CC BY
38
1. Курганов Е. У нас была и есть устная литература... // Русский литературный анекдот конца XVIII-начала XIX века. М.: Художественная литература, 1990. С. 3-6.
2. Штылько А.Н. Астраханская периодическая пресса (исторический очерк). 1891.
50 с.
References
1. Korganov Е. We had and we have oral literature. // Russian literature joke (the end of the 18th - the beginning of the 19th cent.) М., 1990. P. 3-6.
2. Shtylko A.N. Astrakhan periodics (historical sketch). 1891. 50 p.
УДК 811.161.1
Белгородский государственный национальный исследовательский университет
Аспирант кафедры русского языка и методики преподавания Сахарова Е.А. Россия, г. Белгород, тел. +7(4722) 29-21-26; e-mail: [email protected]
Belgorod State National Research University The chair of Russian language and methods of teaching
Post-graduate student Sakharova E.A.
Russia, Belgorod, tel. +7(4722) 29-21-26; e-mail: [email protected]
Е.А. Сахарова
КОГНИТИВНАЯ МЕТАФОРА КАК СРЕДСТВО ПРОБУЖДЕНИЯ ЧИТАТЕЛЬСКОЙ РЕФЛЕКСИИ (на материале художественной прозы Д. Рубиной)
Статья посвящена рассмотрению когнитивной метафоры как средства пробуждения читательской рефлексии. При этом читатель выступает как сотворец художественной действительности, реализованной в художественном тексте. Особое внимание уделяется выявлению коммуникативных способностей читателя, позволяющих ему адекватно декодировать метафорический текст.
Ключевые слова: ассоциативное мышление, интерпретация, когнитивная метафора, лингвокреа-тивность, читательская рефлексия.
E.A. Saharova
COGNITIVE METAPHOR AS A MEANS OF REVIVAL OF READER'S REFLECTION (on the material of literary texts by Dina Rubina)
The article deals with the cognitive metaphor as a means of revival the reader's reflection. In this case, the reader acts as a co-creator of literary reality that is implemented in a literary text. Special attention is given to identifying the communication skills of the reader, allowing it to adequately decode the metaphorical text.
Key words: associative intellection, interpretation, cognitive metaphor, linguistic creation, reader's reflection
Мир когнитивной метафоры - это мир ассоциативно-образного мышления [1; с. 217], в ценностно-смысловом пространстве которого возникают словесные метафоры.
Их появление в художественном тексте - результат лингвокреативной деятельности писателя, базирующейся на безграничных возможностях мысли и воображения.
© Сахарова Е.А., 2013
Однако любая метафора как ключевой механизм поэтического познания не только является результатом когнитивно-дискурсивной деятельности писателя, направленной на творческое постижение явлений и процессов окружающей действительности, но и пробуждает рефлексию читателя, стремящегося осмыслить образы, возникающие в дискурсивном пространстве художественного текста. Творческий импульс художественного текста не исчерпывается лингвокреативной деятельностью писателя, но продолжается в интерпретационной деятельности читателя, стремящегося постичь эксплицитные и имплицитные смыслы художественного текста, поскольку без интерпретатора существует не сам текст, а лишь «тело текста», которое вне взаимодействия с читателем остается лишь «звуковым шумом или цепочкой каких-либо фигур, не становящихся знаками до тех пор, пока не появится некто, способный приписать им значение -означить» [2; с. 21].
С точки зрения когнитивной лингвопоэтики, структура художественного текста, его словесная организация, образующая сложную смысловую мозаику, дают возможность читателю стать сотворцом, своего рода соучастником процесса поэтического творчества. Занимая по отношению к тексту активную творчески-познавательную позицию, читатель как сотворец художественной реальности способен восстанавливать связи между художественной картиной мира автора и самой действительностью, между художественным образом и концептуальными смыслами, которые он порождает. Обладающий языковой компетенцией читатель не просто постигает заданный автором смысл текста, а скорее участвует в порождении нового смысла, включающего в себя как пресуппозиции, так и «личностное знание» (термин М. Полани), основанное на индивидуальном когнитивном опыте интерпретатора. Таким образом, понимание - это не репродуктивная, а когнитивная деятельность, позволяющая читателю выйти за пределы текста в дискурсивную ситуацию, породившую его, результатом чего является установление смысла некоторого объекта [3; с 124].
