CC BY
59DOI 10.24412/2658-3550-2020-2-57-87 УДК 903.15(517.3-35А/Я)
КОНСТРУКТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ХУННСКОГО ГОРОДИЩА ГУА-ДОВ
Г. Эрэгзэн
Статья посвящена исследованиям хун-нского памятника Гуа-дов, расположенного на р. Керулен в Монголии. Первые исследования памятника проведены Х. Пэрлээ в 1952 г.: он сделал план городища, произвёл разведочные раскопки и определил местонахождение центральной постройки. На основании полученных данных Х. Перлээ предположил, что Гуа-дов являлся обрядовым местом хунну. В 2013—2015 гг. городище изучалось в рамках монголо-корейского проекта. В ходе работ использовались беспилотные летательные аппараты, проводились геофизические, геомагнитные и электромагнитные исследования. Было обследовано центральное здание, более точно, по сравнению с данными, полученными в XX в., определены его размеры, а также площадь и длина стен городища. При изучении обнаруженных в одном из раскопов остатков ворот с колоннами на гранитных базах выявлены конструктивные особенности
сооружения, собрана черепица. Часть дисков фронтальной черепицы имеют декор, схожий с ханьским, часть сделана в местной традиции. В другой части городища исследована западная часть вала, что позволило реконструировать общий облик стен памятника. Они представляли собой коридор с черепичным навесом-крышей, и в каждой из стен имелись ворота. Новые исследования памятника позволили сделать вывод, что он являлся летней резиденцией одного из высокопоставленных лиц империи Хунну. Дворцовый комплекс был окружён стенами, покрытыми черепицей, к нему вело четверо ворот, на его территории располагались вспомогательное сооружение-пристройка, а в юго-восточном углу двора — искусственный пруд. За пределами стен находились различные постройки. Ключевые слова: Монголия, хунну, городище Гуа-дов, дворцовый комплекс, городской вал, ворота.
Гэлэгдорж Эрэгзэн, доктор, директор Eregzen Gelegdorj, PhD, Director Of Institute
Института археологии Академии наук of Archaeology, Mongolian Academy
Монголии, Улан-Батор, Монголия. ofSciences, Ulaanbaatar, Mongolia.
E-mail: [email protected]
ВВЕДЕНИЕ
Хунну первыми из кочевников Евразийского континента создали большую империю, просуществовавшую с конца III века до н.э. до конца I века н.э. Её население оставило нам сотни прекрасных археологических памятников. Хотя большинство известных из них — это могильники, тем не менее сохранилось и немалое количество городищ. На данный момент обнаружено и исследовано более 20 хуннских городищ, расположенных в Российской Федерации (Бурятия и Хакасия), Монголии и Китайской Народной Республике (Внутренняя Монголия и провинция Шаньси) (Эрэгзэн 2011: 24; Данилов, 2004: 34—47), 14 из них найдены на территории Монголии.
В Монголии на данный момент известны такие городища, как Гуа-дов, Тэрэлджийн-дурвулжин, Бурхийн-дурвулжин, Ундур-дов, Хурээт-дов, городище на р. Цэнхэрийн гол (Цэнхэрийнголын-хэрэм), Баруун Дуруугийн-хэрэм, городище на р. Шувуутайн гол (Шувуутайнголын-хэрэм), Баянбула-гийн туурь (Пэрлээ 1961 [2012а]: 152—165), городище в местности Довдэрс (Довдэрсний-хотын) (Очир, Цэрэнбямба 2011: 1 —13), Мангасын хурээ (Amartuvshin et al. 2011: 509—514), Талынгурван-хэрэм (Батсайхан, Баатар-билэг 2002: 37; Очир, Чен Ён жи 2015: 21), городище на р. Бороогийн гол (Бороогийн-суурин) (Доржсурэн 1966 [2003]: 310—311; Nicole et al. 2013), городище из местности Овоотын баруун хавцал (Овоотын баруун хавцалын-балгас) (Очир и др. 2013: 107—122).
Данные памятники различаются по местам расположения, по конструктивным особенностям и по предназначению. Например, их можно сгруппировать как городища, расположенные в гобийском поясе, в Центральной Монголии и в Восточной Монголии, а по конструктивным особенностям выделяются городища с земляным валом и открытые поселения без каких-либо защитных сооружений. По предназначению хуннские городища могли являться административными центрами, пограничными укреплениями, местами проведения обрядов или концентрации мастеров различных ремёсел. Однако хуннские памятники, расположенные на территории Монголии, с археологической точки зрения мало изучены, из-за чего общественная и экономическая роль этих городов, уклад жизни в них и многие другие вопросы остаются пока открытыми.
Среди хуннских городищ, зафиксированных в Монголии, особого внимания заслуживают пять, расположенных примерно на одинаковом расстоянии друг от друга по среднему течению р. Керулен. Самым северным из них является Тэрэлджийн-дурвулжин, далее на юг лежат Бурхийн-дурвулжин, Хурээт-дов, Ундур-дов и Гуа-дов (Эрэгзэн 2013: 65—71, 2015: 649—656). В последние годы археологические раскопки проводятся на Тэрэлджийн-дурвулжин (Эрдэнэболд и др. 2015: 123—126; Крадин и др. 2017; Ивлиев и др. 2018) и Гуа-дов (Эрэгзэн и др. 2015). В районе памятника Хурээт-дов, расположенного в центре вышеназванной цепочки, обнаружены и исследуются мастерские с железоплавильными печами и с печами для обжига глиняных изделий, которые могут быть связаны с рассматриваемыми городищами (Амартувшин и др. 2015).
В данной статье приводятся некоторые результаты археологических раскопок, проведённых на городище Гуа-дов в 2013—2015 гг. полевым отрядом монголо-корейской экспедиции «Мон-Сол»: материалы исследований1, а также новые предположения о конструктивных особенностях и о предназначении памятника.
1 В данной статье приведены лишь некоторые результаты полевых исследований. Подробнее см.: Г. Эрэгзэн, П. Алдарменх, С. Энхболд. Отчёт о полевых исследованиях совместного монголо-корейского проекта «Мон-Сол» в сомоне Баянжаргалан, Тув аймака (Тев айм-гийн Баянжаргалан сумын нутагт ажилласан Монгол-Солонгосын хамтарсан "Мон-Сол" теслийн хээрийн шинжилгээний ангийн тайлан). Улан-Батор, 2015 УБ., 2015 // Рукописный фонд Института археологии.
МЕСТО РАСПОЛОЖЕНИЯ И ИЗУЧЕННОСТЬ ПАМЯТНИКА ГУА-ДОВ
Согласно существующему административно-территориальному распределению городище расположено на территории Баянжаргалан сомона Центрального аймака Монголии, в 160 км на восток от Улан-Батора, в 80 км на юг от г. Багануур и в 28 км на северо-восток от сомонного центра Баянжаргалан. Памятник находится на правом берегу р. Керулен, в обширной и ровной низине. Там река раздваивается, и ровную площадку между Керулен и её рукавом местные жители называют Цагаан арал (Белый остров). Гуа-дов расположен посередине данного острова. Если в 500 м на восток от памятника протекает Керулен, за которой видны гряды высоких гор, то примерно на таком же расстоянии на западе находится не очень широкий рукав этой реки. На юг и на север от Гуа-дов протянулась обширная и ровная низина, на западе расположены невысокие сопки.
О памятнике монгольским учёным стало известно в 20-х гг. прошлого столетия. Всё началось с того, что директор Учёного комитета Монголии О. Жамьян начал поиски местности под названием Гуа-дов, которое упоминалось в призываниях шаманов. В ходе этих работ он встретился с шаманом из Сэцэн хан хошуна Сэцэн хан аймака (по дореволюционному административно-территориальному делению) Гомбожавом, который поведал директору, что шаманы их хошуна говорят, «будто местность Гуа-дов находится на западе». Поиски О. Жамьяна были увенчаны успехом, и он нашёл Гуа-дов (Пэрлээ 1961 [2012а]: 160), однако исследований проведено не было.
