CC BY
102
Серия «Геоархеология. Этнология. Антропология»
2013. № 1 (2). С. 133-155 Онлайн-доступ к журналу: http://isu.ru/izvestia
Иркутского государственного университета
И З В Е С Т И Я
УДК 902.01
Комплекс археологических материалов с усть-бельской керамикой стоянки Сергушкин-1, пункт «А»
П. В. Герман
Институт экологии человека СО РАН С. Н. Леонтьев
Музей-заповедник «Томская Писаница»
Аннотация. Рассматривается керамика усть-бельского типа многослойной стоянки Сергушкин-1, пункт «А», обнаруженная в ходе работы Богучанской археологической экспедиции ИАЭТ СО РАН в 2011 и 2012 гг. Приведено подробное описание технологии, морфологии и орнаментации керамической посуды, отмечены ее специфические черты для данного памятника. На основании калибровки радиоуглеродной даты, полученной по нагару на сосуде, один из периодов бытования керамики усть-бельского типа в Северном Приангарье отнесен к концу VI - началу V тыс. до н. э.
Ключевые слова: неолит, керамика, усть-бельский тип, стоянка, Северное Прианга-рье, радиоуглеродное датирование.
Введение
Керамика усть-бельского типа (далее УБК) была выделена в результате изучения эпонимного многослойного поселения Усть-Белая (Прибайкалье) и датирована на основании стратиграфических наблюдений возрастом не моложе V тыс. до н. э.* [Савельев, Медведев, 1973, с. 60]. Тогда же было высказано предположение о происхождении УБК из Западной Сибири или Зауралья [Там же, с. 63]. В том же сборнике выходит статья, посвященная материалам поселения Унюк на Среднем Енисее, в которой констатируется идентичность обнаруженной там керамики и усть-бельской [Зяблин, 1973, с. 71]. Эти работы положили начало изучению нового керамического типа неолитического времени, не имеющего аналогов в материалах погребений Прибайкалья и Приангарья. С момента выхода этих исследований география памятников с УБК расширилась, а некоторые ее варианты получили собственные наименования - «унюкская» [Виноградов, 1982а, с. 6], «казачинская» [Савельев, 1989, с. 23; Хлобыстин, 1996, с. 291], «западноангарская» [Хлобы-стин, 1996, с. 292; 1998, с. 81]. Подробный историографический обзор по УБК выполнен Н. Е. Бердниковой (1995). Среди западносибирских материа-
* Календарный возраст по материалам предыдущих исследований определялся прямым переводом 14С дат без калибровки.
лов отметим близкую УБК по орнаменту керамику смирновского типа с северных предгорий Кузнецкого Алатау [Бобров, 1992, с. 10, 34, табл. 2].
Не так давно вышла программная статья И. М. Бердникова и Н. Е. Бердниковой, посвященная проблеме изучения УБК (2007). В ней дана общая характеристика усть-бельского типа (керамического пласта), обобщены представленные в литературе датировки и точки зрения на его происхождение. В статье перечислены основные местонахождения и очерчен ареал УБК: от Среднего Енисея (Унюк, Няша, Пещера Еленева) до южного побережья Байкала (Посольская) и р. Лены (Поповский Луг) [Бердников, Бердникова, 2007, с. 51, рис. 1].
В результате работ Богучанской археологической экспедиции ИАЭТ СО РАН (2008-2012 гг.) значительно возросло количество источников по различным периодам истории Северного Приангарья. В частности, была существенно пополнена база данных по УБК [Савин, 2010; Герман, Леонтьев, 2011; Гришин, Гаркуша, Марченко, 2011; Иванова, 2012]. Одним из наиболее важных опорных памятников при решении основных вопросов изучения УБК является стоянка Сергушкин-1, пункт «А».
Памятник расположен в верхней оконечности о-ва Сергушкин на р. Ангаре (Кежемский р-н Красноярского края) (рис. 1). Археологический материал стоянки приурочен к двум высотным уровням: 5-метровой пойме (пункт «А») и 10-12-метровой надпойменной аллювиальной террасе (пункт «Б»).
Рис. 1. Местонахождение стоянки Сергушкин-1 и некоторых памятников с УБК
Стоянка открыта В. И. Привалихиным в 1974 г. и в последующие годы неоднократно им исследовалась [Привалихин, 2011]. В 2011 г. раскопки на памятнике проводились авторами настоящей статьи [Герман, Леонтьев, 2011], а в 2012 г. - Е. П. Рыбиным и В. С. Славинским [Материалы неолитического времени ..., 2012].
Основным объектом исследования являлся пункт «А», расположенный на пойме. Здесь вскрыта площадь 1172 м2. В настоящей работе речь пойдет о материалах, полученных в 2011 и 2012 гг. Стратиграфия основного раскопа 2011 г. выглядит следующим образом (рис. 2):
I. Почвенно-растительный слой гумусированной рыхлой комковатой супеси темно-коричневого цвета, пронизанный корнями растений - 0,03-0,12 м.
II. Темно-серая до черного гумусированная супесь - 0,1-0,42 м.
III. Серо-коричневая гумусированная супесь - 0,06-0,6 м.
IV. Коричневая супесь - 0,03-0,74 м.
V. Желто-серая супесь - до 0,22 м.
Рис. 2. Сергушкин-1, пункт «А»: стратиграфия прирусловой части
Слой серо-коричневой гумусированной супеси (III) прослеживается только в прирусловой части памятника. В центральной части его сменяет слой коричневой супеси (IV). Расчистка проводилась условными горизонтами: 1-й условный горизонт соответствует литологическим слоям I и II; условные горизонты 2 и 2а соответствуют литологическому слою II; условные горизонты 3, 3 а, 4 и 4а соответствуют литологическим слоям III и IV.
Условные горизонты 2а и 3 являются смешанными. Здесь встречено незначительное количество материала эпохи железа, эпохи бронзы и большое количество УБК. В горизонтах 3а, 4 и 4а количество фрагментов усть-бельского типа колеблется в пределах 80-90 % от всех типов керамики (диагр.).
Характеристика УБК стоянки Сергушкин-1, пункт «А»
Посуда усть-бельского типа в материалах стоянки Сергушкин-1, пункт «А» представлена обломками стенок (свыше 7000 экз.), венчиков и донных частей, а также скоплениями и развалами реконструируемых сосудов. Их совокупный анализ позволил составить достаточно полное представление о технологии, морфологии и орнаментации УБК данного местонахождения.
