CC BY
211
2. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
2.1. КОНЕЧНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВА В НЕОКАНТИАНСКОЙ И МАРКСИСТСКОЙ ПЕРСПЕКТИВАХ1
Соломко Зарианна Владимировна, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Российский государственный социальный университет
solzary@gmail.com
Аннотация: статья посвящена исследованию спора между юридическим неокантианством и марксизмом по вопросу о конечных основаниях права. Автор обосновывает тезис о том, что эта контроверза находится в эпицентре самой существенной дискуссии теоретической юриспруденции и устанавливает водораздел между современной мейнстримной и критической теорией права.
Ключевые слова: юридическое неокантианство,
марксизм, критическая теория права, идеология.
THE ULTIMATE FOUNDATIONS OF LAW IN NEO-KANTIAN AND MARXIST PERSPECTIVES
Solomko Zarianna Vladimirovna, Candidate of Legal Sciences, associate Professor, Assistant Professor, Chair of Theory and History of State and Law Russian State Social University.
solzary@gmail.com
Annotation: the subject of the essay is the controversy between legal neo-Kantianism and Marxism on the ultimate foundations of law. The author argues that this controversy lies in the thick of most essential discussion of theoretical jurisprudence and that it sets up a dividing line between mainstream and critical legal theory of the modern ages.
Keywords: legal neo-Kantianism, Marxism, critical legal theory, ideology.
В первом приближении спор между юридическим неокантианством2 и марксизмом о понимании объективных оснований права, вполне вероятно, выглядит как такая частная контроверза политикоправовой мысли, которая может интересовать разве что узких специалистов, погруженных в штудии по истории правопонимания, или самих приверженцев этих теоретических направлений, коих в современной российской юридической науке вроде бы следует
1 Статья выполнена в рамках проекта Н.А. Дмитриевой “Феномен русского неокантианства в контексте русской и европейской философии конца XIX - первой половины XX века”, осуществляемого на средства гранта Президента РФ по государственной поддержке научных исследований молодых российских ученых - докторов наук МД-4045.2011.6.
2 О критериях философского неокантианства и трудностях распознавания неокантианской традиции в философии см.: Дмитриева
Н.А. Русское неокантианство: “Марбург” в России. Историкофилософские очерки. - М.: РОССпЭн, 2007. - С. 38-42, 57, 62-63. О понятии юридического неокантианства см., в частности: Соломко З.В. Юридическое неокантианство в России: попытка критической ревизии // Проблемы теории правового и социального государства: Сборник научных трудов кафедры теории и истории государства и права РГСУ. Выпуск VI / Под общей редакцией д.ю.н., профессора В.Г. Пахомова. -М.: АПКиППРО, 2011. - C. 31-32.
искать где-то на окраинах. Рискну утверждать, что это идейное противостояние имеет гораздо более важное значение, чем может показаться на первый взгляд.
Мой исходный тезис будет таков: противостояние между двумя названными направлениями по этому вопросу находится в эпицентре самой существенной дискуссии теоретической юриспруденции. И вот почему: во-первых, нет нужды доказывать, что вопрос об объективных основаниях права суть основной вопрос научного правопонимания, ибо это есть лишь другая формулировка вопроса о сущности права: сущность права - это и есть основание его бытия. Во-вторых, позиции юридического неокантианства и марксизма в споре о первоначалах права - это, в свою очередь, два контрарных ответа на этот основной вопрос, своего рода две наиболее универсальные бинарные оппозиции всего поля теоретической юриспруденции, прямо отражающие
фундаментальную оппозицию идеализма и материализма в научном поле.
Итак, юридическое неокантианство - и отдающее себе отчет в своей собственной природе и, что встречается гораздо чаще, существующее стихийно3, как «вещь в себе», - «генеральный представитель» идеализма в юриспруденции, а его позиция в этом споре сводится к следующему: объективным
основанием правового регулирования является в том или ином виде идеальное/идейное начало - некие идеи, принципы, ценности, которые находят или не находят «позитивацию» в законе и служат критерием различения правового и неправового закона (истинного и неистинного права и т.п.)4. При этом идеи (ценности, идеалы), имманентные сущности права, не выводятся из объективной действительности5, не ставится вопрос о том,
3 Широкое распространение “стихийного нео/кантианства” в среде юристов и правоведов очевидно не только для теоретиков и исследователей марксистского направления, но и для некоторых весьма авторитетных в постсоветском правопонимании “кантофилов”. К примеру, С.С. Алексеев, характеризуя И.А. Покровского как стихийного кантианца, попутно замечает: все практические юристы тоже суть стихийные кантианцы, “ибо взгляды Канта очень близки к живой материи права” (Алексеев С.С. Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования. - М.: Издательская группа НОРМА - ИНФРА * М., 1998 // Электронная библиотека правоведа Студилова. и^:
http://www.studylaw.narod.ru/alex3/alex3_1_2_3.htm (дата обращения:
05.10.2012)).
