CC BY
90
ФИЛОСОФСКИЕ ИНУки
КОНФЛИКТЫ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ КАК ВЫЗОВЫ БЕЗОПАСНОСТИ: К КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ «ПАРАДИГМАЛЬНОГО КОНФЛИКТА»1
В. А. Авксентьев, М. Е. Попов
IDENTITY-BASED CONFLICTS AS A CHALLENGE TO SECURITY: THE CONCEPTUALIZATION OF «PARADIGMATICAL CONFLICT»
Avksentiev V. A., Popov M. Ye.
Identity-based conflicts as a challenge to the security in the post-traditional world are studied in the paper. The concept of paradigmatical conflict is introduced and specific features of para-digmatical conflicts as a type of identity-based conflicts in contemporary societies are analyzed.
В статье исследуются конфликты иден-тичностей как вызовыi безопасности посттрадиционного мира. Предлагается концепт парадигмального конфликта, вы/является специфика парадигмальных конфликтов как разновидности конфликта идентично-стей в современных обществах.
Нлючевы/е слова: посттрадиционный мир, российское общество, традиция, рефлек-сивизация, конфликт идентичностей, безопасность, концептуализация, парадигмаль-ный конфликт.
УДК 13.2: 316.48
Специфика ценностных противоречий начала нового века заключается в том, что они протекают на фоне конфликтов иден-тичностей и их модификаций, охвативших трансформирующийся «посттрадиционный» мир. Анализ современных типов конфликтов не может быть осуществлен с опорой на старый социально-философский словарь. В этой связи данное исследование уточняет уже имеющуюся и предлагает новую терминологию, способную отразить многофакторную природу «парадигмальных конфликтов» как информационных вызовов безопасности современных обществ.
Региональная безопасность как системообразующая часть общественной безопасности в последние годы становится объектом всестороннего научного анализа. Это объясняется резкими региональными различиями и необходимостью учета новых рисков безопасности полиэтничных государств, детерминированных трансформациями региональных идентичностей в современном мире.
Э. Гидденс выделяет три магистральные оси «посттрадиционных» трансформаций, определяющие структурные изменения современности (modernity) - глобализацию, детрадиционализацию и рефлексивизацию (1, с. 131). Эти изменения приводят к тому,
1 Публикация подготовлена в рамках исследовательского проекта «Конфликтологические сценарии Юга России и обеспечение региональной и национальной безопасности в сфере межэтнических отношений», реализуемого при поддержке Грантов Президента Российской Федерации, грант МК-6378.2008.6.
т
Авксентьев В. А., Попов М. Е.
Конфликты идентичностей как вызовы безопасности: к концептуализации
что последствия предпринимаемых сегодня социально-политических действий становятся непредсказуемыми - как в результате неограниченного количества вовлечённых в конструирование идентичностей социальных акторов, так и того, что задачи формирования устойчивой системы общественной безопасности в посттрадиционном мире становятся беспрецедентными в условиях перманентных конфликтов идентичностей. Конфликты идентичностей и их «ядерный» компонент - парадигмальные конфликты -как новые вызовы коллективной безопасности полиэтничных сообществ в начале XXI века из внешних геополитических столкновений становятся внутренними, то есть определяются не только цивилизационными факторами, но и самим функционированием социальных, культурных и политических систем, рационализацией национальных интересов в аспекте общественной безопасности.
Эволюция посттрадиционного мира способствует проявлениям и этнического и гражданского национализмов в конфликтах идентичностей. Современные государства и их безопасность по-прежнему является интеграционным аспектом глобальной модернизации, что проявляется в увеличивающейся актуализации национально-гражданских идентичностей как фундамента безопасности человеческих сообществ.
Э. Гидденс говорит об «изготовленных рисках» («manufactured risks») общественной безопасности в посттрадиционном мире, которые объясняют специфику конфликтов национальных интересов, трансформирующихся в конфликты идентичностей. В частности, почему демократы сегодня становятся националистами и неоконсерваторами, а неолибералы - радикалами: первые желают возвращения «традиционной» модернизации в рамках региональных этнонационализмов; вторые же стремятся использовать результаты модернизации вне рамок традиционализма и с учетом транснациональных идентич-ностей (например, общеевропейской) для легитимации новой глобальной системы обеспечения национальной и региональной безопасности (2, с. 129).
Посттрадиционное общество означает не общество без традиций; это «рефлексивно» трансформирующееся общество, в котором традиции меняют свой культурный, политический и семантический статус (3, с. 130): в современном мире «нерефлексивные» традиции (фундаменталистские и этноцентристские идентичности) не могут адекватно отвечать внешним и внутренним вызовам общественной безопасности и формировать позитивную идентичность; там же, где это происходит, можно говорить об актуализации и хроническом протекании конфликтов идентичностей.