Диаграмма. Сергушкин-1, пункт «А»: распределение основных типов керамики по слоям
Размеры сосудов варьируют от небольших (диаметр устья ок. 10-15 см) до весьма крупных (диаметр устья свыше 40 см). Они имеют закрытую усе-ченно-овалоидную, параболоидную или митровидную форму с круглым или слабо уплощенным днищем (рис. 4, 1-3). Различие между указанными формами носит условный характер и состоит почти исключительно в разнице соотношения высоты корпуса и диаметра венчика/экватора (рис. 7А, 1-3). Последний приходится на середину или верхнюю треть высоты стенок. Встречены также и фрагменты нескольких сосудов, имевших вид открытых параболоидных чаш (рис. 4, 4; 5, 11; 7А, 4), имеющих прямые аналогии в материалах поселения Усть-Белая [Бердников, 2010, рис. 1, 4].
Сосуды изготовлены из пластичного теста, с визуально прослеживаемой примесью речного окатанного песка. Судя по фрагментам, сохранившим изломы по спаю лент (рис. 10, 1, 2, 7, 13), сосуды формовались по емкостной программе ленточным налепом с примазыванием краев лент друг к другу внахлест. Возможно, подобно усть-бельской посуде других памятников, корпус и днище этих горшков изготавливались отдельно [Бердникова, 2001, с. 127-128; Бердников, Бердникова 2007, с. 54] - несколько сосудов, имевших вид открытой параболоидной чаши, действительно производят впечатление заготовок донных частей, переоформленных в самостоятельные изделия (рис. 4, 4; 5, 11). Лишь единожды были отмечены следы использования внутреннего шаблона, в качестве которого выступал другой, уже готовый керамический сосуд (рис. 10, 12).
Слабо утолщенный бортик венчика моделировался подлепом тонкого жгута. После чего ему придавался округлый (рис. 7В, 1), прямой или приост-ренный (со скосом вовнутрь (рис. 7В, 5-7) или наружу (рис. 7В, 2-4)) профиль. В единичных случаях внешний край венчика был слабо отогнут и образовывал низкий козырек (рис. 6, 6, 8; 7В, 8).
Толщина стенок варьирует от 0,4 до 1 см. Тонкостенные сосуды, вероятно, подвергались уплотняющей выбивке, хотя явных признаков использования данного технологического приема не выявлено. Еще до высыхания внутренняя поверхность подавляющего большинства горшков подвергалась рельефной обработке жесткими мелкозубчатыми шпателями, в качестве которых использовались различные инструменты - зубчатая лопаточка, щепа, короткие гребенчатые штампы и пр. Благодаря этому внутренняя сторона почти всех фрагментов керамики усть-бельского типа имеет четкие трассы хаотичных или упорядоченных расчесов (рис. 10, 3-6, 8). Подобный способ обработки внутренней емкости горшка отмечен и для других памятников с УБК [Березин, 1985, рис. 2]. Внешняя поверхность стенок тщательно заглажена, но не залощена. Единичные фрагменты сохранили следы (ложного?) ангоба, выполненного тонким слоем красно-охристой глиняной суспензии.
Обжиг сосудов неравномерный, костровой, разного качества. Поверхность пятнистая, ее цвет варьирует от светло-серого до красновато-кирпичного и черного. Излом фрагментов, как правило, заметно темнее.
Орнамент рассматриваемой керамики сплошной, охватывающий корпус сосуда целиком и разделяющийся на три основные зоны. Первую образуют срез венчика, а также его внешняя и/или внутренняя стороны. Эта зона украшалась горизонтальным зигзагом, цепочкой косых крестов или диагональных отрезков, выполненных прорезными линиями, вдавлениями заостренного ребра стека, оттисками коротких мелкозубчатых штампов разной формы или в ряде случаев частыми вдавлениями отступающей лопаточки (рис. 3, 2-9; 4, 2-4; 5, 4, 6, 11, 16, 18; 6, 3). В единичных случаях венечная зона сосудов не была орнаментально обособлена (рис. 3, 6; 4, 1; 5, 5; 6, 6) или вовсе оставлена неорнаментированной (рис. 3, 1; 5, 3; 6, 5). Основание венчика выделено бордюром из одной, двух или трех горизонтальных цепочек конических ямочных вдавлений (рис. 7С, 1-3, 9), выполненных круглой в сечении палочкой со скругленным или спрямленным концом. В отдельных случаях «ямки» объединены в разрозненные группы по две - шесть штук (рис. 5, 1, 4; 7С, 4-8, 10-11). У некоторых сосудов цепочка ямочных вдавлений была повторена и в области плечика и/или экватора (рис. 4, 2; 6, 3, 6).
Вторая зона - корпус сосудов - орнаментировалась вдавлениями заостренного ребра стека (рис. 7Б, 13), оттисками отступающей палочки (рис. 7Б, 4), лопатки (рис. 7Б, 1-3, 5, 6), мелкозубчатых (рис. 7Б, 14-20), коротких гребенчатых (рис. 7Б, 21, 24), гусеничных (личиночных) и гребенчато-гусеничных штампов (рис. 7Б, 22-23), а также гладких штампов с овальным (рис. 7Б, 7, 9-10), прямоугольным (рис. 7Б, 8, 12) или ногтевидным (рис. 7Б, 11) абрисом. Вдавления орнаментира чаще всего ориентированы несколько наклонно, реже вертикально и в единичных случаях горизонтально. Оттиски отступающей палочки/лопатки могли быть непрерывными, или между ними оставалось небольшое пространство. В первом случае вдавления выполнялись с такой силой, что на внешней поверхности стенки они образовывали достаточно глубокие желобчатые линии, а на внутренней - покатые валики с низким рельефом (при нанесении орнамента сосуд придерживался рукой из-
нутри, из-за чего с внутренней стороны стенок параллельно пояскам декора получались линии гладких затертостей (рис. 10, 9, 11).