4 К примеру, типичны в этом отношении рассуждения С.И. Гессена, который, мысля “Право” в качестве одного “из самых мощных и верных орудий Духа” (Гессен С.И. Правовое государство и социализм // Избранные сочинения. - М.: “Российская политическая энциклопедия” (РОССПЭН), 1998. - С. 445) и будучи убежденным в том, что “если прогресс существует, то он есть приближение эмпирической действительности к исконной реальности идеи’ (там же. - С. 443), полагает “суверенитет права” основной идеей “современного социализма” (см.: там же. - С. 377).
5 Кант, как известно, видел свою задачу в том, чтобы найти “источник суждений” о праве “в одном лишь разуме” (Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Кант И. Сочинения в 6 тт. Т. 4. Ч. 2. - М.: Мысль, 1965. -С. 139). Для сравнения приведу суждения двух идейных преемников немецкого философа из числа дореволюционных российских правоведов и философов права. В статье “О задачах современной философии права” П.И. Новгородцев (Новгородцев П.И. Сочинения / Сост., вступ. статья и прим. М.А. Колерова, Н.С. Плотникова. - М.: Раритет, 1995. - С. 300-306), поясняя основную интенцию
насколько они соответствуют природе правовой реальности, закономерностям развития правовой системы и общества в целом, - они постулируются как нечто априорное, а иногда даже и самоочевидное; дело порой представляется даже так, будто эти ценности очевидны для всякого разумного и прогрессивного человека .
Стандартный «джентльменский набор»
юридического неокантианца включает - целиком или в тех или иных избирательных сочетаниях - идеи индивидуальной свободы, справедливости,
формально-юридического равенства, естественных прав и правового государства (правления права, верховенства права, «правозаконности»)7.
Марксистская теория права - и это еще менее нуждается в доказательствах, - будучи представителем материализма в юриспруденции, стоит на том, что объективным основанием правового регулирования в конечном итоге является не идеальное, а материальное начало - понимаемые как социальная материя8 производственные отношения, которые существуют и развиваются вне и независимо от сознания и воли людей.
Полемика между юридическим неокантианством и марксизмом универсальна не только по своему содержанию, но и по своей локализации: именно по этой линии устанавливается водораздел между мейнстримной и антимейнстримной
юриспруденцией всего XX и начала XXI века. При этом по одну его сторону оказывается не только собственно нео/кантианство, но в конечном итоге и юридический позитивизм и юснатурализм, а также их различные
нравственного идеализма, пишет об актуальной необходимости “понять и обосновать нравственную проблему, как самостоятельную и независимую от всяких исторических и социологических предпосылок” (там же - С. 304). Согласно Новгородцеву, “это стремление находило для себя, прежде всего, опору в самом факте нравственного сознания, которое возвышает свой голос над несовершенной действительностью” (там же). Сходную логику демонстрирует и Б.А. Кистяковский, утверждая: “Мы добиваемся осуществления наших идеалов не потому, что они возможны, а потому, что осуществить их повелительно требует от нас и от всех окружающих нас сознанный нами долг” (Кистяковский Б.А. “Русская социологическая школа” и категория возможности при решении социально-этических проблем // Проблемы идеализма. Сборник статей [1902] - М.: МОДЕСТ КОЛЕРОВ и “ТРИ КВАДРАТА”, 2002. - С. 684).
6 В апреле 2011 года я была свидетелем и участником дискуссии, разгоревшейся на одной из секций научно-практической конференции “Международное и внутригосударственное право в условиях глобализации: проблемы теории и практики” (г. Москва, Российская академия правосудия). Речь шла о сущностных признаках права. В ответ на вопрос о том, на каком основании свободу и формальноюридическое равенство следует считать существенными признаками права, сторонники так называемой либертарно-юридической теории в один голос ответили: потому что с этим согласились бы все разумные люди!
7 В понимании самого Канта, “гражданское состояние, рассматриваемое только как состояние правовое”, основывается на трех “априорных принципах: 1) свободе каждого члена общества как человека; 2) равенстве его с каждым другим как подданного; 3) самостоятельности каждого члена общества как гражданина" (И. Кант И. О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики» // Сочинения в 6 тт. Т. 4. Ч. 2. - М.: Мысль, 1965. - С. 79). При этом философ уточняет, что названные принципы принадлежат сфере не сущего, но должного: они суть “не столько законы, которые дает уже образовавшееся государство, сколько законы, единственно на основании которых и возможно образование государства в соответствии с исходящими из чистого разума принципами внешнего человеческого права вообще” (там же).
