CC BY
74
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2016. № 3
КОГНИТИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
В.В. Робустова*
КОГНИТИВНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
ОНОМАСТИКОНА РОМАНА Е.И. ЗАМЯТИНА «МЫ»
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
Имена собственные являются результатом номинативной деятельности человека, результатом не только процессов концептуализации и категоризации, но и индивидуализации субъекта/объекта действительности. Номинативная функция представляет собой одну из важнейших языковых функций, функцию, реализовать которую способен только человек. Именно этот факт подчеркивает антропоцентричность как процесса, так и результата номинации. Имена собственные представляют собой уникальные номинативные единицы, призванные выделить субъект/объект номинации. Несмотря на то что, с одной стороны, арсенал ономастических средств представляется ограниченным (фиксированные списки антропонимов), с другой — любая языковая единица может стать онимом, что подчеркивает безграничность материала для генерирования ономастических единиц. Особенно важную роль имена собственные играют в художественном дискурсе, а именно конструируют ономастическое пространство произведения. Реконструкция ономастического портрета произведения позволяет выявить и проанализировать глубинные смыслы, культурные коды, спрятанные в ономастической лексике и незаметные на первый взгляд. Комплексному изучению когнитивно-функциональной установки ономастических единиц в романе Е.И. Замятина «Мы» посвящена настоящая статья. В качестве личных имен в произведении используются буквенно-цифровые обозначения, что выделяет данное ономастическое исследование из ему подобных. Символическая функция онимов раскрывается при совпадении фоновых знаний, степени информационного наполнения концептуально-тематических областей автора и читателя. Собран и проанализирован ономастикон произведения, а также выявлены ключевые особенности реализации информационного, оценочного и экспрессивного потенциала ономастических единиц в указанном романе.
Ключевые слова: ономастика, художественный дискурс, когнитивно-функциональный подход.
* Робустова Вероника Валентиновна — кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики, перевода и межкультурной коммуникации факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: nikarbs@ yandex.ru).
Можно шутить с человеком, но нельзя шутить с его именем.
Марина Цветаева
Изначально имена давались человеком окружающим его людям или предметам действительности. Далее имена получили вымышленные миры, можно сказать, что они получили ономастическое воплощение, ведь создавая новый мир, невозможно обойтись без имен собственных. О каком человеке идет речь? Где происходит место действия? Куда перемещается человек? На все эти и многие другие вопросы дает ответы только ономастическая лексика.
Особую роль ономастика играет в художественном дискурсе. Оно-мастикон конструирует пространство романа, определяет мужчин и женщин, передает ключевые черты характера, то, что автор произведения стремится отразить в их образах. «Ономастический знак реализуется в двух аспектах (лингвистическом и экстралингвистическом), служит репрезентантом ономастического знания в широком смысле и является носителем знаний об имени собственном. Под ономастическим знаком понимается любое имя собственное как вторичный знак, отражающий комплекс знаний об имени собственном (языковые и энциклопедические знания) и служащий для организации ономастического знания в человеческом сознании» [Щербак, 2012: 49]. Онома-стикон создает пространственное, временное, культурное, историческое, социальное и т.д. пространство художественного произведения, является неотъемлемой частью реальности человека. Именно поэтому особенно важно изучать ономастикон конкретного романа, так как он конструирует не только мир художественного произведения, но и является непосредственным отражением картины мира автора, его убеждений, ценностей и поведенческих установок. «Каждый человек в своей языковой деятельности по-своему интерпретирует результаты познавательных процессов, опираясь на собственный опыт взаимодействия с окружающим миром и предшествующий языковой опыт, представленный в его картине мира» [Болдырев, 2015a: 5]. Имена собственные, так же как и другие единицы языка способны репрезентировать коллективные и индивидуальные знания и выступать маркерами индивидуальной концептуальной системы человека.
