18DOI 10.31250/2618-8619-2021-3(13)-39-48 УДК 069.1
Денис Алексеевич Куканов
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Санкт-Петербург, Российская Федерация ORCID: 0000-0002-7219-4145 E-mail: [email protected]
Юлия Сергеевна Конькова
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Санкт-Петербург, Российская Федерация ORCID: 0000-0003-4352-9054 E-mail: [email protected]
Кочевники Арктики: научный проект на музейной площадке
АННОТАЦИЯ. Соединение традиционного музейно-выставочного пространства и результатов современных масштабных научно-исследовательских проектов в рамках одной выставки — современный и востребованный формат, позволяющий музею актуализировать свое пространство, а научному проекту — выйти на уровень широкого представления результатов исследований. Одним из примеров такого подхода может служить выставка «Кочевники Арктики: искусство движения», которая проходила 14 марта — 31 мая 2019 г на площадке Кунсткамеры в Санкт-Петербурге. Она стала одним из результатов работы над проектом «Мобильность в Арктике: этнические традиции и технологические инновации» (РНФ № 14-18-01882, рук. А. В. Го-ловнёв, 2014-2018 гг.), в рамках которого проведено исследование потенциала северного номадизма и «дизайна кочевий» в практиках современного освоения Арктики. За основу были приняты три модели арктического номадизма — чукотская (Северная Чукотка), ненецкая (Ямал) и саамско-коми-ижемская (Кольский п-ов) в их сходстве и ситуативных (этнокультурных, исторических, локальных и других) вариациях. Набор технологий и сценариев как совокупный опыт освоения высоких широт проецировался на современные практики движения и контроля над пространством, включая коренных и некоренных северян, традиционные и новые сферы деятельности. Название выставки отражает ее основную цель: представить стратегии и практики традиционного и современного северного номадизма наглядно и многомерно, ответив на главный вопрос — «Что значит быть кочевником?»
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: экспозиционно-выставочное пространство, музей, номадизм, кочевники Арктики, мобильность, кочевые технологии.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Куканов Д. А., Конькова Ю. С. Кочевники Арктики: научный проект на музейной площадке. Кунсткамера. 2021. 3(13): 39-48. doi 10.31250/2618-8619-2021-3(13)-39-48
Denis Kukanov
Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences
Saint Petersburg, Russian Federation ORCID: 0000-0002-7219-4145 E-mail: [email protected]
Julia Konkova
Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences
Saint Petersburg, Russian Federation ORCID: 0000-0003-4352-9054 E-mail: [email protected]
Nomads of the Arctic: An Academic Research Project in a Museum Space
ABSTRACT. Combining a traditional museum and exhibition space with the results of modern large-scale research projects within the framework of one exhibition is a modern and popular format allowing the museum to update its space and enabling the project to reach the stage of broad presentation of research results. This approach has been demonstrated by the exhibition Arctic Nomads: The Art of Movement, which was held between 14 March and 31 May 2019 in the St. Petersburg Kunstkamera. The exhibition was one of the results of the project "Mobility in the Arctic: ethnic traditions and technological innovations" (RNF no. 14-18-01882, A.V. Golovnev, 2014-2018), which involved studying the potential of northern nomadism and "nomadic design" in the modern practices of development of the Arctic. As a basis, the researchers took three models of Arctic nomadism—the Chukchi (Northern Chukotka), Nenets (Yamal) and Sami-Komi-Izhem (Kola Peninsula) ones, discussed in their similarity and situational (ethno-cultural, historical, local, etc.) variations. A set of technologies and scenarios, as a combined experience of mastering high latitudes, was projected onto the modern practices of movement and control over the space, including those by indigenous and non-indigenous northerners, and traditional and new activity spheres. The title of the exhibition reflects its main goal, i.e. to present the strategies and practices of traditional and modern northern nomadism in a clear and multidimensional way, answering the major question—"What does it mean to be a nomad?"
KE Y WORD S: nomadism, nomads of the Arctic, mobility, nomadic technologies
FOR CITATION: Kukanov D. Konkova J. Nomads of the Arctic: An Academic Research Project in a Museum Space. Kunstkamera. 2021. 3(13): 39-48. (In Russian). doi 10.31250/2618-8619-2021-3(13)-39-48
Одной из главных задач повседневной деятельности и стратегического планирования для большинства российских музеев является актуализация экспозиции с целью привлечения широкого круга посетителей. Переосмысленный в эпоху Возрождения как «театр» («театр мудрости» по Самуэлю фон Квикхебергу, или «театр всех мыслимых вещей» по Готфриду фон Лейбницу) (Головнёв 2019: 95), музей и по сей день остается одним из важнейших инструментов «преобразования культурного опыта всего человечества в личный опыт конкретного пользователя» (Бублик 2015: 20). Для реализации этих задач многие музеи используют постоянную смену экспозиций, проведение различных мероприятий, фестивалей, праздников и т.п.