Орнаментация корпуса разворачивалась от приустьевой зоны и велась по горизонтальному кольцевому принципу. В основе декора лежат три основных мотива: горизонтальная прямая строчка оттисков орнаментира, вертикальная прямая строчка и ряд оттисков орнаментира в виде горизонтальной волнистой или ломаной линии. Их взаимное сочетание образует несколько орнаментальных схем, из которых самая распространенная - монотонные частые или разреженные прямые строчки однонаправленных отпечатков орнаменти-ра (рис. 3 ,2, 4-8; 4 ,3; 6, 2, 3, 5; 7Е, 1) (соответствует варианту 2 группы I по И. М. Бердникову) [Бердников, 2010, с. 125, рис. 2]. Усложнением данной схемы являются варианты чередования прямых горизонтальных строчек отпечатков с поясками - разделителями из разреженных и/или иначе ориентированных оттисков того же орнаментира (рис. 5, 6, 14; 7Е, 2) (вариант 2 группы I по И. М. Бердникову) [Там же].
Второй по встречаемости является схема, включающая частые прямые строчки однонаправленных оттисков орнаментира, чередующиеся с зонами, заполненными горизонтальными одинарными или сдвоенными волнистыми (рис. 3, 1; 4, 2, 4; 5, 1, 18; 7Е, 3) или ломаными (рис. 1, 9; 7Е, 4) линиями (вариант 4 группы III по И. М. Бердникову) [Там же]. Усложнением данной схемы являются варианты, когда волнистые линии дополнены сдвоенными диагональными отрезками в подошвах (рис. 5, 16; 7Е, 5) (на материалах Усть-Белой не выделено).
Следующие орнаментальные схемы отмечены лишь в единичных случаях:
1) частые прямые пояса однонаправленных оттисков орнаментира, чередующиеся с неорнаментированными зонами (рис. 7Е, 6) (на материалах Усть-Белой не выделено);
2) горизонтальные прямые пояса однонаправленных оттисков орнамен-тира, разделенные сгруппированными по несколько штук вертикально направленными поясами оттисков того же орнаментира (рис. 5, 7; 7Е, 9) (на материалах Усть-Белой не выделено);
3) горизонтальные волнистые или ломаные линии оттисков орнаментира, целиком покрывающие корпус сосуда (рис. 6, 8; 7Е, 7-8) (вариант 2 группы II по И. М. Бердникову) [Бердников, 2010, с. 125, рис. 2].
Орнаментальные схемы, включающие мотив волнистой линии, исполнялись исключительно оттисками отступающей лопатки/палочки. Часто они усложнены за счет включения в них поясков отпечатков иного орнаментира или ямочных вдавлений (рис. 4, 2; 5, 18; 6, 6). В единичных случаях в верхней трети корпуса выделялся обособленный фриз, орнаментированный отлично от остальной поверхности сосуда (рис. 6, 2). Наиболее показательным в этом отношении является горшок, декорированный в указанной области двумя горизонтальными рядами сдвоенных W-образных фигур, перемежаемых группами коротких диагональных отрезков (рис. 4, 1). Сходная организация орнаментального поля отмечена и для керамики Усть-Белой [Бердников, 2010].
Рис. 3. Сергушкин-1, пункт «А»: фрагменты керамических сосудов усть-бельского типа
Третья зона - днище - или не декорирована (рис. 4, 2; 5, 12), или украшена оттисками отступающей палочки/лопаточки, сгруппированными в спираль (рис. 5, 9), концентрические круги (рис. 5, 2, 13, 15), радиально расходящиеся отрезки (рис. 6, 8) или фигуры в форме креста (рис. 4, 1, 3; 5, 8, 10, 17). Все эти композиции исполнялись исключительно оттисками отступающей лопатки/палочки.
На подавляющем большинстве найденных керамических фрагментов следы нагара отсутствуют. Это обстоятельство, наиболее вероятно, обусловлено спецификой археологизации черепков и характером местных почв. Вместе с тем нельзя исключать и того, что некоторая часть сосудов не использовалась для непосредственного приготовления в них пищи, а играла роль столовой и тарной посуды. В тех же случаях, где нагар сохранился, он локализуется в верхней половине сосуда, что, согласно И. Г. Глушкову, является результатом приготовления в них густой пищи [Глушков, 1996, с. 85].
(г'//////////А
ггг/ггг* /т/гггггг Iгггггггг, \rrrrrrrr гггггггг ГГГГГГГГ1( ГГГГГГГГ!. У ггг ггг ггг \ггггггггггг ,
IГГГГГГГГГГГГГГ 'ГГГГГГГГГГГГГГГ
Угггггггггггггг Vгггггггггггг
Хгггггггггггг&гггггггг,
Угггггггггггг'
ГГГГГГГГГГГГ
.гггггггг... ггггг гггггг
-ггггг гггггг
..„.. Лщгггг гггггггг г г гггггг -ггггг Угггггггггггггг ггггп
ТГГГГ ГГГГ ГГ ГГГГГГГГГ ГГГ! ГГГГГ ГГГГГГГГГГГГГГГ г-
. . ГГГГГГГГГГГГГГГ-и,.^* ■■ -[<ГГГГГГГГГГГГГГГ,7" ГГГГГГГГГГГХГГГГГГГГГГГГГГГV? __ ГГГГГГГГГГГГГГГ'
:гггггггггггггп
■г ггггг Г Г ГГГГГГГГ К« V-■-¡•-......- -[ГГГГГГГГГГГГГП
Гг7ггггггггргггггт-ггг^г^гггге^ ггггг г гггггггг, ГГГГГГГу \^^гггггггггтгг^гггг^:_ ггггг г г ггггг г А ..III <,.,.. ---------ггггг гггггг гпГ
г г г
ГГГГЛТГ! -гггг) гггг _ гггггг г
'Г ГГГГГГ1ГГ 7&ГгГГГ ГГГГГГ! \г г ггг ггг ггг г гггггггггг г гггггггг г гггггг гггггггг гггггггг гггггг гггк
гггггг гггг гггггггггг ггг ггггггггггггггггггггггггггг\г/ггггг)гг1 \гг ггг гггг гггггг гггггг (ггггг гггггггггггг ГГГГГГГГГГГГГГГ!/ гг£
\г ГГГГ ГГГГГГГГГГГГГГ! ГГГГГГГГГГГ Г ГГГГ ГГГГГГГГГГ ГГГГГГр
\г гггг гг гг гг г ггг г гптгг гггггггггг ггг ггг г гггггггггг
[ГГГГГГГ ГГГГГГГГ! ГГГГГГГГГГГГГГГ ГГГГГГГГГГГГГГ г/г г^
•(ГГГГГГГГГГГГГГГ гггг гггггггг ггггг гггг гггггг гггггггггг'ггггг гггг гггггг гггг ггг ггг г гиСггл ггго-г^сгг г^г^ггггггг г ггг ггггг г
3
Рис. 4. Сергушкин-1, пункт «А»: реконструкции керамических сосудов усть-бельского типа
Рис. 5. Сергушкин-1, пункт «А»: фрагменты керамических сосудов усть-бельского типа
На многих найденных фрагментах присутствуют следы починки. Как правило, это сверленные с внешней стороны парные сквозные отверстия, предназначенные для стягивания трещин (рис. 10, 8, 13). Вместе с тем на единичных фрагментах отмечены следы черного дегтярного вара (рис. 10, 14) - способ починки сосудов, получивший свое более широкое распространение на Средней Ангаре в последующее время. Из фрагментов разбитых сосудов изготавливали диски с биконическим отверстием посередине (рис. 9, 12).