Целью настоящей статьи является изучение ономастических единиц, функционирующих в романе Е.И. Замятина «Мы». Особое внимание уделено их когнитивно-функциональной установке в произведении, однако в фокус внимания попадает также символическая функция имени собственного, его способность воплощать целые эпохи, культуры, идеологии. Весь ономастикон романа состоит из 25 имен собственных как реальных, так и вымышленных. Имена персонажей отличаются нестандартностью графической формы, что сразу привле-
кает к себе внимание ученых-ономастов. Реальные имена всегда обладают определенным ассоциативным потенциалом, с вымышленными именами читатель сталкивается впервые и формирует образ героя, основываясь только на информации, представленной в тексте произведения. Но так ли это? Может ли имя быть простой этикеткой, или даже просто буква или цифра способны нести социокультурное значение?
Имена собственные выступают маркерами, символами определенных эпох, идеологий, социальных направлений и течений. Символическая функция имени является второй по значимости функцией онима после индивидуализирующей. В имени всегда есть определенный подтекст, желание автора произведения передать ту или иную идею или нарисовать определенную личность. «Человек, постоянно взаимодействуя с окружающим миром, не является пассивным созерцателем окружающих его явлений и событий, что позволяет говорить об ан-тропоцентричности оценки. В окружающем нас мире нет чего-то хорошего или плохого в абсолютном смысле, именно человек наделяет те или иные вещи и явления разными качествами, положительными, отрицательными, и именно в сознании человека и на основе языка они выделяются как таковые» [Бабина, 2014: 49]. Адекватная интерпретация романа тесно связана с возможностью верной и наиболее полной интерпретацией его ономастикона.
Проанализируем особенности ономастикона романа Е.И. Замятина «Мы».
В функции имен собственных традиционно выступают слова или словосочетания, так как имя собственное определяется как «слово или словосочетание, которое служит для выделения именуемого им объекта среди других объектов: его индивидуализация и идентификация» [Подольская, 1978: 95]. Однако именем может служить любая единица языка, реализующая функцию индивидуализации и идентификации. В романе Е.И. Замятина «Мы» в качестве имен собственных функционируют буквы и цифры. Данный прием использован не случайно, как и все элементы, конструирующие художественное произведение. Главными героями романа являются нумеры — люди, безликость которых подчеркивается отсутствием у них традиционных имен. Все герои романа в качестве личных имен имеют буквы и цифры. Автор мастерски подчеркивает идею коллективизма, выражая ее в гротескной форме, с одной стороны, отсутствием личного имени (и личности в целом), а с другой — тонко разделяет героев на «своих» и «чужих», обозначая идею о том, что даже в безликой, одинаковой массе можно найти отличительный признак.
Рассмотрим подробнее ономастический пейзаж романа. Все ономастические единицы целесообразно разделить: на реальные имена (име-
на, принадлежащие реальным людям или реальным объектам действительности) и вымышленные имена (имена, придуманные автором).
Реальные имена составляют 17 единиц исследования и относятся к следующим концептуально-тематическим областям:
Музыка — «...музыка Скрябина — двадцатый век»1.
Математика — «.суммирующие аккорды формул Тэйлора, Макло-рена; квадратногрузные ходы Пифагоровых штанов»2.
Космос — «А между тем вы — на Луне, на Венере, на Марсе, на Меркурии — кто вас знает, где вы и кто»3, Сатурн, Юпитер, Венера4.
Физика — «бином Ньютона»5.
Религия — «Ночь. Зеленое, оранжевое, синее; красный королевский инструмент; желтое, как апельсин, платье. Потом — медный Будда; вдруг поднял медные веки — и полился сок: из Будды»6, «как Адам и Ева»7, «как древний анекдот об Аврааме и Исааке»8.
Литература — математика — «. как они могли писать целые библиотеки о каком-нибудь там Канте — и едва замечать Тэйлора.»9
Литература — «Как это у вас говорится: проинтегрировать от нуля до бесконечности — от кретина до Шекспира»10.
Революционный дух — Площадь Кубы.
Мифология — «.но явился Прометей»11.