Название местности Гуа-дов упоминается в таких шаманских призываниях, как: «Хуа добоныг даван явж гурван бэрхэ тайчуудыг чинь гурил бол-гож» (Преодолев Хуа добон, перемололи в тонкую муку трижды отчаянных тайчудов), «Хуа добона дуурэн ес цацнам» (Девять раз окропили Хуа добон), «Хуа довын эзэн Хуандайн хевуун Хуа солбон ноён тэнгэр» (Небом рождённый Хуа солбон, сын Хуандай, хозяина Хуа дов). Также среди местных жителей распространена легенда, что городище является развалинами дворца младшей дочери Чингисхана (Пэрлээ 1957 [2012б]: 191).
Первые исследования Гуа-дов были проведены одним из старейших археологов Монголии Х. Пэрлээ. Он посетил городище в 1952 г. Им был сделан план памятника и окружающей местности, произведены небольшие разведочные раскопы в местах, где, по его мнению, находились центральное, главное, здание и крепостные стены. Было заложено несколько раскопов и вне стен, там, где могли располагаться разные постройки. Всего 13 раскопов.
По определению Х. Пэрлээ, Гуа-дов имело глинобитные стены. Северная и южная стороны стены были длиной по 376 м, западная и восточная — по 360 м. Высота стен в то время была не больше 0,5—0,7 м, ширина достигала 3,5 м (Пэрлээ 1961 [2012а]). Наши замеры несколько отличаются от сделанных Х. Пэрлээ, поэтому мы предполагаем, что в его определения закралась некая ошибка, и об этом будет сказано ниже.
По определению, составленному Х. Пэрлээ, у южной и северной стен городища были крупные центральные ворота, небольшая возвышенность внутри стен, называемая местными жителями Гуа-дов, является остатками центрального здания. Эта возвышенность длиной 56 м и шириной 45 м имела высоту 3 м. Первый раскоп Х. Пэрлээ заложил именно в этом месте, там, где, по его предположению, находилась центральная, главная, постройка. Ни в полевых отчётах, ни в статьях о городище нет сведений, где именно и какой площади был раскоп. Согласно плану центрального здания Гуа-дов, опубликованному археологом в его книге «Свод данных о древних и средневековых городах и поселениях Монгольской Народной Республики» (Пэрлээ 1961 [2012а]), раскоп в виде траншеи был заложен на вершине возвышенности. Траншея идёт в направлении запад-восток, в одном месте раскоп значительно расширяется — там, где найдены каменные основания столбов. Также заметно, что каменные основания столбов обнаружены и зачищены и в других местах, где заложены небольшие раскопы (рис. 1) (Пэрлээ 1961
[2012а]: 152). Согласно определению, данному Х. Пэрлээ, «на глубине 50—60 см выявлен пол здания, сооружённый из утрамбованной серой глины, на котором обнаружены древесный уголь, зола тёмно-серого цвета, земля, сильно обгоревшие и почти превратившиеся в глазурь кирпичи, фрагмены черепицы различных размеров. Кроме того, обнаружено более десятка каменных подпорок под столбы, которые были посажены в глиняный пол. Данные гранитные подпорки полукруглой и овальной формы не были обработаны, на некоторых из них сохранились нижние части деревянных столбов» (Пэрлээ 1957 [2012б]: 192). В ходе раскопок также выявлены остатки стен здания, ширина которых составляла 90 см. Высота оставшихся стен достигала 60 см. В книге сказано, что стены были сооружены из глины, утрамбованной между деревянными столбами, чьи остатки и обнаружены на гранитных подпорках. Учёный также заметил, что стены были замазаны глиняной штукатуркой толщиной в 0,5 см.
В ходе раскопок, сделанных на центральном здании, обнаружено более 600 фрагментов верхней (более узкой, с меньшим диаметром изгиба) черепицы, более 250 фрагментов нижней (более широкой) черепицы, более 80 обломков квадратных кирпичей с вдавленным орнаментом (такой орнамент в виде параллельных бороздок бывает на стёганых войлочных подстилках), более 200 обломков обожжённого красного кирпича, 1 фрагмент фарфорого сосуда с орнаментом в виде китайского иероглифа и 1 металлическая пуговица с аналогичным узором.
Рис. 1. План городища Гуа-дов, составленный Х. Пэрлээ
СоогсШзМе 5уз1ет: 1/КС5 1984 ОТМ Ъоае 49Ы Рго^ейюп: Тгашуегзе Мегсак* Ва1ит: WGS 1984
План местонахождения археологического памятника Гуа-дов в сомоне Баянжаргалан Центрального аймака
Условные обозначения
¿^¡И - строение
¿3 - искусственный водоем
- раскопанные ямы
- границы строений
Высота поверхности
| | 1232,4-1232,8
| | 1232,9-1233,2
| | 1233,3-1233,6
| 1233,7-1232,0
| 1234,1-1234,4
| | 1234,5-1234,8
"2 1234,9-1235,2
120 м
Источник: Институт истории и археологии Академии наук Монголии
Цифровая обработка и подготовка к печати чертежей: М. Нямху, Институт географии и геоэкологии Академии наук Монголии
34 О
Сб
Рис. 2. Общий план городища Гуа-дов
На основании анализа вышеназванных находок Х. Пэрлээ выдвинул предположение, что центральное здание размером 14x12 (12x12) м было построено на утрамбованной платформе 22x22 м, имело крышу, уложенную сыроглиняной черепицей. Он также заявляет, что деревянных столбов было 13 пар (всего 26 шт.), в северной и южной частях здания располагалось по две небольшие комнаты, а в центральной части находился большой зал размерами 12x5,75 м.
Следующие 11 раскопов были заложены по четырём сторонам вала квадратной формы. Здесь следует сказать, что места раскопов, отмеченные на плане памятника, не пронумерованы, поэтому определения становятся более понятными только при сличении их с планом 2 (см. рис. 1—2). Раскопы на городских стенах были небольшими: 2—2,5 м на 3—4 м. Находки из них в основном идентичны. Здесь выявлены утрамбованные глиняные полы, черепица, обожжённые красные кирпичи. Особое внимание исследователя привлекли к себе глиняные плиты размерами 24x24 см, охарактеризованные им как «кирпичи с вдавленным орнаментом», а также «стол», сооружённый из них. Данные плиты имели орнамент в виде линий из параллельно расположенных чёрточек (как на стёганых войлочных подстилках). Они были обнаружены во втором раскопе: «...при достижении глубины 45 см появился утрамбованный пол из синей глины, на котором, в восточной части раскопа, выявлено сооружение, похожее на стол, которое располагалось по линии восток — запад. данное сооружение, похожее на стол, примыкало к южной стене здания и находилось прямо на глиняном полу. Более детальная характеристика сооружения: верхняя и лицевая стороны облицованы несколькими квадратными сырыми кирпичами, в задней части (у стены) такие же сырые кирпичи посажены наполовину, верхние половинки выступают вверх. Зазоры между кирпичами зашпаклёваны глиной. При внимательном осмотре заметно, что квадратные кирпичи размерами в высоту и в ширину по 24 см, имеющие на лицевой стороне орнамент в виде параллельно расположенных чёрточек (ширдгийн хээ), не имеют отношения к украшению здания. У меня создалось впечатление, что при входе в это маленькое здание по правую руку от входящих людей находился "стол", предназначенный для раскладывания, размещения чего-либо» (Пэр-лээ 1957 [2012б]: 193).
На плане также видно, что 1 раскоп заложен к северо-востоку от главного здания, в месте расположения более мелкого, второстепенного по значению здания. Кроме вышеназванных 12 раскопов, ещё один (размерами 11,2x2 м) был заложен на остатках сооружения, находящегося в 190 м от юго-восточного угла городских стен. Размеры этой постройки составляли 15x15 м, на поверхности земли выступали каменные основания столбов. На глубине 30 см выявлен утрамбованный пол из синей глины, в восточной
2 В книгах и статьях Х. Пэрлээ на монгольском языке нет общего плана городища Гуа-дов. Но его план имеется в статье, вышедшей на русском (Пэрлээ Х. 1957: 44). Он включён в настоящую работу потому, что раньше публиковался очень редко, кроме того, может дать представление о расположении раскопов, заложенных Х. Пэрлээ на памятнике.
