CC BY
29
УДК 821.161.1
Романов Д.А., доктор филологических наук, профессор, Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н. Толстого, Россия
КОМПОЗИЦИЯ МЫСЛИ В СТИХОТВОРНЫХ ПОСЛАНИЯХ А.К. ТОЛСТОГО
Стихотворные послания второй половины XIX в. значительно отличаются от предшествующей традиции этого жанра. Они практически не содержат клишированных составляющих, обусловленных канонами литературного направления, типом адресата и проч. Главным их наполнением становится передача идейного содержания, как правило, социально обусловленного и значимого. В статье рассматривается четыре стихотворных послания А.К. Толстого, относящихся к зрелому этапу его творчества - с 1855 по 1870 гг. Они не носят сатирического характера, поэтому особо выделяются среди адресованной лирики в поэтическом наследии А.К. Толстого.
Ключевые слова: лирика, стихотворное послание, уподобление, приблизительная рифма, лексика, поэтизм, антитеза, полемика, идейно-поэтический контекст.
Введение. Злободневность рассмотрения стихотворных посланий А.К. Толстого объясняется не только их лингвостилистическим своеобразием, но и особым положением в творчестве автора, а также важными лингвокуль-турными контекстами, в которые они вписаны и которые позволяют по-иному взглянуть на эпоху их создания как саму по себе, так и в контексте динамики «узловых вопросов» русской литературы.
Большинство российских поэтов середины позапрошлого века оставили в своем творческом наследии немало стихотворных посланий. При этом данные послания существенно отличались от посланий их предшественников -поэтов-романтиков, поскольку были не витий-ственными, не абстрактно-обобщенными, не формульными, не умозрительными, а вполне конкретными, живыми по чувству и мысли, вложенных в них. Если адресаты посланий Жуковского, Баратынского, поэтов пушкинского окружения достаточно условны (в принципе они могли бы быть и другими: в одних случаях их -за редким исключением - можно поменять без ущерба для понимания стихотворения; в других - они абстрактны, несмотря на обозначенные имена, и характеризуются одним общим определением: друг, противник, критик, покровитель, возлюбленная и т.д.), то у поэтов середины и второй половины XIX века это абсолютно реальные люди, имеющие биографию, вполне определенное положение в обществе, взгляды на жизнь, мировоззрение.
Предметом многих стихотворных посланий этой эпохи становится мысль, идея. Вовсе не значит, что мысль не окрашена чувством, не сопряжена с эмоцией, вовсе не обязателен отказ от каких-то устойчивых литературных фор-
мул (в том числе наработанных поэтами-предшественниками), но на первом месте всегда именно мысль. Нередко адресат самим своим именем дополняет или развивает мысль, придает ей более четкую направленность. В стихотворных посланиях второй половины XIX века адресат - герой стихотворения, незримый, но полноправный собеседник автора, реплики которого в возможном диалоге моделирует проницательный и посвященный читатель.
Таковы послания Н.А. Некрасова, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, ЯП. Полонского, А.Н. Майкова и др. Имя А.К. Толстого в этом ряду занимает заметное место.
А.К. Толстой сочинял стихотворные послания на разных этапах своего творчества. Наиболее часто они носили сатирический и юмористический характер (но не были от этого менее значительными по идейному содержанию). Адресатами этих посланий становились в основном родственники и друзья Толстого: Ф.М. Толстой, К.К. Павлова, А.М. Жемчужни-ков, Б.М. Маркевич и др. Такие послания Толстой сочинял на протяжении всей жизни.
Отдельные аспекты стихотворных посланий А.К. Толстого нашли отражение в исследованиях Н.П. Колосовой и И.А. Ямпольского. Версификационные, ритмические и метрические особенности адресной лирики А.К. Толстого отмечались в классических трудах академика М.Л. Гаспарова и работе А.К. Жолковского (1978) [6].