Первооткрыватели (что-то новое, неизведанное, многообещающее, потенциально богатое) — «Америка и до Колумба существовала века, но только Колумб сумел ее открыть. Таблица умножения и до Я-13 существовала века, но только Я-13 сумел в девственной чаще цифр найти новое Эльдорадо»12.
Выделенные тематические области отражают философский подтекст произведения, его символичность, основную идею жанра антиутопии. Имена собственные, функционирующие в реальном дискурсе, коннотативно обогащены, они исторически, культурно и социально окрашены. Автор использует ассоциативно-оценочный и информационный потенциал онимов для раскрытия глубинной идеи романа, как бы штрихами наносит основную идею произведения, однако за-
1 Замятин Е.И. Мы. М., 2015. С. 18.
2 Там же. С. 19.
3 Там же. С. 21.
4 Там же. С. 99.
5 Там же. С. 21.
6 Там же. С. 32.
7 Там же. С. 60.
8 Там же. С. 219.
9 Там же. С. 33.
10 Там же. С. 43.
11 Там же. С. 46.
12 Там же. С. 64.
ложенный в использованных именах собственных информационный заряд доступен только для читателя, обладающего соответствующими автору фоновыми знаниями.
Вымышленные имена можно разделить на две части: имена субъектов и имена объектов конструируемого мира. Сразу подчеркнем, что все субъекты, т.е. нумеры, носят буквенно-цифровые имена, тогда как объекты — традиционные (с точки зрения формы) имена. Данный факт подчеркивает более высокую ценность объектов в мире произведения и незначительность субъектов его населяющих. Люди — нуме-ры всего лишь винтики одной огромной машины.
Среди названий объектов встречаем следующие передающие колорит эпохи единицы: ИНТЕГРАЛ, Единое Государство, Часовая Скрижаль, Личные Часы, Материнская Норма, Зеленая Стена, Благодетель, Стена, Древний Дом, Газовый Колокол, Зеленая Стена, Мефи.
«Близок великий, исторический час, когда первый ИНТЕГРАЛ взовьется в мировое пространство. Тысячу лет тому назад ваши героические предки покорили власти Единого Государства весь земной шар. Вам предстоит еще более славный подвиг: стеклянным, электрическим, огнедышащим ИНТЕГРАЛОМ проинтегрировать бесконечное управление вселенной»13.
«Быть может, вы не знаете даже таких азов, как Часовая Скрижаль, Личные Часы, Материнская Норма, Зеленая Стена, Благодетель»14.
Все перечисленные единицы функционируют в качестве названий ценностно и идеологически важных для изображаемого автором общества. Учитывая, что в основе своей все это имена нарицательные, то они обладают значением и, как мы видим из примеров, коннотативно окрашены. Особенности интерпретации информации также обусловлены фоновыми знаниями реципиента, степенью совпадения информационно-оценочных областей у автора произведения и у его читателей.
К именам субъектов относим шесть личных имен: Д-503, О-90, Ь330, S-4711, R-13, Ю. С первого взгляда, имена можно поделить на «свои» и «чужие». К «своим» отнесем Д-503 и Ю, к чужим Ь330, S-4711 и R-13. В основе разделения лежит принцип принадлежности буквы (имени) к кириллице или латинице. Исследуемые ономастические единицы ярко подчеркивают антропоцентричность дискурса. Автор романа принадлежит славянской культуре, следовательно, «своей» для него воспринимается кириллица. Данный факт контекстуально подтверждается на протяжении всего произведения, подчеркивается основным содержанием романа. О-90 представляет собой смешанный вариант, так как данная буква используется в обеих системах. Героиня,
13 Там же. С. 3.
14 Там же. С. 11.
изначально разделяющая ценности «своего» общества, чистый продукт эпохи, в конце произведения меняет свои взгляды, а, возможно, просто открывает истинные мотивы и убеждения.