Восприятие и декодирование когнитивной метафоры начинается с осмысления семантической структуры метафоры словесной [1; с. 219]. Означаемым языкового знака при этом выступает нераздельное единство значения и смысла. Значение языкового знака - узуальный и обязательный аспект плана содержания, исторически и социально сформированная в сознании человека связь между акустическим образом слова и образом наименованного объекта. Смысл, в свою очередь, понимается как «актуализированное в речи языковое значение в сочетании со всевозможными видами неязыкового содержания» [4; с. 82], т. е. как индивидуальное преломление узуального значения в процессе лингвокреативной деятельности и создателя текста, и интерпретатора. По мнению Н. Ф. Алефиренко, структура смысла состоит из двух аспектов: объективно-общественного и субъективно-личностного смыслов. Объективно-общественный смысл включает в себя то общее, что данное слово значит для всего языкового коллектива (его предметная отнесенность и сфера употребления), концептуальные метафоры и модели, усваиваемые личностью в процессе социализации и овладения родным языком, на чем базируется «бессознательный» процесс порождения и понимания метафоры. Субъективно-личностный смысл включает в себя отношение индивида к осознаваемым предметам и явлениям действительности и представляет собой призму преломления объективно-общественного смысла в индивидуальном
16
сознании [4; с. 80-81]. Закодированные в означаемом языкового знака объективно-общественные смыслы определяют собой сущность значения языкового знака. Однако значение существует и реализуется в живой речи. Отсюда вся сложность диалектического взаимоотношения смысла и значения: смысл выражается в значении языкового знака, а значение выступает конструктивным элементом речевого смысла. Благодаря подобному лингвокреативному взаимоотношению значения и смысла языкового знака картина мира читателя, обладающего развитой языковой компетенцией, трансформируется, безмерно расширяя свои границы. Ср.: Лишь однажды он сказал, стоя за ее спиной и наблюдая, как горная ночь по одной, словно свечи, задувает горящие отблеском солнца черепичные крыши: «Этот город заслуживает, чтобы его рассматривали не с такой высоты». [5; с. 665] С помощью развернутой метафоры Д. Рубина рисует ночной городской пейзаж. Ночь как привычное физическое явление сопоставляется с человеком, черепичные крыши - со свечами. В результате подобной персонификации в сознании читателя создается определенный зрительный образ: человек, задувающий свечи, который соотносится с реальным явлением - наступлением ночи.
Создавая метафору, ее творец нарушает традиционную систему семантических связей и отношений, что, по мнению Б.А. Ларина, связано с «ожиданием новизны, устремлением мысли к тем возможным способам представления, какие противостоят привычному, известному» [6; с. 66-67]. Руководствуясь этим принципом, создатель метафоры с помощью существующих языковых средств создает свою метафорическую модель видения мира, которая является следствием индивидуальной творческой интенции. Однако метафора всегда ориентирована на адресата, поэтому художник слова должен быть уверен в том, что реальный или потенциальный реципиент, опираясь на читательский опыт, используя хранящиеся в памяти наглядно-чувственные образы, раскроет заключенный в метафоре смысл в соответствии с авторским замыслом. Ср.: Но хотелось мне того или нет, а семя стремительно развивающегося сюжета уже сидело в безумной почве моего воображения... [7; с. 324]. В анализируемом когнитивно-дискурсивном фрагменте, метафорически репрезентируя процесс зарождения сюжета нового произведения, автор прибегает к нестандартной метафорической модели СЮЖЕТ - РАСТЕНИЕ, отражающей индивидуально-авторское восприятие.
В результате свободного ассоциативного эксперимента, проводившегося среди студентов-нефилологов с целью выявления особенностей восприятия метафоры, было установлено, что метафора вызывает в сознании читателей множество ассоциативных реакций, в совокупности отражающих границы смыслового развертывания метафорического образа: фантазия, мысли, идея, вселенная, театр, кино, росток, растущее дерево, огород и др. Следовательно, автор сознательно использует метафору с целью пробуждения читательской рефлексии. При этом задача читателя -осмыслить ту художественную картину мира, которую предлагает ему автор, разгадать личностные смыслы автора, порожденные избирательным восприятием окружающей действительности, что довольно сложно для интерпретирующего восприятия, поскольку читателю необходимо не столько осознать языковое значение составляющих метафору лексем, сколько попытаться постичь дискурсивно обусловленный смысл образного слова. Понять метафору непросто, так как для этого нужно мысленно проследить все этапы ее создания. По словам В.В. Виноградова, «читатель не просто «читает» писателя, а творит вместе с ним» [8; с. 8]. Действительно, постигая смысловую сложность метафоры, читатель как бы разгадывает заключенную в ней тайну [9; с. 52], опираясь при этом на собственные ценностно-смысловые духовные приоритеты.
Сущность понимания метафоры состоит в том, чтобы восстановить гносеологический образ предмета метафоризации через языковое значение метафоры, т. е. увидеть ассоциативные связи между предметами, которые не являются однородными, но могут быть соотнесены друг с другом в рамках этнокультурного языкового сознания читателя. Читатель, воспринимающий метафору, должен «пропустить» результаты чужого сравнения через свое языковое сознание и, сопоставив их с собственным опытом, соотнести с теми же явлениями и предметами, что и создатель метафоры. Однако индивидуальный авторский опыт не всегда соответствует читательскому опыту: восстановлению смысловой гармонии препятствуют такие свойства метафоры, как субъективность, смысловая диффузность и само назначение метафоры - скорее вызывать представление, чем сообщать информацию [10]. Сравним: ассоциативные реакции на приведенный выше метафорический фрагмент, по существу, носили несколько «наивный» характер, основываясь на семантике отдельно употребленных лексем, составляющих метафорический фрагмент, без учета их синтагматической и парадигматической сопряженности. Так, лексема воображение вызывала синонимические реакции фантазии, мысли, идея, что свидетельствует о неподготовленности читателя к комплексному восприятию художественного текста, о неспособности уловить его смысловой рисунок. Таким образом, «дорисовать» в воображении неявные ассоциативные связи, раскрыть имплицитно выраженные посредством метафоры смыслы способен только читатель, обладающий развитой языковой компетенцией.
