.) // «Теория и практика общественного развития». 2015. № 21. С. 186-189.
Об авторе
Василькова Галина Сергеевна — доктор филологии, методист Центра русского языка и культуры, Даугавпилсский университет, Даугавпилс, Латвия E-mail: [email protected]
G. S. Vasilkova
"CONTRA" OR "THE FIFTH POST": THE DRAMATIC FATE OF THE "ADULT" PLAY BY BORIS ZHITKOV
The article is devoted to the scarcely investigated segment of B.S. Zhitkov's oeuvre — his dramaturgy. The main attention is paid to his play "The Fifth Post" written in the summer of1926. The play was staged in the Red Theatre, Leningrad (entitled "Contra")
in December 1926, but soon it was banned by censorship. In the summer of1927, the censorship also banned the book "The Fifth Post", which had been published in Leningrad. After that, Zhitkov never wrote plays to be performed at the theatre. However, the author of the article believes that the experience of the playwright, acquired by Zhitkov at the beginning of his creative career, influenced the poetics of his "adult" prose; first of all this influence can be noted in his novel "Victor Vavich".
Key words: Boris Zhitkov, dramaturgy, "Contra", Red Theatre, the censorship
About the Author
Galina Vasilkova — PhD in Philology, methodologist of the Centre of Russian Language and Culture, University of Daugavpils, Daugavpils, Latvia.
E-mail: [email protected]
Приложение
Из писем Б. С. Житкова
И. И. Халтурину (11.07.1926, СПб.)28
Вот обрадовали, Ваня, дорогой, что написали. А то я думал, куда он делся <->то?
<...>
А сам я всё подумываю о повестушке и всё по кусочкам записываю себе в жур-нал29. Вы может знаете, что я пьесу громыхнул и такую, что ни один театр ставить не хочет. Все хвалят (кто лукаво, а кто и с перепугу), похлопывают по плечу, но дело ни с места: ни в Москве, ни здесь. Не ко двору. «Комедийку, говорят, дайте нам этак французистого чего-нибудь, без политики. <»> Тут мой сосед — дело было в Моск<овском > О<бщест>-ве драмписателей — вот, говорит: английская. Мущина объявляет себя импотентом. Мужья верят, женщины смеются, а он, оказывается.... Режиссер не дослушал, хлоп его по колену — готово, готово! Заметано. Давайте, это — что надо.
Да, а у меня навор<о>чено, закручено, загнуто — ёлки зелёные! Не угадал, значит. Куда, брат, годишься! Надо было совсем уж тогда делать потрясающее. А у меня как на грех генерал не мерзавец. Даже, говорят, если и генерала вашего подмочить, всё равно, говорят, нельзя. Нет, не то что нельзя, но «не для нашего театра». Значит закрывай лавочку. Нельзя же дальше писать, коли не знаешь, как это выходит. Во всяком случае, это меня навело на сомнение и насчёт моей повести: а что, как и с ней тоже будет: никто замуж не возьмёт, только будут лапать. Не писать же «для себя». То-есть для того, чтобы удовлетворить требование какого-то внутреннего давления. Всё-таки дело в том, что если не чувствуешь себя антенной, которая ловит какие-то волны, что плавают над землёй, то не надо бумагу марать. А уж коли это чувствуешь, то это не твоё и тогда обязательно надо крикнуть. А
28 Цитируется по машинописной копии, хранящейся в АСХ [БЖ_444].
29 Речь идет, вероятно, о романе «Виктор Вавич», который и в других письмах Житков называл поначалу «повестью». Это письмо позволяет утверждать, что работа над романом была начата уже летом 1926 года, а не осенью, как предполагалось ранее.
крикнул, пошло оно жить без тебя. Книга своей жизнью живёт и ты уж не властен. Пока её пишешь, она твоя, а как попала в люди, то и сам стоишь в стороне, будто ты непричем. Конечно, это потому ещё, что нельзя всё время быть в том времени и в том состоянии, в котором эту книгу писал. А там оно закаменело, а ты уж пошел дальше или в сторону, а книга тебя не признаёт.
<...>
Ну, расписался больно. Так вот жду обещанного письма. Б. Ж.
Т. Е. Гуревич30 (Москва, 21.09.1937)31
Долго я ждал, Танечка, Вашего письма. Начал беспокоиться — с плохими предчувствиями Вы ехали. И даже справки стал наводить. Наконец письмо пришло. Важен был, прежде всего, самый факт.
Теперь о делах. О Ваших Таня. Что пьесу испортят, это я наперёд Вам мог бы сказать. Когда мою пьесу ставили, я думал: пострелял бы всех актёров из маузера. Отсюда, с места бы садил. В такое бешенство я пришёл. На постановке второй моей пьесы я был сдержаннее: просто ушёл с первого акта, не досмотрев.
Дело в том, что из автора в театре хотят сделать то же, что из сценариста в кино. Режиссёрское убежденье, что пьеса есть повод для нового самостоятельного произведения «спектакль» — очень крепко укоренилось. Особенно в детском театре эта публика распустилась. Детского писателя никто за писателя не считает, а уж с драматургом и вовсе не считаются: спасибо мол скажите, что на сцену-то приняли, вы, тётенька! Ваша пьеса — не пьеса, это мы её так сумели поставить, что её смотреть можно, а вы уж думали, что вы Шекспиры какие! <...>
Дело детской драматургии, как и все детские дела, считается — детским делом — и сами режиссёры пишут пьесы: и Зон, и Макарьев, и актёр Горлов. Всякая бездарность пьесы заслонена от критики «детской спецификой». Дело это я знаю уж 13 лет, эту детскую специфику, и не обижайтесь на стихию. <... >
Эта же специфика царит и в режиссуре. Бороться с этим очень невыгодно, если не вовсе бесполезно. Мои попытки говорить об этом в прессе в своё время не удались. С тех пор я «поумнел», т. е. набрался опыту и растратил энергию. <...>
30 Татьяна Евсеевна Гуревич (1904-1941) — писательница, автор пьес для детей.
31 Цитируется по машинописному экземпляру, хранящемуся в АСХ [БЖ_755].