8 О понятии “социальная материя” см.: Семенов Ю.И. Философия
истории от истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. -
М.: Старый сад, 1999. - С. 191-192.
гибридные и переходные версии, так или иначе натурализующие капиталистический миропорядок и обосновывающие необходимость/неизбежность его сохранения, а по другую - так называемая критическая теория права, которая ставит своей конечной целью радикальные социальные преобразования. Что расстановка сил именно такова -нетрудно убедиться всякому, кто знаком с западными, прежде всего англоязычными, текстами9, хотя, по всей видимости, большинством российских правоведов это обстоятельство до сих пор не осознается10.
Но коль скоро это так и в этой контроверзе между юридическим неокантианством и марксизмом вскрывается наиболее глубинная проблема систематизированного знания о праве, то перспектива дальнейшего научного развития юриспруденции напрямую зависит от решения этой проблемы - и на уровне юридической науки в целом, и в предметном поле каждого ее отдельного направления. Та или иная школа права (как идейное движение) имеет шанс дорасти до порога, отделяющего науку от донаучного знания/идеологии, если этот вопрос в ней по меньшей мере эксплицитно ставится.
Казалось бы - все это очевидно, но одна из парадоксальных - с точки зрения логики классической науки - черт современного академического (то есть в целом мейнстримного) правопонимания состоит именно в том, что оно упорно избегает прямой и открытой проблематизации конечных оснований своего бытия. В мейнстримной академической юриспруденции эта тема как будто табуирована, при том что было бы неверно объяснять такой заговор молчания сознательными кознями приверженцев радикального позитивизма: многие правоведы просто не осознают самой проблемы или искренне мыслят ее как давно решенную/периферийную и не имеющую отношения к сути тех частных юридических тем и сюжетов, в которые они непосредственно погружены.
Это само по себе заслуживает пристального внимания - чем обусловлено массовое и главным образом стихийное бегство от сути дела? Не тем ли, что прямо ставить вопрос об объективных основаниях права - значит так или иначе подвергать сомнению
претензии многих респектабельных направлений
11
академической юриспруденции на статус научного, а
9 См. об этом, к примеру: Thomson A. Foreword: Critical Approaches to Law: Who Needs Legal Theory? // The Critical Lawyers' Handbook. Volume 1 / Ed. by P. Ireland and I. Grigg-Spall. - London: Pluto Press, 1992. - P. 210 // URL: http://www.nclg.org.uk/book1/1_2.htm (дата обращения:
03.10.2012).
10 Как на пример одного из довольно редких исключений можно сослаться на мнение того же С.С. Алексеева, который мыслит кантианское и марксистское правопонимание в качестве двух антагонистов, первый из которых них, по его убеждению, знаменует собой безусловно прогрессивную, а второй - безусловно регрессивную тенденцию философско-правовой мысли. “Если стержнем правового прогресса в условиях перехода человечества от традиционных к либеральным цивилизациям и демократического переустройства общества стала философия гуманистического права (правозаконности (ее важнейшим источником, по С.С. Алексееву, и является философия права Канта - З.С.)), - пишет этот автор, - то наиболее значительным, противостоящим ей явлением правового регресса и вместе с тем - ее своеобразным спутником-антагонистом стала коммунистическая марксистская философия права” (Алексеев С.С. Указ. соч. // URL: http://www.studylaw.narod.ru/alex3/alex3_3_2_1 .htm (дата обращения:
05.10.2012)).
11 В том числе и пользующихся сегодня немалым авторитетом в постсоветском правопонимании “переоткрытых” концепций дореволюционных российских теоретиков и философов права
не только преднаучного знания или идеологии. Именно в таком свете становится очевидной актуальность самого серьезного исследования перипетий теоретического противостояния, к одному из эпизодов которого я хотела бы привлечь здесь внимание. Речь идет о тех критических аргументах, которые были выдвинуты против кантовской философии права и юридического неокантианства в раннесоветской марксистской теории права. В частности, эта критика содержалась в почти культовой для западной правовой мысли работе Евгения Пашуканиса «Общая теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических понятий»12 и в монографии Исаака Разумовского «Проблемы марксистской теории
права»13.
Не претендуя - хотя бы потому, что это невозможно сделать в формате небольшой заметки, - на исчерпывающее раскрытие предмета, остановлюсь на некоторых из тех тезисов Е. Пашуканиса и И. Разумовского, которые составляют каркас марксистской критики юридического неокантианства по вопросу о понимании объективных оснований права и, по моему убеждению14, сохраняют актуальную теоретическую и методологическую ценность и в XXI веке.
