CC BY
149
Г.С. ЧУВАРДИН, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Орловского государственного университета Тел. (4862) 73-33-78;snotra@orel.ru
КОМАНДИРЫ ЧАСТЕЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ ЕВАРДИИ КАК ОСНОВНОЙ СЕЕМЕНТ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1881-1914 гг.
В предлагаемой статье предпринимается попытка развернутого социокультурного анализа корпуса полковых командиров российской императорской гвардии в период правления императоров Александра III — Николая II. Автор статьи доказывает, что командиры гвардейских частей являлись основной элитообразующей группой военной и политической элиты Российской империи, носителями ее важнейших психоментальных и мировоззренческих установок.
Ключевые слова: императорская гвардия, военная элита, генералитет, аристократия, воинские традиции.
Назначение на должность командира полка определялось служебным соответствием и возрастным цензом. Каждый кандидат проходил строжайшее исследование «по инстанциям»: бригада — дивизия — в случае гвардии — Гвардейский Корпус — министерство — инспекции — император. Естественно, на каждом уровне чаще всего срабатывала субъективная составляющая, здесь осуществлялась как протекция в случае отдельных кандидатов, так и в полной мере реализовывалась «немилость» по отношению к ним. И всё-таки главным (отправным) документом являлась «Аттестация, представляемая на Высочайшее Благоусмотрение» (все аттестационные списки шли под грифом «секретно»), даваемая кандидатам в полку, причем решающую роль на данном этапе играл командир полка. Аттестация давалась «максимально подробная», при этом указывалось, что «Аттестация должна давать ответ по каждому пункту в каждой графе. При пропуске ответа на какой-либо пункт высшие начальники обращают лист обратно к низшим для надлежащего дополнения» [1, 9]. Кроме основных служебных составляющих обязательно отмечались умственные и нравственные способности кандидата, специфика характера, имущественное положение и занятие хозяйственной деятельностью как вероятная возможность возникновения долгов, волевые особенности, судимости, дисциплинарные взыскания за последние три года [1, 6]. Кроме того, командир полка имел полное право составить отдельную характеристику без соблюдения формы, которая прилагалась к «Аттестации». В качестве примера можно привести характеристику на полковника Нила Яцынина, которую дал командир л.-гв. Московского полка генерал-майор Владимир Гаврилович Глазов: «На службе постоянно и одинаково усерден, весьма энергичен; к законности и порядку вполне привержен; достаточно настойчив в неуклонном исполнении обязанностей своих и подчиненных, среди коих свой авторитет начальника установить всегда сумеет; обладает достаточным служебным тактом; быт офицера и солдата знает хорошо; с подчиненными обращается правильно: требователен, внимателен к их нуждам, заботлив, относится к ним справедливо и беспристрастно» [1, 9]. По понятным причинам на должность командира гвардейского полка назначался «лучший людской материал» российской императорской армии.
© Г.С. Чувардин
В соответствии со штатным расписанием должность командира полка занимал офицер в звании генерал-майора [2]. Звание генерал-майора в российской императорской армии присваивалось только по личному волеизъявлению («благоусмотрению») императора. В сущности, и назначение на должность командира полка также во многом зависело от решения Императора. Указанное право было юридически закреплено в Своде военных постановлений 1869 г. В соответствии с данным документом (см. ст. 65): «Производство Полковников в Генерал-Майоры, Генерал-Майоров в Генерал-Лейтенанты, а сих последних в высшие генеральские чины не подчиняется никаким правилам, а зависит единственно от личных заслуг каждого, по Высочайшему благоусмотрению. Затем, никто не имеет права просить генеральского чина в сравнение со сверстниками» [3]. Получение указанного звания могло состояться как в «обыкновенном наградном порядке», так и в порядке «испрошения награды за выдающиеся отличия» [4].
Четких сроков пребывания на должности командира полка, в том числе и гвардейских частей, не было. Средняя продолжительность пребывания в вышеозначенной должности по гвардейской пехоте составляла около четырех лет. Офицер л.-гв. Семеновского полка Юрий Владимирович Макаров отмечал, что в Петровской бригаде «обыкновенный срок был 3-4 года» [5, 148].
