CC BY
34
КОМПОЗИЦИОННЫЙ УЗЕЛ КАК ФАКТОР ОРГАНИЗАЦИИ КОМПОЗИЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА ТЕКСТА
Н.В. Панченко
Ключевые слова: композиция, текст, единицы композиции,
пространство текста.
Keywords: composition, text, compositional units, text space.
Коммуникативное пространство ряд исследователей понимается как совокупность сфер речевого общения, где реализует себя homo loquens в соответствии с правилами общения в данном обществе [Бри-ченкова, 2009; Прохоров, 2008]. Пространство композиционного построения также может быть определено как совокупность композиционных вариантов данного текста, при этом данная совокупность обладает признаком конечной, но неопределенной множественности со сложными отношениями между компонентами совокупности. Пространство композиционного построения создается за счет взаимодействия и сосуществования композиционных вариантов в тексте-конструкте, их потенциальном присутствии в тексте. Сигналом присутствия композиционного варианта является наличие актуализатора композиционного построения, развертывающего тот или иной композиционный вариант в соответствии с вектором, что обеспечивает организацию своеобразного «силового поля» текста [Панченко, 2009].
Композиционные варианты организуются в соответствии с вектором композиционного построения, задающим отбор значимых текстовых средств и распределяющим нагрузку между фоном и актуализирующими композицию единицами. По сути, вектор композиционного построения представляет собой величину, характеризующуюся изотопным значением и направлением организации текста. В.Г. Костомаров, рассуждая о перспективах векторного подхода к описанию стилистики языка, отмечает: «Континуум стилевых явлений может исчисляться именно векторными полями - разными связями внеязыковой и языковой действительности; сама же стилистика текстов может изображаться как многообразное векторное пространство, совокупность всех векторных полей (курсив автора. - Н.П.)» [Костомаров, 2005, с. 67]. Следовательно, композиционный вариант можно
рассматривать как результат действия композиционного вектора. Композиционный вектор - это вектор стратегической природы, его величина определяется ориентацией на тот или иной компонент коммуникативного акта: «Они (векторы. - Н.П.) обеспечивают переход от реальности жизни к реальности языка, связывают содержательные стороны текста с “языковой оболочкой”, задавая выбору и композиции выразительных средств типизированные направления, но, по большей части, не определяя единицы и модели. Они позволяют свести все многообразие текстов к обозримому составу немногих и важных для жизни общества их группировок, объединяемых относительно устойчивой природой - как внеязыковой, так и языковой. При этом первая обобщается ими, а вторая подчиняется им» [Костомаров, 2005, с. 73]. Сказанное о «конструктивно-стилевых векторах» можно экстраполировать на векторы композиционного построения текста: «реальность жизни» определяет группы композиционных организаций текста в направлении предмета, адресанта, адресата, кода, контекста, контакта. Простой ак-туализатор композиционного построения задает только один композиционный вариант, реализуемый в тексте в соответствии с тем или иным вектором в рамках только одной стратегии композиционного построения текста. Другой тип актуализаторов образует более чем один композиционный вариант. Второй тип актуализаторов можно определить как композиционный узел, потенциально способный актуализировать как несколько композиционных вариантов в пределах одной стратегии, так и содержащий в себе более одного вектора композиционного построения.
Вектроемкими актуализаторами, образующими композиционные узлы, являются сильные позиции текста, к которым исследователи традиционно относят заголовочный комплекс (заголовок, подзаголовок, эпиграф), начало и конец текста [Арнольд, 1973; 2006; Фатеева, 2010 и др.]. Именно сильные позиции прежде всего задают то или иное развертывание текста: «Между заглавием и текстом возникает смысловая игра, которая одновременно развертывает текст в пространстве и собирает его содержание в форму заглавия» [Фатеева, 2010, с. 40-41]; «... подзаголовок несет в основном информацию об организации художественного текста и его восприятия. <...> Чаще всего он задает жанр произведения» [Фатеева, 2010, с. 45]; «Как композиционный прием эпиграф выполняет роль экспозиции после заглавия, но перед текстом и предлагает разъяснения или загадки для прочтения текста в его отношении к заглавию. Литературные цитаты и имя их автора, входя в состав эпиграфа, становятся отправной точкой приспособления чита-
теля к новой системе семантических и композиционных ходов, вовлекая с собой в ее сферу образы и идеи цитируемого автора» [Фатеева, 2010, с. 46].
Кроме того, к вектороемким актуализаторам могут быть отнесены рефрены, прецедентные феномены, тропы и фигуры. Объединяющим началом этих текстовых единиц является способность быть точкой пересечения различных способов композиционной организации текста, что порождает конвергенцию его композиционных вариантов.
