CC BY
436
УДК 342.57
конституционно-правовое регулирование
в позитивно-правовом смысле: понятие и признаки
© Юрковский А. В., 2017
Иркутский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры РФ, г. Иркутск
Осуществляется попытка рассмотреть этимологические, общетеоретические и отраслевые признаки понятия «конституционно-правовое регулирование» в позитивно-правовом смысле. Предлагается авторская интерпретация понятий «регулирование», «правовое регулирование» и «конституционно-правовое регулирование». Обосновывается и раскрывается содержание основных признаков конструкта «конституционно-правовое регулирование».
Ключевые слова: регулирование; позитивное право; правовое регулирование; конституционно-правовое регулирование; государство; система права; цивилизационно-культурные факторы; мировоззренческие идеалы; общеобязательное поведение; упорядочение; порядок.
Несмотря на активное употребление в научном и политическом дискурсе, понятие «конституционно-правовое регулирование» не имеет должного и единообразного определения. В основном конституционно-правовое регулирование рассматривается как элемент, составная часть правового регулирования. Вместе с тем полагаем целесообразным отметить, что в общей теории государства и права, достаточно давно сложилось многозначное представление о понятии «правовое регулирование», которое рассматривается, по меньшей мере, в двух основных значениях — узком и широком. По данному поводу очень точно и обоснованно говорили многие ученые. Наиболее лаконично, по нашему мнению, о данной проблеме высказывался Н. А. Пьянов, который полагал, что право может рассматриваться в широком (общесоциальном) и узком (юридическом) смыслах. Отсюда и правовое регулирование может трактоваться в широком и узком смыслах: как регулирование, осуществляемое естественным правом, и как регулирование, осуществляемое позитивным правом [1]. Применительно к конструкту «конституционно-правовое регулирование», очевидно, можно вести речь о широком и узком его понимании, как и в вопросе о понятии правового регулирования. Одновременно необходимо констатировать, что каждое из предполагаемых значений рассматриваемого понятия нуждается в особом, отдельном, самостоятельном рассмотрении.
В предлагаемом исследовании рассматривается понятие «конституционно-правовое регулирование» в контексте позитивно-правового регулирования, или, иначе говоря, в узком смысле.
Дефинитивное определение понятия конституционно-правового регулирования на легальном уровне отсутствует. Тем не менее данная дефиниция активно используется в научном обороте. Так, например, научная электронная библиотека eLIBRARY.RU, крупнейший российский информационно-аналитический портал в области науки, технологии, медицины и образования, содержащий рефераты и полные тексты более 22 млн научных статей и публикаций (в том числе электронные версии более 4800 российских научно-технических журналов, из которых более 3800 — в открытом доступе), на момент запроса (19 нояб. 2016 г.) содержал 18 584 публикации, в которых использовалось рассматриваемое понятие. Контекстовый поиск на электронном ресурсе научной библиотеки диссертаций и авторефератов disseгCat, чей фонд на момент запроса (21 нояб. 2016 г.) составлял более 750 тыс. научно-исследовательских работ (около 410 тыс. диссертаций и примерно 340 тыс. авторефератов) [2], также обнаружил 21 066 документов, в которых содержалось рассматриваемое понятие.
Проведенный анализ обнаруженных эмпирических материалов позволяет отметить, что в абсолютном большинстве публикаций «конституционно-правовое регулирование» в качестве самостоятельной катего-
рии не рассматривается, воспринимается как безусловная данность, его количественные и качественные характеристики не выявляются и не учитываются. Авторы, чаще всего посредством обращения к конституционно-правовому регулированию, ведут речь скорее о его объектах, субъектах и результатах его действия (эффективности, проблемах, пробелах, коллизиях, недостатках и т. п.). Полагаем возможным согласиться с мнениями Д. М. Евстифеева и О. М. Киселевой, согласно которым, конституционное право существенно отличается от прочих отраслей права, это единственная отрасль права, представляющая собой совокупность конституционных и обычных норм, непосредственно соприкасающаяся и воздействующая на прочие отрасли права. Конституционное право — это единственная отрасль права, имеющая двуединую природу, сочетающая в себе свойства универсальной и обычной отрасли права. Как универсальная отрасль конституционное право, в частности, обеспечивает внутреннее согласованное действие всех отраслей права, осуществляет постановку целей, формулирует общеправовые категории, определяет содержание прочих отраслей права, обеспечивает интеграцию конституционных и обычных норм [3]. Также конституционное право осуществляет рамочное правовое регулирование на уровне конституционных норм [4].
Актуальность дефинитивного определения понятия конституционно-правового регулирования очевидна. Путем оценки конституционно-правового регулирования, его свойств и характерных черт, признаков представляется возможным: определять степень упорядоченности (урегулированности) соответствующих общественных отношений; выявлять пробелы, коллизии и противоречия как между источниками права одинаковой юридической силы, так и между источниками права разных уровней; устанавливать параметры оценки практики применения права. Исследование понятия конституционно-правового регулирования обеспечивает научно обоснованный подход к выбору направлений совершенствования законодательства и, в конечном счете, внутреннюю согласованность системы права в целом и практики его применения.
Полагаем необходимым рассмотреть наиболее значимые признаки конституционно-правового регулирования в позитивно-правовом смысле, как особого социального феномена.
Исследуемый конструкт обладает тремя группами признаков. В первую группу включаются этимологические признаки, обеспечивающие филолого-лингвистические потребности. Во вторую группу предполагается включить признаки базового понятия «правовое регулирование», фигурирующие в научной дискуссии в рамках общей теории государства и права. В третью группу признаков, соразмерно законам формальной логики, необходимо включить специфические черты и свойства исследуемого явления, отражающие его конституционно-правовую природу и предназначение.
Попытаемся последовательно рассмотреть названные группы признаков.
1. Ключевым термином в рассматриваемом конструкте, по нашему мнению, является понятие «регулирование». С этимологической точки зрения необходимо изучить его происхождение и использование в разных языках.
Полагаем необходимым отметить один немаловажный факт, который, по нашему мнению, является объектом самостоятельного научного рассмотрения. Этимология множества научных терминов, фигурирующих в отечественном научном дискурсе, базируется на латинском языке и через его посредство — на древнегреческом. Примечательно, что отечественная юридическая научная терминология в своем образовании всегда синхронизируется с развитием самой юриспруденции. Новые явления, названия объектов правового регулирования, средств правового регулирования требуют новых названий — терминов, которые в европейском, а также в российском научном обиходе на протяжении веков и по сей день образуются на базе латинской и греческой лексики.