В свою очередь следует отметить, что командный состав гвардейских частей весьма серьезно отличался по качеству этого самого «людского материала». Наиболее престижными гвардейскими частями к моменту занятия престола императором Николаем II были полки гвардейской кавалерии — в первую очередь Кавалергардский и л.-гв. Конный, а также л.-гв. Гусарский Его Величества и л.-гв. Уланский Ея Императорского Величества. В пехоте выделялись полки «Петровской бригады». Кроме этого следует отметить л.-гв. 1-ю артиллерийскую бригаду и л.-гв. Конную артиллерию. В данном случае нами не учитываются гвардейские казачьи части, рота Дворцовых гренадер и Гвардейский Экипаж, во главе которого стояли воинские чины не ниже контрадмирала, происходящие из так называемых «морских династий».
Германский офицер Гейно фон Базедов отмечал крайнюю престижность службы в гвардейской кавалерии, а из пехотных частей он выделял л.-гв. Преображенский и л.-гв. Семеновский полки. Он указывал не меньшую престижность л.-гв. Измай-
ловского полка, а по поводу остальных частей гвардейской пехоты писал следующее: «Егерский полк — четвертый полк 1-й дивизии — выдается менее других полков; полки 2-й гвардейской дивизии играют в общественном смысле точно так же меньшую роль» [6, 180-181]. Вышеозначенные соображения могут быть аргументированы следующими фактами.
Если сравнивать командный состав Петровской бригады и 2-й бригады 1-й гвардейской дивизии, то мы увидим очевидную разницу в основных социальных параметрах командиров этих частей. Так, из семи командиров л.-гв. Преображенского полка (1891-1914 гг.) [7] один являлся великим князем (в.к. Константин Константинович Романов), трое — сыновьями полных генералов, двое — генерал-лейтенантов и один — генерал-майора. Все их отцы были причислены к Свите Его Императорского Величества [8, 2-3].
Пять человек окончили Пажеский Его Императорского Величества корпус (естественно, с «гвардейским балом»), один — 3-е Александровское военное училище. Четверо начинали службу в л.-гв. Преображенском полку, один — в л.-гв. Семеновском, один — в л.-гв. Финляндском. Трое окончили с отличием Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба (дополнительный класс). Средняя скорость продвижения по службе указанных офицеров от звания подпоручика до генерал-майора составляла 28 лет, до получения должности командира полка — 26,2 года. Все были причислены к Свите Его Императорского Величества.
В свою очередь из шести командиров л.-гв. Измайловского полка [9] только один окончил Пажеский корпус, трое являлись сыновьями генералов (один — генерал-лейтенанта, двое — генерал-майоров). Только трое начинали службу в гвардии. Один из командиров начинал как артиллерист, второй — как флотский офицер. Только двое были причислены к Свите Его Императорского Величества. Только один окончил Академию Генерального штаба [10]. Это касается всех остальных пехотных частей 2-й и 3-й гвардейских дивизий.
Следует отметить, что ситуация в гвардейской кавалерии во времена правления Николая II была еще более показательной. К вышеуказанным параметрам следует добавить еще тот факт, что в Кавалергардском, л.-гв. Конном, л.-гв. Гусарском Его Величества и л.-гв. Уланском Ея Императорского Величества полках среди командиров был весьма значительный процент титулованной аристократии (см. таблицу 1).
Таблица 1
Гвардейский полк Великий князь Принц Хан Князь Барон Всего командиров полка
1. Л.-гв. Кавалергардский полк 1 — — 2 2 7
2. Л.-гв. Конный полк 1 — 1 2 — 6
3. Л.-гв. Уланский Ее Величества полк — 1 — 1 — 6
4. Л.-гв. Гусарский Его Величества полк — — — 3 — 6
Необходимо отметить, что, как и во времена Николая I, процент командиров-иноземцев в полках гвардии был весьма высок. Это косвенно подтверждает зависимость традиционных установок эпохи Николая II от эпохи его прадеда. Более того, мы можем утверждать, что комплектование полков гвардии офицерами-немцами (речь идет преимущественно об остзейцах или «балтийских немцах» — этническом немецком (немецкоязычном) меньшинстве, с XII века проживавшем на восточном побережье Балтийского моря, на территории современных Эстонии и Латвии) само по себе становится традицией (особенно в кавалерии). И это при том, что уже при Александре II было наложено серьезное ограничение на проникновение в русскую армию офицеров — подданных других стран.