При этом именные компоненты являются более емкими, в них сосредоточено наибольшее количество потенциально возможных композиционных вариантов. Если же мы имеем дело с глагольной структурой (в предельном воплощении - двусоставное предложение), то, как правило, такие репрезентанты сильных позиций текста стремятся к одному композиционному варианту. По отношению к заглавию справедливо об этом рассуждает Н.А. Фатеева: «Чем свободнее заглавие как языковая единица, тем более разнообразно и открыто выражена его связь с текстом. Заглавие-имя образует в художественном тексте семантические и словообразовательные парадигмы изменения, тем самым обнаруживая там проспективные и ретроспективные связи. <. > И чем ближе заглавие как языковая единица к двусоставному предложению, тем его связь с текстом менее выражена. Подобное заглавие ограничено в своих синтагматических и парадигматических связях в тексте, и чем сильнее в нем проявляются глагольные свойства, тем оно более автономно» [Фатеева, 2010, с. 51-52].
Композиционный узел представлен одним из четырех следующих типов:
- полисемичный тип образуется словами и выражениями, многозначность которых не устраняется в тексте, а может быть, в том числе, и контекстуального обусловлена. Например, в рассказах Л. Улицкой «Коридорная система», «Второе лицо», Е. Гришковца «Спокойствие» и др.;
- идиоматичный тип обусловлен вхождением элемента текста в несколько различных идиом. Например, в рассказе Т. Толстой «Стена» реализуется сразу несколько фразеологизированных выражений: выстроить стену, разрушить стену, стеклянная стена, стена непонимания, дома и стены помогают и др.;
- синтактический тип создается благодаря неоднозначной прономинализации (рассказ Л. Улицкой «Они жили долго.», Т. Толстой «Поэт и муза» и др.), атрибуции (Л.Улицкая рассказ «Счастливые» и
др.), грамматической интерпретации синтаксической конструкции (рассказ Л. Улицкой «Генеле-сумочница»);
- прецедентный тип образуются прецедентными феноменами различного типа (именами, высказываниями, текстами, ситуациями). Так, в рассказе Т. Толстой «Соня» имя Соня актуализирует в сознании адресата сразу комплекс имен из произведений Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского. В рассказе Т. Толстой «Любишь - не любишь» таковым выступает прецедентные ситуации и др.
Полисемичный композиционный узел. Данный тип представляет собой развитие одного из ЛСВ слова в композиционном пространстве текста. Так, в рассказе Е. Гришковца «Спокойствие» один из вариантов композиционной организации актуализируется практически в начале текста в пространстве абзаца, внутри которого почти полностью отсутствует развитие темы, реализующееся через бесконечное возвращение к предыдущему («А вот Дима все лето просидел в городе. Разумеется, он не сидел все лето, просто, если человек пробыл все лето в городе, даже без удовольствия и без пользы, все равно говорится «просидел». Так и Дима говорил всем: «Да какое там! Все лето в городе просидел!»). За счет соотношения первого и второго предложения актуализируется два ЛСВ слова «просидеть» со всеми оттенками их значений (1. ‘Провести какое-либо время сидя Провести какое-либо время в сидячей работе над чем-либо Пробыть где-либо какое-либо время, отбывая наказание Пробыть какое-либо время в каком-либо состоянии, положении’; 2. ’Оставаться, пробыть где-либо в течение какого-либо времени’). Отрицание первого значения основного глагола на самом деле осуществляет его ввод в контекст и образует нереализованную нейтрализацию всех значений и оттенков значения данного глагола. Именно поэтому в последнем предложении абзаца уже одновременно соприсутствуют все значения этого слова. Данный актуали-затор задает один из основных вариантов композиционного построения текста: Дима действительно все лето просидел в городе во всех значениях этого слова: он закрылся в квартире, устроился на диване, даже не всегда выбирался за продуктами (просидел на диване; просидел в квартире; просидел дома; просидел в городе, просидел без движения, просидел на диване - третье значение слова «просидеть»). По сути, текст реализуется как развертывание всех значений глагола «просидеть», отдельные контексты которого представляют реализацию одно из ЛСВ слова. В тексте не устраняется полисемия, а напротив, вводятся все новые и новые ЛСВ. В дальнейшем в тексте реализуются все эти ЛСВ и оттенки глагола «просидеть» за счет варьирования актантов. Дима
именно просидел у телевизора на диване, он свил себе гнездо. С другой стороны, он находился в городе все лето; он не выходил из квартиры («сидеть взаперти»).