В европейских языках исследуемый термин берет свое начало от латинского слова regulo, что буквально означает «устанавливаю, привожу в порядок». Соответствующее смысловое значение термин имеет в английском (regulation) и немецком (regulierung) языках.
Отходя от традиционного принципа рассмотрения этимологии исследуемых понятий в контексте исключительно латино-гре-ческой природы словообразования, попытаемся расширить горизонты научного поиска, обратившись к другим (неевропейским) языковым культурам.
Китайская иероглифическая письменность — исключительное явление среди
современных письменностей. Это единственная иероглифическая письменность мира, которая была изобретена за полтора тысячелетия до н. э. и продолжает существовать в наши дни. Иероглифические письменности, которые были изобретены практически во всех очагах древних цивилизаций — на Ближнем Востоке, в Южной Азии, Китае, Центральной Америке, исчезли, оставив после себя немногочисленные памятники. И только китайская иероглифическая письменность на протяжении всей своей истории смогла приспособиться к меняющимся условиям развития цивилизации и остаться сложным, но приемлемым для Китая средством письма.
Знак китайского письма представляет собой сложную графическую фигуру. Его китайское название — цзы («письменный знак»), в европейских зыках он называется character — «знак», по-русски он по аналогии со знаками других иероглифических письменностей называется иероглифом. Соответственно по-русски китайская письменность традиционно носит название иероглифической. Необычность китайского письма всегда вызывала интерес как ученых, специалистов, так и многочисленных любителей. О ней существует большая литература, однако научное изучение ее истории началось с конца прошлого века после открытия древнейших памятников китайского письма. Иероглифическое письмо отличается от алфавитного не только формой или степенью сложности отдельных знаков. Отличия проявляются во всех свойствах знаков этих двух видов письменности [5].
В контексте китайской письменной культуры термин «регулирование» имеет более сложное смысловое наполнение. В китайском языке присутствует иероглиф вЯШ (tiao zheng), где рассматриваемый конструкт состоит из двух сложных иероглифов, в каждом из которых есть самостоятельное смысловое усложнение. Иероглиф Я (tiao) означает «тон, глас, оттенок, интонация». В свою очередь иероглиф Ш (zheng) интерпретируется как «все, весь, всего». В совокупности дословный перевод двух иероглифов может звучать как единообразная интерпретация окружающей действительности. Полагаем необходимым отметить, что сложная конструкция цитируемых иероглифов может наполнить рассматриваемый конструкт дополнительными смысловыми оттенками.
Аналогичную интерпретацию рассматриваемый термин имеет и в японском языке, если брать его китайскую иероглифическую составляющую. В более современном письменном исполнении — ->з у
термин «регулирование» в японском языке не утрачивает своей смысловой нагрузки.
Схожая ситуация складывается в корейском и монгольском языках.
В корейском языке термин «регулирование» этимологически заимствован из китайского языка. Равнозначно можно говорить и о монгольском происхождении рассматриваемого понятия («зохицуулалт»).
В словарях русского языка термин «регулирование» рассматривается в трех смысловых значениях: 1. Приведение в порядок, упорядочение (механизма, деятельности и т. д.). 2. Совокупность предписаний, исходящих от органа власти или управления и имеющих целью внести известный порядок в ту или другую сферу жизни. 3. Форма целенаправленного управляющего воздействия, ориентированного на поддержание равновесия в управляемом объекте и на его развитие посредством введения в него регуляторов (норм, целей, связей) [6].
Словарь русских синонимов [7] предлагает следующие синонимы понятия «регулирование» — регулировка, стабилизация, управление, упорядочивание; поправка, выверка, установка, наладка; корректировка, регламентирование, юстирование, юстировка, корректирование, координирование, налаживание, регуляция, отлаживание, настройка, координация, регламентация, ремонт, ремонтирование, подправка, починка, поправление, урегулирование, упорядочение.
Перечисленные синонимы могут оказаться весьма значимым материалом для последующего контент-анализа конституционно-правовой материи и ее влияния на общественные отношения и их трансформацию.
Итак, на основании применения лингвистического метода исследования к ключевому термину «регулирование» можно выделить несколько основополагающих признаков.
По существу, регулирование есть осознанная, активная, целенаправленная, интеллектуальная, управленческая деятельность людей, ориентированная на поддержание равновесия в управляемом объекте (социальных отношениях) и на его развитие посредством введения в него
регуляторов (предписаний, исходящих от управляющего субъекта).
2. Вторая группа признаков выявляется стандартным для юридических исследований методом из анализа подходов базового понятия «правовое регулирование», фигурирующих в научной дискуссии в рамках общей теории государства и права.
С. С. Алексеев утверждал, что под правовым регулированием следует понимать осуществляемое при помощи права и всей совокупности правовых средств юридическое воздействие на общественные отношения [8].
A. В. Малько постулирует, что правовое регулирование обычно определяют как осуществляемое всей системой юридических средств воздействие на общественные отношения в целях их упорядочения [9].
Р. Т. Мухаева отмечает, что правовое регулирование — это социально-юридическое воздействие на общественные отношения в целях их упорядочения, осуществляемое посредством установления субъективных прав и юридических обязанностей участников правоотношения [10].
B. Д. Перевалов определяет правовое регулирование как целенаправленное воздействие на поведение людей и общественные отношения с помощью правовых (юридических) средств [11].
В. М. Горшенев настаивает на том, что правовое регулирование охватывает исключительно все формы и средства влияния права на общественную жизнь [12].
Е. А. Лукашева полагает, что правовое регулирование включает в себя все виды воздействия правовых норм на сознание и поведение людей [13].
Р. К. Русинов под правовым регулированием в узком смысле подразумевает воздействие норм права и других специально-юридических средств на поведение людей и общественные отношения в целях их упорядочения и прогрессивного развития, а под правовым регулированием в широком смысле — разностороннее воздействие на общественные отношения всех правовых явлений, в том числе правовых идей, принципов правовой жизни общества, не воплощенных в юридические формы (законы, нормативные правовые акты, решения судебных органов и др.) [14].