По данным М.М. Духанова, на начало 1880-х гг. привилегированных фамилий остзейского дворянства, внесенных в матрикулы, насчитывалось в Лиф-ляндии 405, в Эстляндии — 335, в Курляндии — 336, на острове Эзель — 110 [11, 38]. При этом более 62% выходцев из указанной среды служили за пределами указанного региона и преимущественно на военной службе (примечателен тот факт, что в МИДе в эпоху Александра II число остзейцев приближалось к 84%) [11, 38]. Обратимся к фактам.
По первой гвардейской пехотной дивизии периода правления Николая II мы получили следующие статистические данные: из 20 командиров полков 7 являлись «иноземцами», что составляло 35% , из них те же 7 человек — немцы. В то же время прослеживается большое количество так называемых «польских» фамилий. При этом на действительно польские корни могли претендовать только В.Ф. Новицкий и А.М. Зайончковский. Остальную группу мы можем означить как «русскую» (хотя Драгомировы имели тоже польское происхождение (герб Сулима) — они оказались на русской службе в первой половине XVIII в.). «Русский компонент» в данном случае составлял 60%.
Статистика по первой гвардейской кавалерийской дивизии выглядит следующим образом: из 21 командира полков 15 являлись «иноземцами»,
что составляло 71%. Из них немцев — 11 человек, то есть 52%, русских — соответственно 29 %. Из вышеперечисленных офицеров титул имели 5 человек, то есть 24 %.
Как видим, в гвардейской кавалерии процент командиров полков — «иноземцев», а также имеющих титул, значительно выше. Думается, что это объясняется большей приближенностью данного сегмента императорской гвардии к императору, который в своей политике делал ставку в основном на «остзейцев», а также представителей русской титулованной аристократии, являющихся более «опытными» царедворцами и стоящих на страже императорского престола.
Необходимо отметить, что группа офицеров-остзейцев имела в России большие возможности, особенно по отношению к нетитулованному русскому дворянству, пусть и со «старой родословной» [12, 30-50]. В течение XIX в. «остзейцы» достаточно прочно вросли в структуру военной машины России. Приблизительно 47% из находившихся в тот момент в гвардии «остзейцев» были православного вероисповедания и имели в России достаточно прочные корни. Многие из них оказывались на высших командных должностях.
Так, П.А. Режепо отмечал, что к 1900 г. более двух третей полковничьих должностей занимали выходцы из «остзейских земель». И все же процент пополнения офицерского корпуса императорской гвардии из Остзеи в означенный период в целом невысок (см. таблицу 2).
Между тем отдельные гвардейские полки по-прежнему продолжают оставаться с точки зрения офицерского состава в значительной степени «онемеченными». К началу первой мировой войны ярко выраженный «немецкий характер» сохранил только л.-гв. Конный полк: из 27 офицеров, вышедших на войну, 11 являлись немцами и 1 грузином. Это составляло 41% [13].
В остальных полках эта цифра была значительно ниже и не поднималась выше 25% в кавалерии (л.-гв. Кирасирский Его Императорского Величества полк [14, 26]). В пехоте этот показатель не поднимался выше 20%.
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
Таблица 2
Конкретный гвардейский полк, промежуток времени, на котором проводилось исследование Число «коренных остзейцев», поступивших в полк Конкретное выражение (в процентах) по отношению к остальным офицерам каждого отдельно взятого полка
1. Л.-гв. Семеновский полк, 1900-1914 гг. 10 7%
2. Л.-гв. Измайловский полк, 1907-1914 гг. 6 6%
3. Л.-гв. Егерский полк, 1900-1914 гг. 10 7%
4. Л.-гв. Кавалергардский полк, 1904-1914 гг. 4 4%
5. Л.-гв. Конный полк, 1900-1914 гг. 9 9%
6. Л.-гв. Кирасирский Ея И.В. полк, 1903-1914 гг. 5 6%
7. Л.-гв. Гусарский Его В. полк, 1900-1914 гг. 1 0,8%
Источники: РГВИА. Ф.ф. 2584, 2577, 2576, 3545, 3543, 3547, 3591 .