Традиционно смена «языка» музея, т. е. его экспозиции, воспринимается как панацея. Действительно, «от качества экспозиции напрямую зависит глубина и эмоциональный контекст транслируемого музеем и воспринимаемого посетителем знания / впечатления» (Головнёв 2019: 100). По словам В. Дукельского, «музей — одно из немногих мест, где можно осознать свою индивидуальность по отношению к внешнему миру и выйти из стен музея со своим открывшимся "я"» (Дукельский 2007: 8). Экспозиция наших дней, все более тяготея к динамике, характеризуется многогранностью и сложностью концептуальных решений, остротой и яркостью своего пластического выражения, сближая экспозиционный жанр со спецификой театрального действа, с неким сценографическим построением музейной среды, которая все в большей степени становится «игровой» (Майстровская 1997: 8). Многие музеи шагнули по пути внедрения аудиовизуальных технологий гораздо дальше, чем театры или кинозалы. В погоне за привлечением посетителей музеи превращаются в кинотеатры, компьютерные клубы, залы с игровыми автоматами. Появившаяся в середине ХХ в. функция музеев быть центром развлечения для всей семьи порой захватывает музейные учреждения целиком. Гонка музеев за доминирующими видами передачи информации вынуждает их тратить колоссальные усилия на поиски остро современного ответа на вопрос «как сделать?», зачастую принося в жертву вопрос о том «что делать».
Кунсткамера, старейший российский музей, который «замышлялся Петром I не только как хранилище реликвий и собрание материалов для наук, но и как публичное просветительское учреждение — чтобы люди смотрели и учились», до сей поры не испытывает проблем с посетителями. В то же время «сегодняшняя экспозиция МАЭ РАН хоть и производит по-прежнему неизгладимое впечатление, по отзывам экспертов и посетителей, требует обновления. Это диктуется как современными канонами музейного дизайна и технического оснащения, так и необходимостью новой концептуализации экспозиции» (Головнёв 2019: 100).
Для Кунсткамеры, которая является, по словам А. В. Головнёва, идеалом универсального, или классического, музея или музея как ТИва^ыт Ыыпёг, путь обновления лежит не в простом следовании музейной моде, а через осуществление масштабных проектов с целью открытия доступа к уникальным фондам Кунсткамеры — реэкспозиции с дальнейшей постоянной ротацией и обновлением элементов постоянной экспозиции; строительство и запуск нового научно-хранительского комплекса с открытым (экспозиционным) хранением части коллекций; цифровизацию фондов и создание киберэкспозиций, открытого киберхранения (Головнёв 2019). Сегодня в стенах Кунсткамеры реализуется серия временных выставочных проектов, которые служат площадкой для поиска, апробации и обкатки современных подходов к решению классических выставочных пространств и поиску аудиовизуального языка в звучании и транскрипции Кунсткамеры. Источником идей таких выставок становятся как обширные фонды Кунсткамеры (в части экспонатов), так и результаты масштабных научных исследований, проводимых сотрудниками МАЭ РАН под эгидой Академии наук и поддержанных грантами РНФ и РФФИ. В рамках этих проектов происходит внедрение интерактивных аудиовизуальных технологий, выстраивание диалога с современным зрителем-посетителем как на исторические темы, так и в русле актуальных современных вызовов (возрастающей мобильности людей, вещей и информации, миграции и коммуникации и т.п.).
Еще одним актуальным направлением, получившим развитие в стенах Кунсткамеры, является экспонирование результатов новых научных проектов в классическом музейном пространстве.
КУНСТКАМЕРА I KUNSTKAMERA № 3 (13) ■ 2021
В данном случае музей решает проблему актуальности, привлечения, популяризации, а научный проект получает доступ к широкой аудитории. Не секрет, что «экспозиция музея представляет собой вариант публикации (в изначальном значении "донесения до публики"), превосходящий по охвату публики иные каналы научной информации» (Головнёв 2019: 100). Примером такого подхода можно считать выставку «Кочевники Арктики: искусство движения» (14 марта — 31 мая 2019 г.), организованную по результатам исследований, проходивших в Арктическом регионе России в 2014-2018 гг. Рассмотрим эту экспозицию, раскрыв на ее примере концептуальные и практические подходы к реализации выставочного научного проекта в стенах классического музея.