Насколько свободна интерпретационная деятельность? С одной стороны, объем понимания смысловой палитры метафорических фрагментов текста практически безграничен, так как обусловлен экспрессивно-образным потенциалом когнитивной метафоры. Метафора, отличающаяся семантической многоплановостью, способна вызвать множество различных, порой противоречивых ассоциативных реакций, что влечет за собой многообразие интерпретаций метафорического образа: «невозможен даже приблизительный перевод метафоры в однозначный понятийный смысл или «пластический образ», поскольку свойство смысловой предметности метафорического мышления определяет не окончательный и однозначный смысл, а лишь направление ассоциаций» [11; с. 54]. Сравним: единичные ассоциативные реакции театр, кино как раз и указывают на множество возможных интерпретаций, поскольку объективно не связаны с первичными значениями лексем, составляющих высказывание. С другой стороны, понимание всегда детерминировано структурным и смысловым рисунком произведения, который «подсказывает» читателю, как следует прочитать тот или иной дискурсивный фрагмент. Так, лексемы семя, почва задают вектор читательского восприятия: рождение литературного произведения подобно росту какого-либо растения. Процесс творчества столь же удивителен и загадочен: из маленького «семени» (незначительного случая, услышанной где-то истории, чем-то запомнившегося лица) вырастает «дерево» -рассказ, повесть, роман. Конечно же, «почвой» для подобного развития служит воображение художника слова. В этом и заключается сущность творчества, поэтому ассоциативные реакции росток, растущее дерево вполне оправданы. Именно они позволяют восстановить смысловую гармонию текста, создать многогранный образ, воплощающий авторскую идею.
Итак, необходимо отметить, что понимание смысла, заложенного писателем в метафоре, требует подготовленного читателя, который сумеет из всего разнообразия значений многозначного слова выбрать необходимое в данном случае, т. е. читателя, способного отреагировать на авторский замысел.
Понимание метафорического текста - это его расшифровка, смысловая интерпретация, которая осуществляется благодаря личностному и социальному опыту читателя, воспринимающего метафору, его языковой компетенции, способности к рефлексии, а также уровню развития ассоциативного мышления языковой личности.
Библиографический список
1. Алефиренко Н.Ф. «Живое» слово: Проблемы функциональной лексикологии. М.: Флинта: Наука, 2009. 344 с.
2. Залевская А.А. Текст и его понимание. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. 177 с.
3. Кубрякова Е.С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е. С. Кубряковой. М.: МГУ, 1997. С. 124-126.
4. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики. М.: Гнозис, 2005. 326 с.
5. Рубина Д. Полное собрание рассказов в одном томе. М.: Эксмо, 2011. 736 с.
6. Ларин Б.А. Эстетика слова и языка писателя. Л.: Художественная литература, 1974. 288 с.
7. Рубина Д. Полное собрание романов в одном томе. М.: Эксмо, 2012. 1104 с.
8. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971. 240 с.
9. Вовк В.Н. Языковая метафора в художественном тексте. Киев: Наукова думка, 1986. 68 с.
10. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (Синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1987. С. 147-173.
11. Пищальникова В.А. Психопоэтика. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. 176 с.
References
1. Alefirenko N.F. «Living» word: Problems functional lexicology. M.: Flinta: Nau-ka, 2009 . 344 p .
2. Zalevskaja A.A. Text and it's understanding. Tver: Tver. State University, 2001. 177 p.
3. Kubryakova E.S., Demyankov V.Z., Pankratz J.G., Luzina L.G. Concise Dictionary of cognitive terms / E.S. Kubrjakova . M.: Moscow State University, 1997. P. 124126.
4. Alefirenko N.F. Controversial issue of semantics. M.: Gnosis, 2005 . 326 p.
5. Rubina D. Complete stories in one volume. - M.: Exmo, 2011.736 p.
6. Larin B.A. Aesthetics of speech and language writer. - L.: Fiction literary, 1974. 288 p.
7. Rubina D. Complete novels in one volume. - M.: Exmo, 2012.1104 p.
8. Vinogradov V.V. Theory of literary language. M.: Higher School, 1971. 240 p.
9. Vovk V.N. Language metaphor in a literary text. Kiev: Naukova Dumka, 1986. 68 p.
10. Arutyunova N.D. Language metaphor (syntax and vocabulary) // Linguistics and Poetics. M.: Scuence, 1987. P. 147-173.
11. Pischalnikova V.A. Psihopoetika. Barnaul: Alt. State University, 1999. 176 p.