Единственным исключением в романе является имя — титул Благодетель. У данного субъекта нет другого имени, поэтому его титул совмещает индивидуализирующую и статусную функцию, таким образом, давая возможность рассматривать его как личное имя, индивидуальную номинацию. «От имени Благодетеля объявляется всем нумерам Единого Государства»15. Следует также отметить, что в романе встречается еще одна номинация — Второй Строитель — мы не знаем, есть ли у него номер, вероятно, что есть, но в тех немногих контекстах, где он встречается, употребляется именно это словосочетание. «Да вы что, 503, оглохли? Зову, зову.. Что с вами? — Это Второй Строитель»16. Второй строитель безоговорочно верит в Единое Государство и четко следует всем его предписаниям и правилам. С ним не происходит каких-либо трансформаций, он, словно символ стабильности, одинаков на всех страницах романа. Возможно, именно поэтому он носит имя как Благодетель.
Рассмотрим подробнее, каким образом в имени репрезентируется его обладатель.
Д-503 — «Я, Д-503, строитель "Интеграла", — я только один из математиков Единого Государства»17. Эта фраза дана в самом начале романа, именно с нее мы узнаем о герое романа, так он нам представляется. Он — один из всех, один из многих, хотя и строитель «Интеграла», машины будущего. Его глазами мы видим события романа, оценки действий тех или иных персонажей. Главный герой предстает перед нами образцовым гражданином — нумером своего государства, что подчеркивает доверенная ему высокая роль. До встречи с 1-330 он, как и все жители государства (на его взгляд), верит Благодетелю, верит в светлую идею существования данного типа общества. Он, как и все, является лишь частичкой государства, прямо идущего к заветной идее покорения Вселенной. Знакомство с главной героиней романа его в корне изменило. «Мне было жутко остаться с самим собой — или, вернее, с этим новым, чужим мне, у которого только будто по старой случайности был мой нумер — Д-503»18. Герой начинает ощущать реальность по-новому. Именно ощущать ее, испытывать сильные чувства, вбирать краски жизни, но он не привык к этому, все проявления жизненной эмоциональной энергии кажутся ему чуждыми, ведь у него
15 Там же. С. 3.
16 Там же. С. 81.
17 Там же. С. 4.
18 Там же. С. 41.
не должно быть сильных чувств, у винтика чувств не бывает. 1-330 изменила его, открыла для него новый мир, новую реальность за Стеной, и он почти пошел за ней, но в финале романа великая идея все же берет верх над непокорными ей ростками человеческой индивидуальности. «На другой день я, Д-330, явился к Благодетелю и рассказал ему все, что мне было известно о врагах счастья»19. Мы видим еще одну смену внутреннего мира героя, он возвращается к своим исконным убеждениям, возвращается на место важного винтика в огромной машине коллектива. В наши задачи не входит анализ образа героя, однако следует подчеркнуть тот факт, что имя герой не менял. Это подчеркивает его следование исходной идее, отсутствие личностной трансформации. Его внутренний мир остался тем же, хотя и на какое-то время пребывал в состоянии смятения.
О-90 — данная героиня изначально была спутницей Д-530, т.е. нумером, записанным на него. Для него она ассоциировалась с добротой, чистотой, светом, что в целом и символизирует ее имя. Оно полностью отражает, как внешнюю форму героини, так и ее внутреннее содержание. «Я подымаю глаза: 0-90, конечно. ...Милая О! — мне всегда это казалось — что она похожа на свое имя: сантиметров на 10 ниже Материнской Нормы — и оттого вся кругло обточенная, и розовое О — рот — раскрыт навстречу каждому моему слову. И еще: круглая, пухлая складочка на запястье руки — такие бывают у детей»20. Приведем еще несколько контекстов, описывающих героиню — «радостно-розово открыла рот О»21, «робко подняла на меня О круглые, сине-хрустальные глаза»22, «милые губы О»23, «розовая О»24, «О ласково взяла меня за руку»25, «Милая, бедная О! Розовый полумесяц рожками книзу»26. Последний пример показывает смену отношений между героями, но в восприятии Д-530 образ не меняется, он стабилен (значит, надежен), положителен и светел.