НАУЧНЫЙ ПРОЕКТ (ИСХОДНАЯ ПОЗИЦИЯ)
Проект «Мобильность в Арктике: этнические традиции и технологические инновации» (РНФ № 14-18-01882, рук. А. В. Головнёв, 2014-2018 гг.) посвящен исследованию мобильности кочевых народов Севера. Предметом изучения послужили технологии и мотивации кочевого образа жизни трех тундровых культур: чукчи (Северная Чукотка), ненцы (п-ов Ямал) и коми-ижемцы (Кольский п-ов). Одной из основных целей группы этнографов и дизайнеров были изыскания в малоизведанной области этнодизайна — изучение традиционных технологий кочевых культур и их актуализация для современности, оценка инновационного потенциала локальных практик коренных северян, экспертиза в сфере «синтеза языков науки и искусства — текста и изображения» (Гарин и др. 2017: 311). От обычного дизайна этнодизайн отличается поиском особой этнокультурной эстетики (в данном случае кочевников Арктики), которая построена на органичности и мобильности их образа жизни и вещного мира. На фоне привычной этнографии этот подход выделяется «гиперпрактичностью» (Головнёв 2017: 7): в деталях познаются не только традиционные практики, но и их применимость в инновационных проектах.
Практическая сторона проекта состояла в том, что осмысление опыта и потенциала кочевой культуры открывает возможности для инновационных подходов в освоении «холодных ресурсов» и реализации условий жизни и деятельности современного человека в экстремальных условиях. По словам А. В. Головнёва, если кочевника рассматривать не как тупиковую ветвь, а как естество человека и его потенциала, то номадология предстанет направлением, раскрывающим механизмы динамики и статики в человеческой истории и культуре, причем как в прошлом, так и в будущем (Головнёв 2014: 121). Кочевник становится интересен не только как образчик экзотики, но и как образец энергии и движения, исконно присущих человеку и человечеству. Этот подход в корне меняет отношение к кочевникам, их культуре, технологиям, мотивациям. Вопрос состоит уже не в том, как научить кочевника правильно жить, а в том, как у него научиться философии номадизма и «комфорту в движении» (Головнёв 2014: 123).
Главная ценность для кочевника — способность осуществлять контроль над огромными территориями. В понятие контроля входят и способность выживания, ориентирования, добывания пропитания в арктической тундре, и умение видеть единство, целостность окружающего мира и находить в нем свое место. Несомненно, одно из самых необходимых умений — это способность передвигаться в пространстве кочевья в правильном ритме, с необходимой скоростью, в любых условиях, непрерывно. В движении участвуют все без исключения вещи северных кочевников, любая вещь имеет строгую ориентацию кочевого характера. Причина этого «вечного» движения — специфического способа «адаптации человеческого коллектива к природной среде арктических зон» (Dyson-Hudson, Dyson-Hudson 1980) — исторически сложившаяся миграция оленей. Подобная адаптация подразумевает твердую опору на особые технологии производства и использования вещей, обеспечивающие индивидуальную и коллективную, локальную и магистральную мобильность в кочевье. Среди основных культурных артефактов и практик, способствующих такой адаптации, Эмилио Моран перечисляет «одежду, жилье, питание и т.д.» (Moran 1982: 16). Соответствующая одежда, жилье и транспорт помогают людям, живущим в экстремальных при-
родно-климатических условиях Арктики, ощущать собственное благополучие, безопасность и в полной мере сохранять мобильность. В этой связи на первый план выходят свойства и качества вещей, определяемые традиционными и инновационными технологиями производства, материалами, инструментами и проявляющие себя в процессе использования и взаимодействия в системе «человек — вещь — среда» с целью обеспечения мобильности.
Одним из основных инструментов изучения мобильности является метод КПД (карта — путь — действие) — метод записи движения, который был разработан в рамках проекта как инструмент для параллельной записи движения в трех ракурсах, совмещающий в себе результаты аппаратно-визуальных методов фиксации. Во-первых, это запись в цифровом формате (GPS) трека (маршрута, траектории, наложенной на карту) человека или предмета на протяжении определенного периода времени (чаще всего дневного). Во-вторых, параллельная с треком запись действий человека или действий с предметом — основные занятия, ритм движения (стадии пассивности и активности), используемое снаряжение и оборудование, взаимодействия в группе и с партнерами, выполнение индивидуальных и коллективных задач, характеристик ландшафта и погодных условий. Совмещение данной информации дает в комплексе насыщенное описание процесса движения с индивидуальным ритмом смены состояний покоя и динамики, скоростей, направлений движения с параллельным описанием его мотивов, причин и целей.
Совмещение крупного масштаба (дневного трека кочевника) с общим планом — годовым циклов кочевий, магистральными маршрутами и ситуативными маневрами, связанными с движением стад, позволяют наглядно передать «анатомию мобильности» (Головнёв 2018: 8). Подобный подход позволяет буквально покадрово анимировать процессы, связанные с обеспечением и поддержанием состояния движения в кочевье. Этот метод, опробованный в процессе экспедиционной работы по проекту применительно к записи движения отдельных людей и предметов, в идеале позволяет создать многомерную параметрическую модель кочевья.