Е. Пашуканис и И. Разумовский исходят из того, что априорные правовые понятия, которые, согласно Канту и неокантианцам, выводятся из разума и являются конечным основанием права15, в действительности суть лишь «объективные формы мышления»16 (или - в трактовке И. Разумовского -«общественно-субъективные» формы17, исторически-неизбежный и характерный для буржуазного общества способ «правового представления»18),
опосредствующие развитие экономики и в конечном счете им обусловленные19. Хотя и абстрактно и
неокантианского толка, таких как П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, И.А. Покровский, С.И. Гессен (о неокантианской традиции в дореволюционном российской философии права см., в частности: Соломко З.В. Указ. соч. - С. 29-32), равно как и многих других авторитетных в академических кругах теорий современных правоведов и философов права (см. об этом ниже).
12 Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических понятий // Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. - М.: Наука, 1980.
- С. 32-181.
13 Разумовский И. Проблемы марксистской теории права. - М.: Издательство Коммунистической академии, 1925. - 137 с.
14 Это убеждение подкрепляется, в том числе, и тем неослабевающим живым интересом, который проявляют к раннесоветской теории права современные западные авторы (см. об этом ниже).
15 По утверждению мэтра юридического неокантианства конца XIX -начала XX века Р. Штаммлера, чистые правовые понятия извлекаются из “неизменно пребывающих” определений формального понятия права в качестве его различных проявлений (цит. по: Пашуканис Е.Б. Указ. соч. - С. 43). Обобщая идеи философов-неокантианцев, Е. Пашуканис заключает, что они “рассматривают основные юридические категории как нечто возвышающееся над опытом и делающее возможным самый опыт” (там же. - С. 42).
16 Там же. - С. 67.
17 Разумовский И. Указ. соч. - С. 43.
18 Там же. - С. 90.
19 Говоря о более конкретном понимании природы экономических
отношений как объективной основы права в раннесоветском
правопонимании, нельзя обойти стороной те противоречия, которые
обнаружились в дискуссии по поводу работы Е.Б. Пашуканиса “Общая
теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических
понятий”. Это прежде всего точка зрения самого Е. Пашуканиса,
которая в своей сути сводилась к тому, что объективные основания
правовой формы следует искать в отношениях товарного обмена, и
искаженно, но все такие понятия отражают нечто, фактически имеющее место в экономических
(материальных) отношениях. В частности, такие важнейшие элементы буржуазной формы права, как свобода воли и формальное равенство, являются абстрагированным и односторонним отражением товарного обмена по закону стоимости20, а юридическая категория справедливости имеет своим действительным основанием «нормальное для данной эпохи материальное общественное отношение»21.
А коль скоро это так, то нео/кантианская
методология познания права, предписывающая
различать сферы должного и сущего и искать источник суждений о праве в «разуме» («идее права»)22, должна быть признана несостоятельной. Научное постижение правовой формы и ее объективных оснований с необходимостью предполагает отрицание неокантианской дихотомии должное/сущее, выход за пределы и неокантиански понятого разума, и самой логики движения того, что называют правовыми понятиями, и исследование правовой формы в составе общественного целого. Другими словами, это означает что единственно
возможный путь научного познания права -«социологическая и социалистическая критика буржуазной общей теории права»23.
«Критика», по Разумовскому, суть «критический анализ, тесно связанный с изучением генетического
24
развития правовых категорий» . «Социологическая критика» - это «анализ, связанный с изучением противоречий общественного целого в его отдельных этапах и порождаемых этими последними специфических закономерностях»25.
На этом пути выясняется, что право - не «ограничение свободы каждого условием согласия ее со свободой всех других, насколько это возможно по некоторому общему закону»26, а явление классовой воли, имеющее своим реальным основанием экономический базис. Препарируя нео/кантианские представления о выводимом из разума и оторванном от реальной истории идеальном правопорядке, Е. Пашуканис доказывает: «Само это правовое
состояние или, говоря словами того же автора, «совместное существование многих свободных существ, где все должны быть свободны и свобода одного не должна препятствовать свободе другого», есть не что иное, как идеализированный, перенесенный в заоблачные высоты философской
критические аргументы его оппонентов (И. Разумовского, П. Стучки и других), оспаривавших правомерность такой редукции. На мой взгляд, в этом споре наиболее близкой к истине была позиция И. Разумовского, исходившего из того, что “в форме производства и распределения, а не в обусловленной ей и лишь дополнительно выражающей ее форме обмена” следует “искать корни всякой собственности, а равно и всякого права” (Разумовский И. Указ. соч. - С. 120). Однако для целей данной заметки эти расхождения не представляются существенным и не будут поэтому здесь акцентироваться.
20 См. об этом, в частности: Пашуканис Е.Б. Указ. соч. - С. 34-35, 107113, 144-146; Разумовский И. Указ. соч. - С. 122-123.