Н. А. Пьянов рассматривал позитивно-правовое регулирование (правовое регулирование) как осуществляемое с помощью
норм позитивного права и других правовых (юридических) средств воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения. Правовое регулирование выступает как целенаправленное воздействие на общественные отношения, в результате которого они приводятся в систему и в обществе создается определенный порядок [15].
Очевидно, что позитивно-правовое регулирование — это вид социального регулирования, осуществляемого в обществе и связанного с упорядочением общественных отношений; это государственное регулирование, поскольку позитивное право устанавливается или санкционируется государством; это определенное воздействие на общественные отношения, одна из форм воздействия права на общественные отношения; это воздействие, которое осуществляется с помощью норм позитивного права и других правовых (юридических) средств.
С учетом названных признаков можно дать следующее определение позитивно-правовому регулированию. Позитивно-правовое регулирование — это осуществляемое специально уполномоченными субъектами при помощи норм позитивного права и других правовых (юридических) средств, форм влияния воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения.
3. Наиболее важной для предлагаемого исследования является третья группа специализированных признаков, характеризующих специфику именно конституционно-правового регулирования.
Феноменология конституционно-правового регулирования предопределяется его онтологической сущностью. Полагаем возможным согласиться с мнением Г. А. Гад-жиева о том, что при выявлении онтологической сущности конституционного права современные исследователи рассматривают его не как одну из отраслей права отдельно взятой страны, а как «часть культуры человечества» [16]. Не менее важным для обеспечения задач предлагаемого исследования, по нашему мнению, является высказывание Ю. А. Тихомирова, согласно которому, все более яркое проявление тенденции универсализации конституционных принципов в современном мире указывает на расширение объема конституционно-правового регулирования, усиление сходства в структуре и содержании конституционного права различных стран и в то же время расширение
конституционно-правового разнообразия, возрастающего влияния на конституционное право общегуманитарных ценностей, уменьшение удельного веса идеологизации и усиление элементов политизации и социализации в конституционном праве [17].
Очевидно, что конституционное право для любой национальной системы права рассматривается как относительно обособленный, но, тем не менее, ее ключевой, системообразующий элемент.
Как известно, правовая система — целостный комплекс правовых явлений, обусловленный объективными закономерностями развития общества, осознанный и постоянно воспроизводимый людьми и их организациями (государствами) и используемый ими для достижения своих целей [18].
Система права — это внутреннее строение права, которое выражается в единстве и согласованности действующих в государстве правовых норм и вместе с тем в разделении права на относительно самостоятельные части [19].
Каждому государству современного мира имманентно соответствует национальная система права. Вопрос о наличии формального разделения национальных систем права по отраслевому признаку является недостаточно изученным и дискуссионным. Например, в ряде учебников теории государства и права при рассмотрении темы «Система права» нет статистических данных о том, в каких государствах мира отраслевое деление системы права официально признается, а в каких нет. В свою очередь в этих же учебниках при рассмотрении вопроса о правовых системах и их семьях упоминается, что в странах англосаксонской семьи правовых систем отсутствует формальное разделение систем права на отрасли. Не вдаваясь в тонкости дискуссий, существующих внутри юридической науки (как науки теории государства и права, так и науки конституционного права), предположим, что объективно обусловленная особенностями предметов правового регулирования и спецификой методологии правового воздействия, с учетом наличия национальных государственных интересов, отраслевая дифференциация национальных систем права присутствует повсеместно, является научным фактом и подтверждается практикой правовой действительности.
Поэтому для базовой формулировки конституционно-правового регулирования может подойти любая корректная теоретическая конструкция отрасли права. Например, Н. В. Хропанюк объективно определяет, что отрасль права — это главное подразделение системы права, отличающееся специфическим режимом юридического регулирования и охватывающее целые участки, комплексы однородных общественных отношений. Отрасль права не представляет собой механическое объединение норм из нескольких институтов [20].
Известно, что система права каждого государства состоит из множества отраслей, среди которых конституционное право занимает ведущее место. Оно обусловлено значимостью общественных отношений, регулируемых этой отраслью права, а также тем, что конституционное право находится в центре взаимодействия всех отраслей права. В конституционном праве провозглашаются такие положения, которые служат исходными принципами, основами других отраслей права.
Следует понимать, что речь идет о каждом конкретном государстве. Поэтому целесообразно учитывать множество индивидуальных особенностей, свойственных различным государствам.
Позитивное право изначально может предполагать правила самого разного содержания. Конституционное право призвано регулировать наиболее важные, основополагающие общественные отношения, устанавливать пределы правового регулирования, закреплять фундаментальные идеи, ставить перед личностью, обществом и государством стратегические задачи. Оно предназначено установить изначальные точки координат, правила, по которым в дальнейшем будут регулироваться отношения в обществе.
Являясь результатом правового регулирования, конституционное право играет роль прототипа (от др.-греч. лршто^ — первый и титсо^ — отпечаток, оттиск; первообраз; от кит. Ж М ушп xíng, где ушп рассматривается как «ключ, источник, родник; исток (реки)», а М xíng дословно может быть переведен как «форма для литья, шаблон, трафарет, фасон, стиль») конституционно-правового регулирования.
Следовательно, конституционно-правовое регулирование есть основанная на авторитете первичных (образованных в
качестве базовых приоритетов правового регулирования) конституционно-правовых норм деятельность по созданию национальной системы права, установлению режима конституционной законности.
Возвращаясь к использованному ранее юридико-лингвистическому методу оценки правовой терминологии, отметим, что приблизительно такое же смысловое наполнение будет наблюдаться, например, в китайском языке, при углубленном переводе понятия «конституционно-правовое регулирование» . Если брать этимологическое значение китайских иероглифов где Ш xiàn — правило, закон, основной закон, конституция, Й fa — закон, право, норма, регламент, законный, правовой, юридический, ^П hé — мирный, спокойный, безмятежный, мягкий, ласковый, теплый, дружественный, благожелательный, falù — юридический, правовой, упорядоченный, урегулированный, M gui — циркуль (в нашем случае средство, при помощи которого совершается предполагаемая деятельность по начертанию формы), ® zhi — режим, строй, система, установленный порядок, в итоге M® gui zhi означает правило, закон, установление, образец, стандарт.