В посттрадиционном мире «детради-ционализация» вследствие исчезновения пространства как буферной зоны, отделяющей различные социокультурные локальности друг от друга, приводит к исчезновению возможности прямолинейного, «нерефлексивного», «наивного» традиционализма, не задающегося вопросом о легитимации собственных положений (4, с. 129).
Традиция сегодня может оставаться действенной, если она рефлексивно легитимирована: по Э. Гидденсу, «рефлексивиза-ция» традиций - это фундаментальная основа проекта модерна, но до сих пор она была связана с рефлексивным принятием или отвержением устойчивых, «традиционных» образов действий и идентичностей (этнич-ности, религиозности, власти, идеологий). В современной ситуации «рефлективность» принуждает человечество не только выбирать, но и рационально определять, осознавать, идентифицировать то, что именно выбирается. С посттрадиционной «рефлективностью» связано исчезновение или деконструкция традиций в их классическом понимании как господствующих эссенциалист-ских условий социальной активности и идентичности, независимых от действий человека и общества. Именно в элиминации идеологий господства традиционализма состоит различие между «простым», «нерефлексивным» и «рефлексивным модерном», «постмодерном» как мегатрендом посттрадиционного мира (5, с. 131).
Чтобы выявить специфику конфликтов идентичностей как системной, «парадигмаль-
ной» угрозы безопасности современной России, следует обратиться к анализу взаимосвязи региональной безопасности и ценностной природы парадигмальных конфликтов.
В современном российском обществе, включенном в противоречивые и взаимообусловленные процессы глобализации и регионализации, разрешение конфликтов идентичностей становится важнейшей составляющей системы национальной и региональной безопасности. Этнополитиче-ская конкуренция как основной фактор конфликтов идентичностей в российских регионах принимает характер конструирования новых ценностно-идеологических пространств, выдвижения альтернативных проектов традиционализма в форме периферийного этнонационализма и строительства конфликтных фундаменталистских и этно-политических идентичностей. В этой связи важным становится рассмотрение проблемы региональной безопасности в двух аспектах: 1) в контексте защиты формирующейся российской идентичности от «парадигмальных конфликтов» и 2) институционализации легитимного идентификационного проекта, поддержанного всеми гражданами России и отвечающего вызовам национальной и региональной безопасности.
Характер вызовов устойчивости государственности на Юге России существенно изменился за постсоветский период. В результате действия множества деструктивных факторов произошел переход от непосредственных и очевидных угроз со стороны сепаратистских сил и крупных, институционализированных этнических конфликтов к менее очевидным, но более сложным внутренним вызовам - конфликтам идентичностей, или парадигмальным конфликтам. Эти конфликты протекают в условиях демодернизации региона вследствие деиндустриализации, этнизации и клерикализации общественной жизни, изменений демографической и социальной ситуации; радикальные изменения внешней геополитической обстановки в 2008 г. после длительного «дрейфа» закавказских государств в новые геополитические пространства (6, с 44-47); повышения этно-конфликтной готовности населения на фоне
радикализации традиционализма. Наконец, это отсутствие современной концепции государственной национальной политики на основе консолидации общественных ценностей. Эволюция этносоциальной, этнополи-тической, этнодемографической и миграционной ситуации на Юге России всё больше будет зависеть не от действий силовых структур и политиков федерального масштаба, а от результативности кропотливой работы по формированию позитивной общегражданской идентичности интегрированного в современную российскую жизнь региона.
Процессы детрадиционализации коллективных идентичностей затрагивают многообразные стороны жизни современного общества - от формирования системы общественной безопасности, этнических и гражданских идентификаций до организации собственного времени. В этой связи полиэт-ничному государству следует поддерживать возможность свободного гражданского выбора и защиты позитивных идентификационных проектов (что и составляет суть «политики жизни», или «life politics», в концепции Э. Гидденса как реализации современных идентичностей в идее «позитивного благосостояния», «positive welfare», не только экономического, но и морального) от различных конфликтов идентичностей и фундаменталистских угроз общественной безопасности - как религиозных (агрессивные версии исламизма, православия и католицизма) и этнорасовых, так и неконсервативных и неолиберальных (7, с. 131).
Мотивы участия человека и групп в конфликте идентичностей будут во многом влиять на перспективы исхода конфликта; ради удовлетворения своих материальных интересов человек вряд ли станет сознательно рисковать жизнью. Но имеется немало случаев, когда участие людей в конфликтах имеет более или менее выраженный характер именно жертвенности, а не неизбежного риска; иногда готовность нести жертвы ради каких-либо возвышенных идеалов четко осознается или вербализируется участниками конфликтов идентичностей. Рост этнической конфликтности происходит в том случае, когда этническая группа склонна вос-
m
Авксентьев В. А., Попов М. Е.