21 Разумовский И. Указ. соч. - С. 49.
22 “Чистые” правовые понятия, доказывал Р. Штаммлер, “не требуют для своего понимания никаких иных предпосылок, кроме самой идеи права” (цит. по: Пашуканис Е.Б. Указ. соч. - С. 43).
23 Разумовский И. Указ. соч. - С. 4.
24 Там же. - С. 22.
25 Там же.
26 Кант И. О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики». - С. 78.
абстракции, освобожденный от своего грубого эмпиризма рынок, на котором встречаются независимые производители»27.
Согласно И. Разумовскому и Е. Пашуканису, априорные правовые понятия/принципы, о которых толкуют Кант и юридические неокантианцы всех направлений, в том числе сторонники метода Г. Кельзена, - это, с одной стороны, средство хотя и превратного, но выражения в сознании классового общества от этого сознания не зависящих и его в конечном итоге определяющих материальных -производственных - общественных отношений, а с другой - необходимое условие обмена по закону стоимости, то есть в конечном итоге - необходимое условие существования классового общества. Такие понятия суть не просто искаженное отражение базиса - идеологические «фантазмы» или «социальная
символика»28, но и необходимый момент самого общественного производства, поскольку, проходя через них, формируются идеологические общественные отношения - отношения правовые, которые сами в свою очередь являются одной из сторон процесса производства. В том числе и поэтому «защита так называемых абстрактных основ правового строя» понимается в марксистской теории как «наиболее общая форма защиты классовых интересов буржуазии»29.
Неокантианскому оптимизму, основанному на
убеждении, что имманентные сущности права
принципы свободы, равенства и справедливости постепенно утверждаются/могут быть утверждены в качестве фактов социального бытия, марксисты противопоставляют убедительные доказательства того, что все эти якобы априорные идеи логикой своего движения в конечном итоге обязаны движению общественного производства и проявляются в социальном мире лишь постольку, поскольку это не противоречит объективным законам развития и смены способов производства. К примеру, «свободные и равные товаровладельцы, встречающиеся на рынке, являются таковыми только в абстрактном отношении приобретения и отчуждения»30, а форма правового государства имеет свойство превращаться «в бесплотную тень»31 всякий раз, когда она входит в противоречие с основными интересами господствующего класса.
27 Пашуканис Е. Указ. соч. - С. 107.
28 Именно такую позицию в раннесоветской теории права отстаивал М.А. Рейснер. Сходной точки зрения придерживаются многие представители современной западной критической теории права (об этой контроверзе критического правопонимания см., в том числе: Mieville Ch. Between Equal Rights: A Marxist Theory of International Law. -Leiden: Brill Academy Publishers, 2005. - P. 80-82). Критикуя такое абстрактное понимание правовой формы, Е. Пашуканис настаивает: “принцип правосубъектности (под этим мы понимаем формальные начала равенства и свободы, принцип автономии личности etc.) не только есть орудие обмана и продукт лицемерия буржуазии, ... но в то же время - реально действующий принцип, воплощаемый буржуазным обществом, когда оно рождается из феодально-патриархального и разрушает последнее, и, во-вторых, . победа этого начала есть не только и не столько процесс идеологический (т.е. относящийся целиком к истории идей, воззрений etc.), сколько реальный процесс юридизации человеческих отношений, идущих вслед за развитием товарноденежного (а в европейской истории капиталистического) хозяйства и влекущих глубокие всесторонние изменения объективного характера” (Пашуканис Е.Б. Указ. соч. - С. 36).
29 Там же. - С. 35.
30 Там же. - С. 138.
31 Там же. - С. 141.
Ретроспективный марксистский анализ классических философско-правовых категорий XVIII - XIX веков (свобода, равенство, справедливость) обнаружил действительное место и действительную роль философии права, квинтэссенцией которой и является нео/кантианский априоризм, в развитии социальной науки: «философско-правовые категории...
идеологически подготовляют и предваряют категории классической экономии, представляя собой более раннюю ступень развития этих последних или преломление их в общественном сознании экономически отсталых стран»32. Это обусловлено тем, что классическая политическая экономия имеет своим объектом общественный строй «установившегося капиталистического
производства»33, тогда как «философия права мыслит себе этот общественный строй лишь в качестве идеального «должного», едва намечающегося в еще полуфеодальной действительности»34.
Метод догматического формализма в полном согласии с Марксом понимается И. Разумовским как закономерный продукт определенной недоразвитости самого общественного бытия35. Таким образом, с кантовской философии снимается печать субъективной вины36, более того - к Канту с неожиданной стороны приходит очередное посмертное воздаяние: И. Разумовский, справедливо протестуя против попыток «полного «развенчания» Канта», показывает, что немецкий философ являет собой «совершенно необходимый и весьма важный исторический этап философского и философско-правового развития»37, и обнаруживает в его учении о праве, равно как и в учениях Фихте и Гегеля, зерна относительной и абсолютной истины.