Другой вариант композиционного построения текста, синонимичный первому, - это реализация антонимичных признаков ‘дело / безделье’, которые актуализируются практически в начале текста: «А сам остался в городе... по делам. В следующем абзаце дела постепенно превращаются в полную их противоположность: «Дела в самом деле были, причина остаться в городе и поработать была весомая, и весьма, но к середине июля город совершенно расплавился от жары, никакие вопросы не решались, и намеченные на лето дела замерли. <... > И Дима к концу июля впал в безделье, в котором дни ползут изнурительно медленно, а время летит непостижимо быстро». Особенность данного антонимического противопоставления состоит в том, что реализуется оно не через антитезу, а через постепенное замещение крайних членов предикатного ряда (дело - безделье) в процессе движения по этой оси. Это движение продолжается и далее в тексте, что превращает безделье в настоящее дело, которому Дима отдается самозабвенно и даже проявляет по этому поводу определенную активность.
Два представленных синонимичных варианта композиции иерархически включаются в еще один, организуемый признаком ‘неуверенность’: «Погода была такая, что ни в чем нельзя быть уверенным»; «почти все друзья» и др. Дима не то чтобы сидел в городе, не то чтобы бездельничал, и не то чтобы работал, и не то чтобы не выходил из дома, он пребывал в состоянии неуверенности. Вариантами этой неуверенности выступает признак ‘дело / безделье’ и признак ‘просидеть’.
Идиоматичный композиционный узел. Второй тип композиционных узлов в целом представляет собой вариант первого типа. Однако целесообразно рассмотреть его отдельно, так как речь здесь идет прежде всего о многофункциональности элемента различных идиом. Например, в рассказе Т. Толстой «Стена» таким многофункциональным элементом является элемент «стена».
Одно из фразеологизированных выражений с компонентом стена - разрушить стену (как то, чем можно отгородиться, огородить что-либо) - создает возможность композиционного развертывания в соответствии с признаком ‘разрушение физического препятствия, материального существующего’ («сломав все возможные перегородки»; «уничтожила границу двух зон»; «открыла шлюз»; «уничтожив ограду»); его варианты - ‘неогороженное пространство’(«Очаг в центре, вокруг него - неопределенно- жилое пространство, по углам - спальни.
Ванная снаружи, течет себе среди камней и трав; сортир - повсеместно»); ‘частичное разрушение преграды’ («Некоторые остроумы с фантазией прорубали окно из кухни в гостиную, если квартирный план это позволял. Можно было просовывать тарелки и забирать полные пепельницы»). Данный вариант композиционного построения текста осуществляется в направлении нейтрализации идиоматического фразеологической связанности выражения.
В значении ‘возведение преграды’ компонент стена входит в выражение стена непонимания. Тем самым возводится виртуальная стена между хозяйкой и прислугой. Сама прислуга превращается в стену («На месте рухнувшей стены, едва осела пыль, обозначилась Надежда Терентьевна»). Возведение стены подкрепляется постоянным говорением Надежды Терентьевны, что создает сплошную масса разговоров, стену говорения («Надежда Терентьевна <... > выражает эту благодарность как умеет: громко, фальшиво оживленно комментируя протекающую жизнь. Телевизор, естественно, включен...»; «жужжание бесхитростной, работящей, не выносящей убийственной тишины Надежды Терентьевны»; «Она оживленно рассказывает, как соседи спьяну сломали забор, и как теперь чужие куры будут топтать ее грядки, а у них ведь еще собака, а Михалыч совсем совесть пропил, а дочь его в институте учится, правда, пойдет по плохой дорожке, это уж ясно: купила себе голубые замшевые сапоги, как у Ксении Собчак!»).
Таким образом, повторяющийся элемент различных фразеологи-зированных выражений либо подергается трансформации в направлении его дефразологизации, либо находится в состоянии неопределенной принадлежности различным антиномичным идиомам.
Синтактический композиционный узел. Данный тип образуют композиционные единицы грамматической природы. Грамматические средства, как правило, оформляют внутренний парный актуализатор1. К ним относятся следующие: неоднозначная прономинализация, влекущая за собой неопределенность референции; разнообразные синтаксические конструкции, задающие вектор структурирования текста по тому или иному признаку; средства таксиса, реализация которых на обширном фрагменте текста позволяет переключаться из разных речевых режимов (см. работы Г.А. Золотовой [Золотова, 1996 и др.], М.Ю. Сидоровой [Сидорова, 2000] и др.) и др. Основным средством актуализации различных композиционных вариантов является семан-
1 Подробнее и типах актуализаторов см в : [Панченко, 2007].