В основном конституционно-правовое регулирование ассоциируется с регулятивным воздействием непосредственно конституции, которая, в свою очередь, отождествляется с законом, чьи нормы обладают высшей юридической силой по отношению к другим законам.
Смысл юридического верховенства конституции обусловлен ее высшей юридической силой, прямым действием и центральным местом в правовом регулировании общественных отношений.
Однако, по справедливому мнению А. В. Безрукова, понятия «основной закон» и «конституция» не всегда совпадают. В Германии действует с массой изменений Основной закон 1949 г., а конституции как таковой нет, несмотря на то что государство конституционное и немцы свой Основной закон называют конституцией, хоть и неофициально. В свою очередь Великобритания — конституционная монархия, но основного закона не имеет, как не имеет и писаной конституции. Основные законы Российской империи от 23 апреля 1906 г. также конституцией не назывались, но закрепляли конституционную монархию.
Основной закон мусульман — Коран — тоже нельзя назвать конституцией. Таким образом, Основной закон — универсальная, но не единственная форма конституции; конституция важнее по содержанию и выше по значимости [21].
Изначально конституционное право берет свое название от наименования основного источника, являющегося, как правило, стержнем всей национальной системы права. Однако помимо указанного источника конституционное право обязательно включает и массу других. Это могут быть законы, подзаконные акты, судебные прецеденты, акты правящих политических партий и т. п., в зависимости от того, какое государство имеется в виду. Рассматриваемые в единстве конституционно-правовые нормы распространяются на все важнейшие сферы человеческой жизни: экономику, политику, культуру и т. п. Нормы конституционного права устанавливают основы названных отношений и определяют место и значение личности, общества и государства, регламентируют взаимоотношения между ними.
В связи с тем что нормы конституционного права имеют специфическую природу, их можно объединить в систему по признаку внутренней согласованности. Именно нормы конституционного права являются главными юридическими средствами конституционно-правового регулирования.
В рассматриваемом контексте также полагаем уместным процитировать точку зрения, которую высказал И. А. Кравец. В соответствии с ней следует исходить из особой природы конституционных норм, которые могут играть роль конституционных принципов в правовой системе и выступать регулятором общественных отношений при наличии правовой охраны конституции и выработке общепризнанных правил толкования и непосредственного применения конституционных норм [22].
Таким образом, конституционно-правовое регулирование в национальном правовом регулировании любого государства, в том числе и современной России, в самом общем виде может быть сформулировано как центральный, стержневой элемент позитивно-правового регулирования, осуществляющий целенаправленное правовое воздействие на наиболее значимые сферы общественных отношений посредством системы конституционно-правовых норм.
Обобщая различные подходы к пониманию позитивного права в целом и конституционного права (в позитивном смысле) в частности, можно предложить синтетическое понятие конституционного права, которое, по сути, предопределяет конституционно-правовое регулирование. В нашем случае конституционное право (в позитивном смысле) — это феномен социальной реальности, обусловленный особенностями складывающейся в современный период времени общественно-экономической формации и цивилизационно-куль-турными факторами конкретного общества, результат интеллектуальной деятельности людей, функционирования политической системы общества, опосредованный итог доминирования воли наиболее влиятельных социальных групп и социального компромисса, исходящий от специально уполномоченных субъектов (преимущественно государства, его органов), мировоззренческий идеал, возведенный в степень общеобязательного обеспеченный различными материальными и организационными средствами, включая средства принуждения, имеющий языковые формы выражения и обладающий индивидуальной стилистикой, объективированный в качестве формально определенной информации о видах и формах общеобязательного, либо границах возможного поведения в сфере взаимодействия личности и общества, общества и государства, личности и государства в наиболее важных сферах социальной жизни.
Предполагая возможное критическое отношение к изложенной формулировке, отметим, что она основана на использовании методологии, заимствованной из различных научных школ, в каждой из которых имеются наиболее значимые, по нашему мнению, признаки прототипа конституционно-правового регулирования.
Включенные в состав формулировки признаки одновременно могут рассматриваться как признаки конституционно-правового регулирования. Тем не менее они нуждаются в самостоятельных характеристиках.
Конституционно-правовое регулирование, безусловно, — феномен социальной действительности, который можно рассматривать как в контексте элемента позитивно-правового регулирования, так и самостоятельно, в силу его особого социально-политического свойства конституционного права.
Очевидно, неоспоримым признаком государства (безусловного феномена объективной реальности) является наличие национальной системы права, феноменологическое значение которой также, наверное, не нуждается в особом доказывании.
Формирование национальной системы права любого государства нельзя назвать простой совокупностью волевых актов по созданию правовых предписаний. Система права является нормативно частью социальной системы, которая, в свою очередь, представляет собой сложноорганизованное, упорядоченное целое, включающее отдельных индивидов и социальные общности, объединенные разнообразными связями и взаимоотношениями, специфически социальными по своей природе и постоянно находящимися в динамике, направленность которой определяется различными факторами.
Конституционно-правовое регулирование — это не просто воздействие конституционного права на общественные отношения — это особая, интегрированная в социальное, правовое регулирование деятельность, генетически обуславливающая существо предполагаемого порядка, его содержания и перспектив. Применительно к рассматриваемому контексту можно сослаться на высказывание М. В. Максименко о том, что стабильность и нестабильность социальной системы являются ее универсальными качествами и рассматриваются как динамические характеристики, определяющие способность или неспособность социальной системы проявлять устойчивость к воздействию деструктивных факторов и динамично развиваться, преодолевая нестабильное состояние посредством реорганизации структурных связей внутри системы [23].
Конституционно-правовое регулирование — феномен, обусловленный общественно-экономической формацией, складывающейся в определенный исторический период времени.
Формирование национальной системы права любого государства нельзя назвать исключительно интеллектуальным волевым актом политически заинтересованных социальных групп. Очевидно, что конституционно-правовое регулирование — это логический ответ политических сил на вызовы объективной реальности, обуславливающие эмоциональное ощущение участников общественных отношений в качестве потребности в установлении определенного (любого)
стабильного порядка в социальных связях. Первичной формой потребности служит нужда, которая представляет собой как дефицит, так и избыток чего-либо. «Потребность — это отражение в сознании индивида нужды (желанности чего-то), переживаемое как потребностное состояние и побуждающее психическую активность человека, связанную с удовлетворением потребности» [24].