И. Разумовский справедливо обращает внимание на то, что философско-правовые построения Канта, Фихте и Гегеля «должны были отразить в абстрактной форме не только классовые устремления и интересы буржуазии, но и самое движение капиталистического производства, характерные его особенности, процесс разрушения им феодального строя»38. А значит, «отдельные категории философии права сохраняют для марксистского понимания права свою относительную историческую значимость, как односторонние отношения неразвившегося буржуазного общественного целого»”39.
Но не меньше истины и в общем критическом диагнозе, который раннесоветские марксистские теоретики выносят нео/кантианскому способу философствования о праве: метод догматического формализма, равно как и его результаты, суть классический образчик идеологического мышления4- -подлинно же научное правопонимание начинается с использования метода исторического рассмотрения
32 Разумовский И. Указ. соч. - С. 83.
33 Там же.
34 Там же.
35 Полагаю, этот вывод имеет особое значение для понимания причин возрождения стихийного юридического неокантианства в современной России. См. об этом: Соломко З.В. Указ. соч. - С. 39-45.
36 Однако этот способ защиты, на мой взгляд, уже не может быть применен, если речь идет о не всегда правоверных последователях Канта периода второй половины XIX - начала XX века. См. об этом: Там же. - С. 28-46.
37 Разумовский И. Указ. соч. - Сноска 1) на стр. 85.
38 Там же. - С. 83.
39 Там же.
40 См. об этом, в частности: Там же. - С. 24-53.
(И. Разумовский). В полной мере такую задачу, по убеждению раннесоветских правоведов, решает именно марксизм.
В завершение обращу внимание на предельно маргинальный статус этой чрезвычайно важной дискуссии в современном российском правопонимании. Дело выглядит так, будто соответствующей полемики вообще не было или будто последнее слово в ней осталась за нео/кантианством. И это при том, что марксистская критика нео/кантианства не только не была опровергнута, но и нашла новые подтверждения в тенденциях развития права и государства XX -начала XXI в. В отличие от марксистской теории права, в том числе ее раннесоветских реконструкций, практически вытесненных из российского академического дискурса, Кант, если судить по внешним манифестациям41, напротив, необычайно популярен, а стихийное неокантианство, о чем мне уже приходилось говорить и писать42, стало господствующим трендом постсоветской
мейнстримной теории и философии права43.
41 Знаковым свидетельством своеобразного стихийного неокантианского бума служит, к примеру, одно из последних престижных изданий по философии права - сборник “Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики” (/ Пред. Миронов В.В., Солонин Ю.Н.; издание Московско-Петербургского философского клуба. - М.: Летний сад, 2010. - 320 с.), едва ли не в каждой статье которого содержатся прямые или латентные отсылки к методологии и/ или системе идей нео/кантианской философии права и дореволюционного российского правопонимания идеалистического толка, во многом инспирированного неокантианством второй половины XIX века. В числе монографических работ, которые нельзя обойти вниманием, говоря о возрождении интереса к нео/кантианскому правопониманию в постсоветском академическом “поле говорения”, прежде всего следует назвать работу
Э.Ю. Соловьева “Категорический императив нравственности и права” (М.: Прогресс-Традиция, 2005. - 416 с). Нельзя обойти стороной и чрезвычайно любопытный феномен не вполне явной реинкарнации неокантианской по своей сути схематики мысли под видом так называемой либертарно-юридической теории В.С. Нерсесянца, которая стала чем-то вроде визитной карточки одного из отделов Института государства и права РАН. Не нужно особой проницательности, чтобы разглядеть за общеобязательной системой “норм равенства, свободы и справедливости” (таково, согласно В.С. Нерсесянцу, определение “правового закона”) тень юридического неокантианства (о либертарно-юридической теории см. более подробно: Нерсесянц В.С. Философия права: учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2009. - С. 28-58). Пожалуй, еще более очевидно нео/кантианские мыслительные схемы проступают в текстах другого авторитетнейшего теоретика права - С.С. Алексеева, который, будучи убежденным, что Кант обосновал “понятие, идеальный образ чистого права” (Алексеев С.С. Указ. соч. // Электронная библиотека правоведа Студилова. URL:
http://www.studylaw.narod.ru/alex3/alex3_4_2_1 .htm (дата обращения:
05.10.2012)), в своем правопонимании исходит из того, что “по своим коренным особенностям право выступает в качестве продукта разума, а в идеале и при более широком угле зрения (и понятно, при реализации в обществе высокой юридической культуры, развитости юридической системы, ее совершенстве ) оптимальной формы объективированного б ы т и я разума в области внешних, практических отношений, воплощающего свободу, высокие духовные моральные начала” (там же).