Рис. 6. Сергушкин-1, пункт «А»: фрагменты керамических сосудов усть-бельского типа
Следует отметить, что в материалах памятника Сергушкин-1, пункт «А» присутствуют немногочисленные фрагменты сосудов, близких вышеописанным, но отличающиеся от них тощим тестом с визуально прослеживаемой значительной примесью песка или дресвы. Эти фрагменты орнаментированы отпечатками более крупных зубчатых и гребенчато-гусеничных штампов, сгруппированными в частые горизонтальные ряды (рис. 6, 4, 7) или горизонтальную «елочку», в ряде случаев перемежающиеся разделительными поясками, заполненными горизонтальными ломаными линиями оттисков того же орнаментира (рис. 6,1). Здесь же присутствуют и фрагменты сосудов, орнаментированных только по верхней половине корпуса (в одном случае неор-наментированная часть такого горшка была покрыта отпечатками крупноячеистой сетки-плетенки (рис. 10, 10) или горшки, чья зона венчика выделена не ямками, а цепочкой «жемчужин» (рис. 6, 5).
Тем не менее, большая часть рассмотренной керамики характеризуется однородностью морфологии, технологии и орнаментации. Визуальное сходство между отдельными сосудами настолько велико, что создается впечатление бытования их у одной или нескольких близкородственных групп населения, проживавших на территории памятника достаточно краткий исторический период.
Изделия из камня и кости, сопутствующие УБК
Для более полного представления о материальной культуре создателей УБК рассмотрим другие категории артефактов, обнаруженных на стоянке Сергушкин-1, пункт «А». Учитывая преобладание в условных горизонтах 3, 3а, 4 и 4а (по фиксации 2011 г.) усть-бельских фрагментов, большую часть каменного и костяного инвентаря из перечисленных горизонтов возможно синхронизировать со временем бытования УБК.
Каменная индустрия* представлена целыми орудиями и обломками, заготовками и отходами производства. Общее количество артефактов из камня в указанных горизонтах составляет 8326 экз. (47 % всей коллекции). Подавляющее большинство находок являются отходами каменной индустрии: нуклеусы и нуклевидные обломки - 97 экз. (1 %), отщепы - 6657 (80 %) экз., пластинчатые снятия - 507 экз. (6 %). Последние представлены микропластинками - 12 экз., пластинками - 198 экз. и пластинами - 297 экз. Из них 23 ребристых, 5 сколов с основанием и 20 сколов со шлифованных орудий. Большинство пластин неправильной формы с треугольной огранкой дорсала. По сохранности преобладают целые экземпляры (235), сечения (81), и изделия с обломанной дистальной частью (76).
Основу орудийного набора (1058 экз. - 12,7 % всех артефактов из камня) составляют отщепы с локальной краевой ретушью - 948 экз. (89,7 % всех орудий из камня). Для пластинчатых снятий с ретушью (микропластинка -1 экз., пластинка - 24 экз., пластина - 67 экз.) характерна краевая унифасиальная ретушь по одной из латералей. Среди типологически определимого набора наиболее представительна серия скребков, ножей, тесел и наконечников стрел.
Тесла (44 экз.) (рис. 8, 2-12) представлены следующими формами: 1) долотовидные (5 экз.); 2) прямоугольные (8 экз.) (рис. 8, 3, 5, 9); 3) трапециевидные (28 экз.) (рис. 8, 2, 4, 6, 7, 10, 11). Отдельно следует отметить два прямоугольных тесла из нефрита (рис. 8, 12) и одно прямоугольное желобчатое тесло (рис. 8, 8). Большинство тесел (30 экз.) полностью или частично прошлифованы.
Ножи (62 экз.) (рис. 8, 13-25) одно- и двухлезвийные по форме делятся на: 1) аморфные (27 экз.) (рис. 8, 20, 22); 2) листовидные/овальные (15 экз.) (рис. 8, 15, 21, 23-25); 3) треугольные/асимметрично-треугольные (12 экз.) (рис. 8, 13, 18, 19); 4) прямоугольные/трапециевидные (8 экз.) (рис. 8, 14, 16, 17). Часть изделий частично шлифованы.
* Приведенные данные по каменной и костяной индустрии отражают результаты раскопок 2011 г. (площадь исследования - 270 м2).
Скребки (всего 67 экз.) (рис. 8, 26-39) на отщепах (48 экз.), пластинах (13 экз.) и прочих заготовках (обломки, плитки - 6 экз.) представлены следующими типами: 1) концевые с выпуклым (18 экз.) (рис. 8, 26, 32, 34, 35, 38, 39) или прямым (8 экз.) лезвием; 2) боковые с выпуклым (4 экз.) или прямым (5 экз.) лезвием; 3) двух- и трехлезвийные (8 экз.) (рис. 8, 28, 33); 4) угловые (6 экз.) (рис. 8, 30, 31); 5) треугольные (7 экз.); 6) дисковидные (3 экз.) (рис. 8, 36); 7) веерообразные (4 экз.) (рис. 8, 29). В отдельный тип, на основании наличия дополнительной абразивной обработки, следует отнести скребки со шлифованным рабочим краем (3 экз.) (рис. 8, 27).