Конституционно-правовое регулирование — это психически активная деятельность человека, связанная с удовлетворением потребностей в рамках складывающейся общественно-экономической формации.
В данном случае полагаем уместным процитировать высказывание З. В. Фоминой, согласно которому структура процесса становления новой общественно-экономической формации вследствие действия закономерностей различных общественно-экономических формаций носит переходный, неустойчивый характер, что увеличивает вариативность общественного развития и расширяет рамки свободной человеческой деятельности. Это проявляется в возрастании роли субъективных и идеальных факторов в системе детерминации становления новой общественно-экономической формации. Действие этих факторов обусловливает выбор направления развития конкретных обществ в рамках, определяемых логикой всемирно-исторического процесса, действием объективных социологических законов [25].
Конституционно-правовое регулирование в таком случае есть деятельность, связанная с удовлетворением потребностей в рамках складывающейся общественно-экономической формации, предполагающая сокращение вариативности общественного развития для необходимой стабилизации отношений.
Конституционно-правовое регулирование — феномен, обусловленный цивилиза-ционно-культурными факторами современной социальной действительности.
Данный признак может быть хорошо проиллюстрирован высказыванием Р. А. Сат-тарова относительно российской практики конституционного строительства в ее ценностном измерении. Согласно Р. А. Сатта-рову, право как явление общества и одновременно система ценностей, полезных, необходимых людям в качестве действительности, цели и идеала, должно явиться элементом духовной ментальности россиян, неотъемлемой частью культуры России,
гарантом самоуважения личности, а также национального российского самосознания. Для того чтобы право виделось и бытий-ствовало не как насилие над личностью, а как свобода внутренней самости (в определенных границах), необходимо сформировать мировоззрение личности, основываясь на нравственных принципах и позитивных примерах политической, правовой и государственной практики [26].
Конечным результатом конституционно-правового регулирования является установление определенного режима конституционной законности.
Полагаем, что именно об установлении и обеспечении режима конституционной законности говорит С. Д. Князев, утверждая, что главный смысл стабильности Основного закона состоит в обеспечении сохранности субстанциональных (базовых, отправных) конституционных принципов, целей, ценностей, институтов и национальных интересов. Без этого конституция утрачивает свое истинное значение, во всяком случае в той ее интерпретации, которая является краеугольным камнем современного конституционализма [27].
Стабильность и единообразие понимания и интерпретации устанавливаемого конституционно-правовыми средствами социального порядка возможны только в условиях признания конституционно-правовой охраны, имманентной конституционно-правовому регулированию, объективно-обусловленной, целенаправленной деятельностью всех тех, от имени и в интересах которых конституционно-правовое регулирование осуществляется.
Конституционно-правовое регулирование имеет языковые формы выражения и обладает индивидуальной стилистикой.
Конституционно-правовое регулирование складывается в культурной среде, где одним из ключевых элементов социального взаимодействия является язык. Конституционно-правовое регулирование осуществляется в языковых формах и представляет собой деятельность, обусловленную цивили-зационно-культурными факторами.
А. Н. Шепелев полагает, что язык — это развивающаяся система дискретных (членораздельных) звуковых знаков, служащая для целей коммуникации и способная выразить всю совокупность знаний и представлений человека о мире. По признаку выражать отвлеченные категории мышления
(понятие, суждение) и способности к дискретности язык качественно отличается от так называемого языка животных и искусственных языков, т. е. особых систем и сигнализации. Язык связан с мышлением и служит орудием формирования категорий мысли и, шире, сознания [28].
В конституционно-правовом регулировании язык подчас не имеет юридических характеристик. Неюридическая характеристика права (филологический анализ) дает основания для многозначного понимания права как категории, употребляемой в родовом и видовом значении, что обусловлено историческими процессами становления языка. Признавая определенный вклад основных школ права в развитие его понятия, считаем, что ни одна из них не может претендовать на универсальность в связи с ограниченностью методологии исследования и, как следствие, — абсолютизацией отдельных черт (сторон) права [29].
По мнению Н. Е. Таевой, дефиниции, содержащиеся в конституционном законодательстве, имеют значение для всей системы правового регулирования, поскольку в конституционном праве закрепляются базовые, основополагающие определения понятий, зачастую имеющие универсальное значение для всех сфер (гражданско-правовой, семейной, трудовой, финансовой, налоговой, уголовно-правовой и т. д.) [30].
По нашему мнению, для каждого конкретного государства конституционно-правовое регулирование обусловлено историческими процессами становления государственного языка.
Конституционно-правовое регулирование — феномен, объективированный в качестве формально определенной информации о видах и формах общеобязательного либо границах возможного поведения в сфере государственного управления обществом.
Конституционно-правовое регулирование есть результат культурного признания (становления, образования в культурно-социальном поле) конкретных идей в качестве определенных социальных ценностей, потребностей и интересов, которые сами по себе, изначально сформировались как представления о предполагаемом порядке.
Вопрос о генезисе доктринальных представлений о предназначении и содержательном наполнении конституционно-правового регулирования, по нашему мнению, являет-
ся самостоятельной научной проблемой и нуждается в отдельном рассмотрении. В нашем случае полагаем необходимым резюмировать вывод о том, что доктринальные и сугубо правовые концепции правового регулирования находят свое выражение в виде объективированной информации, которая эксплуатируется в процессе установления предполагаемого порядка. Концепции конституционно-правового регулирования в итоге конституируют процесс государственного управления обществом.
Идея тесной взаимосвязи управления и правовой информации, давно ставшая принципом науки управления и теории права, получила свое дальнейшее развитие и углубление в ходе раскрытия управленческого подхода к познанию права как особого социального феномена. Этот процесс является органической составной частью обновления юридической науки, он внутренне связан с качественным изменением познавательной роли и научного статуса понятия управления в области права. По мере того как с развитием познания неуклонно расширяется объем понятия информации и его применение в правовой реальности, становятся все более очевидными заложенные в нем социальные возможности, его не использовавшиеся ранее научные потенции в области управления правовыми системами, явлениями и процессами. Известно, что различные сферы управления в области права (осуществляемые в ходе реализации задач правового регулирования, правотворчества, укрепления законности, правопорядка, правового воспитания и др.) длительное время не воспринимались отдельными теоретиками и практиками как проявления одной и той же общей управленческой сущности. Важнейшее достижение науки управления, теории права, правовой информатики и информационного права заключается именно в том, что они позволяют вскрывать принципиальный изоморфизм различных конкретных проявлений управления в правовой области, увидеть во всем многообразии частностей наиболее существенное, важное в содержании разнопорядковых юридических явлений и процессов. Общим для всех разновидностей управления в области права является их антиэнтропийный характер, направленность на противодействие разрушающим явлениям и обеспечение, в конечном итоге, эффективного функционирова-
ния правовой системы российского общества и ее отдельных подсистем вопреки дезорганизующим факторам [31].