Целью настоящей статьи является полная лингвостилистическая характеристика стихотворных посланий Толстого Б.М. Маркевичу (1856 г.), И.С. Аксакову (1859 г.), Ф.И. Тютчеву (1869 г.), И.А. Гончарову (1870 г.).
Указанная цель предполагает решение следующих задач:
1) изучить широкий культурно-биографический контекст названных посланий;
2) выявить их важнейшие идейные и лингвостилистические характеристики;
3) определить отдельные ритмико-метриче-ские особенности данных стихотворных текстов;
4) представить исследуемые поэтические тексты как маркеры динамики мировоззрения автора и его художественного мастерства.
Методы. Намеченные для решения задачи определили набор и общее направление методов исследования. Метод лингвостилисти-ческого анализа предполагает выявление показательных идейных узлов текста, отраженных в лексической и отчасти синтаксической ткани произведения.
Метод лингвокультурного анализа позволяет представить эволюцию воззрений автора в контексте исторических событий эпохи его творчества, межличностных контактов, идейной борьбы и т.д., что находит непосредственное отражение в творческом процессе и его результатах.
Метод текстуального и контекстуального сопоставления в совокупности с методиками выявления затекстовой информации открывают возможности представить тексты А.К. Толстого в параллели и сложной связи с текстами его современников, а также в ретроспективном и проспективном векторах развития русской литературы как гипертекста.
Результаты. В свое самое активное пятнадцатилетие - с 1855 по 1870 гг. - А.К. Толстой пишет послания иного рода. В них звучат серьезные, а нередко и весьма грустные размышления о жизни, творчестве, человеческом предназначении, судьбах России. Подобных посланий в творчестве Толстого немного. Они и составят предмет настоящей статьи.
Два из этих посланий автором адресованы: Б.М. Маркевичу (1856 г.) и И.С. Аксакову (1859 г.); одно помещается в стихотворные сборники Толстого с восстановленной редакторами адресацией - И.А. Гончарову (1870 г.); четвертое (1869 г.) - полемический отклик на стихотворение Ф.И. Тютчева «Эти бедные селенья...» (1855 г.), представляющее собой заочное отсроченное послание.
Б.М. Маркевич (1822-1884 гг.) - писатель и публицист, сотрудник «Русского вестника» и «Московских ведомостей» М.Н. Каткова, крупный чиновник министерства народного просвещения, многолетний приятель А.К. Толстого.
Стихотворение, адресованное ему, было опубликовано во второй майской книге «Русского вестника» за 1858 г.
Послание представляет собой ответ А.К. Толстого на рассуждения Маркевича о «реактивности» его поэтического темперамента, который пребывает в покое и даже лени до тех пор, пока его не возбудят житейские катаклизмы. Толстой вполне согласен с этим. Он называет свой гений своенравным и признает, что гнев на несовершенства мира, плохое устройство российского государственного управления, социальные несправедливости, «бестолковщину» и «головотяпство» способны заставить его «стихи течь»:
Меня ласкали сон и лень, Но, цепь житейскую почуя, Воспрянул я; и, негодуя, Стихи текут.
Долгое время (в советской традиции) А.К. Толстого считали чуть ли не асоциальным поэтом, который не хотел видеть за границами «чистого искусства» общественных проблем. Это далеко не так. Другое дело, что Толстой никогда не был ни демократически, ни тем более революционно настроен и не думал о таком переустройстве общества, которого в той или иной степени хотели Добролюбов, Чернышевский, Некрасов и их окружение.
Образной основой стихотворного послания Б.М. Маркевичу становится уподобление поэтического таланта пробивающемуся сквозь мрак солнечному лучу и реке, текущей между скалами: мощь природных стихий, по мнению Толстого, сродни мощи поэтического таланта.
Толстой всегда имел активную жизненную позицию относительно всех общественных процессов России, всех мероприятий правительства и нелицеприятно высказывал это свое мнение. Близость ко двору и возможность личного общения с императором Александром II открывала ему в этом отношении большие возможности. Несмотря на чуждость лагерю социалистов-прогрессистов, Толстой ни в коей мере не относился к консерваторам: он просто имел свою позицию по отношению ко всему происходящему в его стране.