Следует подчеркнуть, что даже буквенно-цифровые имена отражают эмоционально-оценочный потенциал, который постепенно раскрывается в произведении. Герои используют только букву при обращении друг к другу, если хотят выразить определенную степень положительной эмоциональности. «Милый Д, если бы только вы, если бы.»27
19 Там же. С. 222.
20 Там же. С. 6.
21 Там же. С. 10.
22 Там же. С. 11.
23 Там же. С. 17.
24 Там же. С. 39.
25 Там же. С. 37.
26 Там же. С. 74.
27 Там же. С. 20.
Имя главной героини также полностью передает ее образ — «Направо от меня — она, тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст, 1-330 (вижу теперь ее нумер); налево — О, совсем другая, вся из окружностей, с детской складочкой на руке; и с краю нашей четверки — неизвестный мне мужской нумер — какой-то дважды изогнутый вроде буквы S. Мы все были разные.»28 Образ 1-330 прямо противоположен образу О-90. Главная героиня имеет бунтарскую природу, выделяется среди других нумеров, пытается противостоять основной идее, а значит, и Единому Государству в целом. Она опасна, притягательно опасна, как все новое и особенно запретное. Приведем контексты, конструирующие образ героини: «.к "рояльному" ящику подошла она — 1-330»29, «Улыбка — укус, сюда — вниз. Села, заиграла. Дикое, судорожное, пестрое, как вся тогдашняя их жизнь, — ни тени разумной механичности»30, «укус-улыбка, белые острые зубы»31, «перебила I»32, «Она была в легком, шафранно-желтом, древнего образца платье»33, «Темные брови — высоко к вискам, острый насмешливый треуголь-
ник»34.
« — Д-503? — женский голос.
— Да.
— Свободны?
— Да.
— Это я, 1-330. Я сейчас залечу за вами, и мы отправимся в Древний Дом. Согласны?
1-330. Эта I меня раздражает, отталкивает — почти пугает»35.
Таково восприятие героини героем в первой части романа. Она — другая, и ее имя это полностью отражает. Буква I читается по-разному в разных алфавитах. Она также обладает огромным ассоциативно-коннотативным потенциалом, если реципиент знаком с иностранными языками. Если рассматривать I сквозь призму английского языка, то данная буква будет равняться местоимению «я» в русском языке, что непременно является символом индивидуализма, «чужой» культуры. Именно поэтому законопослушный Д, твердо стоящий на двух ногах (что показывает графическая форма буквы, прямоугольник — одна из наиболее устойчивых геометрических фигур, еще и на двух ногах), до-
28 Там же. С. 9.
29 Там же. С. 18.
30 Там же. С. 19.
31 Там же. С. 27.
32 Там же. С. 29.
33 Там же. С. 52.
34 Там же. С. 53.
35 Там же. С. 25.
вольно долго испытывает чувство антипатии к 1-330 (которая только и состоит из одной, достаточно неустойчивой ноги), перерастающее в смешанное чувство и дальше в глубокое чувство, бурное, стихийное, непонятное герою. Во второй части романа мы часть встречаем обращения — Милая I, I, милая, что показывает привязанность героя, его заботу и нежность. Однако в конце все встает на исходную точку и в момент казни 1-330, Д-503 просто говорит — привели ту женщину. Имя не используется, чем подчеркивается потеря всякой эмоциональной связи между героями.