Конституционно-правовое регулирование обладает собственным предметом и методами. Оно складывается в сфере взаимодействия личности и общества, общества и государства, личности и государства в наиболее важных сферах социальной жизни.
Конституционно-правовое регулирование неоднородно, в разных странах оно осуществляется различными средствами, приемами и способами. К примеру, можно говорить о допустимых для конституционно-правового регулирования источниках права. Так, например, в странах романо-германской семьи правовых систем конституционно-правовое регулирование преимущественно осуществляется посредством использования двух видов источников права — нормативных правовых актов и нормативных договоров. В свою очередь в странах англо-американской семьи права помимо названных источников применяются юридические прецеденты [32]. Равнозначно в странах религиозно-традиционной семьи правовых систем рассматриваются различные религиозные источники права [33], а в странах социалистической семьи правовых систем — корпоративные нормы правящих политических партий, а также революционное, коммунистическое, социалистическое правовое сознание [34].
Конституционный метод правового регулирования является самостоятельной правовой категорией, отличной от метода конституционно-правового регулирования, представляющей собой совокупность приемов и способов воздействия конституционных норм на общественные отношения, отрасли права, систему законодательства. Как конституционно-правовой метод является методом конституционного права в значении обычной отрасли права, так и конституционный метод выступает в качестве метода конституционного права как универсальной отрасли права. Таким образом, основным методом регулирования общественных отношений нормами конституционного права является конституционно-правовой метод, базирующийся на общеотраслевых методах, представляющий собой особое сочетание приемов и способов, определяющих возможное и должное поведение участников конституционных правоотношений и их статус [35].
Стратегической целью конституционно-правового регулирования является установление в общественных отношениях, возникающих, изменяющихся, прекращающихся по поводу конституционного, общественного, государственного, политического строя (устройства); конституционно-правового положения (статуса) личности; территориальной организации государственной власти (государственного устройства); организации и функционирования государственной власти, а также местного самоуправления определенных мировоззренческих идеалов, возведение их в степень общеобязательного поведения.
Опираясь на солидный накопленный опыт исследования темы о способах упорядочения общественных отношений с помощью норм конституционного права [36], целесообразно отметить их особенную специфику и технологию воздействия как на национальную систему права, так и на общественные отношения. Очевидно, что методология конституционно-правового регулирования предполагает выделение последнего в качестве особого вида позитивно-правового регулирования.
Конституционно-правовое регулирование, думается, отличается от конституционно-правового воздействия. Полагаем возможным рассматривать данный аспект по аналогии с вопросом о соотношении правового регулирования и правового воздействия, поскольку последний — это, по сути, вопрос о соотношении позитивно-правового (т. е. государственного) регулирования и позитивно-правового (опять же государственного) воздействия [37].
В данном контексте «конституционно-правовое воздействие» целесообразно рассматривать как более широкое понятие по сравнению с понятием «конституционно-правовое регулирование». Обоснованность этого вывода кажется разумной, поскольку роль конституционного права в общественной жизни не сводится только к регулированию общественных отношений, хотя это для него является главным.
Конституционное право как составная часть позитивного права помимо регулятивной выполняет также информационную, оценочную, воспитательную и трансляционную функции. Несмотря на то что данный вопрос нуждается в самостоятельном рассмотрении, тем не менее полагаем возможным говорить о том, что помимо регулятив-
ного существуют и иные формы воздействия конституционного права на поведение людей и общественные отношения. Вместе с тем регулятивное воздействие конституционного права является главной формой, поскольку конституционное право создается именно для регулирования общественных отношений.
Подводя окончательные итоги проведенного исследования, можно попытаться сформулировать определение искомого понятия. Конституционно-правовое регулирование — феномен социальной действительности, вид социального, позитивно-правового регулирования, осознанная, активная, целенаправленная, интеллектуальная, управленческая деятельность людей, обусловленная особенностями складывающейся в определенный период времени общественно-экономической формации и цивилизационно-куль-турными факторами конкретного общества, функционирования его политической системы; опосредованный итог доминирования воли наиболее влиятельных социальных групп и социального компромисса, исходящий от специально уполномоченных субъектов, целью которого является возведение определенных мировоззренческих идеалов в степень общеобязательного поведения; осуществляется и обеспечивается различными материальными и организационными средствами, включая средства принуждения; имеет языковые и поведенческие формы выражения и обладает индивидуальной стилистикой. Конституционно-правовое регулирование объективируется в качестве формально определенной информации о видах и формах общеобязательного либо границах возможного поведения в сфере взаимодействия личности и общества, общества и государства, личности и государства в наиболее важных сферах социальной жизни. ^
1. Пьянов Н. А. Теория государства и права : учеб. пособие. В 2 ч. Ч. 2. Теория права. Иркутск, 2011. С. 102.
2. Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat [Электронный ресурс]. URL: http://www.disser-cat.com/#ixzz4Qj5BaV1b
3. Киселева О. М. Поощрение как метод правового регулирования : дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2000. 197 с.
4. Евстифеев Д. М. К вопросу о сущности и целесообразности метода конституционно-правового регулирования общественных отношений // Проблемы права. 2014. № 3 (46). С. 56-61.
5. Китайская письменность [Электронный ресурс]. URL: http://www.asia-business.ru/military/culture/ writing/
6. Словари и энциклопедии на Академике [Электронный ресурс]. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/socio/
7. Словарь русских синонимов [Электронный ресурс]. URL: http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-synonyms-term-74497. htm
8. Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. С. 5.
9. См.: Теория государства и права / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2005. С. 724.
10. См.: Мухаев Р. Т. Теория государства и права. С. 517.