части раскопа обнаружен «разложившийся труп» (захоронение) человека, прикрытый плоскими камнями. Усопший, уложенный на правый бок, был ориентирован головой на восток, его руки располагались вдоль тела, а ноги были согнуты в коленях. В описании сказано, что тело ничем не было обмотано, отсутствовали также признаки существования каких-либо подстилок и матерчатых изделий, укрывавших его. Рядом с покойником обнаружен костяной наконечник стрелы. Учёный предположил, что наконечник может относиться к заключительной стадии каменного века. На основании данных, полученных при разведочных раскопках, Х. Пэрлээ предположил, что внутри городских стен было построено много небольших сооружений, которые располагались впритык к стенам. Кроме того, он выдвинул догадку, что вышеназванный «стол» применялся для жертвоприношений.
Захоронение, обнаруженное в сооружении, расположенном вне городских стен, по мнению Х. Пэрлээ, являлось усыпальницей прародителя хун-нов (согласно датировке костяного наконечника стрелы), которое впоследствии было разрушено и разграблено, так как костяк был не полным, камни-подпятники располагались беспорядочно.
Поскольку на памятнике присутствовали только находки строительных материалов, Х. Пэрлээ выдвинул версию, что данные сооружения простояли недолго и что люди здесь жили очень непродолжительное время. Он считал, что хунны массово собирались в Гуа-дов только в январе, мае и сентябре для совершения жертвоприношения. Всё остальное время тут жили лишь несколько прислужников или сторожей. Кроме того, на городище обнаружены следы пожара. Отсутствие жертвенной утвари Х. Пэрлээ обьясняет тем, что перед пожаром нападавшие, возможно, дочиста разграбили всё имущество.
Время сооружения Гуа-дов, по мнению учёного, может относиться к 118 г. до н.э., когда хунны начали проживать к северу от Гоби, а время гибели— к 85—93 гг. н.э., когда усилился натиск китайцев, сяньбийцев, дин-лин и многих других народов (Пэрлээ 1957 [2012б]: 198). Главными причинами, по которым Х. Пэрлээ начал считать городище обрядовым местом, являются само название местности, а также связанные с ним легенды. Обнаруженные в ходе раскопок «стол для жертвоприношений» и «древнее захоронение прародителя», возможно, ещё больше укрепили его мысли.
РЕЗУЛЬТАТЫ РАСКОПОК 2013—2015 гг.
В 2012 г. археологами совместного Монголо-корейского проекта «Мон-Сол» был проложен разведочный маршрут по правому берегу р. Керу-лен с целью ознакомления с городищами и другими памятниками хунну, связанными с производством металлических и глиняных изделий. К таковым относились места, где обнаружены остатки печей для плавки железной руды и печи для обжига глиняных изделий. Что касается самого проекта, то он функционирует с 1997 г. За это время проведено несколько археологических
исследований в разных областях Монголии. С 2000 г. участники «Мон-Сол» сконцентрировали своё внимание на хуннских могильниках. В рамках проекта изучено несколько погребальных памятников хунну в таких местностях, как Морин-толгой, Худгийн-толгой, Дуурлиг-нарс. За данный период раскопаны и исследованы как рядовые могилы, так и элитные погребальные сооружения. В 2011 г., после завершения раскопок элитного кургана, расположенного в Дуурлиг-нарс, участники совместной экспедиции приняли решение об изучении городищ и других памятников хунну, так или иначе связанных с производственной сферой.
В 2013 г. основным оъектом исследований «Мон-Сол» было выбрано городище Гуа-дов. В первый сезон участники проекта изучили остатки небольшого здания, расположенного к югу от центральной, самой крупной, постройки. В сезон проведения раскопок уже началась осень, травы пожухли и очертания валов, а также зданий стали заметны более отчётливо. Небольшая возвышенность, являющаяся остатками центрального здания, называемая местными жителями Гуа-дов, имеет прямоугольную форму размерами 56x45 м, ориентирована длинной осью по направлению северо-восток — юго-запад, высота возвышенности составляет около 2 м. Она находится внутри вала квадратной формы. Валы едва заметны, их высота над современной поверхностью земли составляет около 0,1—0,2 м, они расположены в форме почти правильного квадрата, одна из стен параллельна центральному зданию. А вот размеры стен несколько отличаются от тех, что даны Х. Пэрлээ, и составляют 200х180 м. Мы предположили, что вокруг этих стен могут быть ещё и двойные стены. Когда поиски не увенчались успехом, было сделано детальное сличение нашего плана с планом, сделанным в 1952 г., и мы пришли к выводу, что обследуем тот самый памятник, который был исследован и зарисован Х. Пэрлээ. Поэтому в размеры, данные нашим старейшим археологом, по всей видимости, закралась типографская ошибка. После трёх лет полевых работ конструкция городища выступила более явственно, и об этом будет сказано чуть ниже.
Раскопки начаты на площадке, где на поверхности земли выступали строительные материалы. Она расположена примерно в 100 м на юг от юго-западного угла центрального здания. Это место выбрано потому, что на поверхности земли было заметно большое количество черепицы, кирпичей и обгорелых материалов, которые могли являться производственными отходами. Поэтому мы предположили, что здесь находилось производственное помещение, мастерская. В ходе раскопок стало понятно, что в данном месте располагались ворота, а не мастерская. Не делая упор на разъяснении хода раскопок, приведём более подробные сведения о конструктивных особенностях этого сооружения. Мы заложили раскоп на площадке размерами 33x14,5 м, там, где находился один из провалов прямоугольного сооружения, которое, по всей видимости, являлось городскими стенами. Здесь располагались две одинаковые утрамбованные площадки, каждая размерами 5,5x4,2 м. Расстояние между ними составляло около 5 м, и это пространство являлось проезжей частью ворот. Таким образом получается, что на
утрамбованных площадках с двух сторон от ворот находились две одинаковые постройки. В четырёх углах каждой из площадок обнаружены каменные подпорки под столбы, два парных столба находились и в центре сооружения. Из этого видно, что ворота являлись довольно крупным сооружением с двумя прямоугольными постройками с двух сторон, каждая из которых имела по 8 столбов (всего 16 шт.) (рис. 3, 4). По периметру утрамбованных площадок обнаружено большое количество черепицы. Кроме того, на проезжей части ворот выявлен целый пласт черепицы, который был равномерно распределён по всей её площади. Вероятно, ворота с 16 столбами имели крышу, покрытую черепицей, которая сползла на землю во время
I I Зона развала черепицы кровли Следы разведочных раскопов (1952 г.)
Битый кирпич и глина | | Желтая утрамбованная земля
Щ Камни-базы колонн О Ямки деревянных столбов
Рис. 3. План ворот, исследованных в 2013—2015 гг.
Рис. 4. Раскопки ворот. Фото с дрона (2015 г.)
5 т
разрушения постройки. Здесь сделано интересное наблюдение: если проезжая часть ворот была покрыта черепицей как ковром, то две утрамбованные площадки такого покрытия не имели. Черепица располагалась лишь по периметру, окаймляя площадки ровным слоем шириной около 2 м (рис. 4).