Имя S также символично, его изогнутость, двойственность, употребление без цифр (определенная скрытность, закрытость, опасность) во всех контекстах кроме одного. «.этот вчерашний, дважды изогнутый, как S, — кажется, мне случалось видеть его выходящим из Бюро Хранителей. Теперь понимаю, почему у меня было это инстинктивное чувство почтения к нему и какая-то неловкость, когда эта странная I при нем. Должен сознаться, что эта I.»36 «На бляхе у него сверкнуло: S-4711. И сверкнули глаза — два острых буравчика, быстро вращаясь, ввинчивались все глубже, и вот сейчас довинтятся до самого дна, увидят то, что я даже себе самому..37 Двоякий S38. «Впереди был S — мрачно, молча, быстро высверливая колодцы во мне»39. Данные контексты четко передают не только личность персонажа, но и его восприятие Д-503. Главному герою было некомфортно в присутствии сквозящей двойственности. Буква — имя S как нельзя лучше подходит для реализации данной роли. В латинском языке есть две буквы, пересекающиеся с русской буквой «с», а точнее со звуком «эс». S по своей фонетической оболочке вполне соответствует звуку русского алфавита, значит, является «своим», изначально своим, так как слова сначала звучали, а потом появилась письменность. Именно его графическая форма выдает некое несовпадение, внешне он «чужой». Изогнутая форма символизирует намек на то, что, возможно, когда-то он и был С, но потом изменил свои взгляды и как бы отвернулся в другую сторону, хотя и сохранил связь с «прошлой» жизнью.
Героя R-13 мы встречаем всего лишь в нескольких контекстах романа, но всегда значимых для раскрытия сюжетной линии. Его имя тоже не является исключением и передает его роль в произведении. С первых характеристик видно, что он принадлежит к части нумеров, не всегда пользующейся одобрением Единого Государства.
36 Там же. С. 16.
37 Там же. С. 34.
38 Там же. С. 87.
39 Там же. С. 160.
«Ну, скажем, старый мой товарищ, Я-13, поэт, негрогубый, — ну да все его знают»40. Контекст подчеркивает неодобрительное отношение к герою-поэту. Поэты — вольно мыслящие существа, а Единое Государство, машина, где каждый нумер это всего лишь винтик, не приемлет вольномыслия. Чуждость его взглядов идеалам Единого Государства сразу отражается в имени. «Я-13 говорит захлебываясь, слова из него так и хлещут, из толстых губ — брызги; каждое «п» — фонтан, «поэты» — фонтан»41. «.у Я есть дурная привычка шутить» [там же: 40]. «Я — брызнул фонтаном. О — розово, кругло смеялась»42. Поначалу товарищеские отношения героев постепенно разрываются, и причиной данного разрыва становится Ь330. «Я увидел I, а рядом с ней отвратительно негрогубый, ухмыляющийся Я-13»43. Данное имя тоже графически символично, ведь если перевернуть его в другую сторону, то получится «я», все те же ценности общества индивидуалистов, общества чуждого герою. Если мы взглянем на Я-13 сквозь призму английского языка, то увидим еще и двойственность с фонетической точки зрения. В разном окружении буква дает разные звуки, а после некоторых букв «пропадает» совсем.
Глядя на имя героини Ю, сразу становится понятно, что данная дама (а она и есть дама в возрасте, как мы это узнаем из контекста) полностью разделяет идеалы Единого Государства, она им слепо следует и не видит каких-либо других вариантов существования. Приведем несколько примеров употребления ее имени — «Ю берет у меня розовый талон»44, «как деревянная линейка — голос Ю»45, «жаберные щеки Ю»46, «разъяренное, со вздрагивающими кирпично-красными жабрами лицо Ю»47. Казалось бы, Ю — родственная душа главного героя, но ее восприятие абсолютно негативно, она раздражает героя, — это третья имеющая имя женщина, которая встречается в романе. Графическая форма ее имени как бы соединяет двух дорогих Д-503 женщин I и О, таких непохожих, но все-таки близких герою. Возможно, именно поэтому героя одолевают разные чувства по отношению к Ю.
Все имена в романе символичны. Мы рассмотрели только буквенный ряд, однако цифровой потенциал также огромен. В именах всех героев, за исключением S, встречается цифра 3, которая символична сама по себе. Д-503, О-90 и !-330 связаны не только тройками, но и
40 Там же. С. 21.
41 Там же. С. 40.
42 Там же.
43 Там же. С. 136.
44 Там же. С. 124.