Можно смело сказать, что А.К. Толстой был социально активным поэтом, и в настоящее время, когда внимание филологической науки стало уделяться не только революционно-демократическим взглядам писателей, но и многочисленным другим их общественным устремлениям, это нужно особенно отметить.
Стихотворное послание Маркевичу - яркая демонстрация подобной позиции поэта.
Маркевич был постоянным адресатом писем Толстого на протяжении 15 лет. С ним поэт обсуждал не только мировоззренческие, но и эстетические вопросы. Так, в связи с особенностями рифм своей поэмы «Иоанн Дамаскин» Толстой выдвигает в письме Б.М. Маркевичу 4 февраля 1859г. свою рифмо-метрическую концепцию, прогрессивность которой была доказана много позднее. Он, в частности, утверждает: «Мне кажется, что только малоискушенный слух может требовать совпадения гласных, и он его требует потому, что делает уступку зрению . Я могу ошибаться, но это мне подсказывает внутреннее ощущение, эвфоническое чутье, а Вы знаете, что слух у меня чрезвычайно требовательный. В «Св. Иоанне» я нашел только одну рискованную рифму, а именно: свыше и услышал, и все-таки, если бы я слушался только самого себя, я бы готов был ее повторить. <.. .>
Приблизительность рифмы в известных пределах, совсем не пугающая меня, может, по-моему, сравниться с смелыми мазками венецианской школы, которая самой своей неточностью, или, вернее, небрежностью, добивается эффекта, какого никогда не достичь Карло Дольчи...» [4, т. 4, с. 292-293].
В классификации В.М. Жирмунского и М.Л. Гаспарова, разработанной уже в XX веке, «точной рифмой называется такая рифма, в которой и гласные и согласные звуки, начиная с последнего ударного гласного и далее вправо, полностью совпадают. Приблизительной называется такая рифма, в которой безударные гласные в заударной ее части не совпадают. Неточной называется такая рифма, в которой согласные звуки в заударной части не совпадают.» [2, с. 84]. Поэтическая практика XX столетия показала, что приблизительная рифма (она и в современной метрической теории называется так же, как в письме Толстого Маркевичу) открывает огромные выразительные возможности.
Дружбе с Б.М. Маркевичем Толстой остался верен даже после скандала 1875 г., когда за крупную взятку по службе Маркевич был уволен из министерства народного просвещения и лишен придворного звания камергера. Толстой был в числе немногих знакомых Мар-кевича, кто не отвернулся от него: 15 марта 1875 г. он написал деликатно-ободряющее
* Шрифтовые выделения в цитатах принадлежат А.К. Толстому.
письмо Маркевичу, в котором утешал его и приглашал приехать в Красный Рог на отдых [4, т. 4, с. 400-401]. Это дружеское расположение со стороны Толстого к человеку не вполне порядочному и крайне неровному в оценках, настроениях и привязанностях вызывало недоумение у многих современников (например, у М.М. Стасюлевича, который публично позволял себе ироничные выпады по этому поводу). Однако, но нашему мнению, это весьма положительно характеризует Толстого, который сохранял верность дружбе, несмотря на жизненные сложности и кривотолки. Он был чужд конъюнктуры и, как истинный аристократ, мог себе позволить судить обо всем и обо всех согласно собственному разумению и чувствам.
Послание И.С. Аксакову впервые было опубликовано во 2-м номере «Русской беседы» за 1859 г. И.С. Аксаков (1823-1886 гг.) - публицист и общественный деятель, один из идеологов славянофильства. Стихотворение написано в ответ на критические замечания Аксакова к поэмам Толстого «Грешница» и «Иоанн Дамас-кин», в которых Аксаков обвинил Толстого в академизме. При публикации стихотворения в журнале Аксаков хотел снять адресацию, т. к. находился в немилости у двора (в январе 1859 г. славянофильская газета «Парус», издаваемая И.С. Аксаковым была после выхода второго номера запрещена правительством). Но А.К. Толстой, как всегда принципиальный и справедливый, настоял на ее сохранении.