С двух внешних сторон утрамбованных площадок, т.е. слева и справа от ворот, обнаружены остатки сооружений, возведённых из красного кирпича. Эти постройки находились с внешней и внутренней стороны от стен шириной примерно 1,5 м, которые примыкали к воротам с двух сторон, всего было четыре сооружения. Из остатков стены, а также по упавшим кирпичам видно, что они были сделаны из красного кирпича толщиной в два раза больше современных. Заметно и то, что два раскопа 1952 г. проходили каждый по одному из кирпичных строений (оба раскопа расположены с восточной, т.е. внутренней, стороны от утрамбованной глиняной полосы) (рис. 3, 4). Именно поэтому Х. Пэрлээ предположил, что городские строения вплотную примыкали к внешним стенам. В ходе наших раскопок, проведённых в юго-восточной кирпичной постройке, обнаружены две облицовочные плиты размером 24x24 см, которые имели вдавленный орнамент в виде узора, называемого «тагнай хээ»3, и располагались по нижнему краю стены. Скорее всего, это и был так называемый стол для жертвоприношений, который был описан Х. Пэрлээ. Исследователь предположил, что плиты не имеют отношения к украшению здания. Поскольку они располагались прямоугольником, учёный выдвинул версию, что из них был сооружён жертвенный стол, который находился слева и справа от входящих в здание людей. По нашим наблюдениям, высока вероятность того, что данными плитами облицовывались небольшие кирпичные сооружения, находящиеся с двух сторон от двери здания, также ими украшались нижние части стен наподобие современных плинтусов. Исходя из орнамента плит и общей композции, видно, что плиты не имеют отношения к жертвенным обрядам.
В ходе раскопок нам не удалось выяснить предназначение этих небольших сооружений, также нам была непонятна их конструкция. Кроме того, нас вводили в заблуждение каменные опоры столбов, находящиеся в месте стыковки утрамбованный полосы земли. Там, где эта полоса, проходя между кирпичными зданиями, непосредственно примыкала к воротам (к 8 опорным площадкам), обнаружены подпятники столбов, сооружённые из трёх примыкающих друг к другу камней (рис. 3, 4). Было очевидно, что камни являются основанием парных столбов, и создавалось впечатление, будто здесь находились небольшие проходы для пеших лиц.
После завершения раскопок мы занялись изучением архитектурных аналогий с целью поиска древних ворот, которые могли бы быть идентичны воротам Гуа-дова. В ходе данных работ мы познакомились со строением внутренних ворот зимнего дворца вана Гёнбук (одного из ванов государства
3 Орнамент, украшающий лицевую сторону данных плит, Х. Пэрлээ называет то «ширмэл ширдэгний хээ» (узор стёганых войлочных подстилок), то «тагнай хээ» (узор, напоминающий рисунок нёба животного). Некоторые исследователи называют его ещё и «садармал хээ».
Чосон), расположенного в столице Республики Корея. Дворец был разрушен во времена японского нашествия, а потом восстановлен. Центральные ворота его внутренней стены являются очень величественными: это двухэтажные ворота с 12 большими колоннами. Крыша ворот покрыта черепицей в два слоя, с двух сторон от ворот имеется по одной двери для пешего прохода, за этими дверями находятся деревянные лестницы для выхода на второй этаж ворот4.
Ознакомление с конструкцией ворот дворца Гёнбук дало нам возможность реконструкции ворот городища Гуа-дов, особенно той их части, где обнаружены кирпичные сооружения (рис. 3, 4). Теперь мы можем предположить, что кирпичные постройки, расположенные с двух сторон от ворот, являлись частью пешеходных малых ворот, а в месте, где валы примыкали к утрамбованным площадкам, были лестницы для выхода на второй этаж. Об этом свидетельствуют каменные основания столбов, расположенные в конце утрамбованных полос, а также конструкция крыши ворот, о чём речь пойдёт ниже.
Поскольку мы более или менее подробно рассмотрели нижнюю, фундаментальную, часть ворот, теперь остановимся на конструктивных особенностях крыши. Как нам кажется, её конструкцию можно представить по расположению черепицы, которой было обнаружено очень большое количество. Как уже говорилось выше, там, где находился проход ворот, черепица расстилалась сплошным слоем, а вот на утрамбованных площадках её практически не было, она лежала вокруг данных площадок, каждая из которых имела по восемь оснований для установления столбов. Из этого видно, что черепица крыши основных ворот не соскользнула в какую-либо сторону, а провалилась вниз в один момент. Хотя в ходе раскопок нами обнаружены каменные основания столбов, остатков деревянных колонн практически не было. Нас немало удивил и тот факт, что следы сильного воздействия огня, например обожжённые черепица и кирпичи, обнаружены лишь в тех местах, где было много черепицы, а обгоревших деревянных деталей практически не было. Это можно объяснить следующими причинами.
Во-первых, первопричиной разрушения ворот являлся пожар, но огонь не охватил их целиком. Из наших наблюдений видно, что огонь наиболее сильно воздействовал на ту часть, где был проход, и на кирпичные строения, находящиеся по обе стороны от ворот. Именно поэтому проходная часть сразу обвалилась вниз. Во-вторых, нам кажется, что после обвала проходной части строения по обе стороны, расположенные на утрамбованных фундаментах, ещё простояли некоторое время. После пожара городище было оставлено людьми и крыши оставшихся по обе стороны от ворот строений постепенно соскользнули и упали вокруг утрамбованных площадок. Если бы эти строения сгорели целиком и их крыши обвалились сразу, черепица была бы обнаружена и на утрамбованных фундаментах. Но мы знаем, что она ровным широким слоем окаймляет данные площадки.
4 Со строением данного сооружения автор лично ознакомился во время поездки в столицу Республики Корея, г. Сеул.
В-третьих, при раскопках небольшие фрагменты обгоревшей деревянной колонны обнаружены только в одном месте, остатки других деревянных конструкций отсутствовали. Такое может быть лишь в одном случае: если затем всё дерево было собрано и использовано в других целях.
При зачистке и фиксации обвалившейся черепицы нами замечено несколько интересных деталей. В черепице, покрывавшей крыши кирпичных строений, которые, по нашему мнению, являлись пешеходными воротами, удалось выявить углы крыш, причём концевые диски в этих местах располагались в 2—3 слоя. Из этого можно предположить, что крыша ворот была двойной, к тому же, если каменные подпятники, находящиеся посередине пешеходных ворот, считать основаниями лестницы для выхода на второй этаж, то наша версия становится ещё более правдоподобной.
Поскольку черепица покрывала значительную площадь, в процессе раскопок она была обнаружена в огромном количестве. Преимущественно это так называемая нижняя черепица — дугообразно изогнутые керамические пластины размерами 60x40 см. Найдено также немало фрагментов верхней черепицы — полукруглых длинных керамических изделий, которыми покрывались места стыков нижних черепиц. Сравнительно небольшое количество концевых дисков выявлено по периметру участков распространения нижней и верхней черепицы. Необходимо отметить, что эти диски орнаментированы разными узорами, отмечено 5—6 видов узоров (рис. 5).
Нижняя черепица лежала в основном в два слоя, причём в верхнем она была сильно повреждена, а в нижнем имела сравнительно хорошую сохранность. Очевидно, что верхний слой оказался разрушен в результате воздействия людей, животных и других факторов. Здесь зафиксирована одна особенность: основную площадь занимала нижняя черепица (почти плоская, с наибольшим радиусом изгиба), тогда как верхняя (полукруглая в сечении, с наименьшим радиусом изгиба) размещалась тонкими полосами на расстоянии 1,5—2 м друг от друга. В современных строениях верхняя и нижняя черепица чередуются друг с другом, т.е. места стыков нижней черепицы закрыты верхней.
Однако в ходе наших раскопок на городище Гуа-дов отмечена несколько иная ситуация: большая часть крыши ворот была покрыта нижней, почти плоской черепицей, а так называемая верхняя черепица располагалась полосами на гораздо большем расстоянии друг от друга. Вероятно, с этим связано и небольшое количество найденных концевых дисков. Если бы верхняя и нижняя черепица чередовались классическим способом, концевых дисков было бы больше. В связи с этим отметим ещё одну интересную деталь. Выпуклые стороны нижней (в нашем понимании) черепицы были орнаментированы. Если такую, почти плоскую, черепицу использовать, как это делают сейчас — раскрытой стороной вверх, — то орнаментировать выпуклую часть подобных изделий нет необходимости. Поэтому можно предположить, что крыши ворот в основном были покрыты почти плоской черепицей, которую мы привыкли называть нижней, причём ею же сверху закрывались и места стыков; лишь в этом случае будет виден орнамент, сделанный на
Рис. 5. Виды концевых дисков памятника Гуа-дов
выпуклой стороне. Отсюда следует, что называть «нижней» широкую, почти плоскую, черепицу времён Хунну уже несколько проблематично.