С этой же целью — изучение предметного мира северных кочевников как элемента своеобразного «кочевого трансформера» — были проведены полевые исследования комплекса, включающего как традиционные транспорт, жилище, меховую одежду с полным циклом их изготовления и использования, так и новации в этих областях, связанные с появлением и распространением новых материалов и технологий. Так, на основе полевых измерений, технических эскизов, фиксации технологических процессов, а также последующего компьютерного моделирования было проведено сравнительное исследование конструкций традиционных дугокопыльных и прямокопыльных нарт, особенности которых обусловлены традиционными материалами и приемами их обработки и изготовления, особенностями ландшафта и сценариями использования. К примеру, было отмечено, что «появление металлических и синтетических материалов, способных выдерживать низкие температуры и высокую интенсивность эксплуатации, привело к повсеместному использованию их оленеводами для изготовления деталей нарт (набоев и полозьев) и упряжно-нартенной гарнитуры (налобных и нащечных недоуздков, блоков, пясиков, вертлюгов, держателей повода, наконечников хореев)» (Перевалова, Куканов 2019). При неизменной конструкции и технологии изготовления нарт, отработанных веками, новые материалы вытесняют трудно-добываемые и/или трудоемкие в обработке природные материалы (китовый ус, кость, ровдужные ремни, сухожильные веревки), сохраняя (или увеличивая) функциональную нагрузку как самой детали, так и конструкции в целом. Тем самым самодостаточная конструкция нарты диктует и определяет возможную грань в использовании нетрадиционных материалов. Их внедрение обусловлено лучшими эксплуатационными характеристиками и доступностью, но пока не приводит к принципиальным конструктивным изменениям нарты и упряжи.
Были исследованы свойства традиционных жилищ оленеводов с точки зрения теплообмена, особенностей конструкции, обеспечивающей устойчивость и мобильность, процессы обновления материалов и элементов (Головнёв и др. 2018). Для этого использовались методы из арсенала архитектуры и дизайна — технические зарисовки и обмеры, съемки с коптера для определения
планиметрии кочевья и стойбища, фотограмметрия с последующим созданием объемных моделей жилищ (рис. 1, 2, см. вклейку). Так, на примере трансформации традиционного жилища оленных чукчей — яранги — рассматриваются традиционные и новационные технологии (статика и динамика) мобильного (передвижного) жилища. Внешняя инновация успешно вытеснила самую нерациональную и трудоемкую в эксплуатации составляющую традиционного зимнего жилища чукчей-кочевников: половина яранги была заменена «палаткой», исключавшей необходимость тесного и требующего ежедневного ухода (выбивания, вымораживания) полога, при сохранении главных принципов устройства и использования жилища — двухкамерности (сохранение тепла), обтекаемости (противостояние тундровым ветрам), обновляемости (возможность замены любой детали конструкции) и мобильности (сборно-разборная конструкция, не прикрепленность к земле, относительная легкость транспортировки, позволяющие следовать за стадом) (Перевалова, Куканов 2018).
В результате заимствований и модернизаций путем длительной апробации в условиях арктического кочевья элементы одежды и весь ее комплекс в целом приобрели функциональные и морфологические особенности, оптимально отвечающие «кочевому» техническому заданию. Природные свойства материалов сочетаются с оптимальными технологиями обработки (Конькова, Куканов 2020). Представленные в проекте подходы позволяют рассмотреть одежду кочевников с разной степенью приближения — от микроструктуры волоса северного оленя и мим-адаптации до анализа конструктивно-технологических и гендерных этнокультурных особенностей.
Подробный анализ основных характеристик вещи (одежды, жилища, транспорта), систематизация и интерпретация знаний через предложенные этнодизайнерские подходы дают возможность, с одной стороны, выявить общие принципы создания и бытования традиционной вещи и рассмотреть весь комплекс вещей арктического кочевника как систему взаимосвязанных объектов, объединенных общностью условий существования, т. е. мобильным образом жизни, с другой — раскрыть потенциал традиционного «проектирования», определить перспективы его использования в современной практике дизайна, включая трансформацию опыта кочевников в уникальный набор инструментов (методы, подходы, принципы) этичного/корректного использования (Конькова 2018).
ПРОЕКЦИИ КОЧЕВОГО ДВИЖЕНИЯ В МУЗЕЙНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Результатом проекта по исследованию мобильных технологий северных кочевников стала публикация в 2018 г. книги А. В. Головнёва, Д. А. Куканова и Е. В. Переваловой «Арктика: атлас кочевых технологий». В атласе кочевые технологии оленеводов Чукотки, Ямальского и Кольского полуостровов представлены в виде визуальных композиций, сопровождаемых текстовым эссе и передающих их сложность и многомерность в широком диапазоне тем — от пространственно-временного дизайна кочевий на просторах тундры до особых качеств оленьего меха (Головнёв и др. 2018).