А.К. Толстого принято считать человеком, близким к лагерю славянофилов, однако это не вполне соответствует истине. Будучи увлеченным их идеями в конце 50-х - начале 60-х гг., Толстой затем разошелся с ними в первую очередь по идейным соображениям. Поэт был человеком свободным и не считал необходимым присоединяться к какой-либо общественной доктрине целиком и полностью, именно поэтому и не принадлежал ни к одному из тогдашних политических лагерей. Отдельные идеи славянофильства ему импонировали, но не более того.
Уже в стихотворном послании И.С. Аксакову проявляется, хотя и в очень смягченном виде, противоречие между Толстым и славянофилами. Аксакову хотелось, чтобы в произведениях Толстого (а речь идет о поэмах «Грешница» и «Иоанн Дамаскин») было меньше книжной и
больше простонародной лексики, чтобы «высокие стремленья» были несколько приземлены реальностью. Желание Толстого использовать слова книжные и высокие Аксаков назвал «академизмом». Свое ответное стихотворное послание, последовавшее за письмом, отосланным Аксакову 31 декабря 1858 г., Толстой строит на противопоставлении торжественности и простоты.
Поэт не может принять брошенное ему обвинение. С его точки зрения, при всей любви к простым русским картинам, нельзя ограничиваться элементарным бытописательством (трем более в стихах). За ними нужно видеть большое и высокое, к чему должна стремиться не только душа поэта, но и душа любого глубоко и серьезно мыслящего человека. Толстой со свойственной его таланту формульной точностью так излагает свою позицию: Нет, в каждом шорохе растенья И в каждом трепете листа Иное слышится значенье, Видна иная красота!
Эта красота открывается поэту в высоком предназначении человека, России и того пути, которым идут люди и страна в целом. Речь идет не только о вере, православии, но и в целом об осмысленном и умном существовании (подобные мысли мы хорошо знаем по замечательным толстовским сатирам на российскую историю и современность). Душа поэта всегда просится выше, и об этом, с его точки зрения, невозможно поведать «на ежедневном языке».
Кроме того, любая беседа, любой диалог (а их в поэмах Толстого «Грешница» и «Иоанн Дамаскин» было немало) требуют «высокого стремленья», чтобы создать необходимый драматический эффект, который присутствует и в реальной жизни. В упомянутом выше письме Аксакову Толстой так говорил об этом: «Вообще эпическая сторона мне не дается, все тянет меня в лирисм, а иногда в драматисм. <...>.
Но я спрашиваю, имеет ли драматический писатель право для проведения психологической идеи попирать ногами всякую правдоподобность, всякую возможность действия?» [4, т. 4, с. 288-289].
Нарочитая посконность и бьющая в глаза сермяжность, которую так ценили славянофилы, Толстому была органически чужда. Все стихотворное послание И.С. Аксакову построено на антитезах: торжественность - простота, здешний - таинственный, земное - высокое. В своем лирическом тексте Толстой ак-
тивно использует поэтизмы для того, чтобы показать Аксакову, насколько творческая мысль способна преобразовывать обычные земные картины. Стихотворение буквально пронизано подобной лексикой: незримый мир, таинственная отчизна, вечная тревога, мирозданье, грань высокого призванья, трепет, смертная душа, манит и др. При этом Толстой соединяет поэтизмы с обычной лексикой, вводя в стихотворение в том числе прецедентные тексты - две широко известные строки из стихотворения Лермонтова «Родина» и строку народной песни «Вниз по матушке по Волге». Этим приемом Толстой иллюстрирует мысль о том, что простота языка и обыденность (традиционность) многих образов ему вполне доступны, но он принципиально не хочет выдерживать поэзию только в этом ключе.