Каменные подставки под столбы, обнаруженные в районе ворот, установлены не на поверхности земли, а в специально выкопанных ямах, размеры которых несколько больше самих камней. Дно ямы сперва засыпали галькой, потом делали глиняный слой и тщательно его утрамбовывали. Вероятно, это нужно было для того, чтобы колонны не проседали и ворота
не деформировались. В результате замеров также выявлено, что поверхности данных подставок находились точно на одном уровне, разница в высоте не превышала 1 см. Поэтому нельзя отрицать и возможность того, что забутовка ям осуществлялась для регулирования уровней каменных подпятников.
В 2014 г. наряду с раскопками ворот был сделан контрольный раскоп на том участке городища, который мог являться городским валом или стеной. Раскоп заложили в 60 м на восток от ворот. В ходе этих работ обнаружена утрамбованная глиняная полоса, по обе стороны от которой находилась черепица. Поскольку ширина данной полосы, которую мы считали городским валом, являлась такой же, как и в месте стыка с воротами, стало очевидным её конструктивное отличие от земляных валов известных нам городищ. В связи с лимитом времени работы на этом месте были приостановлены и возбновились лишь в 2015 г. Тогда полевой отряд совместного проекта занялся детальным изучением выпуклой прямоугольной полосы, тянувшейся в обе стороны от ворот. Был снят дёрн на участке от раскопа предыдущего года на юго-восток до угла сооружения. С западной стороны от ворот на расстоянии 10 м друг от друга — заложены разведочные траншеи шириной 1—2 м.
От раскопа 2014 г. на восток от ворот была зачищена полоса длиной 40 м; дёрн снят на глубину 10—15 см. В ходе работ выявлено, что утрамбованная полоса проходит на протяжении всего раскопа, как и черепица, рассеянная по обе её стороны на 1—1,3 м. Предполагая, что это городской вал, мы заложили в 4 местах поперечные траншеи с целью выяснения толщины и конструкции данной полосы. Было установлено, что утрамбованная её часть не очень толстая: наибольшая толщина составляла 30—40 см, наименьшая— 10—20 см; ширина колебалась в пределах 1,3—1,5 м. Из этого мы сделали вывод, что утамбованная полоса, скорее всего, является не валом, а специальной дорожкой. Однако вопрос вызывала обнаруженная рядом черепица; чтобы его прояснить, мы сняли всю черепицу на протяжении 80 м от ворот. В ходе этих работ по обе стороны от дорожки отмечено большое количество ямок, в которых были установлены столбы. Ямки находились на расстоянии 1,5—1,8 м друг от друга, исходя из их расположения, можно посчитать, что ширина дорожки колебалась от 2 до 2,2 м. Заложив на двух ямках пробные раскопы, мы выяснили, что их глубина составляла 25—30 см; в одной из них была обнаружена забутовка из мелкой гальки. Такая же картина с утрамбованной полосой, черепицей и ямками для установления столбов выявлена и с западной стороны от ворот.
Таким образом, выпуклая полоса, которую мы раньше считали городским валом, оказалась стеной-коридором с черепичной крышей и утрамбованной глиняной дорожкой между стенками, причём последние крепились при помощи деревянных столбов, врытых в землю. На площади раскопа нами выявлено около 50 ямок для установки столбов, но ни в одной из них нет остатков древесины, не обнаружено также следов пожара. Скорее всего, столбы были вынуты и унесены. Кроме того, черепица, найденная по
обе стороны от дорожки, располагалась очень ровным слоем, толщина которого на всём протяжении раскопа была одинаковой. Это позволяет предположить, что забор с крышей не подвергся воздействию пожара, а с ходом времени черепица сама сползла вниз и упала по обе стороны от дорожки, после чего люди вынули столбы и унесли деревянные конструкции заборов.
КОНСТРУКТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ И ФУНКЦИИ ГОРОДИЩА ГУА-ДОВ
За три полевых сезона мы провели раскопки юго-западного участка предполагаемого вала, а также ворот, находящихся в его средней части, осуществили разведку окружающей местности и в результате выдвинули новую версию о конструктивных особенностях городища Гуа-дов и его предназначении. Прежде всего рассмотрим устройство ворот и протянувшейся в обе стороны от них стены. На основании данных, полученных при раскопках, можем констатировать, что ворота имели 16 колонн, установленных на гранитных основаниях, двойную черепичную крышу, 2 пешеходные двери с кирпичными строениями. Деревянные стены были построены в виде коридора с черепичной крышей, его противоположные стенки устанавливались при помощи деревянных столбов, посаженных концами в землю (рис. 6).
Получив указанные сведения, мы начали поиск идентичных ворот и заборов, возведённых когда-либо в данном регионе, и нашли несколько совпадений. Например, конструкция в виде забора с большим количеством столбов и черепичной крышей стоит на берегу пруда, расположенного в южной
Рис. 6. Расположение черепицы в раскопе, заложенном на месте ворот
части монастыря Майдардзу (Внутренняя Монголия). Как уже отмечалось выше, такие же ворота, как и в Гуа-дов, сооружены во внутренних стенах дворца Гёнбук в Южной Корее. Корейские археологи исследовали и восстановили облик стены и ворот, построенных вокруг монастыря Хуанрюн, который располагался рядом с императорским дворцом в г. Кёнджу государства Силла. Они также идентичны стенам и воротам рассматриваемого нами городища (Unified Shilla 2003: 166).
Интересно, что на настенных фресках мавзолея Хорингэр, находящегося на территории Внутренней Монголии и относящегося к временам китайского государства Восточная Хань, тоже изображены конструкции с черепичным навесом (Mural 2012: 25). Кроме того, ворота и стены дворца императора Вэй Янь, построенного в столице государства Хань, г. Чан Ань, практически идентичны таким же сооружениям в Гуа-дов. Названный дворец вызывает интерес ещё и потому, что был возведён в тот же период, что и исследуемое городище. Его внешний облик был восстановлен усилиями китайских археологов (Wang 1982: рис. 31, 32)5. Стены вокруг дворца имеют множество столбов и сверху закрыты черепичной крышей, двухэтажные центральные ворота также покрыты черепицей. Из вышесказанного видно, что традиция возведения подобных ворот и стен широко распространена в дальневосточных странах. Подобные сооружения есть и в Монголии, например, главные ворота и стены с навесом дворца Чойджин-лам.
Постройки с величественными воротами, покрытыми двойной черепичной крышей, и стенами с черепичным навесом хронологически относятся к огромному промежутку времени: от II в. до н.э. до XX в. Традиция их сооружения продолжается вплоть до нашего времени. Письменные и археологические материалы подтверждают, что империя Хунну напрямую или через посредников тесно контактировала со многими странами, причём эти связи носили не только политический, но и культурный, а также экономический характер. Поэтому высока верятность заимствования у кого-либо вышеназванных архитектурных решений. Вопросы иноземного культурного влияния на жизнь народов, входивших в состав Хуннской державы, заслуживают отдельного и тщательного изучения. В нашем случае отчётливо заметен тот факт, что подобные сооружения реально существовали в китайском государстве Хань, которое было непосредственным соседом Хунну. Это также может являться доказательством правильности наших догадок о конструктивных особенностях ворот и стен городища Гуа-дов.
Среди черепицы, обнаруженной в Гуа-дов, встречаются концевые диски с «облачным» орнаментом, который был широко распространён в Китае ханьского периода6. Необходимо заметить, что данный орнамент на образцах из Гуа-дов имеет некоторые свои, индивидуальные черты. Например,
5 Кроме того, в сети Интернет можно найти очень много фотографий с изображениями уже восстановленного ханьского дворца Вэй Янь, расположенного в китайском г. Сиань.