На войну части 1-й кавалерийской и 1-й пехотной гвардейских дивизий были выведены следующими командирами:
1. Л.-гв. Кавалергардский полк — генерал-майор князь А.Н. Долгоруков.
2. Л.-гв. Конный полк — Свиты Его Императорского Величества генерал-майор П.П. Ско-ропадский.
3. Л.-гв. Кирасирский Его Императорского Величества полк — Свиты Его Императорского Величества генерал-майор Ф.Ф. Верман.
4. Л.-гв. Кирасирский Ея Императорского Величества полк — генерал-майор П.И. Аря-пов.
5. Л.-гв. Преображенский полк—генерал-майор князь В.Н. Оболенский.
6. Л.-гв. Семеновский полк — Свиты Его Императорского Величества генерал-майор И.С. Эттер.
7. Л.-гв. Измайловский полк — Свиты Его Императорского Величества генерал-майор
В.А. Кругловский.
8. Л.-гв. Егерский полк — генерал-майор А.П. Буковский [15, 9].
Как видим, из 8 командиров полков «старой гвардии» только двое являются «иноземцами», что составляет 25% и в кавалерии, и в пехоте. Этот показатель одинаков — по 25% в каждом роде войск, что указывает на определенное снижение «немецкого компонента» к данному периоду времени. Титулованных особ также одинаковое количество — по одному человеку, что составляет по 25% для каждого рода войск [16].
Следует отметить, что получение должности командира гвардейского полка само по себе было серьезным карьерным успехом, но успешное пребывание в указанной должности открывало еще большие перспективы. Чаще всего командиры
гвардейских частей 1-й и 2-й бригад 1-й и 2-й кавалерийских дивизий становились царедворцами, занимая важные посты при Дворе императора, а также отдельных великих князей — это была наивысшая награда за преданность. Командиры менее престижных полков получали в командование более крупные гвардейские и армейские соединения. «Старые генералы» пополняли Военный и Государственный Советы. Командиры, имевшие академическое образование, шли по линии Генерального штаба и даже некоторое время возглавляли его, например, бывший командир Конной Г вардии Гернгросс (в «Списках по старшинству в чинах...» — Гернгорст) Евгений Александрович (с 1909 по 1911 г.)[17, 3]. Одним словом, командиры гвардейских частей являлись важнейшим «материалом» для пополнения военной и политической элит Российской империи.
В свою очередь неудачи на посту командира гвардейского полка (что, впрочем, случалось крайне редко) вели к серьезному карьерному краху. В данном случае показателен пример командира л.-гв. Преображенского полка генерал-майора Владимира Сергеевича Гадона, имевшего все шансы сделать успешную военную карьеру, но после случая с неповиновением в 1-м батальоне полка во время наряда в Петергофе в мае 1905 г. уволенного со службы. В 1912 г. генерала восстановили, но карьера была серьезно «подмочена» [18, 2].
Необходимо отметить, что командиры полков оказывали весьма сильное влияние на «духовную» атмосферу полков. Гвардейская иерархия требовала, чтобы полк (офицерский корпус полка) был в какой-то мере «подобен» своему командиру. Эту особенность применительно к собственному командиру полка (л.-гв. Егерского полка) точно подмечал Б.В. Геруа. Он указывал на то, что с приходом нового командира полк во многом уподоб-
лялся ему, таким образом перестраивался «психологический тип» офицерского корпуса данного полка. Это происходило во всяком случае, если атмосфера, привносимая в конкретную часть новым командиром, не вступала в противоречие с архетипическим компонентом данного полка. Б.В. Геруа отмечал, что с приходом генерал-майора А.И. Чекмарева полк постепенно «...точно надел калоши и поднял, нахохлившись, воротник, закрывающий лицо. Таково влияние командира! .полк вступил в пятилетнее бесцветное существование, получившее потом кличку “ чекмаревского времени” [19, 60].