Лирика Толстого центрального периода его творчества удивительно гармонична по использованию простого и высокого (это относится к лексике, синтаксису, образной системе), чем создается та широко известная толстовская народность и напевность, которые являются отличительными чертами его поэзии.
Прямолинейность, а иногда и агрессивная догматичность отдельных воззрений славянофилов довольно быстро стала отталкивать А.К. Толстого, что привело к охлаждению между ним и бывшими друзьями. В своих письмах конца 1860-х гг. он довольно резко высказывается о славянофилах: «Мне кажется, я больше русский, чем всевозможные Аксаковы и Гильфердинги, когда прихожу к выводу, что русские - европейцы, а не монголы» (Б.М. Маркевичу 7 февраля 1869 г.) [4, т. 4, с. 350]; «От славянства Хомякова меня мутит, когда он ставит нас выше Запада по причине нашего православия» (Б.М. Маркевичу 2 января 1870 г.) [4, т. 4, с. 367].
В 1870-е гг. Толстой уже не общался так близко и не переписывался с ни с кем из московских славянофилов, в том числе с И.С. Аксаковым.
Ответ Ф.И. Тютчеву при жизни Толстого не публиковался. Послание было отослано М.М. Стасюлевичу вместе с рассказом о неудачной хозяйственной деятельности Толстого (в 1869 г. в имении Толстого Красный Рог крестьяне голодали из-за неурожая). Впервые стихотворение было напечатано в сборнике, посвященном Стасюлевичу, в 1912 г.
М.М. Стасюлевич (1826-1911 гг.) - историк, журналист и общественный деятель, мно-
голетний редактор журнала «Вестник Европы». А.К. Толстой вел с ним активную переписку. Это послание является полемичным не только по отношению к стихотворению Тютчева «Эти бедные селенья.», но и по отношению ко многим явлениям российской действительности, которые оно отражало и в определенном смысле оправдывало. Необходимо еще раз подчеркнуть, что это касается и деятельности самого Толстого, а также многих его знакомых помещиков пореформенной России.
Толстой не был рачительным хозяином (как, например, А.А. Фет), по его биографии хорошо известно, что имущественные дела и хозяйственные заведения Красного Рога к началу 1870-х гг. пришли в страшное запустение. Послание Толстого, таким образом, представляет собой полемический ответ не только Тютчеву и другим возможным защитникам сложившегося в России «скудного положения», но и самому себе. Это критика своей собственной, чисто русской нерадивости, безынициативности, привычки надеяться на авось и упованию на божью помощь. Последняя строфа этого послания содержит местоимение 1 л. мн. ч. не в фигуральном, а в самом прямом смысле. Толстой вполне конкретно обобщает себя и других своих сограждан в насмешливом выводе: Мы беспечны, мы ленивы, Все у нас из рук валится, И к тому ж мы терпеливы -Этим нечего хвалиться. Вместе со знаменитым стихотворением Тютчева это послание Толстого составляет своеобразный стихотворный диалог, актуальный не только для пореформенной России, но, пожалуй, и для любого времени ее истории.
Послание И.А. Гончарову не было отослано. Оно написано на переплетенных вместе исторических драмах А.К. Толстого и появилось в связи с нападками критики на «Обрыв» Гончарова (1869 г.) и «Царя Бориса» Толстого (1870 г.).
Толстой внимательно следил за публикацией «Обрыва» в «Вестнике Европы», о чем не раз писал его главному редактору и своему приятелю М.М. Стасюлевичу: «Мы получили январский № «Вестника Европы». Сперва, разумеется, мы бросились на «Обрыв», и я с очень большим удовольствием прочел уже прежде известные мне главы о Беловодовой, о бабушке и пр.» (13 января 1869 г.) [4, т. 4, с. 345]; «С нетерпением ожидаем окончания «Обрыва» и «Воспоминаний» Тургенева» (18 апреля 1869 г.) [4, т. 4, с. 354].