Наконечники стрел (65 экз.) (рис. 8, 40-56) разной степени сохранности (целых 22 экз.) следующих типов: 1) листовидные с выпуклой или заостренной базой (16 экз.) (рис. 8, 48, 52, 54, 56); 2) листовидные с прямой базой (3 экз.) (рис. 8, 49); 3) листовидный с вогнутой базой (1 экз.) (рис. 8, 40); 4) треугольные с прямой базой (9 экз.) (рис. 8, 42, 44, 55); 5) треугольные с вогнутой базой (5 экз.) (рис. 8, 50, 51); 6) треугольные и листовидные наконечники с черешком (4 экз.) (рис. 8, 45-47). Большинство наконечников оформлено покрывающей бифасиальной ретушью.
Абразивы для шлифовки каменных орудий представляют собой многогранные прямоугольные бруски и плитки мелкозернистого песчаника (16 экз.). На их поверхности прослеживаются трассы от шлифовки в виде желобков разной глубины.
Комбинированные орудия (26 экз.) в большинстве случаев представляются сочетаниями на заготовке лезвий скребка и шипом проколки/провертки или резца (11 экз). Реже встречена комбинация лезвий ножа и скребка (6 экз.) (рис. 8, 37). Остальные комбинации единичны и носят случайный характер.
Среди прочих изделий: пластинчатые прямоугольные бифасиальные вкладыши (3 экз.); выемчатое орудие на отщепе квадратной формы (2 экз.); нуклеус-дриль (1 экз.); пластинки и плитка с зубчатой ретушью - пилки (3 экз.); боковые и срединные резцы на пластинах, отщепах и нуклевидных обломках (21 экз.); скобель (1 экз.); топор с ушками (1 экз.) (рис. 8, 1); боковые и срединные проколки/провертки на отщепах и пластинах (23 экз.); шлифованные орудия неопределенного типа (4 экз.).
Отдельную группу изделий из камня составляют различные по размеру и степени фрагментации шлифованные бруски подпрямоугольной формы (49 экз.) (рис. 9, 1). Они, как правило, четырехгранные, на широких сторонах часто присутствуют прорезные желобки до 2 см глубиной. Назначение подобных изделий неизвестно.
Особый интерес представляют каменные стерженьки рыболовных крючков (рис. 9, 7-11). Один из них (рис. 9, 10) полностью аналогичен экземпляру, найденному в Китойском могильнике [Георгиевская, 1989, рис. VIII, 3]. В ходе раскопок 2012 г. их коллекция была пополнена еще двумя стерженьками (рис. 9, 7, 11), схожими с обнаруженными на поселении Усть-Белая, и отнесенным Г. М. Георгиевской к китойскому времени [1989, с. 100, рис. LXVI], а Н. А. Савельевым и Г. И. Медведевым к специфическому варианту «байкальского» типа [1973, с. 58, рис. 2, 2, 3].
Рис. 7. Сергушкин-1, пункт «А». Керамические сосуды усть-бельского типа: морфология (А, В), элементы декора (С, Б), композиционные схемы (Е)
Рис. 8. Сергушкин-1, пункт «А». Орудия из камня (условные горизонты 3-4а): 1 - топор с ушками; 2-12 - тесла; 13-25 - ножи; 26-39 - скребки; 40-56 - наконечники стрел
Рис. 9. Сергушкин-1, пункт «А». Изделия с условных горизонтов 3-4а: 1 - брусок с прорезями; 2-4 - остроги; 5, 6 - проколки; 7-11 - стерженьки; 12 - диск; 13-15 - подвески; 1, 7-11 - камень; 2-6, 13-15 - рог, кость; 12 - керамика
Рис. 10. Сергушкин-1, пункт «А»: фрагменты керамических сосудов усть-бельского типа
Изделия из костей животных (263 экз. - 1,4 % всех артефактов) представлены фрагментами гарпунов и острог (10 экз.) (рис. 9, 4), остриями и проколками (7 экз.) (рис. 9, 5, 6), отжимниками (10 экз.), а также большим количеством сильно фрагментированных шлифованных изделий. В 2012 г. найдено компактное скопление костяных изделий: две ветви одной остроги (рис. 9, 2, 3), две заготовки из расколотой повдоль длинной кости копытного, один продольный фрагмент челюсти крупного травоядного животного с грубой обработкой, фрагмент трубчатой кости крупного копытного со следами обработки. Сверху скопление перекрывали лежавшие навстречу друг другу левая половина нижней челюсти косули и правая половина нижней челюсти молодого оленя, не имевшие следов обработки [Материалы неолитического времени ..., 2012, рис. 2, 39, 40]. В 2011 и 2012 гг. обнаружены предметы мобильного искусства: две подвески в виде рыб (рис. 9, 13, 14) и фигурка водоплавающей птицы (рис. 9, 15).
Остеологическая коллекция с рассматриваемых условных горизонтов включает единичные кости и их фрагменты. По заключению канд. биол. наук. С. К. Васильева, большинство фрагментов костей принадлежит крупным копытным размерного класса лось - марал. Преобладают кости лося, встречаются останки северного оленя, марала и косули. Из хищных млекопитающих довольно многочисленны останки соболя, единичны кости медведя. Все кости собак принадлежат некрупным породам. Также встречаются кости зайца-беляка, бобра, птиц и рыб.
Проблема хронологии УБК
Как мы отметили во введении, в первой работе об усть-бельском комплексе время начала его бытования было отнесено к V тыс. до н. э. [Медведев, Савельев, 1973, с. 60]. Тогда же Л. П. Зяблин, опираясь на радиоуглеродные даты по афанасьевской культуре, отнес унюкскую керамику к концу IV -началу III тыс. до н. э. и отметил чрезмерную удревненность усть-бельских находок [Зяблин, 1973, с. 73]. Позднее один из авторов первой публикации Усть-Бельского поселения, омолодил УБК до ранней бронзы (конец III - начало II тысячелетия до н. э.), а выделенный им казачинский пласт (морфологически тождественный усть-бельскому) отнес к началу IV тысячелетия до н. э. [Савельев, 1989, с. 23].
А. П. Окладников [1974, с. 15] и, вслед за ним, Г. М. Георгиевская [1989, с. 105] связывали УБК с китойской культурой и переходным к ранней бронзе временем.
А. Г. Генералов на основании стратиграфических данных и аналогий датировал керамику с VI горизонта Казачки, сравнимую с усть-бельской, серединой - концом IV тысячелетия до н. э. [Генералов, 1979, с. 46]. На основании все тех же аналогий, А. В. Виноградов датировал концом IV - началом III тысячелетия поздний этап керамики унюкского типа, которую назвал наиболее древней в Минусинской котловине [Виноградов, 1982а, с. 7; 1982б, с. 121].