Через такую же эпоху «стагнации» пришлось пройти и офицерам л.-гв. Кирасирского Ея Императорского Величества полка во время командования генерал-майора Евгения Ивановича Берно-ва [20, 2]. Офицеры в шутку окрестили этот период истории полка эпохой «генерала Бревнова».
То же самое отмечал применительно к л.-гв. Конному полку князь С. Белосельский-Белозер-ский. Он замечал, что Конная Гвардия во многом усваивала дух приходящего в ее ряды командира. Князь писал, что во время командования Хана Гу-сейна-Келбали Нахичеванского полк жил «спокойной, размеренной жизнью», в соответствии со «спокойной восточной натурой» хана Нахичеванского. С приходом П.П. Скоропадского полк в короткое время перестроился в соответствии с его «деятельностной натурой, наполненной энергией и желанием работать» [21, 90].
Классическим примером подобного «преображения» может служить период командования л.-гв. Кавалергардским полком князя Владимира Ивановича Барятинского. По воспоминаниям Ин-сарского, князь получил полк в крайне тяжелом состоянии: «в порядочном обществе кавалергардские офицеры отсутствовали, предпочитая ему кутежи, далеко не всегда приличные, и картежную игру, далеко не всегда корректную. Дошло до того, что старые кавалергарды стали отдавать своих сыновей и родственников в чужие полки. В хозяйственном отношении полк был “ вполне разоренным” [22, 141]. Владимиру Ивановичу пришлось начинать с нуля: удалить некавалергардские элементы офицерского состава, сделать подходящий подбор офицерского состава, затем начался почти двухгодичный период приучения кавалергардов к «Свету», кроме этого князь уделил значительное внимание боевой подготовке полка. В целом за пять с половиной лет командования полком «успел воскресить в полку завещанные ему предания и опять поставить кавалергардов на принадлежащее им место» [22, 142]. Не
являясь «коренным» кавалергардом, князь настолько проникся духом полка, что, покидая его, подарил обществу офицеров свою дачу в Павловской слободе [23]. Впрочем, были и исключения из общего правила.
В случае с другим командиром л.-гв. Кавалергардского полка генерал-майором Александром Николаевичам Николаевым [24, 5] наблюдается совершенно обратная картина: не полк вынужден был подстраиваться под своего командира, а командир под свой полк. Николаев проник в Кавалергардский полк «благодаря своим деньгам». Окруженный выходцами из самых настоящих аристократических кланов, этот «мелкий тульский дворянин» вынужден был копировать поведение большинства из них, перенимая «основное содержание стилистики кавалергарда». Н.А. Игнатьев отмечал, что «с удивительным искусством он стал подражать представителям самых высших аристократических семейств.» [25, 385]. В итоге он пробился на высшие ступени иерархической лестницы.
Способ командования полком, который избрал А.Н. Николаев, отличался своеобразием и оригинальностью — он вообще не вмешивался в полковую жизнь, как будто его и не было, «он предоставлял полную свободу действий двум своим помощникам, командирам эскадронов и адъютанту» [25, 385].
В своем поведении генерал-майор А.Н. Николаев доходил до сибаритства, при этом практически полностью устраняясь от полковых дел. А.А. Игнатьев отмечал: «Зимой он выходил из своей квартиры прямо к завтраку в офицерскую артель, что позволяло ему услышать все текущие полковые новости. После завтрака он появлялся с большой гаванской сигарой в зубах в гостиной, куда адъютант полка Скоропадский приносил ему к подписи приказ и текущие бумаги. Отдохнув у себя на квартире, он на хорошей паре рысаков ехал на Морскую в Яхт-клуб, где садился за карточный стол или к зеркальному окну, из которого наблюдал за проходящими и проезжающими членами высшего петербургского общества. Здесь он узнавал все великосветские и придворные сплетни. После обеда по четвергам — во французский Михайловский театр, по субботам — в цирк, по воскресеньям — в балет, а в остальные дни — к Шуваловым или Барятинским на партию винта» [25, 385]. Таким образом проходила полковая служба данного командира полка.