Толстого многое роднило с Гончаровым. И прежде всего то, что у обоих писателей «с молодых лет было хорошо развито качество, которое мы сегодня назвали бы гражданским самосознанием» [1, с. 16]. Вот почему Толстого огорчил более чем холодный прием критикой романа, в который Гончаров вкладывал важнейшие для себя идеи о судьбе России. Через несколько месяцев он сам оказался в аналогичной ситуации. Его последняя историческая драма «Царь Борис» была оценена современниками крайне противоречиво. В письме К.К. Павловой 5 июля 1870 г. Толстой говорил о «Царе Борисе»: «.Его осыпали ругательствами и похвалами, первые преобладали количеством, вторые - значением» [4, т. 4, с. 370]. В это время поэт вспомнил недавнюю историю с «Обрывом» и еще раз согласился с Гончаровым, внутренне глубоко обиженным, но внешне стойко и спокойно сносившем несправедливости ветреной критики. Как Гончаров, Толстой испытал и горячее признание современников, и их злобную хулу. Подобно Гончарову, он понимал, что похвалы критиков - явление «временное, а при случае они же и спустят на него свору собак. Да и коллеги-писатели подсобят в таком деле» [1, с. 19].
Стихотворение Толстого, обращенное к Гончарову, представляет собой действительную ремарку на полях его собственной драматической трилогии, судьба которой виделась ему такой же несчастливой, как и судьба последнего романа И.А. Гончарова. Это дает повод поэту вернуться к известной пушкинской мысли о том, что высшим судом для поэта является только он сам. Современники, а тем более всегда конъюнктурно настроенная толпа, не способны по-настоящему разобраться в замыслах поэта. Прислушиваться к ним - величайшая ошибка. Стихотворение, конечно, вписано в знаменитый пушкинский идейно-поэтический контекст: «Поэт», «Поэт и толпа», «Поэту». Здесь очевидны образные и собственно лексические переклички:
Не прислушивайся к шуму Толков, сплетен и хлопот, Думай собственную думу И иди себе вперед! - у Толстого и
...Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум, Усовершенствуя плоды любимых дум, Не требуя наград за подвиг благородный - у Пушкина.
Отметим, что стихотворение совсем не бесстрастно в эмоциональном отношении, в нем ощутима обида Толстого на несправедливость многих оценок современников, которую он высказывал, в частности, в письме 20 февраля 1874 г. итальянскому филологу А. Губернатису, вознамерившемуся прочитать лекцию о его творчестве: «Третья часть трилогии называется «Царь Борис»; на сцену она тоже не была принята. <.. .> Любопытен, кроме всего прочего, тот факт, что, в то время как журналы клеймят меня именем ретрограда, власти считают меня революционером» [4, т. 4, с. 395]. Такое же чувство владело и Гончаровым, к концу жизни подозрительно и настороженно воспринимавшему любое упоминание своего имени в печати.
Именно поэтому Толстой позволяет себе большое количество оценочных слов, что роднит это послание с сатирическими стихами поэта. Речь идет не только о сравнении критических отзывов с лаем, но и об использовании ярко экспрессивных фразеологических сочетаний: черта с два и трын-трава. Толстой с неизменным упорством подчеркивает то, что главным в литературном произведении является мысль, идея, которую до конца понимает только сам поэт: «Для своей живи лишь мысли.».
Обсуждение. В стихотворных посланиях А.К. Толстого, относящихся к разным периодам его творчества, наглядно отражается богатая интеллектуальная жизнь автора, путь его идейного совершенствования. Оценивая их спустя значительный период времени после создания, отчетливо понимаешь, что Толстой был прежде всего поэтом мысли. Динамика этой мысли, развитие творческого мастерства автора находят законченное выражение в текстах
его поэтических посланий.