Л. П. Хлобыстин на материалах Улан-Хады и Усть-Бельского поселения пишет о УБК как об одном из связующих звеньев между посольской и глаз-ковской керамикой и даже как о раннеглазковской, и датирует началом II тысячелетия до н. э. [Хлобыстин, 1978, с. 97; 1996, с. 270, 292]. Выделенная исследователем керамика западноангарского типа, схожая с УБК, отнесена к середине III тысячелетия до н. э. [Хлобыстин, 1998, с. 81].
При рассмотрении УБК с эпонимного поселения Г. В. Синицына разделила ее вначале на две группы (1979), а затем на три подгруппы [Синицына, 1986, с. 11]. На основании радиоуглеродных датировок VI культурного слоя (далее - к. с.) поселения Казачка, IV к. с. стоянки Горелый Лес и предглаз-ковских слоев Улан-Хады все варианты усть-бельской керамики были размещены в пределах III тыс. до н. э. [Синицына, 1979, с. 92; 1986, с. 22, 23].
Н. Е. Бердникова в 1986 г. на основании материалов всех известных памятников с УБК (енисейских, ангарских и байкальских) выделяет усть-бельский керамический пласт и датирует его по совокупности предложенных ранее дат - в пределах ГУ-П тыс. до н. э. [Бердникова, 1986]. По мнению В. М. Ветрова, вполне допустимо изготовление УБК в отдельных районах (от Енисея до Байкала) на протяжении от V до 1-й четверти II тысячелетия до н. э. и ее сосуществование с другими керамическими типами [Ветров, 2003, с. 51].
В целом разброс датировок слоев с УБК охватывает весь период неолита и начало глазковского времени. В то же время исследователи отводят на долю бытования этой керамики на отдельно взятом памятнике не более одного тысячелетия. Хронологический разрыв между памятниками увеличивается при сравнении радиоуглеродных дат слоев с УБК. Наиболее древние даты получены с местонахождений на Среднем Енисее - Пещера Еленева (горизонт 11В - 6475±190 л. н.) [Макаров, Мартынович, Оводов, 2009, с. 96] и Казачка (VI к. с. - 6660±190 л. н.; 6650±200 л. н.) [Бердников, Бердникова, 2007, с. 55]. Примерно на тысячелетие позднее даты слоев ангарских памятников -Горелый Лес (культурный горизонт V - 4880±180 л. н.; культурный горизонт Vа - 5430±120 л. н.) [Там же, с. 56] и Усть-Белая (яма с захоронением собаки - 5770±35 л. н.) [Бердникова, 2001, с. 140], а также дата горизонта 11Б Пещеры Еленева (5150±95 л. н.) [Макаров, 1993, с. 9; Макаров, Мартынович, Оводов, 2009, с. 96]. Еще моложе даты Улан-Хады (IX слой - 4560±100 л. н., VIII слой - 4150±80 л. н.) [Бердников, Бердникова, 2007, с. 56; Савельев, 1989, с. 23]. Недавно опубликован календарный диапазон, полученный по калиброванной 14С дате угля из котлована жилища с поселения Деревня Па-шина (конец V - первая половина IV тысячелетия до н. э.) [Гришин, Гаркуша, Марченко, 2011, с. 129].
Приведенные выше радиоуглеродные даты маркируют определенный временной диапазон в накоплении слоя и в отношении УБК представляются нам довольно условными. Это время может совпадать с периодом бытования УБК, а может быть гораздо древнее или моложе. Однозначно соотносить такую дату с керамикой мы не можем. Очевидно, что при решении проблемы датировки УБК радиоуглеродным методом необходимы образцы, связанные с конкретным сосудом или скоплением.
По нагару с сосуда с '-образными фигурами со стоянки Сергушкин-1, пункт «А» (рис. 4, 1) получена дата - 6000±100 л. н. (8РЬ_774) несколько моложе дат слоев с УБК на Среднем Енисее (Казачка, Пещера Еленева) и старше известных ангарских и байкальских образцов. Ее калиброванный календарный интервал : для 1а - 5020-4770 до н. э., для 2а - 5250-4650 до н. э.
Заключение
Посуда с памятника Сергушкин-1, пункт «А» демонстрирует общее выразительное сходство морфологии, технологии изготовления и орнаментации с керамикой усть-бельского типа других археологических местонахождений Енисея и Приангарья, сохраняя при этом и некоторое своеобразие в устойчивых признаках декора корпуса и днища, а также оформления венечной части. Несмотря на это, мы считаем преждевременным выделять «сергушкинский» вариант УБК. Эта процедура несостоятельна по причине слабой изученности и освещенности в литературе материалов других памятников с УБК. Представляется, что введение в научный оборот материалов, полученных в ходе работ на Среднем Енисее, Северном Приангарье и Прибайкалье, со временем не только позволит уточнить хронологию и внутреннюю периодизацию усть-бельского керамического пласта, но и выявить реальный характер соотношения составляющих его отдельных типологических групп.
Основную часть УБК стоянки Сергушкин-1, пункт «А» составляют сосуды, представленные лишь несколькими небольшими фрагментами, к тому же залегавшими на значительном удалении друг от друга, часто в разных ли-тологических слоях. Помимо этого выявлено и несколько развалов археологически целых сосудов, в том числе датированный по 14С. Все они были приурочены к нижним литологическим слоям - к границе культуросодержащего и материкового слоев памятника, а также ямам в материке. Это обстоятельство дает основание полагать, что керамика усть-бельского типа представляет собой наиболее древний керамический комплекс стоянки Сергушкин-1, пункт «А». Полученные радиоуглеродная дата и календарный возраст, на основании ее калибровки, позволяют отнести ранний период бытования УБК на острове Сергушкин к концу VI - началу V тысячелетия до н. э.
Продолжительность существования комплекса с УБК не ясна. В качестве условной верхней хронологической границы возможно принять появление на о-ве Сергушкин (материалы стоянок Сергушкин-1, 2, 3 и Взвоз) представителей серовской неолитической культуры, которое фиксируется по находкам своеобразной керамики, долотовидных тесел, янусовидных каменных рыб и т. д. [Герман, Леонтьев, 2010; 2012; Привалихин, 2011]. Время бытования се-ровского комплекса на острове Сергушкин на основании калибровки радио-
*
Датирование проведено в Изотопном центре кафедры геологии и геоэкологии факультета географии Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (г. Санкт-Петербург).