6 Материалы исследований концевых дисков времён Хань подробно изложены в книге корейского учёного Хо Сон-ёна «Исследования древней черепичной крыши Китая» (Хо Сон-ён 2014).
ханьские концевые диски разделены на четыре равные части, на каждой из которых представлено по одному «облачному» узору, причём располагаются они строго симметрично. Среди дисков из Гуа-дов также есть изделия, лицевые стороны которых разделены на четыре равные части, но «облачный» узор на них расположен не симметрично, некоторые узоры перевёрнуты или изображены перпендикулярно другим. Кроме того, помимо концевых дисков с четырьмя узорами, в Гуа-дов встречаются образцы, на которых представлено гораздо большее их количество. На основании данного параметра можно выделить несколько видов дисков. Создаётся впечатление, что диски из изучаемого городища позволяют составить некую классификацию «облачного» орнамента и проследить его развитие, начиная от простых, или одинарных изображений, до более сложных, с большим числом узоров (рис. 5). Поскольку черепица, найденная в Гуа-дов, будет более детально рассмотрена в другой статье, на этот раз мы ограничиваемся лишь изложенной выше информацией. В любом случае, необходимо отметить, что данная черепица, несмотря на её сходство с ханьской, имеет и свои, местные, особенности, например, на ней могут быть изображены узоры с символикой хунну.
Как было сказано выше, мы исследовали западную часть городской стены, которую сперва считали валом, а также выявили конструкцию ворот, расположенную в её средней части. Это дало возможность воссоздать внешний облик всей стены, окружавшей город. Обратившись к результатам раскопок Х. Пэрлээ, которые велись преимущественно в серединах её северной, южной и восточной сторон, мы отметили, что обнаруженные им материалы идентичны нашим находкам; данный факт позволил предположить, что ворота имелись во всех четырёх частях стены. В 2016 г. на памятнике были проведены геофизические, геомагнитные, электромагнитные исследования. Хотя полученные материалы в настоящее время находятся в стадии обработки, по предварительным результатам уже можно сделать вывод об идентичности западной (исследованной нами) и остальных стен, где также были обнаружены утрамбованные полосы-дорожки с черепицей по краям. Сказанное даёт нам возможность заявить, что Гуа-дов был окружён с четырёх сторон стеной-коридором с черепичным навесом и что все четыре части стены имели ворота (рис. 7, 8).
Следы от стены с черепичным покрытием и утрамбованной дорожкой посередине ярко выделяются на местности. На этой полосе даже сейчас почти не растёт трава, что хорошо видно на снимках, снятых с воздуха. Судя по ним, стена имела вид почти правильного квадрата. Длина раскопанной нами западной и восточной частей равнялась 200 м, северной и южной — 180 м. В северо-западном углу городской стены расположены развалины довольно крупного здания размерами 50x40 м, которое, вероятнее всего, являлось центральным сооружением. К северо-востоку от него заметны следы длинной узкой постройки длиной 30 м.
Центральное здание построено менее чем в 30 м от задней (северозападной) стены, длинной осью ориентировано по линии северо-восток — юго-запад. Другими словами, его длинная сторона параллельна задней
Тг-3
Тг-2
Тг-1
\
4 т =1
Зона развала черепицы кровли Жёлтая утрамбованная земля
Почва поверхности (?) • Ямки опорных столбов Перемешанная почва в Яма разведочного шурфа
Рис. 8. План восточной части стены
а
Ь
а
0
части городской стены. Между ними почти нет свободного пространства, а вот с противоположной стороны строения есть довольно большая площадка, поэтому можно предположить, что главный вход был направлен на юго-восток, т.е. в сторону восхода солнца. Если учесть сведения письменных источников о том, что шаньюй утром поклонялся солнцу, а вечером луне, то наши догадки о юго-восточном направлении входа в здание становятся довольно обоснованными.
Остатки 2—3 крупных строений обнаружены и вне городских стен. Из них два находились с восточной стороны, на данный момент от них остались земляные возвышенности высотой около 70 см. Небольшая возвышенность, расположенная к северу от стен, была раскопана Х. Пэрлээ, там обнаружено древнее захоронение. Строения, находящиеся за пределами городища, возводились на высоких утрамбованных фундаментах. Поскольку на этих возвышенностях и вокруг них найдено большое количество черепицы и каменных подпорок под столбы, можно прийти к выводу о немалых размерах данных построек. В ходе исследований нами использовались беспилотные летательные аппараты с камерой. На снимках, сделанных с высоты птичьего полёта, заметны следы рукотворного пруда, который располагался в юго-восточном углу квадратных стен (рис. 9, 10).
Рис. 9. Раскопки восточной части стены. Фото с дрона
Рис. 10. Аэрофотоснимок местности с расположением городища Гуа-дов
Исходя из результатов раскопок, можно выдвинуть предположение, что памятник Гуа-дов не был «местом для жертвоприношений», как считал Х. Пэрлээ. Этот дворцовый комплекс имел стены, покрытые черепицей, величественные ворота, располагавшиеся с четырёх сторон, крупное центральное строение (дворец) и длинное вспомогательное сооружение-пристройку. Кроме того, в юго-восточном углу двора был искусственный пруд, строения имелись и вне стен — данный факт может являться дополнительным доказательством того, что здесь находился княжеский дворец, а не храм для ритуальных действий (рис. 11).
Конструктивные особенности городища Гуа-дов позволяют предположить, что данный памятник являлся дворцом, принадлежавшим кому-то из высокопоставленных лиц Хуннской империи. Поскольку по природным и климатическим условиям данная местность наиболее комфортна для жизни в тёплое время года, то здесь, скорее всего, располагалась летняя резиденция одного из ванов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С 1952 г., когда Гуа-дов исследовал наш старейший археолог Х. Пэрлээ, это городище считалось «местом для жертвоприношений». Однако после трёх лет полевых работ, в ходе которых были применены некоторые естественнонаучные методы, в частности осуществлены геофизические исследования, мы пришли к выводу, что сумели собрать достаточное количество аргументов для опровержения предположений Х. Пэрлээ о ритуальной функции памятника, приписывавшейся ему на протяжении более чем 60 лет. Во-первых, в процессе раскопок установлено, что глиняные плиты, считавшиеся конструктивными частями «стола для жертвоприношений», на самом деле являются облицовочным материалом. Мы также считаем, что нам удалось собрать некоторые данные, которые могут пролить свет на причину отсутствия в Гуа-дов бытовых артефактов.
Во-вторых, с целью выявления конструктивных особенностей городских стен и ворот были полностью исследованы одна стена прямоугольного сооружения и ворота, находящиеся в её центре. В ходе раскопочных работ нам удалось выяснить, что ворота представляли собой величественное двухэтажное строение с шестнадцатью столбами, при этом городские стены были не обычными земляными, а красивыми деревянными коридорами с черепичным навесом. Хотя мы исследовали только одну часть прямоугольного сооружения, естественнонаучными методами была установлена идентичность всех четырёх стен.
В-третьих, в результате дополнительных исследований окружающей памятник местности мы обнаружили участок, где располагался рукотворный пруд. Кроме того, данная территория наиболее комфортна для жизни в тёплое время года. В-четвёртых, был собран новый материал, который мог бы помочь в прояснении вопросов, связанных с классификацией и назначением глиняной черепицы хуннского периода. Он также будет полезен для изучения культурных связей хуннов с другими народами и влияния иноземных культурных достижений на их повседневную жизнь.
На основании вышеперечисленных фактов мы выдвигаем гипотезу, что памятник Гуа-дов являлся величественным, конструктивно сложным красивым дворцовым комплексом, принадлежавшим одному из аристократов Хунн-ской державы. Исходя из географических и климатических условий данной местности, можно предположить, что использовался он только в летнее время. Теории о назначении Гуа-дов могут стать ещё более обоснованными в результате дальнейшего углублённого исследования всех пяти «городов» хунну, расположенных вдоль р. Керулен, о чём будет сказано отдельно.