42 См., в частности: Соломко З.В. Указ. соч. - С. 28-29, 33-34, 39-45; Соломко З.В. На кругах юридического неокантианства: к вопросу о феномене рецепции кантовской философии права в российском правопонимании // Пробелы в российском законодательстве. - 2012. -№ 1. - C. 229-232.
43 Рискну утверждать, что на постсоветской почве кантианство (точнее было бы сказать - квазинеокантианство) явилось миру в виде фарса: кантовская/неокантианская мысль была в значительной степени выхолощена и приведена в соответствие с общим уровнем академического правосознания и идеологическими потребностями существующего режима. Чего стоит одно только стремление
Совсем иначе обстоит дело на Западе. Основная тенденция в западной юриспруденции последних десятилетий - социологизация юридического знания на фоне очевидного критического поворота. Другими словами, речь идет о признании “вещи в себе” за пределами правовой формы, постулировании необходимости ее познания и вытекающем отсюда радикальном недоверии к попыткам отыскать основания права в разуме или иных идеальных/идейных субстанциях. Отсюда - тот живой интерес к марксистской, в том числе раннесоветской, теории права, который на протяжении XX века и уже в XXI веке демонстрируют западные исследователи. Одни из последних свидетельств такого интереса -монографии М. Хэда44 и Ч. Мьевилля45, в которых концепция Е. Пашуканиса не только исследуется, но и применяется для анализа современного капиталистического правопорядка. И если российская академическая юриспруденция упорно игнорирует достижения раннесоветской марксистской теории права, то западные авторы, давшие себе труд добросовестно и непредвзято подойти к наследию раннесоветской эпохи, на широком историческом и современном материале убедительно доказывают: раннесоветская правовая мысль и опыт подготовили ориентиры «для будущего перехода к подлинно демократическому и эгалитарному обществу»46.
Список литературы:
1. Алексеев С.С. Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования. - М.: Издательская группа НОРМА - ИНФРА * М., 1998 // Электронная библиотека правоведа Студилова. и^: http://www.studylaw.narod.ru/alex3/alex3_sod.htm (дата обращения: 05.10.2012)
2. Гессен С.И. Правовое государство и социализм // Избранные сочинения. - М.: РОССПЭН, 1998. - С. 147542.
3. Дмитриева Н.А. Русское неокантианство: “Марбург” в
России. Историко-философские очерки. - М.:
РОССПЭН, 2007. - 512 с.
4. Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Сочинения в 6 тт. Т. 4. Ч. 2. - М.: Мысль, 1965. - С. 107-437.
5. Кант И. О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики» // Сочинения в 6 тт. Т. 4. Ч.
2. - М.: Мысль, 1965. - С. 59-106.
6. Кистяковский Б.А. “Русская социологическая школа” и категория возможности при решении социальноэтических проблем // Проблемы идеализма. Сборник статей [1902] - М.: МОДЕСТ КОЛЕРОВ и “ТРИ КВАДРАТА”, 2002. - С. 575-684.
7. Крусс В.И. Философия современного
конституционализма и проблема злоупотребления правом // Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики / Пред. Миронов В.В., Солонин Ю.Н.; издание Московско-Петербургского философского клуба. - М.: Летний сад, 2010. - С. 214-240.
8. Нерсесянц В.С. Философия права: учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2009. - 848 с.
подверстать этику и философско-правовые взгляды Канта под
религиозное мировоззрение! (См: Крусс В.И. Философия современного конституционализма и проблема злоупотребления правом //
Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики. - C. 224).
44 Head M. Evgeny Pashukanis: A critical reappraisal. Taylor & Francis e-Library, 2007. - 271 p.
45 Mieville Ch. Op. cit. - 375 p.
46 Head M. Op. cit. - P. 15.
9. Новгородцев П.И. О задачах современной философии права // Сочинения / Сост., вступ. статья и прим. М.А. Колерова, Н.С. Плотникова. - М.: Раритет, 1995. - С. 300-306.
10. Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических понятий // Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. - М.: Наука, 1980. - С. 32-181.
11. Разумовский И. Проблемы марксистской теории права.
- М.: Издательство Коммунистической академии, 1925.
- 137 с.
12. Семенов Ю.И. Философия истории от истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. - М.: Старый сад, 1999. - 380 с.
13. Соловьев Э.Ю. Категорический императив нравственности и права. - М.: Прогресс-Традиция, 2005. - 416 с.