11. См.: Перевалов В. Д. Теория государства и права : учебник. М., 2008. С. 154.
12. Горшенев В. М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. С. 20-21.
13. См.: Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 10.
14. См.: Теория государства и права / под ред. В. М. Корельского и В. Д. Перевалова. С. 257.
15. Пьянов Н. А. Актуальные проблемы теории государства и права : учеб. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. Иркутск, 2011. С. 230.
16. Гаджиев Г. А. Онтология права: (критическое исследование юридического концепта действительности). М., 2013. С. 188.
17. Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2010. С. 252-253.
18. Теория государства и права : учебник / под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. 2-е изд., изм. и доп. М., 2000. С. 483.
19. Алексеев С. С. Государство и право. М., 1996.
20. Хропанюк Н. В. Теория государства и права. М., 1994.
21. Безруков А. В. Конституционное и международно-правовое регулирование обеспечения правопорядка в России: современное состояние и соотношение // Юрид. мир. 2016. № 2. С. 11-15.
22. Кравец И. А. Право конституции в действии: соотношение законодательной и судебной конституционализации правопорядка, обеспечения международных обязательств, прав и свобод // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 12. С. 12-15.
23. Максименко М. В. Право как фактор стабильности современного российского общества : автореф. дис. ... канд. филос. наук. Ставрополь, 2010. 28 с.
24. Глазунов Ю. Т. Эмоциональное переживание в системе целеполагания человека // Вестн. Мурман. гос. техн. унта. 2001. № 1. С. 126-140.
25. Фомина З. В. Становление общественно-экономической формации: анализ факторов детерминации : автореф. дис. . канд. филос. наук. Саратов, 1984. 23 с.
26. Саттаров Р. А. Политика и право как социальные регуляторы : автореф. дис. ... канд. филос. наук. Уфа, 2011. 27 с.
27. Князев С. Д. Стабильность конституции для современного российского конституционализма // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 1. С. 4-12.
28. Шепелев А. Н. Язык права как самостоятельный функциональный стиль : автореф. дис. . канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2003. 27 с.
29. Добровинский А. А. Право как социокультурное явление развития цивилизации : автореф. дис. . канд. юрид. наук. Коломна, 2001. С. 25.
30. Таева Н. Е. Дефиниции в конституционном праве: технико-юридический аспект // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12. С. 2713-2721.
31. Солдатов А. С. Право как инструмент социального управления: Информационный аспект : автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 2001. С. 16.
32. См., напр.: Евдокимов В. Б. Конституционное судопроизводство в США. Екатеринбург, 1996. 124 с.; Туманянц Е. С. Прецедент в системе источников права англо-американской правовой семьи // Вестн. Ом. юрид. акад. 2015. № 3 (28). С. 12-14; Ленская Л. Я. Закон как источник права источников права в англо-американской правовой системе // Крымские юридические чтения : материалы науч.-практ.
студ. конф. / Акад. Ген. прокуратуры РФ, Крым. юрид. инт. Севастополь, 2016. С. 85—89.
33. См., напр.: Шестакова С. В., Чихладзе Л. Т. Нормы, основанные на религиозных догматах, как источник конституционного права зарубежных стран / / Успехи в химии и химической технологии. 2014. Т. 28. № 7 (156). С. 29—31; Агапов П. В., Меркурьев В. В. Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) в системе угроз национальной безопасности России // Правовая инициатива. 2014. № 3. С. 16.; Вишневский А. А. Властно-управленческая парадигма в источниках религиозно-правовой системы: различия как проявление общего // История государства и права. 2016. № 16. С. 3-8.
34. Анисимцев Н. В. Дуализм и гармония «социалистической системы права с китайской спецификой» // Реформы и право. 2013. № 2. С. 57-64; Он же. История и современные проблемы модернизации гражданско-правовой системы КНР // Политика и общество. 2016. № 4. С. 413-421.; Современные избирательные системы / А. Г. Орлов, В. И. Лафитский, И. А. Ракитская, Т. О. Кузнецова. М., 2009. Вып. 3. Испания, США, Финляндия, Япония.
35. Евстифеев Д. М. К вопросу о сущности и целесообразности метода конституционно-правового регулирования общественных отношений // Проблемы права. 2014. № 3 (46). С. 56-61.
36. Миронов О. О. Методы конституционного регулирования // Изв. вузов. Правоведение. 1980. № 2; Морозова Л. А. Конституционное регулирование общественных отношений в СССР // Сов. государство и право. 1980. № 7; Мышкин А. В. Способы конституционного регулирования общественных отношений // Сов. государство и право. 1986. № 12; Ломовский В. Д. О методе конституционного регулирования // Журн. рос. права. 1998. № 4-5.
37. Пьянов Н. А. Теоретические проблемы государственного регулирования общественных отношений : монография. Иркутск, 2012. С. 103.
список литературы
Агапов П. В. Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) в системе угроз национальной безопасности России / П. В. Агапов В. В. Меркурьев // Правовая инициатива. - 2014. - № 3. - С. 16.
Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве / С. С. Алексеев. - М. : Юрид. лит., 1966. - 66 с.
Алексеев С. С. Государство и право / С. С. Алексеев. - М. : Юрид. лит., 1996. - 192 с.
Анисимцев Н. В. Дуализм и гармония «социалистической системы права с китайской спецификой» / / Реформы и право. - 2013. - № 2. - С. 57-64.
Анисимцев Н. В. История и современные проблемы модернизации гражданско-правовой системы КНР // Политика и общество. - 2016. - № 4. - С. 413-421.
Безруков А. В. Конституционное и международно-правовое регулирование обеспечения правопорядка в России: современное состояние и соотношение // Юрид. мир. - 2016. - № 2. - С. 11-15.
Вишневский А. А. Властно-управленческая парадигма в источниках религиозно-правовой системы: различия как проявление общего // История государства и права. - 2016. - № 16. - С. 3-8.
Гаджиев Г. А. Онтология права: (критическое исследование юридического концепта действительности) : монография / Г. А. Гаджиев. - М. : Норма : ИНФРА-М, 2013. - 188 с.
Глазунов Ю. Т. Эмоциональное переживание в системе целеполагания человека // Вестн. Мурман. гос. техн. ун-та. - 2001. - № 1. - С. 126 140.