45 Там же. С. 155.
46 Там же. С. 197.
47 Там же. С. 206.
нулями, что символизирует определенную парадигму их отношений — треугольник. Д-503, Ь330 и R-13 также связаны тройками, что тоже определяет треугольник взаимоотношений.
Проанализировав ономастикон романа Е.И. Замятина «Мы», нам удалось определить ключевые функции ономастической лексики в художественном дискурсе, ономастической лексике представленной не только с помощью слов, но и буквенно-цифровых символов:
— любые виды имен собственных символизируют концептуально-тематические области, т.е. за ономастическими единицами стоят первичные по отношению к ним знания, фреймы, скрипты, культурные и/или идеологические контексты;
— традиционные имена собственные представляют хорошо структурированный ономастический тезаурус онимов, способный реализовать символическую функцию в заданном контексте, однако данный тезаурус не является закрытой системой, он потенциально бесконечен, и любая графическая форма способна функционировать в качестве онима, а также реализовывать его информационный и ассоциативно-оценочный потенциал;
— любые (по форме и содержанию) ономастические единицы содержательны, и их интерпретация зависит от интерпретатора, т.е. они носят антропоцентрический характер;
— ономастические единицы представляют собой разворачиваемые в бесконечность символы, семантическое наполнение которых зависит от функционирования (жизни) их наиболее ярких носителей (обладателей);
— границы использования имен собственных определяются их функциональной составляющей, частотность их воспроизведения в разных типах дискурса (и в целом способность переходить из одного дискурса в другой) определяется степенью востребованности той информационной составляющей, которая заложена в имени;
— значения онимов появляются благодаря смысловому усилию говорящего в результате когнитивных операций над концептами, все возможные значения имени определяются индивидуальной языковой личностью, что подчеркивает антропоцентричность восприятия ономастической лексики, ее уникальный характер (восприятие автомобиля у всех людей сходное, а вот восприятие В.И. Ленина варьируется в зависимости от ценностных установок реципиента);
— дискурсивные возможности ономастических единиц мотивированы их концептуальным содержанием.
Символическая функция ономастикона художественного произведения реализуется с помощью его информационного, эмоционального и оценочного потенциала. Имя призвано быть символичным, служить
ключом к всевозможным (антропоцентричным) интерпретациям нар-ратива. «Элементы языковой картины мира передают не столько сам мир, сколько то, как видит и понимает объекты и явления, структуру мира человек, выделяя конкретные аспекты и характеристики, т.е. то, как конструирует (а не просто отражает) окружающий мир человек в своем сознании» [Болдырев, 2015Ь: 41]. Особенность реализации когнитивно-функциональной установки того или иного имени определяется субъектом воспринимающим, его фоновыми знаниями, ценностными ориентациями и социокультурными установками. В качестве имени могут функционировать как слова, так и различные графические формы и знаки. Автор закладывает в них определенный смысловой заряд, а читатель старается разгадать ту самую загадку, которую автор спрятал в имя собственно, «подчеркивается несомненно важная, если не определяющая для антропонимов роль контекста, причем контекста не лингвистического, а сформированного обстоятельствами существования объекта — носителя имени, и это особенно важно для достижения основной цели всякой коммуникации — понимания» [Молчанова, 2007: 49].
Изучение ономастикона любого произведения несет существенный, а иногда и определяющий вклад в адекватную интерпретацию произведения. Ономастическая лексика представляет богатое поле изучения для лингвистов, социологов, психологов, культурологов и литературоведов.
Список литературы
1. Бабина Л.В. Оценочный потенциал производных слов как проявление когнитивного варьирования // Когнитивные исследования языка. Вып. XIX: Когнитивное варьирование в языковой интерпретации мира: Сборник научных трудов. Тамбов, 2014. С. 49—56.
2. Болдырев Н.Н. Антропоцентрическая сущность языка в его функциях, единицах и категориях // Вопросы когнитивной лингвистики. 2015а. № 1. С. 5-12.