Вместе с тем формат книжной публикации неизбежно накладывал свой отпечаток на форму подачи материала. Статика рисунка, схемы, печатного изображения объективно ограничивала авторов в их желании передать ощущение динамики кочевья, без которого трудно приблизится к пониманию его механизмов. Визуальный материал исследований, представленный языком трехмерных моделей, конструктивных схем, покадровых реконструкций и фото-видеоряда, было решено транслировать в формат временной музейной экспозиции «Кочевники Арктики: искусство движения», которая была представлена 14 марта — 31 мая 2019 г. на площадке Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН в Санкт-Петербурге (рис. 3, 4, см. вклейку).
Местом для разворачивания выставочного проекта стало пространство первого этажа башни Кунсткамеры. Оно включает в себя центральный круглый двусветный зал с просторным под-купольным пространством и восемью стационарными деревянными шкафами-витринами, обходную кольцевую галерею и три «каморы» — ниши со сводчатым потолком и высокими арочными окнами, выходящими на набережную Невы и внутренний двор Кунсткамеры.
Три очага кочевого номадизма Севера России — Чукотки, Ямала и Кольского полуострова — определили развитие структуры экспозиции. Объединенные одной темой — «искусством движения арктических кочевников» — три основные раздела экспозиции последовательно представляли арктических кочевников и технологии кочевания в трех разных измерениях: (а) концепты северного номадизма; (б) фотогалерея «Кочевники Арктики»; (в) кочевые стратеги и технологии. Хронологически амплитуда пересечения этнографических материалов колебалась от XVIII в. (согласно датировке наиболее старого экспоната из фондов МАЭ РАН) до сегодняшнего дня (полевые материалы, современные съемки кочевников), создавая целостное экспонатно-виртуальное пространство.
Входные зоны, расположенные напротив двух центральных проходов, были оформлены как визитная карточка выставки. В первом разместился диптих из афиш-планшетов с общей инфор-маций о выставке, в противоположном — триптих плакатов-презентаций «Трех тундр» (Чукотки, Ямала и Кольского полуострова).
Внутреннее пространство круглого зала (центральная часть зала со шкафами-витринами) заняла композиция «Что значит быть кочевником?» — знакомство с основами и ценностями северных кочевников, концептуально сформулированными в «Атласе кочевых технологий»: слитное пространство-время, кочевой трансформер, ритмы стойбища и каравана, вещный минимализм, «оленье мышление», «живые вещи», северная эстетика, боги Арктики. В верхней части задника восьми витрин был размещен текстово-визуальный блок, задающий общее направление кругового обзора и ритмику движения, в центральной и нижней частях — этнографические экспонаты: уникальные предметы-маркеры концептов из фондового собрания МАЭ РАН (более 90 предметов), объемно иллюстрирующие основные концепты северного кочевого номадизма:
— слитное пространство-время — состояние кочующего времени или динамично преобразующегося пространства (это основное измерение номадизма, поясняющее, что, в отличие от оседлой картины мира, где пространство и время существуют и воспринимаются раздельно, в ментальности кочевника они не расчленены. В этой слитности образуется особый ритм пространства-времени);
— кочевой трансформер — цикл изменчивости кочевья в различных ритмах и измерениях, в состояниях динамики и статики (самый очевидный пример — превращение стойбища в кочевье и наоборот. В более широком диапазоне это все сообщество кочевников, меняющее сезонно свою конфигурацию: зимой это скопление на лесотундровых зимних стойбищах, летом — россыпь стойбищ на летних стойбищах и рыбоугодьях, весной и осенью — цепь кочующих аргишей. Летний караван, сменяя нарты и вещи, превращается в зимний караван и т.д.);
— ритмы стойбища и каравана — сочетания движений людей и оленей, действий мужчин и женщин в череде дней и ночей, месяцев и сезонов (основными модулями движения и жизнеобеспечения выступают семейный аргиш (райда, мюд, мууриль) и жилище (куокса, чум, яранга). В одних случаях семейный аргиш и передвижное жилище совпадают, в иных — различаются. Отдельными характеристиками мобильного модуля обладают индивидуальные караваны, отдельные нарты, например мужская с набором нужных инструментов и женская с оборудованием для перевозки детей. Все это сменяет друг друга в движении и статике);
— вещный минимализм — контроль над пространством и его ресурсами минимумом инструментов (вещный минимализм состоит в том, что кочевник возит с собой только те вещи, которые обеспечивают контроль над пространством и движущимся по тундре стадом. Все остальное он производит и получает на ходу. Динамика дает возможность осваивать максимум ресурсов минимумом инструментов. Мобильность вещей предполагает их ситуативную и функциональную сменяемость);
— «оленье мышление» — сопереживание людьми и оленями повседневных и экстремальных состояний (кочевнику-оленеводу присуще особое «оленье мышление». На диалоге человека и оленя у ненцев основывается восприятие времени и пространственная ориентация. Кочевые культуры полны природной символики, где преобладают оленеводческие понятия и образы. Любование оленями сочетается с наблюдением за стадом и его управлением);