Впрочем, при высоком традиционализме службы в кавалерийских полках «старой гвардии» (Кавалергардском, Конногвардейском, л.-гв. Кира-
сирском Ея И.В.) «самоустранение» командира полка делу не вредило. По данному поводу князь
С. Белосельский-Белозерский замечал: «... командование Конной Гвардией было легко, так как все шло как в хорошо заведенном механизме, согласно строго утвержденному порядку строевой и хозяйственной жизни полка и на основании вековых традиций, прочно руководивших укладом офицерской жизни» [26, 90].
Необходимо отметить, что откровенным антиподом А.Н. Николаева был генерал-майор Ф.Ф. Юсупов, на которого полк равнялся во всем. Его перевод на другую должность отличался невероятной трогательностью, указывающей на то, что полк прикипел душой к своему командиру. Зинаида Юсупова писала: «Сдача полка прошла благополучно, страшно трогательно, и Менгден также был страшно взволнован. Он мне говорил, что с тех пор, как знает полк, никогда не видал такой любви офицеров к своему командиру!» [27, 114].
Следует отметить, что в отдельных случаях влияние командира полка на своих подчиненных было колоссальным. Пример такого влияния описывает Д.Г. Колокольцев: «Каждый из начальствующих лиц, всякий командир отдельной части мог смело ручаться прямо государю за командуемую им часть, и можно было ответствовать, что ежели военная команда выставлена была бы противу какой-либо толпы, в который солдаты хотя бы и усмот-
рели своих родных, быть может отцов и братьев, но ежели начальством приказывалось стрелять в эту толпу, то ни один бы не задумался» [28, 47].
Степень ответственности командира полка за личный состав была настолько высока, что в отдельных случаях вся ответственность за отдельные эксцессы, которых на военной службе сложно избежать, возлагалась лично на командира. В уже упоминавшемся л.-гв. Преображенском полку за обморожение ног 29 рядовых во время перехода, в котором были повинны исключительно командиры подразделения поручики Рейбниц и При-твиц, а командир полка Пушкин находился в отпуске, последнему было поставлено на вид и вынесено строгое порицание. В приказе было отмечено следующее: «Ибо если бы внутренний порядок в полку был поддерживаем и ротные командиры постигали вполне свои обязанности и ответственности, то подобного небывалого происшествия в его (Пушкина) отсутствие не должно было бы случиться» [29, 373-374].
Таким образом, влияние того или иного командира полка на полковую атмосферу вполне очевидно, а стиль внутриполковой жизни во многом определялся «типичностью» для данного полка его фигуры. В противном случае полк реализовывал свой полковой идеал помимо своего полкового командира, а последний должен был устраняться из полковой жизни, проводя время в «скучающей лени».
Библиографический список
1. РГИА (Российский Государственный исторический архив). Ф. 922. Оп.1. Ед. хр. 58. Фонд Глазов. М/ф. Л. 9.
2. Приказы по военному ведомству № 343 1881 г. и № 34 1885 г.
3. Свод военных постановлений 1869 г. Изд. 2-е. Кн. VII. Прохождение службы по военному ведомству (по 1 янв. 1907 г.). — СПб., 1907. Статья 65.
4. Свод военных постановлений 1869 г. Изд. 2-е. Кн. VII. Прохождение службы по военному ведомству (по 1 янв. 1907 г.). — СПб., 1907. Статья 65. Примечание 1. Пункт 2.
5. Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905-1917. — Буэнос-Айрес: Доррего, 1951. — С. 148.
6. Гейно фон Базедов. Путевые впечатления о военной России // Военный сборник. Т. X. — СПб., 1911. — С. 180-181.
7. Генерал-майоры Озеров С.С., Гадон В.С., Драгомиров В.М., Гулевич А.А., князь Оболенский В.М., граф Игнатьев Н.Н.
8. РГВИА (Российский Государственный Военно-исторический архив). Ф. 2583. Оп. 2. Д. 705, 865. Л. 2-3.
9. Генерал-майоры Евреинов А.А., Павловский Н.А., Елита-фон-Вольский К.А., Порецкий А.Н., Киселевский Н.М., Круглевский В.А.
10. РГВИА. Ф. 2577. Оп. 2. Д. 353, 356, 371.