ЛИТЕРАТУРА
Амартувшин Ч., Сасада Т., Эрэгзэн Г., YcyKH И., Сагава М., Кияама К., Yчида, Ишцэрэн Л., Алдарме нх П., Гал-дан Г., Нямхуу М. 2015. Тев аимгиин Менгенморьт сумын нутаг Зуун Баидла-гиин гол: Монгол-Японы хамтарсан «Эртнии монголчуудын уилдвэрлэлиин туух» теслиин хээриин шинжилгээнии ангиин таилан = Долина реки Дзун Байдлагийн гол Мунгунморьт сомона Центрального аймака: Отчёт полевого отряда совместного монголо-японского проекта «История развития производственной сферы экономики у древних монгольских народов. ТАХГБСХ = Рукописный фонд Института истории и археологии. Улаанбаатар.
Батсайхан З., Баатарбилэг Ё. 2002. Архан-гай аймгийн нутгаас шинээр олдсон гур-ван хэрэм = Три крепости, вновь обнаруженные на территории Архангайского аймака. Археологи, антропологи, угса-атан судлал. МИУС- ын Эрдэм шин -жилгээний бичиг = Археология, антропология, этнография. Научные записки Монгольского государственного университета. № 187.
Данилов С.В. 2004. Города в кочевых обществах Центральной Азии. Улан-Удэ.
Доржсурэн Ц. 1966 [2003]. Хуннугийн шинэ суурин = Новое поселение Хун-ну. Монголын археологийн судалгаа: Эрдэм шинжилгээний бутээлийн эм-хтгэл = Археологические исследования Монголии. Улаанбаатар.
Ивлиев А.Л., Крадин Н.Н., Васютин С.А. 2018. Черепица городища Тэрэлжин-Дэрвэлжин, Монголия (по материалам раскопок 2015 г.). Труды Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН. № 20, 134—146.
Крадин Н.Н, Ивлиев А.Л., Харинский А.В., Очир А., Васютин С.А., Ковычев Е.В., Эрдэнэболд Л. 2017. Раскопки городища Тэрэлжийн-Дурвулжин и некоторые итоги изучения хуннской урбанизации. Актуальные вопросы археологии и этнологии Центральной Азии. Материалы II междунар. науч. конф. Отв. ред. Б.В. Базаров, Н.Н. Крадин. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 163—175.
Очир А., Цэрэнбямба Х. 2011-2012. Дов дэрсний балгасны судалгааны урьд-чилсан ур дунгээс = Предварительные результаты исследований городища Дов дэрсний балгас. Studia Historica. T. XLI—XLII, вып. 1.
Очир А., Эрдэнэболд Л., Уртнасан Э. 2013. Суулийн уед шинээр олдсон эртний хэ-дэн балгасны тухай = О некоторых древних городищах, обнаруженных в последнее время. Нуудэлчдийн ев судлал = Исследования наследия кочевников. T. XIV, вып. 9.
Очир А., Чен Ёнжи 2015 (отв. ред.). Их талын нуудэлчид ба Торгоны зам. Yзэсгэлэнгийн каталоги = Кочевники Великой степи и Великий шёлковый путь. Каталог выставки. Улаанбаатар.
Пэрлээ X. 1957. К истории древних городов и поселений в Монголии. Советская археология . № 3, 43—53.
Пэрлээ Х. 1957 [2012]. Хун нарын гурван хэрмийн улдэц = Остатки трёх крепостей хуннов. Бутээлийн чуулган = Собрание сочинений. Т. III. Улаанбаатар.
Пэрлээ Х. 1961 [2012]. Монгол Ард Улсын эрт, дундад уеийн хот суурины товчо-он = Свод данных о древних и средневековых городах и поселениях Монгольской Народной Республики. Бутээлийн чуулган = Собрание сочинений. Т. I. Улаанбаатар.
Эрдэнэболд Л., Бямба-Очир Ц., Крадин Н.Н., Ивлиев А.Л., Васютин С.А., Ковычев Е.В., Харинский А.В. 2015. Тэрэлжийн дервелжин балгасанд явуул-сан 2015 оны археологийн малтлага судалгаа = Археологические исследования городища Тэрэлджийн дурвулжин, проведённые в 2015 году. «Монголын ар-хеологи-2015» хурлын эмхтгэл = Сборник докладов конференции «Археология Монголии-2015». Улаанбаатар.
Эрэгзэн Г. 2011 (отв. ред.). Хуннугийн ев = Наследие Хунну. Улаанбаатар.
Эрэгзэн Г. 2013. Керулен голын сав дахь Хуннугийн хотууд = Города Хунну долины реки Керулен. «Монголын археологи -2012» хурлын эмхтгэл = Сборник докладов конференции «Археология Монголии-2012». Улаанбаатар.
Эрэгзэн Г. 2015. Керулен голын сав дахь Хуннугийн хот, суурины тухай = О городах и поселениях Хунну, расположенных в долине реки Керулен. «Умард Хятад, Монгол болон Байгалийн Сибирийн эртний соёл» хурлын эмхтгэл = Сборник докладов конференции «Древние культуры Северного Китая, Монголии и Прибайкальской Сибири». Т. II. Бээжин.
Эрэгзэн Г., Алдарменх П., Энхболд С., Сон Ый-жон, У Сэй-ён, Ким Сан-мин, Хуанбо Чансо 2015. «Гуа-дов»-ын дурс-галт газарт хийсэн Монгол-Солонго-сын хамтарсан археологийн судалга-аны ур дунгээс = Некоторые результаты монголо-корейских археологических исследований памятника Гуа-дов. «Мон-голын археологи-2012» хурлын эм-хтгэл = Сборник докладов конференции «Археология Монголии-2012». Улаанбаатар.
Amartuvshin Ch., Gantulga Z., Garamjav D. 2011. On the Walled Site of Mangasyn Khuree in Galbyn Gobi. Xiongnu Archaeology: Multidisciplinary Perspectives of the First Steppe Empire in Inner Asia. Bonn: Freiburger Graphische Betriebe.
Mural 2012. National Treasures. Shangdong. Pousaz N., Ramseyer D., Turbat T., Akeret O., Batsukh D., Dellea Ya., Guelat M., Lepetz S., Serneels V., Thorimbert S. 2013. L'Habitat Xiongnu de Boroo gol — Recherches Archeologiques em Mongolie (2003—2008). Terra Archaeologica. VII. Unified Shilla 2003. Special Exhibition.
National Museum of Korea. Seoul. Wang Zhougshu 1982. Han Civilization.
London: Yale University. Хо Сон-ён 2014. Исследования древней черепичной крыши Китая. Сеул: Изд-во Хаг Ён. ^ ЖЩ 7Щ
CONSTRUCTIVE FEATURES OF THE XIONGNU TOWN GUA DOV
G. Eregzen
The article is devoted to the research of the Xiongnu site Gua Dov, located on the Kherlen River in Mongolia. The first studies of the site were carried out by H. Perlee in 1952, who made the plan for the site, carried out tested excavations and determined the location of the central building. Based on the data obtained, H. Perlee suggested that Gua Dov was a ritual place for the Xiongnu. In 2013—2015 within the framework of the Mongol-Korean project, the Gua Dov site was researched. In the process of work, unmanned aerial vehicles were used, geophysical, geomagnetic and electromagnetic studies were carried out. The central building was examined, its dimensions, the area of the settlement and the length of the walls were determined more accurately in comparison with the studies in the XX c. One of the excavation area included the remains of the gate with columns on granite bases; in the process of excavation of the gate their design features were revealed, also tiles of the roof of the gate structures were collected. The tile discs bear similarities to Han decors and have local features. In another area of the site, the western part of the town wall was explored; that allowed reconstructing the general appearance of it. The wall was a corridor with a tile roof, and each of the four walls had the gate. New research of Gua Dov allowed making a conclusion that the site was a summer residence of one of the high-ranking officials of Xiongnu Empire. The palace complex was surrounded by walls with tiled roof, it had four gates, an auxiliary building, and an artificial pond in the southeastern corner of the courtyard. There were various structures outside the walls.