— «живые вещи» — уподобление вещей живым организмам в их дизайне и функциях (этот принцип можно считать ключевым в этнодизайне арктических кочевников, как и других народов Северной Евразии, которым в древности был присущ «скелетный» или «рентгеновский» стиль в искусстве. Северная эстетика — синтез пользы и красоты в представлениях арктических кочевников. Как известно, у арктических кочевников представления о красоте и пользе имеют не созерцательное, а деятельностное выражение, красиво и практично — одно и то же);
— северная эстетика — синтез пользы и красоты в представлениях арктических кочевников (особая северная эстетика — новый ракурс понимания специфики жизни на северных территориях. Это представления о красоте и пользе, имеющие не созерцательное, а деятельностное выражение. В мобильной культуре движение создает особый ритм и характер взаимосвязи человека и окружающего мира — нерасчлененность. Их привлекает действие, а не созерцание. Эстетика у северных кочевников, как и их религия и мифология, метафорична и образна, но практична и рациональна. По этой причине вещи кочевников выглядят странными и чужеродными для пришлого человека. Без понимания глубинных ценностей кочевой культуры, отражением которых и являются вещи, невозможно в полной мере понять их эстетику);
— боги Арктики — божества и духи, дающие людям власть над северным пространством и временем (у кочевников Арктики боги тоже кочуют, а на их стойбищах пасутся стада небесных или подземных оленей. Их присутствие обнаруживается повсюду: в грозах и метелях, в водоворотах и штормах, в смене времен года, в рождении и смерти всего живого. Владеющие миром многочисленные боги и духи делятся с людьми властью над северным пространством-временем).
В кольцевой галерее по внутреннему радиусу разместилась фотовыставка «Кочевники Арктики». Это визуальное повествование, которое представлено авторскими фотографиями участников проекта «Кочевники Арктики: этнические традиции и технологические инновации», посвященными арктическим кочевникам Чаун-Чукотки, Ямала и Кольского полуострова. Тематика и сюжеты повествования охватывали не только исконные традиции, но и новшества техники, навигации и коммуникации, воспринимаемые и на свой лад используемые тундровиками.
Внешний радиус обходной галереи и пространство трех «камор» занимала визуально-проектная композиция «Кочевые технологии», показывающая эти технологии в их сложности и многомерности — от пространственно-временного дизайна кочевий до особых качеств оленьего меха. Повествование здесь развивалось по четырем максимально детализированным направлениям:
— «Нарта» — транспортные средства кочевников (нартовое многообразие, техноанимация, свойства движения нарты и караванов);
— «Мобильное жилище» (жилище-трансформер, конструктивные особенности, сборка-разборка, теплообмен, «рентген»);
— «Одежда кочевника» — индивидуальное снаряжение (характеристика оленьего волоса, технологии кроя и шитья, мужская, женская и детская одежда кочевников);
— «Кораль» (оптимальное стадо; кораль как инструмент управления стадом).
В качестве экспозиционного оборудования в этом разделе экспозиции были установлены высокие трехгранные стелы на цоколях, горизонтальные баннеры/растяжки, расположенные по большому радиусу и складывающиеся, по замыслу, в единую круговую композицию, а также демонстрационные планшеты.
Перечисленные экспозиционные и композиционные приемы представили посредством моделирования стадий и фаз механизм и мотивацию кочевого движения в статике. Однако статичность перечисленных композиций не передавала самого главного — самого движения, что для повествования о кочевых культурах неприемлемо. Для «анимирования» выставочного пространства в структурно-тематическом проектировании выставки значительное внимание было уделено ее аудиовизуальному сопровождению.
Для усиления эффекта вовлеченности посетителя в контекст выставки зал был оснащен видеомонитором (жидкокристаллическим экраном) для демонстрации авторского видеофильма
о кочевниках Чаун-Чукотки, Ямала и Кольского полуострова, который знакомил зрителя с традиционным укладом жизни кочевника.
Основным центром притяжения/движения стал экран, растянутый под куполом выставочного зала. Специально для выставки была разработана конструкция, позволявшая превратить пространство над головами посетителей в изобразительную плоскость. На поверхность экрана проецировалась картина непрерывного кружения оленного стада в корале, завораживая и вовлекая зрительское внимание бесконечной спиралью, круговоротом. Этот сюжет был удачно пойман в объектив коптера А. В. Головнёвым во время съемок на территории оленеводческого совхоза «Тундра» на Кольском полуострове. Во многом именно основанное на природном инстинкте завораживающее кружение оленей давало ощущение постоянной динамики экспозиции, ассоциируясь с огромным «ротором вечного двигателя», приводящего кочевье в движение.