Калибровка даты осуществлена с помощью программы OxCal v. 3.10 Bronk Ramsey (2005).
углеродной даты для святилища на стоянке Взвоз* - 4688±100 л. н. (8РЬ_579) - в пределах IV тыс. до н. э. [Герман, Леонтьев, 2012]. Эту дату, с определенной долей условности, можно принять за верхнюю хронологическую границу существования УБК на о-ве Сергушкин и в Северном Приангарье.
При выделении усть-бельского неолитического комплекса была отмечена его индивидуальность в пределах Циркумбайкалья [Медведев, Савельев, 1973, с. 63]. Стоянка Сергушкин-1, пункт «А» представляется нам одним из ключевых памятников с УБК. Между ней и Усть-Бельским поселением, помимо керамики, обнаруживается также определенное сходство в других категориях артефактов. В частности, наличие на обоих памятниках однотипных стерженьков составных рыболовных крючков, гарпунов с одним рядом зубцов без отверстия для линя, абразивов различной формы с желобками [Савельев, Медведев, 1973, с. 62; Крижевская, 1978; Георгиевская, 1989, с. 95-105]. В 2012 г. на стоянке Сергушкин-1, пункт «А» было обнаружено захоронение собаки, аналогичное исследованным Л. Я. Крижевской на Усть-Белой [Крижевская, 1978, с. 76-78]. Дальнейшее детальное сопоставление материалов памятников с УБК должно привести к формированию устойчивого перечня признаков, характеризующих отдельную неолитическую культуру или нескольких культур, связанных в рамках одной керамической традиции.
Список литературы
Березин Д. Ю. Неолитический сосуд с поселения Бадарма II на Средней Ангаре / Д. Ю. Березин // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. - Новосибирск, 1985. - С. 32-35.
Бердников И. М. Усть-Бельская керамика: проблемы, характеристика, хронология / И. М. Бердников, Н. Е. Бердникова // Северная Евразия в антропогене: человек, палеотехнологии, геоэкология, этнология и антропология : материалы Всерос. кон-фер. с междунар. участием, посвящ. 100-летию со дня рождения М. М. Герасимова. -Иркутск, 2007. - Т. 1. - С. 51-58.
Бердников И. М. Усть-Бельская керамика в контексте неолитических традиций Прибайкалья / И. М. Бердников // Этнокультурная история Евразии: современные исследования и опыт реконструкций. - Барнаул, 2008. - С. 88-89.
Бердников И. М. Особенности декорирования усть-бельской керамики (по материалам поселения Усть-Белая) / И. М. Бердников // Евразийское культурное пространство. Археология, этнография, антропология : материалы докл. V (Ь) РАЭСК, Иркутск, 4-9 апр. 2010 г. - Иркутск, 2010. - С. 123-127.
Бердникова Н. Е. Усть-бельский керамический пласт (к постановке проблемы) / Н. Е. Бердникова // Четвертичная геология и первобытная археология Южной Сибири : тез. докл. Всесоюз. конф. - Улан-Удэ, 1986. - Ч. 2. - С. 36-39.
Бердникова Н. Е. Усть-Белая: история исследования / Н. Е. Бердникова // Байкальская Сибирь в древности. - Иркутск, 1995. - С. 78-95.
Бердникова Н. Е. Геоархеологический объект Усть-Белая. Культурные комплексы / Н. Е. Бердникова // Каменный век Южного Приангарья : путеводитель между-
* Памятник расположен на том же острове, в 1 км на север от стоянки Сергушкин-1.
нар. симпозиума «Современные проблемы палеолитоведения Евразии» : в 2 т. - Иркутск, 2001. - Т. 2 : Бельский геоархеологический район. - С. 113-146.
Бобров В. В. Кузнецко-Салаирская горная область в эпоху бронзу : дис. ... д-ра ист. наук в форме научного доклада / В. В. Бобров. - Новосибирск, 1992. - 41 с.
Ветров В. М. Стратиграфия стоянки Поповский Луг. К вопросу о времени зарождения керамического производства на Верхней Лене / В. М. Ветров // Социогенез Северной Азии: прошлое, настоящее, будущее. - Иркутск, 2003. - С. 49-53.
Виноградов А. В. Неолит и ранний бронзовый век Минусинской котловины : ав-тореф. дис. ... канд. ист. наук / А. В. Виноградов. - Л., 1982а. - 16 с.
Виноградов А. В. Вьюжное-1 - новый памятник эпохи неолита и ранней бронзы в Минусинской котловине / А. В. Виноградов // Материальная культура древнего населения Восточной Сибири. - Иркутск, 1982б. - С. 117-128.
Генералов А. Г. Неолитическая керамика многослойного поселения Казачка / А. Г. Генералов // КСИА. - 1979. - Вып. 157. - С. 43-47.
Георгиевская Г. М. Китойская культура Прибайкалья / Г. М. Георгиевская. -Новосибирск: Наука, 1989. - 152 с.
Герман П. В. Результаты полевых исследований на памятниках Сергушкин 3 и Взвоз в Северном Приангарье / П. В. Герман, С. Н. Леонтьев // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий : материалы Годовой сессии Ин-та археологии и этнографии СО РАН 2010 г. - Новосибирск, 2010. -Т. 16. - С. 500-505.
Герман П. В. Работы на острове Сергушкин в Северном Приангарье / П. В. Герман, С. Н. Леонтьев // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий : материалы итог. сессии Ин-та археологии и этнографии СО РАН 2011 г. - Новосибирск, 2011. - Т. 17. - С. 381-385.
Герман П. В. Неолитическое святилище на острове Сергушкин в Северном При-ангарье (результаты исследований 2010 г.) / П. В. Герман, С. Н. Леонтьев // Феномен геоархеологической многослойности Байкальской Сибири. 100 лет Байкальской научной археологии : материалы Всерос. науч. конф., посвящ. 100-летию со дня открытия Б. Э. Петри Улан-Хады. - Иркутск, 2012. - С. 78-85. - (Евразия в кайнозое. Стратиграфия, палеоэкология, культуры ; вып. 1).