тическая категория определенности / неопределенности. Неопределенность, выраженная различными грамматическими средствами, может быть связана с референтом, интенцией автора (одновременное соприсутствие нескольких интенций в тексте), кода (явление конвергенции) и т.д. Например, в рассказе Л. Улицкой «Счастливые» неопределенность интенции задается за счет неопределенности аспектуально-темпоральных отношений. Особенность же прономинализации в рассказе «Они жили долго.» состоит в утрате местоимением дейктиче-ской функции, с одной стороны, и умножении его дейктической функции, с другой, что приводит к умножению композиционных вариантов рассказа.
Утрата дейктической функции проявляется в самом начале рассказа: «Они были так долго старыми, что даже их шестидесятилетние дочери, Анастасия и Александра, не помнили их молодыми. За свою длинную жизнь они успели потерять всех родственников, друзей, соседей <...>» (здесь и далее выделено мной. - Н.П.). Выделенное местоимение одновременно реферирует к названию, ретроспективно к последующему контексту - родителям, Николаю Афанасьевичу и Вере Александровне, а также к сестрам.
Утрата местоимением дейктической функции сопровождается другим процессом - приобретением референтной функции. Весь текст выстраивается как различное наполнение местоимения они, движение от одной дейктической соотнесенности к другой.
Умножение дейктической функции осуществляется через соотнесение местоимения сразу с несколькими субъектными группами: дочери, муж и жена, родственники, сестры и муж. В центральной части текста местоимение они соотносится исключительно с сестрами-близнецами, которые сначала (до пенсионного возраста) вообще не различаются, а затем бунт одной из сестер приводит к их разъединению, однако окончательного распада местоимения они так и не происходит: «Обычно они обедают в ресторане, но сестры предпочитают сэндвичи. / Достойно удивления только одно: почему Василий Михайлович выбрал из двух сестер Александру, а не Анастасию... У сестер хорошее здоровье и имеются шансы прожить новой жизнью не один десяток лет...».
В другом рассказе Л. Улицкой «Генеле-сумочница» актуализато-ром композиционного построения является сочинительная конструкция с союзом но в значении ‘ненормального следствия’: «По темпераменту тетя Генеле была общественным деятелем, но крупные задачи в жизни как-то не подвернулись, по необходимости она занималась
проблемами относительно мелкими, в частности следила за чистотой северо-западного угла дворового довольно обширного скверика». Заданный композиционный вариант развертывается на протяжении всего текста как репрезентация нарушений нормального. Нарушением нормы является характеристика Генеле как масштабной личности, занимающейся ничтожными, даже никому не нужными делами, в сущности, имитирующими кипучую общественно полезную деятельность. Нарушением норм этикета являются все высказывания тети Генеле в гостях: «- Ах, если бы вы знали, какой у Шуры сын! Круглый отличник, одни сплошные пятерки! Но вы же понимаете, какой теперь в школе уровень?» (1); «- Ах, Галя! Очень вкусный пирог! Если бы ты знала, какие пироги с капустой печет Рая, это просто объедение!» (2).
В примере (2) имплицированный союз но все же сохраняет семантику ненормального следствия за счет эксплицитного присутствия предыдущей параллельной конструкции, оформленной симметрично и с элементами инверсии.
Композиционное движение осуществляется от несоответствия норме поведения (самой Генеле и ее окружения) к нарушению нормального хода событий: «<...> Генеле с тремя сумками, наполненными пасхальной снедью, вышла из подъезда своего дома, намереваясь ехать к Науму, и повернула не в ту сторону. Она дошла до угла, поискала глазами трамвайную остановку - и не нашла ее. Она не узнавала перекрестка, чуть ли не с детства ей знакомого». Нарушение нормального хода событий, совмещенное с нарушением нормального поведения Генеле, оформляется синонимичной в данном контексте сочинительной конструкцией с союзом и в сопоставительно-противительном значении. Нормальное для Генеле поведение (поведение, которое не соответствует общепринятым нормам) утрачивает устойчивость также и на уровне синтаксического оформления: привычная и приспособленная для выражения этого значения конструкции с сочинительным союзом но замещается другой сочинительной конструкцией.
Дальнейшее повествование оформляется через имплицирование союза но, редкая же выраженность союза соответствует редким проблескам сознания у Генеле: «Генеле все хотела додумать, силилась выложить словами ускользающую мысль, но не могла».
Ненормальность ситуации усиливается в конце текста за счет распространения нетипичного поведения на родственников Генеле -племянницу Галю, которая подкладывает в гроб сумку с находящимися в ней бриллиантами.