* * *
Экспозиция «Кочевники Арктики: искусство движения», задуманная как повествование о том, что значит «быть кочевником», развернула в обходных галереях и под куполом Кунсткамеры панораму современного северного номадизма, приглашая посетителя на время стать частью «кочевого трансформера», почувствовать динамику кочевья. Проект, с успехом реализованный на площадке временных экспозиций Кунсткамеры, положил начало целой серии экспозиций, динамично и современно открывающих перед посетителем как бесконечное многообразие фондов Кунсткамеры, так и материалы посвященных им исследований.
Повествуя о мобильности, сам музейный проект продолжает свое движение. 17 сентября — 3 октября он был представлен в рамках конгресса «Россия в арктическом совете. Потенциал Санкт-Петербурга» в историческом парке «Россия — моя история». Являясь частью большой выставки под общим названием «Прикоснись к Арктике», проект «Кочевники Арктики: искусство движения» представлял номадизм как культурную стратегию нового тысячелетия, ориентированную не только на рассеивание по пространству, но и на поиск технологий защиты и успешности.
Впереди новая задача — перевод материалов исследований в формат виртуальной выставки и размещение ее в киберсети. Целью работы, ведущейся в настоящий момент, является своеобразная обратная анимация (оживление) тех «многомерных картин движения» (Головнёв 2018), мозаичное полотно которых сложилось в процессе длительного сбора и аналитической обработки обширных полевых материалов. «Живая книга кочевого движения» — шаг к его адекватному отображению и отражению как части и весомого достояния мировой культуры.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
БубликН. В. Образ музея будущего // European Journal of Arts. 2015. № 2. С. 20-24.
Гарин Н. П., Кравчук С. Г., ГостяеваМ. А. Школа арктического дизайна: основы проектно-исследова-тельской методологии // Декоративное искусство и предметно-пространственная среда. Вестник МГХПА.
2017. № 3. С. 300-311.
Головнёв А. В. Кочевье, путешествие и нео-номадизм // Уральский исторический вестник. 2014. № 4 (45). С. 121-126.
Головнёв А. В. Арктический этнодизайн // Уральский исторический вестник. 2017. № 2 (55). С. 6-15.
Головнёв А. В. Кочевники Арктики: искусство движения // Этнография. 2018. № 2. C. 6-45.
Головнёв А. В. Академический музей: ретроспективы и перспективы // Труды отделения историко-филологических наук / отв. ред. В. Тишков. М.: РАН, 2019. С. 92-106.
Головнёв А. В., Куканов Д. А., Перевалова Е. В. Арктика: атлас кочевых технологий. СПб.: МАЭ РАН,
2018.
Дукельский В. Пространство публичного одиночества // Музей и личность / отв. ред. А. Лебедев, сост. М. Юхневич. М.: Российский институт культурологии, 2007. С. 6-14.
Конькова Ю. С. Традиционный орнамент севера как особая эстетическая ценность в проектной культуре // Архитектон: известия вузов. 2018. № 4 (64). С. 29.
Конькова Ю. С., Куканов Д. А. Одежда арктических кочевников: традиционные технологии и этно-дизайн // Вестник Омского университета. Серия: Исторические науки. 2020. Т. 7. № 3 (27). С. 130-141.
МайстровскаяМ. Музейная экспозиция: тенденции развития // Музейная экспозиция. Теория и практика. Сборник научных трудов / отв. ред. М. Майстровская. М.: Российский институт культурологии, 1997. С. 7-22.
Перевалова Е. В., Куканов Д. А. Мобильное жилище чукчей-оленеводов: традиции и новации // Уральский исторический вестник. 2018. № 3 (60). С. 40-49.
Перевалова Е. В., Куканов Д. А. Нарта: старые технологии и новые материалы (Ямал, Кольский полуостров, Чукотка) // Кунсткамера. 2019. № 3 (5). С. 106-118.
Dyson-Hudson R., Dyson-Hudson N. Nomadic Pastoralism // Annual Review of Anthropology. 1980. Vol. 9. P. 15-61.
Moran E. F. Human Adaptability: an Introduction to Ecological Anthropology // Westview Press. 1982. P. 404.
REFERENCES
Bublik N. V. Obraz muzeia budushchego [The Image of Future Museum]. European Journal of Arts, 2015, no. 2, pp. 20-24. (In Russian)
Dukel'skii V. Prostranstvo publichnogo odinochestva [The Space of Public Solitude]. Muzei i lichnost' [Museum and Personality]. Ed. by A. Lebedev. Moscow: Rossiiskii institut kul'turologii, 2007, pp. 6-14. (In Russian) Dyson-Hudson R., Dyson-Hudson N. Nomadic Pastoralism. Annual Review of Anthropology, 1980, vol. 9, pp. 15-61.