3. Болдырев Н.Н. Когнитивный подход к исследованию антропоцентрической природы языка // Когнитивные исследования языка. Вып. XXI: Проблемы современной лингвистики: на стыке когниции и коммуникации. Тамбов, 2015б. С. 38-45.
4. Молчанова Г.Г. Английский как неродной: текст, стиль, культура, коммуникация. М., 2007.
6. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1978.
7. Щербак А.С. Когнитивные аспекты региональной ономастики. Тамбов, 2012.
V.V. Robustova
PROPER NAMES IN E. ZAMYATIN'S NOVEL 'WE': COGNITIVE-FUNCTIONAL APPROACH
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
Proper names occur as a result of the naming process performed by a human being. It is not only the result of conceptualization and categorization process, but also the individualization of an object or subject of reality. The naming function is one of the most important language functions, the function which can be performed only by a homo sapience. This very fact emphasizes the anthropo-centricity of the naming process and its result. Proper names are unique language units which function is to individualize a subject or an object. On the one hand the list of names is restricted (fixed lists of personal names), but on the other hand any language unit can become a proper name, that shows the unlimited material for onomastic units generation. Proper names perform a very important function in fiction. They construct onomastic landscape of a literary work. Reconstruction of the onomastic landscape of the novel allows us to depict and analyze implicit meaning, cultural codes presented in proper names and not quite obvious at the first glance. This article is concentrated on the complex analysis of proper names functioning in E. Zamyatin's novel "We". The names in the novel are presented in the form of letters and numbers what makes the work to steak out. The symbolic function of proper names is realized when the background knowledge of the writer and a reader coincide, when the level of information density in their conceptual-thematic zones is almost the same. The onomasticon of the novel is categorized and analyzed, key aspects of informative, expressive and evaluative potential of proper names and their role in the novel are defined.
Key words: proper names, fictional discourse, cognitive and functional approach.
About the author:
Veronika V. Robustova — PhD, Associate Professor at the Chair of Linguistics, Translation and Intercultural Communication, Department of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: nikarbs@yandex.ru).
References
1. Babina L.V 2014. Ozenochniiy potentsial proizvodnikh slov kak proyavlenie kognitivnogo variirovaniya [Evaluative potential of derived words as a manifestation of cognitive variability] In Kognitivnye issledovanija jazyka. Vyp. XIX: Kognitivnoe var'irovanie v jazykovoj interpretacii mira: sbornik nauchnyh trudov. [Cognitive studies of language. Vol. XIX. Cognitive variation in linguistic interpretation of the world. Collection of paper.] Tambov, pp. 49—56. (In Russ.)
2. Boldyrev N.N. 2015a. Antopotsentricheskaya syschnost yazyka v ego funk-tsiyakh, edinitsakh i kategoriyakh [Anthropocentric representation of a language in its functions, units and categories] Voprosy kognitivnoj lingvistiki, no 1, pp. 5—12. (In Russ.)
3. Boldyrev N.N. 2015b. Kognitivnyi podhod k issledovaniy antropotsentriches-koy prirody yazyka [Cognitive approach to the analysis of anthropocentric representation in the language] In Kognitivnye issledovanija jazyka. Vyp. XXI: Problemy sovremennoj lingvistiki: na styke kognicii i kommunikacii [Cognitive studies of language. Vol. XXI: Issues of modern linguistics: cognition and communication] Tambov, pp. 38—45. (In Russ.)
4. Molchanova G.G. 2007. Angliiskyi kak nerodnoi: tekst, stil, kylitura, kommuni-katsiya [English as a foreign language: text, style, culture, communication]. Moscow. (In Russ.)
6. Podolskaya N.V. 1978. Slovar russkoi onomasticheskoi terminologii [The Dictionary of Russian onomastic terminology], Moscow. (In Russ.)
7. Scherbak A.S. 2012. Kognitivnyie aspekty regionalnoi onomastiki [Cognitive aspects of regional onomastics] Tambov. (In Russ.)