Конфликты идентичностей как вызовы безопасности: к концептуализации
принимать себя как жертву ценностных притязаний со стороны иных этнорелигиозных и этнополитических групп, т. е. в ситуации угрозы собственной безопасности. Дж. Бер-тон рассматривает идентичность как одну из базовых потребностей человека наряду с потребностью в пище, одежде, жилище, а угроза идентичности воспринимается человеком или группой как одна из основных угроз безопасности. Более того, Бертон в качестве ключевых выделяет две потребности: потребность в идентичности и потребность в безопасности, рассматривая остальные потребности как потребности второго уровня (8, р. 42).
Термин «парадигмальный конфликт» пока не вошел в арсенал конфликтологических исследований и вследствие этого обладает определенной долей условности. Он возник в философии науки для описания развития научных знаний (конфликт старой и новой научных парадигм, разрешающийся, как правило, научной революцией). Проекция концепта Т. Куна о научных парадигмах на общественные процессы, осуществленная, в частности, Ф. Капрой, дает возможность рассматривать парадигму в социальном знании как совокупность понятий, ценностей, восприятий и практик, разделяемых сообществом, которая формирует определенное видение реальности, основанное на том, как сообщество организует само себя (9, с. 21).
В философии политики А. Дугин использует понятие «парадигмальная война», хотя и в этом случае оно имеет скорее метафорический характер (10, с. 361) и применяется крайне редко, хотя термин «парадигма» - один из излюбленных у этого автора. Также А. Дугин апеллирует к классику геополитики Х. Макиндеру, который считает, что все евразийское пространство, от Западной Европы до Дальнего Востока является ареной невидимой «парадигмальной битвы» внутренних импульсов «суши» и внешних импульсов «моря» (11, с. 83).
На наш взгляд, термин «парадигмальный конфликт» вполне может обрести категориальный статус в понятийном аппарате конфликтологии и удачно использоваться
для описания современных напряжений и конфликтов, обусловленных противоречащими друг другу или взаимоисключающими интерпретациями действительности, оценками положения своей или внешней группы в социокультурных процессах посттрадиционных обществ. В этом плане термин «парадигмальный конфликт» носит уточняющий характер и стоит в одном ряду с такими уже устоявшимися конфликтологическими категориями, как «конфликт ценностей», «конфликт идентичностей».
Конфликтующие «нерефлексивные» традиционалистские идентичности конституируются иррациональным чувством узкогрупповой принадлежности к закрытой социокультурной группе (этнической, этнопо-литической или этнорелигиозной), признанием социально значимых в данной изолированной системе архаических или эссен-циалистских авто- и гетеростереотипов на основе интолерантности к этнокультурной «инаковости».
Парадигмальный конфликт может быть определен как конфликт между социальными (и индивидуальными) субъектами, предметом которого является определенное устойчивое и недостаточно рационализированное восприятие действительности. Особенно благодатным полем развертывания парадигмальных конфликтов является история, открывающая возможность для широких интерпретаций и реинтерпретаций тех или иных событий для достижения каких-либо современных, чаще всего политических целей.
Ранее нами был сделан вывод, что «в полиэтничных обществах начала XXI в. угроза дестабилизации политических институтов и эскалации конфликтов связана во многом с кризисом макросоциальных идентич-ностей, энтропийными последствиями глобализации и регионализации для этнонацио-нальных и гражданских культур, кризисом идеологии и практики национальных государств, "парадигмальными" конфликтами и войнами» (12, с. 17-24).
Этот вывод мы развили далее, подчеркнув, что «современный мир наполнен парадигмальными конфликтами и войнами,
которые пришли на смену «классическим» конфликтам и противостояниям, основанным на реальном, т. е. физическом противодействии сторон друг другу или структурном насилии... По своей сути, парадигмаль-ный тип войны был известен и ранее под наименованием идеологической войны, которая, однако, протекала в принципиально иных общественных и культурных условиях» (13, с. 195-209).