11. Духанов М.М. Остзейцы. Политика остзейского дворянства в 50-70-х гг. 19 в. и критика ее апологетической историографии. — Рига, 1978. — С. 38.
12. Более подробно об особенностях национальной политики Российской империи смотри: Палеолог С.Н. Около власти. — М., 2004. — С. 30-50.
13. РГВИА. Ф. 3543. Оп. I . Д. 3153.
14. Девлет-Кильдеев Н.М., князь, Доленга-Ковалевский Г.А. Кирасиры Его Величества 1902-1914 гг. Последние мирные годы. — СПб., 1914. — С. 26.
15. Горохов Жерар. Русская императорская гвардия. — М., 2002. — С. 9.
16. Интересно отметить, что титулованные особы командуют «первыми полками» каждого рода войск — хотя, скорее всего, какая-либо четкая логика назначения означенных офицеров в данном случае отсутствует.
17. РГВИА. Ф. 3543. Оп. I. Д. 3239. Л. 3.
18. РГВИА. Ф. 2583. Оп. 2. Д. 865. Л. 2.
19. Геруа Б.В. Воспоминания о моей жизни. Т. 1. — Париж, 1970. — С. 60.
20. РГВИА. Ф. 3547. Оп. 1. Д 139. Л. 2. Евгений Иванович Бернов, офицер л.-гв. Кавалергардского полка, друг князя Ф.Ф. Юсупова (во многом обязан своим возвышением дружбе с князем). Окончил Пажеский корпус по первому разряду, выпущен в полк в 1872 г., участник кампании 1877-1878 гг. Командовал л.-гв. Кирасирским Ея Императорского Величества полком с 1906 по 1912 г., позднее командовал 1-й бригадой гвардейской кавалерийской дивизии. Отличался невероятной тучностью и высокой близорукостью.
21. Белосельский-Белозерский С.С., князь. История лб.-гв. Конного полка. — Париж, 1964. — С. 90.
22. Сборник биографий кавалергардов. 1826-1908. Составлен под редакцией С. Панчулидзева. — СПб., 1908. — С. 141.
23. Князь был крупным землевладельцем и имел около 17 тыс. душ в Курской и Харьковской губерниях. Его жена, дочь кавалергарда светлейшего князя А.И. Чернышова, также имела 1400 крестьянских душ в Тамбовской губернии.
24. РГВИА. Ф. 3545. Оп. 1. Д. 391. Л. 5. Свиты Его Императорского Величества генерал-майор А.Н. Николаев. Окончил Николаевское кавалерийское училище по первому разряду. Выпущен в л.-гв. Кавалергардский полк в 1867 г. Сдал полк в 1900 г., после чего командовал 1-й бригадой 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. В 1910 г. присвоено звание генерал-лейтенант, а затем генерал-адъютант.
25. Кавалергарды. История. Биографии. Мемуары. — М., 1997. — С. 385.
26. Белосельский-Белозерский С.С. Князь. История лб.-гв. Конного полка. — Париж, 1964. — С. 90.
27. Из семейной переписки Юсуповых // Река времени. Кн. 2. — М., 1995. — С. 114.
28. Колокольцев Д.Г. Лейб-гвардии Преображенский полк в воспоминаниях его старого офицера с 1831 по 1846 год // Русская старина. Т. 38. — 1883. — С. 47.
29. Имеретинский Н.К., князь. Записки старого преображенца // Преображенцы: История, биографии, мемуары. — М., 2000. — С. 373-374.
G.S. CHUVARDIN
COMMANDERS OF MILITARY PARTS OF RUSSIAN EMPEROR’S HOUSEHOLD TROOPS AS BASIC SEGMENT OF MILITARY-POLITICAL ELITE OF THE RUSSIAN EMPIRE 1881-1914
An attempt of the detailed social-cultural analysis of the case of regimental commanders of the Russian imperial guards during the reign of Alexander III — Nicolay II is made in this article. The author of the article proves that commanders of the household troops were the basic elite-forming group of military and political elite of the Russian empire and the carriers of its major psycho mental and world outlook installations.
Key words: emperor’s household troops, military elite, the general, aristocracy, military traditions.