Заключение. Анализ четырех указанных поэтических посланий А.К. Толстого позволяет сделать следующие выводы:
1) послание Б.М. Маркевичу позволяет увидеть общественную заостренность поэтического дара Толстого. Художественный прием уподобления, положенный в основу стихотворения, позволяет автору объяснить сложную природу его «своенравного» гения. Письма Толстого Маркевичу, составляющие биографический контекст стихотворения, содержат интересные и весьма прогрессивные для того времени наблюдения Толстого над рифмо-метри-ческими особенностями русского стиха;
2) послание И.С. Аксакову содержит размышления поэта о соотношении обыденного и высокого в лирике. Толстой оправдывает эстетический принцип «академизма» и считает, что поэзия должна органично сочетать «высокое стремленье» с «ежедневным языком». Послание отражает начало идейных разногласий Толстого и славянофилов;
3) заочное отсроченное обращение к Ф.И. Тютчеву составляет своеобразную идейно-полемическую диаду со знаменитым стихотворением Тютчева «Эти бедные селенья.»;
4)стихотворное послание И.А. Гончарову отражает взгляды Толстого на отношение поэта к суду современников и критики. Здесь повторяются многие идеи аналогичных по тематике стихотворений А.С. Пушкина;
5) в рассмотренных стихотворных посланиях А.К. Толстого отражается богатая интеллектуальная жизнь автора, путь его идейного совершенствования, сложная композиция его мыслительной деятельности.
Список литературы
1. Бурт В. Иван Гончаров и мильон терзаний // Свой. Приложение к газете «Культура». Июнь 2017. С. 16-19.
2. Гаспаров М.Л. Рифма Бродского // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М.: НЛО, 1995. С. 83-101.
3. Колосова Н.П. А.К. Толстой // Толстой А.К., Полонский ЯП., Апухтин А.Н. Избранное. -М.: Московский рабочий, 1983. С. 5-13.
4. Толстой А.К. Собрание сочинений. В 4 т. - М.: Правда, 1969.
5. Ямпольский И. А.К. Толстой // Толстой А.К. Собрание сочинений. В 4 т. Т.1. М.: Правда, 1969. С. 3-50.
6. Zholkovsky A. The literary text - thematic and expressive structure // New Literary History 9, 1978. P. 264-278.
THE COMPOSITION OF THOUGHT IN POETIC MESSENGERS A.K. TOLSTOY
Poetic messages of the second half of the XIX century significantly differ from the previous tradition of this genre. They practically do not contain cliched components, conditioned by canons of literary direction, type of addressee and so on. Their main content is the transfer of ideological content, as a rule, socially conditioned and meaningful. In the article four poetic messages of A.K. Tolstoy, referring to the mature stage of his work - from 1855 to 1870. They are not of a satirical character, therefore they stand out among the lyrics in the poetic heritage of A.K. Tolstoy.
Keywords: lyric poetry, poetic message, likening, approximate rhyme, lexis, poeticism, antithesis, polemic, ideological and poetic context.
References
1. Burt V. Ivan Goncharov and a million tormenting // Svoj. Supplement to the newspaper "Culture". June 2017. P. 16-19.
2. Gasparov M.L. Brodsky's rhyme // Gasparov M.L. Selected articles. - Moscow, 1995. P. 83-101.
3. Kolosova N.P. A.K. Tolstoy / / Tolstoy A.K., Polonsky Y.P., Apukhtin A.N. Favorites. Moscow, 1983. P. 5-13.
4. Tolstoy A.K. Collected works. In 4 vol. M., 1969.
5. Yampolsky I. A.K. Tolstoy / A.K. Tolstoy. Collected works. In 4 vol. V.1. M., 1969. P. 3-50.
6. Zholkovsky A. The literary text - thematic and expressive structure // New Literary History 9, 1978. P. 264-278.
Об авторе
Романов Дмитрий Анатольевич - доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка и литературы, руководитель Центра русского языка и региональных лингвистических исследований, Тульский государственный педагогический университет имени Л.Н. Толстого, E-mail: [email protected]
Romanov Dmitry Anatolyevich - Doctor of Philology, Professor, Professor of the Department of Russian Language and Literature, Head of the Center for Russian Language and Regional Linguistic Studies, Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University, E-mail: [email protected]