Garin N. P., Kravchuk S. G., Gostiaeva M. A. Shkola arkticheskogo dizaina: osnovy proektno-issledovatel'skoi metodologii [The School of Arctic Design: Fundamentals of the Project and Research Methodology]. Dekorativnoe iskusstvo ipredmetno-prostranstvennaia sreda. VestnikMGKhPA, 2017, no. 3, pp. 300-311. (In Russian)
Golovnev A. V. Kochev'e, puteshestvie i neo-nomadizm [Nomadism, Travel and Neo-Nomadism]. Ural'skii istoricheskii vestnik, 2014, no. 4 (45), pp. 121-126. (In Russian)
Golovnev A. V. Arkticheskii etnodizain [Arctic Ethnic Design]. Ural'skii istoricheskii vestnik, 2017, no. 2 (55), pp. 6-15. (In Russian)
Golovnev A. V. Kochevniki Arktiki: iskusstvo dvizheniia [Arctic Nomads: The Art of Movement]. Etnografiia, 2018, no. 2, pp. 6-45. (In Russian)
Golovnev A. Akademicheskii muzei: retrospektivy i perspektivy [The Academic Museum: Retrospectives and Perspectives]. Trudy otdeleniia istoriko-filologicheskikh nauk [Proceedings of the Department of Historical and Philological Studies]. Ed. by V. Tishkov. Moscow: RAS Publ., 2019, pp. 92-106. (In Russian)
Golovnev A. V., Kukanov D. A., Perevalova E. V. Arktika: atlas kochevykh tekhnologii. [The Arctic: Atlas of Nomadic Technologies]. St. Petersburg: MAE RAS Publ., 2018, pp. 352. (In Russian)
Konkova J. Traditsionnyi ornament Severa kak osobaia esteticheskaia tsennost' v proektnoi kul'ture [Traditional Northern Patterns as a Special Aesthetic Value in the Design Culture]. Architekton: izvestiia vuzov, 2018, no. 4 (64), p. 29. (In Russian)
Konkova J. S., Kukanov D. A. Odezhda arkticheskikh kochevnikov: traditsionnye tekhnologii i etnodizain [Clothes of Arctic Nomads: Traditional Technologies and Ethnic Design]. Vestnik Omskogo universiteta. Seriia: Istoricheskie nauki, 2020, vol. 7, no. 3 (27), pp. 130-141. (In Russian)
Maistrovskaia M. Muzeinaia ekspozitsiia: tendentsii razvitiia [Museum Display: The Tendencies of Development]. Muzeinaia ekspozitsiia. Teoriia i praktika. Sbornik nauchnykh trudov [Museum Display. Theory and Practice. Collection of Academic Articles]. Ed. by M. Maistrovskaia. Moscow: Rossiiskii institut kul'turologii, 1997, pp. 7-22. (In Russian)
Moran E. F. Human Adaptability: An Introduction to Ecological Anthropology. Westview Press, 1982, p. 404. Perevalova E. V., Kukanov D. A. Mobil'noe zhilishche chukchei-olenevodov: traditsii i novatsii [Mobile Dwellings of Chukchi Reindeer Herders: Traditions and Innovations]. Ural'skii istoricheskii vestnik, 2018, no. 3 (60), pp. 40-49. (In Russian)
Perevalova E. V., Kukanov D. A. Narta: starye tekhnologii i novye materialy (Yamal, Kol'skii poluostrov, Chukotka) [Narta: Old Technologies and New Materials (Yamal, Kola Peninsula, Chukotka)]. Kunstkamera, 2019, no. 3 (5), pp. 106-118. (In Russian)
Submitted Accepted Published
01.08.2021 02.09.2021 10.10.2021
К статье Д. А. Куканова, Ю. С. Коньковой
Рис. 1. Съемки с квадрокоптера (А. В. Головнёв и Д. А. Куканов). Кольский полуостров. 2018 Fig. 1. Dronfootage (A. V. Golovnev and D. A. Kukanov). Kola Peninsula. 2018
Рис. 2. Ненецкое стойбище. Съемки с квадрокоптера. 2016 Fig. 2. Nenets camp. Dronfootage. 2016
Рис. 3. Открытие выставки «Кочевники Арктики: искусство движения» (экскурсия А. В. Головнёва, руководителя проекта). МАЭ РАН. Санкт-Петербург, 14 марта 2019 г.
Fig. 3. Opening of the exhibition "Arctic nomads: the art of movement". MAE RAS. Saint Petersburg, March 14, 2019
Рис. 4. Фрагмент выставки «Кочевники Арктики: искусство движения» Fig. 4. Fragment of the exhibition "Arctic nomads: the art of movement"