Глушков И. Г. Керамика как археологический источник / И. Г. Глушков - Новосибирск : Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1996. - 328 с.
Гришин А . Е. К проблеме выделения культур эпохи неолита в Северном Приан-гарье / А. Е. Гришин, Ю. Н. Гаркуша, Ж. В. Марченко // Тр. III (XIX) Всерос. археол. съезда. - СПб. ; М. ; Великий Новгород, 2011. - Т. 1. - С. 127-129.
Зяблин Л. П. Неолитическое поселение Унюк на верхнем Енисее / Л. П. Зяблин // Проблемы археологии Урала и Сибири. - М., 1973. - С. 65-73.
Иванова Д. П. Усть-бельский тип керамики памятников Устье реки Кутарей и Парта / Д. П. Иванова // Археология, этнология и антропология Евразии. Исследования и гипотезы. - Новосибирск, 2012. - С. 92-94.
Крижевская Л. Я. Неолит поселения в устье р. Белой (по материалам раскопок 1957 и 1959 гг.) / Л. Я. Крижевская // Древние культуры Приангарья. - Новосибирск, 1978. - С. 69-95.
Макаров Н. П. Неолит и ранний бронзовый век Красноярской лесостепи: авто-реф. дис. ... канд. ист. наук / Н. П. Макаров. - Кемерово, 1993. - 26 с.
Макаров Н. П. Пещера Еленева - многослойный голоценовый памятник на Среднем Енисее. Краткие итоги изучения / Н. П. Макаров, Н. В. Мартынович, Н. Д. Оводов // Пещеры: охрана, история исследований, культура, туризм, современ-
ное состояние и перспективы научных исследований в пещерах на территории бывшего СССР. - Красноярск, 2009. - С. 81-103.
Материалы неолитического времени стоянки Сергушкин-1, пункт «А» (раскопки 2012 года) / В. С. Славинский, П. В. Герман, С. Н. Леонтьев, Е. П. Рыбин // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий : материалы итог. сессии Ин-та археологии и этнографии СО РАН. - Новосибирск, 2012. - Т. 18. - С. 486-491.
Окладников А. П. Неолитические памятники Ангары (от Щукино до Бурети) / А. П. Окладников. - Новосибирск: Наука, 1974. - 320 с.
Привалихин В. И. Клад каменных артефактов эпохи неолита стоянки и могильника Сергушкин-1, пункта «А» / В. И. Привалихин // Второй век подвижничества. -Красноярск, 2011. - С. 152-162.
Савельев Н. А. Неолит юга Средней Сибири: (история основных идей и современное состояние проблемы) : автореф. дис. ... канд. ист. наук / Н. А. Савельев. -Новосибирск, 1989. - 25 с.
Савельев Н. А. Ранний керамический комплекс многослойного поселения Усть-Белая / Н. А. Савельев, Г. И. Медведев // Проблемы археологии Урала и Сибири. -М., 1973. - С. 60-63.
Савин А. Н. Керамика многослойной стоянки Парта / А. Н. Савин // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий : материалы итог. сессии Ин-та археологии и этнографии СО РАН. - Новосибирск, 2010. -Т. 16. - С. 582-586.
Синицына Г. В. Керамика Усть-Бельского поселения (по материалам раскопок Н. Н. Гуриной) / Г. В. Синицына // КСИА. - 1979. - Вып. 157. - С. 88-92.
Синицына Г. В. Неолитические памятники Верхней Ангары (по материалам поселений) : автореф. дис. ... канд. ист. наук / Г. В. Синицына. - Л., 1986. - 23 с.
Хлобыстин Л. П. Возраст и соотношение неолитических культур Восточной Сибири / Л. П. Хлобыстин // КСИА. - 1978. - Вып. 153. - С. 93-99.
Хлобыстин Л. П. Восточная Сибирь и Дальний Восток / Л. П. Хлобыстин // Археология. Неолит Северной Евразии. - М., 1996. - С. 270-329.
Хлобыстин Л. П. Древняя история Таймырского Заполярья и вопросы формирования культур севера Евразии / Л. П. Хлобыстин. - СПб. : Дмитрий Буланин, 1998. - 328 с.
The Ust'-belaia Pottery of Sergushkin-1 Point «A» Site
P. V. German, S. N. Leontiev
Abstract. This article represents the archaeological pottery materials of the Ust'-Belaia type from the Sergushkin-1 point «A» site, situated on Sergushkin island in the Northern Priangariye.
This type of pottery was deducted by Saveliev N. A. and Medvedev G. I. based on the Ust'-Belaia site in the Cis-Baikal. With the ornament variants, nowadays its area includes territories from the Cis-Baikal to the Kuznetsk Altau. The question of origin, distribution, chronological and cultural identity of the Ust'-Belaia pottery remains uncertain. Based on the materials of the Sergushkin-1 point «A» site, one of the main object speaking of this cultural phenomena, the technical morphological peculiarities and different variants of ornaments of the Ust'-Belaia pottery are examined. The description of the stone and
bone industry related to the pottery complex is given. To decide the chronology of the Ust'-Belaia complex of the site, some carbon deposits of one vessel determined the date -6000±100 BP (Spb_774). This period characterizes the early time of the Ust'-Belaia pottery of the Sergushkin-1 point «A» site. As for the upper chronological mark, the authors give the date of the Serovo complex of the Vvoz site, situated 1 km to the North of the same island - 4688±100 BP. (Spb_579).
Key words: Neolithic, pottery, Ust'-Belaia type, site, Northern Priangariye, radiocarbon dating.
Герман Павел Викторович - кандидат исторических наук
старший научный сотрудник, Институт экологии человека СО РАН 650065, Россия, г. Кемерово, пр-т Ленинградский, 10, [email protected]
Леонтьев Станислав Николаевич -старший научный сотрудник, Музей-заповедник «Томская Писаница» 650099, Россия, г. Кемерово, ул. Томская, 5А, [email protected]
German Pavel Victorovich - Ph. D. in History
Senior Researcher, Institute of Human Ecology, SB RAS
10, Leningradskiy pr., Kemerovo, Russia, 650065, [email protected]
Leont'ev Stanislav Nikolaevich - Senior Researcher, Museum-preserve «Tomskaya Pisanitsa»
5A, Tomskaya st., Kemerovo, Russia, 650099, [email protected]