Другой композиционный вариант, актуализируемый конструкцией с союзом но, развертывается в тексте как реализация значения ‘неожиданное присоединение’, приводящее к резкой смене масштаба события. Движение в композиционной организации текста в рамках данного варианта осуществляется от крупного масштаба личности и ее деяний в глазах самой Генеле к их мелкой реализации в действительных поступках в глазах окружающих: «По темпераменту тетя Генеле была общественным деятелем, но крупные задачи ей в жизни как-то не подвернулись, и по необходимости она занималась проблемами относительно мелкими, в частности следила за чистотой северозападного угла дворового довольно обширного скверика». В конце текста опять совершается резкая смена масштаба события: то, что казалось причудой старой женщины (ее необыкновенная приверженность к старой сумке), оказывается мотивированным (в сумке были спрятан фамильные бриллианты): «... развеялся серый дымок над трубой Донского крематория, и пошла себе по небесной дорожке суетливой походочкой сквозистая на просвет ветхая Генеле, прижимая к левому боку тень сумочки, в которой на вечные времена хранились тени бриллиантов, окончательно убереженные» ею от властей и от родственников».
Прецедентный композиционный узел. Композиционный узел данного типа соответствует внешнему множественному актуализатору композиционного построения
Примером внешнего множественного актуализатора может служить анализ А.К. Жолковским рассказа Т. Толстой «Река Оккервиль» [Жолковский, 2005], где одна текстовая единица актуализирует сразу несколько литературных текстов, получающих различное композиционное воплощение в тексте рассказа. Так, главный герой, Симеонов, является средоточием прецедентных феноменов, актуализирующихся в тексте постепенно или одновременно: «Симеонов являет типовой образ “маленького человека” русской литературы, нарочито, на белую нитку, сшитого из пушкинского Евгения, которого река разлучает с Парашей; гоголевского Пискарева, фантазии которого о “перуджиновой Бианке|” разбиваются бордельной прозой жизни понравившейся ему красотки, несмотря на все его наркотические попытки вернуть, адаптировать и загипнотизировать реальность; и беспомощного мечтателя из “Белых ночей” Достоевского, с его любовью к петербургской архитектуре, набережным и Настеньке, которую ему приходится уступить более практичному счастливцу» [Жолковский, 2005]. А.К. Жолковкий связывает Симеонова сразу с несколькими героями русской литературы: Го-
голя, Пушкина, Достоевского, А. Белого (через посредство «петербургского текста»).
Одновременно героиня, в которую влюблен Симеонов (Вера Васильевна), явственно соотносится а Анной Ахматовой, на что намекает и инициальное удвоение имени. В то же время Вера Васильевна - это и старая графиня из «Пиковой дамы» Пушкина, и Наина из «Руслана и Людмилы». Тамара вводит в текст рассказа систему лермонтовского текста.
Каждый из прецедентных текстов, введенных в текст рассказа различными способами (импликацией - прецедентное высказывание, сокращением - прецедентное имя, замещением - прецедентная ситуация), вступает в различные отношения с системой «принимающего» текста и задает свои композиционные варианты, некоторые из которых остаются реализованными не до конца, отдельные из них вступают в отношения взаимного соответствия / несоответствия, образуя новые изотопные структуры.
В данном случае прецедентный феномен актуализирует множество внеположенных данному тексту систем и актуализирует сразу несколько композиционных вариантов. Конвергенция композиции является результатом такой множественной актуализации, которая ведет к усилению энтропии текста и созданию ощущения у читателя распада текста.
Все четыре описанных типа композиционных узлов характеризуются, во-первых, способностью задавать развертывание композиционных вариантов в соответствии с различными признаками как в проспективном, так и в ретроспективном направлении, во-вторых, способностью к созданию конвергенции композиции текста, в-третьих, являются организующим началом композиционного пространства текста.
Литература
Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык. М., 2006.
Бриченкова Е.С. Прецедентное высказывание в русском публицистическом дискурсе в целях преподавания РКИ. М., 2009.
Золотова Г.А. Композиция и грамматика // Язык как творчество. М., 1996.
Костомаров В.Г. Наш язык в действии : Очерки современной русской стилистики. М., 2005.
Панченко Н.В. Пространство композиционного построения текста рассказов В.М. Шукшина. 2009. № 2.
Прохоров Ю.Е. В поисках концепта. М., 2008.
Сидорова М.Ю. Грамматика художественного текста. М., 2000.
Фатеева Н.А. Синтез целого : На пути к новой поэтике. М., 2010.
Панченко Н.В. Состав единиц композиции текста (на материале русской прозы конца XX - начала XXI века) // Сибирский филологический журнал. 2007. № 4.
Жолковский А.К. Избранные статьи о русской поэзии : Инварианты, структуры, стратегии, интертекст. М., 2005.