14. Соломко З.В. На кругах юридического неокантианства: к вопросу о феномене рецепции кантовской философии права в российском правопонимании // Пробелы в российском законодательстве. - 2012. - № 1. - C. 229232.
15. Соломко З.В. Юридическое неокантианство в России: попытка критической ревизии // Проблемы теории правового и социального государства: Сборник научных трудов кафедры теории и истории государства и права РГСУ. Выпуск VI / Под общей редакцией д.ю.н., профессора В.Г. Пахомова. - М.: АПКиППРО, 2011. - С. 28-46.
16. Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики / Пред. Миронов В.В., Солонин Ю.Н.; издание Московско-Петербургского философского клуба. - М.: Летний сад, 2010. - 320 с.
17. Head M. Evgeny Pashukanis: A critical reappraisal. Taylor & Francis e-Library, 2007. - 271 p.
18. Mieville Ch. Between Equal Rights: A Marxist Theory of International Law. - Leiden: Brill Academy Publishers, 2005. - 375 p.
19. Thomson A. Foreword: Critical Approaches to Law: Who
Needs Legal Theory? // The Critical Lawyers' Handbook. Volume 1 / Ed. by P. Ireland and I. Grigg-Spall. - London: Pluto Press, 1992. - P. 2-10 // URL:
http://www.nclg.org.uk/book1/1_2.htm (дата обращения:
03.10.2012)
Reference list:
1. S.S. Alekseev. Law. The ABC. Theory. Philosophy.
Experience of complex research. - M.: Publishing group NORMA - INFRA-M., 1998 // E-library lawyer Studilova. URL: http://www.studylaw.narod.ru/alex3/alex3_sod.htm
(date of circulation: 05.10.2012)\
2. S.I. Gessen The legal state and socialism // Selected works. - M.: ROSSPEN, 1998. - p. 147-542.
3. Dmitriev, N.A.. Russian neokantianism: “Marburg” in
Russia. Historical and philosophical essays. - M.:
ROSSPEN, 2007. - 512.
4. Kant I. The metaphysics of morals in two parts // Works in 6 vols. T. 4. H. 2. - M.: The idea, 1965. - p. 107-437.
5. Head M. Evgeny Pashukanis: A critical reappraisal. Taylor
& Francis e-Library, 2007. - 271 p.
6. Mieville Ch. Between Equal Rights: A Marxist Theory of International Law. - Leiden: Brill Academy Publishers, 2005. - 375 p.
7. Thomson A. Foreword: Critical Approaches to Law: Who
Needs Legal Theory? // The Critical Lawyers' Handbook. Volume 1 / Ed. by P. Ireland and I. Grigg-Spall. - London: Pluto Press, 1992. - P. 2-10 // URL:
http://www.nclg.org.uk/book1/1_2.htm (дата обращения:
03.10.2012)
РЕЦЕНЗИЯ
на научную статью к.ю.н., доцента Соломко Зарианны Владимировны «Конечные основания права в неокантианской и марксистской перспективах»
Предметом научной статьи к.ю.н., доцента З. В. Соломко является давняя и незавершенная дискуссия между юридическим неокантианством и марксизмом по вопросу об объективных основаниях права.
Актуальность этой темы не вызывает сомнений и обусловлена, помимо прочего, очевидным методологическим кризисом, наблюдаемым как в постсоветской российской юридической науке и философии права, стихийно ориентированных на неокантианскую парадигму, так и в современной западной теоретической юриспруденции, в том числе так называемой критической правовой теории.
Очевидный «критический поворот», имеющий место в западном правопонимании последних десятилетий, заставляет внимательнее присмотреться к этой дискуссии и делает насущной задачу ее теоретической реконструкции. Думаю, представленная к публикации статья Соломко З.В. в некоторой степени восполняет тот пробел, который существует в этой области российского юридического дискурса.
Заслуживает внимания и серьезного обсуждения тезис автора о том, что рассматриваемая в статье контроверза находится в эпицентре самой существенной дискуссии теоретической юриспруденции и устанавливает “водораздел” между современной мейнстримной и критической теорией права, равно как и отстаиваемая автором мысль о том, что пренебрежение к наследию раннесоветских марксистских теоретиков права является симптомом серьезного неблагополучия постсоветской теории и философии права.
З. В. Соломко свободно владеет тематическим материалом, пользуется заслуживающей доверия методологией, излагает свои идеи теоретически грамотным и понятным для читателя языком.
Полагаю, что статья З. В. Соломко соответствует критериям научности и может быть рекомендована для публикации, а изложенные в ней тезисы представляют теоретическую и методологическую ценность.
Доцент кафедры конституционного и административного права факультета юриспруденции и ювенальной юстиции РГСУ, к.ю.н.
А. В. Рыжик