Горшенев В. М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе / В. М. Горшенев. - М. : Юрид. лит., 1972. - 258 с.
Добровинский А. А. Право как социокультурное явление развития цивилизации : автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / А. А. Добровинский. — Коломна, 2001. — 25 с.
Евдокимов В. Б. Конституционное судопроизводство в США / В. Б. Евдокимов. — Екатеринбург : [Б. и.], 1996. - 124 с.
Евстифеев Д. М. К вопросу о сущности и целесообразности метода конституционно-правового регулирования общественных отношений / / Проблемы права. - 2014. - № 3 (46). - С. 56-61.
Киселева О. М. Поощрение как метод правового регулирования : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / О. М. Киселева. - Саратов, 2000. - 197 с.
Китайская письменность [Электронный ресурс]. -URL: http://www.asia-business.ru/military/culture/ writing/
Князев С. Д. Стабильность конституции для современного российского конституционализма // Конституционное и муниципальное право. - 2015. -№ 1. - С. 4-12.
Кравец И. А. Право конституции в действии: соотношение законодательной и судебной конституциона-лизации правопорядка, обеспечения международных обязательств, прав и свобод // Конституционное и муниципальное право. - 2015. - № 12. - С. 12-15.
Ленская Л. Я. Закон как источник права источников права в англо-американской правовой системе // Крымские юридические чтения : материалы науч.-практ. студ. конф. / Акад. Ген. прокуратуры РФ, Крым. юрид. ин-т. - Севастополь, 2016. - С. 85-89.
Ломовский В. Д. О методе конституционного регулирования // Журн. рос. права. - 1998. - № 4-5. -С. 91-98.
Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность / Е. А. Лукашева. - М. : Юрид. лит., 1973. - 205 с.
Максименко М. В. Право как фактор стабильности современного российского общества : автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11 / М. В. Мак-сименко. - Ставрополь, 2010. - 28 с.
Миронов О. О. Методы конституционного регулирования // Изв. вузов. Правоведение. - 1980. -№ 2. - С. 16-21.
Морозова Л. А. Конституционное регулирование общественных отношений в СССР // Сов. государство и право. - 1980. - № 7. - С. 23-34.
Мухаев Р. Т. Теория государства и права / Р. Т. Мухаев. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2005. - 543 с.
Мышкин А. В. Способы конституционного регулирования общественных отношений // Сов. государство и право. - 1986. - № 12. - С. 32-45.
Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat [Электронный ресурс]. - URL: http: / / www. dissercat. com/#ixzz4 Qj5BaV1b
Современные избирательные системы. Вып. 3. Испания, США, Финляндия, Япония / А. Г. Орлов, В. И. Лафитский, И. А. Ракитская, Т. О. Кузнецова. - М. : РЦОИТ: Тип. «Новости», 2009. - 448 с.
Перевалов В. Д. Теория государства и права : учебник / В. Д. Перевалов. - М. : Норма, 2008. -430 с.
Пьянов Н А. Актуальные проблемы теории государства и права : учеб. пособие / Н. А. Пьянов. -2-е изд., перераб. и доп. - Иркутск : Изд-во ИГУ, 2011. - 230 с.
Пьянов Н. А. Теоретические проблемы государственного регулирования общественных отношений :
монография / Н. А. Пьянов. — Иркутск : Изд-во ИГУ, 2012. - 249 с.
Пьянов Н. А. Теория государства и права: учеб. пособие. В 2 ч. Ч. 2. Теория права / Н. А. Пьянов. — Иркутск : Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2011. — 102 с.
Саттаров Р. А. Политика и право как социальные регуляторы : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.11 / Р. А. Саттаров. — Уфа, 2011. — 27 с.
Словари и энциклопедии на Академике [Электронный ресурс]. — URL: http://dic. academic.ru/dic.nsf/ socio/
Словарь русских синонимов [Электронный ресурс]. — URL: http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-synonyms-term-74497.htm
Солдатов А. С. Право как инструмент социального управления: Информационный аспект : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 /
A. С. Солдатов. — М., 2001. — 24 с.
Таева Н. Е. Дефиниции в конституционном праве: технико-юридический аспект // Актуальные проблемы российского права. — 2014. — № 12. — С. 2713—2721.
Теория государства и права / под ред.
B. М. Корельского и В. Д. Перевалова. — 2-е изд., изм. и доп. — М. : НОРМА (Издат. группа НОРМА—ИНФРА • М), 2002. — 616 с.
Теория государства и права / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. — М. : Юрайт, 2005. — 724 с.
Теория государства и права : учебник для вузов / под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. — 2-е изд., изм. и доп. — М. : Издат. группа НОРМА-ИНФРА-М, 2000. — 483 с.
Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика / Ю. А. Тихомиров. — М. : Формула права, 2010. — 400 с.
Туманянц Е. С. Прецедент в системе источников права англо-американской правовой семьи / / Вестн. Ом. юрид. акад. — 2015. — № 3 (28). — С. 12—14.
Фомина З. В. Становление общественно-экономической формации: анализ факторов детерминации : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.01 / З. В. Фомина. - Саратов, 1984. - 23 с.
Хропанюк Н. В. Теория государства и права / Н. В. Хропанюк. - М. : ДДТ, 1994. - 320 с.
Шепелев А. Н. Язык права как самостоятельный функциональный стиль : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / А. Н. Шепелев. - Н. Новгород, 2003. - 27 с.
Шестакова С. В. Нормы, основанные на религиозных догматах, как источник конституционного права зарубежных стран / С. В. Шестакова, Л. Т. Чихладзе // Успехи в химии и химической технологии. - 2014. - Т. 28, № 7 (156). - С. 29-31.
Constitutional and Legal Regulation in Positive Legal Meaning: Concept and Characters
© Yurkovski A., 2017
In the present publication is an attempt to consider etymological, general theoretical and industry attributes the concept of «constitutional legal regulation» in positive legal sense. The author's interpretation of the concepts of "control", «legal regulation» and «constitutional and legal regulation» is suggested. It held an attemet to justify and disclose the content of the main features of the construct of constitutional and legal regulation.
Key words: regulation; positive law; legal regulation; constitutional and legal regulation; the state system of law; civilizational and cultural factors; ideological ideals; compulsory behavior; ordering; order.