В дальнейшем мы отметили, что «современная наука описывает конфликты идентичностей, или «парадигмальные конфликты», как символические противостояния, пришедшие на смену «классическим», основанным на реальном, т. е. физическом противодействии сторон друг другу» (14). Этот сугубо теоретический дискурс, однако, «задел за живое». Украинское Интернет-издание «ПОЛИТИКА de facto» опубликовала 16.12.08 статью директора Центра исследований проблем гражданского общества В. Кулика «История или парадигмальные войны?», отдельные мысли которой заслушивают обстоятельного цитирования. В. Кулик, в частности, пишет:
«Жесткое давление России на Украину, начавшееся в гуманитарной сфере, на сегодня переведено в политическую плоскость. .Такое одновременное изменение риторики в адрес Украины со стороны основной массы российских политиков и СМИ не случайно. Понятна и основная причина: популярность атлантических «миражей» в среде части украинской политической элиты привела к возникновению чрезмерно эмоциональных настроений у российской власти. Что является на самом деле новым в нынешней российской пропагандистской кампании - это концептуальные особенности риторики, которая внедряется в массовое сознание и новые психологические конструкты, которые используются в позиционировании Украины. Речь идет о, казалось бы, давно утратившей актуальность «пара-дигмальной войне» А. Дугина... Данный подход российского экспертного сообщества прекрасно раскрывает исследователь из Ставропольского государственного университета Максим Попов. По его мнению, "ци-
вилизационная конкуренция как фактор па-радигмальных конфликтов в постбиполярном мире принимает характер конструирования новых идеологических пространств, выдвижения альтернативных проектов национализма в сфере коллективной безопасности и строительства посттрадиционных идентичностей"... Хотелось бы отметить в высокую оценку концепции «парадигмаль-ной войны», которую дает само российское руководство, выделяя президентские гранты на разработку данной проблемы» (15).
Что касается некоторых фактических сторон цитируемого фрагмента, то нужно отметить, что «парадигмальная война» А. Дугина не утратила актуальность, уже хотя бы потому, что не обсуждалась и, соответственно, не критиковалась в научном сообществе. В теоретических построениях А. Дугина этот концепт также не занимает существенного места. В цитируемом тексте автор, М. Е. Попов, как раз стремится развести понятия «парадигмальная война» и «парадигмальный конфликт». Термин «па-радигмальный конфликт» в конфликтологическом контексте, как мы отмечали выше, пока используется очень редко. Его употребление как раз нетипично для российского экспертного сообщества. Мы же считаем, что этот термин может обрести статус категории конфликтологии.
В заключение отметим, что поскольку объектом парадигмального конфликта выступает идентичность, постольку этот конфликт может быть рассмотрен как вариант конфликта идентичностей, возможно, как латентная стадия и первый этап его развертывания. Создать информационный хаос, лишить общественной безопасности граждан, изменить восприятие тех или иных процессов «не элитными» слоями этнических и политических общностей - одна из главных целей участников парадигмальных конфликтов. Для этих целей используются как «традиционные» методы воздействия на массы (недостаточно эффективные сегодня), так и новые информационные технологии разобщения и столкновения социальных факторов.
Авксентьев В. А., Попов М. Е.
Конфликты идентичностей как вызовы безопасности: к концептуализации...
ЛИТЕРАТУРА
1. Новицкий В. Anthony Giddens. Beyond Left and Right// Топос. -№2 (16). - 2007. - С. 131.
2. Там же. - С. 129.
3. Там же. - С. 130.
4. Там же. - С. 129.
5. Там же. - С. 131.
6. Авксентьев В. А., Гриценко Г. Д., Дмитриев А. В. Региональная конфликтология: экспертное мнение / Под ред. чл.-корр. РАН М. К. Горшкова. - М, 2007. - С. 44-47.
7. Новицкий В. Anthony Giddens. Beyond Left and Right// Топос. -№2 (16). - 2007. - С. 131.
8. Burton J. Conflict Resolution: Its Language and Processes. - Lanham, Md, & London, 1996. -P. 42.
9. Миронова Н. И. Социальная динамика: метаморфозы самоорганизации и управления. -Челябинск, 2005. - С. 21.
10. Дугин А. Г. Философия политики. - М., 2004. - С. 361.
11. Там же. - С. 83.
12. Авксентьев В. А., Попов М. Е. Макросоци-альные идентичности в России XXI века: конфликтность и векторы развития // Обозреватель - Observer. Научно-аналитический журнал. - 2006. - № 8. -С. 17-24.
13. Авксентьев В. А., Попов М. Е. Конфликтные идентичности в современной России: от со-ветскости и далее // Социально-
гуманитарные знании. — 2007. — № 3. — С. 195-209.
14. Попов М. Е. Конфликт идентичностей в посттрадиционном мире: метафора или дескриптивная провокация // Дескриптивные практики в культуре: Тезисы Общероссийской научно-практической конференции г. Санкт-Петербург, 20-22 ноября 2008 г. // http://www.ibci.ru/konferencia/descripcia.
15. Кулик В. История или парадигмальные войны? // http://ipasp. org. ua
Об авторах
Авксентьев Виктор Анатольевич, Ставропольский государственный университет, доктор философских наук, профессор, заведующий отделом социально-политических проблем Кавказа Южного научного центра РАН. Сфера научных интересов - конфликтология, этноконфликтоло-гия, этнополитология, социальная антропология. [email protected]
Попов Максим Евгеньевич, Ставропольский государственный университет, кандидат философских наук, доцент кафедры социальной философии и этнологии. Сфера научных интересов - философская и социальная антропология, социальная философия, философия политики, эт-нополитология, философия культуры, конфликтология.