Keywords: Mongolia, Xiongnu, Gua Dov site, palace complex, town wall, gate.
REFERENCES
Amartyvshin Ch., Sasada T., Eregzen G., Ysyki I., Sagava M., Kiyaama K., Ychida, Ishtseren L., Aldarmenkh P., Galdan G., Nyamkhyy M. 2015. Tev aimgifn Mengenmor't sumyn nutag Zyyn Bardlagifn gol: Mongol-Yapony kham-tarsan «Ertnif mongolchuudyn yfldverlelifn tyykh» teslifn kheeriin shinzhilgeenii angiin taflan [Valley of the Dzun River Baidlagiin Gol Mungunmort Somon of the Central Aimag: Field Report of the Joint Mongolian-Japanese Project "History of the Development of the Industrial Sphere of the Economy Among the Ancient Mongolian Peoples"]. TAHGBSH [Manuscript Collection of the Institute of History and Archeology]. Ulaanbaatar.
Batsaykhan Z., Baatarbileg E. 2002. Arkhan-gay aymgiyn nutgaas shineer oldson gur-van kherem [Three Fortresses, Newly Discovered on the Territory of the Arkhangai Aimag]. Arkheologi, antropologi, ugsaatan sudlal. MUS-yn Erdem shinzhilgeeniy bichig, № 187.
Danilov S.V. 2004. Goroda v kochevykh ob -shchestvakh Tsentral'noy Azii [Cities in the Nomadic Societies of Central Asia]. Ulan-Ude.
Dorzhsyren Ts. 1966 [2003]. Khynnygiyn shine suurin [New Hunnu Settlement]. Mongolyn arkheologiyn sudalgaa: Erdem shinzhilgeeniy byteeliyn emkhtgel [Archaeological Research in Mongolia]. Ulaanbaatar.
Ivliev A.L., Kradin N.N., Vasyutin S.A. 2018. Cherepitsa gorodishcha Terelzhin-Dervel-zhin, Mongoliya (po materialam raskopok 2015 g.) [Tiles of the Terelzhin-Dervelzhin Settlement, Mongolia (Based on Materials from Excavations in 2015)]. Trudy Institu-ta istorii, arkheologii i etnografii DVO RAN, № 20, 134—146.
Kradin N.N, Ivliev A.L., Kharinskiy A.V., Ochir A., Vasyutin S.A., Kovychev E.V., Erdenebold L. 2017. Raskopki gorodish-cha Terelzhiyn-Durvulzhin i nekotorye ito-gi izucheniya khunnskoy urbanizatsii [Excavations of the Terelzhiin-Durvulzhin Settlement and Some Results of the Study of the Xiongnu Urbanization]. Aktual'nye voprosy arkheologii i etnologii Tsentral'noy Azii. Materialy II mezhdunar. nauch. konf. [Topical Issues of Archeology and Ethnology in Central Asia]. Executive ed.
B.V. Bazarov, N.N. Kradin. Ulan-Ude: Izd-vo BNC SO RAN, 163—175.
Ochir A., Tserenbyamba Kh. 2011-2012. Dov dersniy balgasny sudalgaany ur'dchilsan yr dyngees [Preliminary Results of Investigations of the Dov Dersniy Balgas Site]. Studia Histórica, vol. XLI—XLII, iss. 1.
Ochir A., Erdenebold L., Urtnasan E. 2013. Syyliyn yed shineer oldson ertniy kheden balgasny tukhay [About Some of the Ancient Settlements Discovered Recently]. Nyydelchdiyn ev sudlal [Studies of the Heritage of Nomads], vol. XIV, iss. 9.
Ochir A., Chen Enzhi 2015 (eds.). kh talyn nyydelchid ba Torgony zam. Yzesgelengiyn katalogi [Nomads of the Great Steppe and the Great Silk Road]. Ulaanbaatar.
Perlee Kh. 1957. K istorii drevnikh goro-dov i poseleniy v Mongolii [On the History of Ancient Cities and Settlements in Mongolia]. Sovetskaya arkheologiya, № 3, 43—53.
Perlee Kh. 1957 [2012]. Khyn naryn gurvan khermiyn yldets [Remains of Three Hun Fortresses]. Byteeliyn chuulgan [Collection of Works]. Vol. 3. Ulaanbaatar.
Perlee Kh. 1961 [2012]. Mongol Ard Ulsyn ert, dundad yeiyn khot suuriny tovchoon [Compilation of Data on Ancient and Medieval Cities and Settlements of the Mongolian People's Republic]. Byteeliyn chuulgan [Collection of Works]. Vol. 1. Ulaanbaatar.
Erdenebold L., Byamba-Ochir Ts., Kradin N.N., Ivliev A.L., Vasyutin S.A., Kovychev E.V., Kharinskiy A.V. 2015. Terelzhiyn dervelzhin balgasand yavuulsan 2015 ony arkheologiyn maltlaga sudalgaa [Archaeological Research of the Tereldzhiin Durvuldzhin Settlement, Carried out in 2015]. "Mongolyn arkheolo-gi-2015" khurlyn emkhtgel [Collection of Reports of the Conference "Archeology of Mongolia-2015"]. Ulaanbaatar.
Eregzen G. 2011 (ed.). Khynnygiyn ev [Xiongnu Heritage]. Ulaanbaatar.
Eregzen G. 2013. Kerulen golyn sav dakh' Khynnygiyn khotuud [Xiongnu Cities of the Kerulen River Valley]. "Mongolyn arkheologi-2012'" khurlyn emkhtgel [Collection of Reports of the Conference "Archeology of Mongolia-2015"]. Ulaanbaatar.
Eregzen G. 2015. Kerulen golyn sav dakh' Khynnygiyn khot, suuriny tukhay [About the Cities and Settlements of the Xiongnu, Located in the Valley of the Kerulen River]. "Umard Khyatad, Mongol bolon Baygaliyn Sibiriyn ertniy soel" khurlyn emkhtgel [Collection of Reports of the Conference "Ancient Cultures of Northern China, Mongolia and the Baikal Siberia"]. Vol. 2. Beijing.
Eregzen G., Aldarmenkh P., Enkhbold S., Son Yy-zhon, U Sey-en, Kim San-min, Khuanbo Chanso 2015. «Gua Dov»-yn dursgalt gazart khiysen Mongol-Solongosyn khamtar-san arkheologiyn sudalgaany yr dyngees [Some Results of the Mongol-Korean Archaeological Research of the Guadov Site]. "Mongolyn arkheologi-2012" khurlyn em -khtgel [Collection of Reports of the Conference "Archeology of Mongolia-2012"]. Ulaanbaatar.
Amartuvshin Ch., Gantulga Z., Garamjav D. 2011. On the Walled Site of Mangasyn Khuree in Galbyn Gobi. Xiongnu Archaeology: Multidisciplinary Perspectives of the First Steppe Empire in Inner Asia. Bonn: Freiburger Graphische Betriebe.
Mural 2012. National Treasures. Shangdong.
Pousaz N., Ramseyer D., Turbat T., Akeret O., Batsukh D., Dellea Ya., Guelat M., Lepetz S., Serneels V., Thorimbert S. 2013. L'Habitat Xiongnu de Boroo gol — Recherches Archeologiques em Mongolie (2003—2008). Terra Archaeologica, 7.
Unified Shilla 2003. Special Exhibition. National Museum of Korea. Seoul.
Wang Zhougshu 1982. Han Civilization. London: Yale University. _
Ho Son-jon 2014. îr^^^ 7]^
} [Research on China's Ancient Tiled Roof]. Seoul: Hag Jon.
